Текст книги "За гранью вечности (СИ)"

Автор книги: AlexanderMay

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 70 страниц)

– Легионы! Слушать меня! Немедленная эвакуация из крепости! Волшебники и привратники, открывайте разломы в центре около штаба! Всем собраться здесь! Мы уходим…

Сакмис выглянула и увидела лицо того легата. Он кивнул ей, что значило: «Вы сделали правильный выбор».

Около сорока волшебников мигом бросились к штабу командования и заняли позиции для чтения заклинания. Только сильные маги (а слабым в Бездне не место) могли открывать разломы в знакомые места, но они намного нестабильнее тех, что создавали привратники. Другого варианта не было. Держать портал долго было нереально, поэтому чародеи поторапливали бойцов, толпами прыгавших в сиявшие круги пространственных разломов.

Несколько десятков прозрачных зеркал, паривших в воздухе, висело над землей. То и дело некоторые распадались, но на их месте появлялись новые. Больше трёх тысяч человек в бешеной давке пытались пройти через сорок разломов.

И вот случилось то, чего Сакмис так долго ждала. Очередной снаряд, пущенный, кажется, с борта Дерадикона Джантры, пробил брешь в стене, и осколком задел механизм, питавший купол Эфиром. Барьер растаял за считанные мгновения.

Дерадиконы прекратили огонь и направились к небу над фортом.

– У нас от силы минута! Скорее! Даэвы не входят в разлом! Только люди! Повторяю, Даэвам остаться!

Десантные корабли нависли над незащищённой крепостью и сняли с себя щиты. Из брюха воображаемого дракона начали огненным градом сыпаться сотни и сотни сгруппировавшихся драканов. Они ловко приземлялись и, яростно рыча, бежали к скоплению людей.

Разломы начали массово закрываться – Эфира не хватало. Весь Эфир сожрали три корабля, которым это вещество необходимо для полёта.

Большая часть людей успела спастись. Те сотни, которые остались, покорно приняли свою участь, пытаясь разменять свою жизнь подороже.

Конечно, у крепости Кротан не было шансов удержать оборону. Было немыслимо увидеть три Дерадикона вместе. Как утверждали элийские разведчики, у балауров всего три корабля. Если это так, то они решили задействовать одновременно всю свою мощь. Что ж, это у них получилось.

Сакмис сразу догадалась, что атака была хорошо спланирована заранее. А как ещё можно объяснить столь неожиданный блицкриг? У неё было время поразмыслить хорошенько – по дороге к кибелиску душа делает немалый путь, и порой это занимает продолжительное время.

Большинство разломов было открыто прямиком в Цитадель Тэминона. Малая часть телепортировалась куда-то ещё. Оттого несколько десятков порталов, из которых сотнями выпрыгивали легионеры, вызвало удивление и, можно сказать, панику у посетителей оплота элийцев в Арэшурате.

Конечно, до командования Бездной уже дошла посылка в виде Даэва, который предупредил расу о нападении со стороны балауров. Но то, что услышал бессмертный в ответ, повергло его в шок: несколько минут назад асмодиане огромной армией начали осаду западной крепости Сиэли. Сам Гелион и вся его свита немедленно отправилась на помощь к своему бывшему легиону – Щита Неджакана.

До бойцов, чудом спасшихся от пушек трёх Дерадиконов, дошло сообщение, посланное несколькими уже возродившимися Даэвами: «Западную Сиэль штурмуют серозадые! Нам нужна помощь!»

Привратник Цитадели, выписавшийся из лазарета, подбежал к толпе появившихся из ниоткуда тысяч легионеров.

– Братцы! Запад Сиэли требует помощи! Я перенесу вас туда! Скорее!

Шеренги из бойцов быстро выстроились около поста хранителя портала. Несколько секунд, и из разлома виднеются чёрные крылья и красные глаза. Это значило лишь одно – асмодианам удалось прорваться сквозь ворота.

