Текст книги "Точка Столкновения(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Лешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 102 страниц)

– Признаться честно, где-то внутри я думал, что тебя можно спасти, что в тебе еще есть что-то светлое. Но нет, ты уже давно не человек.

– Я никогда им и не был.

– Но ты хочешь быть человеком. Глядя на живой мир со стороны ты ему завидуешь. Ты вечно врешь сам себе. Живешь в мрачной кровавой иллюзии боясь заметить мир вокруг. На самом деле в нашем мире есть много чего прекрасного, того что ласкает душу, наполняет внутри любовью и дарует смысл жизни. Я признаюсь, тоже не особо замечал все это. Но я хотя бы видел эту красоту. Порой, останавливаясь, я любовался снежными вершинами под сиянием луны, видел звезды сквозь шумящие на ветру сосновые кроны и даже отдыхал душой, глядя как счастливые родители ласкают свое маленькое забавное чадо. А тебе этого не понять. Ты привык видеть только насилие, аморальность и неадекватность – всю самую грязь, низшую прослойку нашего сложного, многослойного мира. Нет никакого ада вокруг. В аду здесь живешь только ты.

– Вам никогда не понять меня. У меня не было выбора...

– Ведь порой ты хочешь, пытаешься увидеть светлые стороны жизни но, чувствуя, как некая часть тебя выходит из-под контроля, становиться чуждой и враждебной, ты приходишь в ужас...

– Хватит! Замолчи!

– Теряя ощущение самого себя, ты сам себе причиняешь боль лишь бы почувствовать хоть что-то, хоть чем-то заполнить внутреннюю пустоту. Ты просто боишься признать, что мир вокруг он не только темный и дождливый, он еще светлый и сияющий, в идеале он черно-белый, никакой. Черного и ужасного вокруг хватает я не спорю, но светлого, прекрасного не меньше. От нас зависит то, каким является наш мир, от всех кроме тебя. От страха перед безумием ты не можешь мыслить свободно. Ты боишься смотреть на солнце или любоваться луной, потому что не умеешь понимать прекрасное и поэтому внушаешь себе, что вокруг царит ад и ничего не имеет значения.

– И как же ты думаешь, я таким стал? Думаешь, у меня был выбор? Я такой, каким меня сделали, вернее, сделал этот мир. И раз уж я стал чудовищем, так значит, такое допускается правилами нашего существования. Я как и все живу... существую. Так раз уж я чудовище то почему не имею права вести себя как чудовище? Ведь раз уж я такой ужасный существую, то почему не имею права ненавидеть этот мир, видеть в нем только темную сторону? Ведь кто-то должен это делать в черно-белом мире, не все же должны любоваться этим твоим солнцем. Раз мое существования допускается, то почему я не могу убивать, разрушать все вокруг – делать то, что мне свойственно?

– Опять эти тупые попытки самооправдания. Да брось! Ведь ты сам страдаешь от того чудовища что живет внутри. Слава богу, мы не животные и обладаем разумом. Наше главное отличие от несчастных животных в том, что у нас есть выбор. Глядя на ужасный мир вокруг мы понимаем, что не обязаны его терпеть.

– Суицид – и есть выбор, о котором ты говоришь?! – вновь расплылся в улыбке Ортопс.

– Я лишь предлагаю тебе помощь, – Фросрей развернулся к Ортопсу лицом. – Помоги мне, дай о себе хоть какие-нибудь зацепки, где искать упоминание о тебе. Любое проклятие это не более чем последствие былых грехов замкнутое в пространстве. Проклятие это загадка прошлого и, как и всякую загадку его можно разгадать. Определить механизм функционирования найти базовый элемент и воздействовать на него. Нет такого проклятия, которое нельзя разрушить. Я хочу освободить твою душу, я предлагаю спасение от этого кошмара. Помоги мне разгадать твою загадку. И я уйду из этого мира вместе с тобой, если хочешь.

– Если все проклятия так легко разрушить, то почему Чудовище Таргнера все еще в Армидее?

– Бывают исключения. Человек-волк это уникальное доселе невиданное проклятие. Он проклятие оставленное Духом, поэтому неподдающееся общей логике Тьмы и общей природе проклятий в целом. Боюсь это проклятие невозможно разгадать. Во всяком случае, не так просто.

