Текст книги "Точка Столкновения(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Лешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 102 страниц)

Рэвул пришел в себя в каком-то продуваемом, наверное, всеми ветрами на свете месте. Вершина какого-то холма. На окружающие просторы опускается вечер. В небе вьются черные грозные тучи. Где-то рядом трещит костер. Рэвул аккуратно поднялся и пошел к костру. Он снова жутко обрадовался, увидев Кэйбла сидящим у огня. А то он уже испугался, не похитили ли его.

– Где Чарльз? – сев у костра первым делом спросил Рэвул. Кэйбл впервые был так неразговорчив. Посмотрев на него Рэвул увидел, что его броня ниже груди измазана кровью. В его броне осталось несколько серьезных пробоин, кровь была его. Сам он выглядел бледно и изможденно.

– От воздействия лошадиной дозы транквилизаторов, каких-то волшебных, ты проспал трое суток. Я тащил тебя на себе, сколько мог. За нами увязалась стая местных одноглазых волков. В лесу они нас просто достали. Мы поднялись сюда на высоту, чтобы хотя бы одну ночь немного отдохнуть. Я как ты видишь, немного потрепан, – устало и обессиленно говорил раненный Кэйбл.

– Все нормально? – В ответ Кэйбл только кивнул. – Что произошло?

– Это был убийца. Одиночка. Профессионал. Чуть не достал меня, – Кэйбл указал на дыру в боку. – Убийца был артэоном. Этот ликвидатор, солдат такой же, как и я, служил враждебным нам артэонам-глобалистам. Посланный своим командованием он хотел остановить нас. Но оказался молод, я прикончил его.

– Значит он хороший. Ведь мы же получается плохие? Ты ведешь меня туда, где мое жуткое чудовище получит развитие. Мы все злодеи. Неудивительно, что нам снова повезло.

– Мир артэонов он не един по своей природе, – Кэйбл отрывал Рэвула от ненужных мыслей. – Мир артэонов тоже разбит на лагеря, порой противостоящие друг другу. Различные политические течения, различные идеологии пульсируют в разных артэонских обществах. Есть два самых крупных политических течения, фактически разделяющие мир артэонов пополам, обрекающие нас на постоянное внутренне противостояние. Это глобалисты и изоляционисты. Идеи изоляционистов просты и логичны. Мир артэонов способен существовать независимо от окружающего мира. Мы можем закрыться за высокими стенами и позабыть о диком мире вокруг. Так мы в основном и делаем. Но идея изоляционизма она намного шире. Ведь от этого мира не закрыться полностью. Можно выстроить какие угодно стены, но они не спасут. Спрятавшись за стенами, ты просто загоняешь себя в угол, потому что в нашем диком мире враги неизбежно когда-нибудь придут к твоим стенам. Пока ты будешь прятаться, и зарываться, кто-то другой будет развиваться, и этот другой потом просто уничтожит, сотрет, вытеснит тебя. Так устроен наш мир. Идея артэонского изоляционизма гласит: ради мира и покоя среди артэонов весь окружающий мир должен быть погружен в хаос. Недостаточно просто спрятаться за высокими стенами, нужно еще контролировать все, что за ними происходит и следить, чтобы никто не развился и не окреп достаточно, чтобы уничтожить тебя. Все благополучие должно распространяться только на мир артэонов, остальной мир должен прозябать в руинах и хаосе. В общем, изоляционистам наплевать на окружающий мир, понимая, что всех не спасти, мы думаем лишь о благе для артэонов. Мы те, кто не боится смотреть правде в глаза.

Идея глобализма... полная чушь. Это как бы попытка найти компромисс. Они думают, как сделать так чтобы и артэонам было хорошо, и в мире царил порядок. Ищут равновесие устраивающее всех. Говорят о единстве людей и артэонов. Но это невозможно. Всем хорошо быть не может.

– Ты этот... изоляционист? – с трудом выговорил Рэвул.

