Текст книги "Юбер аллес (бета-версия)"

Автор книги: Юрий Нестеренко

Соавторы: Михаил Харитонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 86 страниц)

Kapitel 49. Тот же день, поздний вечер. Москва, Котельническая набережная – улица Теплый Стан, 27.

– В русских форумах довольно много этих «Джедаев», – докладывал по телефону Лемке. – Большинство, правда, с добавлением каких-нибудь букв или подчеркиваний...

– Я уже сказал – нас интересует просто Jedi. Тот, кого я ищу, получил доступ в REIN одним из первых в Москве, тогда этот шпиц еще никем не был занят.

– Я понимаю, шеф, но на всякий случай... В общем, я нашел в разных форумах трех "джедаев" с разными адресами. Один интересуется исключительно рехнериграми, пишет много и часто, последнее сообщение датировано сегодняшним утром. Второй когда-то создал свою штелку и вел в сети свой дневник, но давно забросил это занятие; последнее обновление датировано позапрошлым годом. Судя по информации на штелке, его настоящие имя – Герман Вольф. Так это или нет, можно узнать у REIN-анлифера, но нужен официальный запрос...

– В сферу интересов этого Вольфа входило программирование?

– Судя по прочитанным мною записям, нет. То есть ему хватило знаний на создание своей штелки, но профессионально он этим не занимался. Зато занимался третий.

– Вы могли бы начать с самого важного, – неприязненно заметил Фридрих.

– Да, шеф, но вы велели представить полный отчет, предоставив делать выводы вам, – напомнил Лемке несколько обиженно. – Третий писал почти исключительно на форуме рехнерпрофессионалов, начиная с момента его создания. Последнее сообщение – от 2 декабря прошлого года.

"Вот оно!" – понял Власов. Значит, Кокорев все же не стал менять свой шпиц. Да и какой смысл – все равно его персональный сетевой адрес остался бы прежним, получить новый можно только по новым документам...

– И что в этом сообщении?

– Не знаю, шеф. Поисковик хранит данные только о количестве сообщений от "Джедая" в архивах форума. Чтобы их прочитать, надо зайти на сам форум, а это невозможно без регистрации...

– Ну так зарегистрируйтесь!

– Не могу! – в голосе Лемке на миг прозвучали нотки обиженного ребенка, которого поманили, но не угостили конфеткой. – Эти так называемые профессионалы очень много о себе мнят. Для того, чтобы зарегистрироваться у них на форуме, надо сломать их защиту. У них там написано, что взлом официально разрешен, так что это не "хакерство"... но навыки нужны как раз хакерские. А с теми, кто такого не умеет, им, дескать, и общаться неинтересно.

– Ясно, – вздохнул Власов. Увы, тут он и сам не мог помочь своему подчиненному; как аналитик, он много и часто пользовался рехнером, но специалистом по взлому все-таки не был. Что ж, придется привлечь экспертов Управления. Но, пока они займутся этим делом, не исчерпан и другой путь...

Автомобиль стоял на Котельнической набережной, недалеко от Большого и Малого Устьинских мостов, и беспроводной доступ работал здесь отлично – то есть в той мере, конечно, в какой вообще позволяла эта только начавшая развиваться технология. С оптоволоконной связью, конечно, не сравнить, а вот с телефонным каналом уже вполне сопоставимо; Фридрих даже не стал отключать загрузку графики. Первым делом Власов проверил, сколько вообще в Москве REIN-магазинов, торгующих пиццей и тому подобными готовыми к употреблению пищевыми продуктами. Таковых оказалось всего два – все же REIN-торговля пока оставалась для большинства москвичей чересчур необычной и к тому же дорогой экзотикой. Правда, у сетевых торговцев бытовой и вычислительной техникой, книгами и разного рода билетами дела шли бойчее, но в отношение еды абсолютное большинство по-прежнему не понимало, зачем платить за сетевой заказ, если можно за пару минут дойти до ближайшей лавки или кафе. Так что, как видно, два магазина полностью покрывали узкий рынок, и Кокореву, даже прояви он повышенную предусмотрительность, деваться было все равно особо некуда.

