Текст книги "Юбер аллес (бета-версия)"

Автор книги: Юрий Нестеренко

Соавторы: Михаил Харитонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 86 страниц)

– Если, по-твоему, я привез товар из Берлина, то зачем впутывать Франциску? Почему я не сделал это сам?

– Да очень просто, – усмехнулся Спаде. – Баба, да еще с ребенком – она дура, меньше шансов, что подумают, и фокус с лекарством, опять-таки – у тебя-то нет справки о диабете. Только тут ты перестарался – она повела себя так глупо, что даже ты не ожидал. И вез ты, конечно, не сам товар. Кто ж сразу товар везет. Ты вез образцы. И подозреваю – не все они русским джинам достались, раз ты сразу отсюда ноги не унес... Так ведь, мой милый Фриц?

– Что ты хочешь? – сумрачно спросил Власов.

– Во-от, наконец, правильный вопрос, – протянул дуфан. – А то все шла у нас какая-то, извиняюсь, беллетристика... Чего я хочу? Ну во-первых – должок с тебя получить. Ты человечка моего ни за что кильнул, припоминаешь? Мне за это компенсация причитается.

– Сколько?

– Сто пятьдесят.

Фридрих беззвучно усмехнулся циничному юмору бандита. Юмору, понятному для посвященных. Сто пятьдесят тысяч марок единовременно выплачивалось семье офицера имперского спецназа в случае его гибели при исполнении служебных обязанностей. Вот только родне Спаде никогда уже этих денег не получить.

– Что во-вторых? – спросил Власов вслух.

– Ты не торопись, мы еще с "во-первых" не закончили. Сто пятьдесят – это за убитого, а за моральный ущерб мне, по-твоему, ничего не причитается? Так что с тебя, для круглого счета, еще триста пятьдесят.

– Не дороговато ценишь свои обиды?

– А дойчская честь – она, Фриц, дорогого стоит. Тебя этому в твоей берлинской школе не учили?

"И эта мразь еще смеет рассуждать о дойчской чести! – подумал Власов. – Ну, попадешься ты мне..."

– Переходим к пункту "во-вторых", – продолжал бандит. – Мне нужен Андрюша. Пока живым. Не люблю тех, кто бросает старых друзей. Да и тебе с ним дела вести не резон. Кто меня подвел, тот и тебя подведет. Просто скажи мне, где он. Об остальном я позабочусь.

– Я бы и сам непрочь узнать, где он, – усмехнулся Фридрих.

– Уж ты постарайся. И побыстрее. Я ждать не люблю.

– Ты не понял? Я действительно не знаю, где его искать. Если у тебя есть какие-то идеи – подскажи, я возьму на себя их проверку.

– А что тебе еще подсказать? Как себя в гостях вести, чтобы хозяев не обидеть? Теперь это твои проблемы, Фриц. Пункт "в-третьих". Раньше речь шла о том, что мне нужно. Теперь о том, что мне не нужно. Мне не нужен штрик в Москве. Совсем.

– Даже если он пойдет через тебя? – сымпровизировал Фридрих.

– Ты родной язык понимаешь? Я сказал – совсем. Абсолютели.

– Почему?

– Во-первых, штрик – это западло, если ты в своем Берлине еще не в курсе. А во-вторых, мне тут ни к чему дестабилизация рынка. Есть, Фриц, такая наука – экономика...

– И чего ты от меня хочешь? Честного райхсюгендского слова, что штрика в Москве не будет?

– Нет, конечно. Я ж понимаю, сейчас ты мне что хошь пообещаешь, а потом... Долговременные гарантии требуют долговременных интересов. И я хочу, чтоб ты понял и компаньонам своим передал – у тех, кто попытается сбывать штрик в Москве, будут большие проблемы. Когда бы вы сюда ни сунулись. Это если по-плохому. А если по-хорошему, то вполне можно обсудить разные варианты. Россия – страна большая, соображаешь? Но это потом. Сначала нам надо уладить пункты один и два.

– Сначала поумерь свои аппетиты.

