Текст книги "Точка Столкновения(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Лешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 102 страниц)

Несущее Крегера армидейское крылатое чудовище начало снижаться к воротам Кефалии. Возвышающаяся в центре города Кефалийская звезда в дневное время, помимо рядов защитных темных стекол глушащих ее убийственный жар и свет, была накрыта куполом из стальных лепестков, что делало всю эту конструкцию больше похожей на огромный закрывшийся цветок. Свет звезды все равно струился сквозь щели стального купола, будто ожидая ночи, когда его полностью выпустят на волю. На севере за бесконечными долинами возвышались одинокие заснеженные горы, с запада шумела волнами Соленая Миля, на юге стеной растянулись леса Северной Половины. Здесь не было охраны или превратных стражей. Здешняя система управления городом 'Кефи' была аналогична управляющей золотым городом 'Арми'. Аналогично во время создания города молодая обладающая высоким интеллектом девушка была принесена в жертву, после чего ее душа а, следовательно, и разум были переселены в специально изготовленное механическое тело служащее своеобразным центральным компьютером осуществляющим управление городом. Стоило Крегеру подойти к вратам Кефалии как зашевелилось расположенное над ними механическое око. Система управления городом здесь именуемая 'Кефи' осветила мага лучом света из своего превратного глаза. 'Может уже пора меня запомнить', – недовольно бубнил Крегер, подняв руки вверх, пока луч света тщательно исследовал его. Только когда ненавистный луч погас, отсутствие враждебности Крегера было установлено в сотый раз, ворота отварились.

Теплом своего Духа согретая как любовью матери маленькая тихая Кефалия была современным воплощением артэонской гармонии. Здешние девушки понятное дело были нежны, прекрасны и свободны, но странным было, что парни ничуть не отличались от них. На здешних мужчинах не лежала необходимость защиты родины, Арвладу защищали воины Армидеи, СБК и других 'приземленных' артэонских обществ. О войне здесь говорили как о чем-то невозможном и абсолютно неприемлемом, всячески осуждая любое насилие, и подобно первым артэонам предпочитали разумную смерть безумному ответному насилию. Здешние мужчины стали погруженными в себя утонченными натурами, тянущимися к искусству, поэзии, следили за внешним видом и красотой. В этом артэонском обществе даже не было своей 'Пещеры' или другого места для отдыха молодежи. Для экстремальных ночных удовольствий и погружения в собственное людское безумие немногие представители здешней молодежи отправлялись в Армидею, Валгхейм и прочие центры артэонского мира в которых ночная жизнь молодых людей кипела безумием, бесконечным наркотическим и алкогольным сном. В самой Кефалии любое проявление людского безумия осуждалось и считалось неприемлемым во всех отношениях, поэтому здешние ночи были пропитаны той же артэонской гармонией, что и дни, молодежь не вела привычного ночного образа жизни. Собираясь на площадях, артэоны всех возрастов здесь слушали стихи, ночи напролет наслаждаясь винами, смотрели различные представления устроенные здешними творцами искусства, всякими творческими личностями. Даже среди некоторых артэонов общества подобные Кефалии считались скучными и монотонными.

