Текст книги "Точка Столкновения(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Лешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 102 страниц)

Постараюсь описать, что произошло со мной тогда. Помниться я бродил по лесу, собирал коренья и травы для лекарственных зелий, когда увидел небо заполненное стаей стальных чудовищ армии СБК. Они двигались на восток, к Срединным Землям, вглубь земель обжитых людьми, туда, где находились крупные города, обозначенные ими как приоритетные для уничтожения цели. Двинувшись за ними следом, я вышел к одному из крупнейших торговых городов Исфолка, но от этого тихого по-своему красивого места, в котором я останавливался пару дней назад испить воды, сейчас остались одни дымящиеся руины. Они высаживались с воздуха. Люди, бросая все, в ужасе бежали в разные стороны. В небе над головой проносились новые стаи стальных машин направляющихся дальше, уничтожать другие крупные города и первостепенные цели. Одни крылатые машины высаживали десант, другие паря в воздухе сбрасывали бомбы. Открывшийся передо мной город был уничтожен в считанные часы, процесс его уничтожения шел к концу в момент моего появления, исправить что-либо я был уже не в силах. Вся наша оборона, рассчитанная на сухопутный удар, оказалась бессмысленной перед ударом с воздуха. Я беспомощно стоял и наблюдал весь этот ужас.

Я смутно помню, что случилось потом. Помню только фрагменты, в которых я оказался где-то в лесу, в глухой чаще, совсем один. Наверное, душевный страх, непонимание как быть, боязнь взглянуть в глаза людям, что доверились мне, все это загнало меня в этот угол. Меня мучала неописуемая душевная боль, беспомощность, бессилие, возможно впервые проступили слезы на глазах. Когда душевные терзания отступали, меня переполняли гнев, ненависть, лютая злоба. И самым страшным была неопределенность, я просто не понимал, что делать дальше, как быть в этой ситуации. Мое измученное сознание не выдерживая отключалось. И всякий раз, приходя в себя, открывая глаза, я снова чувствовал, как боль с новой силой парализовала меня. Я понимал что мир, который я хранил, которым наслаждался, был уничтожен. Сбылись мои страхи и опасения. Развитие ситуации пошло по самому чудовищному из возможных сценариев. Вопрос был в том, что мне делать дальше? Я люто возненавидел СБК, всех этих артэонов. Я понимал, что должен что-то сделать, но что? Больше всего я боялся поддаться гневу, дать волю своему злу и, используя силу начать мстить им. Кровь за кровь, месть – ворваться в Белую Долину и убить их солдат столько, сколько смогу, тогда это казалось вполне реальным, оправданным. Но подобные деяния могли заставить меня пасть во Тьму, уподобиться злу, обратиться темным магом. Ведь сила дарованная магией чрезмерна для человека, делает тебя практически богом среди смертных. Когда такая колоссальная сила находится в распоряжении хрупкого людского сознания, лишь один шаг в сторону может привести к катастрофе. Стоит лишь один раз оступиться, дать себе волю и твое сознание, почувствует каково это – просто, свободно использовать дарованную силу, просто делать что хочется, жить в повелении эмоций и желаний. Ты почувствуешь как это глупо и бессмысленно существовать всю жизнь, разумно сдерживая себя, подавлять свои желания и потребности ради сохранения человечности, понимания морали. Тогда в голове зародится разумный вопрос: куда же тогда девать свою силу? Глупо серо и безынтересно использовать во благо других, ради общего блага, вечно во всем себе отказывая? Даже не повеселиться и не пожить в свое удовольствие. Ответ будет очевиден.

Для человека наделенного той силой, что дарует магия достаточно лишь один раз дать себе волю и дальнейшая деградация будет неизбежна. Ты покатишься в пропасть ведущую во Тьму, где тебя, скорее всего, подберут темные властители, заинтересованные в разрушении всего живого и ты станешь их слугой – темным магом. Или же ты сам пойдешь дальше, утратив понимание ценности жизни, посчитав себя и свое эго выше всего на свете, увидев в себе нечто большее, чем просто человека. Используя силу лишь для себя, ты будешь разрушать все вокруг и также станешь вне гласной, самостоятельной частью общей Тьмы. Даже тогда, будучи лишенным всего, обреченный осознавать, что мир людей, который я хранил, уничтожается за моей спиной, я заставил себя сдержаться, сумел не дать воли эмоциям, подавить свой гнев и злобу. В тот момент, в душе сумел остаться светлым магом.