– Фриц, ты дурака-то не валяй. Ты тут, конечно, хорошо разыгрывал нордическое спокойствие, но ты ведь понимаешь, что твои баба и пацан у меня. И что именно с ними будет, если мы не договоримся. Только не надо мне рассказывать, что они тебе были нужны лишь как прикрытие для образцов, а вообще тебе на них плевать. Франциска эта твоя – глупая курица. Бабы – они, конечно, все дуры, но эта – в особенности. Бойкая, правда – сначала завизжала, как резаная, а потом пистолетиком меня пугать пыталась... ты бы ее научил, что ли, с предохранителя-то снимать... Но для дела ты мог бы кого и получше найти, даже с диабетом. Значит, что? Значит, у тебя к ней и личный интерес имеется. Оно, может, кому и странновато – свою бабу, да еще с ребенком, под такой риск подставлять, ну да я в чужие сексуальные отношения не лезу. Я в этих вопросах, знаешь ли, придерживаюсь широких западных взглядов.

"Да уж знаю!" – хотелось съязвить Власову, но он все же промолчал.

– Может, ты считаешь, что баба свой кусок хлеба с маслом тоже не только в постели зарабатывать должна, – продолжал философствовать Спаде. – По мне, кстати, правильная точка зрения. Опять же, не будь она тебе теперь нужна, зачем бы ты приставил человечка за ней глядеть? Твой ведь это человечек, признайся. Я сначала думал – джин, но джин бы и от нее хоронился, а этот в открытую ее пас. Только просчитался ты, Фриц. Нет, его я трогать не стал – видишь, какой я пока что добрый... А просто он у тебя по ночам спать любит, ну а я не гордый, я и ночью в гости зайти могу... Ты бы, кстати, слышал, в каких выражениях она тебя расписывала и умоляла, чтоб я тебе позвонил. Ты, наверное, за всю жизнь от нее таких комплиментов не наслушался. Уж как она заверяла, что ты все сделаешь, чтобы их спасти... Или, может, она все-таки врала? Может, я ошибаюсь, Фридрих, и тебе в самом деле на них плевать? Так ты только скажи, и я их прямо сейчас на куски порежу, и тебе послушать дам. Начну, пожалуй, с пацана. Так как?

– Ребенка не трожь, – весьма натурально скрипнул зубами Власов. – Он-то тут вообще ни при чем.

– Воистину. Так что будет ужасно жаль невинного малютку. Ты учти, Фриц, – из голоса разом исчезли дурашливые нотки, – я с тобой шутки шутить не намерен. По поискам Андрюши, так и быть, могу дать небольшую отсрочку, если ты и впрямь не знаешь, где он – хотя в твоих же интересах это дело не затягивать. Но деньги должны быть у меня к концу этой недели. Это не обсуждается. Или – или.

– Ты в своем уме, Матиас? Где я тебе за три дня возьму полмиллиона марок?!

– Если б я знал, где – сам бы взял, тебя не дожидаясь, – хохотнул бандит. – Впрочем, полагаю, твой бузинес – штука доходная. Наскребешь, подзаймешь – уж как-нибудь. Да хоть банк ограбь, мне все равно.

– Это невозможно, – твердо сказал Власов.

– Ты, кажется, меня не понял...

– Нет, это ты меня не понял! Я не сказал "трудно", я сказал "невозможно". Это значит, что этих денег ты не получишь, кого бы ты ни убил. Собственно, если убьешь, то уж тем более ничего не получишь. То есть "ничего" – это в смысле денег. А вот проблем получишь по самое никуда, это я тебе обещаю. Притом, что они у тебя уже есть. Ты ведь тоже в подземку полез не от хорошей жизни?

– Ладно, остынь, – сдал назад Спаде, сообразив, что и впрямь рискует перегнуть палку и остаться ни с чем. – Не будем горячиться, тем более из-за бабы. Будем делать дела, как подобает мужчинам... (Фридрих брезгливо скривился, памятуя, какого рода мужчиной является Спаде.) Я верю, что полмиллиона тебе сразу не собрать. Но уж первый взнос в сто тысяч должен быть у меня в воскресенье... даже не так – к 15:00 субботы. Ты же не юде, в субботу поработать не откажешься? Только не говори мне, Фриц, что тебе и сотню достать неоткуда. Не разочаровывай меня. Я очень не люблю, когда меня разочаровывают.