– Я брожу по миру... по-моему уже вечность. Сильнейшие цивилизации разрушались у меня на глазах. Мир разрушался и восстанавливался снова. Тебе и не представить какой этой ужас – Армагеддон. Когда все вокруг умирает мучительно и страшно. А ты не подумал, что я тоже одно из таких проклятий-исключений и мою душу невозможно освободить?

– В твоей истории тоже замешаны Духи?

– Духи подобны богам они вне общих законов этой вселенной и поэтому творят что хотят, лишь только страх перед чем-то всевышним сдерживает их. Вопрос только в том, как долго этот страх будет воздействовать на них. Рано или поздно они ощутят свою вседозволенность. Нормальных Духов с каждым тысячелетием становится все меньше. Когда-нибудь этим богам, прячущимся в тени надоест терпеть этот безумный жестокий мир, они сойдут с ума. Наш мир висит на волоске, в шаге от хаоса и даже в шаге от смерти, но ты все равно пытаешься его спасти? Даже когда сам на пороге погибели. Ты говоришь о смерти как о спасении для меня, ты представляешь меня жертвой собственного безумия, но ты видишь лишь часть меня. А ведь в другой своей части я чудовище, – Ортопс будто застеснялся, закутался в плащ и скрылся в клубах дыма. Фросрей как обычно смотрел на этого психопата с недоумением.

– И это тоже часть меня, мое чудовище – это тоже я. Кто тебе сказал, что мне не нравится быть Ортопсом? Да иногда у меня бывают проблески, бывают даже приступы тошноты от очередного расчлененного тела, но это только иногда. Я с удовольствием утопил бы в крови остатки своей человеческой сущности, все эти слабости и чувства что еще живут во мне. С радостью остался бы только чудовищем. Потому что у меня есть все основания для этого. Да и смотрю я со стороны на этот мир, и мне совершенно не хочется быть его частью. Остатки моей человеческой сущности мучает мое безумие, и в этом споре моих половин я с удовольствием бы слился с безумием и окончательно стал тем, кем должен быть. Потому что мое безумие, оно родилось из гнева, из чувства мести, почти, как и у тебя. Ведь ты должен меня понимать. Только одно различие: твоим врагом были солдаты СБК мой же враг это весь мир, все человечество. Мой враг это весь этот ваш долбанный 'прекрасный живой мир', который существует и процветает вокруг, в то время как я мучаюсь в темноте. Это этот мир такое сделал со мной, меня изуродовали, и я вырвался на свободу только чтобы мстить. Мстить вполне заслуженно! Я чудовище! Хотя бы, потому что у меня нет выбора. После всего случившегося я не могу, да и не хочу меняться.

– Значит, наш поединок закончен, ты победил, – после небольшой паузы неожиданно заговорил Фросрей, Ортопс не сводя с мага своего безумного злобного взгляда, зааплодировал его словам. – Получается я как конченый придурок довел до массовой бойни, гибели десятков невинных жертв, причем от своих же рук. Вот это я подставился. Значит для меня все кончено. Ну, раз уж кончено, и делать мне на этом свете больше нечего, то, что мне мешает снова причинить тебе боль? Напоследок? – Фросрей демонстративно блеснув лезвием своего клинка, растворился, перейдя в сумеречное пространство.