Придя в себя, не понимая, сколько прошло дней, я побрел, куда глядели мои глаза. После пережитой боли внутри я был полностью опустошен. Я знал, что самое страшное уже случилось и раз я не смог предотвратить этого, спасти всех их, то должен попытаться помочь хоть кому-то, всем возможным выжившим, которые где-то там остались одни, попрятались по углам, и сидят напуганные и беспомощные. Видит бог, тогда сумев подавить в себе весь гнев, я не собирался никому мстить, изначально в том кошмаре я хотел остаться просто жертвой, хотел проявить разумность и просто разделить боль со своими подданными, крови я не хотел. Я просто брел вдоль дороги. По пути мне попадались лишь вымершие, брошенные, полуразваленные деревни. Как и хотели артэоны, люди бежали в ужасе, все побросав. Вдоль дороги валялся всякий хлам, брошенные повозки, на обочине порой лежали облепленные мухами трупы. Все вокруг окутала какая-то странная тишина. Я брел вперед, желая отыскать места, где прошли бои. Как помню, в голове мелькали мысли, о том городе чье разрушение я наблюдал воочию. В местах основного удара должны были остаться какие-то раненные и прочие несчастные пострадавшие от кошмара устроенного армией СБК.

Все изменилось, когда по пути я встретил придорожную вывеску, оповещавшую всех путников о том, что в паре километров на север от дороги располагалась одна из общин моей школы добра. Я незамедлительно последовал в этом направлении. Во мне теплилась надежда на то, что эти белокаменные выродки, несмотря на все свое безумие, не могли посметь тронуть мои общины. Ведь Рагнер-Кон сам посещал их. Он правитель СБК сейчас устроивший геноцид людей севера когда-то сам восхищался моим детищем. Наблюдая жизнь в общинах моей школы добра, беседуя с ее жителями, он не мог нарадоваться, видя спокойную тихую жизнь людей, что под своим покровом я вырастил в стороне от шумной жизни человечества. Он также как и я ценил этот маленький островок, где люди могли спокойно жить, без рабства, торговли и прочих сложностей. Это было видно по его глазам, он был искренне восхищен и постоянно хвалил меня за благие начинания. По его инициативе целые делегации прекрасных молодых артэонов с разными развлекательными программами посещали участников моей школы добра. Добирались до их отдаленных деревень и устраивали всякие развлекательные концерты, праздники. Рагнер-Кон, несмотря на свою чудовищность, не мог оказаться настолько безумцем, чтобы уничтожить людей научившихся или пытающихся учиться жить без насилия и зла.

Едва ли не бегом я добрался до деревушки, где располагалась одна из моих общин. Вместо деревушки к своему чудовищному удивлению я увидел руины. Тогда я почувствовал себя на грани пропасти. Если СБК уничтожили жителей моих общин – самых невинных, добрых людей тщательно отфильтрованных мною из массы человечества, значит они настоящие монстры, чудовища, чью свирепость ничем нельзя было объяснить. Значит, в этом мире больше не осталось морали или какой-то логики, балом правит лишь безумие и сила. Только тогда глядя на руины своей общины я увидел в произошедшем чистый геноцид, настоящую рукотворную катастрофу лишенную всякого смысла. На тот момент ничто больше не могло оправдать СБК в моих глазах.

