Текст книги "test"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 101 страниц)

Да, они тогда уже продавались, но были очень дорогие)))

– Данте… – Мэл устало прикрыл веки. – Мы не можем не спать вместе. Это всего лишь обмен энергией, без которого мы не проживем! Но поцелуи – это уже немного… другое! Ты переигрываешь, пытаясь добавить в это немного чувств.

– Ага. Чушь собачья! – все больше распаляясь, ворчал Дантаниэл. – Ты сам веришь своим словам?

– Данте…

– Знаешь что, Мэл? Ты просто лжец. Самый обыкновенный лжец, который запутался в собственных эмоциях!

На этих словах Дан встал со скамьи. Мэл тут же поднялся следом и схватил его за запястье.

Он никогда не мог объяснить этого своему апрентису. Он не был уверен, что понимает это и сам… Дан не представлял, чего требовал. Почему вообще этот разговор обязательно всплывал у них с периодичностью раз в десяток лет?

– Есть еще одна вещь, которую я тебе никогда не говорил, – выпалил Марлоу, сам не зная, как он собирается сказать Данте то, что вертелось на его языке со времен их перехода в вечность.

– Да неужели? Что ты боишься показаться мне теплее, чем статуя на центральной площади?

– Нет. Черт, это связано с… тобой… с днем, когда я превратил тебя в ворлока… – посмотрев в его полные гнева и непонимания глаза, Мэл подумал о том, что его слова повлекут за собой. Он замялся. Данте ждал от него продолжения, но Мэл вдруг ощутил, что слова не идут к нему.

– Есть одна вещь… – пытался продолжить он, чуя, что теряет почву под ногами. Возможно, сказав это, он потеряет лучшего друга насовсем.

– Знаешь что? – Дан не дал ему договорить, как и всегда, вспылив прежде времени. – Нет никакой вещи. Ты просто боишься. Скажи прямо.

Марлоу опустил плечи. Его попытка признаться во всем проваливалась с треском, как и его уверенность, что он вообще сделает это хоть когда-нибудь.

– Зачем ты все усложняешь? – устало спросил Мэл, как только Данте обернулся к нему. – Ты же прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. У нас и так… теплые отношения. Я просто не хочу, чтобы мы переходили границы…

– О чем ты, Мэл? Мы давно их перешли, – раздраженно буркнул Дантаниэл, стряхивая его руку и направляясь к выходу из парка.

Такой упорный. Он всегда был очень упорным. Нет, Мэл никак не мог забыть тот день, как и многие другие дни, когда они с лучшим другом не достигали взаимопонимания в вопросе, где все же находилась граница их отношений. На самом деле Мэл и не желал забывать те чудесные моменты, пусть даже в ходе выяснения отношений у них с Данте обычно тряслись стены и пол. Невзирая на все случившееся, он всегда держал в голове образы того золотого времени, когда лучший друг все еще доверял ему, как себе, и оставался рядом всегда.

Мэл не забывал те дни, Дан требовал большего, а он сам не мог сказать ему самых главных слов, которые вертелись на языке целыми столетиями. Может, и нужно было хоть раз перешагнуть через себя? Оставить за спиной все секреты и сожаления и зайти так далеко, как ему всегда хотелось… Жаль, но этот шанс ускользнул прежде, чем Мэл успел его схватить. Так уж вышло, что больше к тому разговору они с Данте практически не возвращались.

Мэл до сих пор помнил его губы – такие горячие и мягкие. Если чувства были под контролем, почему так разрывалось что-то в груди, вызывая безумную, въедливую тоску? Мэл так дико скучал. Скучал по его теплоте, по его прикосновениям и взглядам, которые остались для них обоих в далеком прошлом. Данте был теперь другой – поняв, что его ничто не держит, он ушел. Мэл знал, что его период горячей нежности пройдет. Может быть, он и сам помог ему пройти? Но в любом случае, он никогда не хотел, чтобы Данте путал с любовью чувства, которые испытывал к своему создателю.

Данте с тех пор стал суше и чуть строже. Мэлу стоило больших усилий держать заложенный им же фундамент и вбивать в своего апрентиса немного жесткости, и если поначалу Данте смотрел на него такими большими и доверчивыми влажными глазами, то со временем и этот огонек в нем пропал. Он просто принял правила игры. Партнеры. И не более того.

