Текст книги "Юбер аллес (бета-версия)"

Автор книги: Юрий Нестеренко

Соавторы: Михаил Харитонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 86 страниц)

Kapitel 26. Тот же день, поздний вечер. Москва, Трубниковский переулок, 30.

Вернувшись домой, Фридрих первым делом отправил сообщение Мюллеру, что встреча прошла благополучно. За этим, конечно, должен был последовать подробный отчет. Фридрих сунул в микроволновку купленные утром биточки, раскрыл нотицблок и задумался. Не только о том, что надо написать, но и о том, что, возможно, писать не следует.

Итак, "золото партии". Большевики, конечно, за время своего правления награбили в России очень много (сколько точно – не знает никто). Но лишь наивным потребителям бульварных романов эти сокровища представляются в виде ящиков с золотыми слитками, зарытыми где-то в сибирских (или даже подмосковных) лесах. Большевики, конечно, были бандитами, но все же не пиратами. Да и пиратские клады, если уж на то пошло, по большей части вымысел тех же романистов. Единственным пиратом, о котором достоверно известно, что он зарыл клад, был Вильям Кидд, да и тот сделал это лишь потому, что шел сдаваться властям в надежде на оправдание. Вместо оправдания он получил виселицу и посему забрать припрятанное не смог. Обычно же пираты сразу же прогуливали награбленное, ничего не закапывая на будущее... Большевики, несомненно, действовали умнее, только их сокровища хранились не в виде кладов, а в виде вкладов в западных банках. Последний караван с золотом ушел из Мурманска через два часа после подписания капитуляции, буквально за считанные минуты до того, как город был официально сдан союзным войскам Вермахта и РОА. Корабли подняли андреевские флаги, и, как ни странно, эта простая хитрость помогла им ускользнуть от морских патрулей, расслабившихся после известия о победе... Вопрос о возвращении этих денег впоследствии поднимался российскими лидерами, начиная с генерала Власова, неоднократно и безрезультатно.

Другая часть сокровищ была, несомненно, переправлена в Сибирь – и в итоге, по всей видимости, досталась китайцам. Ну и, наконец, немало было ценностей, которые большевики вывезти не успели или не смогли из-за неизбежного в условиях поражения саботажа и которые попали в руки законного правительства освобожденной России.

Но если предположить, что была еще и четвертая часть большевистских сокровищ – по-настоящему серьезная, конечно, часть, а не кассы каких-нибудь обкомов, состоящие по большей части из бумажек с профилем Ленина – то любая реальная информация об этом становится поводом к очень крупной игре. В которой даже фигура имперского резидента выглядит не более чем пешкой. Как и он сам, Власов... И все это куда более вероятно, чем дешевая холливудская мистика.

Итак, допустим, "книга Эренбурга" существует. Конечно, никаких прямых указаний на местоположение клада она не содержит – старый юде был не так прост, да и иначе сокровища давно бы нашли. Наверняка книга – не более чем шифр, ключ к которому хранится в другом месте. Самый простой и вероятный вариант – где-то имеется листок с цифрами, обозначающими страницы и номера слов. Или, может быть, даже отдельных букв... Фридрих ведь уже думал о версии с сокровищами, но отбросил ее, как слишком романтическую, сочтя, что раз книга старинная, то и клад должен быть старинным. Но, если его теперешняя догадка верна, это совершенно не обязательно – содержание книги не имеет значения, за исключением нескольких слов в разных местах...

А точно ли книга старинная? Знал ли Эренбург латынь? Во-первых, не исключено – он получил образование еще в царской России, а во-вторых, если он использовал отдельные буквы, это не обязательно. Ему, конечно, нужно было, чтобы книга существовала в единственном экзмепляре. Самым простым способом обеспечить это было просто взять тетрадку и написать самому какую-нибудь ерунду. Но – разве книга нужна была самому Эренбургу? Нет, он, видимо, и так помнил, где спрятан клад. Недаром он не стал брать ее с собой, а оставил в России. Книга была нужна на тот случай, если он не доживет до изгнания "немцев" и возвращения большевиков (Фридрих хищно ухмыльнулся: как в воду глядел, старый ублюдок!) И у чего в таком случае больше шансов сохраниться до нужного момента – у никому не нужной тетрадки или у имеющего историческую ценность раритета? Древний рукописный трактат подходит для такой цели очень хорошо – даже если и существуют копии, они вряд ли точно воспроизводят расположение всех слов на страницах.