Но первый взгляд – лишь первый взгляд. На самом деле, дела обстояли куда хуже. Орда красноглазых оттесняла элийцев к подземельям. Навскидку северян было около трёх-четырёх тысяч. Каково же было их удивление, когда из большого портала начали выбегать экипированные бойцы элийской армии. Асмодиане вынуждены были развернуться и биться на два фланга. Силы, наконец, сравнялись. Началась кровопролитная битва. Элийцы появились как раз в тылу врага, что вызвало шок у захватчиков. Легион Щита Неджакана охранял купол – его ещё не успели снять. Как раз в тот момент, когда на Даймона и его подчинённых бежала яростная колонна аканов, спасительный портал и открылся. Легат быстро сообразил и приказал:

– Руби серозадую нечисть! Вперё-ё-ёд!

Легион Щита Неджакана в полном составе ринулся на противника. Дариус вместе со своей центурией держался в самой гуще событий. Новое оружие и крепкая броня со склада легиона давали преимущество перед доспехами асмодиан. Наступление остановилось.

Через несколько минут разлом закрылся. Более полутора тысяч элийцев успели пройти сквозь него. Северяне были не готовы к такому повороту. Окружённые красноглазые перешли к обороне. Среди асмодиан было больше Даэвов, но купол ещё не сняли, а, значит, пользы от них было не особо много.

– Мы освободили арсенал! – донеслось откуда-то справа.

«Отлично, – подумал Даймон. – Дальше пойдёт легче».

Хватило получаса, чтобы оттеснить асмодиан обратно к воротам. Их наступление неожиданно сорвалось. Генералы северян начали что-то командовать на своём языке. Наверное, это были приказы к отступлению. Они ценили жизни своих бойцов больше, чем элийцы. Может, это и правильно. Вскоре аканы побежали из крепости, бросая по пути тяжёлое оружие. Южане не стали нагонять их стрелами и копьями, и дали спокойно уйти.

По округе разнеслись счастливые крики – крепость отстояли. Теперь нужно было восстановить её – от стен мало что осталось.

– Второй волны не ожидается? – спросил легионер у Даймона.

– Балаур их знает… – прошипел новоиспечённый легат. – Но без оружия они мало, что сделают, – усмехнулся он, указав латной перчаткой на кучу северных мечей, щитов, луков и алебард, валявшуюся у ворот.

***

На следующий день.

Арэшурат. Цитадель Тэминона.

Даймон встретил Сакмис в холле перед залом совещаний. Они редко общались. Женщина привыкла видеть легатом Гелиона, или, как его многие называли, Аскалона. Но теперь место бывшего лидера Щита Неджакана было во главе Цитадели. Фаметес уже даровал ему титул военачальника. Пусть он как бы исполнял обязанности капитана гарнизона Арэшурата, но по факту других достойных кандидатур и не было. Гелион уже начал обживаться в новом дворце.

Двери зала отворились. Аскалон пригласил их войти. Даймон и Сакмис сели за стол, военачальник по привычке остался стоять. Яркие русые волосы молодили Гелиона, но вот усы… все считали, что они лишние на и без того мужественном лице воина, но он считал иначе. А раз он полагал, что сей аксессуар ему подходит, значит, вся Атрея тоже должна так считать. Таков уж был Аскалон.

– Ну-с, – начал он. – Вести-то печальные: Кротан – в минус, Западка разрушена… Вот тебе и на…

Даймон решил взять инициативу беседы в свои руки.

– То, что асмы и ящеры напали одновременно, да ещё таким количеством ничего Вам не подсказывает? Не наталкивает на мысль?

– Наталкивает-наталкивает, – уверенно сказал военачальник и обошёл стол, встав напротив легатов. – Сговор – да. Но, чтоб мне пусто было, какого балаура мы ничего не знали?

Лидер Щита Неджакана очень удивился вопросу Аскалона.

– Так, – перебил он. – Думаю, пришло время кое-что прояснить. Месяц назад от одного асмодианина ко мне в руки попали некие письма, написанные на балаурском языке. В них были откровенные доказательства сговора асмодиан и драканов. Я лично передал их господину Фаранису. Он пообещал предупредить Элизиум. С тех пор столица молчала, а вскоре мы узнали об исчезновении военачальника.

– Почему я узнаю об этих письмах последним?! – грозно вскрикнул Гелион, ударив обоими кулаками по столу. – Тогда ты ещё был моим адъютантом! И не от Териана Лекаса ли ты получил их?

