Текст книги "test"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 101 страниц)

В дверь кто-то постучал.

– Миссис Парвуд? – Эм узнал голос и обледенел. Это был никто иной, как Хаген Ривьера. – Вы дома? Мне нужно с вами поговорить!

Пальцы блондина порывисто вцепились в запястье ворлока.

– Дан. Не трогай его, я прошу. Он отец моего лучшего друга, – зашептал Эм, видя, как хищные глаза колдуна начинают поблескивать в предвкушении веселья. – И что теперь? Он сам к нам пришел… – волчий хвост ожесточенно подметал диван. – Данте. Я тебя прошу. Не делай ничего такого.

На одну секунду Дантаниэл с любопытством повернулся к парню. Лицо мальчишки казалось утомленным и бледным. Он был такой беспомощный в своем испуге.

– Я подумаю. Но тебе лучше скрыться с глаз долой. Он ищет именно тебя, судя по его мыслям. – Давай не будем открывать дверь? Как ты объяснишь ему, кто ты? – Эм с тревогой смотрел на полупрозрачное стекло, за которым маячила тень. – Наблюдай за мастером, – Данте оскалился своей неповторимой шикарной улыбкой.

Эм застыл. Продолжая вилять черным хвостом, Дантаниэл добрел до двери и приоткрыл ее, впуская в полутьму прихожей сероватый свет осеннего утра. На пороге действительно стоял офицер – невысокий мужчина средних лет в форменной одежде.

Он просканировал открывшего ему парня любопытным взглядом. Это был именно тот тип с фотографии – высокий, со странной ассиметричной прической, скрывающей половину лица.

– Чем могу помочь, офицер? – Дантаниэл расслаблено прислонился плечом к косяку и сунул большие пальцы в петли джинсов. – А вы, мистер… – О, как невежливо с моей стороны. Я Дэниэл. Блэк, – Данте сделал вид, что действительно вспомнил о манерах и протянул полицейскому руку.

Пожав ее, офицер Ривьера продолжал вопросы:

– Я ищу миссис Парвуд. Она не появляется уже очень давно. – Она уехала, – не мигая глазом, солгал Данте. – Крайне спешно и, возможно, надолго. Ее сестра сильно приболела, почки, знаете ли, такая неприятная вещь. – А вы… – А мне она сказала присматривать за домом и садом.

Офицер Ривьера изумленно огляделся. Было необычно думать о саде в это время года. Когда он повернулся обратно, лицо молодого человека оказалось в паре дюймов от его лица, а яркий голубой глаз заглядывал прямо в душу. Данте медленно провел пальцами по своим волосам, отводя черную челку. Красный зрачок пылал кровавой пеленой, заставив офицера немо дернуться. Он хотел сделать шаг назад, но ноги его словно приросли к земле. Изможденные тени мелькнули в этом алом омуте, а голос, шершавый и выцветший, прошептал:

– Тебе нечего здесь искать. Ты не найдешь тут ни Эмбера Морригана, ни тех, кто совершает кровавые убийства. Ты придешь на работу и уничтожишь все фотографии. Уяснил?

Офицер покорно кивнул. Его голова чуть склонилась набок, а взгляд остекленел.

– Ты забудешь этот разговор. Все, что ты будешь помнить, – миссис Парвуд здесь больше не живет. Здесь нечего ловить.

Эмбер высунулся из-за дивана. От этого воркующего тембра даже ему стало не по себе.

– А теперь пошел вон отсюда. Танцуя польку, – Данте оттолкнул мистера Ривьеру в грудь одним пальцем и принялся с любопытством наблюдать, как тот отходит, затем становится в причудливую позу… и пускается в пляс.

Движения его были ломаными и быстрыми, и живой среднеевропейский танец в его исполнении превратился в нечто комичное и ужасное. Будто мертвая кукла, управляемая невидимым кукловодом, он плясал, как заведенный, удаляясь к своей машине.

Эмбер вылез из-за спинки, рассматривая в стекло его фигуру. Негодование и непонимание бурлили в его сердце неистовым фонтаном. Данте смеялся, запрокинув голову и обнажая острые клыки; казалось, его смех заполнил всю комнату. Это было отвратительно.