Больше он никогда не предпринимал попыток поцеловать своего создателя… Это был последний поцелуй, который помнил Мэл, – после этого больше не было других, за исключением того случая, на полу в дешевом мотеле, после их долгой разлуки. С тех пор при любом упоминании поцелуев Данте выкипал, как вода из кастрюли, и говорил: “Я никогда не целуюсь. Я же не девчонка”. Сделал ли Мэл правильно, что никогда не шел навстречу этому горячему мальчишке, который сам не понимал, чего он хотел? Наверное, да. Отрывать его было бы больнее, если бы чувства вышли из-под контроля.

– О чем ты, Мэл? Мы давно перешли границы… – тихо повторил Марлоу, усмехаясь собственным словам.

Он задумчиво сцепил пальцы.

– О чем мечтаешь, Марлоу? – его размышления были прерваны весьма прозаическим образом...

Комментарий к Глава 16. Осада https://c2.staticflickr.com/4/3577/3378470333_58947f31d1.jpg

http://www.france-in-photos.com/cache/ile-de-france/brie/blandy_cave_650.jpg

http://www.yurdigital.com/system/files/imagecache/product_full/product/3236/detailed/MD2.jpg

Немного картинок для визуализации

====== продолжение 1 ======

Дагон и Элай выросли словно из ниоткуда и стояли теперь, отбрасывая тень на своего старого друга. В руках они держали пакет с высушенными косточками.

– Да так, ни о чем, – ворлок потряс головой, выныривая из викторианской эпохи и из собственных угрызений совести. Он действительно слишком много думал, пытаясь сделать невозможное и вернуться в памяти в тот день, чтобы все-таки сказать Данте правду о его обращении. Марлоу прислонил руку ко лбу козырьком, спасаясь от яркого солнца. Пока он сидел, сезон уже успел смениться, принося с собой дыхание весны. Возможно, именно потому братья выглядели так мечтательно, стоя рядом и дожевывая потроха, купленные на ближайшем человеческом рынке.

– С тобой можно посидеть?

Мэл пожал плечами и осмотрелся. Подвинувшись на крыльце, он дал братьям немного места, чтобы те могли приземлиться. Сложив руки на коленях, он устроил на них подбородок и затих, продолжая предаваться своим очень невеселым размышлениям. Элай и Дагон переглянулись.

– Как твои дела? Мы с тобой почти не разговаривали с момента встречи.

– И с чего вы решили, что сейчас тот самый момент, когда нужно это сделать?

– Да ничего мы не думали. Просто шли мимо.

Они все недолго помолчали. Марлоу явно не собирался поддерживать разговор, он так и сидел, а догоревшая сигарета в его пальцах чуть подрагивала от порывов ветерка.

– Ты точно в порядке? – предпринял первую попытку Элай. – Ты выглядишь немного потерянным.

– Я мало сплю в последнее время. И у меня есть одно дело, которое я давно собирался сделать. Теперь, кажется, самое время исполнить задуманное.

Его туманный ответ заставил Элая поднять голову.

– Это как-то связано с Хантерами? – тихо спросил он, почти уверенный, что получит положительный ответ.

– Может быть.

– Хочешь нанести визит старушке Скайлер? – продолжал свои осторожные расспросы Элай.

– Ребята, вы обещаете, что Данте не узнает ничего об этом? – неожиданно мягко спросил Мэл и поднял голову, смотря на братьев. В его зеленых глазах больше не было обычной непримиримой ярости, которая бушевала, когда кто-то заводил с ним эту тему. Сейчас там царило спокойствие. Мэл вдруг показался братьям усталым, измотанным человеком, вполне соответствующим своему возрасту.

– Что ты удумал?

– Вы помните про заклятие тотальной аннигиляции?*

________________

Оно упоминалось в первой части, в конце главы «Зачем нужна вечность». Аннигиляция – уничтожение.

Дагон аж приоткрыл рот от удивления.

– Марлоу. Ты хочешь провести обряд? Ты что, с ума сошел?