– Не было времени выполнять устав, – спокойно возразил Даймон. – Да, от него самого. Но он их не перевозил. Он специально подбросил их нам. Не знаю, зачем. В них как раз говорилось об одновременной атаке Кротана и Запада Сиэли.

– Что за ересь, Даймон? Я знаю твоего Териана Лекаса. С чего ему помогать Элиосу? Эта мразь забрала в поток Эфира сотни моих солдат! Будь моя воля, я бы голыми руками четвертовал его!

– Я спросил…

– О, молодец! – Гелион показательно похлопал в ладоши. – И что же он ответил, м? Совесть убивать замучила?

– За ним охотится вся Асмодея, он много чего натворил, – тихо произнёс мужчина. – Он сказал, что балауры хотят вновь захватить мир, и это входит в их планы.

– Уничтожить Элиос? – наконец, подала голос Сакмис. Но в её тоне Даймон уловил нотки усмешки. – Логично.

– Мне плевать, кто за ним охотится. Письма были не подделкой? – Аскалон говорил очень грозно.

– Не подделка, я уверен. Там были печатки Тиамат и подписи капитанов трёх Дерадиконов: Варанта, Джантры и Садха. Их уж я от любой каракули отличу.

– О, Айон… – воскликнула воительница и обратилась к Аскалону. – Похоже на правду, ты не думаешь?

Даймон заинтересованно посмотрел на Сакмис, потом на Гелиона.

– И где же сейчас эти письма? – спросил военачальник.

– Должно быть, в Элизиуме, – предположил Даймон.

– Тогда немедленно отправляйся в Элизиум и передай этим остолопам из Храма Стражников мой пламенный привет! – грозно приказал Аскалон. – Можешь от меня плюнуть в лицо каждому, я разрешаю. Но прежде изволь поведать, что ещё было в письмах. И кто их писал?

– Там был план захвата Цитадели Тэминона и самого Элизиума… Писал некто «А». Адресованы они были Слутгельмиру – Безмолвному Судье из Пандемониума.

Гелион проглотил подступивший к горлу ком.

– Немедленно в столицу! – рявкнул он, да так громко, что Даэвы вздрогнули. Даймон кивнул и, бросив Сакмис взгляд прощания, удалился.

Воительница решила побеспокоить своим вопросом разъярённого Гелиона:

– А мне куда?..

– Тебе?.. – видимо, Аскалон сейчас туго соображал. И это понятно: враг давно планирует захватить Элиос. – Э-э-эм… Останься в Цитадели. Ты мне будешь нужна здесь, – он недвусмысленно посмотрел на неё, отчего Сакмис невольно улыбнулась и, откланявшись, скрылась за дверью.

ью.

========== Часть 3. Глава 2. ==========

Комментарий к Часть 3. Глава 2.

Отредактировано.

Келькмарос.

Териану стало лучше. Он не только смог нормально ходить, но и пару раз даже попробовал сделать пируэт с шестью мечами наперевес. Вышло не особо элегантно, да кому это интересно.

Эви всё ещё делала ему перевязки – самому забинтовать себе спину было довольно проблематично. Как всегда, асмодианин поджидал элийку у себя в комнате. На этот раз настроение у неё было удивительно хорошим. Девушка осторожно вошла в комнату, наклонившись, чтобы не удариться о низкий потолок домика шиго.

– Ну здравствуй, больной! – радостна воскликнула она, порхнув к кровати, где отдыхал Даэв.

Териан следил за ней удивлённым взглядом, и от него не ускользнула хитрая, но милая улыбка на сияющем личике Эви.

– Здравствуй, – он слегка сощурился. – Ты что-то задумала…

– Угу, – довольно кивнула она. – Я сделаю тебе перевязку, но в обмен ты мне должен кое-что!

– Ого, – асмодианин заинтересованно приподнялся, оперевшись на руки. – И что же?

– Ну-у-у… – протянула элийка. – Я о тебе ничего не знаю, поэтому ты мне расскажешь о своём прошлом, а я…

– Так-так-так, – мужчина поднял бровь. – Значит, шантаж?

– Угу, – снова кивнула девушка, радостно улыбаясь в лицо Даэву.

Териан вздохнул и помотал головой.

– Моя история – не повод развлечься, уж поверь мне, – начал он серьёзно. – За свою жизнь я видел кучу всего плохого, пережил много боли и страданий.