Черной инородной фигурой Крегер шагал по белым миролюбивым улицам города под звездой. По мере отрезвления он все сильнее хромал на одну ногу, в отличие от большинства магов для которых посох был просто неотъемлемым атрибутом, частью образа, Крегер действительно опирался на свой посох при ходьбе. В последнее время боль в ноге все сильнее донимала его, вылечить ее не было проблемой, но на себя у него времени никогда не хватало. Опираясь на посох, все свои личные вещи, неся в потертом старом рюкзаке за плечами, маг, в голове которого трещал жуткий бодун, недовольно озираясь по сторонам, рассматривал всех этих 'гомиков' и 'принцесс' что попадались ему по пути. 'Под толщей своего превосходства и надежной защитой несокрушимых армий артэоны вырастили утопию совсем не вписывающуюся в рамки нашей сложной реальности. Целое общество слепцов, избалованных, изнеженных детей которые и не ведают о сложностях, что царят в этом мире что вокруг. Они не знают, просто не могут представить, что такое смерть от голода, нищета и они еще судят нас. Слепые, ничего не видящее как следствие тупые в плане понимания настоящей жизни, они еще пытаются кому-то помочь, кого-то спасти! Они здесь плачут только от счастья, когда на юге люди умирают с голоду и от разрухи что сеют войны. Четкой границей артэоны отделены от всего вокруг. И при этом они говорят, что мир вокруг не идеален, что его нужно менять. Но этот мир, что вокруг он же огромен, он естественен, он вырос сам собой. А артэонские общества, появившиеся искусственно это лишь небольшие, незначительные, незаметные на огромном теле островки. Так что же проще изменить, вернее, что здесь нужно изменить, чтобы все привести к приемлемой гармонии? Вывод: мир, вокруг учитывая его изначальную природу – нормальный, такой, какой есть, каким всегда был, это артэоны не вписываются в его реалии, на окружающем фоне выглядят чуждо. Артэонов не должно быть' – давным-давно, еще в молодости ознакомившись с миром артэонов, пришел к выводу Крегер.

Нельзя сказать, что его мнение с тех пор так и не изменилось. Он вообще был очень эмоциональным и все воспринимал в зависимости от ситуации. Вынужденный по вполне конкретной причине служить артэонам, фактически к ним судьбой привязанный, в глубине души он их все же ненавидел. Неудивительно, ведь он был всем недоволен. Он был недоволен своей жизнью и вполне естественно, что артэоны способные в этом мире быть счастливыми, обычно вызывали у него ненависть вопреки всему светлому, что он в них сумел разглядеть. Сейчас бредя по артэонскому городу, он не хотел смотреть по сторонам, не отрывал взгляда от земли. Сам того не заметив накинул на голову капюшон своего черного плаща, будто пытаясь укрыться, изолироваться от окружающей красоты и покоя, будто боясь заразиться аурой окружающей гармонии и любви, не дай бог впустить все это в свой наполненный привычной похмельной ломкой внутренний мир. Местные жители наоборот здоровались, всячески приветствовали старого вновь пришедшего к ним в гости мага, расступались перед его темной фигурой, улыбались вопреки его заметному недовольству. И вот среди толпы молодых людей прошедших мимо мага одна любвеобильная и радостная местная 'Фиалка' увидев в Крегере недовольного, больного несчастного дедушку, остановилась и, задумав нечто безумное, отбилась от своих друзей.

Крегер ничего не подозревая брел по белым улицам в поисках нужного дома. День выдался солнечный и жаркий. Внутри него, пульсируя, нарастало желание быстрее сбежать из этого давящего на него места. Из парка, раскинувшегося сбоку безлюдной аллеи, ему навстречу неожиданно выскочила прекрасная артэонка. Ее глаза были наполнены тревогой и паникой, которые она так искусно разыграла перед магом. – Мистер Крегер! Слава богу, я встретила вас! Помогите... Там! – она потащила мага за собой в дебри деревьев парка. – Что там случилось, поясни, – упирался недовольно скрививший лицо Крегер. – Мой друг! Ему нужна помощь! – она зазывала мага за собой. 'Твою мать!' – выругался про себя Крегер. – Ну что там еще. Ну ладно, давай показывай, – он не скрывал своего недовольства, – я же блин 'светлый маг'...

Зайдя за деревья, пробираясь сквозь лиственные заросли, пыхтя ломая ветки, матерясь себе под нос маг следовал за ее голосом: 'Сюда, идите сюда'. Затем ее шаги стихли голос тоже, маг остался один среди деревьев.

