Текст книги "За гранью вечности (СИ)"

Автор книги: AlexanderMay

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 70 страниц)

– В тебе я уверен, – на выдохе сказал Версетти. – Но у Гелиона мания величия. Я это сразу увидел: взгляд коршуна, оскал тигра. Будь с ним осторожнее, – он сделал паузу. – Ты думаешь, он приведёт Элиос к победе? Возможно. А может, и утопит его в крови.

– Я верю ему, – утвердительно прошептал Даймон. – Не зря его кличут «Тринадцатым божеством».

– А я верю тебе, чтоб меня балаур побрал… Через два дня мои люди будут готовы. Скажи, куда им идти.

– Интердика.

– Интердика? – удивлённо спросил Версетти.

– Она самая. С нами ещё десять тысяч воинов.

– Так… – он остановил Даймона. – С такими силами… Если мы освободим Ингисон, ты дашь приказ идти дальше? – угрюмо сощурился легат Сияния Миражей.

– Да озарит наш путь Свет Айона… – лишь грустно произнёс командующий и пошагал обратно к центру площади.

Версетти проводил его взглядом. Он знал, что Элиос в кризисе. Не могло просто так найтись десять тысяч человек, тем более сразу после кровопролитных осад, где погибли сотни бравых воинов.

«Всеобщая мобилизация? – прокручивал у себя в голове Даэв. – Гелион собирает силы со всех уголков Элиоса. Если он ошибётся в своих расчётах, некому будет охранять людей. Не может всё быть так просто… – не унимался он. – Почему Асмодея не может собрать тридцать тысяч аканов? Им же это, как раз плюнуть. А может, она уже собрала? И ждёт, когда мы совершим глупость? Надеюсь, Аскалон понимает, какова цена оплошности…»

Версетти был давним другом Даймона. Они почти пятьдесят лет руководили двумя самыми известными легионами Ингисона. Даэвы стояли спина к спине во многих сражениях. Сияние Миражей и Кинжал Безмолвия гордо несли службу на страже крепости Иллюзий, пока не случилось то, что изменило расклад вещей. Версетти не потерял всех своих людей в отличие от Даймона. Он смог восстановить легион, не пожертвовав при этом славой. После приказа Фаметеса Сияние Миражей было отправлено в Бездну. Воинам, привыкшим к условиям земель балауров, пришлось заново учиться выживать в суровом, наполненном Эфиром пространстве Бездны. Любой бы на месте Версетти послал к балауру военачальника Элизиума за подобное неуважение к героям Элиоса. Но Даэв был не таким. Он спокойно принял приказ и немедленно его исполнил. Легат никогда не смел перечить высшим по рангу, всегда вёл себя достойно, как и подобает бессмертному. Он был молчалив и доверял только тем, кто не подвёл его в битве ни разу. То есть, своим легионерам и Даймону. Последний же, наоборот, обладал всеми качествами, присущими элийскому Перерождённому: болтливостью, излишней напускной услужливостью, тягой к сплетням… Порой Даэвы вели себя, как старухи, сидящие во дворике своих домов и перемывающие кости всем прохожим. Как поговаривали они сами: старость – не радость.

Из орудий Даймон предпочитал алебарды, Версетти же – длинные дубинки, напоминающие посохи, которые ему делали на заказ в Храме Мастерства Элизиума. В кругах легионеров поговаривали, что глава Сияния Миражей одинаково прекрасно владел как оружием, так и магией. Вживую же увидеть его навыки чародейства удалось немногим, но они уверяли, что Версетти мог дать фору любому Даэву-волшебнику.

Даймон вошёл в казарму своего легиона. Как всегда, отдыхающие бойцы быстро поднялись с кроватей и выстроились шеренгами вдоль коек, чтобы встретить легата. Длинное тёмное помещение залилось звенящей тишиной, когда воины были готовы.