– Тогда тебе… То есть, Вам… – немного смущённо исправилась Эви. – Просто необходимо кому-то её рассказать! Поделиться, что ли. А я посочувствую…

– Я не хочу, чтобы меня жалели. Проще держать всё в себе. Годы научили меня этому.

– Ну да… Вы уже старик, Териан Лекас… – засмеялась элийка. – Но всё-таки зануда. Не люблю зануд, – она подошла к его спине и начала снимать бинты. – Ну что, идёт?

Даэв ухмыльнулся. Больше некому менять ему бинты – шиго скорее начнут мечами жонглировать, чем согласятся на это.

– С чего же мне начать? – он повернул голову к девушке и грустным взглядом посмотрел на неё.

– Ну вот… Опять ненужный вопрос! С начала, конечно!

Элийка уже вовсю занималась почти зажившими ранами бессмертного. Териан задумался на пару мгновений и начал тихим, в меру строгим, но печальным голосом:

– Я родился в двадцать втором году до Катаклизма. Мои родители руководили храмом в Фоэте.

– В Фоэте? – удивлённо спросила Эви, заглянув в глаза асмодианину.

– М-да, – вздохнул он. – На месте, где располагался наш городок, сейчас море.

– А какой она была до Катаклизма? Фоэта.

– Очень тёплой и солнечной… – мягко произнёс он. Было видно, что это воспоминание радует его сердце. – Мы называли этот остров «краем солнца». Он был прекрасен… После Катаклизма половина Фоэты ушло под воду, а оставшаяся часть почти не изменилась.

– А откуда Вы знаете? Вы же не бывали там после…

– Нет, не бывал… Но очень бы хотелось, – улыбнулся Даэв. – Правда, с когтями, да серой кожей туда лучше не соваться… За долгие века я успел пообщаться со многими элийцами: и Даэвами, и смертными. Кто-то был родом из Фоэты. Надо сказать, Вы, элийцы, не цените тот мир, который у Вас под ногами…

Эви грустно опустила голову.

«Наверное, он прав…» – подумала она.

– Значит, Вы были человеком?

– Да, был, – он улыбнулся в личико девушке. – Светлая кожа, русые волосы, нормальные ногти, – асмодианин в сотый раз посмотрел на свои острые когти, венчавшие длинные толстые пальцы.

– Продолжайте, – элийка приложила смоченный в отваре аделлы бинт к ранам мужчины. – Вы говорили о родителях.

– Верно. Когда мне исполнилось двенадцать, отец отдал меня в столичную школу. Точнее, это была академия, которая воспитывала офицеров.

– О, так Вы с детства любили держать в руках оружие? – почти смеющимся голосом пропела она.

Пальцы девушки нежно дотрагивались до кожи Даэва. Он чувствовал это и вспоминал те моменты своего пути, которые так хотел навсегда забыть. Териан старался, но не мог отстранить от себя нахлынувшие воспоминания о «прошлой жизни».

– Нет, я хотел стать разбойником… – грустно засмеялся он. – По воле отца мне суждено было вырасти солдатом.

Эви молчала, внимательно слушая рассказ асмодианина. Дальше Даэв рассказывать не хотел, но вопрос элийки сам подтолкнул его:

– А почему у Вас двойное имя? Или у асмодиан так принято?

– Ты знаешь, что одно имя даётся тебе при рождении. Второе ты выбираешь сам, когда становишься бессмертным.

– Угу, – утвердительно кивнула она. – И какое же имя Вам дали родители?

– Териан…

– А Лекас – значит, вымышленное имя?

– Нет… Вовсе нет… – тон Даэва изменился на ещё более печальный. Эви почувствовала, что задела его этим вопросом.

– Прошу, расскажите мне, – нежно попросила девушка, обхватив массивные плечи асмодианина. – Сколько можно сидеть в бесконечных тайнах?

– Это имя моего лучшего и единственного друга. Он мне был, как брат. Я встретил его в академии – нас поселили в одну комнату. Шутка судьбы… – бессмертный говорил медленно, делая паузу между каждым предложением. – Мы сразу подружились. Он был сиротой, и… В общем, так… – он снова вздохнул.

