Текст книги "test"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 101 страниц)

И как хорошо у него получалось! Сладкая сказка, которую писали много столетий, за мгновение обернулась проклятием. У нее не могло быть счастливого конца. Ни для кого.

Черный волк задыхался от бега. Он знал, что не уйдет далеко, потому что деревня не так уж велика, а от краю до краю ее можно было пересечь за один день, но летел, пока его лапы слушались, а дыхание вырывалось из пасти вместе с хриплым рыком. Когда Данте не смог больше нестись быстрее ветра, он упал в траву за извивающейся колдовской рекой и завыл, так громко и протяжно, что даже птицы на соседних ветвях испуганно спорхнули и взмыли в голубую высь.

Сейчас в этом мире не осталось никого, кто мог бы утешить раненое животное.

Ты научил меня, как любить,

Приготовил меня к падению.

Дал мне молитву без слов,

Крест без гвоздей

И отпустил.

Нам не хватило причин для того,

чтобы сделать все правильно.

И спасти твою жизнь..

(One less Reason – Ghost)

Несколько часов спустя небо заволокло серыми тучами, и теперь там, в недостижимой вышине, уныло проплывали облака. Эмбер таращился на них через окно и никак не мог взять в толк, что он сказал или сделал такого, от чего Данте вдруг сорвался и убежал, не пояснив ни слова о своем поведении.

Нарастающее чувство беспокойства подсказывало: что-то пошло неправильно. Данте бы уже давно вернулся и не отсутствовал бы несколько часов, если бы все было в порядке.

Именно сейчас Эм безмерно жалел, что не мог обладать силой, которая ему неподвластна: в моменты вроде этого он хотел бы иметь видение и телепатию Данте, тогда, возможно, он смог бы придумать способ, как найти своего ворлока среди прочих разумов в поселке. Эмбер мерил шагами комнату. Теперь, когда он узнал, что мир колдунов полон опасностей, в нем немало мрака и жестоких существ, он совсем не хотел, чтобы Дан оставался там один, какой бы идиотской ни казалась эта мысль.

Эм уже наполовину извел свои доводы и попытки успокоиться. От нечего делать он принялся использовать силу просто так, вырастив на окне несколько горшков с оригинальными ледяными цветами. Затем стер пыль. Переставил с места на место парочку книг. А потом его терпение лопнуло.

Парень тоскливо покосился на дверь. После магии Сальтарена он все еще ходил не слишком уверенно, и тем не менее он решился нарушить завет Данте по поводу того, что не стоило покидать дом. Он должен был пойти и хотя бы попробовать отыскать ворлока. Эм сосредоточился и прикрыл глаза.

Стараясь вспомнить все советы создателя, молодой человек представил себе тот день на лугу, когда ему пришлось превращаться впервые. Собрав все эмоции: любопытство, волнение, страх – в солнечном сплетении, как и учил Данте, мальчишка ощутил, что его тело завибрировало, словно по нему с ног до головы прокатилась тяжелая волна. Земля начала уплывать в сторону. Эм покачнулся, вот-вот готовый упасть. Когда он взглянул вниз, доски пола все еще ходили волнообразными движениями. Эм опустился на четвереньки, пол стал намного ближе от сумасшедшей качки. Парень снова моргнул, а затем, в изумлении оглядевшись, увидел перед собой уже не руки, а лапы.

Повертевшись и посмотрев на собственный пятнистый хвост, Эм поводил чутким кошачьим носом. Все же было что-то в превращениях, что пока пугало его до дрожи, но сейчас он отмел от себя все сомнения и страхи, которые только мешали думать трезво. Эм решил, что в виде кота уж точно накликает на свой пушистый зад меньше проблем. Заручившись этой мыслью, снежный барс выбежал вон.

