Текст книги "test"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 101 страниц)

Блондин изо всех сил стиснул зубы. Его отшвырнуло на асфальт. Он приложился лопатками о мокрую поверхность, до вакуума в легких.

– Ах ты, сучонок, – прошипел озверевший монстр. Его морда исказилась от бешенства. – Ты пожалеешь об этом!

Что-то сверкнуло слева. Еще боль. Много боли, парализующей сознание. Зверь наслаждался каждым своим действием. Он приложил к шее парня ладонь и, прикрыв трепещущие веки, что-то тихо пробормотал на неизвестном языке. Шипение и запах паленой кожи наполнили воздух, а на коже светловолосого юноши осталась отчетливо видневшаяся отметина – два маленьких пересекающихся треугольника, острых, как пики.

– Ты меченый. Теперь, даже если ты выживешь, я найду тебя. Я выкопаю тебя даже из могилы!

От криков боли в голове закладывало уши. А затем просто не стало ничего. Эмбер продолжал лежать на земле, впуская внутрь это существо. Он только мог сжимать зубы, чувствуя металл вырванной с мясом сережки, и мечтать о том, когда все это прекратится. Почему-то именно в этот момент в воспаленном бреду мелькнуло лицо матери и ее слова: «Не возвращайся домой поздно, слышишь?»

Поздно. Было уже поздно. Это все, что разобрал Эм, откатываясь в никуда. Его розовый язык пробежался по пересохшим губам, а ресницы медленно опустились, закрыв все такие же неподвижные и пустые зрачки.

– Дантаниэл! – раздался в переулке чей-то далекий вопль. – Ты спятил? Ты что делаешь?!

Топот приближался. Голос вывел обезумевшего монстра из оцепенения. Он задрал свою оскаленную морду, чтобы посмотреть, кто смел отвлекать его от священной процедуры танца похоти. Над ним навис Марлоу, бледный, как диск луны. Его лицо раздвоилось в налитых кровью зрачках волка. Зверь кончил в тело своей жертвы с последним резким движением. Волны его возбуждения спадали, но по мере того, как в голове прояснялось, он начал осознавать, что-то пошло не так. Человеческий облик возвращался капля за каплей, с лап клочками сходила шерсть, но слепящий туман по-прежнему застилал обзор. Это все началось в тот момент, когда мальчишка так внезапно принялся сопротивляться и укусил его.

– Ты спятил? Ты же сдохнешь как вшивая шавка после такого выброса эмоций! – Марлоу схватил друга за ворот кожаной куртки. – Как тебе в голову пришло трахать девственника? Это запрещено! Не хочешь глотнуть святой воды и отсосать серебряное распятие?

– Что со мной… – слабо прошелестел призрак человека, в которого превращался Данте. Он быстро терял краски, становясь блеклым, подобно выцветшему мелу на асфальте после дождя.

– Как ты мог не почуять, что он целка, Дантаниэл! Тебе триста с хреном лет, ты один из самых опытных ворлоков. Тебе нужно было просто порвать его, как всех остальных, засушить на память его красивые ушки и привет!

– Он не... Я не почувствовал.

– Золотое правило номер один, не ищи жертву возле клубов и в кафе, сам знаешь! При таком большом количестве людей ошибиться раз плюнуть! Раз плюнуть, ты слышишь меня, идиот? Ты никогда не определишь, кто перед тобой, их мысли кругом, их чувства, все это один засасывающий водоворот!

– Марлоу… Я не могу идти…

– Сука, еще б ты смог! – Мэл смачно плюнул на землю. – Кто же тебя просил?

Он порывисто натянул на друга джинсы и, взвалив его себе на плечо, поспешил с ним прочь, туда, где темнота могла бы скрыть их из виду.

А Эмбер так и остался лежать на земле. Он с трудом приподнялся, глядя на удаляющиеся спины. Может, это была всего лишь игра его воображения, а может, реальность, но две твари растворились во мраке ночи, как будто их кто-то порывисто стер ластиком. Как рябящие духи, которых никогда не существовало. Мальчишка привстал на руках, силясь подняться, с трудом подтянул джинсы, застегивая пуговицу дрожащей рукой. И затем рухнул на землю без чувств.