Власов зашел на плац магазина, чей адрес значился на коробках. Здесь сведений о фирме оказалось больше – включая телефон. Фридрих задумался, как заставить человека на том конце провода выдать конфиденциальную информацию. Самый верный способ – огранизовать официальный запрос через ДГБ или крипо. Но этот путь вызывал сомнения. Во-первых, Никонов сейчас в Бурге, и, как он ясно дал понять, его возможность организовывать что-то в Москве сейчас ограничена. Возможно, он просто не хочет лишний раз привлекать внимание ищеек Бобкова к своей деятельности... А на искреннее сотрудничество Департамента в обход Никонова надеяться и вовсе не приходится. Во-вторых... у Фридриха не было уверенности, что даже и Никонов откровенен с ним относительно этого Макса. Уж больно охотно он "перевел стрелки" на некоего Максуда – а ведь Кокорев в свое время сотрудничал с ДГБ и имел прямое отношение к делу Грязнова. Возможно, тем разовым доносом все и ограничилось, но возможно, и нет. Что, если ДГБ из каких-то соображений покрывает Кокорева, и именно поэтому, несмотря на регулярные "сигналы" госпожи Купцовой, человек с внешностью и поведением наркомана остается на свободе? Все, конечно, может объясняться и проще – обыкновенным русским раздолбайством и тем раздражением, которое испытывают официальные лица от постоянных обращений Анны Сергеевны (забывая, разумеется, что лица официальные при исполнении своих обязанностей не имеют право на раздражение и прочие эмоции). Но гарантии нет.

Действовать через антинаркотическую службу крипо, пожалуй, вернее – особенно учитывая, что они заинтересованы в помоши Фридриха в поимке Спаде. Но торговаться Власову не хотелось. Он, конечно, был бы рад положить конец преступлениям этого гнусного типа, но действительно не знал, какие события могут развернуться в ближайшие часы и останется ли у него время на участие в операции крипо.

Но что, если... В Дойчлянде это было бы почти наверняка бесполезно, но в России могло сработать. Фридрих набрал номер и строгим голосом попросил администратора.

В трубке долгое время играла музыка, прежде чем заранее недовольный мужской голос, готовый отражать претензии клиента, буркнул: "Слушаю вас".

– С вами говорит майор Никонов из Третьего отделения Департамента Государственной Безопасности, – сообщил Власов тоном почти что светским, который, как он знал, был у русских безопасников в ходу. – Мы разыскиваем одного человека, и нам требуется ваша помощь.

Это был самый ответственный момент: заглотит или не заглотит? Не нужно быть гением, чтобы понять, что назваться дэгэбэшником по телефону может кто угодно. В принципе администратор имел полное право, прежде чем продолжать разговор, позвонить в Департамент и спросить, действительно ли там служит такой офицер и действительно ли он действует в рамках служебных полномочий. В ДГБ, свою очередь, могли подтвердить это, опровергнуть или ответить, что не могут предоставить такие сведения; понятно, что во втором и третьем случае гражданин был уже не обязан отвечать на вопросы неведомо кого. Существование майора Никонова в ДГБ вполне могли бы подтвердить, но тонкость была в том, что формально офицер, представляясь, обязан был назвать не только имя и звание, но и номер служебного удостоверения, коего Власов, конечно, не знал. Дойчский коллега московского торговца почти наверняка действовал бы по правилам и разоблачил бы мнимого гестаповца – однако обычно страх русских перед своими властями вообще и Департаментом в первую очередь, тем более – всесильной, по их мнению, "тройкой", был слишком велик, чтобы вспоминать о своих формальных правах.

– Да... слушаю вас, – повторил администратор уже совсем другим тоном. Сработало!

– Этот человек – ваш постоянный клиент Максим Кокорев. Скорее всего, он зарегистрирован под нутцерфрагом "Йеди". Julia – Emil – Dora – Ida . Нам нужна вся информация о нем, какой вы располагаете.