– Да. В древности первые артэоны пытались жить мирно. Они никого не трогали и ни на что не претендовали, пытались убежать, скрыться. Первые из нас пытались строить свои идеальные общества в пустынях и в других богом забытых местах. Но куда бы, мы не спрятались, нас все равно находили и убивали. Нас истребляли, хотя мы желали только мира. Нас вынудили позабыть идеи о мире без насилия и вечной гармонии. Нас извратили, заставили стать чудовищами подобными всему вокруг. Нам не дали быть идеальными в итоге мы стали тем, чем стали. Мы стали сильными развитыми прогрессивными, обогнали всех, вырвались в глобальные лидеры, теперь мы можем позволить себе творить с этим миром что захотим. Раньше они убивали и терроризировали нас, теперь наоборот мы убиваем и терроризируем их. Теперь пусть мучаются. Они сами нас такими сделали. Это они заставили нас познать, что такое Малдурум, ввергли нас в безумие.

– Как же все сложно, – Рэвул пытался выразить свое разочарование этим миром. – Я никогда не должен был покидать Страны Волка. Я только сейчас понимаю, как был счастлив, когда ничего не знал.

– Оглянись вокруг, посмотри на Преферию. Ты сам видишь, что происходит. Преферия это рассвет идеи изоляционизма. На севере все тихо и спокойно, зато на юге все погружено в хаос. Весь бардак, который здесь на юге ты видишь вокруг все это следствие нашего влияния. Действия разведки, диверсионных служб, следствие слабости склонных к саморазрушению людей в ходе эволюции оказавшихся беззащитными перед идеальными достигшими прогресса артэонами. То есть перед нами, – Кэйбл сторонящийся мира артэонов глядя на него со стороны говорил о нем как посторонний.

– В глобальном внутреннем артэонском противостоянии изоляционистов и глобалистов есть свои центры. Главный рассадник, оплот мировой идеи изоляции это Райнона – огромный союз десятков Духов и свыше миллиарда артэонов. Древняя и очень могущественная артэонская сверхдержава. Она находится недалеко от нас, чуть севернее, в северо-западной части Межокеании. В Стране Белого Камня имеется очень мощное райнонское лобби. Можно сказать моя родная страна марионетка Райноны. Эта древняя артэонская держава с древних времен помогает моей стране, они контролируют нас. Мы с ними союзники. С самого начала своего образования СБК создавалась как классическое изоляционистское государство. Мы изгнали, уничтожили людей в Северной Половине. С успехом реализовали идеи райнонских правящих элит. Стали их подопытными крысами, Преферию превратив в инкубатор для их экспериментов. Южную Половину мы превратили в разодранную гражданскими войнами, государственными переворотами и революциями помойку. Все это не наши идеи. Все это пришло к нам из Райноны. Мы просто исполнители. Но у Райноны нашей покровительницы есть враги, следовательно, это наши враги.

Глобалистов немного, но они есть. Например, далекая от нас артэонская империя Нария. Тоже очень древняя. Они ведут с Райноной настоящую холодную войну, настоящее глобальное противостояние. Когда Армидея появилась, Нария тут же подмяла ее под себя. Армидейцы были готовы объявить себя преферийским глобалистами, то есть встать у нас на пути и мы были готовы объявить им войну и уничтожить их. То есть понимаешь, мы артэоны были готовы перерезать друг друга, начать полноценную войну между собой. Мы тогда были сильны, а армидейцы только набирались сил, это заставило их одуматься, они объявили себя нейтралами, и вроде как пока Райноне не сдаются. Сегодня Преферия это апогей идеи артэонской изоляции. На севере у артэонов все тихо и спокойно, на юге у людей царит кошмар и хаос. Жестокое кровавое равновесие.

Этот убийца, который настиг нас в тумане он, скорее всего такой же солдат, как и я присланный Нарией. Нарийская разведка контролирует ситуацию в Преферии. Они узнали про нас, и по неподтвержденной информации послали одного человека, чтобы остановить нашу миссию. Перед смертью тот солдат успел сказать только что он глобалист, пришел мстить нам, эгоистичным тварям которым наплевать на мир.

– Глобалисты получаются хорошие...