Ликование быстро испарилось, сменившись неподдельным ужасом на лице Ортопса. Оглядываясь по сторонам, не зная, откуда ждать удара, он попятился назад. Он споткнулся, свалился на землю и в страхе быстро разломал свою грудину, взвыв от боли, сам боясь того что пробудил. Из него вырвалось облако красной газообразной материи, это облако обвило его, в то время как его собственная броня из красного стекла сначала будто расплавилась, стала жидкой, а затем обвиваемая облаком красного жужжащего газа начала увеличиваться в размерах. Задыхаясь, болезненно с криками Ортопс был поглощен разрастающимся красным стеклом, что покрывает его тело. Облако жужжащего газа вилось вокруг него, и материя красного стекла разрасталась, из чего-то бесформенного принимая свои законченные очертания. Вот спустя несколько секунд на земле лежало уже огромное красное чудовище, стеклянный великан – как называл его Фросрей. Хлипкое и немощное тело Ортопса было зажато где-то в центре, вместо сердца в груди этой огромной махины, вернее этого огромного костюма, мощного бронированного тела из того же органического стеклообразного вещества. Стеклообразная материя стала темной, не было никаких проблесков зажатого где-то там внутри немощного тела Ортопса. От основной личности в этом великане не осталось и следа. Во внутреннем плане это было уже совсем новое иное существо, безумное дикое, иная сущность или часть сложной многогранной личности Ортопса, которая пробуждалась, когда основной личности угрожала опасность. Это было способом его защиты. Этот великан не располагал воспоминаниями Ортопса, он ничего не знал о мире, не имел разума как такового. Он был подобен сторожевому псу, пробудившемуся только чтобы устранить опасность угрожающую основной личности. Видел цель и просто уничтожал ее, а уничтожив снова засыпал, давая Ортопсу овладеть телом. При этом Ортопс голосом из тела этой громадины помыкал им как собакой. Фросрей полагал, что стеклянный великан это есть концентрация, идеальное воплощение силы и гнева, что носил в себе Ортопс, олицетворение его внутреннего неконтролируемого зла, идеальное отражение одной из сторон этой сложной твари. Но он недооценивал сложности природы этого существа. Однако в чем-то логика Фросрея была верна. Если стеклянный великан это олицетворение всего безумия Ортопса, то значит, в нем должна быть скрыта еще одна форма, еще одна личность, выражающая его оставшуюся человеческую сущность в которой он, скорее всего слабый, немощный и жалкий. Ведь не просто так в древних манускриптах его имя значилось как Трехликий.

Стеклянный великан громоздко поднялся с земли, на которую минуту назад свалился перепуганный слабый Ортопс. В высоту это существо было около четырех – пяти метров, его голову покрывал огромный выпирающий на затылке уплотненный панцирь. Стеклянная маска треугольной формы образовывала лицо, глазные яблоки из того же бронированного стекла что и все тело, в центре которых имелись черные хрусталики зрачков. На треугольнике лица не было ничего кроме глаз. Поскольку рот отсутствовал, это существо всегда молчало, оно было просто не способно издавать звуки. Слышались только тяжелые долгие вдохи или выдохи через прорези похожие на жабры в районе лопаток на спине. Воздух был нужен не ему, а Ортопсу зажатому глубоко внутри него, где-то в середине его груди вместо сердца. Броня великана с головы до ног была иссечена переплетениями черных линий образующих абстрактные узоры. Все тело одна мощная броня, живым существом 'это' назвать было нельзя, это была своего рода машина порожденная Тьмой. Кончики его огромных стеклянных пальцев были увенчаны огромными когтями. Было в его образе что-то абстрактное, сюрреалистичное, непропорциональное. Из всего тела, в особенности из спины, торчали странные отростки, наросты, будто несформированные щупальца или застывшие брызги. Строение тела как у человека, однако, одна рука была больше и имела три пальца, вторая поменьше имела обычные пять пальцев. За спиной имелись огромные подобия крыльев, но летать это существо не умело. Сложенные за спиной будто крылья, отростки, использовались им как дополнительные листы 'стеклянной' брони. В случае необходимости это существо могло обтянуть дополнительной броней свою голову и грудь что делало его неостановимым, его удвоенная броня становилась просто непробиваемой, он мог проламывать собой стены любых крепостей. Вдобавок странный черный узор, покрывающий его тело. Эта тварь будто вырвалась из чьего-то безумного сна. Из самой глубины кошмаров Ортопса.