Как книга красного юде попала к имперскому аристократу ортодоксальных национал-социалистических взглядов? Ну, это уже детали. Возможно, Эренбург перемудрил с секретностью, и человек, которому было доверено хранение книги, оказавшись в стесненных обстоятельствах, попросту отнес ее в букинистичекий магазин, не подозревая о ее истинном значении. Скорее всего, не ведал об этом значении и князь. Но начал что-то подозревать, обнаружив, что за книгой идет охота...

Как именно обнаружив? Ну, вероятно, ему поступило несколько предложений продать книгу, раз от раза все более настойчивых. И что князь сделал? Скорее всего, переправил книгу в надежное место. В банковский сейф... или кому-то из друзей. Если у него здесь были друзья. Но и это – лишь как временная мера: дальше он собирался передать книгу на Запад... зачем?

Стоп. Насчет Запада – это версия Галле. А князь всего лишь хотел передать книгу своему внуку. Предварительно познакомившись с ним и с его матерью, дабы решить, достойны ли они такого дара. Понимал ли он, что подобный подарок может быть опасным? Наверное, да, но это его не останавливало. Люди, сочетающие личное бесстрашие с эгоцентризмом, редко задумываются о риске, которому подвергают других. Но все же, при всем бесстрашии, он планировал избавиться от книги, передав ее Франциске еще при жизни... или нет? Или он лишь говорил это ей, а на деле пока что хотел только познакомиться с ней и внуком?

Так или иначе, ситуация вокруг книги, по всей видимости, всерьез его беспокоила. Но, несмотря на это, он не обратился за помощью к российским властям, не попросил об охране, иначе Никонов знал бы об этом. А ведь его просьбу, вероятно, уважили бы. Привечать людей не то чтобы прямо враждебных, но не вполне лояльных руководству Райха, уже давно считается у русских хорошим тоном – особенно если дело идет о людях заслуженных, ветеранах войны с большевиками, кавалерах имперских наград и т. п.... Так почему князь к ним не обратился? Не потому ли, что насторожившие его предложения исходили именно от них?

Конечно, выгоднее всего заполучить сведения о большевистском кладе именно русским. Хотя бы потому, что он находится на их территории. Причем очень может быть, что мотивом является не личное обогащение – ну, разве что по мелочи; если стоимость сокровищ действительно исчисляется многими миллиардами марок, ни одному чиновнику попросту не удастся потратить такие суммы. А вот господину Мосюку подобное вливание, позволяющее разом расплатиться по кредитам, очень бы пригодилось в очередных переговорах с Райхом. Как, впрочем, и его противникам, которые купили бы с потрохами многих нужных людей в ПНВ и спецслужбах... На такие деньги не так уж трудно организовать переворот, если уж называть вещи своими именами.

Микроволновка подала мелодичный сигнал; Власов пошел на кухню и выложил биточки на тарелку, хищно раздувая ноздри. Он и без того проголодался, а активная мыслительная деятельность обычно стимулировала его аппетит. За едой он, однако, не переставал размышлять – поэтому отнес тарелку в комнату, поставив ее перед нотицблоком.

Если предыдущие рассуждения верны, тема так или иначе замыкается на ДГБ. Или на какие-то фракции внутри ДГБ. Кстати, кому, как не Департаменту, знать о бумагах Эренбурга? Все-таки именно эта организация занималась в свое время расследованием деятельности НКВД... и в то же время, в некой парадоксальной мере, являлась наследником кровавого наркомата. При любых радикальных сменах власти возникает дефицит профессиональных кадров, который в первое время приходится покрывать за счет слуг старого режима. О, разумеется, лишь тех, "чьи руки не запятнаны кровью невинных"... уголовная милиция, технические специалисты... ну и кое-кто из тех, кто хочет спасти шею от петли, предоставив ценные сведения. Каковые сведения могут вновь обрести актуальность десятилетия спустя.

А кстати говоря, точно ли князь избегал контактов с Департаментом? Куда он ехал в парадном мундире со всеми орденами, если, как выяснилось, ветеранские праздники тут ни при чем? Фридрих загрузил карту и проверил свою догадку. Да, если Зайн-Витгенштайн, выехав из своего дома на улице Бисмарка, направлялся на площадь Освобождения, то его путь вполне мог пролегать по улице Краснова. Впрочем, теоретически он мог попасть таким путем и в посольство Райха. В центре все рядом...