– Что за бред ты несешь 'плохие', 'хорошие'! Как примитивно ты мыслишь. Нет в этом мире не плохих не хороших. Нет никакого добра и, следовательно, зла тоже. Все определяется индивидуально. Есть только ты, твои взгляды, твоя идеология, все, что им соответствует это для тебя и есть добро, все, что нет – зло. Все те, кто мыслят по-иному, кто своими взглядами противопоставляет себя тебе, все это твои враги, оппоненты, конкуренты – твое личное зло. Любая другая идеология, какой бы высокоморальной она не была, если она не советует твоей, то для тебя она неправильная. Это закон выживания. Плевать на мораль она всегда относительна, главное это что лучше для тебя и твоего общества. И не может быть по-другому. Ты говоришь о чуваке, который пытался нас всех убить, что он хороший, только потому, что мы плохие? Нет, он наш враг, он зло для нас и по-другому быть не может. Наши с тобой интересы сейчас совпадают. Ты хочешь мести за уничтоженный дом, я хочу мира для Северной Половины и всей Преферии, мы друзья, все кто против нас – враги.

– Уничтожение Армидеи. Ты видимо не представляешь себе, что это такое. Сколько жизней должно оборваться. Жестоко оборваться. Кроваво. Я несу в себе чудовище жаждущие уничтожить миллионы людей, ты помогаешь мне, нет такой идеологии, которая могла бы оправдать нас. Не знаю насколько все сложно в этом мире устроено, но мы точно не хорошие ребята.

– Договорами, улыбками, разговорами, одним словом в рамках морали сделать мир лучше невозможно. Подъем приходит следом за кризисом. За благое будущее нужно биться, должна проливаться кровь. Просто есть те, у кого хватает силы это признать, а есть те, у кого нет.

– По-моему дело не в силе. Вернее не только в силе. Люди разные, такие как ты конечно тоже нужны. Но если бы все были такими, мы бы давно друг другу перегрызли глотки, все бы к чертям уничтожили. Мне так кажется. То, что ты говоришь это правильно лишь отчасти.

– В нашем мире нет абсолютной истины. Я же говорю, только ты решаешь, что для тебя правильно.

Артэонам не нужны деньги или иные материальные блага. Наша политика не зависит от экономики. Артэонам, как и любой другой силе, нужно могущество, глобальное доминирование, можно сказать власть над миром. Хотя власть нежеланная. Артэоны бьются за власть и лидерство в этом мире не потому что жаждут самой власти и богатств. Нет. Просто дело в том, что мир так устроен, кто-то должен им править. Должен быть лидер, должен быть центр, а иначе все вокруг погрязнет в хаосе. И хаос будет продолжаться, пока этот мировой центр не появится, пока не установится единый порядок. Артэоны прекрасно понимают, что если они не будут биться за лидерство в этом мире, значит придет кто-то другой какая-то другая сила, которая подомнет все под себя. И скорее всего эта сила будет к артэонам враждебна. Скорее всего, это будут наши враги – темные маги, сама Тьма в облике всех разумных ее проявлений. Мы понимаем это и поэтому продолжаем свое участие в битве за мир. Как бы мы не хотели замкнуться в себе и жить в своей гармонии, наплевав на все вокруг, мы не можем себе это позволить. Артэонский изоляционизм это единственный возможный способ существования. Жить только собой, во всем остальном мире видеть только кучу дикарей, развитие которых недопустимо. Это легко, просто, у нас это получается и по-другому никак.

Артэоны просто выбились в лидеры. Быть лидером в диком жестоком мире значит быть хладнокровным жестоким, коварным и расчетливым диктатором опирающимися только на силу и ужас, действующим только при помощи террора. Но при этом говорить нужно только о свободе и справедливости, защите человеческих прав и демократии. Будучи чудовищем, сумевшим этот мир себе подчинить свою чудовищность нужно скрывать, а то тебя быстро уничтожат. И о власти своей и о силе лучше не трепаться. Провозгласи себя властителем мира официально, и тогда найдутся в этом мире те, кто поставят своей целью твое свержение. Править этим диким миром можно только тайно, будучи кованым, хладнокровным чудовищем. Мы и не заметили как стали чудовищами, это как-то само собой получилось, – бледный от потери крови то ли говорил Рэвулу, то ли бредил себе под нос Кэйбл. – Мы ввергаем людской юг в хаос только от того что у нас нет выбора. Мы вынуждены быть чудовищами, вынуждены контролировать ситуацию и не допускать развития врагов. Враги наши это люди, только в них мы видим конкурентов. Поэтому не будет мира между людьми и артэонами, никогда. И по-другому никак. Добро нежизнеспособно в этом мире. В жестоком мире добро есть слабость.

