Текст книги "test"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 101 страниц)

– Не-е-е-ет! Оставь, я отдам тебе мальчишку! – кричал Бальтазар, захлебываясь и комкая слова. – Оставь меня и моих братьев!

Данте обернулся человеком и тут же оказался рядом с последним оставшимся апрентисом. Затем он склонился к нему, схватив за волосы, и отчетливо прошептал:

– Когда сошьешь обратно своего хозяина… Передай ему мои слова в точности. Запоминай: никогда. Не трогай. То. Что. Не принадлежит. Тебе. Эмбер – мой апрентис. И если его еще хоть пальцем тронут, они будут иметь дело со мной. Уяснил?

Бальтазар быстро закивал. Марлоу, который все еще оставался в облике пантеры, игриво потянул его за палец и окончательно оторвал беспомощную руку, висевшую на одной полоске кожи. На удивление Эма, никакой крови не было – из шва, которым к телу крепились конечности, как у тряпичной куклы, торчали нитки. Бальтазар рухнул на колени поломанной марионеткой. Всхлипывая, он поднял свою руку, неловко раздирая непослушными пальцами кожу, и отполз с ней в угол, прижимая к груди два кошачьих трупика, которые еще совсем недавно были его братьями. На ходу он кинул Данте что-то. Это оказалась серьга-талисман, та самая, которую Дантаниэл сделал для своего ученика пару лет назад. Он сжал ее в кулаке.

Ворлоку не было никакого дела до слюней униженного хозяина дома. Он прекрасно знал, что некроманты смогут оживить друг друга в два счета, обладая навыками возвращения к жизни. Из них всех туго будет только Сальтарену, которому придется привыкать к новому шву поперек всего корпуса.

Данте поспешно достиг Эма. Заглянув в его лицо, он отвел пряди волос с его лба. Проверив шею и запястья, зачем-то осмотрев его за ушами, он тяжело выдохнул.

– Он не успел тебя отравить.

– Данте… – тихо простонал мальчишка не своим, сломанным голосом.

– Потом. Я разберусь с тобой потом… – пообещал ворлок и положил Эму руку на лоб. Для парня снова наступила абсолютная темнота.

Отвязав, Данте взвалил его на плечо. Сердце его все еще колотилось не на своем месте, но дикий страх уже отступил. Осталось всего немного…

– Пойдем, Мэл. Здесь нам делать нечего.

Марлоу заурчал. Взяв в зубы связку кишок, которую нашел на полу, и не забыв свою жилетку, он затрусил за другом.

Казалось, прошла вечность до того момента, как Эмбер открыл глаза. Мэл и Данте внесли его домой, не обращая внимания на косые взгляды прочих ворлоков, которые пялились на двух не особо одетых друзей, волокущих к дому бесчувственного человека. Плевать. Главное оказаться в безопасности.

Данте положил мальчишку на кушетку, склоняясь ниже и укладывая так, чтобы тот не свалился. Мэл стоял за их спинами, Данте был уверен, что друг оставался там некоторое время, однако, когда он повернулся, дверной проем уже пустовал. Не приняв благодарности, не желая слышать ответных слов, Марлоу просто испарился, посчитав, что теперь без его присутствия вполне обойдутся.

Данте грустно поджал губы. С него на сегодня было достаточно приключений, он не хотел выяснять отношения сейчас. Он устал и невозможно хотел прилечь, хотя речи об этом просто не шло. Эмбер нуждался в помощи.

Не двигаясь, блондин сверкающими стеклянными глазами смотрел в потолок. Сальтарен отнял всю его магию, и потому Данте пришлось усыпить мальчишку, чтобы тот немного набрался сил. Он осторожно вдел Эму в ухо серьгу, но это не особенно помогло. Вид парня, напоминающий неглубокую кому, безумно пугал Дантаниэла. Он принес Эму воды, но безо всякого толка. Мерцающее облако магии померкло вокруг парня, он был похож на умирающую фею, а Данте совсем перестал чувствовать его силы. Тело Эма казалось безжизненным, мягким, как воск, и лишь в открытых глазах светились знакомые огоньки, дающие надежду на то, что он очнется. Трудно сказать с уверенностью, но Данте полагал, что мальчику будет достаточно всего лишь немножечко крови ворлока, чтобы прийти в норму. Вот только бы он вернулся.