Огромная красная махина, встретившись со старым ненавистным врагом, сначала задергалась, запрыгала как обезьяна, издавая недовольное протяжное мычание. Затем подпрыгнув высоко, как только можно, с грохотом приземлившись на ноги, все же замерла, ожидая нападения мага. Листы дополнительной брони в виду ненадобности, закрепленные за его спиной, тихо подергивались как настоящие крылья. Черный дым, исходящий из окружающих руин обволакивал это существо. Оно уже встречалось с Фросреем, знало тактику сумеречного змея. Старый маг, как обычно решив вывести эту наполненную злобой махину из холодного спокойствия, возник перед ней метрах в двадцати. Стеклянный великан, как обычно снося все на своем пути, бросился на него. Маг исчез, перейдя в сумерки, красный гигант врезался в землю и кубарем прокатился по ней, влетев в горящий дом. Фросрей снова и снова возникая в разных местах, дразня эту дикую неосознанную тварь, исчезая у нее буквально из-под носа, привычно приводил это существо в бешенство. Красный гигант, быстро рассвирепев, гоняясь за магом издавая протяжные неописуемые стоны, разнес множество каркасов оставшихся от сгоревших домов пустого городка, что окружал место схватки. Успокаиваемый голосом Ортопса звучащим из его груди, он вроде сумел успокоиться. Под звук колыбельной, которую ему стал напевать Ортопс гигант, сумев подавить свой гнев, остановился, замер на месте, как и подобает в схватке с сумеречным странником и приготовился к удару врага. Фросрей возникнув на безопасном расстоянии, попытался снова его разозлить, заставить кинуться на себя, но ничего не получилось. Гигант, успокоенный колыбельной исполняемой заточенным внутри него Ортопсом, на провокации не поддавался. 'Эй ты, дубина, вот он я!' – кричал ему Фросрей, пытаясь его разозлить. В качестве ответа в тишине звучала только колыбельная, исполняемая мерзким голосом Ортопса, успокоенный гигант так и не двинулся с места.

Фросрей решил добраться до старых повреждений в броне врага, которые нанес ему сумеречным копьем во время былых поединков. Слава богу, пробоины, оставшиеся от былых схваток, хорошо знакомые магу так и остались на броне гиганта. Фросрей вывалился из сумеречного пространства буквально над головой великана. Маг хотел, упав сверху, нанести ему удар в область шеи, туда, где находился стык шейной и позвоночной пластин его 'стеклянного' панциря, там, где от удара сумеречного копья осталась главная брешь в его броне. Чудовище успело среагировать, своей огромной лапой попытавшись схватить мага. Фросрею пришлось снова раствориться, перейти в сумеречную зону. Тогда маг, возникнув у него за спиной, попытался добраться до другой менее значимой пробоины в его броне, также некогда нанесенной им при помощи сумеречного копья. Гигант успел среагировать, маг чтобы не быть раздавленным огромной лапой снова перешел в сумерки. Снова и снова Фросрей пытался вонзить лезвие своего клинка в трещины, имеющиеся в броне гиганта, оставшиеся от их предыдущих поединков. Великан под колыбельную Ортопса, подавляя свое безумие, стоял на месте, держа оборону, ожидая появления сумеречного змея, тщетно пытался схватить его, расшибить своей огромной лапой. Маг набирал обороты: нападал быстрее и интенсивнее, возникая из самых необычных мест.

Дополнительная броня великана отростками чудовищных крыльев продолжала оставаться за спиной. Обтягивая себя броней он становился менее подвижным, стать неповоротливой огромной махиной в схватке с сумеречным змеем было самоубийством, здесь нужна была не прочная броня, а наоборот скорость и реакция. В итоге Фросрей все же вонзил лезвие своего клинка, между пластинами его брони расковыряв былую рану, оставленную после их схватки несколько столетий назад. Внутри чудовища пульсировала боль, оно потеряло свое относительное спокойствие, будто сорвалось с цепи. Великан начал прыгать с места на место, стучать по земле кулаками от распирающей его злобы. Маг, находясь в сумеречной зоне из ее серой гаммы наблюдая истерику великана, как следует оттолкнувшись, совершил прыжок и в этой холодной серой невесомости без труда взмыв на нужное расстояние перешел обратно в физическую часть реальности, снова оказавшись над головой чудовища. Вновь упав на великана сверху, маг все же нанес ему сокрушающий удар, попав в место, в которое метил с самого начала. Его клинок вошел между двух пластин на стыке шеи и позвоночника. Сумев удержаться за клинок, по сути, повиснув на нем, маг весом собственного падающего тела сильнее раздвинул рану, так что поверхность брони треснула как стекло. Непривыкший к боли великан, издав протяжный стон, бросился бежать как обычно, по-другому спастись от мага сумеречника он не мог. Снося все на своем пути, громадина, растворилась в клубах дыма. Фросрей выйдя из сумерек, своеобразно попрощавшись со старым другом, решил больше его не преследовать. Он остался один в окружении тлеющих развалин, дыма и тел сотен людей убитых им в состоянии аффекта, со вспоротыми животами и перерезанными в его фирменном стиле шеями, вдобавок еще растоптанных лапами великана.