Кстати, о Райхе. Уж больно подозрительно быстро был организован обыск в доме князя после его смерти. Может быть, предложения о продаже книги исходили как раз от имперских представителей? И князь, долгое время колебавшийся – все же он оставался патриотом Дойчлянда – в конце концов решился просить защиты у ДГБ? Но по дороге сердце не выдержало трудного выбора...

Именно это соображение удерживало Фридриха от доклада Мюллеру о связи между книгой и Зайн-Витгенштайном. Почему не рассмотреть и такой вариант, что Райх собирается тайно вывезти русский клад с российской территории. Не только потому, что сокровища ценны сами по себе – в конце концов, Фатерлянд не бедствует – но и чтобы не дать российским властям тот самый козырь, который позволил бы им обрести излишнюю самостоятельность. Не то чтобы Власов, узнай он о таком плане, стал ему мешать; да, с союзниками так не поступают, но и русские столько раз вели себя не так, как подобает союзникам – так что сама идея Фридриха не возмущала. Но где-то наверху могли решить иначе. Когда на кону миллиарды марок и престиж страны, лишние свидетели, даже из числа своих, ни к чему – надежней подстраховаться. И не так ли "подстраховали" Вебера?

Фридриху отчаянно не хотелось в это верить. Но исключить такой вероятности он не мог.

Так, зайдем с другой стороны. Галле признала, что о книге знали кое-кто из ее единомышленников. И в Берлине, и в Москве. Вот этим большевистский клад точно не помешал бы, и перед убийством Вебера, который, интересуясь деньгами демократов, мог докопаться до этих дел, они бы не остановились. Гипотеза более стройная и куда более приятная. Кстати, поскольку их связь со Спаде – уже доказанный факт, они вполне могли привлечь для убийства профессиональных бандитов. Хотя Спаде не занимается штриком... но, как сказала офицер Шляйм, тут не все так однозначно. К тому же, где в друзьях ходит один уголовник, там могут быть и другие. С другой стороны, Галле отправилась в Москву по собственной инициативе, вопреки воле дойчских соратников... Хотя, так ли это? Глупую женщину могли просто спровоцировать, создав у нее иллюзию, оптимальную для ее авантюристической натры. Пара разговоров, зная, что она подслушивает под дверью, забытая на видном месте записная книжка...

Теперь – Зайн. Судя по тому, что рассказала фройляйн Моссад, на тему книги он вышел сам. И действует, соответственно, в собственных интересах. Хотя отсюда еще не следует, что кто-то не использует и его. Тем более что вряд ли Зайну нужен клад как таковой – вывезти все эти сокровища с территории России для частного лица, мягко говоря, проблематично. Скорее всего, он собирается просто продать информацию о кладе после того, как она окажется у него. Кому? Не будем забывать, откуда он прилетел в Россию. В то же время немыслимо, чтобы он готов был продать клад Райху – или отдельным его представителям из той или иной группировки в НСДАП. Даже за очень хорошие деньги. Он слишком ненавидит дойчей. Любых дойчей. Русским он, конечно, тоже не симпатизирует... но, пожалуй, в меньшей степени. Так что едва ли его наниматели в Райхе могут использовать его для действий против России – если таковые действия будут в интересах Дойчлянда. Конечно, он мог лишь притвориться, что согласен на такое задание, дабы, заручившись их поддержкой, повести собственную игру – но вряд ли они настолько глупы, чтобы этого не понимать. Пожалуй, единственное, ради чего Зайн стал бы искренне сотрудничать с дойчами – это ради убийства других дойчей. Ну или нанесения иного серьезного ущерба Райху. Скорее всего, речь идет о теракте на территории России, который еще больше осложнит отношения между двумя странами. И очень удобным временем для такой акции станут Дни арийского единства, когда в Москву традиционно съедутся гости из разных стран Райхсраума. Каковые дни начинаются, между прочим, послезавтра. Хотя кульминация праздника приходится на будущее воскресенье...

Так, а причем здесь клад? Очень может быть, что и ни при чем. Такому игроку, как Зайн, вполне по силам разыгрывать две партии одновременно. Терактом он занимается по договоренности с кем-то в Берлине, а кладом – для себя лично. Возможно, главной задачей он считает именно вторую, а первую использует лишь для прикрытия, и только ради этого пошел на контакт с кем-то в имперском руководстве. Кем-то, кто рассчитывает использовать ухудшение отношений с Россией в собственной борьбе за лидерство в НСДАП...