Обессиленный, Дантаниэл ходил вдоль и поперек по комнате. Устав двигаться туда-сюда, он сел. Поняв, что так мысли заедят его окончательно, он снова встал, сел на крыльцо и сам не заметил, как впал в нервную дремоту. Проснулся он оттого, что его кто-то звал.

– Данте…

Дан очнулся ото сна и обернулся. Ослабевший Эм сполз с кушетки, и, встав на четвереньки, пытался изобразить что-то на тему «подняться и дойти до своего создателя».

Дантаниэл мигом оказался возле него. Он подхватил блондина, который от слабости едва мог шевелить языком.

– Куда же тебя все время несет, твою мать, – отчаянно прошептал ворлок, склоняясь к его лицу.

– Кровь… – словно не слыша, отозвался Эмбер. Его пальцы коснулись подбородка, ключиц создателя, умоляя его хотя бы о малой капле.

– Сейчас, погоди. Погоди… – Данте поспешно выпустил когти. Он склонился над Эмом и немного распорол себе кожу на шее. Это было единственное доступное место для парня в таком положении.

Увидев капли, Эмбер потянулся к ним, как ненасытный вампир. Перед его глазами сейчас маячила только эта крохотная царапинка. Дантаниэл прижал кровоточащую ранку к губам блондина и нетерпеливо произнес:

– Пей…

Эм повиновался его приказу, а Данте продолжал шептать:

– Пей сколько нужно…

Эмбер прилип к источнику сил губами, блаженно, как младенец. Все внимание, все фибры его тела и души сосредоточились на шее Данте. В тот миг кровь стала для него единственным источником жизни. Данте стал его источником. По мере того, как теплая жидкость заполняла его организм, Эм превращался то в глыбу льда, то тут же снова обращался в пламя и затем обратно в лед. Это был первый раз, когда он пил кровь ворлока в таких количествах, первый раз, когда ему пришлось есть ее не из пакетика, милостиво ждущего в морозильнике. Живой солоноватый привкус возвращал силы, а Дан болезненно морщился от того, как мальчишка кусал его зубами, желая отхватить еще. Больше.

– Хватит… Все, Эм, много тоже нельзя… Ни тебе, ни мне, – через минуту Данте погладил его по волосам, чтобы немного успокоить парня. Он прижимал светлую голову к себе, окрепшие руки Эма душили его, как кольца удава. Человек начал возвращаться к жизни.

Парень, чьи губы чуть ли не слипались от эликсира жизни, и сам понял, что ему уже достаточно. Он немного отстранился от своего создателя и пока еще с трудом приоткрыл глаза.

– Извини меня, Дан! Он поймал меня… – поспешно прошептал Эмбер. – Я помню, что ты мне говорил, я не должен подходить к чужим ворлокам. Он заколдовал меня, я хотел от него бежать, но он сковал мою волю или что-то вроде того…

– Тихо… – Данте осторожно откинул его, слушая, какой горячий бред нес мальчишка. Он приложил палец к его губам и стер с них собственную кровь. – Я тоже виноват. Не должен был оставлять тебя одного.

– От меня и правда одни проблемы, – Эм обнял своего создателя, чувствуя влагу бегущей по его шее крови. – Тебе очень больно?

Данте сейчас мало беспокоила собственная боль. По сравнению с невероятным облегчением, которое он испытывал, она была ничем.

– Все пройдет… – пробормотал ворлок, поглаживая Эмбера по спине.

Эм обнял его. Он зажал рану на шее темноволосого парня ладонью. Подув на разорванную кожу ледяным дыханием, он немного снял боль. От его бережных прикосновений стало чуть легче. С мальчиком было все в порядке. Эта мысль возвращала спокойствие и невероятную радость его создателю.