– Зачем ты делаешь это, – спросил Эмбер, выползая из укрытия и вставая за его спиной, когда машина полиции уже скрывалась в конце улицы. – Как же то забавляет меня, – Дантаниэл вытер слезы. – Люблю свое моральное превосходство.

Эм не стал читать ему нотации про правила поведения. По правде, при виде этого цирка его начала глодать еще одна мысль:

– Дан, а ты сможешь сделать тоже самое… с моей мамой? В смысле, внушить ей кое-что, – Эм немного помялся, сомневаясь в удачности затеи процентов примерно на сто. – Хочу, чтобы она просто забыла, сколько я причиняю ей боли. Но только без польки и твоих издевательств.

Данте перестал отфыркиваться и повернулся к своему апрентису.

– Что я слышу? Ты сам просишь меня? – Да, – глаза Эма были серьезны. – Она тоже знает слишком много.

Немного подумав, Дантаниэл согласился.

– Ладно. Я зайду к тебе вечером. Но пока ты тут, я хочу, чтобы ты поиграл со мной, – он многообещающе притянул парня к себе. – Побудешь моей мышкой!

Эм тяжело вздохнул. А что еще ему оставалось?

====== продолжение 2 ======

В этом году осень была особо хмурая. Темнеть начинало достаточно рано, и Мики, глянув на часы, решил, что пора звать Лиз в дом. Его младшая сестренка уже довольно долго играла снаружи, решив, что пойдет гулять со своим мишкой, потому что «свежий воздух полезен для здоровья».

В черте города справедливость этого заявления была сомнительна, к тому же ветер уже становился довольно прохладным. Мики как раз направлялся к двери, но вдруг в кармане его завибрировал телефон. Глянув на дисплей, он заулыбался – Райли всегда звонила ему под вечер и уж такой-то разговор нельзя было пропустить. Парень нажал на «прием».

– Привет, лучик, – промурлыкал он в трубку, остановившись у подножья лестницы. – Рад слышать тебя...

Лиз обернулась. Ей показалось, что неуловимый шорох раздался в темноте, за ее спиной. Она взяла медвежонка за лапу и вгляделась в сумрак, чтобы рассмотреть, кто это был.

– Тедди, как думаешь, это к нам в гости пришли? – тихо спросила она, увидев высокую фигуру на дорожке у их дома. Лица было не разглядеть: мужчина двигался бесшумно, опустив голову вниз и немного сгорбившись.

Это был незнакомый дядя. Будучи смышленым ребенком, Лиз знала наверняка – нельзя разговаривать и даже находиться рядом с такими людьми. Она прижала плюшевую игрушку к себе. Мики будет ругаться, если выйдет и обнаружит ее у забора, ведь ей было велено не отходить из поля зрения. Детское сердечко забилось в тревожном предчувствии.

А затем что-то изменилось. Фигура присела на корточки. Зрачки прохожего полыхнули ненормальным фиолетовым свечением, когда он поднял голову и улыбнулся маленькой рыжеволосой девочке, наблюдавшей за ним с любопытством.

Глаза Лиз распахнулись удивленно: прямо под рукой незнакомца, из блеклого ночного воздуха, возникла волнообразная фигура; очертания ее были нечетки, но уже через несколько мгновений девочка увидела, что к ней, заваливаясь и урча, косолапил маленький щенок. Он был соткан полностью из воды, но выглядел абсолютно как живой.

Медвежонок выпал из рук Лиз. Она сделала несмелый шаг в сторону чудесного питомца.

– Ой… Он как настоящий… – тихо прошептали детские губки. – Да. Если ты хочешь его видеть таким, – раздался голос из темноты. – У меня таких очень и очень много.

Лиз удивленно присела на корточки, рассматривая через забор невероятное волшебство, открывшееся ее глазу.

– А ты покажешь других? – девочка протянула руку. Ее пальцы прошли сквозь голову собаки. Она была мокрая, ну совсем как настоящая вода. – Конечно. Выйди за забор. И я покажу тебе то, чего ты не видела никогда в своей жизни…

Лиз послушалась. Она бы и не подумала сделать что-то подобное раньше. Но этот голос был совершенно безвреден, он звал ее, и она должна была подойти к нему. Разве можно было устоять перед этим мягким, журчащим, как ручеек, тембром?