– Сотню я постараюсь достать, но, что касается остального...

– Об остальном поговорим, когда будет первый взнос. Может, я от большой доброты тебе какую скидку и сделаю, особенно если Андрюшу мне найдешь. Но если в 15:00 субботы у меня не будет твоей сотни тысяч, в 15:01 у мальчишки не будет головы. Я знаю, он тебе не сын, но все равно такое тебя вряд ли порадует. Ты уж извини, но я – человек деловой, разводить обычную канитель и начинать с пальцев мне некогда... Усек?

– Допустим. Как мне с тобой связаться для передачи денег?

– А ты не суетись. Когда надо будет, сам с тобой свяжусь. Ну все, время пошло, – в трубке щелкнуло, и зазвучали гудки отбоя.

Власов немедленно вызвал из памяти целленхёрера номер Никонова. Однако вместо майора в трубке откликнулся женский голос автомата, сообщивший о временной недоступности абонента. По каким таким подземельям он лазит? Впрочем, хорошо еще, если все дело просто в подземельях... Есть, конечно, и другие номера телефонов, вплоть до стандартного полицейского "110". Но эту информацию он хотел отдать именно Никонову. Отдать – и кое-что получить взамен.

Ладно, может, в ближайшие минуты майор все же объявится. Скверно, что уходит время, но зато перед разговором можно лишний раз обдумать ситуацию.

Итак, Спаде принял его не за полицейского, а за "коллегу", пытающегося наладить поставки штрика в Москву. Это вышло удачно... хотя, если вдуматься, вполне логично. Поведение Власова в подземке совершенно не походило на поведение полицейского агента. Тот не стал бы обрывать переговоры на середине и открывать стрельбу, а, напротив, заплатил бы заранее выделенные начальством деньги и постарался бы вызнать все подробности о бургских дуфанах. И, кстати, не исключено, что Спаде и впрямь выложил бы все, что о них знает, даже подозревая, что имеет дело с полицейским – ибо ликвидация торговцев штриком в его интересах, а если на этом попутно можно подзаработать, то и тем более. Рассуждения о воровской чести – это все для слезливых блатных романсов. А почему, кстати, Спаде так не нравится штрик? "Западло" – это, конечно, не объяснение. То есть вообще-то уголовники представляют собой самый низший и вырожденческий слой общества, а потому их псевдокультура весьма близка к псевдокультуре дикарей, строящейся на системе ритуалов и табу. Кажется, этой теме посвящена одна из ранних работ Лихачева, написанная после освобождения из большевистского лагеря... Но Спаде умнее среднестатистического бандита – да и среди главарей других фанду наверняка есть образованные. Что он там плел про рынок? Ну ясно – благодаря жестким законам Райхсраума рынок наркотиков очень узок. Он не может безнаказанно вместить еще один товар. Новый наркотик может прийти на него, лишь потеснив старые – для чего у штрика, учитывая его потребительские качества, есть очень неплохие шансы. А не все ли равно наркоторговцам, какую дрянь продавать? Нет, не все равно. Традиционные наркотики имеют низкую себестоимость и идут главным образом из Средней Азии и самой России – то есть сеть их поставщиков контролируется российскими криминальными кругами. Штрик – совсем другое дело. Его точная рецептура в Райхсрауме неизвестна, поставщики находятся в странах атлантистского Запада и никак не подконтрольны российским дуфанам; кроме того, штрик весьма недешев в производстве, плюс высокие транспортные издержки, связанные с необходимостью доставлять наркотик извне Райхсраума. Таким образом, российские наркоторговцы, "подсевшие" на штрик, окажутся в такой же рабской зависимости от западных поставщиков, как их клиенты – от них самих, и вдобавок сильно потеряют в прибылях. Вероятно, именно это, а вовсе не особенности поведения подштрикованных – главная причина, по которой штрик был объявлен табу большинством русских бандитских "королей". Пограничный Петербург с его портом, куда заходят суда в том числе и атлантистских стран, и большим наплывом западных туристов – очевидно, чуть ли не единственное исключение. Но дальше штрику хода нет.