– Сейчас я посмотрю... – из трубки донеслось щелканье клавиш. – Да, есть такой. Давний клиент, имеет десятипроцентную скидку... Профиль обновлен в декабре прошлого года – к сожалению, данные предыдущего профиля у нас не хранятся...

– Ничего, – подбодрил Фридрих, – нас как раз интересуют свежие сведения. В декабре прошлого года он переехал и, очевидно, записал в свой профиль новый адрес. Какой?

– Улица Теплый Стан, 27, квартира 43. Код подъезда 1238.

– Как часто он делает заказы?

– У нас хранятся данные только о десяти последних. Но, судя по общей сумме – очень часто, то через день, то каждый день. И эти десять последних тоже.

– Что заказывал?

– Пиццу, пиво, газировку, хрустящий картофель. Вам нужны конкретные марки?

– Не обязательно. Когда он сделал последний заказ?

– 3 февраля в 19:26... – на последних цифрах в голосе администратора прозвучала растерянность. – Это что же получается, он уже почти две недели к нам не обращался? С ним что-то случилось?

– Это мы и выясняем. Во сколько был доставлен заказ?

– Точно не могу сказать, но не позднее девяти. Это наш фирменный стиль – в течение полутора часов в любую точку Москвы! – в интонации администратора послышалась профессиональная гордость.

– Курьер, доставивший заказ, не заметил ничего необычного?

– Это курьера надо спрашивать... хотя, конечно, он бы доложил, если бы что-то незаконное... сейчас я посмотрю, кто в тот день развозил... Ага – Панченко... вы знаете, он сейчас на выезде к очередному клиенту. Когда он вернется...

– У него есть целленхёрер? – перебил Фридрих, добавляя металла в голос.

– Да, конечно. У всех курьеров...

– Дайте мне его номер. Если понадобится, я с ним свяжусь. А вы пока позвоните ему и предупредите, чтобы был готов к моему звонку, не отключал и не занимал надолго свою трубку.

– Да... да, конечно... Диктую...

Записав номер, Власов, снова светским тоном, поблагодарил администратора за помощь и попрощался, к явному облегчению собеседника. Теперь путь лежал на улицу со странным названием Теплый Стан – судя по карте навигатора, она находилась на юго-западе Москвы, почти у самой кольцевой. Интуиция, однако, подсказывала, что он собрался туда слишком поздно. Некие события произошли там вечером третьего февраля, как раз в день его приезда – а также в день появления в городе Зайна и ареста фрау Галле вместе с провозимыми ей образцами. Что это – совпадение? Во всяком случае, раз уж по крайней мере частичное финансирование московских либералов наркоденьгами доказано, к делу Вебера это может иметь самое прямое отношение...

Едва Фридрих выехал на середину моста через Москву, запел целленхёрер. Власов скосил глаза на экранчик и поморщился.

– Sie wünschen, Mister Ronalds? – осведомился он вместо приветствия.

– Guten Abend! – откликнулся американец, как ни в чем не бывало, и, как обычно, тут же перешел на английский. – Я хочу знать, где фрау Галле и что с ней.

Начинается, подумал Власов.

– Почему вы спрашиваете об этом меня? – произнес он вслух.

– А кого же еще? Я хотел сказать, вы ведь так ее здесь опекаете... Видите ли, я не могу до нее дозвониться. Пробовал вчера, и сегодня тоже весь день. Никто не берет трубку.

– Возможно, фрау Галле просто не хочет с вами разговаривать.

– До этого она разговаривала со мной неоднократно, – возразил Рональдс с ноткой самодовольства.

– И о чем же? – осведомился Фридрих тоном скучающего безразличия.

– Да в общем-то ни о чем, – простодушно признался американец, – Похоже, просто пыталась поддержать у меня интерес к ее особе. После, ну, той беседы, которую вы нам с ней устроили. Но вот как раз теперь, когда она мне понадобилась, я не могу с ней связаться. С ней все в порядке? Вы можете передать ей, чтобы она мне позвонила?