Наутро вся южная Эвалта была шокирована случившимся в маленьком неприметном городке, минувшей ночью ставшем местом схватки мага и Ортопса. Среди людей поползли жуткие слухи. Выжившие жители городка, чудом сумевшие спастись бегством, рассказывали, что все началось с пожара в центре их поселения. Загорелась местная церковь – единственное большое здание в городке, можно сказать его центр. Поднятые местной полицией люди естественно всей деревней, силами фермеров со всех окрестностей принялись тушить пожар, быстро распространяющийся. Но тут стало происходить что-то непонятное. Со слов людей кто-то или что-то, какой-то призрак, скрываясь среди клубов дыма распространяющегося пожара, начал убивать людей. Неся к огню ведра с водой, среди клубов дыма люди натыкались на мертвые тела. Этот некто возникал из темноты словно призрак, появлялся из ниоткуда. Некоторые кто все-таки видели призрачного убийцу, отказывались говорить, они не могли поверить в то, что видели. Некоторые все же с ужасом аккуратно описывали убийцу. Все были в шоке, никто просто не мог поверить в то, что добрый светлый маг Фросрей – хранитель Эвалты мог сделать подобное. Старики велели тем, кто моложе молчать, не нести ерунды, Фросрей не мог этого сделать, тут было что-то не так.

Поднятые по тревоге армидейские солдаты, обладающие информацией об орудующем на их территории неизвестном чудовище (Ортопсе), поэтому заранее запросившие помощи у Духа, обретшие силу для схватки с монстрами из мира Тьмы, как и полагается, окружили выгоревший городок. Ни мага, ни Ортопса они естественно не застали. Остались только обугленные руины и несколько сотен трупов многие, из которых были потоптаны огромными лапами. Оставшихся жителей городка бегством спасшихся от огня и орудующего в клубах его дыма призрачного убийцы, армидейцы разместили в окрестных деревнях. С выжившими стали работать эксперты криминалисты, прибывшие из Армидеи. Собрав свидетельства всех очевидцев призрачного убийцы, исследовав место преступления и тела убитых, артэоны криминалисты тяжело вздыхая, только переглядывались друг с другом, никто не хотел произносить очевидное вслух. Тот факт, что Фросрей был причастен к ночной бойне в маленьком городке, не оставлял сомнений. Сам маг бесследно исчез. Артэонские спецслужбы, собрав все доказательства, пока решили не предавать их огласке. Пока маг не найдется, инцидент в маленьком городке на юге Эвалты решили замолчать.

Красавица Злата, названная в честь прабабки, солнечным днем работала в ботаническом саду в центре города. Она, разговаривая с цветами как с живыми, бережно рассаживала их по горшкам.

– Должен признать это красиво, – услышала она голос за спиной. Обернувшись, она увидела Фросрея рассматривающего клумбу желтых тюльпанов. В теплице больше никого не было. Ее подружка куда-то бесследно исчезла. – Но в моей жизни так и не нашлось времени, чтобы разглядеть эту красоту.

Она узнала старого мага. В ее глазах он был не только Фросреем Хранителем Армидеи, было что-то еще. Она признаться честно давно внутренне готовилась к этому разговору. Сейчас в его присутствии она почувствовала что-то родное, будто какую-то связь, будто была знакома с ним с рождения. Она отряхнула фартук, сняла перчатки.

– А разве вы сейчас не любуетесь этой красотой? – прокашлявшись, осторожно спросила она.

– Чем вы здесь занимаетесь? В чем смысл этого? – руками касаясь цветов, под конец маг пытался понять что-то важное для себя.

