Текст книги "Точка Столкновения(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Лешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 102 страниц)

– И к чему это все идет? Вы хотите, таким образом, всех их полностью уничтожить? Хотите свести человечество с ума?

– Нет, конечно, нет. Всех их уничтожить невозможно. Они живучие, чтобы мы с ними не творили, они всегда восстают из пепла. Мы просто хотим их ослабить, сделать неопасными для нас. Пытаемся контролировать ситуацию и уничтожать врагов в зачатке с наименьшими затратами. И пожалуйста, прошу, – Кэйбл подошел к нему ближе, – не говори не о чем Чарльзу. Он не должен знать правды. В его глазах артэоны должны оставаться разумными добрыми носителями света и демократии, а все окружающее – безумием людей. Иначе правда просто погубит его. Ты просто уничтожишь последнюю надежду в его сердце.

– В глазах Чарльза люди просто дикари, которые сами такое творят с собой. Он не знает о темной силе, которая подталкивает человечество к безумию?

– По-твоему мы это какая-то темная сила?! – усмехнулся Кэйбл. – Нет, мы просто живые существа, которые борются за существование в этом мире. Просто среди всех конкурентов мы оказались умнее всех.

– Ладно, только ради Чарльза, – согласился успокоиться Рэвул.

– Идем, нам предстоит долгий путь, – звал его к выходу из поля повисших на кольях трупов Кэйбл. Рэвул неохотно поплелся за ним. – Ведь именно ты, вернее твое чудовище должно будет исправить сложившееся ужасное положение вещей, в условиях которого на севере мир и порядок, а юг лежит в руинах. Если пророчество не врет, то ты приведешь к равновесию обе преферийские половины.

– Ага, все к чертям уничтожив! – усмехнулся Рэвул.

– Какой мир такие и реформы. Порой, чтобы создать что-то прекрасное, нужно уничтожить ужасное старое.

Они двинулись дальше. Уже за полдень начал накрапывать слабый дождь, перерастающий в ливень. В южных степях стали появляться деревья, а следом и небольшие рощи. Вот окруженная небольшим лесом среди степей появилась Винита. Самого городка, в честь которого была названа военная база, давно нет, теперь это просто разговорное название самой базы. Местный артэонский контингент – только солдаты СБК, в количестве десяти тысяч. По периметру сетчатый забор, обвитый колючей проволокой, за ним несколько квадратных километров, на которых располагались беженцы и охраняющие их солдаты. Сразу за внешним забором тянулись ряды палаток для размещения беженцев. За городом беженцев, тянущимся на километры, шла внутренняя уже капитальная стена, за которой был расположен военный гарнизон – сердце военной базы, где размещались солдаты СБК. Вдоль всего сетчатого забора с внешней стороны ограждающего базу на вышках дежурят арбалетчики. Кэйбл на подходе к воротам снял плащ, чтобы дозорные видели его темно-синюю броню. Рэвулу и Чарльзу он велел поднять руки над головой. Им спокойно дали подойти к самым воротам. Под проливным дождем, стоящие на вышках арбалетчики в темно-синей броне СБК даже не смотрели на них, складывалось такое ощущение, что им было просто наплевать. Артэонская военная база не самое лучшее место для Рэвула. Его вороны неодобрительно каркая, разлетелись по сторонам. Однако после 'ловушки' устроенной армидейцами в той горящей деревне золотистая броня вызывала у него отвращение, а вот темно-синяя броня СБК почему-то наоборот успокаивала, видимо это как-то было связано с адекватным Кэйблом.

– Кто такие? – с той стороны сетчатого забора спросил дежурящий в дождливый день на воротах сержант, одетый в плащ-палатку поверх темно-синей брони.

– Ты что мою броню не видишь?! – ответил ему Кэйбл.

– Удостоверение! – требовал сержант.

– Нет у меня удостоверения. Давай так меня почувствуешь. Я артэон. Я здесь совершаю Спасительный Ход, – Кэйбл указал на Рэвула и Чарльза стоящих за спиной. – Вот виду заблудшие души к лучшей жизни. Я без спроса свалил. Так что я здесь без одобрения начальства, сам понимаешь.