Оправившись от шока, я решил войти в разрушенную деревню, где когда-то жили веселые, добрые люди всегда тепло меня встречавшие. Дома были уничтожены, но трупов нигде не было. Видимо, перед тем как окончательно избавиться от пут морали и погрузиться в безумие, мне нужно было увидеть их тела, убедиться в чудовищности этого мира в целом и быть полностью уверенным в виновности СБК в частности. В центре деревни я обнаружил большой сожженный дом, заполненный обуглившимися телами, но с ума меня свело ни это. Вокруг дома, в котором были сожжены жители общины, также валялось несколько тел. По всей видимости, кто-то пытался оказать сопротивление.

На руинах той деревни в воздухе ясно ощущалось какое-то чистое безумие, лишенная логики животная дикость. Так бессмысленно и жестоко могут убивать только настоящие чудовища, которыми и были заблудившиеся в своем зле артэоны. За углом сожженного дома я увидел несколько распятых обугленных тел. Их распяли, а потом сожгли. Тогда я прибывал в глубоком шоке, мне сложно объяснить свое тогдашнее поведение. Не знаю зачем, но почему-то тогда я искал вход внутрь этого сожженного дома, этого места массовой казни. Когда я проходил мимо распятых останков, сожженными оставшихся висеть на крестах, что-то остановило меня, я случайно наткнулся на что-то краем глаза. Это было бледное лицо ребенка. Я встречался с подобным зверством на людском юге. В своем желании наказать врага, казнить его как можно страшнее за неимением инвентаря для жестокой казни, в полевых условиях так сказать, разные монстры порой прибегают к этому методу. Нет ничего страшнее для нормального человека, чем умирать, крича от боли зная, что на это смотрит твой ребенок. Видимо несколько мужчин из уничтоженной общины сумели оказать серьезное сопротивление, за что их наказали сначала распятием, затем сожжением заживо на глазах их детей, так чтобы, умирая от невероятной боли, они даже кричать спокойно не могли, боясь травмировать свое чадо.

По-моему, это была девочка. Завернувшаяся в грязное покрывало, присыпанное пеплом, она лежала, прижавшись к земле, отчего сливалась с мрачным мертвым окружением. Не знаю, почему чудовища, устроившие эту бойню, о ней позабыли, быть может, просто не заметили. Глядя в ее детские глаза, только представляя тот ужас, что они повидали я, едва не потерял сознание. Раздавались еще какие-то шорохи из одного разрушенного дома, может какая-то семья сумела укрыться в погребе, как это обычно бывает, всех уничтожить, как правило, редко бывает возможным. Те, кто уничтожали деревню, совершая преступление, естественно торопились, поэтому многое не заметили или забыли. Но тогда меня ужаснул только этот измученный ребенок. Если бы не ее бледное лицо я тоже прошел бы мимо, ничего не заметив. Не заметив этого ребенка тогда в том кошмаре, пройдя мимо, я, наверное, просто порыдал бы на пепелище, побился в истерике, кричал бы и проклинал этот мир. А затем отправился бы в СБК, в Валгхейм, желая взглянуть в глаза ублюдку Рагнеру-Кону и спросить: за что? Но я ее заметил.

Сидя возле сгоревшего трупа, который, по всей видимости, был ее родственником, возможно отцом, она просто молчала глядя в никуда. Она никак не отреагировала на мое появление. Будто неживая, она просто сидела глядя в одну точку. В нависшей мертвой тишине я слышал, как болезненно урчит ее пустой желудок. Бог знает сколько холодных ночей среди трупов она просидела так. Хоть ее сердце и билось, но судя по мертвым глазам, живой назвать ее было сложно. Тихо, аккуратно я пытался заставить этого ребенка прийти в себя, хотя бы просто взглянуть на меня, но все без толку. И как тогда среди руин, когда все вокруг разрушено, я мог помочь этому несчастному существу? Уйти я тоже не имел права. В нормальном мире, где действительно было бы что-то свыше, какая-то логика эта малышка была бы счастливым радостным ангелочком, безмерно радующим своих заботливых родителей. Так по идее это и должно быть, это элементарный здравый смысл. А здесь в этом аду, где сильные творят что захотят, среди мрачных сожженных руин и кучи трупов это существо есть жертва бессмысленного кошмара, и нет в окружающем хаосе высшей силы, способной помочь, способной что-то исправить или навести порядок. Так быть не должно, но это происходит, и эта закономерность не оставляет выбора. К сожалению, эта жертва безумия, как и все прочие слабые и беззащитные подобные ей, лишь очередное проявление бессмысленности нашего жесткого мира и никто этого никогда не исправит.

