Текст книги "Точка Столкновения(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Лешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 101 (всего у книги 102 страниц)

Если бы ты знал, как я тебе завидую. Ведь у тебя есть счастье, есть возможность быть счастливым. Чувства, эмоции дающие почувствовать себя счастливым, дарующие возможность понимать ценность жизни или что еще прекраснее, понимать ценность человека, который рядом – это и есть самая великая благодать, фактически заменяющая смысл жизни. Если бы ты знал, как было тяжело смотреть на нее и ничего не ощущать. Можно сказать, что это было больно, но нет, я даже боли чувствовать не мог. Я не мог жить, не мог чувствовать, поэтому я и ушел, все оставив тебе. Ты только вдумайся, ведь все плохое, что должно было случиться, прошло, я провел нас через это. Теперь грядут времена покоя и мира, где мне не было места, поэтому я и ушел, оставив все тебе. И ты сейчас стоишь в шаге от счастья. Счастье оно вот, прямо перед тобой, буквально за дверью, нужно только встать и открыть ее. Впустить в свою обледеневшую душу окружающее тепло. Ты должен найти в себе силы жить дальше, потому что в другом случае, ты рискуешь совершить самую ужасную ошибку в своей жизни, которую невозможно будет исправить. Живи, осознавая, что имеешь, не давай годам развеять осознание ценности любимой, это непростительное преступление. Ну ладно Рурхан, – он встал со стула, будто собравшись уходить, – надеюсь на твою силу и благоразумие.

В сознании Рурхана все снова погрузилось в темноту, он пришел в себя лежа на пляже. Он долго сидел, пытаясь как-то все разом навалившееся уложить в голове. Ему вдруг стало стыдно и так неудобно. Он считал Нахирона злом, вторгшейся в его внутренний мир темнотой, а тот пожертвовал собой, дав возможность жить ему. Ему захотелось извиниться перед Нахироном, попросить прощение за все, но было уже поздно. Теперь он просто не имеет права покончить с собой. Он обязан Нахирону, обязан продолжить жизнь. Пытаясь найти силы жить дальше, он решил все как-то разумно переосмыслить.

Все произошедшее ужасно. Однако вопреки всему он вернулся, он выжил. Он сейчас сидит на этом пляже, его жизнь продолжается. Ведь он действительно находится всего в шаге от счастья, такого сияющего и желанного. Он, наконец, может к ней вернуться и остаться с ней навсегда. Снова прослезившись, он приходил к пониманию. Его семья, погибшая в Стране Волка, конечно, была дорога ему, но его любимая была просто бесценна. Собой его любовь затмевала и убитую семью, и погибший народ. По сравнению с ней все другое, что было в жизни, тускнело.

Затем неизбежно возникло сопротивление, отторжение, еще не осевшая душевная боль нахлынула с новой силой. 'Нет, моя семья мне дорога. Продолжить жить и быть счастливым все равно, что предать их. Предать свой погибший народ', – говорил он себе, думая о трагедии своего народа, из чувства уважения к погибшей семье, стараясь забыть про свою любовь, обязывающую его продолжить жить. Но разве это было возможно? Он долго не давал себе расслабиться, стараясь не растерять осознание трагедии народ Страны Волка постигшей. Но благодаря Нахирону вспомнив про свою любовь, истинное счастье, семью, что обрел в мире артэонов, он неизбежно отдалялся от своих переживаний. Начавшие проскакивать теплые эмоции, было не унять, они просто неконтролируемо уносили его на своих волнах куда-то далеко, размывая холод, сковавший его душу. Согретый душевным теплом, что возникало при мысли о ней, он смог по-другому посмотреть на трагические события. Его семьи нет, это тяжело и жутко, но он не имеет права уйти, ведь у него в этом мире еще есть счастье, обретенное среди артэонов, другая половина его жизни. Забавная непоседа Фиалка в качестве супруги, за которой ему просто интересно наблюдать, две милейшие прекраснейшие мамы и даже любимая собака, это не считая друзей которые не менее важны. Переживание трагедии своего народа угасало, только счастье оставленное жизнью среди артэонов сиянием заволакивало все внутри. Ее образ, возникающий в сознании, оживлял сердце, биение которого сопровождалось какими-то приятными светлыми нотками, ощущение которых заставляло замирать. Казалось, он вышел из забвения смерти, но в шаге от облегченного вдоха снова возник протест. 'Остаться среди артэонов значит быть счастливым, переступив через трупы своих родных', – так он говорил себе и в то же время внутренне понимал, что не может ее бросить. Какое-то время он метался, вернее сознательно не давал себе забыть об ужасе, постигшем его народ, в то время как эмоции уже давно растаяли и жаждали только покоя.