Однако Спаде находится в отчаянном положении – настолько, что, сам того не желая, постоянно проговаривается об этом. Деньги нужны ему срочно, это очевидно. Так что он, наверное, рискнул бы связаться и со штриком – но его банда сейчас слишком ослаблена, и войны с другими криминальными группировками ему не выдержать. Особенно учитывая, что его отношения с ними и без того далеки от радужных. Посему он вынужден выступать блюстителем "воровского закона"... но как именно? Постоянно подчеркивая, что штрика не должно быть в Москве – но не в "большой России". Тут он, напротив, готов предложить свои услуги посредника – и лучше всего, конечно, монопольного посредника – по переправке штрика через Москву вглубь страны. Обрушение тамошних наркотических рынков его, естественно, не заботит.

Но, кстати, не слишком ли длинной получается цепочка? Учитывая изначальную дороговизну штрика и тот факт, что конечная цена не может быть запредельной – лишнему посреднику достанутся жалкие крохи, да и для продавца, коим Спаде считает Власова, этот посредник воистину лишний... Что-то тут не сходится. Либо дуфан считает Фридриха совсем уж "сукером" (Власов догадался, что это слово происходит не от русской суки, а от английского sucker), либо – Фридрих ощутил в животе приятный холодок озарения – либо изготовителем! Не звеном в цепи, тянущейся из Атлантического блока. А тем, кто нашел способ производить штрик в самом сердце Райха. И притом – дешевый способ. Если бы такой человек – или группа людей – действительно появились, у них был бы прямой резон штурмовать со своим товаром Россию, невзирая даже на сопротивление местных фанду. Собственно, Россия в этом случае – оптимальный рынок сбыта: она велика, порядка в ней все же меньше, чем в Фатерлянде, а доставлять в нее наркотик легче, чем за пределы Райхсраума (где, кстати говоря, и местные криминальные группировки куда могущественней). И ожидаемые барыши настолько велики, что вполне окупают помощь какого-нибудь Спаде – и в самом деле весьма небесполезную для чужаков из Дойчлянда. Так что бывший спецназовец, считающий себя очень умным, недаром норовит пристроиться к этому делу. Тот факт, что при этом он вымогает деньги у своего потенциального партнера, грозя убить заложников, его ничуть не смущает. Ведь, по "воровским понятиям", он лишь поступает по справедливости – пришелец из Берлина нанес ему незаслуженную обиду первым и должен за это заплатить. Собственно, для человека его типа Спаде разговаривал со своим обидчиком почти что дружески – даже выразил недвусмысленную готовность снизить сумму выкупа, хотя, разумеется, насчет первого взноса он ничуть не блефовал. Очень хорошо, что игра в фальшивое спокойствие удалась – бандит и впрямь поверил, будто старшая и младший Галле представляют для Фридриха ценность. В итоге он заглотил сразу два крючка – обещание денег сейчас и перспективу сотрудничества потом. Будем надеяться, большой дуфан уже не успеет с них сорваться, и его ждет двойное большое разочарование, которые он так не любит...

Но что, если... – эта мысль была словно контрастный душ на фоне предыдущей – если в своих рассуждениях Спаде прав? До сих пор Фридрих полагал, что наркотик, подброшенный фрау Галле, был не более чем чьей-то провокацией, скорее всего, с политическими целями. Но что, если дешевый германский штрик и впрямь существует, и незадачливая журналистка, сама того не подозревая, действительно должна была доставить в Москву его образцы? Тогда ее романтическая поездка на "Запорожце" с Грязновым обретает совсем иной оттенок – хотя, конечно, Грязнов не мог не понимать, что после тюрьмы никаких образцов у нее уже нет...

Власов еще раз проверил телефон Никонова. Абонент по-прежнему был недоступен.