– Зачем?

– Это уже следующий вопрос. Вы мне скажите – можете или нет?

– Я не могу указывать госпоже Галле, кому ей звонить, а кому нет, – Власов чувствовал, однако, что настырный американец не отвяжется.

– У меня сложилось обратное впечатление, – усмехнулся Рональдс. – И по-моему вы, как и положено нормальному нацисту, утаиваете правду от свободной прессы. С госпожой Галле случилось что-то плохое. Вероятно, она снова арестована. Ведь так?

– Нет.

– Значит, вы знаете, что с ней?

– Обратитесь в пресс-службу крипо, ДГБ или кого вы там еще подозреваете, – вздохнул Фридрих. – Мне нечего вам сказать.

– Что ж, – согласился Рональдс, – в таком случае, мне тоже нечего вам сказать. Я тоже ничего не знаю. Например, про книгу... – он запнулся, явно читая сложное имя по бумажке, – цу Зэйн-Витгенштейна, которую вы разыскиваете.

– Зайн-Витгенштайна, – автоматически поправил Власов, вспоминая, однако, что уже зарекался недооценивать этого противника. Неужели все эти журналистские дела – маскарад, а истиная цель приезда Рональдса в Россию совсем иная? Сомнительно – уж тогда бы он, наверное, знал, как читается фамилия князя... если это тоже не притворство. – Допустим, вам известно это имя. И что?

– Э нет, сэр. Не прикидывайтесь, будто вам неинтересно. Вам очень интересно, вы ведь даже надеялись получить эту книгу от меня... И, между прочим, то, что я узнал, несколько отличается от вашей официальной версии о скупке краденого частным коллекционером. Я предлагаю честный обмен: то, что я знаю о книге, на то, что вы знаете о Галле. Ну как?

Фридрих прикинул варианты. О да, Мюллер сказал, что это "не его тема". Но это значит лишь, что он не должен на нее отвлекаться в ущерб основному делу – а не отказываться от информации, которая идет в руки сама. Тем более что эта информация, возможно, поможет ответить на все тот же роковой вопрос – кому из вышестоящих он может доверять?

Книга, очевидно, не у Рональдса, иначе тот запросил бы совсем другую цену. Может быть, Франциска просто рассказала ему то же, что и Власову? Хотя тогда американец не стал бы оспаривать версию о скупщике краденого – если это, конечно, не блеф. С другой стороны, если Рональдсу стало известно что-то еще, пусть даже самая малость, это может оказаться полезным. А чем при этом рискует сам Фридрих, если расскажет американцу о похищении? Только тем, что об этой истории раструбит нью-йорское радио и другие СМИ – но ведь, чем бы она ни кончилась, она все равно в итоге получит огласку: при удаче российские власти с помпой отчитаются о ликвидации опасного бандита, при неудаче – уж точно не станут брать на себя его вину в исчезновении оппозиционной журналистки. Вот только, если эта огласка произойдет преждевременно, это может помешать полицейской операции. Если бы Рональдс потерпел до завтрашнего вечера... но какой атлантистский журналист упустит возможность первым прокукарекать на весь мир?

– Хорошо, я расскажу вам, – сказал Власов. – Но прежде вы должны пообещать, что не будете делать об этом репортаж, и вообще сообщать то, что узнаете от меня, кому бы то ни было каким-либо способом, до тех пор, пока не получите от меня разрешение. Я, в свою очередь, обязуюсь дать его вам сразу, как это станет возможным.

– Хмм... ну хорошо, – согласился Рональдс как-то уж подозрительно быстро. – Только вы рассказывайте свою информацию первым.

– Франциска Галле и ее сын похищены крупным московским наркоторговцем. В настоящее время готовится операция по их освобождению. Как только она завершится, я вам позвоню. Помните, Рональдс, вы обещали ничего не разглашать до этого момента. Если вы не сдержите слово, это поставит под удар жизнь заложников.

– Да... да, я понимаю... – пробормотал Майк.