Тогда как мне помниться я увидел ну или узрел, что все окружающее есть ад с незначительными лучами света. Для меня вдруг все стало ясно. Как в аду здесь нет высшей морали или какой-то логики, только я придурок придерживаюсь каких-то правил. Привычный мир тогда рухнул в моих глазах. Это было последней каплей. Я прекратил жизнь этого несчастного создания, безболезненная смерть – это была единственная помощь, что я мог ей предложить. Во всяком случае, бросить ее там и уйти я просто не мог. Все эти мучения и боль что ожидали это существо в случае продолжения жизни в этом мире – я просто разом избавил ее от всего этого. Спас, освободив ее душу от тела, незаметно, без боли и мучений. Я прижал к себе эту малышку и усыпил ее навечно. Это все что я мог сделать. Вопрос о правильности моего поступка, что это было? Убийство или спасение – эта дилемма никогда не даст покоя моей измученной душе.

Не знаю, но почему-то именно в тот раз я почувствовал себя убийцей. Я долго метался, темные мысли все сильнее долбились в мою голову, и все сильнее мне казалось глупым пытаться остаться разумным в этом кошмаре. Мое терпение просто лопнуло.

Мои глаза заволокла пелена. К черту все это долбанное воздержание. Моральная само кастрация. Бессмысленно пытаться остаться человеком на куске шлака. Я впал в состояние аффекта, полностью утратил над собой разумный контроль. Заглушив в себе разумность, слушая лишь эмоции пульсирующие гневом и жаждой мести, я шел вперед, желая снести все на своем пути. Дав себе полную свободу, рассвирепев от злости, утратив над собой всякий контроль, я направился в сторону СБК. Позабыв обо всех заветах светлого мага, я жаждал уничтожить их всех. Убить их как можно больше – кровь за кровь, ну и если повезет то добраться до Рагнера и разорвать его куски, физически, своими руками безо всякой магии. Я устал терпеть жестокость этого мира, пришла очередь мне явить свое безумие – примерно так вились мысли в моей голове. Я понимал, что это конец, никакого 'потом' для меня уже не будет. Я уйду и унесу их за собой как можно больше и плевать, кто, что скажет обо мне в этом проклятом мире.

Это удивительно, но момент моей личной мести СБК совпал с началом сопротивления, которое сумели организовать народы севера. После того как столицы и прочие крупные города были уничтожены, были вырезаны все короли, главнокомандующие, была уничтожена вся власть, какие-то остатки армий и просто фанатики, воины не согласные с участью изгнанников сумели собраться и дать отпор агрессору. Остатки людских армий партизанами растворились в лесах, заняли крупные крепости и форты. Артэоны начали нести серьезные потери. Люди севера не дали изгнать себя так просто. Когда я полный решимости уничтожить все живое на своем пути двигался в сторону земель СБК воины людей севера, которым нечего было терять, повсеместно наносили болезненные раны, казалось победившему противнику. Война для СБК оказалась не такой уж молниеносной.

Они засекли меня по всей видимости сразу после того как я вошел в пределы границ СБК. Мне навстречу выдвинулась рота солдат. Я без разговоров напал на них. Растворившись в сумерках, исчезнув у них на глазах, возникая у них за спинами, я начал беспощадно резать их. Я убивал, убивал и убивал их. Орудуя клинком, разбрасывая их при помощи магии, я наносил удар, скрывался в сумерках, а после нападал снова. Как сильный маг я знал массу способов массового умерщвления простых живых целей, не обладающих сверхспособностями. Я мог просто рассыпать их тела на атомы, пусть и не всех, но большей части, но почему-то в тот момент я жаждал истинного отмщения, кровавой и жестокой расплаты для врага. Я орудовал своим клинком, перерезал их глотки. В последующем вспоминая самого себя в тот момент, я просто замираю от ужаса. Так много как в тот раз я, никогда до этого не убивал. Весь залитый их голубой, остывая, краснеющей на мне кровью я простился с теплящейся внутри сущностью светлого мага, мне было плевать, что будет со мной дальше, я просто уничтожал их. Подоспело подкрепление – несколько боевых магов, но они ничего не смогли противопоставить мне. Они лишь затянули нашу дуэль, лишь незначительно усложнили мне задачу.