Please remember me I’ll break the silence

I’ll return one day

Please remember me

With the code of tears you’ll get another play

(Cold in may – Remember me)

====== продолжение ======

– Ребят, куда Эмбер пропал? – Ким лениво попивал пиво в баре и смотрел по сторонам. Веселье толпы начало стихать. Через пару минут после ухода красивого блондина девчонки разбрелись с площадки; кое-кто начал подтягиваться к выходу.

– Да хрен его знает, уже минут сорок курит, – Мики задумчиво посмотрел в сторону двери. Внезапно толпу людей прорезал леденящий души визг. Он перекрыл грохот музыки, проплыл над головами, подобно бою тревожного барабана.

– Мамочки! Вызовите скорую!

Кричала какая-то девушка. А за ней включилась и еще одна. Райли встревоженно встряхнула светлыми волосами и быстрее своих друзей рванула в сторону скопления народа, чтобы посмотреть, почему никто не выходил из помещения. Ким и Мики тоже поспешили за ней. Они протолкнулись через многочисленные плечи и спины, с трудом работая локтями, наступая на ноги и слушая в свой адрес все известные ругательства, которые только придумало человечество.

– Не могу понять, чего они столпились, как бараны, – Мики начал понимать: произошло что-то плохое.

Когда он выскочил на улицу, первое, что бросилось ему в поле зрения, было тело. Оно страшно белело в темноте, на фоне грязного и мокрого асфальта. Разбитое, как сломанная кукла, оно было перепачкано в крови. Острые лопатки и бусинки выступающих позвонков, светлая шевелюра – все это показалось троим друзьям знакомым. До боли в глазах.

– Мики. Уводи отсюда Райли, живо, – Ким побледнел, как полотно.

– Эмбер! – закричала девушка и попыталась рвануть в сторону друга. Стройный блондин казался разорванным на лоскутки, как будто неумелый портной выкроил его из остатков кожи.

– Уведи, кому сказал, – рявкнул Кимбел, прикрывая рот рукой, чтобы не стошнить. Он с трудом пересилил себя и заковылял к распластанному на земле другу на негнущихся конечностях. Никто в толпе не шевелился, словно мертвые марионетки без команды кукловода. Неодушевленные тени, не люди.

– Эмбер, – Ким осторожно присел рядом, боясь притронуться к покалеченному телу. – Пожалуйста, скажи, что ты жив.

– Кимбел… – кровавая струйка стекла у парня из уголка рта, и показалось, будто порез разошелся на светлой коже.

– Чувак, держись, мы вызовем тебе скорую. Только держись… – голос и колени друга дрожали от шока.

– Ким, нет. Встать... Помоги встать.

– Эмбер, лежи, ты бредишь. Я побуду с тобой. Тише…

– Встать, – слабый, но такой настойчивый шепот. – Я отдам… тебе последние двадцать баксов…

– Морриган, заткнись, мы найдем этого выродка, который так тебя отделал. Но ты не должен волноваться: все будет хорошо.

– Ким… Я… Оторву тебе яйца. Помоги мне встать…

Кимбел поднял голову и окинул толпу диким взглядом.

– Кто-нибудь скорую вызвал, что вы смотрите, придурки? – заорал он не своим голосом.

Ледяные перепачканные в крови пальцы вцепились в его запястье. Синие глаза Эмбера полыхнули холодной злостью.

– Кимбел. Единственное… что мне нужно… такси.

– Нет, Эмбер, нет… Ау! – друг вырвал у него свою руку, когда ногти блондина больно вжались в его кожу, оставляя кровавые лунки. – Да что на тебя нашло?

– Сука, хоть раз в жизни сделай, что я тебя прошу, – злой невменяемый шепот. Затухающие зрачки Эмбера казались ненормально яркими даже в темноте.

Кимбел панически огляделся. Спустя пару минут толпа все же соизволила очнуться. У девушки, которая стояла ближе всех, по лицу бежали слезы глухого страха. Люди удивляли своей непоколебимостью и мрачным молчанием. Зная, что это была самая идиотская мысль, Ким вытащил свой телефон. Он искренне уверился в том, что Эмбер спятил. Несколько гудков тянулись вечно. На том конце линии послышался приветливый голос диспетчера, которая уточняла адрес, куда нужно подать такси. Ким ругал себя на чем свет стоит за то, что нес весь этот бред и не делал то, что действительно нужно. Он не мог соображать внятно.