– Где ты! Эй! – кричал недовольный Крегер. Откуда-то сбоку послышался ее звонкий смех. – Это что какая-то шутка! – через деревья, он двинулся на ее смех, прорвавшись через древесные заросли, вырвался на небольшую поляну. Она тихонько вышла к нему навстречу. Сняв с плеч бретельки, придерживающие легкое летнее платье, также легко соскользнувшее с нее, она чтобы окончательно не травмировать мага прикрыла грудь своими светлыми волосами. При виде безупречного женского тела, нежной кожи сводящей с ума своим артэонским блеском, почувствовав аромат который казалось, пропитывал все вокруг, старый маг только тяжело вздохнул. Это глупое порождение нежности и безмятежности артэонского мира, улыбаясь, смотрела прямо в глаза этому темному страннику потрепанному жизнью. При виде этой безупречной красоты внутри мага ожило желание этой красотой насладиться как когда-то в дни своей беспредельной вольной молодости, сейчас приятно согревшее его старое немощное тело. При виде этой красоты в нем не возникало чего-то пошлого животного, только что-то возвышенное, будто он смотрел на неописуемую драгоценность или прекрасное произведение искусства. Ослепленный ее красотой будто светом, приятно согревшийся теплом воспоминаний молодости маг едва не улыбнулся. Вернее удержался с трудом, чтобы не улыбнуться.

– Ну и что... это... что это за издевательство? – немного растерявшись, маг старался смотреть ей только в глаза.

– Что такой унылый то? – улыбнулась она.

– Я еще вчера находился в городе проклятых. У меня на руках умерла девушка... вернее девочка которую я не смог спасти... Прости, но моя жизнь меня не радует.

– Я не говорю о твоей жизни. У меня вопрос только к тебе сейчас. Почему сейчас ты боишься впустить внутрь наше тепло? Тепло этого солнечного дня? – она тихо подошла и положила руки к нему на плечи. Крегер с улыбкой смотрел на это странное порождение артэонского мира, глупую дурочку в его глазах.

– Скажи, чего ты хочешь от меня странная девчонка?!

– Чтобы ты улыбнулся!

– И ты не отстанешь так ведь?!

– Ни за что!

– Ладно! Сдаюсь. Я просто с жуткого похмелья умираю. Плохо мне, я просто физически не могу разделить вашей артэонской эйфории.

– Все понятно. Как обычно, в общем! – рассмеялась она, а после сняла капюшон с его головы и, глядя в глаза, щекотно провела по его старому лицу кончиками своих нежных белых пальцев. Душа скрытая где-то глубоко внутри старого уставшего Крегера наполнилась воспоминаниями женского тепла, которым он в обильности наслаждался в своей беспредельной молодости, еще до того как загнал свою жизнь в тупик, единственным выходом из которого было сковать себя заветами светлого мага. Сейчас он наслаждался этой красотой как великой драгоценностью, одновременно перебарывая желание послать все разумное куда подальше и коснуться своими грязными ручищами это нежное хрупкое тело. – А по-моему дело вовсе не в похмелье. Это просто очередная отговорка. Ты боишься, ты закрываешься от всего прекрасного. Почему ты не хочешь остаться среди нас?

Снова артэонский мир, на этот раз в лице этой красавицы, ласковый и нежный, зовет к себе этого темного странника, зовет в свои объятия. Маг рухнул на колени и припал к ее ногам обвитым летними босоножками.

– Отдохни, просто забудь про все свои хлопоты, – склонившись, она, погладила голову припавшего к ее ногам мага.

– Нет, никогда я не смогу остаться среди вас. Моя душа прогнила, я конченый урод. Я просто хочу дожить хотя бы остаток жизни с пользой. Через силу заставляю себя быть нормальным. Получается у меня это с трудом. Прости красавица. Мне надо идти... времени мало, а проблем много.

– Любую душу можно излечить. Исправиться, стать другим, новым человеком никогда не поздно. Нужно лишь желание. Тем более это важно, если времени осталось мало. Ведь ты же на самом деле хороший. В глубине души ты добрый, но почему-то боишься это признать.

Поцеловав ее ноги, маг посмотрел на нее, не вставая с колен.

– Пожалуйста, просто отпустите, не трогайте меня. Дайте идти дальше, – сидя на коленях, Крегер молил эту красавицу олицетворяющую весь артэонский мир. – Вы меня совсем не знаете. Вам меня не понять. Я не имею права на счастье, не могу остаться среди вас. Вполне заслуженно. Не должен я меняться, должен так и остаться куском дерь... Для меня все кончено. Я один из тех, кого нужно просто отпустить и дать сдохнуть где-нибудь в стороне. Я ничего от вас не требую, просто не трогайте меня, дайте уйти.