Он двигался по улицам крайне бесшумно и быстро. Ступив на дороги Деревни Чародеев, он словно прошел по мосту, ведущему в самые заповедные уголки мира колдовства, и это ощущение преследовало его, пока он передвигался по стороне, где царила темнота. В этом месте таились опасности и обитал страх, и на протяжении нескольких, как показалось Эмберу, миль он не встретил ни единого пятнышка света, до того момента, пока снова не застал утреннее солнце. День и ночь, сезоны – все они сменялись, пока он бродил от дома к дому, рассматривая красочные фасады. Мрачноватая семейка прошагала мимо, не обращая никакого внимания на красивого снежного кота, крадущегося мимо водосточной трубы. На первом этаже одного из домов какая-то женщина прибивала к огромной деревянной доске глаза разных формы и цвета. Эм с отвращением подумал – как это они не растекались у нее в руках, но предпочел не останавливаться, чтобы выяснить это.

Ведьмы, ворлоки парами-тройками в одиночку проходили по улице. Расчет оправдался: животная сущность действительно привлекала к себе мало внимания, так что Эмбер брел спокойно, пока дорога не сменила направление. Это доставляло значительные неудобства четвероногому путнику, который сбивался с пути всякий раз, когда это происходило. Эм уже потерял счет бесчисленным поворотам и тупичкам, он потерял счет дверям и окнам, слепо таращащимся на него со стороны.

Ему становилось не по себе все больше. Данте нужно было найти как можно скорее, Эм и сам не знал, откуда возникло такое странное ощущение.

Так, в своих поисках он не заметил, как оказался у дальней границы. Выйдя из-за дерева, барс заметил великана Рэмира, возле которого стояли четверо колдунов весьма суровой наружности.

– На всякий случай не идите северной тропой, я слышал, Охотники недавно снова вырезали там половину населения, – произнес кто-то из той четверки.

Чуткий кошачий слух уловил эти слова. Эм навострил уши, пригибаясь ниже к земле и рассматривая колдунов, явно готовящихся к походу.

– Отойдем в восточном направлении. Дориан – ты идешь левее, Залимар – ты – направо. Я и Тиль пойдем по прямой. Как и всегда. Пять миль, затем аппарируем! – раздавал инструкции тот, что выглядел как неотесанный древний валун.

Ворлоки кивнули. Все они смотрелись колоритно: с длинными волосами, разными глазами, светящимися, как габаритные огни во мраке ночи, опустившейся на эту часть поселения. Они еще некоторое время поговорили о чем-то между собой, а потом исполинский страж отдернул полог, выпуская их из деревни. Обернувшись, те ушли. Последним Эмбер заметил зеленоглазого рыжего ворлока, который намотал на руку ремень от кожной сумки, перебрасывая ее через плечо.

«Наверное, идут за людьми», – решил про себя Эм, вспомнив, как Данте, лежа в постели и старательно замалчивая подробности, рассказывал ему, что колдуны иногда выходят, чтобы охотиться во всех точках мира.

Он содрогнулся. Не хотел бы он увидеть их возвращение, да и времени стоять и наблюдать у него не было.

Эмбер без устали бродил по улицам, разыскивая своего создателя. Случайно оказавшись перед дверью его дома один или два раза, барс сообразил, что попросту наматывает круги, заплутав в магических закоулках коварной деревни. Заглянув внутрь, он убедился, что Данте все еще не возвращался. Эмбер грустно полежал на пороге, немного восстанавливая силы, а затем принял единственное верное решение.

Вспомнив про себя заклинание, которое выстраивало дорогу, он отправился на поиски дома Элая и Дагона. Может, братья смогут подсказать способ вернуть блудного создателя?

Эму повезло: те оказались дома. Почему-то они сидели на крыше, расстелив между собой бумагу и выкладывая на нее непривычные глазу сушеные травы. Эм сел прямо под стенкой и начал внимательно таращиться на братьев, чтобы те обратили на него внимание. Первым спохватился Дагон. Он глянул вниз, а потом ткнул под локоть Элая, кивая на незнакомого белоснежного кота, рассматривающего их во все глаза.

– Чего ему надо? – буркнул Элай, откладывая на край газеты огромную головку чеснока. – Пошел вон! Кыш! Нам не нужны бродячие торговцы!

– Да это я, ребята! – тяжко вздохнув, Эмбер превратился в себя.

Глаза ворлоков тут же округлились. И Элай, и Дагон непроизвольно сползли взглядами по торсу мальчишки и остановились ниже пояса, заставляя Эмбера слегка покраснеть.