Разговор обещал быть неприятным: отдохнуть как следует бойцам не светило. Вместо этого – новое задание. Да ещё и в Балаурии, где Щит Неджакана никогда не бывал. После того, как Даймон возглавил легион, череда походов не прекращалась. Но надо было понимать, что это – лишь неудачное стечение обстоятельств. Из рекрутской академии, привязанной к Храму Легионов, состав постоянно пополнялся новыми воинами. Это было необходимо, ведь ни одно сражение не проходило без жертв. Даймон был против подобных «зелёных стручков», как он называл новичков, но сейчас руководил всем Гелион, который имел серьёзный авторитет для Даэва. Правда, в свете последних событий связь с Элизиумом прервалась, отчего рекрутов временно не набирали. Это не могло не вызвать одобрение со стороны легата Щита Неджакана, особенно накануне столь ответственного похода.

Даймон шагал вперёд-назад вдоль рядов коек и произносил речь. В ней, как всегда, говорилось о доблести, святости их действий и необходимости искоренить зло, под которым подразумевались асмодиане и балауры. Воины слушали молча. Грамотные слова легата, точно подобранные его опытным умом, подбадривали бойцов. На это Даэв и рассчитывал.

«Настрой и высокий боевой дух – одни из главных двигателей победы», – так он считал.

Когда бессмертный окончил свой монолог, казарму взорвал громкий одобрительный крик: «Ура!»

– Слава Элиосу! Слава Айону! – звучало, как побуждение к действию.

По команде «разойтись» легионеры вернулись к своим делам. У них было двое суток для подготовки к отчаянному походу в незнакомые земли. Даймон гордо пошагал к выходу. Проходя мимо койки Дариуса ан Боуэна, он бросил ему:

– Молодец. Отлично держался, – и пошёл дальше.

Юный центурион не успел ничего сказать в ответ – дверь в казарму закрылась снаружи. Офицер принял слова, как достойную награду.

Говорят, Бездна быстро меняет людей до неузнаваемости. Дариуса она уже изменила. За эти несколько сражений куда-то исчезла его былая своенравность, вспыльчивость, но возросло до небес чувство самопожертвования и патриотизма. Наверное, молодой человек понял, что дисциплина может помочь выжить в таких тяжёлых условиях. Он почувствовал ответственность перед своим отрядом, воины которого в большинстве своём были старше его раза в полтора-два. Но никто не смел высказываться по этому поводу. Часто командирами становились юные бойцы, а бывалые сорвиголовы так и оставались рядовыми легионерами. А они и не желали большего – никто не хотел брать на себя ответственность за жизни других людей. Это бремя было тяжелее любой схватки с балауром. Дариус, несмотря на юный возраст, был готов водрузить на свои плечи сей груз. Он не гнушался отвечать перед легатом за действия своих товарищей. Кто знает, может, такое самопожертвование было необходимостью, чтобы поглубже спрятать ноющую дыру в пылающем сердце.

Из-за такого обилия событий юноша всё реже вспоминал горе. Нет, он ни в коем случае не разлюбил свою Эви. Просто, когда разум поглощает бесконечная битва и не хватает времени даже на сон, становится некогда вспоминать о близких, родных и друзьях. Первостепенной становится другая задача – выжить. Крисаор был прав, когда говорил об этом при первой встрече с Дариусом. Но юноша тогда ему не поверил, посетовал на «дурь в голове». Теперь же всё изменилось: молодой человек осознал, насколько легко можно распрощаться с жизнью. Даже стараться не надо: просто выйти без оружия и брони за пределы крепости. Через несколько минут запах человечины учует какая-нибудь нежить и с большим аппетитом слопает нерадивого самоубийцу. Он не успеет и глазом моргнуть, как душа отправится в вечное скитание по потоку Эфира.

Но скоро Дариус снова окажется в Ингисоне – там, где он обрёл и потерял всё. Магия Бездны улетучится и откроет дорогу воспоминаниям. И лишь Айон знает, что может произойти там на этот раз.

***

Через два дня.

Элиос. Крепость Интердики.

На площади у воздушного порта открылся разлом. Привратник крепости, как обычно, отвёл горожан в сторону от портала – кто знает, сколько человек пройдёт через него. И не прогадал: более трёх сотен экипированных в элитные расписные доспехи двух лучших легионов воины уверенно ступили на обласканный солнцем камень главной крепости – столицы Интердики.