'Я понимаю, участь моего народа ужасна, я виноват в этой трагедии и заслуживаю быть задранным волками вместе с ними. Не понимаю, как, но я уцелел, моя жизнь продолжается. Моя основная жизнь, сделавшая меня собой, погибла, и было бы логично мне погибнуть с ней, но у меня есть вторая жизнь. Как бы ни хотел я разделить общую участь своего народа, покинуть этот мир я не могу. У меня в этом мире еще остались люди, ради которых стоит жить. У меня есть семья, обретенная среди артэонов. И самое главное у меня есть любовь, которая заставляет забыть обо всем и никогда меня не отпустит. Я не имею права бросить ее. Я должен остаться в этом мире, как бы от этого не было тошно, каким бы предателем себя не ощущал, я не могу. Не могу бросить их, просто не имею на это права. Разбить ей сердце, омрачить своим уходом жизнь этих прекрасных созданий, что были так ко мне добры, это значит допустить самую страшную трагедию, в которой я могу быть виновен. Тем более я обязан Нахирону, не могу предать его, сделать бессмысленной его жертву. Похоже у меня нет выбора.

Значит, моя любовь это, то единственное ради чего я остаюсь, ради чего продолжаю жить, последнее, что у меня осталось в этом мире. Я должен, обязан забыв обо всем сделать ее счастливой, только так я могу оправдать продолжение своего существования. Теперь никакого меня больше не будет, больше я себе не принадлежу. Ничто на этом свете не будет для меня важнее ее счастья', – как обычно на самом краю, когда уже ничего не казалось важным, только любовь, необходимость заботы о ком-то вопреки всему вывела из забвения заставив жить дальше. Не без помощи Нахирона, конечно же.

То затмение разума, что он пережил в разрушенном доме своей семьи в Стране Волка, наглядно показывало его истинное отношение вещам. В те минуты его разум помутился, он себя не контролировал, будто временно сошел с ума, и тогда контроль над ним взяло нечто подсознательное, будто оголилась его душа. Стоя посреди разрушенного дома заваленного трупами семьи он испытывал боль, думая только о том, как к этому отнесется его любимая. Не мог представить, как после этой своей кровавой ошибки он сможет снова смотреть в ее наивные теплые глаза. Это звучало как бред, как какое-то безумие. И в то же время наглядно показывало, что вопреки всему разумному она для него дороже всего на свете, дороже семьи погибшей в Стране Волка.

Успокоившись, он по-другому посмотрел на все что натворил. Ведь он фактически покончил с собой, убил себя повесившись. И если бы ни чудо он был бы мертв. Он поступил как настоящий эгоист, позабыв или вернее просто наплевав на свою любовь. Ему стало страшно. 'Но я же не контролировал себя. Я будто сошел с ума в те секунды', – пытался он оправдаться перед своей совестью. 'Тем более я должен продолжить жить, только чтобы исправить эту ошибку, этот неверный безумный шаг'.

– Здравствуй Рурхан, – услышал он голос Кратона за спиной. Этот голос прозвучал в ту самую секунду, как только переживания стали отпускать его измученную душу.

– Правитель Кратон, – Рурхан сразу же подскочил с земли и смиренно из уважения склонил голову. Сначала он как обычно воспринял Кратона как на своего правителя и мудрейшего старшего друга, но затем, взглянув на него в контексте произошедших событий, увидел в нем соучастника всего ужаса, что постиг его народ и Армидею.

– Уже не правитель, – ответил Кратон. Видя внутренний мир Рурхана, он понимал, что сейчас его ожидает тяжелый разговор. Он старался держаться от Рурхана на расстоянии. – Ведь править больше нечем.