– Спасительный Ход наша святая обязанность, но только без Малдурума, – открывая замок на воротах говорил сержант. – Но без Малдурума, как можно глазами артэона смотреть на дикий мир? – сержант открыл ворота, положил руку на плечо Кэйбла и почувствовал его артэнсферу. – Ладно, артэон, проходи, – скрипнув воротами, сержант запустил всю троицу. – Эй, ты! – крикнул он рядовому, с копьем, стоявшему у ворот, – Жмота сюда позови.

Сержант замкнул ворота, а рядовой убежал звать какого-то 'Жмота'.

– Че мы так пройдем? – поинтересовался у сержанта Кэйбл.

– Шутишь что ли? Сейчас придет прапор, он сегодня на воротах ответственный, с ним говорить будешь. Стойте, ждите.

– Да я это... – Кэйбл едва удержался от того чтобы назваться Кэйблом, сказать что-то вроде: 'Я Кэйбл, звезда битвы при Мак-Тауред, ты что меня не узнаешь?'. – Я знаю командира вашей базы генерала Хамиля. Я так к нему пройду, он меня так пропустит.

– Нет. Не компостируй мне мозг. Сейчас прапор придет, с ним поговоришь.

Спустя пару минут, у ворот нарисовался заросший неухоженной бородой артэон лет сорока с прапорщицкими знаками различия на бронепластинах. Чрезмерно хозяйственный и ответственный, даже в полевых условиях строго выполняющий свои обязанности начальника склада, не дающий и куска хлеба без соответствующего разрешения, среди окружающих безумцев он обзавелся соответствующим прозвищем. Судя по внешнему виду, он находился здесь уже долго, его броня выглядела старой, неухоженной и затасканной. Да и артэона, в этом заросшем дикаре идеально вписывающимся в реалии юга, было увидеть сложно. Сейчас он выглядел заспано и устало, видимо его только что разбудили. В его глазах застыл вопрос: 'Какого черта?'. 'Жмот это к тебе', – сержант указал подошедшему прапорщику на Кэйбла, а сам скрылся в стоящей у ворот палатке.

– Старший лейтенант Кэйбл. Я к генералу Хамилю со срочным поручением, – не предъявив никаких удостоверений, бумаг, наговорил чепухи Кэйбл. Услышав имя незваного гостя, старый прапорщик улыбнулся.

– Ну, хрен с тобой пошли. Эти с тобой? – он указал на Рэвула с Чарльзом. – Их нужно будет обыскать. Кстати Жмот, – только под конец представился прапорщик, протянув руку Кэйблу. – Буди кинолога! – крикнул Жмот ближайшему рядовому. – Он дрыхнет в моей палатке...

Немного погодя, у ворот появился кинолог с огромной овчаркой на поводке. 'Лицом к стене', – Рэвулу и Чарльзу велел Жмот. Рэвул послушно встал спиной к солдатам и оперся руками о сетчатые ворота. 'Оружие взрывчатые, отравляющие, наркотические вещества с собой есть?' – ощупывая Рэвула, говорил солдат.

– Нет, конечно. У меня и карманов то нет, – ответил Рэвул не понимая почему ни у кого здесь не вызывают опасений висящие на нем вместо одежды черные лохмотья сделанные непонятно из какой ткани.

– Я сказал, оружие, взрывчатые вещества есть! – дубиной ударив Рэвула по почке, неожиданно взорвался диким криком осматривающий солдат. Боль была такая, что Рэвулу захотелось опуститься на землю и схватиться за отбитый бок. – Я сказал стоять смирно! – прижал Рэвула к забору безумный солдат. 'Да не надо ребята успокойтесь', – слышался из-за спины голос Кэйбла. 'Да все нормально', – довольно успокаивал его Жмот. 'Фас!' – послышался крик кинолога, и огромная псина, срываясь у него с поводка, бросилась на Рэвула. Свирепая овчарка замерла в паре сантиметров от Рэвула, кинолог казалось, едва удерживал ее на поводке. Брызгающая слюной огромная пасть клацала в паре сантиметров от промежности Рэвула. – Смотри, будешь врать мне, она откусит тебе яйца, – говорил Рэвулу на ухо осматривающий солдат. По спине Рэвула тек холодный пот, он в ужасе вжался в забор. – Так как? Ты представляешь для нас опасность? – уже с улыбкой спрашивал стоящий за спиной солдат.