Лиз со скрипом отворила старенькую калитку и вышла на дорожку. Ветерок налетел на нее и растрепал рыжие волосы под цветной шапочкой.

Молодой человек ласково улыбался ей. Он погладил девочку по голове, и мягкие рыжие волосы коснулись щеки девочки. Та замерла, застыла у него в руках, как статуя. Большие влажные глаза смотрели на незнакомца.

– Идем, дитя, – он протянул ей когтистую лапу, больше похожую на птичью, и Лиз без промедления взяла ее. Темнота окутала ее, мягко обняв настойчивыми лапами. Через минуту на дорожке уже не было ни девочки, ни светловолосого юноши. – Лиз! – кутаясь в свою толстовку, Мики закончил говорить по телефону с Райли и вышел встретить сестру.

Двор поприветствовал его абсолютной пустотой. И только брошенная игрушка – любимый медвежонок Лиз, с которым она никогда не расставалась, – лежала на земле и таращилась на Мики пустыми и блестящими глазами-пуговицами…

– Данте. Ты мне обещаешь? – Эм остановил его ладонью на дорожке около дома, чтобы в последний раз убедиться, что ворлок не будет вытворять ничего из того, что он любил делать. – Слушай. Еще раз спросишь, и я нарочно сделаю все наоборот! – начал свирепеть колдун. – Хорошо. Хорошо, не стану спрашивать, – Эм нервно облизнул сухие губы. Отчего-то он жутко нервничал.

Под конец Данте стал снова вести себя сносно, и Эм не планировал это портить. Они целый день маялись всякой ерундой: после того, как Данте устал тискать свою светловолосую игрушку, они сидели и тупо смотрели телевизор в комнате внизу, поедая обнаруженные в шкафу орешки и обсуждая дурацкую прическу диктора.

С Данте и его переменчивым настроем можно было спятить, но Эм не стал спрашивать, зачем ворлоку понадобилось держать его при себе и почему Дантаниэл не мог сделать все то же самое один. Вероятнее всего, ему просто было дико скучно, вот он и пытался развлечь себя в отсутствие собратьев любым способом.

Пересмотрев все каналы, они сделали пару кругов по улицам в абсолютном молчании, утопая каждый в своих мыслях, а затем завернули домой к Эмберу. Он выполнил свою часть договора и провел с Данте целый день. Теперь пришла пора и ворлоку исполнять свое обещание.

– Маму зовут Эмили, – зачем-то довел до сведения парня Эм. – Да хоть Нельсон Мандела, – хохотнул волк и занес руку для звонка.

Однако он не успел завершить начатое – дверь раскрылась и миссис Морриган собственной персоной показалась на пороге. По ней нельзя было сказать, что чувствовала она себя хорошо: женщина была бледна, а глаза ее очерчивали четкие темные круги. При виде двух молодых людей, одним из которых был ее блудный и весьма потрепанный сын, брови женщины поползли вверх.

– МАМА!!! – возопил Данте, не дав ей опомниться. Он радостно раскинул руки, чтобы обнять миссис Морриган. Та не ожидала такого и испуганно метнула взгляд на Эмбера, который от этого вопля тоже побледнел полотном. Данте впал в новую крайность: он с легкостью оторвал Эмили от земли и пустился с ней в пляс, словно сумасшедший. Он понял по-своему слова «только без своих обычных фокусов», и теперь ураган его воображения полетел в новую степь.

– Эмбер, Эмбер, смотри, мы уже подружились, – напевал он шутливо, подмигивая парню синим глазом. – Мы с тобой чудесно заживем, когда поженимся, правда, дорогой?

Эм прикрыл усталые глаза рукой. Конечно, Данте подслушал все его мысли и знал, что они вертелись в основном вокруг того, что скажет мать на появление в доме того парня с фотографии.

Спотыкаясь о мебель и громко напевая, Дантаниэл в неистовой пляске таскал Эмили за собой по всем углам. Уложенные в аккуратную прическу волосы женщины разлетались в стороны, а голова откинулась назад; она силилась что-то сказать, но от неожиданности дар речи покинул ее.

Только мгновение спустя паразит выпустил ее. Эм не выдержал этого кошмара и отодвинул мать от взбесившегося ворлока, заслоняя собой от его лап.