Вот главная катастрофа в моей жизни, первопричина моей погибели. Выйдя за рамки морали, я дал Тьме поселиться в своей душе. Долгие годы потом я деградировал. Тот добрый маг, которым я был до этого, тогда умер. Дальше из ничего вырос Фросрей защитник Армидеи, безжалостный высокомерный убийца, в котором осталась лишь усталость, ну может какие-то крупицы морали. Тогда начался мой путь превращения в чудовище.

Не помню, какой по счету это был убитый солдат, но после очередной перерезанной глотки все вдруг остановилось. Меня окружил яркий белый свет, я не понимал, где нахожусь и не мог пошевелиться. Затем у меня перед глазами понеслись какие-то картинки. В замедленном действии я увидел падающее на землю тело убитого мной молодого солдата, затем меня отнесло от него на несколько километров и несколько дней вперед, и я увидел плачущую женщину, судя по внешности артэонку. Понятно это была убивающаяся с горя мать, сына которой я почти обезглавил секунду назад. Вот с такого 'гениального', как бы поучительного шага в нашу схватку решил вмешаться Дух. Баур – хранитель СБК решил все же заступиться за своих головорезов. Наконец-то высший хозяин соизволил разнять нас грызущихся псов. Этот 'великий гений' наверное думал что меня растрогает этот бред со страдающей матерью, заставит одуматься, но он не учел того насколько я был доведен до отчаяния.

Я так и продолжал висеть в пустоте заполненной ярким светом, не в силах пошевелиться, пока этот 'великий гений' изображая из себя бога, обращался ко мне раскатистым громким голосом, каким, наверное, должны говорить какие-нибудь языческие боги из дешевых нелепых легенд. Баур пояснил мне свое видение ситуации. Мол, под моим началом жили люди, под его началом существуют артэоны, по его мнению, мы что-то вроде коллег по работе. Якобы мы как верховные покровители должны защищать своих подопечных только от Тьмы или прочей непосильной для них опасности. Лезть в личные разборки своих подопечных мы не имеем права. Дескать, он, когда люди теснили его артэонов не вмешивался в эту грызню, как и подобает верховному покровителю, также и я сейчас не имею права вымещать свой гнев на простых солдатах, которых дома ждут семьи. Я как бы должен был проявить разумность и не встревать в кровавые разборки глупых смертных. По его мнению, все было просто: его дети в равной схватке, пусть и не совсем честно, но все же с легкостью уничтожили все народы, за защиту которых отвечал я, поэтому мне оставалось только принять этот факт и смириться. Проявить мудрость, как и подобает светлому магу. Висящий фиг пойми где, среди какого-то света, я не одобрил его слова, и просто недовольно промолчал. Дальше свет рассеялся, и я оказался на цветущем летнем поле в окружении берез. Эти события сейчас мне кажутся наркотическим сном.

Не понимая где нахожусь, я поднялся с земли. И едва удержался на ногах когда увидел что прямо передо мной, с наглой рожей, как будто ничего и не было, спокойно стоит он. В моих глазах главнейший враг, монстр и просто урод, виновник нашего кровавого торжества. Сам Рагнер-Кон правитель СБК стоял передо мной. Я на тот момент окончательно уподобился чудовищу, разумный контроль над собой утратил полностью поэтому, не раздумывая, сразу набросился на своего врага. И тут же в бессилии рухнул на землю. Мои руки были закованы в зачарованные цепи, которые когда-то придя в Преферию, я принес с собой. Я хотел заковать в них Ортопса, а вместо этого сам оказался в этих магических кандалах, полностью лишающих силы. Чем больше я бился в истерике, тем ярче сияли зачарованные цепи, высасывающие жизненную силу, тем больше я обессиливал. Полностью измотав себя, я мог только беспомощно смотреть на цепи, сковавшие мне руки. Чудовище, которым внутри я стал на тот момент, полностью успокоилось, через боль вновь пришло нежеланное осознанное понимание мира... '.