Мэл посмотрел на него со спокойствием, присущим разве что людям, которым объявляют, что их диагноз неизлечим.

– Я не исключаю этого. Пока рядом был Данте, я просто не мог так поступить. Но теперь… Пришло время свести эти счеты.

– Марлоу, Данте все равно тебя прибьет. Откопает и прибьет. Потом закопает, снова выкопает и так по кругу. Заклинание в ста процентов случаев убивает того, кто его накладывает!

– Да. Но вместе с тем он убивает и сто процентов тех, кто находится рядом, – задрав бровь, заметил чернокнижник. – Я думаю, Охотники не задержатся надолго. И если они придут, я собираюсь сделать так, чтобы они очень пожалели, что вообще родились на свет.

Губы ворлока поджались в тонкую ниточку. Братья от изумления перестали жевать.

– Это акт самоубийства Марлоу. Я вполне серьезно, – заметил Дагон, обреченно опуская плечи. – Тебе не стоит этого делать без надобности.

– Я и не буду. Без надобности. Просто я почти восстановил этот древний секрет… Хотел вам сказать.

Элай помрачнел. Его это совершенно не радовало. Он знал, что Мэл занимался какими-то таинственными заклинаниями в последнее время, но и подумать не мог, что друг вспомнит эту старую, тем более опасную и запрещенную технику, которую на свете, кроме самого Марлоу, знали от силы несколько живущих ворлоков. Разрывное заклинание или заклинание тотальной аннигиляции мог прочесть только один человек. Притом он должен стоять в центре круга, очерченного на земле ивовой ветвью или мелом на камнях, и быть таким взбешенным, что сама дрожь земли по сравнению покажется детской погремушкой. Заклятие требовало вдумчивого чтения, а запомнить все слова мог только тот, кто знал этот язык. Эффект его оказывался сумасшедшим, заклятие разрывало на клочки всех, кто окажется в центре круга. Включая и того, кто его читал. Исключений почти не было, из нескольких известных истории случаев выжило всего три колдуна, которые не смогли завершить ритуал, испугавшись боли, но их жизнь после можно было назвать нормальной только с очень большой натяжкой. По силе заклинание тотальной аннигиляции могло сравниться разве что с заклятием высвобождения стихий*.

_________________

Тоже мощная штука. Оно еще всплывет позже.

– Дан ничего не узнает. Вы обещали молчать, – напомнил друзьям Мэл, рассматривая заходящее солнце над крышами домов.

Дагон и Элай хмуро смотрели на старого друга. Конечно, они обещали. До того, как Мэл открыл им все свои карты.

– И каков твой план, герой? Собрать всех Хантеров в одном месте? Чтобы выстрелить в них и сжечь их всех до самого корня?

– Пока подожду, – Мэл сложил пальцы, плотно прижимая их кончиками друг к другу. – Мне кажется, очень скоро ситуация изменится… Они сами придут сюда.

– Я не узнаю тебя, Марлоу, – Элай продолжал хмуриться. – Я понимаю, что из всех нас ты один знаешь все эти древние заклинания Хаоса и Разрушения, но, может, имеет смысл как следует подумать над последствиями?

– Я подумал. Мне уже нечего терять, – буркнул Мэл, опуская взгляд вниз.

Конечно, Элай и Дагон не станут замалчивать такое. Элай открыл рот, чтобы выдать новую порцию возмущений, но Марлоу резко поднялся и подул ему в лицо, быстро проделав то же самое и с Дагоном. Братья заслонились рукавами, а когда открыли глаза, крыльцо рядом с ними уже пустовало. Дагон непонимающе захлопал ресницами.

– Что это было? – он посмотрел наверх. – Почему мы сидим около дома Мэла? Наш на другой стороне улицы.

Элай удивленно пожал плечами. Он тоже ничего не понимал, а в голове его стоял странный и очень настойчивый звон. Ни один из братьев даже не подумал, что кое-кто мог оказаться настолько наглым, чтобы стереть у них кусочек последнего воспоминания…

Когда наступил вечер и окрестности погрузились во мрак, стены церквушки, стоявшей на расстоянии мили от озера Катемако, завибрировали. Дрожь шла как будто бы из-под земли, как будто сотрясался древний вулкан, пробудившийся от многовековой спячки.