Холодный ветер шумел в ушах, трепал маленький костерок. Кэйбл закрыв глаза, отключился сидя у костра. Пришел Чарльз, он, полазив по склонам, насобирал каких-то целебных трав для израненного Кэйбла. Рэвул пошел пройтись, подышать свежим воздухом. С вершины холма открывался красивый вид. На западе раскинулись болота, на востоке остались вереницы холмов. На севере прямо перед ним такой же высокий холм всю вершину которого заполняли руины какой-то каменной крепости. Обветшалые, полуразрушенные башенки, купола отдельных помещений, все это по периметру обведенное прочной каменной стеной.

'Проект 'Новопрайм' так и не состоявшийся, – как наутро объяснит ему Кэйбл. – Планировалось настроить таких крепостей оснащенных телепортами по всей Южной Половине, а после, разместив там войска под видом миротворцев, в один прекрасный день нанести удар по людям юга. Разом уничтожить все правительства и все крупные города на диком юге. А затем взять эти земли под контроль. Фактически сделать то же самое что мы сделали в Северной Половине, провести Третью Чистку. Мы хотели приручить юг, объединить этих дикарей в одну огромную империю, аналогичную Арвладе. Империю, в которой они бы жили без войн, империю рабовладельческую, конечно же. В Северной Половине разумная компактная артэонская Арвлада, в Южной Половине, являющаяся полной противоположностью огромная дикая рабовладельческая империя людей – так наши стратеги видели Преферию. Люди на юге должны жить одной единой огромной рабовладельческой империей, имеющей одну столицу, единого императора, в тени которого стояли бы мы. Объединив огромный юг в одну империю, тайно, оставаясь в тени, мы бы правили ею. Мы бы повелевали всей Преферией. Тогда хаоса на юге и войн между нами и людьми можно было бы избежать.

Мы хотели взять всю Преферию под свою власть. Но ничего не вышло. Проект пришлось свернуть. Все из-за семейных проблем нашего правителя Рагнера-Кона, мать его. Говорят всему виной его несчастная любовь, блин. Проект 'Новопрайм' как и многие другие был закрыт. Было объявлено о новой военной стратегии 'невмешательства в дела людей на юге'. И все из-за какой-то бабы, которая задурила мозги нашему правителю. Она, видите ли, хотела мира, и все труды моих предшественников пошли насмарку. Мы тогда почти полностью ушли с юга, оставили диких людей без тотального контроля. Почти утратили контроль над ситуацией, пытались наладить с ними равный диалог. И спустя несколько десятилетий получили Южный Прорыв, когда все дикари с юга, собравшись в огромную армию, снесли нашу оборону и прорвались за периметр. Этот жестокий урок научил нас тому, что мы не имеем права бросить диких людей без присмотра. Мы должны их постоянно контролировать, подавлять и обессиливать иначе они нас сожрут. Сегодня мы снова вернулись на юг. Наших военных баз здесь сотни. Мы снова все контролируем.

Кто знает, быть может через пару десятилетий, мы еще вернемся к проекту 'Новопрайм'. Эти старые крепости оживут, и мы нанесем сокрушительный удар, вырежем здесь всех умников, возьмем юг под контроль раз и навсегда. Объединим этих дикарей в одну огромную империю, которой будем тайно управлять'.

Дальнейший путь пролегал в юго-западном направлении. Начались лесистые болота. Несколько километров пришлось пройти по колено в воде, избегая трясин. Полчища москитов и других огромных жуков облюбовали Чарльза. Ни к артэону Кэйблу, ни к проклятому Рэвулу, они не лезли. Глаза Рэвула снова стали волчьими, его стал мучить кашель срывающийся животным рычанием. Чудовище снова шевелилось в нем, просилось наружу. Пытаясь спасти Чарльза от ужасных москитов Кэйбл, укутал его в свой камуфлированный плащ. Наконец среди, казалось бескрайних болот, попался сухой островок. Первым делом решили разжечь костер, чтобы дымом отогнать жужжащую в воздухе нечисть. Все разбрелись за дровами.