– Что было дальше? – тихо спросила Эви, не отпуская плечи Даэва.

– Когда мы были на четвёртом курсе, началась война за Теобомос. Ты наверняка слышала о ней. Там я и… – Териан замолчал. Девушка погладила его по плечам и попросила:

– Расскажите всё сначала…

Асмодианин посмотрел перед собой и сверкнул глазами в пустоту. Он стал прогонять в мыслях свою прежнюю жизнь смертного. После непродолжительной паузы Даэв начал свою историю…

***

За двадцать два года до Катаклизма.

Фоэта.

Айон не одарил Истрата и Мирен собственными детьми. Кто знает, почему так случилось. Оттого мужчина радовался такому подарку судьбы ещё больше; он считал это «доброй волей и благословением Айона», наградой за долгую и прилежную службу. Истрат был жрецом в местном храме. Точнее сказать, не просто жрецом, а Верховным жрецом провинции Фоэта. К нему в святилище постоянно ходили люди: они молились за своих больных родных, исповедовались в грехах или просто несли еженедельную службу. Мужчина принимал всех. Он старался помочь каждому, хоть и не всегда был в состоянии это сделать. Истрата любили в округе. Любили за честность, правду, открытость. Но вот детей у жреца всё равно не было. Они с женой сильно горевали по этому поводу, чувствуя своё одиночество, особенно когда на службу приходили молодые мамаши с детьми.

Истрат очень хотел наследника, мужчина мечтал и строил планы на будущее для своего ребёнка. Жаль, что планы эти некому было осуществить. Именно поэтому буквально свалившееся на голову чудо было для жреца особенно ценным.

Он часто вспоминал ту ночь и хотел понять, кто же был тот незнакомец (да, жрец был уверен, что глаза в тот момент его не подвели), почему так поступили с беззащитным малышом, зачем корзинку подбросили именно ему… Но ответов, к сожалению, не было. Истрат изо дня в день бродил по Фоэте и расспрашивал жителей, есть ли у них знакомые, у которых случался выкидыш или что-то подобное. Но никто ничего не знал. Вскоре мужчина смирился с произошедшим и перестал искать истину. Теперь его мечты сбылись, а жизнь стала иметь полноценный смысл.

Истрат и Мирен прекрасно понимали, что у людей появятся вопросы, откуда у них взялся малыш. Поэтому родители решили никому не рассказывать о случившемся. Они не боялись странных взглядов или осуждений, просто на Атрее было не принято воспитывать чужих детей. Не то, чтобы запрещено, нет. Просто не принято. Обычно сирот отправляли в церковные школы, из них делали низших жрецов и приспешников на побегушках у знатных священников. Иногда лишившиеся родителей дети сбегали из храмов и становились попрошайками, бездомными. Никому до них не было дела, ведь семья в узком понимании была главной ценностью в этом мире. Поэтому, если бы люди узнали, что малыш – не родной для Истрата, можно было забыть о том будущем, которое готовил для него его отец.

По обычаю, когда в семье рождается дитя, необходимо провести обряд благословения – показать малыша Айону и позволить Ему озарить новорождённого своим Светом. Обычно это таинство посещает множество людей, чтобы порадоваться за новоиспечённых родителей, пожелать здоровья и счастья малышу. Возглавляет торжество главный священник храма. После обряда родители имеют права дать малышу имя – оно имеет особое значение, ведь именно так будет записан ребёнок в Матрикуле Живых – своеобразном списке, составленным самим Богом. Считается, что, если дитя не будет в нём записано, на него не снизойдет божественное благословение. Тогда Всевышний не сможет помочь малышу и защитить его от Зла – так гласит легенда.

Истрат и Мирен провели церемонию самостоятельно, втайне от своих прихожан. Жрец сам дал имя своему чаду – отныне и навеки его будут величать Терианом. Это слово в переводе с древнего церковного языка означало «иноземец». Истрат был уверен, что дитя родилось не в Фоэте – священник расспросил практически каждую семью в провинции, но, увы, не нашёл его настоящих родителей.

Когда ребёнок попал в семью жреца, ему было максимум месяц от роду. Малыш редко плакал. Его большие ярко-зелёные глаза почти не улыбались, казалось, они испытывали лишь удивление и любопытство, подолгу разглядывая священника и его жену.