Дверь, нарисовавшаяся в дальней стене, слетела с петель. Охотники десятками, сотнями потекли по проходам нефа и между скамьями, стремясь на выход из сдерживающей их обители. Хрипы и лай собак, их визги и натянутые поводки наполняли воздух хаотичным гулом.

Темные фигуры, напоминающие всадников апокалипсиса, опускали ниже капюшоны. Они стремились лишь в одно место, к барьеру, отделявшему этот мир от того, который все они жаждали уничтожить.

Множество сапог подняло пыль на дороге, ведущей к озеру. После этих людей в ближайшем поселении не осталось никого и ничего: те, кого пощадили Конрад, Кай и Мики после своего посещения ближайших поселков, умирали мучительной смертью, нанизанные на клинки ножей озверевших инквизиторов. Крики жертв затихали обесцвеченным гортанным бульканьем на тропе, вдоль которой двигалась вереница воинов смерти. Они двигались по ней, сея смертельный ужас, от которого люди или какие-либо другие существа теряли волю и силы. Остановились они только тогда, когда наконец достигли силового поля, обнаруженного Конрадом.

– Осадить периметр! – тихо велела всем Скайлер, чьи зеленые глаза жадно блеснули во мраке ночи.

====== Глава 17. Секреты и сожаления. ======

Эмбер лениво приоткрыл веки. Сквозь неплотно задернутые шторы он разглядел, что за окном стоит яркий солнечный день. Конечно же, в этом месте это ничего не значило, по людскому времени сейчас вполне могла оказаться ночь, и, вероятно, именно по этой причине так отчаянно не хотелось выбираться из-под одеяла. К слову, Эм не заметил, когда это успел оказаться на кровати, он точно помнил, что в последний раз засыпал с Данте на полу. Наверное, это Дан перенес их сюда, раз уж была возможность спать в более комфортных условиях.

С того момента, когда они вернулись из подвала Сальтарена, прошли целые сутки, и Эмбер уже чувствовал себя намного лучше; они с Дантаниэлом почти не вставали, пока приходили в себя после эмоциональной встряски.

Периодически проваливаясь в дремоту, то снова выныривая из нее, парни лениво перекидывались ничего не значащими фразами. Данте только раз встал, чтобы наколдовать Эмберу что-то хотя бы отдаленно напоминающее еду. Получилось не очень съедобно, но Эм с улыбкой употребил все до последней крошки, потому что был голоден и ценил старания своего создателя.

Данте не покидал его ни на минуту, никуда не спешил, не рычал, не ругался и вел себя удивительно тихо и покладисто. Разве что, проснувшись в очередной раз, потерял терпение и от скуки принялся будить мирно спавшего парня:

– Дан, перестань, – с улыбкой промурлыкал Эмбер, чувствуя, как перышко, которое ворлок извлек из подушки, порхает вдоль его спины.

– Просыпайся, – Дантаниэл назойливо куснул его за плечо. Потом еще раз, поскольку Эмбер все равно отворачивался от него.

Эм приоткрыл одно веко. Продолжая улыбаться, он накинул на наглеца руку и прижал его к подушке, чтобы тот знал свое место. Дантаниэла, конечно, не устроила такая перспектива. Он вывернулся и схватил мальчишку поперек корпуса, подмяв его под себя, не прекращая сжимать его, стискивать его бока, кусать его за уши. Эм со смехом пытался столкнуть его, но Данте оказалось не так-то просто одолеть. Они вдвоем катались по кровати, смеясь и рыча, пока Эмбер не обнаружил, что у него, как это бывало у Данте в моменты потери контроля, вырос пушистый и белый кошачий хвост. Это было такое забавное ощущение, как будто что-то защекотало в районе копчика. Эм зажмурился и задумчиво вытащил его из-под себя. Данте тоже уставился на эту находку, и губ его коснулась довольная улыбка.

– Ну вот. Ты спрашивал, как оно происходит? Вот так и происходит, когда ты хоть немного теряешь над собой контроль, твоя животная сущность начинает становиться сильнее.