– Нет. Конечно, нет! – кричал в ответ Рэвул.

– Ладно, живи, – все прекратилось в одно мгновение, безумную собаку оттащили от Рэвула.

– Этого не надо мучить он старый, – сказал Жмот глядя на Чарльза. Рэвул отходя от шока, сполз вниз по сетчатой стенке, от которой теперь боялся отойти. – Удивительно, он даже не обмочился! – Жмот еще издевался над Рэвулом.

– Он полон сюрпризов, – пояснил Кэйбл. Солдаты рассмеялись. 'Ладно, дружище не таи зла!' – кто-то из солдат, смеясь, похлопал Рэвула по плечу.

Жмот повел их за собой через лагерь. Под проливным дождем лагерь беженцев, как и вся база, выглядел серым и убогим, да, наверное, таким он был всегда. Атмосфера здесь была загробная, дождь идеально дополнял ее. Они брели между рядов старых серых палаток. Под ногами из-за дождя месилась грязь, ею казалось, здесь было измазано все вокруг. Тяжелую атмосферу нагнал жуткий лай собак. Они проходили мимо здешнего кинологического вольера. Лохматые специально выращенные четвероногие чудовища лаяли, брызгая слюной, свирепо рычали глядя на Рэвула, и все что от них отделяло так это маленькая шатающаяся решетка. Пока несколько собак облаивали прохожих, другие несколько внутри вольера разрывали на куски плоть какого-то животного. От гуманного отношения к животным, которым был пронизан артэонский мир, здесь не осталось и следа. Погруженные в Малдурум чудовища, являющиеся артэонскими солдатами, вырастили из собак таких же монстров как они. 'Взять их. Взять!' – кричал кинолог собакам, сидящим в вольере указывая на проходящего Рэвула. Собаки так рассвирепели, что казалось, вот-вот были готовы снести решетчатую стену вольера, а кинолог улыбался и смотрел на Рэвула. Это было что-то вроде шутки. Дальше появились беженцы. Серые унылые обездоленные люди. Они молча сидели возле палаток прямо под дождем. Как понял Рэвул, в самих палатках шла уборка и пока одни убирались, другие оказались выгнаны на улицу. Рэвул увидел мать с пятью детьми, старика без ноги и глаза, какую-то девушку с отрубленной рукой. Жертвы геноцида, чудовищной жестокости, которая захлестнула эти земли, не без помощи артэонов. Вороны, сопровождающие Рэвула, с удовольствием вернувшиеся, неплохо вписывались в окружающую гнетущую атмосферу. 'Да эти вони озверели. Они тут убивают друг друга из-за бога. Выясняют, чей бог лучше. У людей все как обычно', – Жмот ответил на вопрос Рэвула о том, что здесь происходит.

– Как вы их назвали? – Рэвул думал, что не расслышал.

– Вонь – человек. Вони – люди. Ну, наверное, вонючки это человечество! – смеялся Жмот.

Периодически среди палаток беженцев попадались часовые – солдаты вооруженные копьями, которые должны следить за порядком в лагере. Некоторые в строгой броне с каменными лицами замерли по стойке смирно на постах, как и положено, на шеях других висят бусы, их броня разукрашена в цвета нарядов здешних аборигенов, некоторые вообще стояли без брони, что явно не соответствовало уставу, но всем здешним командирам похоже было наплевать. Некоторые часовые, покинув посты, стояли друг рядом с другом и о чем-то веселом беседовали среди сидящих под дождем печальных беженцев. В закутке между палатками двое солдат били какого-то хилого дохляка из числа людей. Жмот остановился. 'Что делаем ребята?' – спросил он. 'Вонь хулиганит. Не слушается. Воспитываем' – пояснил один из солдат, после ударом по лицу отправив в нокаут непослушного беженца.