– Мы дарим окружающим счастье. Эти цветы кто-то подарит своей любимой. Быть может, с этого букета начнется вечная прекрасная любовь. Приятно быть причастной к окружающему счастью. Все это выращено естественно и поэтому особенно прекрасно. В отличие от волшебных копий в эти цветы вложена любовь, каждый из них оригинален.

'Давай скажи, скажи, что так давно хочешь. Я ведь все знаю. Просто скажи это. И я помогу тебе, во всяком случае не оставлю одного' – рвалось из нее. При взгляде на старого уставшего мага глаза этой наивной артэонки наполнились жалостью.

– И что за это получаете? – Фросрей уходил куда-то в сторону.

– Благодарность. Самое теплое и нежное 'Спасибо' на свете! – улыбнулась она. – Ради такого стоит работать здесь.

– Выходит, вы делаете окружающий мир лучше, не покидая своей теплицы?!

– Счастье это просто – так мама говорила.

– Я тоже можно сказать пытался сделать этот мир лучше. Теперь я понял, в чем моя проблема, что я делал не так. Я слишком углубился в выдуманные сложности. Забыл о простых и самых важных вещах.

'Все это время я чувствовал боль. Настоящую, это не шутка. Это было больно, все это время жить под Светом Духа вместе с тобой. Из свободного человека, мага, ты превращаешь меня непонятно во что. Сталкиваясь с тобой, я ощущаю себя жутким уродливым монстром недостойным ходить под светом солнца. И вся эта боль, вопреки всему разумному всегда наполняет сердце тяжестью, не дает дышать. Это долбанное сердце наливается грузом и не успокаивается, хоть вырезай его. Ты лишала меня покоя и свободы хоть и не знала об этом. Я чувствую себя героем какого-то любовного романа, не думал, что буду нести такую чушь.

Ты вылитая прабабушка. Ты та кого я полюбил больше жизни. Он ведь специально сделал тебя такой, специально чтобы сохранить надо мной контроль. Я даже не знаю, чего от тебя хочу. Если я скажу, что люблю тебя, то сам же рассмеюсь над этим. Тебе принадлежит моя душа, и я ничего не могу с этим поделать. Мне хочется просто быть рядом, просто смотреть на тебя. Защитить от всего. Ты просто прекрасна, ты само совершенство. Ты самая прекрасная на свете, мне просто хотелось, чтобы ты это знала' – высказал накипевшее маг, но только в своих мыслях. В реальности он просто завис глядя на нее.

– С вами все в порядке? – она выдернула мага из его фантазий.

– Да все в порядке, – придя в себя, улыбнулся маг. – Знаете... Сегодня ночью, погода разгуляется не на шутку. Я бы сказал, грядет буря. Прошу вас останьтесь дома и лучше никуда не выходите. Уж поверьте старому магу, – так и не осмелившись сказать самого главного, не допустив глупости, Фросрей ушел, так и оставив все недосказанным, решив унести все с собой.

'Прошло около двух суток после ночи моего преступления. Позавчера моими руками были убиты сотни людей где-то в южной Эвалте. Я даже не знаю где точно. Я не помню этого, не я совершил это, но я в этом виноват. Это я попал в ту хитрую расставленную для меня ловушку. Оказался настолько глуп и слеп, что дал двум безумным тварям свести себя с ума. Следовательно, во всем, что случилось после, виноват только я. Меня все ищут, все ждут ответов, объяснений, а я боюсь, я скован страхом. Не перед судом артэонской общественности, а перед наступившей темнотой. Сейчас на часах двенадцать ночи, даже закрывшись в комнате в своей уцелевшей башне, здесь в центре Армидеи под Светом Духа вне зоны властвования Тьмы, я слышу голоса. Слышу жуткий шепот, который зовет меня оттуда из ночной темноты, что пронизывает весь мир вне владений Духа.