– Удивительное ощущение, – Эмбер пощекотал кончиком хвоста нос своего создателя, отчего Данте улыбнулся и отвернулся. – Я человек. И одновременно с тем немного животное.

– И все же это лучше, чем если бы ты стал каким-нибудь совенком, – хмыкнул черноволосый парень.

Некоторое время они помолчали. Затем Эмбер привстал на локте, окидывая своего создателя мягким взглядом.

– Ты в последнее время такой странный, – Эм положил хвост так, чтобы он продолжал щекотать Данте подбородок. Ворлок снова отмахнулся от назойливой конечности, крепко стискивая мех в кулаке. – Ты словно стал мягче…

– Брось. Я был таким же, каким ты знаешь меня, – Дантаниэл уставился в потолок, где плясали причудливые тени. Старый дом шумел, как деревья на ветру, и было так комфортно лежать в его тишине.

– Нет. Ты поменялся, – Эм посмотрел на его черты и глаза, которые Данте так и оставил человеческими. – Поначалу я думал, что это просто твои попытки казаться лучше. Но ты действительно другой.

Дантаниэл повернулся в его сторону.

– Ты же не хочешь сказать, что я перегибаю? – угрожающе спросил он.

– Нет. Не перегибаешь.Ты просто стал более понимающим и чутким. С тобой стало приятнее… находиться рядом.

– Рад это слышать, – с некоторой долей сарказма заметил Дантаниэл. – Но не могу ответить тебе тем же. Ты, знаешь ли, не перестал мне казаться занозой в заднице.

Эм улыбнулся. Они еще некоторое время помолчали. Дурацкая улыбка сама собой наползала на губы Данте, когда он смотрел на этого парня. Их взгляды встретились, и Эмберу почему-то до ужаса захотелось отвести глаза. Он смутился и опустил ресницы, поражаясь неведомому чувству, начавшему подниматься снизу живота. Впрочем, это не продолжалось долго: одна мысль появилась в его голове, и он решил, что спросит у Данте об этом. К счастью, мгновения, проведенные в подвале Сальтарена, почти не отложились в памяти, но единственный образ все же держался в сознании, не позволяя перестать думать об одном и том же. Данте, который закончил улыбаться, внимательно смотрел на парня, уловив перемену его настроения.

– Знаешь что? – Эмбер мягко опустился на подушку.

– М?

– Мне на мгновение стало жалко Бальтазара.

Заметив, что Данте аж приподнимается от удивления, Эмбер поспешил успокоить его.

– Нет, ты не понял, – он потянул того обратно, обнимая его за шею. – Когда ты перекусил Сальтарена, я почти почувствовал, как его апрентису было больно. Ты этого не ощутил?

Дантаниэл утих и послушно лег обратно на мальчишку. Теперь понимающая улыбка коснулась его губ.

– Ах, это. Да. Апрентисам очень больно терять своих создателей, равно как и наоборот. Ты уже и сам ощутил, какая сильная эта связь, – Дан внимательно рассматривал местечко на хвосте Эма, где темный мех так причудливо сочетался со светлым.

– Как же он будет жить без него?

– Никак. Я не убивал этих придурков. Возможно, пока ты спал, выживший Бальтазар сшил обратно двух своих братцев-потрошителей, – Данте поморщился, представляя себе этот процесс.

Эм даже не удивился его словам. Но изрядное облегчение накатило на него, когда Данте сказал это. Он был не уверен, что хотел бы остаться без своего ворлока, каким бы дуралеем тот ни был. Забавная мысль. Данте повернулся на бок, внимательно слушая внутреннее бормотание Эмбера.

– А знаешь, что еще сказал мне Сальтарен? – отвлекаясь, потряс головой тот.

– Что?

– Что все ворлоки могут создавать себе только одного ученика. Почему так, Данте? Ведь это же значит, что для тебя я навсегда останусь единственным? Ты знал про это, когда шел на такой риск?

Услышав эти слова, Дантаниэл искренне рассмеялся.

– Нет, это невозможно. Ворлок может создать себе сколько хочешь апрентисов.

– Я не знаю, Сальтарен сказал, что именно потому он и создает себе копии и делает их так много! Ты чего, Дан?

