Текст книги "Точка Столкновения(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Лешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 102 страниц)

Хоть маг и пытался снова перестать тратить время на сон, предпочитая ему погружение в размышления и чтение книг, все-таки заточение в старом человеческом теле давало о себе знать. Фросрею опять снилась темнота, приближающаяся с юга. Проснувшись в поту, не желая снова погружаться в кошмары, он сел за стол, включив лампу, опять решил излить душу своему дневнику.

Дневник Фросрея: Четыре часа ночи, запись не имеет смысла. Это просто рассуждения.

СБК никогда ничего не делают просто так. В их высшем государственном совете при правителе Рагнере-Коне есть множество мудрейших коварнейших умов. Каждый их шаг на что-то рассчитан, за долгие годы я в этом убедился. И вот сейчас они вдруг резко оборвали все общение с нами, просто перестали нас замечать. Даже на Эвалту закрыли глаза. С одной стороны можно представить, что все это не очередная публичная постановка СБК, а вполне реальные последствия убийства нескольких их солдат руками нашего монстра. Может я впервые перехитрил их? Очередная политическая авантюра по ослаблению Эвалты, унижению армидейской власти для них обернулась провалом. Может они и вправду не учли чудовища, просчитались, и я поставил им шах и мат? Что-то я в этом сильно сомневаюсь. Зная их коварство, мне кажется это очередной коварный план. Но зачем? Каковы их цели на этот раз? Если предположить что все произошедшее они спланировали. То есть прекрасно знали о моей ненависти к ним и готовности защищать Эвалту любыми доступными способами. Знали что я использую чудовище для защиты того что мне дорого и просто спровоцировали меня. Получается, осознанно принесли своих солдат в жертву, но зачем? Ведь они действительно прекратили всякое взаимодействие с нами, просто перестали замечать Армидею, дали нам свободу. Даже в отношении Эвалты. Им вдруг стало наплевать даже на страну свободных людей – Эвалту – идею, которая всегда была им так противна, ведь ее развитие грозило разрушением подконтрольных им людских общин, всего образа их жизни. Уничтожение Эвалты для них было вопросом принципа. Ведь больше всего они боялись осложнений, которые наступили бы, если люди научились жить свободно и разумно.

Я уже молчу о том, какие последствия несет прекращение большинства миротворческих миссий за периметром. Ведь теперь все темные враждебные нам силы на юге получили свободу и скоро начнут набирать свою мощь, объединяться против нас. Мы уже потеряли контроль над ситуацией там, мы просто бросили многих своих союзников на юге, оставили на верную смерть. Все наши проекты на юге, что мы вынашивали долгие годы, СБК вот так просто уничтожили. Ладно, им плевать на союзников, очередной геноцид на юге уже я вижу, никого не заботит. Но они что на полном серьезе хотят новой полноценной войны с югом, который без нашего контроля быстро встанет под знамена очередного тирана рвущегося уничтожить артэонский север и все его составляющие. Как они просто наплевали на все это? Вот именно наплевали. Они ведут себя так будто все это уже неважно и всего этого скоро просто не станет. И как показывает наша разведка, в то же время они готовятся к обороне своих земель, возвращают войска на север, в западную его часть, укрепляют Белую Долину. Но от кого или от чего они сегодня собрались обороняться, к чему они готовятся на самом деле?