Итак, Грязнов. И, кстати, его свободолюбивые соратники, коих Спаде именует придурками – надо сказать, не без оснований. Понимали ли они, с кем говорят, когда дуфан их распрашивал? Или им достаточно было знать, что это "друг Андрея"? Вероятнее все-таки второе. Большинство из них, любящих порассуждать о легализации наркотиков и гуманном отношении к преступникам, реальных наркоторговцев и убийц, скорее всего, все же чураются. Кто из моральных соображений, кто из банального животного страха. Нет, едва ли они много знают, хотя, в любом случае, как следует перетряхнуть их не помешает, хотя бы для острастки. Грязнов – другое дело. Предположим, он действительно закладывался на то, что приезд Галле позволит ему рассчитаться со Спаде. Возможно, под это дело он даже залез в долги перед компаньоном еще глубже. Но – не выгорело. А Спаде, разумеется, ждать не согласен, тем более что и сам находится в похожей ситуации. Грязнов в панике бежит в Петербург, надеясь достать нужную сумму там. Как и у кого он может добыть быстро и много? Ответ напрашивается. У бургских торговцев штриком, мечтающих проникнуть на запретный для них московский рынок. Контакты с ними Грязнов, надо полагать, завязал еще в свои прошлые визиты в город на Неве – но до сих пор отвергал их заманчивые предложения, не то из брезгливости, не то из трусости. Однако теперь решил, что терять ему уже нечего... А ведь, если Грязнов объявился в Бурге утром 9 февраля, то он здесь уже шестой день. Мог уже обделать свои дела и вернуться. Но нет, раз он все еще не рассчитался со Спаде, значит, переговоры с местными дуфанами оказались сложнее, чем ему бы хотелось. Или он все же до последнего надеялся найти другое решение, не связанное со штриком – но времени у него уже совсем не осталось...

Что еще? Галле. Ну, тут все ясно – узнать, где она живет, "другу Андрея" не составило труда. Припугнуть старуху – тем более; уж ей-то не было никакого резона рисковать жизнью ради журналистки и ее сына. Кстати, жива ли она вообще? Спаде об этом не сказал, очевидно, полагая, что Берта для Фридриха никакого интереса не представляет... Интересно, откуда у Франциски взялся пистолет? Уж наверное не от друзей по демократическому лагерю – неужели нашла в квартире? Хорошо хоть у нее хватило ума не рассказывать Спаде о своих подозрениях относительно истинного места работы Фридриха – а может, тот, по своему презрению к "бабам-дурам", не прислушался, зная, что уголовники нередко выдают себя доверчивым любовницам за секретных агентов. В любом случае, теперь ей остается надеяться лишь на то, что Спаде возьмут прежде, чем истечет срок его ультиматума...

Целленхёрер зазвонил снова. У Фридриха мелькнула совершенно идиотская мысль, будто Спаде каким-то образом догадался, что ему не собираются платить выкуп. Но это оказался не Спаде, а Никонов.

– Слушаю вас, – сказал майор вместо приветствия. Очевидно, оператор его мобильной связи сохранял информацию о звонках, которые не удалось передать, и пересылал их абоненту, как только тот вновь появлялся в зоне действия сети. Весьма полезная возможность.

– Что нового по Грязнову? – осведомился Власов.

– Работаем, – откликнулся Никонов недовольным тоном отвлекаемого по пустякам человека. – Я же обещал, что мы дадим вам знать, как только его возьмем. Это все, что вы хотели узнать? Прошу меня извинить, я сейчас сильно занят.

– Нет, не все, – спокойно возразил Фридрих. – И не все, что хотели узнать вы. Мне только что звонил Спаде.

Двухсекундная пауза.

– Вам лично? – тон Никонова стал уже совсем другим.

– Да.

– С какого номера?

Фридрих продиктовал номер целленхёрера Франциски.

– Подождите минуту, мне нужно распорядиться...

Через две минуты Никонов позвонил снова.

– Вы записали разговор? – продолжил распросы он.

– Конечно.

– Уверены, что это не подделка?