От его слов Дантаниэл вдруг перестал улыбаться. Он ощутил, как по спине его ползет ледяной кубик. Сначала маленький, а потом все больше и больше, он увеличивался и стекал по позвоночнику вниз, теряясь где-то чуть ниже копчика. Данте сглотнул.

– Вообще-то… Я никогда не думал об этом… – ворлок поднялся, чтобы внимательно посмотреть на Эмбера. – Это. Вряд ли это возможно, Эм…

Он сел на кровати. Глаза его, все еще серые после той ночи, постепенно начали приобретать свой привычный вид. Эмбер тоже сел, удивленный такой внезапной вспышкой нового настроения.

– Я что-то не то сказал?

Данте ничего не отвечал. Некоторое время он сжимал покрывало и таращился в одну точку на полу. Эм попытался тронуть его еще раз, но остановился на полпути, услышав спокойное:

– Где твоя Малая Книга Заклинаний? Ты ведь взял ее с собой?

Когда колдун немного обернулся, он был бледен.

– В моем рюкзаке, – немного сбитый с толку, Эм указал в сторону своих сброшенных в кучу вещей.

Дантаниэл поднялся с постели. Ничуть не стесняясь своей наготы, он подошел, склонился над сумкой мальчишки и начал переворачивать ее, делая вид, что никуда не торопится. Но при этом взгляд его остекленел, а движения оставались резкими. Он явно с трудом контролировал себя. Дан продолжал до тех пор, пока не нашел то, что искал, – книгу Мэла, в которую тот с незапамятных времен записывал все свои секреты. Используя силу мысли, черноволосый парень листал страницы как заведенный, надеясь обнаружить хотя бы какое-нибудь подтверждение словам Эмбера. Его сережка слегка колебалась в ухе, пока ворлок бегло читал знакомые острые буквы. Словно бешеный дух вдруг вселился в его тело. Так продолжалось минут десять.

– Данте. Ты чего? – Эмбер все еще надеялся добиться реакции.

Ворлок плотно стиснул челюсти.

– Данте?

– Эмбер, ты посидишь немного один? – выдал Данте вместо ответа. Лицо его было искажено от напряжения. – Пожалуйста, пообещай мне, что ты не будешь заниматься самодеятельностью. Держи!

Наколдовав большое яблоко, Данте кинул его блондину. Все его действия вдруг стали быстрыми, угловатыми, как будто он злился или волновался. Эм открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Дантаниэла уже и след простыл. Обернувшись большим волком, тот выпрыгнул за дверь, при этом не забыв захватить книгу, а Эмбер так и остался сидеть в полном непонимании того, что он все-таки сделал неправильно…

Комментарий к Глава 17. Секреты и сожаления. http://s017.radikal.ru/i433/1504/41/ab9f887c9546.png

====== продолжение 1 ======

Большой черный зверь бежал по улице. В его разных полных непонимания и боли глазах отражалась только одна мысль: это не может быть правдой. Данте никогда не задавался вопросом о создании, потому что до недавнего времени вообще не собирался заводить себе ученика, но теперь разум его метался в смятении. На свете существовал только один персонаж, который мог знать ответ, и сейчас Дан был готов услышать любые его разъяснения.

Волку потребовалось время, чтобы найти Мэла. Запах Марлоу терялся в деревне, но все же оставался особенным. Только в этом запахе присутствовала нотка чего-то горького и немного тянуло одиночеством, он стоял особняком от остальных запахов. Дан уцепился за эту тонкую ниточку, пока не преодолел расстояние до знакомого дома в несколько прыжков. Передняя дверь оказалась открыта, и потому волк безбоязненно влетел внутрь. Он огляделся по сторонам, ища своего создателя.

В коридоре было темно; Марлоу редко появлялся здесь. Следуя своим принципам, он отрицал всякую привязанность к материальному миру, но притом не забыл сделать свое жилище уютным на свой лад. Вокруг царила тьма. Вдоль стен высились мрачные скульптуры и висели какие-то картины, в основном в черных тонах. На полу валялись кости. Конечно, у себя Мэл не стеснялся разводить бардак и плодить столько частей человеческого тела, сколько ему было угодно. Данте молнией пронесся по темному коридору. Его не интересовали эти остатки. Его интересовал сам Марлоу.