– Стать прекраснее в душе на самом деле просто. Для начала нужно просто научиться улыбаться. Найти для себя в жизни что-то светлое.

– Нет, в действительности мир очень сложен. Есть клинические случаи, которые уже не исправить. Я ведь делаю все, что вы пожелаете, помогаю, ничего не требуя взамен, и вы просто оставьте меня в покое. Вы даже не представляете, – он обращался к ней на 'вы' как к королеве, – как тяжело мне дается быть этим дебильным светлым магом. Придерживаться этого образа хотя бы в глазах публики. Внутри я полный идиот, слетевший с катушек старый алкаш со способностями мага. Честно... я вообще не понимаю, зачем делаю все это.

– Но ведь делаешь. Что-то хорошее все же движет тобой. Хоть ты и носишь темный плащ, но по поступкам заслуживаешь носить светлый. Ты делаешь много хороших вещей, живешь, помогая другим и неважно как тяжело тебе это дается. Все видят лишь твои хорошие поступки, о бездне в твоей душе знаешь лишь ты. В итоге, по поступкам ты светлый маг, и неважно, что происходит у тебя внутри. Просто признай все как есть, дай нам себе помочь, перестань закрываться. Быть может, для начала избавишься от темного плаща? – лаская его по щеке нежными пальцами, шептала она глядя ему в глаза.

– Так ладно, – поняв, что миром этот разговор не закончить, она никогда не поймет его, он поднялся с колен, – мне пора, нужно торопиться 'спасать этот мир'. Сама понимаешь... Я же блин... 'Светлый маг'! А ты задерживаешь меня. Ты конечно божественная красавица и все такое, но мне пора... правда, – стараясь не смотреть ей в глаза Крегер торопился уйти. Она смотрела на него с улыбкой.

– Ты не забудешь, что я сказала? Про улыбку?

Крегер скривил морщинистую рожу в жуткой пародии на улыбку, продемонстрировав ей свои желтые зубы, а потом скрылся за ветками. Увидев такие кривляния от мага, поняв, что в нем нет ни капли мудрости, она рассмеялась. 'Вот дурачок!' – просмеявшись констатировала она. Крегера будто окатили кипятком, артэонский мир, постоянно зовущий его к себе, достал его уже вот такими вот сюрпризами. Хромая на одну ногу он ускорил шаг, теперь вообще не смотря по сторонам.

Дальше на пути Крегера попалась местная винная лавка. Здесь не было никаких рабочих биомеханоидов, всю работу по обеспечению незначительных потребностей города выполняли сами жители, разбитые на рабочие бригады. Рабочие, дежурившие сегодня в винной лавке, как обычно в жаркий день выкатили бочки на улицу и в тени террасы угощали винами прохожих горожан. Заставив себя не смотреть на разливающееся в кружки вино, Крегер старался скорее пройти это место.

– Мистер Крегер, не согласитесь ли вы отведать чашечку нашего лучшего вина? – окрикнул его в спину знакомый голос. Маг сразу узнал его по голосу, это опять был этот надоедливый здешний правитель – Гансель Третий, Намарьен – наследник силы Духа (или как говорят сын Духа, хотя и не прямой, уже пятое поколение в своем роде, то есть получается далекий праправнук своего сверхъестественного предка). Про себя Крегер называл его гомосексуальным эльфом – длинные темные волосы, белая кожа, всегда облаченный в длинные светлые одежды, вот только острых ушей ему недоставало. 'Вот блин!' – замерев на месте и пока не оборачиваясь, себе под нос возмущался Крегер, 'О мистер Гансель, давно не виделись!' – обернувшись, маг плохо изображал радость встречи своим усталым лицом.

– Для таких изысканных гостей как вы у нас есть особый сорт, – улыбался правитель Гансель, протягивая Крегеру чашку с вином.

– Караулил меня что ли... – подходя к винной лавке, бубнил себе под нос Крегер.

– Что вы сказали?