И тут на ум приходит самое страшное предположение. Что если Он посетил их и рассказал им о своих видениях и грядущем будущем Арвлады, которое он видел. Что если Он поведал им все то, что рассказал мне той ночью больше года назад? Ведь я его не послушал, я даже не прислушался к его советам, а что если они прислушались и теперь готовятся к обещанному им преферийскому Армагеддону? Если бы сейчас вернуться в ту ночь и лучше расспросить его, все бы отдал за это. Но тот наш с ним разговор был последним и чувствую я, последним для меня. 'Черный рок преферийского артэонизма'; 'Армидея в огне', что же это может быть? Единственное что приходит на ум, единственная явная угроза, что висит на горизонте это Проклятие Таргнера. Если еще учесть самоубийство Этхи Мудрого, который винил себя за то, что не сумел остановить тогда последнего из Людей Волка забредшего в его пещеру. Сомнений нет, речь идет о Проклятии Таргнера. Получается СБК готовятся к противостоянию с ним. И все их последние действия направлены на то чтобы оставить Армидею одну перед этим проклятьем. Дать проклятию Армидею уничтожить. Но как оно переступит через меня, ведь на данный момент я это зло полностью контролирую? Как обретет силу для уничтожения всей Арвлады? Пусть человек-волк бессмертен, пусть он силен, но у него не хватит сил, чтобы уничтожить СБК или Армидею, в конце концов, живущих под защитой Духов. И если речь идет об одном монстре, то почему СБК готовятся к его встречи как к полноценной войне?

Не важно, как и что, но надвигающееся будущее покрыто Тьмой. Грядут времена ужаса и кошмара. И перед наступающей с юга Тьмой я чувствую себя совсем одиноким. Я остался один на один с проклятием Таргнера'.

НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

Джейсон пришел в себя в лишенном дневного света освещенном лишь лампой у входа темном узком помещении. Непонятно это был сон или уже реальность. После эффекта от препаратов, которыми его накачали течение времени, грань между реальностью, сном, галлюцинациями все это стерлось в его голове. Но сейчас его блуждания по дурманным снам закончились, он точно осознал сам себя, его сознание полностью восстановилось, он открыл глаза и осмотрелся.

Вот уже несколько суток его держали в изоляционной камере для испытывающих трудности при выходе из Малдурума. Узкий темный карцер со стенами, обшитыми мягким материалом чтобы не расшибить себе голову во время очередного приступа. Полумрак, одиночество и дурманящие сознание препараты, из-за которых он терял всякое понимание того что он такое. На нем белая пижама как на больничном пациенте. Оставленный от волчьего клыка шрам поперек лица залеченный целебной мазью, заживая с каждой секундой, немного саднил, неприятным ощущением напоминая о себе. Здесь было довольно прохладно, при этом ни кровати, ни одеяла или других предметов в узком мягком карцере не было. На руке он обнаружил следы от наручников характерными кровавыми бороздами окольцовывающие запястья. В голове всплыли звуки собственного безумного крика, распирающее внутри безумие, которое сдерживала только цепь наручников. Похоже, он изрядно побуянил, за что и оказался здесь.

Попытки вспомнить что-либо порождали в голове едва различимые обрывки. Его как потенциально буйного для безопасности медперсонала до полного выхода из Малдурума заковали в наручники. Потом что-то пошло не так, он не смог выйти из Малдурума, его возврат в нормальное состояние по каким-то причинам стал невозможен. Он набросился на сотрудников медперсонала, охрана усмирила его дубинками. Сколько бы его не молотили дубинками под злобные крики, успокоить его так и не смогли. Потом естественно применили транквилизаторы, перед глазами все поплыло и вот, он очнулся здесь. От воздействия дурманящих разум препаратов долговременная память была полностью заблокирована. Сколько он был без сознания и где вообще находился. Что конкретно случилось, какое задание они выполняли, почему он не смог выбраться из Малдурума? Что его напугало или с каким ужасом столкнулось его сознание, раз безумие Малдурума оказалось более желаемым? Он попытался вспомнить.

Первым делом в его сознании всплыли окровавленные клыки и огромные волчьи пасти, клацающие острыми зубами в попытках его разорвать. Бесконечный снег, мертвый лес и нескончаемые орды волков, затмевающие всякие шансы на выживание. Обрывки кровавых сцен из битвы в Мерзлом лесу больно били по артэонскому сознанию. От страха он забился в угол. От нарастающего ужаса жутких воспоминаний врезавшихся в сознание он начал дрожать. Забившись в угол, этот здоровяк трясся от страха, хаотично вспоминая все, через что пришлось пройти в Мерзлом лесу. От кровожадного свирепого чудовища, которым он был в Малдуруме, не осталось и следа. Теперь вместо меченого рядового 2/2/5 он снова стал артэоном по имени Джейсон. Своими истинными глазами ему было страшно смотреть на то, что в Малдуруме казалось обычным.