Хозяин дома обнаружился на заднем дворе. Мэл называл это место садом, но по сути это выглядело всего лишь как площадка, окруженная деревьями. Данте застыл на пороге, смотря на своего создателя удивленными глазами.

Мэл сидел в глубокой задумчивости, облокотившись о колени и опустив лицо в ладони. При приближении друга он сел ровно. Их взгляды встретились, и в этот раз Мэл понял: оттягивать разговор, о котором он вспоминал совсем недавно, уже не имело смысла. Прошло уже слишком много времени с тех пор. Он выдохнул.

– Ты принес мою книгу? – заметил Мэл, кивая на экземпляр, зажатый в руке у Дантаниэла. Тот принял свой человеческий вид и стоял теперь, стиснув пальцы на кожаном переплете.

– Ты просил ее, я принес. Но я отдам тебе ее при одном условии…

Мэл молча поднял на него взгляд.

– Не надо. Я знаю, что это будет за условие. – Тихо сказал он. – Подойди ко мне…

Сердце волка колотилось сейчас как чокнутое. Он никогда не думал, что однажды они с создателем будут стоять вот так, словно по разные стороны каменной стены. И не друзья и не враги, просто до невозможности отдалившиеся друг от друга люди, которые по совпадению делили между собой вечность. По его тону Данте уже понял, каким будет ответ. И все же он медленно подошел и опустился на колени перед Марлоу, снизу вверх заглядывая в его зеленые глаза.

Мэл с трудом пересилил себя. Он протянул руку. Данте настороженно следил за его движениями. Мэл пропустил несколько темных прядей лучшего друга через пальцы, смотря, как они рассыпаются и ложатся обратно. Он грустно улыбнулся, заметив, как Дан напрягается от его движений.

– Мэл, это правда, что один ворлок может создать себе только одного апрентиса? – негромко спросил Дантаниэл.

Склонив голову, Мэл коротко кивнул.

– Я всегда пытался сказать тебе об этом. Были моменты, когда я был на грани.

Данте поморщился от боли и гнева. Он сжал руку на колене Мэла так, что пальцы впились в ткань его джинсов.

– Но ты так и не решился. Ты знал об этом, когда давал кровь мне и Адаму в тот день в тюрьме?

Еще один кивок. Данте пристально смотрел на друга, но Мэл ответил на этот немой вопрос стеклянным взглядом. Друзья некоторое время молчали. В груди Данте поднимались непонимание, обида и страх, которые оказалось так сложно сдерживать.

– Тогда почему я выжил? Кому ты дал ее первым? Мне или ему?

– Тебе, – негромкий очень сдержанный ответ.

В глазах Данте рушился целый мир. Его мир, мир их с Мэлом многолетней дружбы. Как он мог утаить от него этот факт? Факт того, что, что бы ни случилось, кровь могла вернуть к жизни всего лишь одного человека?

– Почему, Мэл? – выражение лица Дантаниэла приняло каменную твердость. Его тело казалось Мэлу напряженным, как пружина, и лишь в глазах светились знакомые огоньки. Теперь он знал все.

– Ты был моим лучшим другом, Данте, всегда. И я всегда буду выбирать тебя, – вот и все, что сказал Мэл. Он убрал руки и немного отстранился от парня.

Наконец последняя преграда рухнула. Мэл никогда не решался разрушить ее своими усилиями. Удивительно, что получилось так долго это скрывать. Мэл знал, что после этого разговора потеряет доверие Данте навсегда, но, в любом случае, он был благодарен ему за тот путь, что они прошли вместе.

Щель, нет, целая пропасть разверзлась в этот момент между Данте и его создателем. Черноволосый ворлок не поднимался. Он так и стоял на коленях, видя перед собой лишь расплывчатое пятно. Он осознал всю глубину эгоизма того, кому доверял всего себя. «Ты был моим лучшим другом». Слишком прозаическая причина, чтобы даровать кому-то вечную жизнь, притом не спрашивая его согласия.