– Теперь ваша очередь.

– Ну, моя история подлиннЕе. Видите ли, есть у меня один приятель, тоже журналист, вместе учились, но он работает для бумажных медиа. Мы с ним не чтобы близкие друзья, но периодически ездим вместе на рыбалку, ну и переписываемся по е-мэйлу, нерегулярно, правда. Так вот, я ему недавно писал через гейт, ну там впечатления от России, то-се, он-то тут не был никогда, – добавил Рональдс с ноткой превосходства. – Ну и про Галле эту тоже упомянул, мол, сперва гонялся за ней, а теперь не знаю, как от нее избавиться, – Майк хохотнул, осознав двусмысленность своей фразы. – Так он мне мигом ответил, а обычно через несколько дней только писал! Просит, чтобы я с Галле срочно связался и точно выяснил ситуацию. Оказывается, в издательстве из-за этой Галле целый переполох, и его girlfriend уже одной ногой на бирже труда...

– Вы хотите сказать – в редакции журнала?

– Да то-то и оно, что нет! Этот мой приятель в основном для журналов работает, но еще у него деловые отношения с одним крупным нью-йорским издательством. Его girlfriend как раз оттуда, она вообще-то старше него, но он по этому поводу не комплексует... в общем, она ему эту работу и устроила. Он время от времени занимается для них литературной обработкой текстов. Так вот, некоторое время назад там затевался крупный проект, его girlfriend говорила, что он принесет им кучу денег. Она за него отвечала. А сейчас все это на грани краха. Как выяснилось, она вела переговоры с этой вашей Галле, даже летала для этой цели в Германию. Переговоры о том, что та должна передать ей книгу Вингинштейна...

– Витгенштайна!

– Да, да. То есть не лично передать, а... – Майк прикусил язык, вспомнив, что говорит с нацистским офицером.

– А переправить на Запад по каналам русских правозащитников, – спокойно докончил за него Власов. – Не думайте, что для меня это новость. Или что меня удивляет тот факт, что любовница вашего приятеля не хотела рисковать лично. Продолжайте.

– Да, собственно, продолжать уже и нечего. Старик умер, а Галле так и не успела с ним встретиться и получить книгу. И где эта книга, судя по всему, тоже не знает. А теперь и она сама пропала. Вы, кстати, уверены, что ее похитили имено наркоторговцы? Что это не связано с книгой?

Фридрих на секунду задумался. Нет, в интересы Спаде букинистика уж точно не входит. Конечно, если бы тот узнал, что на этом можно заработать круглую сумму... но тогда бы он требовал деньги не с Фридриха.

– Уверен, – искренне ответил Власов. – А что вам еще известно об это книге?

– Да ничего. Честно, ничего. Мой приятель – и тот не знает. Там же такая секретность, в этих издательствах! Пока все права не у них – они страшно боятся, что о деле пронюхают конкуренты и уведут у них добычу из-под носа. Если бы узнали, что их сотрудница хоть словом обмолвилась своему boyfriend'у – ее бы уже уволили. Но теперь, если книга срочно не найдется, ее так и так уволят...

– Крайне глупо выгонять того, кто владеет секретной информацией, интересной противнику, – заметил Фридрих. – Такого человека надо холить и лелеять. Или убить.

– Надеюсь, вы шутите, – неуверенно произнес Майк.

– Надейтесь. Хотя, когда речь идет о сотнях тысяч долларов, я бы не был в этом так уверен. В Америке убивали и за меньшее. И именно поэтому я еще раз настоятельно советую вам, если вдруг вам все же удастся узнать, где эта книга, обратиться в имперское посольство, а не пытаться реализовать ее самостоятельно. Имейте в виду – за этой книгой охотятся очень серьезные и неприятные люди.

– Кто именно? – профессионально заинтересовался Рональдс.

– Это все, что я могу вам сообщить, – свернул тему Власов. – И помните, что вы мне обещали.