Но возможен и иной вариант. Зайн и сам может оказаться пешкой в чужих руках. Точнее, ищейкой, пущенной по следу клада. Как только он его найдет, Зайна ликвидируют. А данное ему террористическое задание – всего лишь пустышка, дабы он сам ничего не заподозрил. А дальше... дальше, вполне возможно, Райх вовсе не пытается выкрасть клад с территории России. А напротив – торжественно возвращает братской арийской стране ее богатства, найденные доблестными дойчскими спецслужбами. Что должно повлиять на отношения двух государств прямо противоположным предыдущему сценарию образом. Попутно подняв акции той фракции в НСДАП, которая выступает за укрепление единства Райхсраума... Кстати, тоже вышло бы эффектное завершение Масленичной недели.

Очень неплохой сценарий, между прочим, куда лучше предыдущего. Снимающий саму проблему измены на самом верху. Проблема в том, что неясно, какой из вариантов верен. В партийном руководстве есть заинтересованные как в одном, так и в другом развитии событий... Настораживает, однако, тот факт, что при этом с Власовым, Эберлингом, а то и самим Мюллером играют втемную. Вместо того, чтобы задействовать весь потенциал Управления для обеспечения операции. Нелогично, очень нелогично. Мало того, что их лишают возможности помочь, они еще и могут неумышленно сорвать весь план, отыскав и ликвидировав Зайна раньше времени. Так что версия красивая, но вряд ли верная. Если только параллельной целью операции не является крупно подставить РСХА. Что сразу лишает сценарий его былой привлекательности.

Еще один важный аспект. У кого все же находится – точнее, находилась – книга: у Борисова или у Зайн-Витгенштайна? Борисов, во всяком случае, не мог быть тем человеком, что продал ее букинистам – он-то знал, какое богатство она сулит. Но... на пленке не говорилось о книге. Было сказано "бумаги Эренбурга". Весьма вероятно, что речь шла о ключе к шифру, а не о самой книге. Более того – Фридрих припомнил точную формулировку – "Аркадий знает, где, но не может достать". Так что здесь все сходится. Книга, видимо, все же была у князя. Носику, может быть, даже удалось проследить ее путь от прежнего владельца – все же он журналист с опытом подпольщика, так что мог устроить собственное расследование. Если, конечно, у него хватило духу – но, когда перед юде маячат по-настоящему большие деньги...

В любом случае, Зайн теперь знает то, что знал и Носик. А до князя ему уже не добраться. Возможно ли, что ему удалось сделать это раньше? Едва ли, ведь в крови старого летчика не найдено никакой дряни. А живым и невредимым Зайн бы его не отпустил.

Но где теперь может быть книга, если она не досталась ни Зайну, ни проводившим обыск в доме князя русским, ни присутствовавшим при том представителям Райха? Вообще говоря, где угодно. Теоретически нельзя исключить даже такой экстравагантный исход, как уничтожение книги самим князем, по принципу "не доставайся же ты никому"... Более реалистичная возможность – что она в ячейке какого-нибудь банка, код и номер которой, конечно же, осторожный цу Зайн-Витгенштайн хранил исключительно у себя в голове. И в этом случае отыскать книгу будет практически невозможно. Более перспективный вариант – если князь передал книгу на сохранение доверенному лицу. Скорее всего – из числа тех самых заслуженных, но не слишком симпатизирующих нынешнему руководству Райха старых дойчей, которых в последние десятилетия любят привечать в России. Теоретически все они известны, но на практике кто знает, насколько строгим был критерий князя. Людей, некогда снискавших не меньшую известность, чем он сам, и ныне проживающих в Москве, вероятно, можно пересчитать по пальцам одной руки. Просто же дойчей не моложе, скажем, шестидесяти и имеющих награды Райха, здесь наверняка не одна сотня, и степень оппозиционности их настроений – вопрос вообще темный... Сбор информации обещал быть достаточно муторным, и Фридрих, не без некоторых колебаний, решил поручить его Лемке.