Вс, как на подбор, кирасы, дублеты, кольчуги, шлемы, щиты, мечи гордо светились в лучах полуденного света. Последними через разлом прошли два воина, предпочитающие не носить шлем: Даймон и Версетти. Они обошли легионы и встали во главе. Из толпы зевак пробился человек в чёрном сюртуке. Он держал в руках лист бумаги. Фигура подбежала к Даймону.

Здоровые очки, висевшие на носу мужчины, уставились на Даэва. За незнакомцем, словно из ниоткуда, появилось двое стражников в начищенной желтоватой броне.

«Личная стража военачальника», – догадался легат Щита Неджакана.

– Господин Даймон, – небрежно сощурившись от яркого солнца, с сильной робостью произнёс мужчина в сюртуке и очках. – Рад приветствовать Вас. Я Барсит, – он прислонил руку к груди. – Ответственный по делам крепости и города. Прошу за мной. Вас ожидает военачальник.

Мужчина развернулся и, подозвав Даэва рукой, мелкими шагами поплёлся к изумлённой толпе зевак. Охрана не торопясь направилась за ним. Даймон приказал воинам ждать тут и пошёл вслед за странным человеком. Барсит пытался сам протиснуться через людей, но у него не получилось. Тогда стража помогла ему растолкать народ, чтобы бессмертный комфортно прошёл через порт. На окраине площади процессию ожидал экипаж.

– Нам сюда, – глупо улыбнувшись, прошепелявил Барсит и слегка дрожащими руками указал Даймону на большую карету. – После Вас, господин Даймон.

Даэв молча запрыгнул внутрь и уселся у противоположного окна. За ним забрались два стража. Последним, споткнувшись об порог, влетел ответственный по делам крепости. Он скромно занял место между охранниками и, сложив руки на коленях, дал знак воинам:

– М-м-можно ехать, – заикаясь, пробормотал Барсит, и один из стражей два раза стукнул металлическим нарукавником по двери.

Повозка тронулась. Всю дорогу Даймон молчал – он сидел, равнодушно уставившись в окно. Мимо мелькали узкие улочки, лавки и невысокие домики горожан. Барсит не сводил глаз с бессмертного. Мужчина, выпучив глаза, рассматривал складки латной брони Даэва и его мужественное бессмертное лицо, на котором, несмотря на возраст, не было ни одной морщины.

Через десять минут карета въехала во двор имения военачальника и остановилась у главного входа. Страж открыл дверь и выпрыгнул из экипажа. За ним аккуратно сошёл на землю мужчина в очках, потом – второй стражник. Последним покинул повозку гость. Снова подозвав Даэва рукой, Барсит направился ко входу в красивый особняк, по стилю напоминающий старый замок. Но, несмотря на строгое внешнее убранство, внутри вовсе не было мрачно: большие светлые залы, высокие своды потолка и картины, картины, картины. Кругом картины. Даймон невольно подумал, что попал в какую-нибудь галерею. По широкой лестнице цвета слоновой кости гостя провели на второй этаж. Сразу за ступенями были двери в рабочий зал военачальника. Стражники остановились и встали у дверей. Барсит робко открыл дверь и, пригласив Даэва зайти, шмыгнул внутрь.

Все залы заседания были похожи: длинное светлое помещение, большой дорогой стол и что-то типа трона в его главе, по сторонам – куча всякой дорогущей ерунды. Несмотря на исключительное богатство, такие виды вызывали у Даймона скуку. Всё время ощущалось чувство дежавю – будь то Храм Стражников, зал в Цитадели или вот это помещение: на его взгляд, все они были одинаковы.

– Господин Ференто, – Даэв заметил фигуру, стоявшую спиной к гостям у огромного арочного окна. – Расефиэль.

– Расефиэль, Даймон, – мужчина в золотом камзоле обернулся и, держа руки сложенными за спиной, пошагал к бессмертному. – Так это Вам я отдаю половину своего гарнизона?

На удивление, в голосе военачальника Даэв не услышал упрёка или недовольства. Просто заинтересованность. Яркие жёлтые глаза Ференто ан Ксеруса осматривали командующего с ног до головы. Он подошёл к воину вплотную и поправил вьющиеся каштанового цвета волосы, убранные назад.