– Да нет ничего, – улыбнувшись, Крегер взял предложенную чашку с вином. – Это вас ваша 'Духиня' надоумила устроить эту встречу со мной. Указала, где и во сколько я буду проходить?

– Нет такого слова 'Духиня'. Наш Дух он такой же, как и остальные, только в глазах смертных ассоциирует себя с любвеобильным и заботливым женским началом. Вы необычный гость, как ни крути. Даже, я бы сказал важный гость, а встречать важных гостей это моя обязанность. По идее наша встреча должна была состояться во дворце, а не посреди улицы у винной лавки. Ваше здоровье! – правитель поднял свою чашку.

Крегер осушил свою чашку до дна, правитель обошелся лишь парой глотков.

– Хорошее вино?

– На вкус отличное. Истинно хорошее вино определяется отсутствием головных болей поутру.

– В этом плане это вино одно из лучших.

– Значит, налейте-ка мне еще я как раз с жуткого похмелья!

– Этот факт можно было и не уточнять!

– Видит бог, я не хотел сегодня напиваться, – проговорил Крегер, прежде чем осушить вторую чашку.

– Куда вы сейчас держите свой путь?

– В Армидею. Еще! – протянул он чашку рабочему винной лавки.

– Остановитесь Крегер, а то ОН будет недоволен! – с улыбкой предостерегал его здешний правитель.

– Он не узнает. Три чашки – это мое нормальное состояние!

– О господи! – правитель Гансель смеялся над этим безумным магом. – И все-таки, какие дела сегодня движут вами?

– Слышали, наверное, про этот 'Армидейский Кризис'? Блин... или как его там блин назвали?

– Чудовище Таргнера вышло из-под контроля и теперь терроризирует золотой город – это было ожидаемо, но все-таки все мы верили в лучшее и надеялись на то, что этого не произойдет. Как вы думаете, с какими потерями мы переживем эту бурю?

– Не знаю, все сложно. Наш Первый Хранитель пропал, Армидеец (Фросрей) сдулся, тоже считай пропал. Я остался один, а я всегда был третьим номером, их 'младшим братом'. Ситуация сложная, – проговорил Крегер глядя на вино плещущееся в чашке поднесенной ко рту. – Ваше здоровье! (сбегая от своих тревог, он осушил уже третью, хотя правитель не закончил еще и первую). Но как бы сложно не было, до вас это все не докатится, я обещаю. Эта буря вас не коснется.

– Я не беспокоюсь о нашей участи, и даже судьба отдельно взятого народа Эвалты меня не заботит. Меня беспокоит судьба всей Арвлады. Армидейцы желая сделать свою трагедию общей, увели свои войска с границы, теперь только СБК и несколько союзников держат оборону Арвлады в одиночку. В случае повторения Южного Прорыва сейчас мы будем практически беззащитны. Думаю на диком юге всем заинтересованным лицам известно о нашем слабом положении... Как бы мужчинам нашего города не пришлось брать в руки оружие. Этот 'Армидейский Кризис', его нужно прекратить как можно быстрее.

– Я понимаю и сделаю все для возвращения мира в наши земли, – ответил захмелевший Крегер. На теплом солнышке, после выпитого вина вновь глядя на мир веселыми глазами он довольно оперся о стойку. 'Армидейский Кризис', эпидемия 'поторопившейся смерти', все проблемы этого мира для его счастливой от хмеля души снова стали пустым звуком.

Поправив свое здоровье, вновь повеселев и улыбаясь прохожим Крегер, все-таки добрался до нужного дома. Длинный разбитый на двенадцать хозяев дом занимал собой сторону одной из улиц, нужная магу квартира была под номером десять, в самом конце улицы. Обычный дом, такой же, как и все: на крылечке коврик для ног, ящик для почты, вот только отсутствие на нем наклейки с указанием фамилии проживающей семьи говорило об отсутствии детей и одиночестве хозяина. Крегер набравшись смелости, нерешительно позвонил в дверь.