– Нравятся игрушки? – своим спокойствием говоря, что все хорошо и нет причин для паники Рагнер-Кон, поинтересовался у сидящего на лесной траве мага. Они находились на лесной полянке среди берез, на улице стояло солнечное утро. Черная земля под ногами содержала в себе вкрапления непонятного белого кристаллического вещества похожего на соль. Цветы, трава, мелкие кусты – все низкорослые растения в этом лесу были окутаны своеобразной легкой паутиной из той же странной белой 'соли', что говорило о том, что Фросрей находился где-то в дебрях Белой Долины – территории СБК. Именно из-за этого аномального белого кристаллического вещества пронизывающего почву и оплетающего паутиной низкие растения эта долина и получила свое название. Фросрей с руками, закованными в волшебные цепи, постепенно остывал после приступа бешенства. Пришедший в себя маг поднял измученный взгляд на собеседника, своей тенью заслонившего ему солнце. В глазах Фросрея он значительно изменился, возмужал. От перепуганного бледного мальчишки, или неопытного подростка которым он оставался в глазах старого мага, теперь понятно не осталось и следа. Полностью похожий на своего отца, как всегда облаченный в броню, чем демонстрирующий свой первостепенный статус главнокомандующего армии СБК. Даже бороду он опустил как отец, как все высшие военные командиры белокаменной армии, вот только выглядел в разы моложе, полным уверенности и сил. Задав вопрос, Рагнер-Кон взглядом указал на горящие зеленым пламенем зачарованные цепи, которыми были стянуты руки мага – те самые 'игрушки', которые он имел в виду в своем обращении к нему. Фросрей проигнорировав вопрос, сделал все, чтобы успокоиться, полностью прийти в себя. Закрыв глаза, он выровнял дыхание и пульс. Цепи, сковывающие его запястья, по мере его успокоения престали светиться зеленым цветом, перестали высасывать из него силу, и маг сразу почувствовал себя лучше.

– Удивительно, что они на тебе, а не Ортопсе, – удивив мага своей осведомленностью, Рагнер-Кон все же заставил его обратить на себя внимание. 'Откуда он знает об Ортопсе?!' – испуганно замелькали мысли в голове Фросрея. – Странно, согласись. Ведь когда-то ты клялся, что заточишь в эти кандалы истинное чудовище, оборвавшее тысячи невинных жизней. В итоге сам этим чудовищем оказавшись. И что касается Ортопса. Ведь ты обещал себе и всему миру, что остановишь его. Поимку этого неизвестного монстра как светлый маг ты сделал смыслом своей жизни. За этим ты пришел в Преферию. Но что вдруг изменилось, почему ты изменил разуму и здравому смыслу? Вместо устранения Ортопса, спасения от него невинных смертных, ты заключил с ним сделку, сам позволил ему убивать. И он убивал, уже отнимал жизни у невинных получив от тебя одобрение. Ты хоть задумывался, над тем, что в какой-то мере делишь с ним ответственность за его злодеяния совершенные после вашего перемирия? Ты дал ему добро, ты не остановил его. Просто попытайся осознать, то насколько сильно был затуманен твой разум. В какие дебри ты залез. Как видишь, мы за тобой наблюдали, так что святого тут из себя не строй. Все мы не без греха. Тем более тебе ли злиться на меня? Ты убил свыше сотни моих солдат, ты сам грешник, такой же, как и я, – лукаво и коварно говорил Рагнер. Договорив, он отошел немного в сторону, повернулся спиной, будто давая магу остаться одному, немного подумать.