– Неплохо… – заметил Дагон, почесывая затылок и имея в виду, ну конечно же, животный облик блондина.

Эм шагнул за ближайшую бочку и упер руки в бока.

– Хватит на меня пялиться. Тем, кто не держит глаза при себе, от Данте потом достается сильнее всего.

– Я могу его понять теперь, – захихикал Элай, заставляя и брата присоединиться к нему.

Их веселье продолжалось ровно до того момента, пока Эм не поднял с земли мелкий камешек и не забросил его на крышу, угодив Дагону точно в лоб.

– Если вы закончили, я бы хотел рассказать, что стряслось. Данте пропал.

Отсмеявшись, лис спрятал мелкие зубки.

– Оу. И ты думаешь, что он канет в историю без твоего вмешательства?

Эм пожал плечами.

– Понятия не имею. Все это вышло так странно. Может, вы знаете, куда он мог деться?

Перебивая сам себя, парень рассказал друзьям о своих приключениях ближайших дней. Когда он закончил, улыбка сползла с лица ворлоков. Элай и Дагон тревожно переглянулись.

– Очень странно, – лис потер кончик носа, оставив свое занятие по раскладыванию сухих луковиц. – Я думал, Дан это знал. Он не мог не знать, что ворлоки создают себе только одного апрентиса.

– Да что это значит, кто-нибудь может мне объяснить? – Эмбер сжал кулаки от волнения.

– Я думал, Мэл за сотни лет их дружбы нашел время с ним поговорить, – не слушая Морригана, вторил брату Элай.

– Я задал вопрос, – продолжал гневно вопрошать Эмбер с земли.

– Я понятия не имею, Элай. Я никогда от тебя не скрывал тот факт, что ты останешься для меня единственным, – тихо и серьезно ответил длинноволосый блондин.

– Вы, придурки! Что это все значит? – Эмбер повысил голос, швыряя в Элая еще один камень.

Братья наконец прекратили обмениваться многочисленными глубокими взглядами и соизволили обратить внимание на беснующегося мальчишку.

– Похоже, это значит, малыш, что Мэлу и Данте сейчас лучше не попадаться на пути.

Элай быстро просветил его в ход своих размышлений. Когда он закончил, голубые глаза Эма по диаметру совпадали с ободом бочки, за которой тот скрывался. Он с секунду молчал, пытаясь сложить два и два. Когда он понял, к чему клонили братья, веко его дернулось, как от тика.

– То есть вы хотите сказать…

– Я ничего не хочу сказать, – Дагон поспешно поднял руки в свою защиту. – Но поверь мне. Если мы не ошибаемся, тебе лучше не встречаться с тем Данте, который начинает копаться в себе и в причинах своего появления в рядах ворлоков. Из всех, кого я знаю, он самый неопределенный тип, и вопрос этот для него крайне болезненный.

Пальцы Эма сами собой сжались в кулак. Про болезненное отношение Данте к жизни в целом и своему создателю в частности Эмбер знал не понаслышке, хотя, впрочем, он тут же задался вопросом – чем принципиально отличалась их с Данте собственная история? Разве только тем, что Дан никогда не врал и всегда выставлял напоказ все, даже свои самые отрицательные черты? Ладно. Плевать. Речь сейчас шла не о том. Она шла о другой, заблудшей на задворках этого мира душе…

– Нам надо найти его, парни, – выныривая из размышлений, произнес Эм севшим голосом. – Он сейчас по кирпичикам всю деревню разберет.

Словно в подтверждение его слов, в конце переулка раздались возгласы и крики. Нахмурившись, Элай и Дагон спрыгнули с крыши. Все втроем они переглянулись и, не сговариваясь, побежали на шум. Эм обратился в барса, чтобы двигаться быстрее.

====== продолжение 3 ======

Добежав до угла и завернув туда, три друга увидели, как крыша над одним из домов подлетела, будто ее подбросило мощным взрывом. Эм ничего не успел сообразить, дверь заведения тоже рванула с петель, и из нее хлынула (от отвращения барс попятился) настоящая кровавая каша. Руки, ноги, кости – все это вперемешку напоминало страшный кисель, от которого у Элая и Дагона жадно заблестели глаза, а Эмбера затошнило с невероятной интенсивностью.