– Господин Гелион меня обо всём предупредил. Если ситуация и впрямь серьёзная, я готов отдать десять тысяч солдат, но не более, чем на полтора месяца. День в день они должны вернуться в Интердику – таковы мои условия, – военачальник говорил вежливо. – Вы принимаете их?

– Принимаю и благодарю за поддержку, – покорно кивнул Даймон.

«Разговор для галочки, – подумал Даэв. – Можно было и без этих условностей отдать мне людей…»

Конечно, Ференто знал, что полтора месяца – это много. На всё про всё должно уйти не больше месяца. Но перед лицом своих подчинённых передать половину гарнизона провинции в руки Гелиону просто так он не мог. Тогда его репутация бы упала ниже плинтуса. Приходилось придумывать всякие лишние правила.

– Я искренне надеюсь на успех, – продолжил военачальник. – Ингисон – уже полвека как наша земля, и я готов сделать всё, что в моих силах, чтобы вернуть её. Мне кажется, я уже сделал всё. Теперь дело за Вами, Даймон. Пусть Вам сопутствует удача, и да озарит Ваш путь Свет Айона!

Даэв ещё раз поклонился.

– Легионы собраны. Барсит, – Ференто обратился к мужчине, всё это время робко стоявшему около стола. – Ступайте в гарнизон и предупредите о выдвижении моих людей в Иронполис.

– Уже бегу, господин военачальник! – откланялся он и попятился к двери.

– Восемнадцать кораблей Небесной флотилии ожидают Вас за Иронполисом, – глава Интердики обратился уже к Даймону. – Это все корабли, которые у нас есть. Постарайтесь вернуть их в том же состоянии, в котором получили.

– Я сделаю всё возможное, – уверил Даэв и вежливо попрощался с военачальником. – Да защитит Вас Айон.

– Да сохранит Вас Айон!

Бессмертный командующий громким шагом покинул зал. За дверьми к нему присоединились те два стражника и отвели его обратно к экипажу. Повозка тем же путём вернулась в порт. Даймон вернулся к своим людям и рассказал обо всём легату Версетти. Два легиона Арэшурата под звонкие радостные крики толпы строевым шагом отправились к воротам крепости.

Иронполис, старый полуразрушенный нежилой город в паре десятков километров от столицы Интердики, ныне служил стоянкой для воздушных судов. Он располагался за высокими, хорошо охраняемыми стражей холмами, поэтому асмодианские отряды, иногда появляющиеся в этих землях, ни разу не смогли подобраться к кораблям элийской Небесной флотилии.

Колонна из более, чем шестисот ног, покинула крепость через главные ворота и пошагала по мощёной дороге между зелёными холмами. Солнце приятно светило в затылок, но дул прохладный ветерок, поэтому двигаться было не очень жарко, даже несмотря на тяжёлые доспехи.

К вечеру легионы подошли к руинам большого города, разрушенного ещё Катаклизмом. Когда-то Иронполис был крупнейшим поставщиком металла на всей южной половине Атреи. Но, по преданию, сюда упал огромный осколок Башни Вечности и, расколовшись, похоронил под собой всё и вся. Элийцы думали восстановить город, но строить дома на чьих-то могилах они не стали. Вместо этого они возвели чудесную крепость неподалёку, а старый город до сих пор используют как грузовой порт. Как гласит легенда, по ночам в Иронполисе можно увидеть скитающиеся привидения его жителей, чьи души ещё бродят между руинами домов и сооружений. Видимо, они так и не поняли, что умерли, поэтому не смогли найти себе покой в потоке Эфира.

Как и любой разрушенный город сотни лет назад, Иронполис был похож скорее на музей: кругом обломки памятников, скульптур, ещё целые фасады некоторых домов, ярко показывающих, как жили люди до Катаклизма. Повсюду можно было найти полусгнившие предметы быта, каменные инструменты – всё, что время сберегло от неизбежного обращения в прах.