Но ведь и перед Зайном стоит та же задача. Причем у него нет агентов, способных выполнить для него рутинную работу. Впрочем, как знать, кто может помогать ему в России... Станет ли Зайн проявлять интерес к фрау Галле? Едва ли: ее арестовали у него на глазах и выпустили уже после смерти князя. Он знает, что книга не у нее. Впрочем... как знать, что придет на ум старому фанатику. Он может возомнить, что ей что-то известно. Хотя всякому, хоть немного знающему князя и Галле, ясно, что первый ничего не доверил бы второй, не узнав ее получше – а уж узнав, тем более... В любом случае, Зайн знает, что она привлекла к себе внимание спецслужб, а стало быть, без крайней необходимости ее не тронет.

Итак, что получается? Зайн охотится за кладом, и Зайн получил задание на теракт от кого-то из высокопоставленных деятелей Райха. Имеется связь между демократами и криминальным миром. Это – установленные факты. Ключом к кладу является старинная книга, до недавних пор находившаяся у князя; Зайн до нее еще не добрался; демократы тоже охотятся за кладом; Вебер мог помешать как им, так и берлинским покровителям Зайна; теракт должен состояться в конце масленичной недели. Это – не доказанные, но очень вероятные предположения.

Теперь – роль ДГБ во всей этой истории. Самый темный момент. Обращался ли туда Вебер незадолго до гибели? А Зайн-Витгенштайн? Известно ли им что-нибудь о книге? О кладе? О Зайне? Чьим планам в этой конторе мог помешать Вебер, в свете новых открывшихся данных?

Фридрих скосил взгляд в угол экрана. 23: 18. Никонов так и не позвонил, хотя обещал рассказать о результатах охоты на владельца целленхёрера. Позвонить ему, или это будет слишком бесцеремонно в такой час? Впрочем, решил Власов, мы не на светском рауте. Ему и самому доводилось получать звонки посреди ночи, а в былые времена – и вскакивать по тревоге.

Он вытащил из кармана свою трубку и выбрал из памяти нужный номер. Майор отозвался почти мгновенно, голосом слегка раздраженным, но явно не заспанным.

– Сейчас перезвоню, – буркнул он в ответ на приветствие и извинение Фридриха.

– Я, собственно, интересуюсь новостями о владельце розовой трубки, – сразу перешел к делу Власов, когда разговор возобновился. – Вы нашли его?

– И да, и нет, – ответил Никонов все так же неприветливо. – Мы установили, кто это и где он живет. Но взять не смогли. Он сбежал еще вчера. Скорее всего, даже не от нас, а от... своего абонента.

Фридрих мысленно согласился. Спаде вряд ли бросает угрозы на ветер.

– Хорошо, – сказал он вслух. – То есть, конечно, хорошего мало. Но я понимаю, вы сделали, что могли, – добавил он поспешно. – Тогда, по крайней мере, расскажите, что это за субъект. Может быть, я чем-то смогу помочь.

– Вообще-то это наш старый знакомый, – усмехнулся Никонов. – Некто Андрей Грязнов, бывший студент физфака МГУ. Три года назад отчислен за диссидентскую деятельность. Ну, знаете, стишки пописывал, листовки распространял... но ничего настолько серьезного, чтобы сесть. По нынешним временам, по крайней мере. Даже пальчики его в картотеку не попали. Пару раз с ним проводили профилактические беседы, ну а когда он попытался сколотить антиправительственную группу, тут уже церемониться не стали. Вы бы, кстати, видели программу этой группы... какая-то дикая помесь марксизма с либерализмом... казалось бы, физик, мозги хоть какие-то должны быть, а туда же...

– Ну и что с ним было дальше? – поторопил Власов. То, что Грязнова сдал кто-то из своих, было очевидно и в пояснении не нуждалось.

– Дальше – типичная "карьера" выгнанного с волчьим билетом отщепенца. Мать у него рано умерла, отец не пожелал с ним знаться. Грязнов работал дворником, пел на Арбате частушки, пытался продавать в переходах самопальные сборники собственных стихов – ну, это своевременно пресекли – потом устроился санитаром в онкологическую больницу.

– Без медицинского образования?

– Так на самую грязную работу же. Но, очевидно, именно там он впервые получил доступ к наркосодержащим препаратам. К сожалению, вовремя это не вскрылось. Его политическая активность тогда была на спаде, и мы упустили его из поля зрения... что вы смеетесь?

– На Спаде. Каламбур, – пояснил Власов.