– Вон из моей харчевни! – раздался гневный вопль.

В следующую секунду хозяин забегаловки появился на пороге, с громогласным ревом превращаясь в огромного гризли.

Его голос потонул во вздохе толпы. Следом вывалился Данте, которого выбросило на улицу мощным заклинанием. По обломкам, в которых тот барахтался, Эм понял, что его создатель, вероятнее всего, разобрал по полочкам какой-то ящик или бочку с потрохами.

– Еще раз появишься здесь, Баррингтон, оторву тебе башку! – грубо прорычал полумедведь-получеловек.

Дан ощетинился. Разумеется, подобный тон разговора вызвал у него вполне предсказуемую реакцию. Глаза его страшно мелькнули, а затем, не давая оппоненту опомниться, он кинулся вперед и повис у гигантского хищника на шерсти. Он вырывал ее клочьями, впивался в медведя зубами и когтями и бился, как озверевшая тигровая акула.

Медведь не ожидал такой молниеносной атаки. Неловко сделав шаг назад, огромный зверь с треском завалился на спину. Он сокрушил своим весом ступени и напугал прочих ворлоков, которым не посчастливилось попасться на пути. Как ополоумевший, волк бросался на гризли, а изумленные собратья едва уворачивались от стремительного кома из двух животных тел, летевшего в их направлении. Звуки звериной грызни наполняли воздух. Дагон схватился за голову. Он сообразил, что это всего лишь начало драки; переглянувшись, вслед за медведем в свои животные сущности обратились двое парней, видимо, помощников хозяина забегаловки. Лопнувшая одежда лохмотьями посыпалась с них, и вот уже не люди, а два шакала метнулись в сторону Данте, тоже повисая на его шкуре справа и слева. Волк неистово замотал головой. Его сил явно не хватило бы на то, чтобы побороть всех этих ворлоков, но притом Данте не собирался поумерить пыл. Он вряд ли понимал, чем ему грозит эта схватка. Нападавших было намного больше, но черный зверь в неистовстве повторял атаку, вымещая всю свою злобу на тех, кто не был виноват в его обиде.

– Ну почему из всех именно он наш друг? – страдальчески вздохнул Элай, следуя примеру ворлоков и тоже обращаясь в свою птичью сущность.

Эмбер рывком бросился вперед. Стоило вмешаться, иначе твари попросту разорвали бы Дантаниэла на тысячи мелких глупых волчат. Взревев, как дикий, барс набросился на медведя. Он схватил его за шерсть и тем самым отвлек зверя на себя. Будучи хищником небольшого размера, Элай не мог последовать его примеру. Он кружил над полем боя и в основном целился оппонентам в глаза. Обратившийся в лиса Дагон налетел на двух шакалов. Все вместе они покатились по полу помещения, бывшего основным залом забегаловки. Барахтаясь, оскальзываясь в крови, животные ревели и грызли друг друга, не разбирая, где чьи лапы, головы и хвосты. Где-то в стороне волк заревел, а потом сразу же взвизгнул, отброшенный в сторону мощной лапой огромного гризли. Он едва не захлебывался кровью, хлынувшей из разлетевшейся в щепки бочки, в которую угодил из-за удара; не пробыв там и секунды, он снова метнулся вперед. Зубы его вошли в призывно открывшуюся медвежью плоть, он без промедления наносил жертве удары и укусы. Друзья остались незамеченными. Данте было все равно до того, что происходило вокруг.

Пока Эм отвлекался, чтобы глянуть на него, один из шакалов повис на нем, как пиявка, пачкая кровью белоснежную шкуру. Барс взревел от боли. Несколько мгновений пролетели в попытках отбиться от нападавшего на него ворлока и показались ему целой вечностью. В голове неслись безумные мысли. Эм рванул в сторону. Откуда-то раздался волчий визг, и Эм понял, что сейчас его создателю приходится особенно несладко. Барсу хватило мгновения, чтобы как следует наподдать шакалу, по счастью, не превышающему его в размерах, и отшвырнуть его на несколько метров от места потасовки. Он воспользовался моментом, пока на него никто не нападал.