– Ответьте мне, пожалуйста. Вы все знали? Вы знали что, отправляясь в Страну Волка, я стал частью какого-то больного геополитического плана по приручению и использованию моего народа? Или вы осознанно обрекли мой народ на погибель? В итоге вы этого хотели? Этого острова? Все произошедшее какой-то ваш безумный план, попытка вернуть свой народ в тишину и покой лона природы, оторвав от блеска Армидеи о котором вы мне сказали тогда?

Кратон подошел к воде и замер глядя на бескрайний океан, в то время как Рурхан не сводил с него взгляда в ожидании ответа.

– Для начала хочу пояснить, что я не был соучастником Духа. Весь произошедший ужас для меня такая же трагедия, как и для тебя. Как и для всех. Все мы стали жертвами его всевышней воли. Но... я знал об истинных целях миссии 'Таяние Снегов'. Я дал на нее добро. Там все было сложно. Это не я а в первую очередь стратеги из СБК желали руками твоего народа изменить ситуацию на юге. Меня просто зажали обстоятельствами, заставили пойти на это, предложив солидное вознаграждение. Я мог бы отказаться, это было не смертельно, но я согласился. Мне все это казалось чем-то бредовым, идиотизмом. Я был уверен, что ничего не получится, и твои соплеменники просто пошлют наших представителей, как и всю нашу цивилизацию куда подальше. В итоге все обернулось жуткой трагедией, которую было сложно представить, которую никто не прогнозировал. Сейчас я лишь могу сказать, что мне очень жаль. Я пришел извиниться перед тобой. Я долго ждал этого разговора. Хотел помочь тебе пережить случившуюся катастрофу с самого начала. Но, к сожалению, по возвращении из Мерзлого леса ты не был самим собой. Тогда твоим телом руководило нечто иное, только сейчас ты стал Рурханом. К сожалению, только сейчас этот разговор стал возможен.

Прости меня Рурхан, прости, что оказался настолько слеп, что не предвидел надвигающегося кошмара. Прости меня за все, через что тебе пришлось пройти, ведь в моих силах было этого не допустить. И сейчас, когда уже ничего не исправить, просто пойми, что ты ни в чем не виноват. Это мы тебя использовали, сделали пешкой в своей игре. Использовали твою наивность, желание изменить этот мир в лучшую сторону. На самом деле ты просто наивный мальчишка, который хотел как лучше. Если кто из нас и виноват в случившемся, то только я. Только не вини, не мучай себя. Истинно из нас двоих вина лежит только на мне.

– Да ладно вам. Я тоже тот еще дебил. Ведь судьба предупреждала меня, а я оказался полным тупицей. Говорите все произошедшее воля Духа, и мы как обычно ее заложники? Получается вы тоже своего рода жертва. Вы и так уже наказаны. Погибло все, что вы так долго создавали, – Рурхан видимо мог злиться только на себя, к окружающим у него не было претензий.

– Я любил золотой город всей душой, хоть и всегда по-старчески ворчал и был всем недоволен. Не описать, как было больно заранее все знать и быть полностью беспомощным, будучи не в силах что-либо изменить. Я знал о том, что все погибнет, он поведал мне свои планы. Я пытался его отговорить, выторговать для своего народа участь попроще. Но его логику было не сломить. Два полиса силы всегда будут обречены на борьбу друг с другом. Ради мира кто-то должен уступить, один из полисов должен быть уничтожен и в нашем случае это Армидея. Не представить каких трудов стоило заставить себя со всем с этим смириться и продолжить жить дальше, будучи пешкой в сценарии, написанном безумцем. Всесильным безумцем. Хотя о чем это я? Ведь ты сейчас прошел через нечто подобное, также силой заставил себя жить дальше. Я ради народа, ты ради любимой. Сейчас во всем мире только ты один меня понимаешь.

На глазах Рурхана снова проступили слезы. Он чувствовал себя беспомощным, обманутым судьбой, забытым богом. Ему было тяжело осознавать, что все произошедшее воля Духа, а он всего лишь смертный. Он отвернулся от Кратона, ему снова захотелось остаться одному и пожалеть себя.