– Я сказал тебе без фокусов! – Эм начал терять терпение, а взгляд его сверкнул стальным бешенством. – Если еще раз хоть пальцем ее тронешь… – Да тихо ты, тихо, – примирительно поднял руки усмехающийся Дантаниэл, – я просто рад семейному воссоединению! – Эмбер, – мать в ужасе вцепилась в рукав сына. – Что все это значит? – Ничего, мама! Просто у Дан… иэла, – Эм запнулся об это имя, – такой своеобразный юмор. Мы пришли сказать тебе… – Мы женимся! Разве не здорово? – грянул на всю гостиную Данте, светясь яркими красками радуги и улыбаясь женщине голливудской улыбкой. – Эмбер… – тихо прошептала Эмили. – Скажи мне... – Не слушай его, – Эмбер отмахнулся. – Мам, мы пришли сказать тебе кое-что другое!

Дантаниэл рассмеялся, как шакал, запрокинув голову назад. Ему это напоминало нелепую, но смешную комедию заезжего цирка. Эм хотел прекратить это и не знал, как. Впрочем, Данте уже и сам наигрался. Он оттолкнул своего апрентиса в сторону и сделал шаг к его матери, которая с опаской отступила назад. Но он взял ее за плечи и ласково пододвинул к себе.

– Слушайте меня, леди, которую мне запрещено трогать, – его мурлыкающий тон наполнил комнату. – Вы забудете все, что происходило сейчас в пределах этого помещения, и забудете то, что говорил вам полицейский. Вы оставите в покое Эмбера и его пристрастия, потому что это его личное дело… Вы не будете совать нос в его комнату, а будете только заниматься своей работой. Все на этом, – он мягко подул в лицо Эмили, и та моргнула от неожиданности.

После чего Дантаниэл сделал шаг назад и встал по правую руку от Эмбера.

Миссис Морриган моргнула еще раз, другой. Взгляд ее сначала был не очень осмысленным, но затем она сосредоточилась на сыне, который напряженно ждал ее ответа. После этого женщина перевела взгляд на другого молодого человека, незнакомого ей ни единой черточкой лица. В голове ее стоял невообразимый шум и лишь одна фраза вертелась, как заведенная катушка магнитофона: «будете только заниматься своей работой».

– Эмбер, ты уже дома, – отрешенно произнесла миссис Морриган. – Как хорошо. Я как раз шла на работу…

С этими словами Эмили огляделась, как умалишенная. Не задаваясь вопросом, который сейчас час и какое время суток, Эмили медленно и дерганно двинулась к вешалке, взяла с нее свой плащ, влезла в сапоги и, не глядя ни на кого, вышла за дверь, мягко притворив ее за собой.

Как только шаги ее смолкли и удалились по направлению к машине, Эм кинулся к Данте совсем не затем, чтобы его обнять. Он со скрипом вцепился в ворот его кожаной куртки и со всей юношеской силы припер тварь лопатками к двери.

Данте не прекращал ржать, как больной. Его хриплый хохот перерастал в низкий, собачий рык и обратно, а у Эмбера от ярости темнело в глазах.

– Выродок! Не трогай мою мать больше никогда! Ты можешь делать все, что угодно со мной. Но не трогай моих родных и друзей! – Тише… Тише… – Дантаниэл пытался отдышаться. – Лежать, малыш. Все уже кончилось. Разве это было не забавно?

Защити меня от того, что я так хочу.

Защити меня.

Мы – жертвы своей судьбы

Помнишь как мы праздновали,

Мы пили и курили дурь до поздней ночи.

А теперь мы совсем одни.

Защити меня от моих желаний ...

(Placebo – Protégé Moi/ Protect me)

Эм дышал льдом от бешенства. С оскаленными зубами Дантаниэл походил на дикое животное, которое нужно усмирить. Он все еще конвульсивно трясся от веселья, а Эм в исступлении желал приложить демона заклинанием помощнее и бить до тех пор, пока его лицо не превратится в кровавую кашу. Он представлял себе, как разбивает его правильный нос, и Данте сгибается и хрипит, захлебываясь в водопадах крови. Он заслуживал этого.