Армидейский солдат, судя по золотистой броне старой потасканной измазанной какой-то желтой гадостью. Совсем не молодой. Плечевые знаки различия сорваны. Броня прикрыта самодельным маскхалатом, свитым из веток, листьев, веревок. Лицо раскрашено той же желтой гадостью, что и броня. Он сидит на коленях усыпанный свежими листьями, опадающими с деревьев. Розовые цветы, выложенные в несколько рядов, лежат вокруг него. Источающие благовонье травы дымятся в железном блюдце перед ним, закрыв глаза, он просто медитирует. 'Вот ни фига себе!' – удивился Кэйбл, встретив этого солдата в таком виде на островке среди болот в дебрях дикого юга. От удивления Кэйбл едва не выронил ветки, которые насобирал в качестве дров. Солдат беспечно, медленно открыл глаза, сощурился от непривычного света, и только тогда заметив Кэйбла удивился.

– Ты кто такой? – Кэйбл замер, не зная доставать ему меч или нет.

– Свободный артэон, – совершенно спокойно последовало в ответ.

– Что дружище заблудился в Малдуруме?

– Я просто отдыхаю. А что здесь делаешь ты, солдат СБК, среди гадких болот?

– Малдурум. Для кого безумие, а для кого свобода, да? – они оба заулыбались. – Безумец, знаешь какую-нибудь сухую дорогу из этих болот?

– Куда и зачем ты держишь путь? – затушив тлеющие травы источающие благовонию, армидейский здоровяк поднялся с колен.

– Совершаю Спасительный Ход. Веду две заблудившиеся души на север к лучшей жизни. Хочу пройтись по неспокойному северу Ладгарской Империи. Может, там найду еще кого, кому нужна помощь.

– Ладно, я выведу тебя. Только если про меня никому не расскажешь. И не будешь задавать мне больше вопросов, – здоровяк подошел к Кэйблу. Его внимание сразу приковали повреждения в темно-синей броне. – Майор Курс, – представившись, он протянул Кэйблу руку.

Кэйбл привел армидейского майора к вот только разожженному костру, у которого сидели Рэвул и Чарльз. Рэвул, чтобы было больше дыма, накидал в огонь каких-то шишек, Чарльз веером из больших листьев разгонял густой дым по округе, распугивая москитов. Они оба замерли на месте увидев странного армидейца пришедшего с Кэйблом. Кэйбл представил их друг другу. Пожимая руку Рэвулу увидев волчьи глаза армидеец странно завис, но задавать вопросов не стал, вроде заулыбался, уселся вместе со всеми у костра. Двух своих товарищей Кэйбл представил как беглых рабов.

– Эти болота, несмотря на свой отпугивающий вид самое спокойное здесь место. Сюда никто не лазит. Только здесь можно вздохнуть спокойно. Не думал, что этот день подкинет мне собеседников. Думал, снова придется говорить только с собой! – сидя у костра говорил этот безумный армидеец назвавшийся майором Курсом.

– Что домой-то не тянет? – спросил его Кэйбл.

– Там все не настоящее, там все иллюзия. Одним словом: 'Все Духом подсвечено', только здесь реальность. Уж, какая есть. Не хочу я возвращаться. Хочу остаться здесь, в стороне от войн и безумия, – ответил безумный армидейский майор.

– Ты же понимаешь, что в покое тебя не оставят? Они придут за тобой. Тебя просто ликвидируют, – предостерег Кэйбл.

– Пусть приходят. У меня для их встречи все готово. Ловушек много наставлено. Слышишь, – он обратился к Кэйблу, – ты неважно выглядишь. Твои раны. Я мог бы помочь. Сейчас пойду, насобираю лечебных кореньев, их тут много растет. А то свой Спасительный Ход, я чую, ты можешь не закончить.

Армидеец встал, отряхнулся и пошел за кореньями. 'Странный тип', – сказал Рэвул, когда армидеец ушел.

– Ты чувак с волчьими глазами говоришь такое?! – всех рассмешил Кэйбл. – Он странный и мы не лучше. Одно слово – безумие, долбанный дикий юг.

Рэвул успел различить какой-то странный желтый дым, пронесшийся в воздухе. В следующую секунду в его глазах все раздвоилось, пошло кадрами как в старом кино. 'Газ!' – подскочив, крикнул Кэйбл. Произнеся заклинание, он активировал защитную маску, которая до этого была раздвинута по бокам шлема. Две нижние половины железной маски сомкнулись, закрыв нижнюю часть лица, изолировав дыхательные органы, как у сотрудника спецподразделения у него был шлем более продвинутой модели, лучше тех, что носили обычные пехотинцы СБК. Поэтому еще две половины автоматически сомкнулись, также укрыв его глаза. За доли секунды его лицо укрыла железная маска. В маску был встроен противогаз, он мог дышать спокойно, но его ноги все равно подкосились, едва не потеряв сознание, он свалился на землю. Он успел сделать несколько вдохов ядовитого газа, который теперь был в его легких. Рэвул и Чарльз уже лежали без сознания. Немного отдышавшись Кэйбл, все же пришел в себя, но только он решил подняться, как безумный майор врезал ему по голове лезвием меча развернутым плашмя.