– Не надо Рурхан, не отворачивайся, – он подошел к Рурхану и тихо его обнял. Уже знакомое искусственное душевное тепло стало заполнять Рурхана изнутри. – Давай переживем этот тяжелый момент вместе. Мы должны продолжить жить, должны быть сильнее. Не ради него, пошел он к черту. Он вовсе не бог, он непонятно что, местами он безумен подобно смертным, забудь про него. Мы должны продолжить жить ради родных, любимых, должны стать сильнее ради них.

– Согласен, – ответил Рурхан шмыгнув носом. – Нужно возвращаться к жизни. Попробовать жить заново.

Уже в темноте они побрели вдоль берега в сторону лагеря.

– Можно одну интересную деталь? – Кратон.

– Да конечно, – Рурхан постепенно отходил от своих переживаний. Предвкушая встречу с ней он удерживал себя от того чтобы улыбнуться.

– Во время нашего первого разговора я сказал что-то о переменах. О том, что твой приход не может быть случайным и обязательно принесет нам какие-то изменения. Если бы я тогда знал, сколько смысла было в моих словах!

– Мой приход перевернул все с ног на голову. Знал бы, что все так будет лучше бы не приходил, сдох бы где-нибудь, – и тут он как обычно вспомнил про Селину, про свою обретенную любовь. – Ну, или пришел бы, как идиот, вопреки всему разумному...

ОСТРОВ

Спустя пару месяцев палаточный городок окружающий акрополь, разросшись на пару километров вдоль берега, был закончен и готов для заселения. Наступил так всеми долгожданный день всеобщего пробуждения. Рурхан хлопотал над их будущей с Селиной комнатой, наводил последние штрихи. Он хотел, чтобы все было максимально идеально. Конечно, маленькую коморку в брезентовой палатке с деревянным полом было сложно сравнить с их теплой, так любимой пронизанной ароматами комнатой в Армидее, все же Рурхан сделал все, чтобы сделать это место уютным. Палатки, в которых предстояло ютиться, были растянутыми в длину. По центру длинный коридор по бокам маленькие комнатки. Вместо стен брезентовые занавески, вместо кроватей раскладушки. Рурхан, в их будущей с Селиной комнате, сдвинув две раскладушки, положил сверху сколоченный деревянный щит, соединивший их, в итоге получилось подобие двухместной кровати. Даже для Шатуна он сколотил будку, поставив ее у кровати, по максимуму сделав все, чтобы это место хоть немного походило на их комнату. Хоть все и было деревянным неотесанным и грубым, но все же он старался, зная свою возлюбленную, надеялся, что ее это позабавит.

– Извиняюсь можно? – отодвинув брезентовую занавеску в комнату, вошел Джейсон. Как и все обитатели Новой Армидеи, на первое время он облачен в темно-синий комбинезон вроде тех, что некогда носили солдаты под броней, сверху на нем, как и положено армидейский плащ. С самого начала жизни на острове он выглядит счастливым, в его глазах читается покой, никакой подавленности и напряженности, таким в Армидее он не был. Джейсон, был из числа вчерашних армидейцев, которые собой олицетворяли наглядное доказательство приятных перемен, что приносил остров. Рурхан в это время, установил цветы в вазу из бутылки с обрезанным горлышком на прикроватной тумбочке. Этот букет он собирал долго и упорно, постаравшись включить в него все прекраснейшие из многочисленных цветов, которыми пестрит их новый дом. Она любила их живыми, поэтому он сразу поставил их в воду. Увидев Джейсона, он подскочил едва, не уронив свою импровизированную вазу с цветами.

– Да конечно заходи. Ну как? – оглядел он комнату.

– Да нормально. Селинка это не Алекса. Тем более все это временно. Скоро запустим лесопилку и начнем строить нормальные дома. Ну, ты как готов?

– Я даже волнуюсь немного.

– Как раз волноваться больше не о чем, – улыбнулся Джейсон. Нет больше армии, как и Армидеи. Малдурум, его чудовище и все связанные с этим проблемы, мешавшие нормально жить, все это осталось там. Здесь в новом мире нет нужды в безумии. Он больше не солдат, теперь он, как и все просто артэон. Его разломанной пополам жизни пришел конец, теперь он может быть счастлив, как и все остальные. Погибель Армидеи стала для него освобождением, их новый мир он полюбил всем сердцем, и поэтому сиял от счастья. В предвкушении долгожданной встречи со своей любовью, с которой он теперь останется навсегда, этого здоровяка переполняла нежность.