Снег, окрашенный волчьей кровью, вокруг рассеченные волчьи туши, он при возможности старается убивать волков как можно более жестоко, выворачивая их тела наизнанку, срывая с них кожу. Или вовсе не убивает их, оставляя раненных волков медленно жестоко умирать. Расправившись с очередным волком, он упал на снег, пытаясь сделать горящими легкими хоть пару глотков воздуха. И тут он видит рядом умирающего друга, которому волки, расковыряв закрывающие живот бронепластины, вытащили наружу кишки. Сходя с ума от боли, истекая кровью, в потоке эмоций не в силах самоотключиться, он просто лежит и орет. Его истошные болезненные вопли там для Джейсона были незаметны, это как легкая музыка на заднем фоне немного дополняющая картину происходящего. Это сейчас воспоминания криков умирающих сводят его с ума, то чудовище, в Джейсоне порождаемое Малдурумом в какой-то мере ими даже наслаждалось. В процессе дальнейших схваток с волками по пути к деревне, он краем глаза заметил как боевой товарищ, сражающийся рядом, поднял тело волка на руках, сломал ему позвоночник, швырнув его тушу об колено, а после пока волк еще жив, вцепился зубами ему в живот. Увидев, что Джейсон смотрит на него это кровожадное чудовище, которое где-то там было разумным артэоном, сейчас удовлетворяя какую-то свирепую понятную только ему самому жажду, это чудовище в золотистой армидейской броне все же застеснялось. Выхватив у волка клок мяса, швырнув в сторону тушу обезумевшего от боли животного, он улыбался Джейсону кровавой улыбкой, ожидая найти поддержку. Это сейчас эти воспоминания кажутся неописуемым кошмаром, а там Джейсон просто по-дружески подмигнул своему товарищу, жрущему волков живьем, совсем затерявшемуся в Малдуруме. И вот в процессе своих скитаний среди безумия бойни в Мерзлом лесу, он остается один среди мертвых снегов, понимая, что весь буквально с ног до головы измазан алой волчьей кровью. Ресницы на забрызганном кровью лице смерзлись на морозе. Там в Малдуруме все это было естественным, наоборот хотелось еще битвы, еще крови, мести за погибших друзей. И доктор Росс... В его голове снова зазвучал безумный смех пожилой артэонки, которым для него сопровождается тотальное погружение в безумие. Он закрыл уши, пытаясь заставить его замолчать.

Действие препаратов прекращались, воспоминания возвращались, накатывая кровавыми волнами. Какой-то бред о чести батальона и армидейской морской пехоты в целом, в Мерзлом лесу заполнял его больную голову, служил источником его безумной мотивации. Расчленив волчью тушу, он радостно крикнул: 'За морскую пехоту!'. Сейчас глазами артэона это было тяжело, просто невозможно вспоминать, ему не верилось что то чудовище порожденное Малдурумом это действительно он. В принципе все как обычно, как и у всех других артэонов при выходе из Малдурума. Казалось все произошедшее это страшный сон. От воспоминаний жалобного скуления, которое издавали волки, когда он, будучи чудовищем, беспощадно рубил их, сейчас на его глазах проступили слезы. Ему было жалко убитых зверей, тот факт, что волки в той ситуации пытались его убить сейчас в его гуманном артэонском сознании, просто игнорировался. 'Такого никогда не должно было происходить. Это все неправильно' – вытирая слезы, совсем раскиснув, не в первый раз говорил он себе, выходя из Малдурума.