– Да. Через сколько приедет? Пять минут? Хорошо. Ждем. Да. Нет. Предупредите водителя, чтобы застелил заднее сиденье целлофановым мешком. Тут одному парню плохо после клуба.

Эмбер слушал его отрывистую речь, пока вмерзал в грубый асфальт. Райли все же умудрилась вырваться из рук Мики и подбежала к нему. Ее лицо тоже было в слезах. Она дрожащими руками стащила с себя тоненькую куртку, которой едва хватило, чтобы накрыть Эмберу плечи.

– Все будет хорошо, слышишь? Они тебя побили? Ограбили? – всхлипывая, шептала девушка.

Парень еле заметно кивнул. Даже этот незначительный жест дался ему с колоссальным трудом, зато он убедился, что хотя бы голова его не отделена от тела.

– Не шевелись. Не надо… Нам надо заявить в полицию.

– Нет… Рай… Встать. Помогите встать. Ничего больше, – как заведенный, шептал блондин.

Девушка сжимала его руки, стараясь отдать парню хоть часть своего тепла, но все ее старания растворялись во льду бесприютной лунной ночи, ставшей свидетелем событий ужасных и удивительно странных для их маленького и спокойного городка. Приехало такси. Осторожно, стараясь причинить Эмберу своими действиями как можно меньше боли, Мики и Кимбел, подняли его на руки и мягко уложили на заднее сиденье, назвав водителю адрес Кима. Зеваки не собирались расходиться. Они все еще стояли и глазели, пока жертву нападения сажали в салон, а он судорожно морщился при каждом движении и закусывал губу, словно вот-вот был готов лишиться сознания. Эмбер не знал, догадывались ли друзья о том, что произошло, сейчас это было беспокойство из параллельной вселенной. Свисая с рук Мики безжизненной ветошью, он мог думать об одном: лишь бы мама ни о чем не узнала. У него не было пульса, не было мыслей, и только зубы все еще до скрежета сжимали какой-то крохотный металлический предмет...

====== 2. Данте. ======

http://s45.radikal.ru/i109/1404/f0/c08706bdc170.png – атмосферная картинка к главе.

Мэл Марлоу никогда не отличался нежностью и лаской. Каким-то неведомым образом природа ворлока обделила его и не дала парню этих чудесных добрых качеств, вместо этого подарив ему взгляд гадюки, умеющий убивать на расстоянии, черное прокуренное сердце и кулаки, способные крушить камни. Эти самые кулаки сейчас наматывали ворот кожаной куртки Дантаниэла Блэра Баррингтона – черноволосого мальчишки-священника, а по совместительству опасного и кровавого колдуна, который задержался на этом свете немного дольше, чем предполагал отец-создатель. Сейчас Данте был не очень наглядным представителем своего вида. Он больше напоминал бледную тряпку, даже отдаленно не похожую на человека и вот уже полчаса блевал кровью, кажется, на полном серьезе подумывая отдать душу Великому Владыке Темного Царства – мрачному и бессменному князю Вельзевулу – в вечное услужение.

– Ну, Данни, вот придем на место, я тебя самого выебу и наизнанку выверну, – угрожающе прошептал Мэл, изнемогающий от жары и тяжести тела, туго сводившего его плечи.

Он не мог понять, как упустил друга из виду. Их компания разошлась после посиделок в кафе, продлившихся целых пять часов до иголок в заднице. Данте свалил, как только запримеченный им официант закончил рабочий день, но Мэл ни за что бы не подумал, что тому придет в голову охотиться таким образом. Марлоу и сам бродил по улицам до вечера. Под конец он углядел шикарную одинокую проститутку у дороги. Девушка явно искала приключений на свою обтянутую леопардовыми лосинами задницу. Блуднице несказанно повезло, что она успела сесть в чью-то тачку за несколько секунд до того, как Мэл пересек дорогу. Впрочем, его и самого тут же отвлекли: ухо дико обожгло болью, будто кто-то приложил раскаленную кочергу прямо к мочке, и он зарычал, схватившись за это место, а когда отнял ладонь, обнаружил кровавые пятна на коже. Это означало только одно: кого-то из собратьев-ворлоков лишили самого могущественного талисмана-защитника в виде сережки с выкованной руной. Такая была у каждого странника тьмы, дарованная с целью охранять и оберегать своего обладателя. Марлоу, конечно, поспешил на помощь, хотя все еще злился на Данте за сегодняшний диалог в кафе. Поняв, что натворил его собрат, он едва не потерял сознание от бешенства второй раз за день.