Стоял жаркий солнечный день, так многими ожидаемый. Из ворот акрополя потоком хлынуло, наконец пробудившееся гражданское население. На всех темно-синяя легкая униформа, составляющая внешний вид жителей Новой Армидеи на первое время, обтягивающая у женщин, широкая у мужчин, прикрытая армидейскими плащами. Артэоны после долгого сна с непривычки щурились на солнце. Некоторые непривычно чувствовали себя в своих телах, будто заново к ним привыкая, двигались медленно и осторожно удерживаемые за руки родными и друзьями. Мужчины все это время работавшие над возведением лагеря, многие с цветами встречали своих родных, наконец пробудившихся от долгого сна. Толпа оглашалась радостными криками и смехом воссоединившихся семей. Рурхан и Джейсон подошедшие поздно, оказавшиеся где-то в середине толпы встречающих высматривали своих родных. Рурхан глядя на окружающих корил себя за то, что не догадался принести сюда собранный для любимой прекрасный букет. Из толпы вылетел нашедший их по запаху Шатун. Неописуемо радостно было снова увидеть своего лохматого четвероногого друга. Собака, начав лаять, позвала их за собой. И вот заставляя сердца замирать, среди толпы появились знакомые лица.

Селина и Хьюго облепили поникшую Алексу, Кристина как обычно шла в стороне. Алекса не увидела ничего прекрасного в новом мире, была примером тех армидейцев, которые тяжело переживали утрату былого дома. Эта красавица, влюбленная в большой город просто не представляла, как будет жить в этой 'трущобе'. Никакой больше моды и разнообразного гардероба, ночной жизни и роскошной постели, для нее это казалось невыносимым адом. Несмотря ни на что, ненавидеть этот остров она себе не позволяла, ей просто было до боли обидно. Вдобавок все омрачала новость о том, что не стало ее медвежонка Орфанта, этого здоровяка радгара который для нее навсегда остался маленьким щеночком. Будто вся жизнь Алексы существующая до этого разом оборвалась, Преферия ее полностью отпустила. На ее глазах беспомощно наворачивались слезы, опустив голову, она шла успокаиваемая друзьями. Хьюго, для которого на первый взгляд смена декораций не особо что-то меняла, прижимал к себе покрепче поникшую любимую, успокаивая, поглаживал ее светлые волосы. Внутри сам того не понимая он был рад произошедшим изменениям, нет больше никакой 'Пещеры' как и ночной жизни, в окружающей простоте его богиня будет только с ним. Да и те перемены, которые здесь произойдут с Алексой, ему понравятся, прелесть этого места он еще осознает. Селина, хоть и жалела грустную подругу, в такой тяжелый для Алексы момент показывая свое сочувствие, на самом деле скрывала свою радость и, глядя по сторонам замирала. Ее сердце трепетало перед знакомством с новым домом. Ей хотелось побывать во всех уголках их острова, все здесь увидеть, всем насладиться. Эмоциональная и легкомысленная, окрыленная тропическим раем, заменившим привычный дом утрату Армидеи она еще осознает и ни раз придет к Алексе поплакать. Сейчас ее распирало детское счастье и невероятное любопытство. Глядя по сторонам она не могла избавиться от ощущения того что все вокруг ей странно знакомо, будто все это она уже видела, вот только не могла вспомнить где, будто это было в каком-то сне. По внешнему виду Кристины, укрывшейся под капюшоном черного плаща, как обычно было не разобрать эмоций, следуя в стороне, взглядом она искала его. Селина едва завидев любимого позабыв обо всем, бросилась к нему. Кристине бегать было нельзя, придерживая живот, она просто улыбнулась, увидев своего Джейсона.

После поцелуя Рурхан зацеловал Селине все лицо. Взглянув в ее синие глаза, он понял, каким был придурком, когда пытался покончить с собой. Ведь он мог бросить, предать, оставить эту малышку одну. Ему стало страшно. Из его глаз потекли слезы.

– Прости меня, пожалуйста, – не в силах сдержать слез молил он ее о прощении.