И тут он столкнулся с главным. Вспомнил то зло, что из всего совершенного в Малдуруме так серьезно задело его до глубины души. Чувство колоссальной вины в попытках сбежать от которого он не хотел выходить из Малдурума. Смерть лейтенанта Конрада. Он считал себя обязанным жизнью Джейсону, вторгся в его личную жизнь, во внутреннем мире став его другом. Помниться он, возникнув из ниоткуда, просто пришел с подарком на день рождения Джейсона и в первую очередь сдружился с Кристиной. После того как этот в своем естественном состоянии не замолкающий балагур нашел общий язык с его королевой у Джейсона просто не было выбора, в безмятежности внутреннего мира они стали близкими друзьями. Во время боевого похода, в состоянии Малдурума сохраняя адекватность, прибывая в статусе офицера, этот лейтенант был единственным, кто беспокоился о Джейсоне, искренне пытался помочь. И в своей попытке спасти Джейсона от его же собственного безумия этот небезразличный горе лейтенант поплатился своей жизнью. Движимый своим безумием Джейсон дал волкам загнать себя в тупик, лейтенант Конрад отдал свою жизнь за то чтобы вытащить его. Действительно, если бы не жертва лейтенанта Джейсон бы остался в тех снегах навсегда. Если бы Джейсона не убили волки, движимый чувством мести за Рурхана, тогда, по его мнению, мертвого, он бы отправился с Вэйноном, вместе с другими мечеными и прочими безумцами, пошел бы в этой битве до конца. Увязший в безумии живым из той бойни он бы не вышел в любом случае. Лейтенанту Конраду пришлось пожертвовать жизнью, чтобы силой заставить Джейсона выжить, устоять перед манящим полной свободой сумасшествием Малдурума открывающим свои просторы в Мерзлом лесу.

Это был хороший и добрый по обе стороны артэон, среди рожденных солдатами таких очень мало и Джейсон своим безумием его фактически погубил. При входе в естественное артэонское состояние его сознание столкнулось с разумным осознанием ответственности, которую он нес за гибель Конрада. Тогда безумие Малдурума ему показалось более комфортным. Ведь для чудовища которым становился Джейсон в объятиях своего человеческого зла смерть лейтенанта была просто пустым звуком, в том состоянии он не чувствовал ни ответственности ни вины. В то время как артэон Джейсон просто не мог смириться с подобным. Из-за этого внутреннего противоречия, из-за осознания тяжести вины его сознание наткнувшись на подсознательное сопротивление, зависло в состоянии невозврата – где-то на грани между объятиями Малдурума и артэонской сущностью. Он просто не мог выйти из этого состояния, буквально завис посередине в неспособности освободиться от своего безумия и снова стать самим собой. После провала попытки стать самим собой, обратно вернувшись в объятия безумия, он слетел с катушек. Обезумив, в порыве своей агрессии он набросился на оказавшихся поблизости людей в белых халатах, и охране пришлось его успокоить, после к нему применили усиленный курс психотерапии, при помощи препаратов силой вытащив его из объятий Малдурума. И вот он пришел в себя, все вспомнил, столкнулся с виной, от которой пытался укрыться в своем безумии. На душе стало пусто и гадко, захотелось снова погрузиться в Малдурум лишь бы уйти от этих раскаяний. Ему пришлось силой заставить себя свыкнуться с погибелью друга, истинную ценность которого он дурак раньше не хотел понимать, а сейчас было уже поздно. Замерший взглядом в одной точке, он продолжал сидеть, забившись в угол темной узкой камеры мягкого карцера для буйных, пока внутри его убивала совесть и раскаяние.