Где-то за рядами палаток горел огромный костер. Вокруг костра на коленях сидело несколько десятков человек. Шаман, одетый в ритуальную глупую маску несмотря на дождь, отплясывал у костра какой-то танец. Обряд поклонения местным богам, то за что и страдают эти люди. Поклоняться спокойно своим богам они теперь могут только на территории этого лагеря. И ради чего они страдают? Ведь никто не мешает им отречься от своих богов признать одного единого бога, который победил в округе и идти спокойно жить дальше. Но нет, они сидят здесь под защитой артэонов и продолжают молиться богам предков, несмотря на опасность и угрозу жизни. Самое странное, что на окраине, сидящей на коленях толпы восхваляющей своего языческого бога, также на коленях стояли несколько артэонов из числа солдат. Разукрасив свою броню цветами одежд аборигенов, обвешав себя разными бусами, они не особо отличались от окружающих дикарей. В ходе долгой командировки, затерявшиеся в Малдуруме чудовища, они позабыли о своих артэонских сущностях оставленных дома и став частью этого дикого места вместе с аборигенами на полном серьезе молились какому-то языческому божеству. В своем Малдуруме, окончательно обезумив, они уверовали в языческих людских богов, и это всего за восемь месяцев командировки.

Рядом с одной отдельно стоящей палаткой толпилось множество солдат. Из палатки доносились сладостные стоны. Там разворачивалась настоящая оргия. Это что-то вроде местного борделя. Ублажающие солдат девушки были из числа беженцев. 'Должны же мы получать хоть какую-то благодарность от этих тварей', – с улыбкой пояснил прапорщик Жмот. Вышедший из палатки полуголый солдат артэон весь в татуировках вроде 'СБК – сила' на плече, стоял и довольно затягивался сигаретой. Какой-то старик, видимо из числа беженцев ведя под руку какую-то девушку печального серого вида, подошел к солдатам, что стояли у палатки любовных утех. Старик что-то сказал им, солдаты пощупали девушку и, рассмеявшись, пропустили ее в палатку. Взамен старику один из солдат передал какой-то сверток из бумаги. 'Знаешь, за что они тут отдаются? – Кэйбл с улыбкой спросил у Рэвула. – За сахар и хлеб!'. Казалось, убогость этого места проникала в душу Рэвула и разлагала ее изнутри. Ему хотелось побыстрее отсюда сбежать.

– Скажите, пожалуйста, а что вы здесь вообще делайте? Для чего все это? – Рэвул спросил у Жмота ведущего их через лагерь беженцев.

– Да черт его знает, – Жмот закурил сигарету и тут же какой-то беззубый мужик из числа беженцев подбежал к нему. Скрепя сердцем Жмот дал этому попрошайке пару сигарет. – Говорят, несем свободу и просвещение! – с улыбкой сказал Жмот, и они вместе с Кэйблом рассмеялись, видимо это для них была самая смешная шутка, какую только можно придумать. – Местные тут убивают друг друга. Вернее озверевшая толпа убивает тех, кого называют язычниками. Сначала мы пришли сюда, чтобы защитить их. Какого черта мы здесь делаем сегодня? Я сам себя спрашиваю об этом каждый долбанный день, – под конец печально вздохнул Жмот.

Они вышли на пустырь, раскинувшийся среди рядов палаток. По одну сторону была развернута полевая кухня, где беженцам раздавали паек, по другую сторону солдаты СБК, здоровенные и крепкие как армидейцы в одних шортах играли в футбол. Рэвул казалось, уже ко всему привык, но его глаза снова расширились от ужаса, когда он увидел, что солдаты используют вместо меча. Вместо меча здоровяки СБК гоняли по полю человеческую голову. Их кроссовки, как и ноги, покалено были измазаны в брызгах крови, но солдат это не смущало. Они веселились, бегали, играли. 'Ушел!' – раздался крик, отрубленная голова заменяющая мяч улетела за пределы поля. Кто-то из кровавых футболистов достал другую из сетчатой корзины, в которой было еще не меньше пяти настоящих человеческих голов. 'Да это разведка отдыхает. Ребята только что из рейда вернулись, пусть повеселятся!' – пояснил Рэвулу Жмот.