– Ты что Рурханчик! – хихикала она над ним, одновременно жалея своего глупого Рурхана. – Не плачь, мы снова вместе и теперь навсегда, – она естественно и не догадывалась, через что ему пришлось пройти. В ее мире все было радостно и безмятежно. Обычно она эмоциональная льющая от счастья слезы, сейчас наоборот успокаивала плачущего Рурхана, хихикая над ним, сияя от счастья.

– Знаешь любимая, родная! Теперь у меня в этом мире осталась только ты. Ты та для кого я теперь существую. Любовь к тебе – все, что у меня осталось. Я обещаю, что не подведу тебя, буду жить только тобой, – после всего пережитого он не мог объяснить как она дорога для него. Нелепо словами выражая порыв души, пытался описать ее колоссальную ценность, которую стоя на краю для себя осознал.

– Я тебя тоже люблю. Сильно! – вытирая его слезы, она все посмеивалась над своим любимым. Ее радость тоже невозможно было описать. В ее глазах они, наконец, могут просто остаться вместе и просто любить друг друга. Нет больше Страны Волка стоящей за его спиной, нет другой жизни, не дающей ему полностью отдаться ей. Как и нет того ощутимого напряжения, той мрачности что наполняла их отношения когда в его тени жил Нахирон. Его, наконец, ничто никуда не тянет в этом мире, он теперь только ее. Они, наконец, могут быть просто счастливы, позабыв обо всем. Его артэонское внешнее преображение из всех друзей было заметно только ей. И ей эти изменения нравились.

– Ты только не подумай, – прижимал он ее к себе не в силах насмотреться в синие глаза, – цветы ожидают тебя дома... В нашей новой комнатке. Стоят в импровизированной вазе на тумбочке у кровати как в нашем прошлом доме... – оправдывался он, виня себя за то, что для этой встречи не додумался насобирать еще один прекрасный букет и подарить его ей сейчас, также как это делали остальные вокруг.

– Да ладно бог с ними! – также не в силах на него насмотреться улыбалась она. – Не с теми цветочками, что дома на тумбочке. Те цветочки я хочу увидеть! Бог с тем, что ты не подарил мне букетик сейчас, – исправилась она и расплылась в радостной улыбке, получив от него поцелуй.

Джейсон и Кристина сильно обниматься не стали ограничились только поцелуем.

– Все дорогая больше не будет никакого Малдурума, никакой этой мерзости в наших отношениях. Я теперь настоящий навсегда, я теперь полностью только твой, – зацеловывая ее руки, шептал он. – Я впервые смотрю на мир только своими глазами. И это так классно!

– У меня тоже самое! – от счастья перейдя на свой нежный тон так любимый Джейсону говорила она. – Я свободна от предстоящей госслужбы. Никаких проблем, ничего лишнего кроме нас с тобой. Теперь мы просто влюбленные мужчина и женщина. Все это благодаря нашему новому дому. – Она оглянулась, так чтобы Алекса не услышала, тихонечко шепотом добавив: – В нашем с тобой случае падение Армидеи это освобождение от тысячи проблем.

– Возможность начать новую жизнь. У меня такое чувство, будто только сейчас мы начинаем жить.

Нарадовавшись друг другу, влюбленные поменялись парами, нацеловались, нарадовались, а после обратили внимание на Алексу и Хьюго. Все, разумеется, бросились к Алексе окружив ее со всех сторон. 'Ты моя маленькая!' – прижимал к себе свою грустную блондинку Джейсон, отчего та ненадолго улыбалась, от еще не выветрившейся грусти опуская взгляд.

– Лентяй, проспал вместе с девчонками пока мы тут пахали! – Джейсон не мог не подколоть Хьюго. – Так ведь Рурхан? – искал он поддержки, но Рурхан все не мог отлипнуть от Селины, его сейчас кроме нее ничто вокруг не волновало.

– Какая разница? Все равно работы еще навалом. Так ведь? – изображал из себя недовольного Хьюго.

– По осени, то есть уже сейчас, на днях, начнем возводить капитальные дома. Быть может, тебе повезет, ты и это пропустишь!

– Кстати, какие у нас условия для жизни? – не отходя от Алексы, продолжая успокаивать поникшую подругу, уточнила Кристина.