Время сейчас теряло для него значение. Он долго оплакивал лейтенанта Конрада. Угрызения терзали сильно, но не убивали. Жизнь неизбежно продолжалась. Он обратил внимание на следы ногтей, оставленные на мягком настенном покрытии кем-то из тех, кто сидел здесь до него. Буйные психопаты, в которых превращались артэоны, выходя из Малдурума, не в силах смириться со злом, содеянным в его объятиях. Это место буквально хранило в себе безумные крики, мольбы о помощи, спасении сотен сходящих с ума в попытках снова стать артэонами после злодеяний Малдурума. 'Нужно выбираться отсюда' – вдруг ожил Джейсон, ему было тошно находиться здесь. То, что заставляет жить – семья, любимые, близкие родные, лучшие друзья. В случае с Джейсоном вполне естественный для артэонов теплый семейный круг, круг близких друзей и, конечно же, любимая, прекрасная супруга. Ведь он в шаге от всего этого, его счастье прямо перед ним. Пройдя через ад, он заслужил несколько месяцев покоя и счастья жизни среди артэонов. Осталось только выйти из остатков погружения в безумие, стать самим собой и тогда можно будет вернуться в свою нормальную жизнь. Рурхан! Как он, что с ним, нужно было срочно, первым делом узнать о его судьбе. Нельзя больше оставаться в этом полумраке, нужно выбираться отсюда. С трудом поднявшись на ноги, Джейсон дошел до двери. 'Все мне полегчало. Выпустите меня!' – крикнул он, кулаком стуча по двери.

Вернувшись в свой угол, он прождал еще несколько часов. Это было еще одно испытание. Тайно наблюдающие за ним врачи смотрели, как он себя поведет. Ведь не сумевший окончательно избавиться от побочных эффектов пребывания в Малдуруме долго не получая ответа с той стороны начал бы сходить с ума. Долбиться в дверь, кричать, рвать мягкое настенное покрытие карцера. Джейсон полностью став собой спокойно просидел в своем углу еще несколько часов.

– Джейсон? – через громкоговоритель карцер огласил женский голос.

– Да, – не зная куда смотреть, ответил он.

– Как ваше настроение?

– Хорошо. Все нормально. Я снова я. А что вопрос, про самочувствие уже устарел? – чтобы показать, что он полностью стал собой, Джейсон добавил улыбку.

– Ладно. Тогда как ваше самочувствие?

– Чувствую себя так, будто мною только что испражнился огромный черный дракон. Как будто я все еще измазан в злых темных фекалиях, – Джейсон пытался с юмором описать свое состояние. – Что я не прошел очередное испытание?! – крикнул он спустя пару минут тишины, но ответа так и не последовало. – Да я нормальный, пожалуйста, хватит уже! – он боялся снова остаться один в этом полумраке.

Спустя некоторое время дверь карцера отварилась. В свете загоревшейся на полную мощность лампы над входом в помещение карцера вошел командир его батальона, майор Калегром. Облаченный в черный нательный комбинезон, он с улыбкой смотрел на еще одного из своих солдат наконец-то пришедшего в себя. Джейсон, от такой неожиданности позабыв обо всем, подскочил на своих трясущихся с непривычки ногах и замер по стойке смирно. – Нет не надо, успокойся, не напрягайся. Тебе сейчас нельзя. Так как дела боец? Как самочувствие? – легко и радостно улыбался командир, по-дружески пожав Джейсону руку.

– Отлично сэр.

– Куришь? – в готовности дать сигарету поинтересовался командир.

– Нет, сэр.

– Это правильно. Готов отправиться домой?

– Так точно, сэр.

– Идем отсюда, – командир пытался помочь ему, взяв за руку.

– Нет, не надо. Спасибо сэр, я сам, – отказался от его помощи Джейсон. – Много наших полегло? – после этого вопроса командир помрачнел и опустил глаза

– Старайся пока об этом не думать. Думай о своей семье. Пойми радость момента, мы уже дома, – прежде всего он пытался успокоить Джейсона. – Полегло много ребят, – все же печально добавил он. – Но это уже моя забота.