Парню со шрамом пришлось остановиться на середине своего нелегкого пути. Данте снова начало выворачивать всем, что он успел сожрать в той дешевой забегаловке. Вид его внутренностей был не самой приятной для обозрения вещью.

Марлоу морщился и немилосердно сбросил ношу с плеч, хватая его за волосы. Он оттянул их как можно сильнее, чтобы его приятель не запачкал свою шикарную волчью шкуру в процессе прощания со своим желудком. У Мэла появились планы на друга, он вдруг яростно захотел снять с него скальп.

– Марлоу. Что со мной… – невнятно пробормотал Дантаниэл, когда конвульсии прекратили бить его тело.

– Давай так. С какого момента ты помнишь?

– Мы с вами в кафе… Я слежу за блондином… Дальше ничего. Мы расходимся.

– А дальше, – Марлоу дружелюбно собрал в горсть его волосы на макушке. – Ты, долбоеб, пошел трахаться. С девственником. Который сожрал половину твоего уха вместе с талисманом-защитником!

Ослабевшими пальцами Данте схватился за левую мочку. Вместо привычного клыка он нащупал только болезненную кровавую рану.

– Моя серьга, – простонал он.

– Твоя серьга, – Мэл выпятил нижнюю губу и посмотрел на друга блестящими от притворной жалости глазами. В следующую секунду не ожидавший такой подлости Данте был снова брошен на землю, пробовать на вкус верхние породы почвы щедрой северной Минесоты.

Марлоу поднялся на ноги и нервно прошелся туда-сюда по незнакомой местности. Больше всего это походило на какой-то лесопарк в черте города, деревья вырисовывались из темноты, предоставляя путникам, не имеющим ночлега, отличный шанс заиметь таковой. Мэл решил, что туда-то им и нужно направить стопы, но он не собирался разбираться со всем один.

Подумав так, парень со шрамом приложил пальцы к вискам.

– Veni, frater, te invoco … Veni, frater… * – забормотал он себе под нос в надежде, что Элай и Дагон еще не успели закатиться в какой-нибудь притон и устроить там кровавую баню. Их было невозможно докричаться в двух случаях: когда они жрали или когда самозабвенно сношались, как две гиены, забыв про то, что конец света собирался наступать еще не скоро.

Veni, frater, te invoco … Veni, frater – Приди, брат мой, я взываю к тебе. Марлоу бормочет заклинание вызова на латыни.

На этот раз Мэлу повезло очень быстро.

– Veni, frater … – продолжал нашептывать он. Веки его немного подрагивали. Когда он открыл их, среди деревьев мелькнула знакомая тень и фиолетовые глаза. Элай, очень недовольный и хмурый, материализовался на тропинке.

– Ты чего, Марлоу? Я думал, ты пойдешь на охоту, – заметил он, ежась от холода. – Неудачный вечер?

– Вся моя жизнь сплошной стресс, с тех пор, как я связался с этим долбоебом. Сам полюбуйся, – темноволосый ворлок кивнул на корчащееся на земле тело.

Данте сжимал и разжимал кулаки, царапал землю задубевшими пальцами, как будто пытался уцепиться за нее и удержаться в сознании. Плотно сомкнутые губы и испарина на лбу говорили о том, что ему становится все хуже. Адамово яблоко судорожно ходило под пергаментно-белой кожей. Он пытался лихорадочно глотать. Элай присвистнул.

– Мерул тебя забери. Это что еще за явление Дьявола? Так вот почему мой талисман так накалился!