– Большая просторная палатка. С десятком маленьких комнат. Из удобств только окна. Одна палатка из расчета на три семьи, – ответил Джейсон.

– Звукоизоляции никакой. Так что никаких любовных сладостных стонов по ночам, – не поднимая голову с плеча Селины добавил Рурхан.

– Полный облом, – пробубнила Алекса.

– Это только на первое время, – спешил успокоить ее Джейсон.

– Вообще-то для сладостных стонов у нас целый остров с десятком прекрасных и романтических мест. Я уверена! – промяукала своим голоском Селина, с намеком посмотрев на своего Рурхана.

– Какие новости с Преферии, что там слышно о Армидее. Можно ее восстановить, нет? – всех рассмешила Алекса.

– Нет, все стерто в радиоактивный пепел. От Армидеи не осталось ничего, – ответила ей Кристина. – Куда важнее судьба Арвлады. Последствия нашего кризиса для Преферии. И, слава богу, все закончилось хорошо.

– Все уже закончилось? Так, а что там с чудовищем? Я что-то как-то забылся в этих снах... – Хьюго.

– Как обычно! – девчонки рассмеялись над своим 'Плюшкой'.

– Ты что?! Чудовище остановили какие-то герои из СБК. Как там... 'Кучка храбрецов сделала, то чего не смогла армия'. Там же вроде как уже целую легенду сложили. Так что в Преферии теперь все тоже хорошо! – звонким голосом сияя от счастья, пояснила Селина.

– Быть может, мы туда все-таки вернемся? – Алекса.

– Нет, не вернемся, – приглаживая волосы подруги, Кристина успокаивала ее.

– СБК спасли Преферию, теперь они заслужили право властвовать в ней, – высказался Джейсон.

Окружающая толпа постепенно расходилась. Друзья сначала хотели встретиться со своими семьями, теперь понимая, что упустили их где-то в толпе, просто решили прогуляться, побрели к океану, как и большинство молодежи. Берег уже был заполнен любующимися океаном влюбленными воссоединившимися парами.

– Так, а сейчас осень или что? – глядя на зеленый остров потерялась во времени Алекса.

– Здесь нет разницы. Не считая сезона дождей, – пояснил Рурхан.

– Когда-то у тебя был дом, в котором была вечная зима, теперь дом, в котором вечное лето, да Рурхан? Задумайся, ведь в какой-то мере все произошедшие перемены неразрывно связаны с тобой. С твоего прихода в наш город началась цепочка событий, в результате которых мы оказались здесь, – с улыбкой смотрела на него Кристина. – Ты пытался изменить свой дом, но вместо этого изменил нас.