Зная, что, возможно, делает самую большую ошибку, Эм откатился в сторону. Ему понадобилась пара секунд, чтобы превратиться в человека. Поднявшись на колени, мальчишка сосредоточился изо всех сил.

– Congelo! – заорал он и направил все свои силы, все свое дыхание на гигантского медведя, готового нанести Данте последний, самый страшный удар. Удивленные кровавые глаза огромного хищника остекленели. Его тело моментально начало покрываться коркой льда, а два шакала, которые поначалу замерли в немом ужасе, попятились назад с поджатыми куцыми хвостами.

Некоторые ворлоки все еще находились в заведении, но не участвовали в драке. Они зароптали. Вмешиваться в потасовку не входило в их планы, потому они просто стояли и наблюдали за зрелищем, потешаясь тому, как развлекались четверо друзей. Такие схватки были привычны в этих местах.

От истощения Эмбер опустился на четвереньки. Его даже не волновало, что он стоит голый перед всем баром. Элай и Дагон приземлились рядом с ним. Драка была закончена, так толком и не начавшись.

Данте глянул на друзей больными, совершенно невменяемыми глазами. Пройдя несколько шажков, он заскулил и рухнул на окровавленный пол, полностью теряя сознание. Эм и сам был готов потерять, если бы не знал, что ему надо тащить на себе этого придурка до самого дома…

– И почему ситуация повторяется так часто? – сетовал парень сквозь зубы, скидывая полуобращённого Данте на пол прямо в коридоре, когда они все-таки доковыляли до двери. Дагон шел в облике лиса, хромая на одну лапу, а Элай, который пострадал чуть меньше, помогал Эмберу дотянуть Данте до порога. Втроем они ввалились в прихожую. Эм без сил указал на кровать в соседней комнате, все еще разворошенную после их с Данте телодвижений. Братья были слишком уставшими, чтобы комментировать бросившийся им в глаза бардак.

– Положите его сюда, я сам с ним разберусь.

Элай помог Эмберу складировать Дантаниэла на указанное место.

– Ну и проблем от вас, – все же решил высказаться лис, возвращая человеческий вид. Он в изнеможении покрутил шеей, чувствуя, что в ней не осталось ни одного целого позвонка.

Эмбер не слышал его. Он смотрел только на Данте, который открыл глаза и лежал, уставившись в пустоту. От него словно веяло обреченностью и безнадегой.

– Ладно. Мы… пойдем… – Элай потянул брата за руку. – Мы сыграли свою роль отличных друзей и понимаем, когда мы уже лишние.

– Спасибо, парни. Вы и правда хорошие друзья, – Эмбер слегка обернулся к ним.

– Ну, хоть от кого-то благодарность за все годы дружбы, – проворчали ворлоки уже у выхода.

Эм опустился на колени. Данте выглядел скорее как мертвый, чем как живой, и на секунду парню стало так его жалко, что сердце сжалось в тугой комок. Кажется, Дан был очень глубоко ранен, и рана эта намного хуже, чем физические увечья, снова начала кровоточить в его груди. Так бывало иногда, если проехаться по больному и сорвать с ранки едва образовавшуюся корочку.

– Данте? Хочешь поговорить? – Эмбер сел рядом с ним, стараясь, чтобы его голос звучал не громче шепота.

Никакой реакции. Лишь одинокая слеза скатилась по виску ворлока и затерялась в его густой черной шевелюре. Эмбер тяжело выдохнул. Наверное, в этой ситуации он мог сделать только одно. Немного подумав, он пододвинулся и лег рядом со своим создателем, обхватывая его руками. Данте захотел вывернуться. Он гневно зашевелил волчьими ушами, которые так и не сошли с его головы, но у него не осталось физических сил сопротивляться.

– Тшшш… – Эмбер погладил его вдоль спины, осознавая, что он не сможет сделать большего сейчас. – Если захочешь, расскажешь потом.