Рэвул снова, уже который раз за последнее время приходил в себя непонятно где. Состояние было нормальное, даже голова не болела. Вот только в носу стоял какой-то мерзкий запах. Он руками в кандалах подвешенный к стене болтался в метре от пола. Они находились в каком-то небольшом помещении освещаемом несколькими факелами. Стены неровные, черные, каменные, скорее всего, снова какая-нибудь пещера. Рядом висел Кэйбл.

– Твою мать! Снова кандалы! – подергался, пошумел цепями и беспомощно повис Рэвул.

– Представляю, как тебя все это достало, – сказал висевший рядом Кэйбл.

В дальнем углу небольшого холодного высеченного в камне помещения, где они оказались, имелась решетчатая дверь, за которой была темнота. Судя по всему, это был единственный выход отсюда. Дверь была закрыта. Напротив них стена, в которой выдолблены различные полочки, заставленные пузырьками и баночками с какими-то травами, порошками, зельями. На некоторых полках валялись старые бумаги. У стены стояли ведра с какими-то жидкостями: несколько с водой, ведро с какой-то желтой жижей и еще несколько наполненные непонятно чем. У дальней стены стоял какой-то сундук. Они оказались в логове безумца. Чарльз, смотанный цепями, сидел отдельно на стуле в углу. 'Привет Чарльз!' – заметил его висящий на цепи Рэвул. Безумный майор не стал мучить старика и, смотав цепями, посадил его на стул. На полу пролегали старые рельсы, старые ржавые молотки и кирки валялись кучей в углу. Если также учесть ржавые, но все-таки качественные тяжелые цепи, которыми их сковали, они находились внутри какой-то старой заброшенной шахты, где когда-то рабы добывали что-то днями и ночами. Помещение, где они находились, в дни работы шахты было чем-то вроде склада, скорее всего здесь хранились взрывчатые вещества. За маленьким деревянным столом, на котором горела свеча, сидел майор Курс, он задумчиво смотрел на Рэвула и Кэйбла.

– Что подонок, газом, трусливо как какая-то тварь отравил нас. Что на честный поединок силы не хватает? – дергался в цепях подвешенный Кэйбл. Майор смотрел на него, совсем не реагируя.

– Ну и что тебе нужно очередное ты чудовище с дикого юга?! – с улыбкой спрашивал Рэвул. Ему было уже не страшно. Майор сидел все также молча, задумчиво подперев подбородок.

– Знаешь, с чего все началось? – поднявшись, майор неожиданно обратился к Кэйблу. – Однажды в штабе мне в руки попали одновременно артэонский еженедельник и сводка о событиях на юге. В военной сводке говорилось... не помню как точно. Речь шла о ситуации сложившейся в охваченных хаосом северных районах Ладгарской Империи. Думаю ненужно напоминать, что это мы при помощи мага Фросрея устроили ад в этих землях. Я сам был там, в числе этих 'миротворцев'. Смотрел как обычно на страдания людей. Приводились цифры о десятках тысяч погибших, умерших с голоду, пропавших без вести. Вот она приносимая артэонами демократия и независимость для глупых людей, во всей красе. И что же было в артэонской газетенке? Хоть что-то упоминалось о творящемся на юге кошмаре? 'Погода на неделю ожидается солнечная, запаситесь купальными принадлежностями и поспешите на пляжи'. Ты хоть понимаешь, что мы творим? – безумный Курс вплотную приблизился к Кэйблу.

Кэйбл залился диким смехом. Рэвул поддержал его улыбкой. – Очередная расплакавшаяся девочка. То, что мы творим это не хорошо! Мы зло! – ломая голос, кривлялся Кэйбл. – Знаю, я это тысячи раз слышал от других сломавшихся подонков. Это артэонская дефективность. Ну что же умник, тогда может, ты скажешь, как нам по-другому выжить?