В сумерках город выглядел и вправду жутковато. От заходившего солнца тянулись длинные тени. Строения напоминали древние склепы, а камни, торчащие из земли – могильные плиты. Обстановка создавала ощущение кладбища, старого кладбища. Как ни странно, прошло уже почти девятьсот лет с тех пор, как здесь никто не живёт, но улицы не заросли кустарниками и деревьями, пушистый мох не скрыл под собой останки цивилизации. Вокруг местность за века обратилась в непролазную чащу, но здесь была просто голая земля – ни одной травинки не увидеть в руинах Иронполиса.

За высокой покосившейся стеной, одиноко росшей из земли почти в центре города, – всего, что осталось от древнего храма, на огромной ровной поляне, немного занесённой серым песком, стояли рядами массивные столбы. К ним прочными канатами были привязаны суда, отдыхающие здесь после долгих перелётов. В две линии в десяти метрах над землёй красовались фрегаты Небесной флотилии – все восемнадцать штук. Легионеры никогда не видели такое большое количество кораблей. Улыбка невольно растянулась по лицам бойцов, пусть их головы и скрывали металлические шлемы. Даже Даймон впервые за всю жизнь оказался здесь. Он довольным сверкающим взглядом рассматривал днища парящих кораблей, отмечая, насколько они всё-таки прекрасны.

Легат дал команду Даэвам открыть крылья. Пара десятков бойцов выбежали из строя, и спустя секунды сумеречную местность осветили вспышки выросших из воздуха белоснежных перьев. Даймон выбрал один из одинаковых кораблей и, приказав лететь за ним, взмыл вверх к палубам. Бессмертные, спустив некоторые паруса, опустили судно ниже и скинули трап, чтобы люди смогли забраться на борт.

Вскоре каюты всех палуб забились легионерами, и командование стало ждать прихода обещанного гарнизона.

– Что-то они долго, – забеспокоился Версетти.

– Ничего, скоро явятся, – спокойно ответил Даймон.

Над Интердикой воцарилась ночь. Солнечный свет сменился на кромешную темноту. В небе тускло светились огни Асмодеи – там только что рассвело. Даэвы рассматривали окрестности с борта корабля, пытаясь увидеть многочисленную армию элийцев. По сторонам вдруг стали мерцать блёклые белые огоньки. Они, словно звёзды, были разбросаны по всему городу. Казалось, они медленно двигались по улочкам, огибая разрушенные строения.

– Это что? Призраки – не сказки? – удивлённо спросил Версетти, оперевшись на борт и заинтересованно вглядываясь в руины.

– Не надо их беспокоить. Для них мы всего лишь видения… – произнёс Даймон. Его лицо омрачилось. Сколько же людей погибло здесь в одночасье? Сотни? Тысячи? Десятки тысяч? Это только здесь, а по всей Атрее? Миллионы? Больше?

«Кто же виновен в этом проклятом Катаклизме?..» – задал себе вопрос Даэв, но ответить не смог. Элийцев с незапамятных времён учили, что во время мирных переговоров в Башне Служитель Вечности Асфель напал на Лорда балауров Бритру, отчего тот погиб, бездыханно упав с огромной высоты, пронзённый мечом. Ныне Асфель – покровитель асмодиан, их божество и идол. Конечно, северян учили другому: что Бритра напал первым, а Асфель защитил собой Леди Румиэль. Правды из людей не знает никто. Лишь Айон, Служители, да Лорды балауров могут рассказать о тех событиях. Но покровители элийцев говорят одно, покровители асмодиан – другое, хотя они все были свидетелями той ужасной трагедии, в результате которой Атрея изменилась навсегда. Пожалуй, истину может поведать только сам Айон, но из смертных и Даэвов с ним ещё никому не довелось пообщаться.

Бесформенные огоньки всё ещё медленно плыли по Иронполису.

«Всякие мысли лезут в голову… Что это со мной?» – подумал Даймон.

Наконец, через пару часов до ушей бессмертных донёсся низкий размеренный гул.

– Это они! Слышу стук сапог! – воскликнул командующий. – Так, Даэвы, слушать мою команду! Распределяемся по кораблям, спускаем паруса и трап! Немедленно, за работу!