«Боюсь, святой отец, Адам Бёрнли больше не с нами, – Данте вспомнил эти слова Марлоу, как будто они звучали только вчера. Его негромкий голос донесся из темноты сознания. – Я сделал все, как вы просили, и тоже передал ему капсулу с кровью… Но не смог ему помочь, он отдал душу Богу даже с моим вмешательством. Примите это как чудо, Дантаниэл. Черный Жнец каким-то образом пропустил один маленький колосок на своем поле».

В тот день все, что Данте знал, рухнуло на глазах. Не стало ни надежды, ни правды, ни веры. Ни самой жизни.

Как сейчас.

Губы Данте скривились в такой горькой усмешке, что Мэл поежился. Казалось, еще мгновение, и собрат бросится на него с кулаками.

– Я был твоим лучшим другом? – голос ворлока звучал устало и хрипло. – Нет, Мэл. С лучшими друзьями так не поступают. Ты никогда не считал нужным рассказывать мне все. И посмотри, до чего это довело нас, брат.

Дантаниэл положил книгу под ноги своему создателю.

– Ты обрек меня проходить этот путь в мучениях вечной жизни. Ты знал, что я не хотел жить тогда, когда умирали мои близкие. И все же ты стоял и спокойно смотрел, делая так, как считаешь нужным ты. Так о какой дружбе идет речь? – вздохнув в последний раз, Данте встал и начал пятиться назад.

Мэл не сводил с него глаз. Боль, сожаление, грусть – вот что Данте увидел в его взгляде. Мэл хотел сказать что-то еще, он поднялся, чуть приоткрывая рот, но Данте не стал слушать. Развернувшись, он мгновенно превратился в большого волка и метнулся прочь из этого сада и из этого дома, где остался тот человек, в котором он так ошибся.

Марлоу сжал кулаки. Он знал, что так и будет. Отрывать было больнее всего.

Грустно постояв несколько мгновений, кошачий ворлок моргнул и наклонился за книгой. Ну что ж. Зато теперь он мог закончить работу…

====== продолжение 2 ======

Данте снова бежал. Он бежал так быстро, что его волчьи глаза заслезились от ветра, он летел, как проклятый, на самый край деревни, где никто не смог бы его найти. В его сознании, волчьем и человечьем, билась одна и та же мысль: почему?

Почему Мэл никогда не говорил сразу? Зачем нужно было скрывать это так долго, чтобы потом выплюнуть правду в лицо, словно вековая дружба ничего не значила для него?

Черт бы его побрал. Данте не мог этого понять. Мэл был его братом. Больше чем братом, его родной душой, пусть и немного заблудшей, но все же, они всегда привыкли доверять друг другу самые страшные тайны, они прошли бок о бок целую вечность, принимая как дар ту дружбу, что сложилась между ними в самые темные времена – для каждого из них. А теперь его создатель поступил так, словно ждал чего-то, ждал случая все испортить… Отрезать от себя скальпелем, чтобы было больнее. Ничего не скажешь, его план сработал!

«Зачем, Мэл…» – рычал волк, хотя из его пасти не вырывалось ни звука. Только хрип, только сбившееся дыхание, бьющееся сердце и непонимание того, почему все изменилось.

Впрочем, Мэл всегда был темным. Данте до сих пор помнил тот день, когда он стоял за решеткой, помнил, как Мэл протягивал ему руку, давая свое «благословение». Как же он тогда сказал? «Преподобный отец, я хочу кое-что дать вам. Это… что-то вроде лекарства, оно снимет боль и немного облегчит ваши страдания».

Уж точно облегчило.

Конечно, Данте понял позже, что Мэл даровал ему второй шанс. Но притом тот никогда не говорил, что это был шанс, отобранный у другого человека… Не просто у человека, у Адама!

Все же нет ничего более циничного, чем навязанная вечная жизнь. Данте вспоминал, как сжал тогда стеклянный сосуд с темной жидкостью, как Мэл сказал ему, что возвращаются лишь те, кто очень хочет вернуться.

Ложь. Для этого просто достаточно сделать глоток первым… Данте сделал его. Он навсегда оказался запертым в колючем мире с самим сатаной, который всегда притворялся его лучшим другом.