Командир, придерживая Джейсона, повел его из карцера, по лестницам наверх какого-то мрачного лишенного окон здания. Не мудрено, что это был очередной бункер, артэоны любили закапывать в землю свои военные объекты, таким образом, пряча их от посторонних глаз. Вот только где этот бункер находился? Судя по стенам и затхлому воздуху, свидетельствующему об отсутствии вентиляции, точно ни в гарнизонах Армидеи. Поднявшись на пару этажей, так и не увидев солнечного света из окон, по очередному темному коридору бункера командир привел Джейсона в белую комнату. В центре комнаты, в ярком свете лампы стояли два стула, на одном из которых сидела молодая артэонка в строгой военной форме, ее волосы собраны в жесткий хвост, в руках она держала ручку и блокнот. На ее строгом лице было не разобрать эмоций. По краям комнаты вне света лампы освещающей ее центр стояло множество железных шкафов, каталки для переноски раненных и хирургический стол для операций, вернее процедур восстановления как их тут называли. Это была восстановительная комната, подобие операционной, сейчас оборудованная для нужд работы психолога. Командир, заведя Джейсона внутрь, закрыл за ним дверь. Тяжело вздохнув, Джейсон уселся в кресло напротив этой очередной 'мозгоправки', которая несколько часов теперь будет 'компостировать' ему мозги, делая вид, что способна помочь. Но от этого было не сбежать, процедура общения с психологом была обязательной при выходе из Малдурума особенно для буйных. Правительство должно перестраховаться, прежде чем снова впустить его в мир под Светом Духа.

– Здравствуйте Джейсон. Меня зовут доктор Эмма Ротстен. Узнаете мой голос? – пронаблюдав, как он сел в кресло, сразу сделав несколько записей, поинтересовалась она.

– Да вы тот голос из громкоговорителя в камере. Надеюсь, вы не психиатр? – с наигранной настороженностью спросил он. Пока она снова делала какие-то записи, в Джейсоне затрепетало нечто неконтролируемое, некая жажда, желание женского тепла. За доли секунды он инстинктивно раздел ее взглядом. Долгое отсутствие женской сладости делало свое дело. Как артэон он тут же заблокировал все эти неприемлемые в силу обстановки эмоциональные потоки и вернул над собой жесткий разумный контроль. Он осознанно вернул себя в тяжесть постмалдурумных переживаний, тяжестью вины за смерть друга давящих на него. От его мимолетного теплого отвлечения от переживаний не осталось и следа. Внешне он напряженно сжался и чтобы не смотреть на нее, чтобы легче уйти от дурных мыслей, отвел взгляд в сторону. Она, пристально посмотрев на него обо всем догадавшись, улыбнулась.

– Что с вами? Вы как то напряглись?!

– Я?! Нет что вы. Все нормально. Это, наверное, какие-то остатки Малдурума еще не выветрились, – прокашлявшись, спешно оправдывался он. Но легкая напряженность, зависшая в воздухе, ощущалась все сильнее.

– Тогда начнем!

– Давайте, но все же. Так, а вы еще психолог или уже психиатр? – зажато в ее присутствии, осторожно интересовался он.

– Сразу могу вас успокоить. Я психолог. Военный психолог. И сейчас мы будем помогать вам, снова вернуться в нормальный мир.

– Слава богу! – вздохнул Джейсон. – Я тут побуянил немножко. Боялся, что меня спишут в разряд конченых... дураков.

– Я проинформирована. Вы набросились на медиков со скальпелем. Заставляли их принять 'упор лежа' и отжиматься. А то ведь 'Они салаги не знают настоящей службы'! – иронизировала она.

– Да-а-а! – сейчас сам себе удивлялся он. – Я могу! Да могу такое, к сожалению, – ему стало стыдно, но она улыбкой переводила все в шутку. Они оба посмеялись.

– Расскажите мне как обычно, что у вас на душе. Я готова слушать, – без энтузиазма говорила она.

– А где доктор Росс? Она курировала меня, – поинтересовался Джейсон. Этот доктор, она прекрасная как и все молодые артэонки. Блестящая гладкая, будто шелковая кожа, белоснежная улыбка и приятный аромат. Чуть старше Джейсона. В ее обществе ему было все больше дискомфортно, во всяком случае, изливать душу молодой девчонке, обнажать свое безумие перед почти ровесницей было неприятно. Мудрая доктор Росс, пожилая артэонка с белыми волосами, была заботлива как мать, с ней он мог говорить обо всем. А эта вчерашняя девчонка в его глазах была плохой заменой любимого доктора.