Весь день, скитаясь по лесам, я рассуждал как мне дальше быть. Точку в моих рассуждениях поставили ощущения, что начали возникать у меня с приходом сумерек – предвестием наступающей ночи. Сначала это было легкое головокружение, недомогание, поднявшаяся температура. Дальше я начал слышать голоса, какие-то призраки серыми тенями окружили меня. Они вились вокруг, пристально меня изучали, видимо теперь для них я был своим, хотя может это были всего лишь галлюцинации вызванные ухудшением самочувствия. Я слышал шепот, голоса, окружающее Мрачноземье звало меня в свои туманные дебри, сводило меня с ума. Я чувствовал, как земные черви копошатся у меня под ногами. Все стало ясным, когда я почувствовал, увидел что-то живое. Не помню конкретно, в общем, это были какие-то лесные грызуны. Я на расстоянии ощущал тепло их тел, стук их сердец лишил меня покоя. Я снова почувствовал как чудовище, смотрящее на мир через меня, встрепенулось в своей темнице и что-то темное зашевелилось в моей душе. Это была Тьма, ее частица, что осела во мне. Как и сказал Баху – раз я не даю свободы чудовищу, значит, его накопленное безумие перетекает в меня – такова участь носителя Бус Таргнера, о тяжести которых в свете суеты последних дней я полностью позабыл. Все что мне осталось так это отпустить проклятие или самому стать чудовищем, быть светлым магом я уже не смогу, для меня это конец. И вот пытаясь сбежать от Тьмы, выйдя из физической реальности, я, перемещаясь в сумеречной зоне, тайно пробрался в свою армидейскую башню и сейчас пишу эти строки. Не знаю, что еще сказать, не знаю, как еще затянуть последнее мгновение.

Я прожил длинную жизнь. И уходя, глядя на свой путь ничего хорошего не вижу. Лишь две катастрофы. Изгнание людских народов Северной Половины и грядущее освобождение Проклятия Таргнера. Однажды сойдя с правильного отведенного мне судьбой пути, подумав, что смогу идти по этой жизни самостоятельно, я ошибся. Я и сам не заметил, как оступился, в круговороте событий позабыл о всякой разумности и дал гневу и эмоциям свободу. Тогда во мне, в глубине моей души поселилась Тьма, единожды запятнав душу, я встал на путь внутренней деградации – начал движение к своему концу. И вот теперь я загнан в тупик окончательно. Имея силу и не имея достаточной мудрости чтобы ею правильно распоряжаться, будучи надуманным философом, я так и должен был оставаться исполнителем чужой воли, выполнять приказы и не пытаться что-то изменить. Но движимый глупостью, или чем там? Мечтами? Наивностью? Я с правильного пути сошел, и моя участь была предрешена тогда. Единожды стать чудовищем, дать эмоциям власть над собой и непростительным злодеянием пошатнуть свой моральный стержень, а после продолжить жить разумно, вновь вернуться в границы морали, способны немногие. Поэтому лучше не оступаться, не делать ошибок, всегда придерживаться рамок и не давать воли своему внутреннему чудовищу, никогда.

Никто не виноват в случившемся кроме меня. Это я тогда на руинах той сожженной общины моей Школы Добра сам дал себе свободу. Движимый местью я убил тех людей. Верее артэонов, солдат-артэонов. После той свободы лишь раз дарованной безумию началось мое внутреннее разрушение. Сначала моя жизнь осыпалась осколками, а после я вообще ослеп. Сколько зла во имя сохранности мира артэонов я обрушил на дикий юг, и сказать сложно. Я запутавшийся в жизни не особо умный человек, что недопустимо, когда ты маг. Тьма просто привела меня к логическому финалу. Свою участь я заслужил полностью.