– Никак. Нас вообще не должно быть. В нас встроена возможность самоотключения. Мы должны не выживать, а глядя на этот безумный мир принять разумное решение о самоуничтожении и спокойно уйти, как и подобает разумным существам. Мы должны бросить Духов, оставить их без источника жертв. Обречь их на 'голодную смерть'. Мы должны устроить бунт, выдвинуть Духам условия, заставить их, наконец, вмешаться и изменить этот мир! – разнервничался Курс.

– Гениальная теория! Сам придумал или, скорее всего кто-то рассказал? – потешался над ним Кэйбл.

– Как меня все это достало, – вися в кандалах Рэвул, отвернулся в сторону, чтобы хотя бы не видеть этих двух сумасшедших.

– На севере все благополучно, здесь залито кровью и пропитанно болью, я больше ни хочу быть частью этого! – Курс отвернулся лицом к стене.

– Ну и что собираешься делать? – спрашивал Кэйбл.

– Нас всех учат быть солдатами, выполнять приказы. Не думать. Главное не думать. Но я вот начал думать. И перестал понимать, что делаю. Я хотел уйти, но они не отпустили меня. Сказали, иди домой поспи. Я из спецназа...

– Точно. Майор Курс! – узнал его Кэйбл. – Командир бесследно исчезнувшей группы. Ведь ты был образцом для многих ребят, не стыдно тебе гнида?

– Нашу группу отправили устроить провокацию, спровоцировать на нападение группу имперских войск. Я понял, что не могу так больше. Между долгом и собственной душой я решил выбрать последнюю. Я начал свою войну. Мне пришлось остановить своих ребят. Я знал они не послушали бы меня... Зато теперь они больше не будут марионетками в этом кошмаре.

– Убил их? Гнида. Это же были твои люди! Ты предал своих братьев, ты просто урод! – разозлился Кэйбл.

– Я решил открыть артэонским гражданам правду о том, каким образом наше бравое министерство обороны обеспечивает их безопасность. Я нашел несколько десятков людей – жертв и свидетелей беспредела творимого артэонами. Я 'забальзамировал' их тела. Все свидетельства запечатлены в их памяти, я заставлю артэонов увидеть это. И знаешь. В моей борьбе, в этом кошмаре Дух на моей стороне. Он не отключает меня, не выдает этим тварям мое местоположение. Даже Духи устали от зла, что мы творим.

– Ну, от нас-то ты чего хочешь? Господи! – не выдержал этой безумной болтологии Рэвул.

– Ты человек с волчьими глазами. Ты то чудовище что лишило покоя неприкосновенных артэонов? – Курс уточнил у Рэвула. – И ты больной сумасшедший психопат помогаешь этому чудовищу? – он снова переключился на Кэйбла. – Ты хоть понимаешь что в этом аду, многие из преступлений, даже самые ужасные, можно объяснить, например необходимостью выжить. Ваши же преступления ничем объяснить нельзя, вы, вернее такие чудовища как ты здесь олицетворяете зло. И я уже не часть вас. Ты хочешь уничтожить Армидею, мой дом? Тем более я не могу этого допустить.

– Какой дом? Ты думаешь, ты можешь вернуться? Нет, ты увяз в Малдуруме, ты уже не вернешься, – Кэйбл заметно напугал этими словами безумного майора.

– Ошибаешься. Я явлю миру правду. Я тот, кто не побоялся пойти против системы, за мной Духи, я выйду победителем. Я... я больше не хочу находиться в этом кошмаре. Все хватит! – Курс от злости топнул ногой. – Мое задание давно окончено, я должен выбраться отсюда!

– Безумие какое-то, – Рэвул с непониманием смотрел на Курса.

– Это не безумие, это МАЛДУРУМ! – криком ответил ему Курс.

– Во мне чудовище, которое вот-вот проснется...

– Тихо. Т-ш-ш, – безумец Курс не хотел слушать Рэвула. Он вернулся к Кэйблу. – Твоя память. Все увидят твой чудовищный замысел. Все узнают, что ты хотел помочь чудовищу уничтожить Армидею. Все увидят, что артэоны это твари, которые даже друг друга ни во что не ставят. Из-за своей безнаказанности вы все слишком уж заигрались. Ты станешь лучшим свидетельством безумия артэонов в моей коллекции. Я забальзамирую тебя, как и других и твои воспоминания останутся нетронутыми, – говорил он глядя на Кэйбла своими уставшими глазами.