Эм отстранился. Его взгляд скользнул по губам ворлока. Данте моргнул. Эм освободил из захвата его плечи и обхватил ладонями лицо, притягивая черноволосого парня к себе. Очень нежно, почти невесомо поцеловал Данте. Его действия были настолько осторожными и трогательными, что ворлок неожиданно понял, что моргает часто-часто, ловя дыхание мальчишки. С каждым поцелуем Эм плавно заполнял его уже не льдом, он заполнял его своим теплом. Он вторгался в его пространство так мягко, так настойчиво, что противиться этому было просто невозможно. Впервые за столько лет Данте вдруг осознал: он безумно испугался. Старая схема каменного безразличия отказывала рядом с Эмом. Черт побери, почему этот ребенок ломал все, чего касался?

– Я даже не успел испугаться. Как ты нашел меня? Ведь дорога всегда меняет направление? – спросил Эмбер, отрываясь от его губ.

– Кровь привела меня. Мэл помог, – неразборчиво ответил Данте, отдаваясь касаниям горячих ладоней.

Эмбер кивнул. Магия Сальтарена покидала его существо толчками, он чувствовал это. Его руки легли на талию ворлока, обнимая его торс, затем легонько заползли под пояс его штанов сзади.

– Ты меня не бросил…

Данте не успел ответить. Пальцы Эма были везде, он хватался за своего создателя, как утопающий за соломинку.

– Эмбер… – Дан остановил его руку, которая полезла к пуговице его джинсов, сшитых заново при помощи заклинания починки.

Эм протестующе надавил на его грудь. Все его страхи, вся его боль, все, что он пережил за те короткие пять минут в подвале, слились в единое чувство – страшной вины и благодарности Данте за то, что тот проявлял такое невероятное терпение и все же поступил так, как и должен поступать создатель. Эмбер ощущал его заботу теперь. Данте действительно менялся ради него, и, кажется, Эмбер сам менялся вместе с ним.

– Прекрати, Эм… Перестань... – Дантаниэл откинул голову, позволяя мальчишке целовать свою шею.

– Нет. Я хочу тебя, – удивляя самого себя, прошептал блондин.

Свет погас. Волшебные слова, которые Данте так любил, вырубили в нем последний тумблер контроля. Данте мысленно попрощался со своим разумом. Губы мальчишки казались такими живыми и мягкими.

Данте некоторое время только отбивал его укусы, а потом они с Эмом завалились на пол и покатились в направлении кушетки, утянув за собой маленький столик и напольную лампу.

Яростно дыша, Дантаниэл замкнул руки за спиной парня. Он отвечал на поцелуи, не прекращая ощущать удивительную легкость и трепет чуть ниже живота. Эм явно одурел от крови, но черт бы его побрал, какой же он был горячий. Дан помотал головой, не собираясь возвращаться в реальность. Пальцы Эма проползли по грубой джинсовой ткани, остановились на ширинке Данте и сжали его там. Ворлок откинул голову. Нет, ему не хотелось останавливаться…

Данте стиснул бедра Эма, купаясь в теплоте ладоней человека. Он не думал о том, что все это переходило его личные границы больше, чем когда-либо. Блондин улыбнулся. Данте коснулся уголка его губ большим пальцем, очерчивая контуры, и мягко толкнул парня в грудь, чтобы уложить его на лопатки. Тот послушно откинулся, ожидая всего, что бы ни последовало. Удовольствие и желание вспыхивало между ними крошечными искрами, соединяя, притягивая друг к другу их тела. Эмбер никогда не замечал этого раньше, но сейчас он видел – внутри Данте открывался родник еще более глубоких эмоций – намного сильнее тех, что он демонстрировал изначально; это было похоже на магию такую же мощную, как и та, что била ключом в Деревне Чародеев. Руки Эма гладили широкую спину ворлока. Данте стянул с парня его перепачканную в крови одежду.

Радостное ощущение растекалось по телу, подобно тихой ряби на зеркале безмолвного прозрачного пруда, когда Данте прижался к паху Эмбера животом. Парень терялся в сумасшедшем ответном порыве, который исходил от него самого. Прикосновения купали его в теплоте, отвечая всем потаенным и самым темным просьбам его души. Он начал дрожать от удовольствия, предвкушения и желания тела – именно этого тела, с которым некогда был связан насильно, а сейчас продолжал быть рядом уже по доброй воле.