Они с Данте так и лежали, обнявшись и молча рассматривая узоры на ковре. Эм не хотел тревожить своего создателя, который, несмотря на всю мудрость и долгую жизнь, так и не научился справляться со своими самыми большими сомнениями. На самом деле, у Данте тоже была своя слабая сторона. Он вовсе не являлся непробиваемым супергероем, каким хотел казаться; просто он был слишком гордым, чтобы демонстрировать свои переживания кому-то еще. Эмбер старался ни о чем не думать, чтобы не сбивать его с мысли и не будить в нем рычащий и бьющий озлобленной болью вулкан. И все же не мог прекратить проделывать свой мысленный путь к одному и тому же вопросу: каково это – жить целую вечность с незаживающим гнойником в груди?

Эму было жаль Данте прямо сейчас. Он вспоминал в такие моменты, как Дантаниэл выходил из себя, когда их разговор касался вечности. Ворлок вовсе не был пустой и мертвой оболочкой, которая не стоила ничего, со временем Эм убедился в этом. Нельзя сказать, что он сменил мнение сразу, но, начиная с какого-то момента, он действительно понял чувства своего создателя. Боль не заживала в душе темноволосого парня, она принимала несколько видов, то стихая, то снова накипая, как волна, но никогда не смолкая до конца. Дантаниэл всегда говорил, что жизнь зачастую оборачивается не так, как ты хочешь, и чем-то из старого в любом случай приходилось жертвовать. Он говорил, что, если прошлое померкло, превратилось в прах, нужно принять это как дар. Верил ли он сам своим словам сейчас? Этого Эмбер не знал. Зато он понял что-то еще: чем ближе он подходил к Дану, тем больше обнаруживал, сколько общего у них было на двоих.

Данте молчал, к счастью для Эмбера, не слушая его мысли. Он сосредоточился только на своих внутренних терзаниях и пребывал глубоко в собственной памяти, где они с Мэлом все еще оставались друзьями. Он всегда так низко ценил окружавшую его жизнь и ставил дружбу с Марлоу так высоко, что достать до этой планки было практические нереально – никому и ничему. Возможно, именно поэтому теперь приходилось падать с высоты со скоростью тысячи миль в секунду на острые камни суровой правды. Теперь, когда рухнула стена, закрывавшая обзор на горькую действительность, Данте вдруг подумал, что вместе с теплым чувством к лучшему другу ушло все, что было некогда важным и нужным, ведь Мэл всегда оставался тем человеком, который удерживал его безраздельно. Он находился рядом, даже когда все остальные уходили в небытие. Данте вспоминал. Все те дни, все те столетия, что Мэл шагал рядом с ним, пролетали перед его взором, как кадры немого, бессмысленного кино с мертвыми актерами и плоским сюжетом. Какого черта Марлоу оказался таким двуличным? Данте не мог этого понять. Он не мог этого принять и тем более простить. Зато теперь, как пазл, в его голове складывалась картина: вот почему Марлоу всегда был таким отстранённым, часто отводил глаза, редко разговаривая на тему ученика и учителя. Он старался избегать любых тем, связанных с мотивами его поступка, хотя Данте и спрашивал его миллионы раз. Но лучший друг всегда молчал, и сейчас Данте только надеялся, что теперь Марлоу хотя бы станет стыдно. Если бы только это умаляло низость содеянного им…

Ужас, отвращение и обида прочно утвердились в душе темноволосого парня, они поднималось из самых недр, заполняя все пространство чернотой и пустотой. Ничего не помогало.

Данте сжал в кулак простынь, от безысходности стараясь найти хотя бы какой-то материальный объект, чтобы выместить на нем злость. Эмбер уловил его движение. Он буквально ощущал вибрации гнева, исходящие от создателя, и потому не говорил ничего. Он просто представлял себе, как это ужасно – разочаровываться в самых близких людях.