– Абсолютной уверенности в нашей профессии не бывает, – с усмешкой процитировал Фридрих, – но, скажем, процентов на 98 – да. Он захватил Франциску Галле и ее сына и убьет их, если не получит выкуп. Но это – не самое интересное.

– Мне нужна копия этой записи.

– Разумеется. И вы ее получите. Всегда готов помочь братской организации. В том числе – личным участием в деле Грязнова.

Майор думал секунды три, затем сдался:

– Хорошо. Вы сейчас в Бурге?

– Да.

– Сможете подъехать на улицу Юденича?

– Да. Куда именно?

– В самый конец, до Кронштадской.

– Сейчас сверюсь с картой... Если не будет пробок и не случится ничего непредвиденного, я могу быть там через пятьдесят минут. Устроит?

– Хорошо. Буду ждать.

Дороги, по причине буднего дня и бесснежной погоды, были свободны, даже перед мостом через Обводный канал не выстроилась вяло ползущая очередь, и Фридрих подумал, что прибудет на место с большим запасом. Однако до Кронштадской он так и не доехал.

"Катюша", сменить которую у Власова так и не дошли руки, пробудилась к жизни, когда "Фольксваген" мчался между бетонными заборами промзоны вокруг Путиловского завода.

– На следующем светофоре поверните налево, – распорядился Никонов. В первый миг Фридрих удивился такой осведомленности – он был уверен, что хвоста за ним нет – но затем вспомнил о полицейских камерах наблюдения. Как видно, в рамках охоты на Грязнова Никонову удалось получить к ним оперативный доступ.

– Припаркуйтесь возле семиэтажки справа и заходите в первый подъезд по направлению движения, – продолжал инструктировать майор после поворота. – Дальше сами поймете.

В темный, провонявший кошками подъезд Власов нырнул не без колебаний – для засады место было исключительно подходящим. Внутри, однако, никого не оказалось. Фридрих несколько секунд постоял, привыкая к сумраку и не вынимая на всякий случай руки из кармана. Так, что он тут должен увидеть? Указатель "Конспиративная квартира ДГБ – 3 этаж"?

Фридрих поднялся по короткому лестничному пролету к лифту. Ага, понятно. Подъезд-то проходной, за площадкой лифта – не только лестница наверх, но и еще один спуск. Через несколько секунд он был уже во внутреннем дворе и сразу же увидел стоявшую почти напротив выхода бежевый "Ауди" с тонированными стеклами. Машина дважды мигнула правыми поворотниками, и Фридрих уже без колебаний направился к противополжной от водителя дверце.

– Извините за эти шпионские игры, – сказал сидевший за рулем Никонов, когда Фридрих уселся рядом с ним. На коленях у майора лежал уже знакомый Власову (а может, просто такой же) черный чемоданчик. – Но в последнее время вокруг наших интересов имеется нехорошая суета, а береженого, сами понимаете... Подключайтесь, – Никонов открыл чемоданчик и протянул Фридриху конец провода с разъемом, – послушаем вашу запись и заодно покатаемся.

"Ауди" отправился кружить по бургским улочкам и переулкам. Район был явно не из разряда престижных, типичная рабочая окраина.

– Похоже, Спаде перехитрил сам себя, – удовлетворенно констатировал майор, когда запись закончилась. – Вы не возражаете против передачи этой информации крипо?

– Нет, конечно, – пожал плечами Фридрих, несколько все же удивленный: он полагал, что дело полностью взято под контроль ДГБ. – Теперь, что у нас по Грязнову?

– Грязнова мы, в принципе, нашли. Но взять пока не можем.

– Почему?