Данте тоже не понимал, что делал с его разумом этот мальчик. Посмотрев на своего создателя, Эм прищурился:

– Данте, превратись для меня? В обычного парня…

Дан нахмурился. Эта часть его жизни осталась в далеком прошлом, но сейчас... В родном доме, с Эмбером, он был готов позволить себе совершенно лишиться даже своей защиты. Данте открыл глаза. Они были серые.

– Вот так? – тихо и серьезно спросил он.

Без тени улыбки Эм кивнул.

По спине ворлока пробежал холодок. Он немного двинулся вперед. Эмбер протяжно застонал. Данте осторожно входил в него, желая причинить своему мальчишке как можно меньше боли. Эм выгнулся под ним сильнее. Его спина моментально покрылась потом, а ноги напряглись, как перед прыжком на длинную дистанцию. Данте взмок от своей попытки сделать все иначе, не так, как он привык делать это обычно. Боль уходила. Она уже не отвлекала Эмбера от того, что так нравилось ему. Он не мог врать сам себе: движения, руки, губы, теплота Данте заводили его до дрожи.

Ворлок сделал еще один короткий толчок, выходя и входя обратно в податливое тело. Он выдохнул. Эм впивался в его поясницу. Данте сжимал, гладил его, заставляя их тела двигаться в едином ритме. Его язык медленно скользил по языку Эма. Мальчишка хотел поймать его, поиграть в ту же самую игру.

Как же ему нравилось чувствовать энергию, которая передавалась от Данте. Ему нравилось, как Данте обнимает его, трогает там, где никто и никогда не трогал. Эм двигался самостоятельно, выгибаясь так, что хотелось кричать. Своими движениями Данте задевал в нем чувствительную точку. Ворлок прижал его запястья за головой, стискивая его ладони, а затем поднялся над парнем на вытянутых руках. Взгляд его серых глаз пригвоздил блондина к полу. Данте резко двигался, делая свои толчки все глубже и жестче. Им обоим хотелось этой разрядки. Эмбер не отводил от него взгляд, хотя в его глазах все темнело и плыло. Лицо Данте – вот и все, что он видел, обыкновенное, с закушенной губой и серыми глазами.

Данте столько раз предвидел этот сладкий момент в своих мыслях. В зрачках Эма отражалось искреннее, кристально-чистое наслаждение, такое, какое Данте всегда мечтал увидеть в нем. Правда, в своих видениях он никогда не замечал того, что отдавал больше, чем на самом деле хотел принять. Удивительное чувство. Никакая магия не смогла бы подарить удовольствия большего, чем то, которое Данте получал в эти секунды.

Не сдерживаясь, он прошептал, наклоняясь к лицу мальчишки:

– Ты – мой. Не хочу тебя ни с кем делить.

Эм застонал. Это прозвучало так честно и жестко, что он даже не смог выжать ничего в ответ. Данте коснулся шеи парня кончиками пальцев, пошевелив возвращенный на место талисман. Его мальчишка. Только его. Значили ли эти мысли то, что он начал терять разум?

Еще несколько жадных толчков. А затем Эм застонал так сладко, что Данте оставил кровавые лунки на его плечах – следы от ногтей, которые вошли глубоко в кожу блондина. По его бедрам прошел спазм удивительной мощи, что-то теплое, одновременно с тем сладкое и такое болезненно приятное, как это бывало раньше, при жизни. В это мгновение Данте пожалел, что у него нет дара повторять мгновение снова и снова. Он сделал еще одно инстинктивное движение. Затем еще. А потом рухнул на Эмбера и со стоном ушел в бесконечную темноту.

====== Глава 16. Осада ======

В общем подвале Всех Церквей было темно. Обнаружив силовое поле, Конрад и думать забыл про обожженную охранной магией руку. Превозмогая боль, он схватил Мики и Катарию и помчался с ними к ближайшему же входу в храм божий, чтобы объявить о немедленном сборе всех свободных групп охотников. Мешкать было нельзя ни в коем случае, ведь если за преградой действительно обнаружится что-то, это станет самым грандиозным побоищем со времен большого уничтожения ведьм в Средневековье.