Десятки крыльев шурша взмыли в воздух. Со стороны было похоже, что огромные белые птицы кружат в ночи между спящими фрегатами. Вдруг по очереди корабли начали опускаться почти до самой земли, а с бортов были сброшены деревянные трапы. Даймон раскрыл крылья и полетел навстречу гарнизону. За холмами были видны огни – воины несли с собой факелы и освещали ими путь для колонн. Огромная армия дружно шагала по хорошо знакомым дорогам юго-запада Интердики. Металлическая броня мерцала в свете огней. Впереди шло командование легионов, позади – сами бойцы. Они разглядели приближающуюся к ним крылатую фигуру и взмахом руки велели войску остановиться. Даймон приземлился в паре метров от первой шеренги и сложил суставы длинных крыльев за спиной. Даэв приблизился к человеку в генеральских доспехах и строго поприветствовал его:

– Расефиэль. Меня зовут Даймон. Я командующий армией в этом походе.

– Расефиэль, Даймон. Я – Сарант, генерал гарнизона Интердики, – произнёс мужчина, прислонив руку к груди и склонив голову. – Мои войска отныне в Вашем распоряжении.

– Принимаю, – сказал бессмертный, раскрыл крылья, взлетел вверх, застыв в десяти метрах от поверхности, и скомандовал. – Легионы! Входим в Иронполис и распределяемся по кораблям. Через три часа мы улетаем в земли балауров. Шагом марш!

Земля завибрировала от топота металлических сапог. Даэв белой птицей полетел в конец колонн, осматривая слёту бойцов и оценивая их экипировку.

«Такие юные… – пролетело в голове Даймона. И действительно, около половины всех воинов были с виду шестнадцати-семнадцатилетнеми парнями, первый раз нацепившими на себя доспехи. – Ещё молоко на губах не обсохло – и в бой… А с бронёй этой что, только на белок ходить?»

Экипировка легионеров оставляла желать лучшего. Безусловно, она не сравнится с доспехами и оружием Щита Неджакана – это Даэв понимал, но на асмодиан так идти было опасно: лёгкие шлемы, не закрывающие полностью лицо (благодаря этому Даймон и сделал вывод о возрасте ребят), держащиеся на кожаных ремнях лёгкие латы, кожаные перчатки и набедренники, отсутствие нормальных щитков – всё это не придавало оптимизма. Бессмертный уповал на то, что Гелион не ошибся, и асмодиан и вправду мало в Ингисоне, иначе элийцам придётся ой как туго.

Вскоре армия добралась до Иронполиса. Текущие по земле колонны с факелами медленно забирались на борта кораблей. Через три часа на улицах разрушенного города не было ни души, если не считать привидений.

Даймон взлетел над кораблями и громко крикнул:

– Вперёд! Поднять паруса! Руби канаты!

Громко зашуршали огромные тканые паруса элийских судов. Корабли, медленно и осторожно лавируя друг между другом, набрали высоту и развернулись в сторону юга.

Две колонны, по девять кораблей в каждой, поплыли в прохладном ночном воздухе к краю южной половины Атреи. Военные суда двигались медленно, поэтому на дорогу уйдёт около двух суток. Затем флот преодолеет край мира и окажется на внешней стороне раздробленной планеты. А там до Ингисона – рукой подать.

========== Часть 3. Глава 10. ==========

Комментарий к Часть 3. Глава 10.

Отредактировано.

Пандемониум.

Асмодиане тоже планировали блицкриг. Видар фон Хильдер, военачальник столицы северян, надеялся неожиданно нанести удар сразу по двум элийским провинциям: Элтенену и Интердике. Для этого он мобилизовал со всей Асмодеи семьдесят тысяч аканов. Под предлогом «важной миссии во славу Асфеля» Видар, как и Фаметес, распределял по несколько тысяч солдат в руки одного офицера, чтобы было удобнее контролировать такое огромное количество легионов. В качестве командиров были выбраны самые опытные и надёжные легаты элитных отрядов асмодиан.

Рядовые аканы-легионеры не могли знать, зачем их оторвали от семей и заставили собраться в столицах своих провинций – все понимают, что значит экстренная мобилизация. Воины, среди которых было немало несовершеннолетних (а собирали всё обученное и способное воевать мужское население), лишь догадывались, куда их пошлют и надолго ли.