– Видите ли... – Никонов поморщился, – это все разделение полномочий между ведомствами. Наркотики – это общеуголовное преступление, поэтому ими занимается крипо. В то же время, они подрывают безопасность государства, поэтому интересуют и ДГБ. Пока крипо оставалась в составе Департамента, здесь не возникало никаких противоречий. Но после реорганизации 85-го началась "здоровая конкуренция", то бишь бардак и перетягивание одеяла... В итоге после всех реформ у "тройки" конкретно по антинаркотической тематике остался, по сути, лишь аналитический отдел. Они отслеживают ситуацию, и не только в России, но следственной и оперативной работой не занимаются. Особенно в последние годы, когда действует установка, по мере возможности, классифицировать дела как уголовные, а не политические... Помимо этого, Департамент интересует наркоторговля и не сама по себе, а в связи с прочими нашими делами. В частности, все аспекты темы "наркотики и политическая оппозиция". Этим "тройка" занимается уже непосредственно и в полном объеме, и я в том числе. И с этой точки зрения Грязнов нам интереснее аполитичного Спаде, хотя в иерархии наркоторговцев второй, несомненно, куда более значимая фигура. Но он и ему подобные – это, в первую очередь, епархия крипо. В принципе, у нас нет особых претензий к их антинаркотическому отделу – во всей крипо это едва ли не самая прагматичная структура, менее всего склонная мешать дело и дурацкие межведомственные предрассудки. Но все же это – другое ведомство с собственными интересами...

– И как эти интересы препятствуют аресту Грязнова?

– Не то чтобы препятствуют. Просто они хотят провести собственную операцию, в которой Грязнову отводится роль живца. Хотят взять заодно и бургских дуфанов, которые явятся с ним на переговоры. И хотят, разумеется, сделать эту встречу как можно более представительной. У них есть агенты под прикрытием, которые сейчас работают в этом направлении. Все это, конечно, правильно, чем больше этой мрази удастся ликвидировать, тем лучше – но на то, чтобы все организовать, в том числе и не допустить раскрытия агентов после операции, нужно время, так что нам приходится ждать. Утешает, впрочем, то, что Грязнову тоже приходится ждать. Хотя вести из Москвы приходят нерадостные. Генерал, естественно, не оставил без внимания исчезновение своего водителя, сейчас там многие подняты на ноги...

Фридрих подумал, что майор рассуждает по принципу "главное – успеть сделать задуманное за оставшиеся дни, а после уже беспокойство генерала и все прочее потеряет значение". Им и самим в последнее время владело такое настроение, но с существенной поправкой: все потеряет значение, если НЕ успеть сделать то, что нужно. А если успеть – никакого такого особого счастья не будет, продолжится обычная жизнь с ее обычными проблемами... Но знал ли Никонов, до чего остаются считанные дни? Была ли у него хотя бы такая же рабочая гипотеза, как у Власова – или ничего, кроме смутного интуитивного предчувствия?

– Так где Грязнов и, кстати, как вы его нашли? – спросил Фридрих вслух. – Не волнуйтесь, я не буду пытаться взять его самостоятельно, – добавил он с усмешкой. – И сдавать его Спаде тоже не буду.

– Нашли достаточно просто, хотя рутинной работы было много. Нет, не через видеокамеры – он тут забрался в такие трущобы, где их практически нет... Но как я рассуждал? Грязнову для его переговоров необходим целленхёрер. Свой он в гневе расколотил, после чего в спешке бежал из Москвы, стало быть, вряд ли мог успеть приобрести новый в столице...

– Понятно, – кивнул Власов. – Вы взяли на контроль все целленхёреры, приобретенные и подключенные в бургских фирмах сотовой связи 9 – 10 февраля.

– На всякий случай и одиннадцатого, но это не понадобилось. Он действительно купил трубку сразу по прибытии. Дорогую модель, кстати – подобная публика быстро привыкает к роскоши и не может отвыкнуть даже тогда, когда от быстроты возврата долгов зависит жизнь... Образцы его голоса у нас были, так что рехнеранализ определил его с высокой достоверностью. Ну а послушав содержание разговоров, мы окончательно поняли, что не ошиблись.

Фридрих не стал спрашивать, откуда взялись образцы голоса, если в свое время у Грязнова не удосужились даже взять отпечатки пальцев. Наверняка в архивах "тройки" хранилась не одна запись демократических сходок. И таких, как посещенная Власовым, и более закрытых.

– И что в этих разговорах? – осведомился он.