Прошло еще полчаса, прежде чем Дан зашевелился. Он перевернулся, выворачиваясь из обнимавших его рук, и сел на край кровати, с тяжелым выдохом обхватывая голову руками. Эм напрягся, думая, что ворлок собирается встать и снова пойти чинить где-то погром, но вместо этого Данте просто сидел, сгорбившись, как древний старик. Он созерцал движения лучика света на ковре. Эмбер тоже спустил ноги с кровати и сел рядом, настойчиво пододвигаясь к парню плечом. Данте поднял на него больные, уставшие глаза. Мальчишка рассматривал его хмурые брови, вертикальную складочку между ними. Дан оказался таким же обращенным против воли созданием. Интересно, о чем он думал в эти секунды? Удивленно моргнув, Эм увидел, как яркие зрачки колдуна потухают. Прикрыв веки и снова их открыв, Данте принял свой человеческий вид. Значило ли это, что он все же готов идти на контакт?

– Я не просил вас вмешиваться, – ворлок действительно решил нарушить тяжелую тишину в комнате.

– А что ты хотел? Чтобы те шакалы разорвали тебя на несколько мелких волчат? – невесело хмыкнул Эм в ответ его выпаду.

Дантаниэл созерцал его из-под насупленных бровей. Эмбер не стал ждать, пока его постигнет участь груши для битья. Вместо этого он сделал вдох и выдох, понимая, что вести разговоры сейчас нужно крайне осторожно.

– Я знаю, что произошло, – негромко произнес мальчик.

Черты лица ворлока заострились от этих слов, но Эмбер все же закончил свою речь:

– Я не думаю, что Мэл хотел утаить это от тебя. Он слишком ценит тебя для того, чтобы делать такое без причины. Подумай сам, он всегда был так близок к тебе. К вам двоим и подойти было страшно… ну… раньше...

Дантаниэл фыркнул.

– Раньше. Вот именно, что раньше. Все меняется, как любил говорить сам Марлоу!

– В тебе говорит обида. Глядя на вас, я не могу себе представить друзей более тесно связанных. Он любит тебя, Дан, это видно и невооруженным глазом!

– Очень любит. Настолько любит, что поджал хвост и не рассказал мне о том, что я стал ходячим трупом по его сволочной прихоти.

– Не суди его строго за то, что он считал тебя своим другом. Разве это плохо?

– Он эгоист. Вот в чем нет ничего хорошего. Он не посоветовался со мной ни разу за всю мою жизнь, Эмбер. При этом не забывал говорить мне, как это важно – быть свободным и иметь собственный выбор.

– А как насчет тебя самого? – стараясь звучать мягче, Эм качнулся в сторону ворлока и дружелюбно толкнул его плечом. – Точнее, как насчет того, что делал ты? Я тоже не хотел превращаться в полукровку. Но ты обратил меня против моей воли. Не видишь никакого сходства?

Данте сурово молчал, пока блондин подбирал нужные слова:

– Разве ты не благодарен ему за ту жизнь, которую он тебе подарил? Ведь ты никогда не задавался мыслью «почему». Тебе все это нравилось и так.

– Временами. Но временами я вообще не понимаю, зачем все это нужно...

Эмбер улыбнулся. Ему показалось, что сейчас они поменялись местами. Сейчас он был намного старше своего создателя и знал все лучше него.

– Мне это напоминает еще один разговор, который у нас уже состоялся однажды. Помнишь? Только все было с точностью до наоборот… ну… и ты тогда рычал, как цепной доберман.

– Я помню. Когда ты сказал мне, что моя жизнь ничего не стоит. Сейчас дело не только в моей вечности, с этим я уже ничего не поделаю, Эмбер. Дело в поступке того человека, который врал мне в лицо триста лет…

– Но подумай о хорошем. Ты должен быть благодарен Мэлу за все то, что он сделал для тебя, разве нет? Я не хочу его защищать, конечно…

– Я не благодарен ему за то, что он ведет себя как дерьмо в последнее время! Во всем, чем бы он ни занимался!

– Все мы не идеальны, – пожал плечами Эм. – Но он же твой лучший друг! Иногда наши друзья делают глупости.

Дантаниэл косо взглянул на своего апрентса. И чего это он вдруг стал таким умным?

– Кого я слушаю. Ты даже своего дружка-копа готов простить, хотя он бросил тебе в лицо, что ненавидит всю ворлочью стаю!