Мики не разделял энтузиазма хантера. Он хмурился и опасался того, чтó они могут встретить за завесой той тайны. Будь это вурдалаки, уроды и трупоеды, попытка их убийства могла оказаться гибельной для самих охотников, потому что силы тех, настоящих убийц во много раз превышали силы всего Молота Ведьм, сколько бы амулетов против силы ведовства те ни носили при себе. На этот раз, спеша за Ренье, Мики понимал, что шутки уже кончились.

Приблизившись к знакомой комнате, Ривьера услышал мерный стук дерева, жуткие вопли и вой. Нахмурившись, парень сделал шаг в знакомое помещение и застыл, словно пораженный шаровой молнией. Сегодня в их инквизиторской было жарко. Охотники на ведьм получили богатый улов, напав на городок, в котором обнаружилась целая секта фанатиков и приверженцев черной магии. В этот раз хантеры даже не отказали себе в удовольствии и приволокли всю группу на дознание, сочтя, что те могут выдать более ценную информацию и раскрыть местоположение своих собратьев, которые причастны к занятиям магией.

Жуткий скрип оказался лязгом десятка пыточных орудий; охотники привели их в действие по случаю особого торжества. Стоны и вопли пытаемых ведьм отскакивали от стен, как отголосок той боли, которую предстояло испытать всем решившимся исповедовать иную философию. Посмотрев под ноги, Мики отшатнулся. Он увидел, что по полу ручейком течет кровь, красная и густая, как растопленный мед. Парень сделал вдох и выдох.

На дыбе был растянут какой-то темнокожий мужчина. К счастью для него, он был уже скорее мертв, чем жив. Напоминая куклу, у которой кто-то вырвал зрачки и заменил их отблеском адского пламени, он висел со свернутой головой и торчащей наружу костью. Сняв с потолка «железную деву», хантеры заталкивали в нее визжащую полураздетую женщину не очень опрятного вида. Чуть поодаль, за картиной, еще два охотника развлекались тем, что по очереди отрезали пальцы рыжеволосой девушке, на вид едва старше самого Мики. Она боролась, шептала что-то, хотела что-то объяснить, но слова умирали, так и не слетев с ее губ, и терялись в лязге и скрежете. Мики отвернулся, когда Риджвуд – огромный хантер из тех, что вели клан охотников через столетия, – вытянул язык пытаемой огромными щипцами и занес над ним нож.

Чья-то отрезанная кисть белела на полу в темноте, напоминая резиновую игрушку из магазинов ужасов. Мики заметил, с каким удовольствием смотрит на это из противоположного угла Скайлер. В последние дни мало кто видел ее, она чаще проводила время со своим пострадавшим собратом Луцием, но сегодня был явно особенный день, раз даже Торквемада решила снизойти до того, чтобы спуститься в общий подвал.

Несмотря на то что Мики до этого редко видел подобные вакханалии, он понял, что ему достаточно и этих пяти минут, проведенных в затхлом помещении, пропитанном запахами крови и страха. Отслаивающаяся от костей плоть, клочьями свисающая с безжизненных тел, бельма ничего не видящих глаз, переломанные ноги и руки – он словно оказался в стране кошмаров.

Ренье не обращал внимания на происходящее. Он подбежал к Скайлер и принялся что-то быстро-быстро говорить ей на ухо. По тому, как стало меняться ее лицо, Мики понял: она заинтересовалась услышанным.

Скайлер бы давно уже истребила всех колдунов, если бы ей ничто не мешало и если бы она знала, где их гнездо. В этот раз ничто не помешает ей совершить задуманное. Одобрительно хлопнув Конрада по плечу, охотница дьявольски улыбнулась. Ликование – вот что горело сейчас в ее глазах.

Услышав шепот Ренье, древнее создание, которое сидело в клетке, тревожно завозилось. Мики перевел взгляд на Калеба, который привычно молча сносил все удары и пытки. Сейчас же он протестующе схватился за прутья, приближая свое лицо к решетке и открывая лишенный языка рот в немой просьбе. Он протянул руку, словно желая позвать на помощь.

Скайлер перестала улыбаться. Мики смотрел, как она отходит от стены и склоняется над существом, сжимая его пальцы до хруста.