– Да, это наш Данни, – нежно пролепетал Мэл сквозь сцепленные зубы. – Ебнутый маньяк-выродок в пятом колене. Оттрахал того мальчишку из кафе, теперь лежит и сам дохнет в корчах.

– Что-о-о? Но это ведь сумасбродство! Я думал, он убьет его, как обычно, и покончит с этим… У него должно было хватить ума попридержать коней! Какого черта ему приспичило?

– Ты меня спрашиваешь? Я не знаю, что нам делать, Элай, я с таким еще не сталкивался. Кроме Дантаниэла все из нас почувствовали, что парень опасен; я готов был поклясться, что он всего лишь поиздевается над ним, порежет, как мешок, прибьет и выкинет в канаву. Ничего более!

Элай обернулся. Его лицо стало сосредоточенным, когда он присел на корточки рядом с другом и отвел со лба Данте перья угольных волос. Ворлок слегка зашевелил губами, произнося какие-то заклинания, а Марлоу в это время нервно смотрел на происходящее. Из них четверых Элай оставался единственным знающим толк во врачевании, пусть даже и черном, как сама ночь, так что если кто и мог придумать, как помочь в такой ситуации, так это был он.

Под его пальцами со слегка отращёнными ногтями восковая кожа полуживого Данте начала покрываться светящимися фиолетовыми узорами, похожими на кружевную вязь. С губ светловолосого лекаря соскальзывали слова, которых почти не было слышно, – ночной ветер скрадывал его речь. Прошла целая вечность, прежде чем он вышел из транса и напряженно встряхнул кистями рук.

– Не могу, Мэл. Он меня не пускает. Его сознание темное, как бездна времен. Тут нужно нечто более мощное, чем наша магия. Этого чудовищно мало…

– Кинжал с кровостоком. Давно хотел прикупить. Прибить его, и долой мучения!

– Я не пойму, как это случилось. Ведь Данте – мощнейший экстрасенс, он чувствует на подлете даже то, чего еще не произошло, – Элай удивленно вгляделся в искаженные черты лежащего на земле друга.

– Ты забыл: он адекватен, когда дело не касается смазливых блондинчиков, черт бы их побрал. Как же я их ненавижу, – парень со шрамом тоже присел на корточки рядом с собратом. – Его ослепило желание взять то, что он так хотел. Оно однажды уже не привело его ни к чему хорошему. И опять все те же грабли. Теперь хрен знает, что с ним делать. В таком состоянии он не сможет даже ходить, я уж молчу про остальное.

Элай и Марлоу некоторое время молчали в попытках придумать решение.

– Давай его отнесем куда-нибудь, где никто не ходит, – было единственным, что пришло в голову светловолосому лекарю. – Если не полегчает, будем соображать. А пока у нас не так много вариантов.

– Здорово. Он вообще-то тяжелый, как сволочь.

Внезапно со стороны дороги послышался шум, а через пару минут показался и тот, кто его поднял. Дагон быстро приближался к ним, по частям вырисовываясь из ночного воздуха.

– Наши талисманы… – начал было он, но тут же осекся, увидев, что его новости вовсе не такие уж новости. Элай и Мэл глянули на него с одинаково каменным выражением лица.

– Мы тебе все расскажем по пути. А теперь нам надо двигать отсюда, – Марлоу обреченно выдохнул и все же подхватил Дантаниэла на руки.

Не так уж часто его подтачивали угрызения настойчивого червячка совести, но именно сейчас настал такой момент, когда острые зубы этого существа прорезались и начали доставать довольно сильно. Он должен был предостеречь Данте от необдуманных действий, но именно сейчас стало уже пздно что-то предпринимать.

Они шли недолго. Лесопарк оказался глухим и безлюдным в это время суток. Уже через несколько минут безостановочного движения три фигуры вышли на небольшую полянку, со всех сторон окруженную деревьями.

– Полагаю, все на этом, – Мэл опустил лихорадочно потеющего приятеля на мерзлую землю. – Тут наше путешествие можно завершить.

Друзья обступили бессознательное тело со всех сторон.

– Знаешь, что я ненавижу больше всего? – задумчиво изрек Дагон.

– Отрицательный резус-фактор? – предположил Мэл.