На другой половине пустыря беженцам раздавали ужин. Стояли палатки, дымили полевые кухни. На ужин была тягучая серая каша. Повара, как и работники здешнего пункта питания, были также из числа беженцев. Солдаты СБК только в качестве караульных с копьями стояли в разных местах, якобы контролировали процесс раздачи пищи. Где-то за палаткой два солдата издевались над каким-то умалишенным парнем из числа беженцев. За кусок мяса заставляли его выть, лаять и стоять на коленях. Умалишенный выполнял все команды, и даже язык высунул как собака, издевающихся над ним караульных это невероятно веселило. В итоге кусок мяса они ему швырнули в лужу.

Седом за Жмотом через палаточный город беженцев они пробирались к центру всей этой военной базы. Где-то среди рядов палаток столпилась куча беженцев. Несколько спецназовцев вернувшись из рейда, привели с собой местных бандитов виновных в убийствах и преследовании язычников. Беженцы злобно смотрели на троих бандитов, ведь пытаясь спастись от таких уродов они и оказались здесь. Командир группы спецназа решил отдать бандитов на растерзание беженцам, чего по всем инструкциям делать ни в коем случае было нельзя. Но здесь в этой серой гнетущей атмосфере правил Малдурум, на инструкции солдатам было плевать. Троих закованных в наручники и без того уже избитых преступников разозленная толпа просто растоптала под дикие крики. Когда преступников забили насмерть, троим мужчинам из толпы, разгоряченной свершением дикого правосудия, солдаты передали мечи. Тела преступников разрубили на куски как туши животных. Спецназовцы СБК погруженные в Малдурум с каким-то хищническим свирепым удовольствием смотрели на происходящее.

Ряды палаток закончились. По бокам потянулись глубокие рвы заваленные телами людей, ожидающих сожжения. Здесь лежали публично казненные преступники, обвиненные в геноциде язычников, а также непослушные беженцы.

Они подходили к каменной крепости составляющей ядро базы, именно в этой крепости располагались солдаты СБК. От палаточного города беженцев крепость, где размещались солдаты, отделяла капитальная каменная стена. Из крепости в сторону выхода быстрым шагом направлялась группа солдат. Солдаты были вооружены, укомплектованы по полной, с серьезными лицами они куда-то торопились. 'Что Ларри боевой выход?' – Жмот спросил у командира проходящей мимо группы солдат. 'Мы уничтожим всю эту вонь!' – с безумными глазами прохрипел командир группы солдат, видимо он недавно погрузился в Малдурум. 'Ну, давай Ларри, удачи!' – с улыбкой ответил Жмот.

За тяжелые ворота крепости вошел только Кэйбл. Рэвул и Чарльз под присмотром стражников остались стоять у ворот. Жмот закончив экскурсию ушел к внешним воротам базы, у которых он сегодня стоял дежурным. Около часа спустя Кэйбл вернулся. Он поговорил со знакомыми командирами. Расспросил у них обстановку, прихватил с собой целый рюкзак всякой необходимой в долгом походе всячины.

– Мертвый город Айзен. Город куда ты идешь, – говорил он Рэвулу. – Как я и думал нам туда лучше пройти через Синий лес и Красную гору. Это далеко, придется сделать большой крюк, но по-другому нам не пройти. Вдоль западной границы степей пролегает что-то вроде линии фронта между Ладгарской Империей и Грионским союзом. Там все укреплено, группы дозорных бродят одна за другой, нам там не пройти. Синий лес – единственная брешь. Его не контролируют люди. Там обитают совсем другие твари, – пояснил Кэйбл. – Думаю, проскочим.

Кэйбл предложил Чарльзу остаться в лагере среди беженцев. Так будет проще и Кэйблу не придется тащить его за собой, ведь впереди их ожидает довольно опасный участок пути. Кэйбл пообещал, что когда все закончится он придет за Чарльзом и заберет его отсюда, но 'образованный' раб не согласился. 'У меня такое чувство, что если я тут останусь, то останусь навсегда' – пояснил Чарльз. Рэвул понимал его, оставаться в этом жутком месте он бы тоже не захотел.