– Что, Калеб, не нравится то, что ты слышишь? – промурлыкала женщина, скаля рот в улыбке. В ее руке Мики заметил ножницы с прорезью посередине. Он знал, для чего нужна эта штука.

– Ты боишься? – Скайлер просунула палец колдуна в отверстие и слегка сжала ручки. – Боишься, что я доделаю свое дело и выжгу ворлочью опухоль с лица земли? Твой сын будет среди мертвых быстрее, чем ты сам окажешься там…

Раздался противный хруст. Немое существо извивалось всем телом и выло, пока Скайлер сжимала ножницы и улыбалась, как лишенная ума. Отделив палец, она взяла его в руку, задумчиво повертев кошмарный трофей.

– Думаю, нам пора выдвигаться в путь, – женщина убрала его в складки своей мантии и оттолкнула воющего ворлока ногой, так что тот уполз прочь, прижимая к груди покалеченную руку. Его нечеловеческие, истерзанные болью глаза пусто уставились в потолок. Мики прикрыл веки. В его воображении нарисовалась бойня гораздо кровавее той, что развернулась в подвале под церквями. А крики все не стихали…

Неважно, как сильно ты стараешься —

Часы вспять уже не повернуть.

Ты не вернешься к тому моменту, когда солгал сам себе,

Ведь тогда чувства не были важны.

Твои секреты и сожаления удерживают тебя

От того, чтобы заходить слишком далеко.

Ты не позволяешь им утянуть себя на дно,

Но продолжаешь жить в темноте.

Ты просто ищешь любви, но ничего не получается.

Во всем виноваты твои секреты и сожаления...

(Pillar – Secrets and Regrets)

http://m.youtube.com/watch?v=7m19NznH0QE

Мэл сидел на пороге своего мрачного дома, задумчиво сжимая в пальцах сигарету. Хотя она уже осела сизым пеплом и прогорела практически до самого фильтра, он еще не сделал ни единой затяжки. Не замечая практически ничего вокруг, кошачий ворлок следил за тем, как по земле гоняются небольшие осенние листочки, прилетевшие с южной стороны. Сейчас в этой части Деревни Чародеев стоял тихий вечер, а Мэл так и не смог удержаться от того, чтобы не вспоминать.

В последнее время это было все, чем он занимался. Он вспоминал. Вспоминал о прошлом, о тех годах, что остались далеко, там, куда уже невозможно дотянуться, и думал – зачем нужно было проходить весь этот путь, только чтобы увидеть, как мир разваливается на глазах?

Хотя разве дело было в окружающем мире? Оглядевшись по сторонам, Марлоу видел, что на самом деле не изменилось ничего вокруг. Все те же трава, деревья и листья, то же солнце, та же жизнь – все так и оставалось нетленным, как и столетия назад. Менялся только его мир. То, что было привычным раньше, ломалось, а Мэл не совсем понимал, что он пытался отыскать среди обломков. Он сам стал другим изнутри и ощущал себя отсутствующей частью собственной жизни. Забавное ощущение.

Когда начались эти перемены? Столетие назад, два? Нет. Наверное, когда пришло понимание: так, как раньше уже не будет никогда. А может, когда Мэл начал терять единственного человека, который был нужен ему больше, чем все остальные.

Почему так быстро? Ведь прошло всего каких-то триста лет. Чудовищно мало в сравнении с вечностью. Темноволосый парень выдохнул с теплым табаком немного воздуха. Жаль. Жаль, что в конце концов у него так и не нашлось достаточно сил, чтобы во всем признаться и чтобы сказать Данте еще одну вещь, о которой тот должен был узнать давным-давно...

Англия, 18… год.

Голубые облачка неспешно проплывали мимо. Мэлоди наблюдал за ними, сидя на скамье в парке и подставляя лицо под порывы ласкового весеннего ветерка. Он прикидывал, кого ему хотелось бы поймать сегодня – ту красивую девушку? Или вон того молодого человека, зазевавшегося возле тротуара? Этот вопрос оставался практически единственной проблемой, которая стояла остро; все прочие трудности уже давно не тревожили темноволосого ворлока.