Когда идёт война – это всегда горе. Но когда война официально не прекращается сотни лет – это уже история: сменяются поколения, рождаются дети, но частенько с самого рождения они видят лишь смерть и потери. Крохотные сердца узнают для себя, что может принести такое слово как война. И дети с младенчества привыкают к ужасам, повзрослев, они считают, что это нормально, что так было всегда. Какими они вырастают? Что сокрыто в их сердцах? Война учит всех хладнокровию, ненависти и необузданной ярости по отношению к врагам. Люди, прожившие всю жизнь под постоянными набегами противника, не могут желать прекращения кровопролития – они просто не знают, как жить иначе, ибо никогда не видели спокойного мирного неба над головой.

Большую часть людей военачальник Видар распределил между четырьмя командующими: Квасиром – легатом первого легиона Пандемониума, также известного, как Клыки Фенрира, Кальваэса – легата второго легиона, или Вестников Разрушения, Исагира – командира третьего легиона, или Грозы Астерии, и Эйричи – лидера Красной Эссии, четвёртого легиона Пандемониума.

Клыки Фенрира были отрядом под личным командованием правителя Асмодеи, хоть они и имели своего легата. Легион базировался, в основном, в столице. Около трети стражи Пандемониума составляли бойцы Клыков.

Во время патрулирования Клыки Фенрира позволяли себе ходить не только в броне, но и в обычных одеждах. Ведь в Пандемониуме редко встретишь какую-нибудь угрозу. Тем более воинственные доспехи вызывали неприятный контраст на фоне красивых пейзажей города. Единственное, что в таком случае отличало Клыков от горожан, – хорошо спрятанное оружие и бордовый цвет одеяния с серебристыми краями манжетов и воротников.

Пожалуй, единственная сила, которая всегда была во всеоружии, – это Храм Правосудия. Безмолвные Исполнители статно и гордо бродили по улицам столицы, разодетые в тяжеленные латные доспехи угольно-чёрного цвета с отлитым из бронзы изображением паука на груди. За спиной или на поясе бренчало начищенное до блеска оружие – символ мощи и величия Храма. Лица Безмолвных скрывали причудливой формы шлемы с высоким конским хвостом на затылке. Из-за медлительной, плавной манеры движения и чёрным, как сама ночь, одеяниям, их и прозвали Тенями. Название, несомненно, было подходящим.

Квасир, легат Клыков Фенрира, был против участия его легиона в походе. Он считал, что бойцы могут понадобиться здесь, в Пандемониуме, потому что оставлять Безмолвных одних в городе, по его мнению, могло быть опасным. Эту мысль он пытался донести Видару.

– Я ни в коем случае не обвиняю Вас в том, что Вы не правы, – оправдывался Квасир, стоя перед лицом своего правителя. – Но у меня есть основания не доверять Теням.

– Что ж, поделись со мной! – недовольно промолвил военачальник.

Оба мужчины были в годах, поэтому на их головах уже давно не осталось ни одного чёрного волоса. Всем видом Видар показывал мужественность: коренастый, довольно высокий мужчина, несмотря на возраст, державший гордую осанку, короткие, пускай и седые, волосы, суровые черты лица. Квасир, в отличие от военачальника, был Даэвом, но переродился, будучи пожилым. И всё-таки бессмертные разительно отличались от людей. На вид Квасиру было далеко за шестьдесят, но его движения были лёгкими, быстрыми и непринуждёнными, словно ему только-только стукнуло двадцать. Глаза продолжали пылать светящимся огоньком пепельного цвета, а сердце ровно отбивало свой вечный ритм бессмертия.

– За последнюю неделю в столицу прибыло больше сотни Безмолвных, – продолжил Квасир. – А Слутгельмир вывел всю свою армию на патрулирование столицы. Зачем Пандемониуму охрана в пятьсот человек?

Видар понял, на что намекает его верный товарищ, но звучало это немного дико.

– Если Слутгельмир что-то и задумал, – возразил военачальник. – Значит, на то есть причины. Он делает всё во благо Асмодеи.