Дантаниэл же едва мог остановиться от сумасшедшего веселья. Он внезапно дернулся вперед и схватил Эмбера за талию, крепко прижимая к себе.

– Ты такой смешной, Эми. Не помню, было ли мне с кем-то веселее, чем с тобой в последнее время.

Эм хотел сказать что-то, но слова его застряли в горле. Горячие губы жадно приникли к его рту и закрыли доступ к кислороду. Он хотел воспротивиться и не мог. Хотел оттолкнуть, но его запястья сковало словно железными наручниками, и для этого Данте понадобилась всего одна рука, лишившая мальчишку возможности двигаться. Вторая ладонь коснулась затылка и притянула светлую голову так, чтобы Эм не мог вырываться.

Язык ворлока влажно разделил губы, бесцеремонно скользя в жаркую глубину, совсем как в прошлый раз. Свежий, такой живой привкус человека сводил его с ума. Он позволял себе вольности, нападая на Эмбера и сжигая рот дыханием.

Между ними завязалась настоящая борьба. Эм сначала хотел откусить скользящий змеиный язык, который настойчиво гладил его по внутренней стороне щеки, но затем отвлекся на прикосновение. Данте ласково и совершенно ему несвойственно тронул свободной рукой его левую скулу, проводя пальцем от выступающей кости до надбровной дуги. Это сбило Эмбера с толку еще больше, чем если бы Данте начал его бить, кусать или унижать.

Пальцы ворлока играли с его волосами и не стремились причинить боль. Эм раскрыл рот и тут же поплатился за это, почувствовав настойчивое вторжение, еще более глубокое, ощущая ласковые прикосновения, которые, к его ужасу, совершенно не были неприятны – они были неожиданны и не более того.

Эм не собирался делать этого, но затем все же вырвал свои руки из хватки Данте. Он вцепился в его талию, задирая куртку и касаясь горячей кожи. Ему так захотелось попасть в глубину его влажного рта, укусить его за губу еще раз, сделать ему больно и вырвать из его горла хрип – болезненный и полный недовольства.

Эм захватил его губу зубами и обвел языком обозначившиеся клыки, похожие на два крошечных очень острых стилета. Данте судорожно дышал, Эм чувствовал движения его жаркого тела ладонями, проползая по ровной спине до лопаток и ловя биение его сердца. Ворлок не дергался и не рычал, он позволял мальчишке делать с собой абсолютно все. Его пальцы несильно сдавливали шею, прижимали парня к груди, и это было движение совершенно не похожее на их обычные грубые взаимодействия.

От удивления Эмбер забыл думать про то, что он был зол на Данте, как черт. Он отлип от его губ с большим трудом и дико захлопал глазами. Ворлок тоже не понял, что произошло, – его лицо было озадаченным, а взгляд – лишенным осмысленности, как будто его тело сделало все само по себе. По лопатке брюнета скатилась капелька пота, Эм стер ее ладонью, все еще сжимая его в своих объятиях.

Оба парня едва дышали, подозрительно изучая друг друга дикими взглядами.

– Сука… ты опять влез в мою голову? – прошептал Эмбер.

Данте молчал. Он ничего такого не делал, но зато очень хотел знать, кто поиграл с его мозгами. Впрочем, он опомнился довольно скоро, и прежняя веселая улыбка тут же стерлась с его лица.

– Расскажешь об этом кому, – хрипло прошептал он, – откушу тебе башку.

Произнеся это, он высвободился из объятий, отодвинул Эмбера от себя подальше и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.

А Эм так и остался сверлить пустоту диким взглядом. У него в голове вертелся только один вопрос: Какого. Хрена?

====== 16. Я не как ты. ======

Дома у офицера Ривьеры никто не спал. Времени перевалило далеко за полночь, но бледный Мики все еще сидел, твердый, как мраморное надгробие, а миссис Ривьера мерила шагами комнату от угла до угла, и даже любимая сиамская кошка Лиз нервно подергивала хвостом на окне, глядя в пустоту, словно в ожидании чего-то.

Отец семейства все еще не возвращался. Вся полиция Гринвуда сбивалась с ног в поисках Лиз Ривьеры – маленькой рыжеволосой дочки Хагена, которая пропала внезапно прямо от крыльца своего дома.