Весь оставшийся день они брели по степи, стараясь миновать населенные пункты и долго не задерживаться на дорогах. Чарльзу, который для старого раба держался молодцом, требовалась пища – как говорил Кэйбл. Им приходилось делать привалы для того чтобы поел Чарльз, Кэйбл в лагере беженцев у знакомых прапорщиков набрал для него целый рюкзак сухого пайка. Еды Чарльзу должно хватить до конца их пути. Из обрывков чужих знаний каким-то непонятным для него самого образом, оказавшихся в его голове, Рэвул что-то знал о Ладгарской Империи, о Грионском союзе и степях, но ни чего больше о юге ему известно не было. Он попросил Кэйбла немного рассказать о юге, какие тут есть необычные страны, чудеса способные обрадовать глаз, что-то в таком роде. 'Да ничего тут интересного нет. Для нас дикий юг это только территория между Ладгарской Империей и Грионским союзом. Только на этой территории люди живут еще относительно цивилизовано, во всяком случае, объединяются в страны, за господство над которыми борются союз Грионов и Империя Ладгардов. Дальше, глубже на юг начинается дикая территория. Люди там, в основном живут племенами, союзами племен или варварскими королевствами. Крупных государств или иных опасных для нас врагов там практически нет. Не без исключений конечно. Дабы остаться в стороне от наших войн и разборок люди, живущие в глубине Южной Половины, отреклись от прогресса, сами остановили свое развитие, – Кэйбл остановился и сказал тише, так чтобы плетущийся сзади Чарльз не слышал, – только чтобы мы их не трогали. Они боятся нас, не желают конфликта с нами, поскольку понимают, что слабы. И поэтому живут дикарями, неинтересными, неопасными для нас, и мы их не трогаем. Но это не значит, что там царит мир. И без хаоса, что сеем мы, мир людей ослабляя, люди постоянно воюют друг с другом, бесконечно выясняют отношения. Ненужно также забывать, что часть южных земель контролируют представители иноморфических рас, многие из которых относятся к числу темных. Так что ничего интересного здесь нет', – пояснил Кэйбл.

Заночевав в степи, только в середине следующего дня они дошли до синих просторов на горизонте. Вдалеке перед ними раскинулся Синий лес в центре, которого возвышалась Красная гора.

Синим лесом, это место было прозвано, потому что этот лес в прямом смысле слова был весь синего цвета. Синие сосны, синяя хвоя, синие стволы, разнообразные лиственные деревья, трава, камни, земля под ногами, все синего цвета. Даже Азура не смогла бы сотворить такого, да и эта сила здесь была не причем. Перефразируя слова мага Крегера: мир магии – мир, в котором мысли отдельных людей – магов – обретают физические очертания, изменяют мир. Наружу выходят не только людские фантазии, но и человеческое безумие. Синий лес это детище темного мага Ломэя получившего прозвище Художник. Этот маг считал себя не темным, а свободным, он был силен и просто делал что хотел. Прозвище 'Темный' к нему прилепили артэоны. Его увлечением было преображение реальности, так он это называл. Он творил как настоящий художник вот только его холстом был окружающий мир. Он создавал различных причудливых животных, просто так, ради 'великого искусства'. Зачастую его живые произведения искусства оказывались немощными неспособными жить обреченными на смерть и страдания существами. Но главное внешне они представляли живые произведения искусства. Например, розовые коровы с кожей подобной шелку и павлиньими хвостами, маленькие разноцветные слоны с крылышками как у бабочек. Если эти животные после издевательских преображений и могли жить, то только не в природе. Маг Ломэй был, очевидно, психически не здоров и вся проблема заключалась в том, что он был безумцем наделенным магией, и никто не мог остановить его. Апогеем его безумного преображения мира стали Синий лес – полностью окрашенный в успокаивающий этого мага цвет. И Красная гора – возвышающаяся в центре леса скала, ставшая ярко красной переливающейся на солнце блестками. Артэоны признали этого безумного мага террористом угрожающим всему живому, после он официально был ликвидирован. Говорят на самом деле артэоны так и не смогли убить его, несколько их попыток провалились. Отразив все посягательства на свою жизнь, сильный маг Ломэй сам покончил с собой, как и всякий Художник, не встретивший понимания, он был разочарован в окружающем жестоком мире. Так или иначе, Ломэя уже несколько десятков лет как нет, его замок в красной горе пуст и заброшен, а причудливые лес и гора, окрашенные им еще стоят и, наверное, где-то еще живы животные, которых изуродовал этот смертный ум, наделенный непростительной для смертного силой.