Молодой человек потянулся, разминая затекшие конечности, и запрокинул голову, блаженно зевая. Когда он повернулся, запримеченный им юноша уже пересекал дорогу, скрываясь в неизвестном направлении. Как жаль. Мэл так и не успел решить, умрет ли тот сегодня или останется влачить свое жалкое существование на бренной земле.

Но это была не беда. Марлоу ничуть не расстроился тем фактом, что он остался без обеда. Поймает в другой раз. Жизнь для него сейчас ползла неспешно и спокойно, как улитка, проделывающая свой путь по ветви дерева. Даже забавно. Недавно он так часто стал задумываться – а зачем вообще куда-то спешить? Они с Данте остались вдвоем. У них впереди маячила целая вечность. Их жизнь уже несколько лет смахивала на стоячий пруд в летнюю безветренную погоду. После обращения Данте настолько успокоился, что почти перестал просыпаться ночью в ледяном поту, кричать, срывать свое зло на предметах и мебели и на своем наставнике. Он вел себя весьма дружелюбно, как всегда, когда на него снисходило благодушное настроение. Иногда даже слишком…

Мэл отвлекся от своих мыслей, потому что внезапно кто-то быстро подошел и поцеловал его в щеку. От неожиданности темноволосый ворлок едва не выронил яблоко, которое было зажато в его руке. Марлоу обернулся. Данте, сверкающий как золотая монета, стоял над ним. По его виду можно было сказать, что он очень доволен своей неожиданной выходкой.

– Попался! – радостно заметил бывший преподобный, опускаясь рядом с другом на лавочку. – Десять-ноль в мою пользу! Ты проигрываешь с разгромным счетом. Собираешься что-то предпринимать?

Марлоу закатил глаза. Сколько же раз он говорил Дантаниэлу, чтобы тот прекратил щенячьи нежности, особенно на публике. На этом периоде жизни Дан пустился в какие-то новые, странные эксперименты с их дружбой. Для начала он предложил снова осесть в Лондоне, хотя и не любил возвращаться в Англию. Он предложил снять квартиру на двоих, чтобы не «тратить лишние средства». Он покупал продукты, привязался к быту и убивал людей лишь по необходимости, пытаясь заставить и Мэла вести себя тихо, не поднимать много шума на улицах города. Собираясь в театр или оперу, он всегда упрашивал лучшего друга пойти вместе. Возвращаясь из театра домой, он часто пил красное вино и становился таким ласковым, что Мэл просто не мог противиться его магии. Он шел с ним в его комнату, где они занимались любовью до того момента, пока оба не отключались от истощения. Данте делал все возможное, чтобы его создатель тоже перенял эти обычные жизненные привычки, и сам Дан всегда говорил, что «ничего странного не происходит». А еще он любил повторять: «Мы же вместе с тобой? Почему бы нам не жить как обыкновенным людям?» В его понимании это значило и вести моногамный образ жизни, оставаясь обычной парой.

Мэл сходил от него с ума, он даже не был уверен, что придавал этому слову положительное значение в подобные моменты. Очень часто он стал видеть в разных глазах друга искорки, те самые, которые он так хотел и так боялся там усмотреть. Ему стоило больших сил сдерживаться и говорить себе, что это просто очередной период в жизни – тот самый, когда Данте испытывал на прочность обе их нервные системы и экспериментировал с собственными чувствами, «играя в отношения». Иногда даже всезнающий Мэл не мог ответить на вопрос: к чему все это шло?

Марлоу снова отвлекся, а Дантаниэл поймал момент. Пока друг уходил в себя, Дан проворно наклонился к нему и поцеловал, на сей раз в губы. Получилось довольно коротко, потому что Мэл вовремя схватил его за плечи и немного отодвинул в сторону.

– Одиннадцать-ноль! – только и успел быстро объявить Дантаниэл, – и это только за сегодня!

– Ты прекратишь делать это? – полушепотом попросил его очнувшийся Марлоу. – На нас уже все глазеют. История с Адамом Бёрнли тебя что, ничему не научила?

Дантаниэл проводил хитрым взглядом двух почтенных леди, которые шли мимо них по парку, подозрительно посматривая на пару довольно фривольно ведущих себя юношей.