Положив целленхёрер в карман, Фридрих задумался. Полку охотников за книгой прибыло – теперь еще и американское издательство... Выходит, с одной стороны книга является ключом к архиву Шмидта – впрочем, это все еще гипотеза, хотя и весьма правдоподобная. С другой стороны, содержит некие компрометирующие сведения о прошлом влиятельных германских родов. А с третьей – представляет интерес и как литературное произведение, которое можно выгодно издать? Уж наверное издательство хочет приобрести ее не просто как букинистический раритет, чтобы потом продать на аукционе – хотя теоретически и такой вариант нельзя исключать. Но скорее все-таки целью является публикация (что, кстати, не исключает перепродажи оригинала впоследствии). В конце концов, старинный манускрипт, существующий в единственном экземпляре – такая же рукопись, как и любая другая. Но что может быть такого в этой рукописи, что сделало бы ее издание прибыльным в современном мире? Например, это может оказаться ранее не издававшееся произведение какого-нибудь всемирно признанного классика. Скажем, издательство, опубликовавшее неизвестную пьесу Шекспира, получило бы очень солидные барыши. Или не Шекспира – раз уж книга обнаружилась в России, то, скорее, Пушкина... хотя в США он мало известен. Это должен быть западный классик, например, Гете – что, кстати, объяснило бы, почему книгу хранил дойчский аристократ. Но почему он все же решился продать ее в Америку? Или он хотел лишь передать ее внуку, а вся инициатива с продажей исходит от Франциски?

Стоп. Пункт три противоречит пункту два. Если речь о литературном вымысле, то никакого компромата на реальные семьи там быть не может по определению. А если о документальных хрониках, то они интересны лишь узкому кругу историков, и издать такую книгу с прибылью, которая окупила бы обещанное Франциске и любовнице приятеля Рональдса, невозможно – даже если вокруг каких-то изложенных там фактов и получится раздуть скандальчик в газетах... Или все-таки – какая-то неизвестная пьеса признанного классика, в которой, к примеру, очень едко высмеиваются некие реальные лица, и ныне их потомки готовы платить за то, чтобы... Нет, притянуто за уши. Какая-то уж слишком неслыханная для нынешних прагматичных времен щепетильность. Надо все-таки распросить Фрау о содержании книги. Пусть она поймет, что он этого не знает – теперь он уже ничем не рискует, он получил от Порцига все, что мог получить благодаря ей. В худшем случае она ему просто не ответит, и он останется там же, где сейчас. Что сейчас в Австралии – раннее утро? Нет, кажется, еще ночь... придется подождать со звонками. Зачем ей вообще сдалась эта Австралия – можно подумать, там есть что-то такое, чего не может предложить дойчская медицина... Скорее всего, подумал Фридрих, версия о лечении – всего лишь благовидный предлог, позволивший устроить небольшой политический скандальчик, а на деле старуха просто отправилась поплавать у Большого барьерного рифа. Фридрих знал, что в свои почти уже девяносто она увлекается еще и подводным плаванием.

Так, это сейчас неважно, одернул себя Власов. Согласуются ли новые сведения с версией о кладе, то есть об архиве Шмидта? Почему бы и нет. Эренбург вполне мог использовать в качестве ключа раритет, имеющий не только историческую, но и литературную ценность. Каковой вполне мог попасть ему в руки – большевики награбили немало, в том числе и культурных сокровищ. Возможно, рукопись долгие годы хранилась в дальнем шкафу библиотеки какой-нибудь дворянской усадьбы... И публикация не нарушила бы уникальности ключа, ибо не вопроизвела бы точное положение слов на страницах рукописи.

Но точно ли рукопись старинная? Возможно, она все же написана самим Эренбургом, и американское издательство охотится не за классикой, а за сенсационными большевистскими тайнами? Нет, не сходится. Эренбургу было важно обеспечить сохранение рукописи при любых режимах, стало быть, он не стал бы писать ни компромата на большевиков, ни их апогологетики. Тем паче что апологетика едва ли заинтересовала бы американское издательство. Как, впрочем, и политически нейтральная рукопись, автор которой – не Шекспир и не Гете, а всего лишь советский литератор-пропагандист. Опять же, едва ли такую рукопись стал бы хранить цу Зайн-Витгенштайн...