– Нет, кроме этого. Я ненавижу ждать. Время тянется просто бесконечно, а ведь у нас его и так никто не отнимает.

На этом Элай и Марлоу присоединились к нему во мнении. Ситуация балансировала на грани между “плохо” и “очень плохо”. Их совместное неписаное правило гласило: если устраиваешь кровавую грызню в одном месте, будет лучше не задерживаться там долго, ведь огромный мир обладал пространством достаточным для поиска ночлега и пищи. Это была не единственная причина: вторая сложность заключалась в том,что Хантеры могли бродить неподалеку, а с неподвижным, почти умирающим товарищем на руках двигаться дальше не представлялось возможным. Кроме прочего, это значило, что ближайшие несколько дней им не стоило высовываться и развлекаться на полную катушку, а это уже тянуло на рекорд.

Марлоу молчаливо сделал круг по полянке. Становилось холодно. Элай и Дагон принялись собирать ветки, валявшиеся тут и там, на земле и под деревьями. Если ожидание собиралось затянуться, то им нужно было как-то пережить этот период.

– Поддай огоньку, Мэл, – Дагон собрал приличное количество прутьев, чтобы получился небольшой костер.

Марлоу подошел к кучке веток и вытянул руки. Искорка пробежала по его предплечью от локтя до запястья. Кончики пальцев его начали краснеть, как если бы были сделаны из металла и сунуты в раскаленную добела печь. Он слегка прикрыл веки. Огненная сфера размером с небольшой мяч сорвалась с его ладони и осветила крошечную полянку, поджигая сложенные шалашиком ветки и хворост. Костер вспыхнул несколько раз, дрогнул и разошелся зеленоватым пламенем, возле которого можно было греться остаток этой сумасшедшей ночи. Элай присел на бревно, валявшееся неподалеку. Дагон подошел к нему, пристроил брату голову на плечо, обнимая его левой рукой. Иногда Марлоу задавался вопросом, зачем эти двое вели странствующий образ жизни в поисках приключений – ведь для того, чтобы испытывать полный спектр всех самых болезненных чувств им не нужен был никто, кроме друг друга.

Элай потерся носом о щеку брата и улыбнулся. Они умолкли, не продолжая движения, а Мэл отвернулся и обхватил себя руками, все еще ежась от порывов ветра. В этом году осень выдалась на редкость промозглой, и почему-то именно сегодня это ощущалось особо остро.

Данте внезапно заскулил и резко вывернулся, полностью превратившись в волка. Его одежда лопнула и разошлась по швам, клочки джинсов плавно опали на землю. У парня был чудесный дар влипать во все возможные приключения и собирать их на свою шкуру, как репей. Марлоу сел на землю рядом с ним и оперся спиной о ствол дерева.

– Вы спите. Я за ним присмотрю, – буркнул он.

Элай и Дагон согласились. Через минуту, когда колдун со шрамом бросил взгляд в их сторону поверх пылающего костра, на бревне сидели уже не люди. Это был огромный коршун с блестящими черными глазками и пестрым оперением и рыжий лис с темными кончиками ушей, который суетливо вынюхивал что-то на земле. Мэл остался один. Он пододвинулся ближе к огню. Разные зрачки волка, рычащего и изворачивающегося в агонии, отражали блеск колеблющегося пламени. Данте держался наполовину в сознании. В его памяти, в воспаленном мозгу, как сумасшедший водоворот, кружились несвязанные картинки, целые хороводы ощущений и отблесков ушедших лет. Он словно плыл и не очень понимал, где находится. Мелькала среди прочих одна мысль, которая никак не давала ему покоя, плотно засев под шкурой и выжигая там страшные дыры. А может, это была и не совсем мысль, скорее образ – бездонные голубые глаза, плавно меняющиеся в иную форму – они становились то серыми, то зелеными, под цвет морской волны. А еще там присутствовали тонкие черты лица, все еще живые в памяти, даже несмотря на то, что сам их обладатель был мертв вот уже несколько столетий...

====== продолжение 1 ======

Англия, 17 … год.