Райли тоже была неподалеку. Когда раздался звонок, она не разобрала ни слова из сумбурной речи Мики, потому что ее молодой человек слишком бессвязно шептал в трубку; в его словах отчетливо проскальзывали только два слова: «Лиз» и «что теперь делать», остальное было сложно расслышать из-за дрожи.

Райли спешно дошла до его дома, где убедилась, что тешить себя иллюзиями и надеяться на лучшее бесполезно: остаточные следы выброса магии присутствовали везде – как рваные клочки ваты, они висели на заборе, лежали на дорожке, свисали с ветвей деревьев. Почувствовать их оказалось несложно, ведь ворлоки были нечистоплотные существа и не стремились зачищать следы своей активности. Разряды колдовства ощутимо потрескивали в воздухе, и Райли с сожалением осознала, что в округе точно поорудовал один из колдунов.

Но она не проронила ни слова, не выразила сомнения ни единым жестом. Все молчали, потому что нервы у членов семьи натянулись до предела.

– Они не найдут ее, Райли, – тихо изрек Мики, лихорадочно сжимая ее руку. – Не говори так. Надежда есть всегда, – отвечала девушка и гладила его по плечам, чтобы хоть немного снять нервную дрожь.

Прежде, чем прозвучало еще хоть слово, она мысленно наслала на миссис Ривьеру небольшое сонное заклятие, растворяя ее страхи и боль, затем то же самое проделала и с Мики. Это было все, чем могла помочь сейчас светлая магия, ведь успокоить безутешных родителей и старшего брата могло лишь появление Лиз дома.

А она все не возвращалась.

Темнота шепталась за окном. Мики видел в том глубоком сумраке беду, которая постучалась в двери их дома, и тогда в голову в очередной раз пришла мысль, что словно злой рок коснулся мирного Гринвуда. Все это началось в ночь, когда напали на Эмбера – именно с тех пор в жизни некогда сонного провинциального городка изменилось все: выродок-убийца ступил на тихие улочки, чтобы патрулировать ночами дороги и нести за собой смерть и разрушения.

Мики не мог простить себе, что оставил сестренку без присмотра, во всем была его вина. Если бы он не отвлекся на звонок или чаще выглядывал в окно, крошка Лиззи сидела бы сейчас с ними, а не бродила одна где-то впотьмах в объятиях самой смерти.

Прикосновения Райли слегка успокаивали. И все же Мики не думал, что сегодня у них дома хоть кто-то станет дышать спокойно.

Миссис Ривьера уже устала изводиться. Она лежала в сумраке гостиной, уронив голову на стол, ее плечи вздрагивали нервно, колени, укрытые кружевной шалью, вибрировали мелкой конвульсией. Ей снилась маленькая рыжеволосая склоненная головка, подсвеченная тусклым огнем. Она скользила в тени, удаляясь все больше и больше, а длинные белые пальцы уже тянулись погасить хрупкое пламя ее свечи.

Миссис Ривьера вздрогнула и очнулась. В полтретьего ночи ее муж вернулся домой и отрицательно помотал головой. Лицо его выглядело больным и напряженным, а хороших новостей он не принес. Полицейские прочесали весь город в поисках девочки, но, даже несмотря на все старания, ни единого рыжего волоска не нашлось в его пределах.

Осталось просто сидеть и смотреть на стены. Ждать было мучительно. Представлять себе худший исход ситуации – больно. Но страшнейшим из страданий оказалось оставаться в неведении.

Телефонный звонок прорезал тишину комнаты тогда, когда этого уже никто не ждал. Райли уснула клубочком на коленях Мики, но вздрогнула от этого острого трезвона. Мистер Ривьера нетвердой рукой поднял трубку. Оттуда донесся голос его напарника:

– Хаген. Приезжай к парку.

И все. Больше ни слова. Ни намека. Ни жеста.

И тогда надежда оборвалась, как солнечный лучик, перекрытый плотными шторами…

Лиз нашли у дороги. Ее худенькое, неподвижное тельце лежало в канаве, присыпанное мусором и пластиковыми бутылками. Прядь кучерявых волос была перепачкана в крови, лицо девочки оказалось развернуто вниз под неестественным углом, и по этой изломанной позе офицер Ривьера понял – все кончено.