Ах да! Зов Тьмы. Среди мудрецов нашего мира вот уже, по-моему, вечно идет спор по поводу наличия этого явления, его природы. Зов Тьмы согласно официальному определению – есть некое поле, распространенное в пределах пространства Тьмы, уникальное способное передавать информацию поле посылающее сигналы прямо в мозг, та самая сила, что пробуждает в тварях Тьмы жажду крови, заставляет их беспричинно убивать. Я официально заявляю, что Зов Тьмы существует. В арсенале Тьмы для воздействия на своих созданий на самом деле есть некое пространственное поле посылающие сигналы прямо в мозг, подталкивающее или провоцирующее к совершению злодеяний. Находясь вне пределов Света Духа, бродя среди лесов, напоследок я решил поставить последний в своей жизни эксперимент. Я забрался в одну из пещер Эвалтийского Холма, так глубоко, как только можно. И когда я скрылся глубоко среди камней все жуткие мысли, проскакивающие в голове, весь этот шепот и прочие сводящие с ума звуки прекратились, будто сигнал перестал поступать в мой мозг. Вдобавок проникнув в Армидею, вернувшись под Свет Духа, первые несколько минут я чувствовал сильную головную боль, мой мозг просто разрывался, будто я вышел из-под действия сильного наркотика, я чувствовал мощное недомогание. Это были симптомы утраты контакта с Зовом Тьмы. Вот то чем объясняется порой суицидальное безумное поведение тварей Тьмы, их неописуемая жажда убивать, они все несвободны, они все рабы, ими манипулируют. Зов Тьмы существует, я лично на себе это доказал. Пусть это будет последней моей пользой для общества.

Тьма уже во мне, мне никуда от нее не деться. Учитывая мою колоссальную магическую силу, я даже боюсь представить, что будет, если Тьма овладеет мной полностью. Выбор у меня либо отпустить проклятие и принести разрушение и смерть своей любимой Армидее или самому стать чудовищем, а этого я никак не могу допустить. Передать это проклятие кому-нибудь другому? Нет, сам пережив все это я не смогу другого обречь на эти муки. Это мое проклятие, пусть оно моим и остается. Да и тем более зная коварство артэонских правителей, я не могу оставить это чудовище в их распоряжении, бог знает, как они могут использовать его, для какой такой очередной безумной геополитической выгоды. У меня нет выбора, я решил уйти. Мой путь окончен, в равной схватке с Тьмой я проиграл, вина за этот проигрыш лежит только на мне. Теперь, когда моя жизнь загнана в тупик, и я стою перед выбором: просто плохое решение или очень плохое, я все же решил быть сильнее, не цепляться за это бренное существование, не выглядеть жалко как трус, а достойно уйти. Мой уход это не самоубийство, ни проявление трусости, это самопожертвование. Я не могу остановить монстра, я не могу остановить его сам, да и оставить это чудовище в распоряжение коварных умов из артэонской власти я не могу. Поэтому я пожертвую собой ради того чтобы оставить этому миру оружие способное уничтожить это проклятие. Я уйду, оставив оружие, отпустив чудовище, чем, не оставлю артэонам выбора, заставлю их это проклятие уничтожить.

Всегда маги могли разделить свою силу с этим миром. Выделить чистую магию как некую материю и пропитать ею любой предмет, создав величайший по своей силе артефакт или просто рассеять магию в пространстве подарив всем и всему окружающему великую благодать. Однако при этом дара магии лишившись, от своего дара отрекшись, став обычным смертным. Это можно сказать полноценное отчуждение своей силы магом, отказ от дара магии ради общего благополучия или спасения. Наиболее известный из артефактов вобравших в себя силу мага это Кубок Агнира. Один из величайших волшебных артефактов, в который древний маг Агнир переселил свою силу, умерев простым смертным. Теперь каждый, кто сделает глоток из этого кубка избавиться от всех болезней любой природы и сложности, спасется от любого личного проклятия, на него снизойдет благодать на долгие годы. Но артефакты подобные Кубку Агнира появлялись в мирные времена, когда маги просто несогласные с тяжелой реальностью ради ее изменения и преобразования жертвовали собой, обращаясь в смертных. Но бывали и времена тяжелых бурь. Тьма не дремлет и всегда обращает наше зло против нас, произрастает из наших грехов. На протяжении всех времен, когда из-за наших ошибок или ошибок совершенных до нас в наш мир приходили проклятия, чудовища грозившие уничтожением всего живого, в древности всегда находились маги, которые также жертвовали собой ради общего спасения – передавали свою магическую силу выбранному предмету, наделяя этот предмет невероятной мощью, даруя смертным шанс. Древние маги придумали и отработали этот ритуал, установив в нашем мире магический прецедент, и теперь мы – их последователи в час, когда Тьма снова приходит в непобедимом обличии, также можем пожертвовать собой ради спасения мира.