– Данте. Да-а-анте-е-е, – мягкий и вкрадчивый голос внезапно распорол тишину, как тонкое лезвие. Он проплыл над пыльной конторкой и пошевелил волосы на затылке темноволосого юноши, склонившегося над большим фолиантом. Улыбка против воли наползла на губы священника, ведь мелодия, так сладко напевающая его имя, была ему знакомой.

Преподобный тут же одернул себя. Он мигом вспомнил, что не должен был вестись ни на какие уговоры демона с золотыми кудрями, который был послан в этот мир из самого ада лишь затем, чтобы смущать его покой.

– Да-а-анте, я знаю, что ты тут. – Текучий тембр щекотал и вылизывал уши.

– Я занят, Адам. Зайди попозже, – строго отозвался Дантаниэл в надежде, что это сработает.

– А врать нехорошо. Ты же священник, – шаги все приближались. Они отстукивали по каменным плитам, гулко раздавались в сводах церкви, в такт начинающему ускоряться сердцу преподобного.

Юный священник порывисто встал и попытался запереть дверь на засов, пока не стало слишком поздно. К сожалению, когда он обернулся, то понял, что уже опоздал. Голубоглазый Адам появился в дверях с неизменной нахальной улыбкой. Он оперся плечом о дверь и принялся внимательно изучать облаченную в ткань темной сутаны стройную фигуру священника. Данте весьма недовольно прочесал собственные взлохмаченные черные волосы. отчаяние скользнуло в этом жесте, что не укрылось от проницательных глаз светловолосого юноши.

– Адам, серьезно, ты не можешь сюда приходить так просто, – служитель церкви совладал с собой.

– Хм. Это почему? – вкрадчиво, как игривая кошка, промурлыкал посетитель.

– Потому что мы в церкви.

– Это я понимаю. Но я как раз думал, что дом Господа открывает для всех свои врата?

Данте вздохнул. Это никогда не бывало просто. С ним.

– Пожалуйста, Адам, мне действительно надо доделать… – он немного притормозил, замечая, что тот отходит от дверного косяка и плавно начинает проникать в комнату. Медленной и грациозной походкой, немного смахивающей на женскую, юноша сделал шаг в комнату. Затем обернулся и изящным движением прикрыл дверь. Тонкие пальцы с массивным серебристым кольцом легли на засов. Уже через мгновение Данте оказался запертым в ловушке холеной парой аристократичных рук Адама Бёрнли – сына местного мецената, который выделял неограниченное количество средств на реставрацию их маленькой церкви.

Преподобный отступил назад. По комнате поплыл свежий аромат душистого алиссума – медово-сладкий запах, смешанный с нотками свежескошенной травы и сена. Было трудно с чем-то перепутать его. Было трудно дышать.

Мальчишеская улыбка Бёрнли стала еще шире и задорнее.

– Ну. Вот так гораздо лучше, – он снова обернулся. Сапфировые зрачки его блеснули в свете лучей солнца, пробивающегося через единственное окно под потолком темной комнатки.

– Адам. Открой дверь, – в тоне Данте послышалась тревога.

– Мм. Давай поторгуемся. Что мне за это будет?

– За это я сделаю вид, что ты сюда не приходил и мы забудем об этом. Оба.

– Какой серьезный. Люблю, когда ты такой, – не обращая никакого внимания на строгий голос, Адам сделал еще один шаг к объекту своих издевательств.

– Бёрнли, не делай этого … – неровно произнес Данте, стараясь успокоить ненормальный темп своего пульса.

Молчание. Адам опустил ресницы, затем снова их поднял. Данте, не отрываясь, смотрел в его лицо, замечая, что оно почему-то становится ближе. Еще ближе. Совсем близко… Он мог почувствовать дыхание на своих губах – то самое, теплое, ласкающее его чувствительные рецепторы.

– Ты пропадаешь всю эту неделю. Избегаешь меня?

– Нет. Да… Нет… – Данте окончательно и мастерски загонял себя в тупик. – В смысле, у меня много работы. Некогда.

Копчик преподобного уже уперся в угол стола, за которым он только что доживал последние минуты своей жизни. Он вдруг обнаружил, что отступает, пятится назад, словно нашкодивший пес.

– Опять врешь.