Доктор Росс. Военный психолог, что работала с ним, помогала ему избавиться от симптомов Малдурума. Он был очарован ею. Мудрая, умная артэонка с годами как хорошее вино ставшая просто бесподобной. В реальности она никогда не одевалась в черное, скорее наоборот предпочитала светлые тона. Джейсон ведал ей детали своих злодеяний в Малдуруме, и от этого как от исповеди получал душевное облегчение. Его особое отношение, привязанность к доброму доктору, ее особое место в жизни Джейсона перешло с ним в Малдурум. В ее облике воплотилось его безумие. Сначала в Малдуруме он просто творил жуткие вещи, думая о том, как будет ей о них рассказывать, как будет ее удивлять, когда вернется домой, и однажды она сама пришла к нему в больных малдурумных галлюцинациях и попросила ее удивить.

– Это все из-за моего возраста? – поинтересовалась молодой доктор сейчас работающий с ним. То, что она артэонка по ее мнению подразумевало ее прекрасную внешность, поэтому она делала акцент лишь на возрасте. – Простите. Я знаю, будучи молодой артэонкой этически не красиво работать с пациентами, в основном являющимися солдатами, возвратившимися из долгой командировки. Представляю, какой дискомфорт я вам создаю. Но все же этой профессии, как и любой другой необходимы новые кадры. Поэтому появление подобных мне неизбежно. К тому же ехать к своим пациентам 'к черту на рога' именитые профессионалы не хотят. Такую работу предоставляют молодым. Думаю лет через двадцать, когда я наберусь опыта и моя внешность, в виду возраста не будет превращать пациентов в похотливых животных только тогда я стану настоящим психологом. Пока прошу меня простить.

– Нет, это вы меня простите... – спешно пытался оправдаться Джейсон.

– Доктор Росс ведет свою практику только в пределах Армидеи. В командировки во внешний мир она, насколько мне известно, не выезжает в принципе. Вы хоть понимаете где мы сейчас?

– Нет.

– Мы на пограничной военной базе Альфагейт. Куда остатки вашего батальона прибыли после инцидента в Мерзлом лесу. Здесь вы находитесь уже больше шести суток. И ваше нахождение здесь продолжится до тех пор, пока все члены вашего отряда не придут в себя после последствий погружения в Малдурум. Помимо вас еще несколько ребят из вашего батальона в виду душевных травм различной степени тяжести обзавелись психическими дефектами. Все они в основном подобно вам застряли в пограничных состояниях. Наша команда психологов и... психиатров специально прибыла из центра, чтобы помочь вам восстановиться. Вам не разрешили отправиться домой сразу из-за запроса военных следователей. Их специалисты работают с членами вашего батальона. Вас было решено оставить здесь на время проведения следственных действий. Необходимо установить полную детальную картину произошедшего инцидента. Наше правительство и общество в целом жаждут знать подробности и причины произошедшей в Мерзлом лесу трагедии, а может и катастрофы. Пока военное следствие не закончится, ваш батальон никуда не отпустят. К сожалению, вынуждена вас разочаровать. Пока время вашего возвращения домой остается открытым вопросом.

– Со мной будут работать следователи? Меня еще будут допрашивать? – она, в ответ, кивнув головой, закрыла глаза. – Вот блин! Еще несколько часов сидеть, ждать пока они все запишут. Эти бюрократы. И это после того что мы пережили? Бред! – лениво вздыхая, сокрушался Джейсон. – Хотя уже надо бы привыкнуть.

– Да, к сожалению, от бюрократии в военном ведомстве никуда не деться. Но есть и хорошая новость, во всяком случае, для вас. Вы все еще находитесь под опекой доктора Росс. Которая продолжит работу с вами, когда вы вернитесь в Армидею. Она ждет не дождется вас дома. Всех вас, ее 'любименьких', 'бедненьких'. Знаете. Передавая мне все ваши личные дела, она велела мне, прежде всего, позаботиться о вас! – улыбнулась она.

– Да доктор Росс очень заботливая.