Целленхёрер снова запел о том, что от Северного полюса до Южного – один кошачий прыжок. На сей раз это был Лемке, в очередной раз отряженный Власовым прикрывать тыл.

– За вами хвост, – сообщил он без лишних предисловий.

Ну что ж, констатировал Фридрих, всякое везение со временем кончается. Дабы избежать навязчивого внимания после возвращения из Бурга, он даже не стал заезжать на точку C, распорядившись, чтобы машину, на которую уже был предусмотрительно установлен другой номер, оставили для него недалеко от Каланчевской площади. И это вроде бы сработало. Но ненадолго. Где за ним снова увязались – на Котельнической? Кстати, не исключено. Территория вокруг респектабельного дома на набережной, где жило немало высокопоставленной публики, включая и отца Марты, наверняка находилась под наблюдением. В первую очередь, разумеется, ради безопасности самих жильцов, что относится к ведению Охранного отделения ДГБ. Но не исключено, что ребята из личной охраны высших офицеров ГРУ не безусловно доверяют коллегам и тоже приглядывают за объектом. У господина Шварценеггера после благополучного возвращения Марты домой как будто нет особых причин докучать Власову, но ГРУ – это не только Шварценеггер, и кто знает, какие мотивы могут быть у них. Впрочем, скорее всего на хвост сели все же ребята Бобкова. И это совсем некстати. До тех пор, пока он не разобрался, в каких отношениях ДГБ с Грязновым, Фридрих отнюдь не хотел прибыть в Теплый Стан с подобным эскортом. И вообще он желал первым и без помех осмотреть место происшествия – а в том, что происшествие имело место, он практически не сомневался.

– Как выглядят? – осведомился Власов.

– Черный "Адлер" – почти наверняка, и серый "Ханомаг" – с большой вероятностью.

Фридрих присмотрелся к зеркалу заднего вида.

– "Адлер" вижу, – спокойно констатировал он. Двое – это серьезно. Но не безнадежно, особенно в это время: уже темно, но машин в центре еще много. Хотя, конечно, кроме этой парочки могут быть и другие... Фридрих бросил взгляд на карту, прикидывая схему отрыва. Так, впереди Серпуховская площадь – очень даже неплохое место, где сходятся сразу восемь улиц: Валовая, Пятницкая, Большая Ордынка, Большая Полянка, Житная, Коровий вал и обе Серпуховские. Тут-то мы и устроим коллегам достойную встречу, внезапно переходящую в прощание... Фридрих перестроился в крайний левый ряд и наддал газу. "Адлер", выдержав подобающую приличию паузу, последовал за ним. Власов зорко всматривался вперед, надеясь правильно рассчитать время подъезда к светофору. Ага, желтый... красный. Очень хорошо.

Власов затормозил, даже чуть заехав на стоп-линию, всем своим видом выражая готовность рвануть дальше, как только предоставится возможность. "Адлер" встал сразу за ним, практически бампер в бампер. Свет сменился на желтый – Фридрих усмехнулся, представив себе, как водитель "адлера" ласкает ногой педаль акселератора, готовясь сорваться с места, если объект наблюдения попытается уйти в отрыв, не дожидаясь зеленого. И тут Фридрих, для убедительности газанув с невыжатым сцеплением и позволив мотору заглохнуть, включил аварийку.

Машины сзади громко и возмущенно забибикали, затем, поняв, что это надолго, принялись объезжать застрявшего прямо на перекрестке неудачника. И, естественно, то же самое вынужден был проделать и "адлер" – изображать, что у него тоже внезапно случилась авария, было бы уж слишком нарочито. Власов проводил его довольным взглядом. Самое замечательное, что "адлер" не может, проехав площадь, остановиться и подождать. Сделать-то это можно только на одной из улиц, а Фридриху ничто не мешает поехать по любой другой.