Данте молчал. Его взгляд невольно скользнул по губам молодого человека, а тому, в свою очередь, не составило труда отследить это движение. Крупное кольцо волос упало на его лоб от легкого поворота плеч. Данте перевел глаза на золотистые локоны. Адам с интересом наблюдал, как в лице преподобного мечутся все мыслимые и немыслимые терзания души.

– Ну? Так и будешь столбом стоять? – спокойный вопрос, который прозвучал хлестко, как удар плети, рассекающей воздух.

Данте плотно зажмурил веки. Знай он, каким это окажется проклятием, жутким и очень мучительным, он бы никогда не позволил себе подобную слабость. Для начала – Адам был женат. Будь данная деталь единственной бедой, связанной с именем этого утонченного блондина, все оказалось бы не так трагично. Но вторая проблема была куда хуже – он был женат на родной сестре Данте, Рейчел Блэр Баррингтон, миловидной рыжеволосой девушке, которой преподобному приходилось смотреть в глаза дома вечером по возвращении домой. Но и это было не все. Еще более безнадежной, чем две предыдущие, казалась третья напасть… Руки Адама осторожно легли на талию молодого священника, очерчивая контуры его тела. Данте сделал один– единственный глоток воздуха, который был сейчас ему необходим. Бёрнли не давал ему прохода с того самого момента, как они впервые встретились. Пределом для Данте стало понимание того факта, что и он смог найти в себе ответные чувства к этому молодому мужчине. Он попросту не мог сопротивляться всепоглощающему обаянию Адама. Бёрнли был смелым и отчаянным, к тому же никогда не сдавался и шел напролом, не давая шанса ни себе, ни тем, кто его окружал, оглянуться и посмотреть на то, что они творили. Он не давал шанса понять, что воспылать эмоциями к священнослужителю было неправильно. Его язык коснулся манящих его полных губ Данте. Он будто пробовал их на вкус. Преподобный напрягся всеми мышцами, в попытке выстоять на последнем рубеже, но его сопротивление было сломлено всего одним предложением.

– Я так скучал по тебе, – интимный шепот прополз дрожью по всему телу.

Дантаниэл заскулил, как маленький волчонок.

– Что ты меня мучаешь? Нам нельзя встречаться, и ты это знаешь, – руки его обхватили стройного юношу, крепко прижимая его светлую голову к груди. Собственные слова казались разумными только в некоторые моменты, но, к сожалению, их силы было не достаточно, чтобы раз и навсегда оборвать эту тонкую, но такую прочную нить, ведущую к безграничному безумию.

Адам улыбался. Его губы послушно раскрылись для поцелуя. Он налег на своего тайного возлюбленного всем телом, всем существом, судорожно закапываясь пальцами в его волосы. Данте вобрал в себя его язык, всасывая его, как ядовитое жало, и безропотно поддаваясь магии, затмившей его разум. Его губы, как проклятые, оставались на поругание чужим губам, так что это мракобесие казалось нескончаемым. Темноволосый священник покрывал поцелуями шею, лицо, каждый дюйм теплой кожи юноши. Ресницы Адама трепетали от удовольствия и триумфа.

– Я знаю, что нельзя. Но я так не могу больше, Данте. Я думаю о тебе каждый день. И особенно, когда я с Рейчел, я так боюсь назвать ее твоим именем.

– Я так не могу, ведь она моя сестра ...

Ладони Данте стиснули ягодицы Адама, крепко впиваясь ногтями в его кожу через ткань. Если путь к счастью лежал в достижении максимального удовольствия, избегая при этом боли, значит, они оба где-то пропустили поворот в нужном направлении. Адам неумеренно жарко дышал в рот, жадно целующий его губы, гладил плечи и шею Данте, расплавляя их своими ладонями. Изнеможение и желание кружили голову двум мужчинам, теряющимся друг в друге. Ничего не помогало против этой зависимости и даже тот факт, что Данте так старался избежать фарфоровой мордашки Адама всю эту неделю. Это лекарство не приносило облегчения, наоборот, напряжение соскучившегося тела давало о себе знать только сильнее. Теперь, когда Бёрнли извивался в его руках, покорно делясь своим теплом, Данте не понимал, как можно было держать себя в узде.