Все лукавство и хитрость Рагнера никак не подействовали на измученного эмоциями мага. Фросрей вдруг взорвался приступом дикого смеха. Он смеялся как умалишенный, будто услышав самую смешную и гениальную шутку в мире. Рагнер про себя ужасался тому, что осталось от светлого сильного мага.

– Ах ты с...! – не переставая смеяться кряхтел Фросрей. – То есть ты своим приказом, руками своих солдат уничтожил сотни тысяч человек. Уничтожил все, что у меня было, разрушил мою настоящую жизнь, а теперь пытаешься заставить меня вести с тобою диалог?! Говоришь о том, что я не лучше тебя? То есть это у меня затуманенный разум, я заблудился в жизни, а то, что ты устроил геноцид народов севера – это нормально! Это я получается здесь придурок, ты адекватный человек?! Слушай, как там тебя... просто уничтожь меня, потому что я не остановлюсь. Слышишь! Никогда, ни за что в жизни я не остановлюсь. Даже сейчас, клянусь, если бы ни эти кандалы я бы выдавил твои глаза, сжал бы твою глотку так сильно, как только можно. Вырвал бы твой кадык. Медленно и с удовольствием убил бы тебя. И если мои руки когда-нибудь освободятся, я ведь исполню свои угрозы. Слышишь? Обязательно исполню, найду и уничтожу тебя самым жестоким способом на свете. Убью твоих людей столько сколько смогу. Единственный способ для тебя спасти свою шкуру это прикончить меня. Ну, или сам смотри, только потом не обижайся, – с земли глядя на своего облаченного в новенькую генеральскую броню собеседника говорил уставший и измотанный душевными терзаниями, ужасно выглядящий старый маг.

– Ну, убьешь меня, а что дальше? – не отступаясь, Рагнер пытался докопаться до настоящего Фросрея. – Куда пойдешь, что будешь делать? Убив меня, ты ничего не исправишь, только сделаешь еще один шаг в темную сторону. Безмерная магическая сила, наложенная на хрупкий людской разум и человеческое безумие, которому ты уже дал волю – ты даже не представляешь, к какой катастрофе смешение этого может привести. Это убьет тебя как мага и как личность. Станешь одним из этих дегенератов зовущих себя темными магами, – Рагнер не смог сдержать улыбки от столь пафосных речей, но так или иначе до мага нужно было достучаться, поэтому он продолжал отыгрывать высокомерного и сурового правителя. – Та оболочка нравственности и морали, в которой ты себя хранил, уже лопнула. Только послушай, сколько ненависти, сколько гнева звучит в твоих словах. А ведь чтобы оставаться на светлом пути таким эмоциям нельзя давать выход, также как нельзя отнимать жизнь у тех, кто заведомо слабее. Твоя дальнейшая деградация неизбежна. В чем смысл всех сотен лет, что ты прожил, существуя в условиях воздержания, постоянных запретов и жесткого самоконтроля только чтобы остаться человеком? Если под конец ты превратишься в убогую дегенеративную массу называемую темным магом? Где же тот светлый маг, которым ты был или являешься сейчас где-то глубоко. Ты еще можешь вернуться. Все зависит только от тебя.

– Заткнись! Зат-кнись! Вот только мораль мне читать не надо. Никакой жизни далее у меня не будет. Я не стал темным магом. Это ты ублюдок все отнял у меня, все разом уничтожил. Я не становился монстром, вы меня таким сделали, все у меня отобрав. Я так и останусь светлым магом, только закончу свою жизнь кровавой местью. Когда я уничтожу тебя, я покину этот мир. Дать себе деградировать, стать чудовищем – я не позволю! – все также с земли глядя на фигуру собеседника, заслонившую солнечный свет Фросрей продолжал кричать от бессилия.

– А что если я сказал бы, что у меня не было выбора? – скрестив руки за спиной, поверх свисающего сзади черного офицерского плаща не отступался Рагнер, с высока глядя на сидящего на земле, убитого горем мага. Ему было жутко наблюдать, то во что превратили Фросрея последние события, такого разрушения его личности Рагнер точно не ожидал.