– Вы и сами понимаете, что наш разговор с вами ограничится лишь этой встречей, но возможно еще парой сеансов, если вам вдруг станет одиноко. Поэтому нам как доктору и пациенту смысла нет сближаться. Мой разовый акт врачебной заботы был бы бессмыслицей. Но все же эту беседу мы вынуждены будем довести до конца. Так ведь?

– Как скажите мэм.

– Значит, начнем сначала. Вы сказали, что работа военных следователей это нудная бюрократическая волокита обремененная массой протоколов. То есть вас уже допрашивали. Также. Вы насколько я знаю, относитесь к категории солдат именуемых 'мечеными' в виду красных отметин на погонах. Не хотите рассказать мне об этом. Как так получилось, что вы еще совсем молодой парень уже переступили черту и оступились, совершив военное преступление? Я здесь чтобы слушать.

– А что в моем личном деле, с которым вас ознакомила доктор Росс вы не нашли ответы на эти вопросы?

– Джейсон успокойтесь. Не надо так напрягаться. Поймите ценность общения со мной. Я не знаю о вас ничего, вы могли бы рассказать мне все с самого начала, полностью излить душу как в первый раз. Ведь эти душеные травмы из Малдурума все еще тревожат вас. И как я поняла из записей доктора, всякий раз пытаясь снова облегчить душу, поделиться своими проблемами и переживаниями, рассказывая о пережитых травмировавших вас событиях вы пытались насытить свой рассказ какими-то подробностями новыми деталями чтобы сделать его интересным для Саманты... то есть доктора Росс. Потому что, делясь своими проблемами, вы рассказывали ей одно и то же десятки раз. Со мной все проще. Я не знаю о вас ничего. Вы можете просто рассказать мне все с самого начала, без приукрашиваний. Можете просто излить мне душу.

– Вы не поймите неправильно, я не такой. В смысле я вовсе не пытался язвить вам или выказывать свое недовольство вами как специалистом. Просто пока у меня все внутри как-то заторможено.

– Молодец, умница, – улыбнулась она. – А теперь просто расскажи мне все что хочешь.

– С чего начать?

– С чего угодно, во времени мы не ограничены.

– Спасибо, – с легкостью выдохнул Джейсон. – Все это началось в учебке. Ну, этого кошмара длиною в полгода после восемнадцати лет. Там я впервые погрузился в Малдурум, столкнулся с безумием, о котором и не догадывался, – он напряженно вцепился в подручники кресла. – Но там под жестким контролем офицеров моя ужасная рисуемая Малдурумом сущность не могла проявить себя. Потом ознакомительная командировка на юг длиною в два месяца, там тоже все прошло спокойно. Все началось позже, после отдыха в несколько месяцев нас снова отправили на юг. Это была уже полноценная командировка. Тут мое безумие стало лезть наружу. Во время одной из мелочных ссор я ранил сослуживца в ногу, меня больше месяца продержали в глубокой земляной яме. Думали, что там холод ночей и дождь выбьют из меня всю дурь. Мы долго сидели в лагере в лесах на границе Грионского союза...

– Грионский союз сейчас не так уж далеко от нас. От того места где мы находимся, – она заполнила паузу тишины.

– Да всего-то Пограничье и Лортонские леса. Пара сотен километров.

– Если по водам Соленой Мили, то это несколько часов пути.

– Да вы правы, – отвлекся Джейсон. – Мы просто сидели на границе наших южных союзников. Даже в патрули не ходили, мы вообще ничего не делали, просто простаивали. Вся наша задача заключалась в том, чтобы сидеть и фактом своего присутствия устрашать возможных врагов. От простоя и бездействия ссоры, мелкие стычки между погруженными в Малдурум чудовищами происходили постоянно. Простой в боевых условиях это как штиль посреди моря, это безумное испытание нужно уметь пережить. Вокруг той ямы, в которой держали меня, появлялись множество других. По соседству сидел очень интересный кадр 'покусанный белочкой'. Понимаете?! Ну, в смысле мучающийся от белой горячки. Первые несколько суток орал гимн Армидеи и морской пехоты! – Джейсон рассмешил ее.