Когда Териан немного подрос, Истрат начал потихоньку обучать его своему делу. Мальчик быстро научился читать, священник оказался на удивление способным отцом и учителем. Истрат учил сына грамоте, истории, естественной науке, церковному делу и даже немного философии. Териан запоминал всё, что говорил ему отец. Когда мальчику исполнилось 8 лет, он уже знал очень многое об истории Атреи, неплохо знал математику и умел писать. Истрат гордился своим чадом. Он хотел, чтобы мальчик пошёл по его стопам и тоже в своё время стал Верховным жрецом.

Мирен со своей стороны старалась дать своему ребёнку самое лучшее. Благо, семья знатного священника никогда не испытывала трудностей с деньгами. Тем более, многие вещи доставались им бесплатно – в качестве благодарности от горожан. Она была не против того, чтобы Териан продолжил дело мужа и служил Айону. Но сердце маленького мальчика тянулась к другому…

Териану редко разрешали гулять и играть с соседскими ребятами. Он чувствовал себя почти что отшельником: выходил на улицу по вечерам, частенько играл в одиночестве и мало с кем общался, кроме родителей. Мальчику было позволено гулять с другими детьми всего по несколько недель пару раз в год. В эти дни Истрат говорил, что Териан – сын его двоюродного брата, и он приехал погостить к ним в края.

Мальчик с нетерпением ждал, когда ему снова разрешат поиграть с ребятами, он даже готов был изображать, что Истрат и Мирен – не его родители. Конечно, маленький Териан не понимал, отчего ему нельзя быть в обществе других детей, как всем. На его вопросы отец всегда отвечал одинаково:

– Ты иной, сынок. Ты послан нам Айоном для великой цели.

– Но почему? Почему я? – недоумённо спрашивал мальчик.

– Ты скоро всё узнаешь, но не сейчас.

Жрец никогда не говорил своему сыну, что он – приёмный. Он желал, чтобы эта тайна ушла вместе с ним в могилу. Посему Истрат объяснял запреты общения с другими детьми именно так. А Териан, в свою очередь, обижался на своих родителей, на великую судьбу, о которой постоянно твердил Истрат, на Айона, за то, что «выбрал» именно его.

Каждый день мальчик ждал прихода сумерек, когда улицы городка опустеют и можно будет вновь вдохнуть свежего воздуха, почувствовать себя на воле. Отец редко отпускал сына одного, чаще всего с ним гуляла Мирен. Поздними вечерами маленький Териан с матерью гуляли по городу, иногда спускались к озеру, которое находилось неподалёку, ходили к полям зерновых, где выращивали хлеб.

Так продолжалось ещё пару лет. Мальчик рос очень быстро. Вскоре его стало сложно удерживать дома. Как только представлялся случай, он убегал и присоединялся к компании местных ребят, чтобы повеселиться и в очередной раз напакостить. Что только не было на счету у проказника Териана: кража продуктов с рынка, разбитые окна в таверне, испачканные краской свиньи, драки, даже пара сожжённых петухов (случайно, конечно). Когда мальчика спрашивали, откуда он и почему его раньше не видели, он отвечал, что он сын следопыта, которого сейчас нет в городе, мол, на волков охотится вместе с отрядом. А Истрат, мол, – двоюродный брат его отца. Местные ребята легко верили ему, ведь дети следопытов – отвязные и безбашенные создания, такие же, как и их родители.

Представители этой особой касты оберегали город от набегов диких зверей, исследовали леса, добывали травы для отваров, охотились на волков, собирали шкуры. Следопытами становились, увы, не от хорошей жизни. Нередко они приходились заядлыми пьяницами и сами хулиганили почём зря. Их не любили и немного боялись за нрав, но уважали, ведь они выполняли очень важную и нужную для жителей работу. Следопыта или искателя было легко узнать в толпе по старой изодранной одежде, топором и ножами за спиной, а также по длинной бороде и характерному запаху изо рта.

Териан был образованным мальчиком, но его постоянно тянуло к приключениям. Бывало, во время своих прогулок он бегал и с взрослыми следопытами в лес. Парень записывал полученные знания о природе и хвастался ими перед друзьями.