– Простите за мой вопрос, но я должен его задать… – нахмурившись, сказал легат. – Он угрожал Вам? Может, он был с чем-то не согласен, или…

– Довольно! – перебил Видар и вздохнул, умерив пыл. – Если ты так заботишься о моей безопасности и считаешь, что мне может что-то угрожает, я позволю Клыкам остаться в Пандемониуме. Единственное, что сдерживает творящийся вокруг хаос, это надёжная власть. Пока она в моих руках, всё будет идти прекрасно, и Асмодею ждёт процветание. Слутгельмир принимал присягу в верности мне, но… он лицемерен и бывает лжив, как шлюха, которая клянётся тебе в любви…

– Позволите мне охранять Вас? – открытым текстом спросил Квасир.

– Охраняй, – Видар подошёл к нему и хлопнул по плечу. – Тогда придётся отдать предоставленные тебе легионы кому-то ещё, раз Клыки остаются здесь.

– Отдайте Топазовому Клинку. Их легату можно доверять.

Правитель задумался.

– Седьмому легиону?.. Хм, пожалуй, так и сделаю. Кенсаи не подводила меня. И приказы она выполняет чудесно.

Квасир кивнул в знак согласия.

Видар отпустил командующего. Почему-то его слова засели у него в голове.

«Надеюсь, Квасир ошибается».

Командир Клыков Фенрира приказал своим людям день и ночь охранять дворец военачальника.

– По легионеру на каждом квадратном сантиметре! Вокруг должно быть столько стражи, чтобы никто даже дворец не смог рассмотреть! – командовал Квасир, обходя выстроенный на площади Пандемониума легион. – Всё понятно?

– Так точно! – хором отозвалось от бойцов.

Легат утвердительно моргнул глазами и приказал воинам рассредоточиться по зданию и окрестностям. Легионеры разбежались кто куда. Пожалуй, так хорошо дворец Видара не охранялся уже лет двадцать.

Многие скажут, что подозрения Квасира по поводу Слутгельмира – чистой воды домыслы и только, но лидер Клыков знал намного больше, чем рассказал военачальнику. Прошлой ночью в известном на весь Пандемониум кабаке Генфельса мужчина мог лицезреть следующую картину: Верховный Судья сидел за столиком в окружении Теней, а напротив него сидел легат третьего легиона – Исагир. Они о чём-то беседовали, и Исагир всё время кивал, видимо, соглашаясь с ними. Некоторые подумают, что это паранойя, но Квасир успел кое-что уловить из их разговора.

– …Успеешь увести гарнизон в Белуслан за два дня? – почти шёпотом спросил Слутгельмир.

– Успею, – не моргнув, хладнокровно ответил Даэв.

– Отлично, – Судья довольно улыбнулся и под столом передал Исагиру большой бумажный свёрток. – Это тебе на расходы и… если легаты окажутся упрямыми.

– Я понял, – кивнул он и встал из-за стола, нервно оглядевшись по сторонам.

«Исагир и его пятнадцать тысяч должны идти в Морхейм, а не в Белуслан! А оттуда – в Элтенен… – он оглянулся и искоса посмотрел в спину Слутгельмиру. – Что же ты задумал?»

Следовать за Исагиром командир Клыков не стал – слишком подозрительно. Он решил остаться в кабаке и разузнать что-нибудь ещё. Ждать долго не пришлось. Подсев чуть поближе и повернувшись спиной к столику, Квасир смог отчётливее слышать голоса Судей.

– Фенриры нам не помеха. Их во дворце по пальцам пересчитать можно, – низким грубым голосом говорил кто-то из Безмолвных.

– Да, – подтвердила вторая Тень. – Наших в разы больше. С неделю назад я привёл в город ещё легион, итого – почти пятьсот лбов.

– Дело не в количестве, – наконец, послышался хорошо узнаваемый высокий голос Верховного Судьи. – Сначала нужно проделать всё незаметно. Когда главная часть будет позади, покончим с его людьми и тихонько займём дворец. Нельзя, чтобы горожане что-то заподозрили раньше срока.