Дверь не сразу, но открылась, по ту сторону показался молодой человек, артэон не старше тридцати лет, скорее всего, невероятно наглый и самоуверенный ведь он был абсолютно голый (а кто еще открывает двери голышом?). Если описывать его словами Крегера то это был 'типичный тупой артэонский качок'. Мускулистое идеальное мужское тело, кубики пресса, он выглядел, так как, наверное, выглядели все артэоны тянущиеся к силе и физическому совершенству. Однако в его безупречном... по-артэонски безупречном внешнем облике не было той идеальности той безупречности, что была свойственна искусственной красоте артэонов. Его внешность была естественна, подарена природой, 'богом', а не Духом, это бросалось в глаза и среди артэонской обычной красоты делало его уникальным. Незначительная асимметричность в чертах лица, которую как неудачный штрих в картине Дух просто не допустил бы, говорила о том, что он был рожден простым человеком, и был артэонизирован (стал артэоном) уже после. Гладкая кожа была иссечена несколькими грубыми шрамами в разных частях тела, кожа на правом плече была обожжена. Его длинные темные волосы ('по-бабски длинные' – как говорил Крегер), шелковистые, ухоженные, свисали почти до пояса. Левая половина его лица была скрыта под длинными темными прядями. По всей видимости, он скрыл свое лицо под волосами в спешке, перед тем как открыть дверь, потому что из-под плохо уложенных темных локонов было видно борозду жуткого шрама обезображивающего левую часть его лица. Увидев на пороге Крегера, он без разговоров резко закрыл дверь, маг даже сказать ничего не успел. Дверь просто быстро захлопнулась с диким грохотом прямо у мага под носом. Удивленно поморгав Крегер, снова позвонил в дверь.

– Я же сказал тебе, что я завязал! Пошел вон отсюда!– недовольно раздалось из-за двери открывшейся после десятого звонка.

– Мир в опасности... это... пришло время нам спасти его! – едва сдержав смех, ляпнул Крегер.

Дверь с грохотом захлопнулась и закрылась на оба возможных замка. Голый молодой человек, тяжело вздохнув, недовольно покачав головой, стоял возле закрытой двери, ожидая пока Крегер силой вломится внутрь.

– Кто там милый? – донесся приятный женский голос с дивана в гостиной.

Молодой человек босиком направился к дивану. В гостиной было мрачно, в доме были зашторены окна, в самой квартире царил тихий бардак, различные мелкие вещи валялись, как попало. В этой темной квартире все пропахло сигаретным дымом. На диване лежала или вернее нагло развалилась молодая артэонка в одном халате. Увидев недовольство своего 'милого' она подскочила и уступила ему место на диване.

– Опять этот старый упырь нарисовался! – недовольно выпалил молодой человек.

– Не надо, не говори так, – успокаивала она его.

– Да пошел он!

Замки открылись сами собой, Крегер с улыбкой вошел в дом. 'А вот и я!' – с улыбкой крикнул он. Молодой человек, уже серьезно разозлившись, подскочил с дивана.

– Угадай, как я открыл эти замки? Магия! – Крегер еще сильнее злил молодого человека.

– Здравствуйте мистер Крегер! – крикнула девушка, не вставая с дивана.

– Камила? – глядя на нее маг пытался угадать ее имя. – Барбара? – девушка отрицательно кивала головой. – Стефания?.. Сейчас, сейчас подожди, угадаю...

– Анжелика, – ответила девушка.

– Да, да я помню.

– Вот уродец! Он еще бутсами своими грязными по моему ковру прошел! – схватившись за голову, ругался парень глядя на вошедшего в его дом Крегера.

– Да ладно, я же волшебник: наколдую, уберу! – ответил Крегер глядя на черные следы которые он оставил на белом ковре. Анжелика, лежавшая на диване, сочла это смешным. Она хохотала вопреки злому взгляду своего 'милого'. – Дорогой ты такой красивый когда злишься! – с улыбкой сказала она. Тут уже Крегер поддержал ее смехом.

– Да вы что сегодня меня с ума все решили свести! – не на шутку разозлился молодой человек.