– А я знаю, почему браксы пьют воду только у самого берега, хотя она там грязнее, чем чуть поодаль! А ещё мюты облетают яркие цветы стороной! А ещё…а ещё…

Несмотря на возраст, мальчика охотно брали с собой в качестве компаньона взрослые. Он никогда не мешал делам настоящих искателей, скорее даже помогал им, выполняя мелкие поручения: собирал дрова, хворост, ходил за водой, мыл посуду и так далее.

Не секрет, что постоянные походы в лес, кишащий разными опасностями, очень беспокоили матушку. Мирен недолюбливала следопытов, но и запрещала ему бродить по Фоэте одному.

Но могли ли запреты остановить в маленьком Териане страсть к открытиям? Конечно, нет. Он то и дело находил выход из ситуации и сбегал в лес или к озеру. Там мальчик чувствовал себя наедине с самим собой, с природой. Мальчик старался вернуться домой так, чтобы его отсутствие не смогли заметить. И это нередко получалось! Выдавали его только протёртые грязные штаны и рваная рубашка. Мирен постоянно стирала брюки, зашивала дырки или покупала новую одёжку, красота которой была заметна только в первые несколько дней.

Истрат же реагировал на проделки сына более жёстко. Он наказывал его, как подобает, и это был отнюдь не только «домашний арест». С каждым днём священник видел, как Териан отдаляется от него. Мужчина с горестью понимал, что интересно его сыну, какое будущее он видит сам для себя. Но Истрат хотел от него другого. Ему нужен был наследник, последователь того дела, которым занимался ещё его дед. Мужчина не видел в Териане жреца, и это сильно огорчало его.

Как же спасти ребенка от ошибки? Как предотвратить то, о чём он впоследствии может пожалеть? Истрат долго думал на эту тему, пока ответ буквально не свалился ему на голову.

***

– Значит, Ваш отец был строгим? – Эви закончила с перевязкой и уселась на кровати прямо перед Терианом Лекасом, сложив ноги.

– Тогда думал, что да. Теперь понимаю, что нет, – улыбнулся Даэв и продолжил.

***

В то утро было пасмурно. Тяжёлые серые тучи низко висели в воздухе, обволакивая городишко. Птицы летали близко к земле – явное предвестие ливня. Около повозок с хлебом было многолюдно – жители старались быстрее запастись свежей выпечкой, чтобы переждать ненастье дома. Пустые телеги уезжали с рынка обратно к фермам, пока дорогу не размыло. Мирен торопливо прогуливалась по базару, осматривая прилавки. Она искала свежий однолетник для настойки – нога мужа который день не давала покоя. Истрат беспомощно лежал на кровати и не мог встать – режущая боль в колене сводила судорогой всю ногу. Женщина, осматриваясь, бродила по рядам, выбирая самые свежие, желательно сорванные сегодня, листья.

– Так, это не то… Эти уже суховаты – не подойдут… Хм-м, вроде неплохие, а, нет, краешки чернеют… – Мирен искала то, что на её опытный взгляд покажется достаточно свежим.

Вдруг полноватая женщина в кружевном платке окликнула её и, широко улыбаясь, подбежала вплотную к жене священника

– Мирен, здравствуй! Фух, давно тебя тут не видала…

– А? – Мирен обернулась. – Ханна! Рада тебя видеть, чудесно выглядишь.

Женщина покраснела, её улыбка стала шире, ей льстило, что Мирен никогда ни про кого не скажет дурного слова.

– Я вот за травами пришла, у мужа с коленом… так, старое… – продолжила она, слегка смутившись. – Никак однолетника свежего найти не могу.

– А-а-а, – Ханна прищурилась и ехидно потрясла пальцем перед собой. – Здесь ничего толкового не найдёшь. Одну брехню на прилавки разложат и дивись поди! – женщина положила руки на пояс и повертела ими из стороны в сторону. – Но я скажу так, у меня для тебя всё-всё найдется! – она снова повертела пальцем и, перейдя на шёпот, продолжила. – Погоди секунду, я ща-с сбегаю быстренько, принесу, чё нужно. Тебе однолетника?