Он хотел подбежать к ней и поднять ее на руки, но полицейские уже оцепляли место преступления желтой лентой. Дочь в мгновение ока оказалась далеко, гораздо дальше, чем за многие мили. Она стала просто очередной жертвой череды жестоких, бессердечных убийств.

Обрывки страшной ночи мелькали в сознании офицера. Резкие слепые пятна. Сигналы холодных красно-синих сирен. Шуршание черного мешка. Чьи-то голоса, по сто раз переспрашивающие одно и то же. Он не видел ничего перед собой, ведь вокруг сгустилась только непроглядная тьма. Его крошка, маленькая Лиз, которая еще с утра спала в своей кроватке, как фарфоровый ангел, была мертва.

Миссис Морриган присутствовала на посту, когда узнала о случившемся. По правде, сейчас была не ее смена, но по какой-то причине она оставалась в морге, думая о работе и только о работе.

На ее столе завибрировал телефон. Услышав страшные новости, женщина едва не упала в обморок. Поначалу ей показалось, что это злой розыгрыш. Ей хотелось бы в это верить, как и всем присутствующим, но когда несколько человек в полицейской форме внесли в зал черный мешок, все сомнения и надежды растворились во мраке реальности.

Эмили перевела взгляд на людей, безмолвно стоявших вокруг и не знавших, что делать, потом на несчастного Хагена, который за одну ночь состарился лет на двадцать. В памяти женщины именно сейчас всплыл тот день, когда не стало ее мужа, тогда на дворе тоже стояла осень и его тело с простреленным легким внесли и положили на хирургический стол, как доказательство того факта, что ничего уже не будет прежним.

Жизнь остановилась на некоторое время, она всегда останавливалась в этом помещении.

Эмили осторожно приподняла край черного мешка. Рыжие кудряшки показались оттуда, словно лучик солнышка заглянул в лишенную окон коробку.

– Я прошу вас очистить комнату, – тихо выдохнула Эмили. – Хаген, тебе тоже придется уйти. Я сделаю все сама.

Глаза Эмили наполнили слезы, но она стояла непоколебимая, как и всегда. У нее была своя работа и ее приходилось выполнять.

Офицеры увели под руки мистера Ривьеру. Для него время теперь потекло совершенно в другом темпе…

Эмбер в это время беспокойно ворочался дома в своей постели, он все еще оставался единственным, кого не коснулись страшные новости.

Тишина крошечного городка показалась ему слишком мрачной. Эм оторвал голову от подушки в пятом часу утра. Он никогда не просыпался так рано без будильника, и ему сразу почудилось, что что-то не так. Молчание было оглушающим. Слишком плотным и неестественным. Слишком напряженным и таинственным.

Старый дом не издавал ни звука, а мать, кажется, еще и не возвращалась с работы. Вообще Эмили довольно часто оставалась в ночную смену, но в этот раз что-то изменилось. В такие минуты подобная непредсказуемость пугала Эмбера всерьез, и потому он быстро соскочил с кровати, оделся и, даже не трудясь позавтракать, помчал в морг.

Дурное предчувствие не подвело. Как и в прошлый раз, в здании он обнаружил много людей. Но даже не это оказалось самым удивительным, самым удивительным оказалось увидеть Мики, который сидел под бледно-зеленой стенкой, спрятав лицо в ладони, и рыдал навзрыд, как маленькая девочка.

– Мики! – Эм спешно кинулся к нему, опускаясь на одно колено. – Ты чего?

Райли тоже была зареванная. Даже Ким сидел с ними, серый и взъерошенный. Все друзья собрались, и никто из них не удосужился позвонить, чтобы рассказать о случившемся.

Райли перестала созерцать окно и перевела на друга серые глаза. Они казались выцветшими и блеклыми, абсолютно лишёнными красок.

– Эм… Лиз, – только и смогла выдавить девушка перед тем, как рыдания снова сдавили ее горло.

Эмберу почудилось, будто ему дали по голове чем-нибудь тяжелым. Лиз? Та крошка Лиз – сестренка Мики? Маленькая девочка с кнопкой вместо носа? Что могло случиться с такой малышкой?