В гостиную с фразой 'что случилось?' вошла еще одна девушка азиатской внешности в экзотическом костюме, явно предназначенном для постельных ролевых игр. – О мистер Крегер! – увидев мага, воскликнула она. – Когда вы пришли? Я сделаю вам коктейль! – улыбаясь, она направилась на кухню.

– Мне как обычно что-нибудь покрепче! – крикнул ей вслед Крегер.

– Нет! – резко отреагировал молодой человек. – Касима! – остановил он девушку, направлявшуюся на кухню. – Не надо ему никаких коктейлей. Он долго не задержится. Вернее он прямо сейчас уйдет! – сказал молодой парень, злобно глядя на Крегера при этом сжав кулаки.

– Нет, не уйду. Прости, только не в этот раз. Сейчас все серьезно, мне нужна твоя помощь, – с плохо скрываемым страхом остался стоять на месте Крегер. Больше всего он боялся того что этот молодой человек в порыве злости скажет ему что-нибудь обидное или вышвырнет его из дома как в прошлый раз.

– Ты старый больной психопат! – не сдержавшись, гневно выкрикнул парень.

Девчонки заохали. 'Тардес!' – возмущенно произнося его имя, они призывали его успокоиться. Парень, поняв, что сделал что-то неправильное, виновато опустил взгляд.

– Ты меня зовешь психопатом? Ты – человек, который открывает дверь голышом или что еще куда более жуткое, ходит так по квартире! Кстати оденься уже, я не могу уже больше смотреть на твое хозяйство, – отшутился Крегер. Девчонки, сидящие на диване, поддержали его смехом. – Девочки, – обратился он к ним, – вы не могли бы оставить нас. У нас сейчас будет серьезный разговор.

Девчонки разошлись по комнатам и начали одеваться. Со второго этажа квартиры спустилась еще одна белокурая особа, уже третья по счету подружка хозяина дома. Попрощавшись с магом, помахав руками, наслав воздушных поцелуев Тардесу, девчонки ушли, закрыв за собой дверь. Эти двое остались одни в гостиной, наступила напряженная тишина. Появление отца пробудило в молодом человеке подавленные переживания, до этого оставленные, будто в прошлой жизни. Разочарованность, неудовлетворенность жизнью проступили на его лице, замерли в его глазах. Исподлобья он устало смотрел на отца как на нечто ненавистное, отвратное и неизбежное. Крегер опустил взгляд, не зная, что сказать, какой такой шуткой разбавить ситуацию.

– Ты же знаешь, ты нужен мне. Без тебя я не понимаю, зачем вообще мне все это нужно. Без тебя я снова потеряюсь, – надеясь на понимание, сознался Крегер, но никакого ответа не последовало. Тардес, недовольно оглядев отца, ничего не говоря, вышел из гостиной. По лестнице вместо второго этажа он почему-то направился в подвал. В подвале было холодно и темно, это были идеальные условия для хозяина дома, здесь находилась его личная комната, его рабочий кабинет. Темнота и холод отпугивали его бесчисленных подруг, сюда они не любили спускаться, поэтому здесь он мог позволить себе побыть одному. Немного посидев на диване, поняв, что так он может просидеть и до вечера, Крегер, решив действовать, направился в подвал следом за сыном.

Темное подвальное помещение освещалось лучом света из щели приоткрытой двери комнаты. В самой комнате освещенной тусклой лампой стоял письменный стол, кровать, отдельно в углу стоял мольберт, в котором была закреплена недописанная любительская картина. Вся комната была завалена какими-то бумагами, кипами книг, картами и рисунками. Тардес лежал на кровати глядя в потолок, в нервном напряжении ожидая, когда спустится надоедливый старик.

– Господи! – раздался крик из приоткрывшейся двери. – Ты все еще не оделся! – закрывая глаза рукой, маг вошел в комнату. – Ты издеваешься надо мной... или пытаешься меня таким образом отпугнуть?

– Отец, я хочу серьезно поговорить, – поднявшись с постели Тардес накинул халат.

– Давай собирайся, я, как обычно жду тебя наверху, – боясь серьезного разговора, переводил все в шутку Крегер.