– Ну, все хватит, заткнись. Не мучай, лучше просто убей или заткнись! – Фросрей не желал его слушать, не хотел больше разумно ничего воспринимать. – Я убил маленькую девочку или не девочку... Волосы были длинные. Вы твари заставили меня сделать это. Так мне казалось или кажется, я спас ее. Я не лучше вас. Я дал волю злу, наломал дров, не спорю. Но почему я еще жив? – маг замолчал, но вдруг что-то щелкнуло в его голове, будто пришло осознание слов сказанных ранее, его глаза снова налились злобой. – Чудовище! Убийца! Вот во что вы превратили меня! Так теперь убейте меня или потом не обижайтесь! – пока из его глаз телки слезы, сидя на коленях, безумно прокричал маг. Рагнер опустив глаза, изобразил сочувствие.

– Мне искренне жаль Фросрей. Во всем виноват только я. Я здесь убийца, а не ты, и поэтому прошу – не опускайся до моего уровня.

Маг немного проплакался, отдышался. Рагнер терпеливо ждал, немного отойдя в сторону.

– Что вам от меня надо?

– Вся эта молниеносная война, изгнание людей с Северной Половины – это наследие оставленное мне моим отцом. Он бы и сам это сделал, но к тому времени, когда все было готово, он был уже стар, поэтому эта участь перешла ко мне. План этой войны начал готовиться задолго до моего рождения. Все было организовано так, что я не мог отказаться. Моя воля ничего не решала, мой отец организовал все так, что я ничего не мог предотвратить или изменить. Можно сказать меня для этого растили и с детства пичкали этим предназначением, целью, которую я должен исполнить. Я всего лишь исполнитель, а не организатор. В какой-то мере я заложник этого кошмара, как и ты, – сделав максимально серьезное лицо, с натянутым сожалением говорил Рагнер. Несмотря на бороду, делавшую его похожим на грозного отца, внутри он был еще молодым артэоном, еще только вначале своего пути, в нем еще оставалось что-то мягкое. И пока где-то в глубине он действительно переживал по поводу содеянного, пока не все его слова были ложью, во всяком случае, не полностью. Суровым и беспощадным к врагам военным командиром, параноиком движимым идеей обеспечения мира любыми способами только для своей Арвлады, ему стать только предстояло. – Нет, конечно, твоя участь куда кошмарней, – под злобным взглядом мага начал оправдываться он. – Я ни в коем случае не сравниваю тебя с собой. Просто и ты меня пойми.

– То есть ты эдакий сочувствующий маньяк. Чудовище и монстр, который сопереживает своим жертвам, плачет вместе с ними, но все равно режет их на куски, – рассмешил его Фросрей.

– Вопреки своей участи главнокомандующего я стараюсь сохранить в себе совесть. Заставляю себя мучиться от нее. Это полезно. Так я пытаюсь сохранить в себе что-то живое, хотя и понимаю, что это не разумно учитывая наложенную на меня ответственность. Я просто делаю, что должен и пытаюсь оставаться нормальным, – теперь он насмешил мага, хотя в отличие от Фросрея сейчас он говорил на полном серьезе.

– Ладно, давай говори, почему меня просто не убили?

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – сказал Рагнер, помогая магу подняться с земли. Взвалив на себя обессиленного Фросрея гремящего цепью на руках, Рагнер повел его куда-то через заросли берез. В лучах утреннего солнца перед Фросреем открылась маленькая аккуратная как на картинке деревушка, раскинувшаяся за цветочным лугом. Аккуратные сложенные из деревянных щитов домики с торчащими кирпичными трубами печей. Запах дыма и скошенной травы наполнил душу мага приятной негой. Издалека среди домов были видны силуэты каких-то людей погруженных в суету своих будних дней. И самое главное слышался смех – дети не работали в поле, не пасли скот и с малых лет не были рабами, они просто играли, бесились и смеялись где-то на окраине деревушки, пока взрослые занимались своими делами. – Ну и что это? – придерживаемый Рагнером щурясь на солнце Фросрей рассматривал деревню.