– Да, листочков шесть-восемь…

– Я мигом! – мелкими шагами Ханна заковыляла к своему прилавку. Она тоже работала на рынке, продавала, что и все: овощи, фрукты, травы – «всё свое, ничего покупного». Откуда-то из-под прилавка она достала небольшой пучок ярко-зелёных листьев, ещё влажных, в росе. Грузная женщина аккуратно пересчитала своими толстыми пальцами листочки и вытянула из связки ровно восемь штук. Запихнув остальные куда подальше, продавщица так же торопливо и неуклюже побежала обратно к Мирен.

– Та-ак, – запыхавшись, пробормотала Ханна. – Вот, дорогая, держи, – она протянула пучок листьев женщине. – Как говорится, только с грядки!

– Спасибо большое, Ханна. – Мирен полезла в карман и достала две блестящие монеты. – Этого должно хватить?

– Ой, ну что ты! Не надо мне ничего! Бери так, это по старой дружбе…

Мирен улыбнулась, но положила деньги в карман подруге, добродушно кивнув при этом. Ханна покраснела.

– Почему не заходишь? Мы с мужем уже забыли, когда ты с Истратом была у нас в последний раз!

– Да вот, что-то и то навалилось, и сё… Никак времени не найду.

– Ой, ну приходи, как сможешь, не забывай нас, – женщина поправила платок. – Мы-то каждое воскресенье храм посещаем! Хоть там вас видим. Слушай, такая новость! А ты помнишь Альфи из таверны? Ну, мужик такой видный, у него ещё усы на полморды.

Мирен догадалась, о ком говорит подруга и, засмеявшись, кивнула пару раз:

– Да-да-да, помню, был такой. А что, с ним что-то случилось?

– Да нет же, Айон тебя упаси! – Ханна затараторила, обильно жестикулируя руками. – Так вот, у него сынок был. В школе ещё столичной хотел учиться, да не попал…

– Помню-помню…

– Ага, папаша-то его в академию пристроил! Военную! Туда же, в Сиэльскую, за куполом которая… Балаур его знает, как он это провернул, но ничё, учится! Вон, даже письмо прислал! Старик его вчера хвалился перед всеми, мол, вон, офицером станет, а то и Даэвом… тьфу, брехун, да простит его Айон. О-ой, кем он станет-то? Непутёвый, – Ханна замолчала, оглянувшись через оба плеча.

Мирен не придала этой истории значения, мало ли что говорят пьяницы в таверне. Наплести могут, что одним ударом балаура зарубили, да вот толку от слов ноль – никто в округе никогда этих самых балауров в глаза не видел, и все это знали.

Пока дамы болтали, начал капать мелкий дождь, и жена священника поспешила попрощаться с подругой, чтобы успеть добраться до дома, не промокнув. Женщины разошлись, и каждая пошла своей дорогой. Между тем дождь усиливался и превращался в настоящий ливень. Вдалеке стали слышны раскаты грома. Мирен перешла на бег, но, когда она ступила на крыльцо своего дома, её одежда промокла насквозь. Женщина забежала внутрь и выругалась за свою невнимательность – сложенный зонт стоял у двери:

– Эх, балаурский рог… до нитки…

Мирен поспешила переодеться, чтобы не простудиться. Затем она отправилась на кухню, чтобы начать приготовление настойки для больного мужа. Для должного эффекта был нужен свежий сок листьев однолетника, поэтому женщина так тщательно выбирала растение. Она неплохо разбиралась в травах и снадобьях, порой её умения были полезны не только для лечения родных, но и для простых жителей маленького городка, которые заходили к добродушной Мирен за помощью.

Пока «чудотворное зелье» настаивалось, женщина принялась за обед. Муж всё это время был наверху и с нетерпением ждал возвращения жены. Териана не оказалось дома – по-видимому, парнишка снова сбежал в лес или на озеро. Когда обед был готов, Мирен поднялась к Истрату, чтобы помочь ему спуститься на кухню. Священник лежал со спиртовым компрессом на ноге. Женщина помогла мужу встать и, перекинув его руку через плечо, повела к лестнице. Когда препятствия были преодолены и родители сели за стол, входная дверь тихонько открылась, и внутрь прошмыгнул Териан, стараясь войти тихо, чтобы его не заметили. Истрат заметил сына и окрикнул его: «Териан», но ответа не последовало.