– Безумные маги, безумный мир, – издали глядя на Синий Лес сказал Кэйбл.

– Я бы сказал безумные люди, – Рэвул.

– Да разницы никакой, – Кэйбл.

На сегодняшний день как пояснил Кэйбл, после смерти Ломэя Синий лес облюбовали иные твари, кролонги – еще одна иноморфическая раса. В этом мире противостояния реальной Тьмы и условного света, даже не света, а скорее жизни, почти все живое, что разумно было разделено на Свет и Тьму. Иноморфические расы также делились на светлых – то есть не представляющих потенциальной опасности, с которыми можно жить мирно и темных – тех, что в своей природе всегда стремились к разрушению, твари с которыми нельзя было ужиться миром. Кролонги относились к числу темных иноморфических рас. Внешне эти твари были похожи на крыс, очевидно, что от крыс они и произошли. Образ жизни этих существ был естественен для стаи больших, обладающих сознанием крыс. Эти твари также пожирали, готовы были поглотить все живое, что попадалось на глаза. Они опустошали любые земли, где селились. Стремление этих тварей к разрушению объяснялось их социальной структурой, если так можно сказать. Мужские особи – невысокие размером, чуть выше людей, сухие, худые, даже скорее тощие, вытянутые и слабые человекоподобные крысы. Вдобавок в большинстве случаев почти полностью лишенные шерсти, отчего выглядящие болезненно и жалко. Самки этого вида были отдельным разговором, это были твари, вселяющие самый настоящий ужас. Гигантские крысы с красными глазами, весом в тонну, зачастую также лишенные шерсти, спину и шею которых покрывает складчатый панцирь, который не пробить ни стрелами, ни копьями. Самые настоящие монстры. Самка или королева кролонгов, как правило, зарывалась в свое логово где-нибудь под землей или в пещере и там бесконечно плодила свое потомство. Самцы кролонгов, плодящиеся сотнями, своими инстинктами обремененные кормить свою огромную мать убивали, уничтожали в округе все живое, что можно было употребить в пищу. Разбитые на стаи они бесконечно охотились. И если вдруг пищи не хватало, и самка начинала голодать, она сжирала свое потомство и перебиралась на другое место, находила себе новое логово, и дальше все начиналось сначала. Несмотря на свою ужасную природу, эти твари были не так уж и опасны. Мужские особи были хилыми, слабыми, убить что-то крупное, того же человека они могли только огромной стаей. Единственную опасность представляли самки, но те не покидали своих логов, не охотились сами. Как правило люди не испытывали проблем с кролонгами. Главное было пробраться в логово, убить или прогнать самку.

Среди ученых этого мира по поводу кролонгов и других схожих с ними тварей не утихали споры. А можно ли вообще считать этих чудовищ иноморфами? Особенно возмущались представители светлых иноморфических рас, например те же радгары, иноморфы которые вели себя нормально, адекватно уживались с другими существами. Для них это было своего рода оскорблением. Кролонги были ужасны и действительно больше походили на жутких мутантов зависших где-то на грани между животными и людьми. В то же время эти твари могли мыслить, обладали каким-никаким сознанием, могли общаться друг с другом, издавая простейшие звуки как пещерные люди. Также эти твари могли научиться членораздельной речи. На юге Межокеании обитают стаи кролонгов говорящих на языке людей из тех мест. Все же официально вопреки спорам кролонгов и других жутких представителей темных иноморфических рас было принято считать иноморфами наравне с остальными.