– Ты не представляешь, как сейчас права моя прекрасная Кристина, – тяжело вздохнув от встрепенувшихся в душе переживаний, с улыбкой он смотрел на свою любимую подругу. – Я лишил вас вашего дома. Сам выполз из дыры и вас в дыру загнал. Простите, – вспомнив о своих переживаниях, своей якобы вине перед всеми Рурхан помрачнел. Никакие доводы Кратона, не собственные выводы не могли в полной мере его вразумить, только время все расставит в его душе, позволит по-другому взглянуть на все произошедшее. 'Но ты что?!'; 'Ты что Рурханчик, не выдумывай!' – бросились успокаивать его девчонки. 'Не мели ерунды', – сказал Джейсон. 'Ты просто. Глупый. Глупый. Малыш!' – пользуясь тем, что он глядя ей в лицо замирает, Селина целовала его после каждого слова. Друзья расступились, уступая место Кристине решившей успокоить Рурхана. Подойдя, она обняла его за шею и заглянула в глаза. 'Ты что такое говоришь глупышка! – она начала с улыбки, зная, как он ее внутренне побаивается, теряется в ее близости. – Ну, какая же это 'дыра'? Это наш новый дом, наша общая возможность на новую жизнь. Теперь ты артэон, один из нас и навсегда. Ты только сейчас по-настоящему обретаешь счастье, то которое думал, что нашел давно. Чтобы тебя не тревожило, какой виной ты бы себя не обложил это все глупости. Уж ты мне поверь! Я тебя прекрасно знаю. Ты хороший и добрый, еще до артэонизации ты был артэоном в душе. Осознанно ты бы никому никогда не смог причинить боли. Забудь про Мерзлый лес. Это ошибка, от которой ты сам пострадал. Все плохое что было, все переживания, и тревоги пусть останутся там, в нашей прошлой жизни. Здесь мы все начинаем с чистого листа. Говоря 'мы' я имею в виду и себя тоже. Вот уже долгое время я жила... скажем так, будто в объятиях смерти. Ждала, готовилась к тому, что смерть неизбежно заберет у меня Джейсона. Будучи спящей в акрополе, скитаясь по снам, после усугубления всего этого кризиса, зверств этого чудовища которое нельзя остановить, понимая, что приближается буря, я стала смиряться с тем, что моя жизнь закончена. Конкретно затерялась, скажем так. Я заставила себя смириться с тем что эту бурю нам не пережить, что мой Джейсон погибнет, а следовательно погибну и я. Без него я не видела смысла в продолжение существования, поэтому готовилась к тому что придется уйти за ним следом. Мне казалось постоянное осознание смерти, готовность к ней делает меня сильнее, но вместо этого я не заметила, как заигралась. Затерялась в этом своем мраке, разросшемся в душе, и будто погрузилась во Тьму, по-другому этого не описать. Чуть малышей идиотка не угробила. И вот теперь я пробудилась в новом мире, знаешь, я, будто заново родилась. Будто развеялся мрак до этого застилающий всю мою жизнь. И вот я впервые смотрю на малыша спокойно, не боясь за него и за себя тоже. Можно сказать, я впервые по-настоящему счастлива. Также как и ты Рурхан, – максимально нежно и спокойно сказала она, чем заставляла Рурхана таять. – И так к чему я клонила, – сама понимая, что наболтала лишнего, она улыбнулась, – если все эти перемены принесены тобой, если ты как-то причастен к тому, что мы в этой как ты говоришь 'дыре' оказались, то лично я тебе благодарна. Худа без добра не бывает, мой глупенький Рурхан'.

– Да ваше высочество, – не отрываясь глядя в ее глаза, будто загипнотизированный он как обычно согласился со своей Кристиной, – как вы скажите.

От слов Кристины что-то всплыло у Рурхана в голове. Все в его глазах потускнело, он провалился в глубины своего сознания. Он снова увидел Нахирона сидящего посередине белой комнаты. 'Нет никакой судьбы, будущее из тысяч мелочей вы складываете сами. Джейсон должен был выжить при обороне Армидеи, можно сказать ради его спасения я в этот мир и пришел. Если бы Джейсон погиб то это зародило бы цепочку событий, приведшую в будущем к всеобщей погибели, не было бы никакого острова. Его смерть привела бы к мощному эмоциональному затемнению в сознании этой твоей 'Кристины'. В последний момент, когда от армии ничего не осталось она, утратив всякую ценность жизни, инициировала бы всеобщую самоликвидацию, вынесла бы этот вопрос на всеобщий совет. В условиях, когда от армии осталось меньше двух положенных процентов, а от Армидеи одна только Цитадель многие из артэонов спящих в акрополе находились в шаге от самоотключения, уже со смертью смирились. Большая часть солдат, обороняющих город, была уничтожена, тысячи спящих в акрополе артэонок ставшие вдовами, утратившие ценность жизни, также висели на волоске от смерти. Ведь это же артэоны, они не особо ценно воспринимают жизнь. Все гражданское население, спящее в акрополе, осознавало приближающуюся погибель, кажущуюся на тот момент реальной. И в этой взрывоопасной ситуации нужен был только запал, воля одного инициативного артэона который бы вынес очевидный вопрос всеобщего уничтожения на всеобщее голосование. И она бы это сделала. И тысячи разочаровавшихся в жизни армидейцев, на тот момент не видящих возможности продолжения жизни, с этой жизнью уже простившихся, ее поддержали бы. Коллективно было бы принято решение о полном самоотключении, Армидея бы погибла. Она своей суицидальностью вызванной смертью любимого все бы уничтожила. Погибла сама и всех утащила за собой. Ведь ты только взгляни на нее. Взгляни на ее внешний облик, с этой девчонкой явно что-то не так. Вся эта мрачность она у нее не только внешне, но и внутри. Она мудра, не спорю, но где-то там внутри безумна.