– Без этого никуда, ты уж извини. Просто найди в себе силы поверить в то, что это не изменит вашей дружбы в дальнейшем. Ведь даже я нашел в себе силы, чтобы простить тебя, хотя ты тот еще подарочек…

Данте взглянул на крошечные мимические морщинки, разбегающиеся у уголков глаз мальчика. Он хотел бы среагировать и ответить на эти наглые выпады, но у него не осталось совершенно никаких моральных сил на злобу. Какого хрена этот парень был таким мягким? Данте тяжело вздохнул. Он пододвинулся к Эму ближе и уткнулся носом в его плечо.

– И откуда ты такой знайка выискался… Какого Вельзельвула я докатился до того, чтобы позволять тебе умничать?

– Потому что на самом деле тебе нужна моя помощь. В этом нет ничего страшного… – Эм прижал его к себе, раздувая черные волосы на макушке. – Просто ты запутался. Наверное, и я бы запутался, если бы бродил так долго и не находил ни одного ответа на свои вопросы.

Данте ничего ему не сказал. Он был просто благодарен за то, что Эмбер был рядом. Все тело ворлока болело так сильно, что думать о чем-то он уже не мог… С этой мыслью он обнял своего апрентиса и устало прикрыл глаза.

В это время за границами деревни ворлоков стояла ужасающая тишина. Теплый ветер громче зашелестел листвой, и как только открылся полог, выпускающий колдовской патруль из мира магии в мир обычных людей, перед заставой появились четверо колдунов, готовых идти в поход за людьми. Оказавшись на опушке, один из них поднял взгляд. То, что он увидел, заставило его судорожно вздохнуть.

Охотники, сотни охотников, стояли перед границей деревни, держа на поводке рвущихся собак. Животные рыли землю когтями, капали слюной с клыков и пожирали четверых колдунов злыми глазами.

– Я был прав… – восторжествовал Ренье, увидев, как ворлоки соткались буквально из воздуха. – Мы нашли границу их убежища…

– Облава! – закричал темнокожий колдун со светлыми волосами. Он хотел кинуться обратно, но ворота в Деревню уже закрылись за его спиной. Рэмир не любил, когда кто-то звал его туда и сюда, он был слишком занят тем, что придумывал новые и новые загадки.

– Взять их, – крикнула Скайлер и спустила с поводка своего добермана.

Четыре колдуна обреченно опустили руки. Им было нельзя использовать магию рядом с границей, а это значит, что защитить себя привычным способом они тоже не могли.

– Aperi! – в панике взвизгнул невысокий светловолосый ворлок, ринувшись обратно к заставе.

Напавшие Хантеры не стали препятствовать попытке к бегству, да это было и не нужно. Ворлоки очень быстро оказались в кольце собак, и никто из них не успел сделать даже шага в сторону. Визги разрываемых на части колдунов наполнили воздух. Охотники одобрительно засвистели, наблюдая, как брызги крови вырываются фонтаном и распространяют в воздухе слабо уловимый запах железа. Специально обученные псы сразу же убивали ворлочьи отродья. Они были выдрессированы разрывать лица и терзать жертвы до такой степени, пока от них не останется лишь груда мяса. Ни один колдун, ни одна тварь не сможет собрать свое тело обратно после такого нападения.

– За Молот Ведьм! – возликовала Скайлер, слушая эти божественные, приятные ее уху визги.

– Aperi! – шептал светловолосый ворлок, чье тело уже напоминало истерзанную акулами тряпку. – Ap…

– Кто смеет тревожить вечного стража! – внезапно воздух затрясся, словно дрожь прошла по земле, поднимаясь из самого ее центра.

Боевые собаки заскулили и начали пятиться, отпуская свои жертвы, а когда их кольцо чуть разомкнулось, перед хантерами появилось существо огромного роста, лысое, как речной камень. Он смотрел на них исполненными ненависти ярко-оранжевыми глазами. Под кожей его бугрились мускулы, а взгляд пронзал тех, кто имел неосторожность повторно звать вечного дозорного Деревни Чародеев. Он напоминал ужасающего великана из какой-то детской сказки, разве что сказка эта не сулила ничего хорошего тем, кто в нее попал.