А затем до Эмбера дошло, быстро, словно иголка прошила разум острием понимания. Ему стало ясно, что случилось, и кто за всем этим стоял. Четыре темные тени, пришедшие в их город, чтобы ломать жизни.

Элай. Дагон. Мэл. И Данте.

Эм немо опустил плечи. Понимание его кончилось, а волнение, злость, гнев и бешенство поднялись в душе шквальной волной. Как лавина, готовая вот-вот сойти со скал, кипучая горечь начала подкатывать к горлу.

Этого следовало ожидать, ведь рано или поздно ворлоки добрались бы до его родных и близких: беда никогда не приходила одна, как известно, она вела с собой за руку целый выводок горестей и новых смертей.

Теперь было уже слишком поздно. Напасть пришла, а Эм не знал, что сделать и что сказать.

Он обвел взглядом помещение. Плач доносился со скамейки, вокруг которой сгрудились три офицера. Эм отклонился подальше и увидел маленькую, измученную, страшно сгорбившуюся фигурку миссис Ривьеры. Должно быть, она плакала очень долго. Горько и отчаянно рыдая, она принялась трясти полицейских, пытаясь пробудить их сделать что-нибудь, затем она взглянула на Эмбера, и слезы новым потоком хлынули у нее из глаз.

Эм взглянул на Мики. Никогда прежде он не видел своего храброго друга таким сломанным. Он хотел протянуть руку и коснуться его плеча, но его запястье тут же оказалось схваченным и грубо вывернутым влево.

– Не трожь меня, – тихо просвистел Мики сквозь зубы.

Райли прекратила всхлипывать. В это время, в этом месте, такое поведение казалось чем угодно, только не нормальным. Даже Ким перестал бесконечно играть цепочкой ключей от машины.

– Мик, ты чего, приятель? – удивлению Эма не было предела. – Я только хотел… – Ты сделал, Эмбер, все что мог! Отец просил тебя, несколько раз просил сказать, что это за тварь и что ты о ней знаешь! Но ты молчал. И вот, смотри куда оно привело, твое молчание…

Эм потерял дар речи. Переведя взгляд еще раз, он увидел глаза Кима, которые расширились от изумления, мордашку Райли, перепуганную и помятую. Мики походил на человека, вполне отдававшего себе отчет в том, что он говорил. Выражение его лица казалось невозмутимым, а руки судорожно комкали край толстовки.

– Ты превратился в неизвестного чужака, Эмбер. Не делай вид, что ты мой друг теперь, – отрезал Мик, более чем уверенный в словах, которые соскользнули с его губ.

Райли положила руку ему на плечо, пытаясь заглянуть в безумные глаза.

– Что ты говоришь? Мики! Вы даже в детский сад вместе ходили! Ваши отцы работали рядом всю сознательную жизнь! Эмбер – твой лучший друг! – А знаешь? – Мики снял ее руки со своих плеч. – Всему когда-то приходит конец. Ведь разве мы не убедились в этом на примере с Лиз?

С невыразимым ужасом Эм отшатнулся, захлопал глазами. Как холодная пощечина, эти слова болезненно обожгли его. Он посмотрел на Кима в поисках поддержки, но парень не удостоил его взглядом в ответ. Мики мгновенно поднялся на ноги и направился к двери, Ким, как верный пес, зашагал следом, ни слова больше не говоря, а Эм так и остался сидеть, словно облитый ледяной водой.

Райли попыталась подняться и догнать двух идиотов, которые устроили ссору в ненужном месте и в неправильное время, но те ушли так быстро, что девушка не успела сказать и слова поперек их ослиной тупости.

Она стояла посреди зала морга понурой статуей, почти такой же, как Эм.

Да. Мики был прав. Они все были правы. Надо было не сидеть в тени, трясяcь как заяц под кустом. Именно сейчас Эм осознал всю глубину своего эгоизма. Наверное, потому что в словах друга услышал отзвук собственных терзаний, а его жестокие, выплюнутые в сердцах слова напомнили о тех сомнениях, которые Эм давил в себе не раз. Как и все воспоминания о ворлоках, о времени, проведенном с ними, сегодняшнее происшествие немного расставило все на свои места, ведь подлинная жизнь никогда не может быть найдена по соседству с теми, кто несет смерть.