Каким-то образом эти ужасные, но не опасные кролонги в Преферии сумели выгрызть для себя целый лес. Синий лес с тех пор как его изуродовал безумный маг люди стали покидать уже давно, но сегодня люди полностью ушли из этих мест, и обходят этот лес стороной. Артэонские разведслужбы, конечно же, были в курсе, почему кролонги вдруг так напугали людей юга, но Кэйбл об этом ничего не знал. 'Как обычно говорят, когда толком не знают что происходит: Тьма окутала эти земли!' – на подходе к Синему лесу пошутил Кэйбл.

Тихо и быстро они проникли в синие заросли. Чтобы в этом лесу не происходило – план один и тот же. Нужно идти тихо, избегая полян и открытых мест, держаться зарослей, благо их в этом густом лесу было предостаточно. Рэвул и Чарльз крались следом за Кэйблом. В самом начале леса им встретился устрашающий знак – свежий человеческий череп, насаженный на кол что говорило о том, что людям здесь лучше не появляться. 'Вы офигели что ли?!' – обиженный за весь человеческий род Кэйбл гневно снес ногой устрашающий знак. Никаких долгих привалов и костров, тихо и скрытно следом за Кэйблом они двигались через синие заросли. Так будет продолжаться до тех пор, пока они не пройдут дальше Красной горы, только после которой можно будет вздохнуть спокойно. Совсем без привалов, конечно же, не обошлось, но были они короткими и беззвучными. В Синем лесу казалось будто художник, рисуя картину, случайно пролил на нее баночку с синей краской. От окружающей синевы просто болели глаза. Все вокруг было однообразным и каким-то пустым, искусственным. Синим при синим. Лишь изредка здесь слышалось щебетание птиц. Даже шум ветра колышущего сосновые кроны тут казался чем-то искусственным. Они будто брели внутри сна больного психопата, вернее среди больной фантазии воплощенной в реальность всесильным сумасшедшим.

Без костра уснуть было проблематично. После нескольких ночных привалов под утро Рэвул с Чарльзом все-таки отключились без задних ног. Кэйбл так и не сомкнул глаз. Ночь без сна, как он говорил, для него не была проблемой, вырубать его начнет только на третьи сутки, а пока все было нормально. Проблемы начались с Рэвулом. Его глаза снова стали волчьими, из него приступами подобно кашлю рвалось какое-то рычание. Чудовище шевелилось в нем, оно просилось наружу. Кэйбл не сводил с него глаз.

На второй день тихо крадучись по синей траве местного луга Кэйбл вдруг прильнул к земле и велел всем сделать то же. Впереди режущей глаза зеленью возникли заросли высоких кустов. Азуре наплевать даже на магию, эта сила и здесь в Синем лесу нашла место для себя. В кустах послышался какой-то звук. Они наткнулись на одного из кролонгов, скорее всего это был разведчик. Мерзкая человекоподобная крыса, тощая, вытянутая, перемещающаяся на четырех лапах, лишенная шерсти будто больная, выглядела скорее жалко. Но трогать эту тварь было нельзя. Здесь их логово, поэтому, где один кролонг там их тысячи. Своим ревом он может оповестить тысячи своих дружков, которые за минуты сбегутся сюда со всей округи. Хоть убить его для Кэйбла не составило бы труда, но лучше не испытывать судьбу и не трогать эту тварь. Убить его можно было только в случае крайней необходимости. Кэйбл на всякий случай приготовил свой кинжал и напряженно замер в готовности отрезать этой твари голову. Кролонг казалось, на кого-то охотился среди зеленых кустов. Он, не замечая лежащих в стороне трех людей, медленно аккуратно начал двигаться вперед, будто крался, шевелил носом, различая чей-то запах, готовился на кого-то напасть. Кролонг кинулся на крайний куст в зарослях Азуры, раздалось воронье карканье, черная ворона улетела вверх. Это существо охотилось за воронами Рэвула. Вороны, пытаясь спасти сопровождаемого ими оборотня, огромной стаей начав виться в округе, увели преследующего их кролонга подальше в лес. Все в особенности Кэйбл вздохнули с облегчением.