– Отец! – строго окрикнул он уходящего Крегера. – Стой. Я никуда не пойду. Я все... я завязываю. Я завязываю раз и навсегда, – Тардес вопреки насмешливому взгляду отца старался выглядеть максимально серьезно.

– Ой, началось... – начал кривляться Крегер.

– Отец взгляни на меня! Я полностью серьезен. Я трезв сейчас, полностью отдаю себе отчет.

– Опять хочешь, чтобы я силой отца из себя изображал. Опять будешь меня этим мучить?!

– Уж поизображай будь добр. Пойми, я не могу так больше. Я серьезно говорю, я больше с тобой никуда не пойду.

– Так ладно, – тяжело вздохнув, нежеланно примеряя на себя роль отца, Крегер вернулся в комнату. – Значит, ты решил завязать. И почему это? Что случилось?

– Что случилось?! А то, что я последние несколько лет говорил тебе о том, что устал, не могу я так больше, это ты забыл? До этого я еще сомневался, обдумывал все. Ну, или был в стельку пьяный, когда ты меня заставал. Теперь я твердо решил. Никуда я с тобой больше не пойду. Хватит с меня этого кошмара.

– Вы посмотрите-ка на него! Устал он, ведите ли. А я, по-твоему, не устал? Да меня также все это достало. Знаешь сколько раз, мне хотелось послать это все в задницу и свалить куда-нибудь подальше, но я же продолжаю этим заниматься. Продолжаю, потому что это... блин... это мой долг...

– Оригинально! Хоть сам-то поверил в то, что сказал?

– Ладно, не поверил, ты победил. Тогда так: у меня есть сила а, следовательно, и возможность помогать остальным, поэтому я не имею права на нормальную жизнь. Ну как?

– Все равно полный бред.

– И ты также имеешь силу достаточную, чтобы помогать смертным, поэтому ты такой же, как и я. Считай, что ты обречен. Мне также хреново, знаешь, как жутко у меня сегодня болела голова? Во всяком случае, до посещения вашей винной лавки... но все же я здесь. Просто я в отличие от тебя не плачу, не жалею себя. Не виду себя как баба!

– Отец, может быть, ты не заметил, но мне уже двадцать девять лет. Все я взрослый, я хочу быть полноценным счастливым человеком... то есть обычным артэоном, как и все вокруг.

– Где тот мальчишка...

– Опять этот бред!

– Где тот жаждущий приключений бесстрашный воин с огнем в глазах, готовый идти за мной хоть на край света? Ты только посмотри на себя. Посмотри, в какое чудовище, какую мерзость ты превращаешься. Следишь за волосами... Блин! Даже ухаживаешь за кожей. Как баба!

– 'Как баба' – это единственное что ты знаешь?

– Где тот лохматый бесстрашный мальчуган с добрым сердцем готовый помогать всем вокруг? Что с тобой случилось? Неужели это я вырастил тебя таким унылым гов...

– Далекие походы, ночи у костра, подвиги приносящие всеобщую любовь – все это круто когда тебе пятнадцать. Когда после сражения очередного Ночного Вурдалака толпа носит тебя на руках и, кажется, что весь мир покоряется тебе, это радует, только до тех пор, пока ты не начинаешь задумываться над ценой. Я уже взрослый, я все понимаю. Меня не впечатляет перспектива получить смертельное ранение во время одного из этих наших 'подвигов', лежать и умирать, корчась от жуткой боли, в одиночестве забытый всеми, захлебываясь собственной кровью. Я хочу просто жить как все вокруг.

– И что ты подразумеваешь под этим 'просто жить'?

– Жить свободно, быть частью окружающего мира без тени страха погибнуть в какой-нибудь дыре во время одной из наших вылазок. Быть свободным, развиваться как личность. Не знаю... там... может семью завести. Мне уже почти тридцатник. Уже давно пора.

– Какую нахрен семью? Что ты мне тут сказки рассказываешь! Ты проводишь дни в окружении сотен своих подружек. Совращаешь малолеток, тех, что глупее, уродец! Пьешь, морально разлагаешься. Ты проститутка по своей натуре, никогда у тебя не будет никакой семьи.