Курс подошел к стене с полками и взял одно из ведер. В ведре плескалась желтая мерзость, по всей видимости, та самая которой был обмазан сам Курс, вернее была измазана его армидейская броня. Он окатил этой гадостью прикованного к стене Кэйбла.

– Это феромоны. Надоил их из их самки. А то они тебя не пропустят. Покусают, – объяснил Курс. В темноте за решетчатой дверью слышалось стрекотание и мерзкое шипение. – Они уже заждались.

Курс подошел к Кэйблу, хотел отстегнуть его от стены. Кэйбл подвешенный за руки извернулся и ногой врезал Курсу по лицу. 'Давай все решим почестному! Или ты трусишь! Отстегни меня, давай все решим как мужики! Ты ублюдок, который убил своих ребят, своих боевых братьев! А потом испугался смерти и теперь пытаешься оправдать себя трусливая ты тварь! Хотя бы сейчас не трусь!' – кричал ему Кэйбл. В ответ Курс рассмеялся.

– Ладно, этот чудовище, – он указал на Рэвула, – а этот старик – теперь на Чарльза. – Но ты забываешь, что тебя я могу запросто просто так убить! – Курс всунул кинжал в пробоину в броне Кэйбла оставшуюся после схватки с тем спецназовцем из Нарии тем туманным утром. Кинжалом Курс расковырял старую рану, Кэйбл закричал от боли. Следом за раздавшимися криками из темноты что-то жуткое врезалось в решетчатую единственную дверь помещения, где все происходило. Это было что-то вроде гигантского паука. В щели дверной решетки мерзкая тварь просунула свои щупальца. – Сейчас, я иду мои маленькие, – глядя на долбящуюся в дверь тварь говорил Курс. – Нравится, нравится?! – Курс ковырял ножом в ране, голубая кровь сочилась ручьем. Кэйбл бездвижно повиснув в цепях, побелел, казалось, он в шаге от смерти.

Рэвул в бессилии наблюдая за мучениями Кэйбла, услышал знакомое воронье карканье. Одна из ворон каким-то чудом оказавшаяся здесь, села на одну из полок в стене, уставившись на Рэвула. Он и не думал, что так обрадуется сопровождающим его черным воронам, от которых веет злом. 'Торопишь меня? – глядя на ворону про себя говорил Рэвул. – Но мне как обычно некогда, я занят какой-то ерундой, психов всяких выслушиваю. Может, поможете мне, если хотите чтобы я поторопился?'. Неожиданно все вокруг помрачнело, стало заволакиваться тенью, уши, будто заполнились завыванием ветра с отголосками каких-то жутких перешептываний. Пламя факелов потускнело. Курс не понимая, что происходит замер на месте. Нечеткими размытыми, как кляксы черными силуэтами из каменных стен вышли семь призраков сопровождающих Рэвула. Они обступили подвешенного за руки Кэйбла. Курс в ужасе попятился назад. Один их призраков коснулся железа окольцовывающего запястья Кэйбла. Контакт призрака с реальностью вызвал волну пространственно-звуковых дефектов. Пространство искривилось, уши всем прорезал невыносимый сверлящий звук. Курс заорал от неприятных болезненных ощущений. Кандалы Кэйбла затряслись и пошли трещинами. Он, очнувшись, пришел в ужас, увидев призраков в волчьих масках вокруг себя. Курс, не осмеливаясь приблизиться к призракам, схватил ведро, в котором было масло для огня, и выплеснул его на Кэйбла. Струя масла прошла сквозь нематериальные тени призраков и обрызгала Кэйбла с ног до головы. Курс бросил в него один из факелов который также пролетел сквозь призраков. Кэйбл загорелся. Курс, уничтожив феромон которым он обрызгал Кэйбла, больше не в силах выносить пространственно-звуковые искажения открыл дверь помещения и убежал. Дверь осталась открытой. Объятый огнем Кэйбл произнесением заклинания сомкнул на лице маску. Наконец от помех и искажений, вызванных долгим контактом с призрачной материей, железо не выдержало, кандалы лопнули, Кэйбл упал на пол. Первым делом он, катаясь по полу, сбил с себя пламя.