– Если продраться сквозь все эвфемизмы, которые использует и он, и его абоненты, то картина получается следующая. Бургские дуфаны хотят пропихнуть в Москву штрик, и готовы щедро заплатить тому, кто им это обеспечит. При этом, однако, они не станут иметь дело с кем попадя. Грязнов сам по себе – слишком мелкая сошка для такого серьезного дела, поэтому он здесь как представитель Спаде. Его в этом качестве хорошо знают. Чего они не знают, так это того, что Спаде теперь сам за ним охотится. Грязнову везет в том, что связаться со Спаде напрямую сейчас затруднительно. Но это не все проблемы нашего бойкого юноши. Сами понимаете, местные дуфаны не могут дать ему сразу и товар, и деньги, ничего не получив взамен. Они готовы лишь предоставить ему штрик – причем сразу достаточно крупную партию – по очень льготной цене, насколько я понимаю, практически себе в убыток. Но для Грязнова и эта сумма сейчас неподъемна. В чем он, конечно же, не собирается признаваться продавцам штрика, дабы не демонстрировать, сколь непрочно его нынешнее положение. Соответственно, ему нужен быстрый кредит, получить который он может лишь у других бандитов. Надо сказать, кредиты в этой среде крайне непопулярны, здесь предпочитают рассчитываться сразу и наличными... но все же есть и свой подпольный рынок кредитных услуг. Проценты там, естественно, абсолютно грабительские. Причем заимодавцы заинтересованы в гарантиях не меньше, чем в легальной экономике – и понятно, что одна лишь жизнь заемщика гарантией служить не может. Репутация посланца Спаде тут не поможет, он и в Москве-то непопулярен, а для бургских кредиторов вообще никто, к тому же у них правило – работать непосредственно с клиентом, а не с посредниками. Зато тот факт, что на руках у заемщика будет крупная партия наркотика на продажу – это хорошая гарантия. Проблема в том, что она будет у него не раньше, чем продавцы получат деньги...

– Ясно, – кивнул Фридрих. – Преступники не доверяют друг другу, в результате получается замкнутый круг.

– Да. Вот в крипо и задумали через своих агентов свести все три стороны вместе. То есть кредиторы в открытую финансируют сделку по закупке штрика Грязновым, и в итоге полиция берет с поличным всех разом. Задумано красиво, но пока не получается. Почему против Грязнов, я уже сказал. Правда, он с каждым днем все больше нервничает, понимая, что у него нет выхода, так что эта проблема временная. Хуже то, что работающие по штрику дуфаны не хотят посвящать кредиторов в свои дела.

– Но ведь, если я правильно понял, дуфаны пока не знают, что Грязнову нужны чужие деньги?

– Не знают. Но, насколько я понимаю, один из агентов аккуратно прозондировал почву на предмет подключения к сделке третьих лиц, которые выступили бы как компаньоны Грязнова. Продавцы против.

– И что предполагается делать? – нахмурился Власов. – Вообще-то я хочу допросить Грязнова как можно скорее.

– По-моему, ясно, что делать, – пожал плечами Никонов. – Повышать ставки. Покажите мне бандита, который не согласится на что угодно ради денег.

– И если бы это касалось только бандитов... – пробурчал Фридрих.

– Лучше иметь дело с продажным врагом, нежели с идейным, – возразил майор. – Хотя циник сказал бы, что единственное различие между ними в том, что идейный стоит дороже. Но это отнюдь не всегда так, и за время своей работы я вполне в этом убедился. К сожалению. Мир был бы не только намного проще, но и намного комфортнее, если бы все в нем было так, как представляется циникам, вы не находите?

Фридрих покосился на него, раздумывая, стоит ли отвечать, или майор попросту дает выход нервному напряжению в пустопорожней болтовне. Но Никонов, похоже, и в самом деле ждал ответа.

– Возможно, что и так, – медленно признал Власов. – Но "проще" и даже "комфортнее" еще не значит "лучше".

– Будь вы циником, считали бы по-другому, – хохотнул Никонов. – В том-то весь и фокус... Ладно, вернемся к более практическим материям. У вас есть еще какие-нибудь новости? Возможно, не связанные с Грязновым?