– А, да. Ну, со Спаде он, очевидно, познакомился позже, когда уже достаточно развернулся. Тот не стал бы иметь дело со всякой мелкой сошкой...

– Грязнов гомосексуалист? – осведомился Фридрих. Почему-то припомнился розовый цвет целленхёрера.

– Нет. У него есть сожительница, еще с университетских времен. Сейчас ее допрашивают, но, похоже, она мало что знает. Тут он, очевидно, был достаточно осторожен.

– Ну, сама по себе сожительница – не доказательство. Некоторые из педе способны спариваться и с женщинами.

– Нет, судя по всему, его отношения со Спаде носили сугубо деловой характер. Хотя вполне вероятно, что Спаде был симпатичен Грязнову и по этой причине. Как "жертва дискриминации сексуальных меньшинств". Вы же знаете, у либералов это пунктик. А Грязнов – искренний либерал, и наркоторговля его взглядам не противоречит.

– Я знаю, – кивнул Власов. – Он ведь никого не принуждает покупать наркоту, так что какие претензии? Для него это еще и дополнительная борьба с режимом.

– В общем, – продолжал Никонов, – когда Грязнов вновь заслужил наше внимание в качестве активного члена демдвижения, он разительно переменился. Обзавелся приличной квартирой, ездил на пусть и подержанном, но "Запорожце", наведывался в дорогие рестораны...

– И вы при всем при этом так и не смогли его прижать?

– Он скользкий тип. Формально числится "предпринимателем без образования юридического лица, оказывающим консультационные и посреднические услуги". Поди разбери, кому и почем он их оказывает... И потом, ведь это все не его. Квартиру ему якобы снимают соратники, машина записана на какого-то дальнего родственника, не вылезающего из загранкомандировок, в рестораны его приглашают друзья и знакомые... Но в последнее время его благополучие серьезно пошатнулось. Очевидно, по той же причине, что и у его компаньона. Тут между ними начались и конфликты. Жаль, что мы получили доказательство так поздно.

– Как по-вашему, – задумчиво спросил Фридрих, – мы еще увидим Грязнова живым?

– Сожительница говорит, что он надеется достать денег, чтобы рассчитаться со Спаде. За этим, вроде бы, и уехал – не сказав, конечно, куда... Если у него это получится, то вполне может быть.

– Что ж, хотя это и не тот человек, которому приятно желать здравия, будем надеяться, что он доживет до допроса.

– Аминь, – усмехнулся Никонов. – А вы ничего не хотите мне рассказать?

– Хочу, – ответил Фридрих, вдруг осознав, что есть возможность оформить собственную просьбу в виде любезно предоставляемой информации. – Есть сведения, что незадолго до гибели Вебер встречался с... генералом. Вы могли бы это проверить?

– Хм, – майор ненадолго задумался, – сведения, говорите... Пожалуй, я мог бы получить доступ к журналу на вахте и посмотреть, на кого выписывали пропуска в эти дни. Но если Вебера там нет, это ничего не докажет. Пропуск мог быть выписан на другую фамилию. Или же они могли встретиться в неформальной обстановке. Вам точно известно, что встреча была в здании ДГБ?

– Если бы мне было известно точно, не пришлось бы вас беспокоить... А если нет? Учитывая ваше знание генерала – где еще они могли бы встретиться?

– Я не такой уж эксперт по генералу... Ну, он наверняка не стал бы приглашать незнакомца домой или на дачу. Или проводить серьезную встречу в каком-то публичном месте. Возможно, он велел бы своему шоферу доехать до какого-нибудь лесочка или пустыря. Или поговорили бы прямо в машине. Это лимузин, вы же понимаете.

– Понимаю, – кивнул Власов; Никонов намекал на непроницаемую перегородку, отделяющую пассажиров лимузина от глаз и ушей водителя. Кстати, обычно в таких машинах бывает и бар... правда, Бобков не походил на радушного хозяина, предлагающего собеседнику "пропустить стаканчик с мороза". Или Веберу он демонстрировал иную маску, нежели Власову?

Фридрих поблагодарил майора, пообещал поставить в известность, если узнает что-то интересное (увы, узнанное за сегодняшний день для русских ушей не предназначалось) и попрощался, вернувшись к своему недописанному отчету. После долгих колебаний он изложил все, что узнал от Шляйм, но упоминать о связи между кладом и князем все-таки не знал.

В конце концов, это все еще было не более чем предположение.