Теперь черед "ханомага". Его задача как раз в том, чтобы принять эстафету, если объект вынудит первую машину уйти вперед. Вот, кажется, и он. Если Лемке определил его роль правильно, "ханомаг" сейчас припаркуется в дозволенных пяти метрах до светофора. Ага, так и происходит. Что ему еще остается? Пока объект стоит – только стоять как можно ближе к нему и ждать дальнейших действий. Но его проблема в том, что, не нарушая правил и не привлекая всеобщего внимания, он может парковаться лишь у тротуара, в крайнем правом ряду. А Фридрих, весело помигивая всеми бортовыми огнями, стоит в крайнем левом.

Снова красный. Вставшие в ожидании машины достаточно загородили машину Фридриха от "ханомага", чтобы там не увидели дымок из выхлопной трубы. Не выключая аварийки, Власов осторожно завелся. Желтый... зеленый... пора!

На последних секундах зеленого Фридрих сорвался с места, резко уходя влево, на Большую Серпуховскую. "Ханомаг" при всем желании не мог повторить этот маневр – не только потому, что левый поворот из правого ряда запрещен правилами, но в первую очередь потому, что его отсек от преследуемого поток мчавшихся прямо машин, спешивших проскочить перекресток – а затем уже и красный свет, открывший дорогу перпендикулярному потоку с Большой Серпуховской на Пятницкую.

Попетляв по переулкам (Лемке, оставшийся следить за "ханомагом", подтвердил, что тот потерял цель), Фридрих устремился мимо Шаболовской телебашни к Власовскому проспекту. Отключившись от Лемке, он уже поднес палец к кнопке, чтобы позвонить Панченко, но тут целленхёрер опять заиграл Das Fliegerlied. На сей раз это оказался Эберлинг.

– Привет, Фридрих. Что поделываешь?

– Играю в ящерицу, – светским тоном сообщил Власов. На жаргоне Управления это означало "отрываюсь от хвоста".

– О, извини, если помешал.

– Да ничего, вроде проблема уже решилась. У тебя что-то случилось?

– Просто выдалось свободное время, и решил поинтересоваться, как твои дела. Ты все-таки вернулся в Москву?

– Да.

– Узнал что-нибудь новое?

Фридрих в нескольких фразах рассказал о своих новостях.

– Хм, – задумался Хайнц. – Не исключено, между прочим, что Зайн может быть связан и с американцами. В свое время они изрядно к нему благоволили. Не так, как нынче к бин Ладену, но все-таки. Слышал, кстати – бин Ладен выдвинут на Нобелевскую премию мира? Всего лишь за то, что согласился на мирные переговоры с Израилем. Как будто не известно, ради чего террористы идут на переговоры... И помяни мое слово – он ее получит. Пока члены Нобелевского комитета кормятся известно из чьих рук...

– Хайнц, извини, но мне нужно сделать важный звонок. Так что, если у тебя ничего срочного...

– Конечно, конечно. Пока. Если что, звони. Хоть ночью.

– Это само собой, – усмехнулся Фридрих. – И ты, если выйдешь на Зайна, тоже.

Нажав отбой, Власов подозрительно покосился на целленхёрер, опасаясь, что тот снова подаст голос, и поспешно ввел номер Панченко. Курьер REIN-магазина, уже настропаленный своим начальством, отвечал в стиле "так точно!" и "никак нет!", естественно, даже и не думая подвергать сомнению личность господина майора; Фридриху даже представилось, как он пытается вытянуться по стойке "смирно" за рулем своего пиццамобиля. Ничего интересного, впрочем, Панченко не сообщил. Клиент, как обычно, получил заказ и расплатился наличными; расчет, как всегда, происходил на пороге, в квартиру клиент курьера никогда не приглашал, не относящихся к делу разговоров не заводил, чаевых не давал. Как выглядел клиент? Тоже как обычно; правда, вид имел нездоровый, но он у него всегда такой. Нет, спиртным от него не пахло. Нет, больше курьеру добавить нечего.