– Не прекращу, – Дантаниэл взял его яблоко и откусил кусок, тут же вкладывая его обратно другу в руку. – Я хочу расшевелить тебя. Ты сегодня опять угрюмый!

Марлоу опустил глаза. Когда он повернулся, Дантаниэл порывисто пододвинулся и встретил губы друга, прижимаясь к ним своими губами с привкусом яблочного сока. В мгновение ока Мэл оказался захваченным врасплох. Данте обхватил его голову, чтобы Мэл не вырывался. Он подтянул его к себе, ласково проводя кончиком языка по его зубам, открывая его рот так, чтобы Марлоу и не думал сопротивляться. Он кусал, сминал его губы, дыша жарко и смело, пододвигался ближе и делал это так успешно, что даже сдержанный Мэл не устоял. Он выдохнул и начал медленно отвечать на поцелуй. Дан приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на его реакцию. Марлоу в этот момент глядел прямо на него. Он казался удивленным и немного ошарашенным, так что Данте умело воспользовался его удивлением. Его губы снова вошли в полуоткрытые губы Мэла, а его язык остановился у его сомкнутых зубов, пытаясь проникнуть дальше. Марлоу приоткрыл рот и пропустил его язык внутрь; их языки встретились, немного пульсируя, пробуя на вкус этот неожиданный поцелуй. Яблоко все-таки выпало из руки Марлоу. Дантаниэл почувствовал, как оно прокатилось по его ботинку и затерялось где-то в траве. Мэл не дышал.

Данте ощутил, как ладони друга ложатся на его талию, мягко сжимая ткань рубашки. Мэл не знал, куда себя деть, и от этого незнания казался сейчас таким беззащитным, таким простым и ранимым. Данте любил делать это с ним. Его поцелуй в такой жаркий день утолял жажду лучше, чем глоток воды. Почему же Мэл никогда не позволял им обоим окончательно перейти все грани? Данте закинул руку за его шею, притягивая Марлоу к себе еще ближе. К несчастью, наваждение длилось всего несколько секунд. Мэл все же взял себя в руки. Он перестал отвечать на поцелуй и сделал попытку немного отдалиться. Зеленые глаза ворлока потемнели от желания, Данте точно видел это. Его пальцы немного подрагивали от напряжения. Марлоу приложил ладонь ко лбу, словно приходя в себя, а потом нахмурился, как будто происходящее не очень нравилось ему.

Его затуманенный взгляд быстро потух, сменяясь крайне неопределенным выражением. Дан недовольно откинулся на спинку скамейки.

– Ну что опять, Мэл? Хорошо же было!

– Дантаниэл. Еще одна такая выходка, и я съеду от тебя. Помяни мое слово! – хриплым голосом пообещал Марлоу. – Иногда ты хватаешь через край.

По его спине сбежала капелька пота.

– Но почему? Ты всегда подчеркиваешь то, что между нами все-таки есть дистанция! Как будто не радуешься тому, что мы вместе, – так же, понижая голос до полушепота, произнес Дан. – Чего ты так боишься?

Его глаза казались большими и полными обиды. Мэл подумал, что действительно задел его.

– Дан… Ты немного… не понимаешь этого, – начал он, потирая шею и отводя взгляд в сторону. – Нам не нужно делать это просто потому, что мы обречены проводить вечность вместе.

– Нет, не понимаю. Ты через раз произносишь мое имя, когда кончаешь, и никогда не используешь презервативы*, предпочитая делать это в меня. Ты трахаешь меня так, что у меня темнеет в глазах каждый раз. Ты носишь мои вещи. Заботишься обо мне, хотя сам этого не замечаешь или не хочешь признавать. Мы с тобой даже живем вместе! Даже мясо едим из одной тарелки! Но парой называть ты нас не собираешься ни в каких видах. Целоваться ты тоже отказываешься. Я не понимаю этого! Иногда ты плещешься как вулкан, говоришь и делаешь такие вещи, которых никогда и никто не делал для меня, кроме тебя. Между нами столько личного, сколько найдется не у каждой пары. Но через пять минут ты снова слишком холоден и делаешь вид, что ничего не происходит. Что с тобой не так?