Текст книги "Точка Столкновения(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Лешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 102 страниц)

– Разговор в двенадцать часов ночи. Тема 'Спиритология', устройство мира мертвых. Нормально так, – заставил всех улыбнуться Крегер.

– Все в нашем мире интересно и разнообразно, если углубляться в тему. Я про призраков ничего и знать не знал. Не думал что у мертвых тоже своя 'природа', – поделился впечатлениями от рассказа Тард.

– Тебе же уже пояснили – есть такая наука 'Спиритология', – опять встрял в разговор Крегер.

– Вот я и говорю. Эти Поводыри они знают все обо всем. Они могут помочь нам найти разгадку Проклятия Таргнера. Вот если бы я мог с ними поговорить...

– Пластину не снять, не повредив твой мозг, – пояснил Крегер. – Тард! Не углубляйся ты с ним в эти темы, он же вот только успокоился.

– Ну, давайте хотя бы попробуем, ну пожалуйста!

– Хродор! Не веди себя как маленький, – отчитал его Тард.

– Ладно. Хорошо. Но я с вами злодеями, больше не разговариваю, – уже не обижался, а только кривлялся Хродор. – Принести еще вина? – указывая на стоящие у стены бочки сам спустя пару минут тишины предложил великан.

– И это... хотел сказать спасибо вам ребята, за то, что поручились за меня, не испугались меня взять. А то я бы так и остался сосулькой до самого конца света, – сказал Хродор, пока представилась удобная пауза тишины.

– Да не за что, – ответил за отца Тард.

Хродор излил душу, Тард уже немного охмелев, покачивался на стуле, борясь со сном. Стрелка на часах показала двенадцать. Полночь. А чудовища все не было. Из угла за колонной, где от всех спрятался Крегер, послышался звон бутылки упавшей на пол. – Эй ты, 'голос из темного угла', ты давай-ка там притормози нам еще с чудищем биться! – шутил над отцом Тард. Хродор посмеялся.

– Ты как с отцом разговариваешь?! – сонно промямлил Крегер.

– А ты значит артэон? – заводил новый разговор великан.

– Ну да.

– А твой отец обычный человек. Ну, вернее маг, но обычный человек? А как так получилось? – великан не давал Тарду заснуть.

– Это у отца надо спросить. Свою настоящую мать я знать не знал. На твой вопрос может ответить только пьяный хмырь сидящий за той колонной! – ответил Тард, посмотрев в темный угол, где сидел отец, который промолчал.

– Так, а ты колдун или как?

– Нет, я не маг. Мне это наследство не передалось, может это и к лучшему. Но простым человеком я тоже не остался. Я один из тех, кого называют Воинами Стихии.

– Что это?! – великан усмехнулся, услышав очередное нелепое придуманное людьми название очередного проявления магии.

– Четвертый контакт...

– Четвертый контакт?

– Четыре контакта магии с реальностью. Согласно этой классификации ты великан – магическое существо – вторая форма контакта.

– Хватит перегружать мне мозг, после долгого сна он плохо работает! Ладно, умник, просто поясни лучше.

– Первый контакт это непосредственно олицетворение магии сама ее суть – маги – источники магии, люди, чья фантазия изменяет мир. Второй контакт появление с нуля живых самостоятельных существ магической природы, полностью автономных и оригинальных, к которым относишься и ты. Различные волшебные деревья также относятся сюда. Третий контакт – влияние на неживую природу. Это повсеместное естественное образование различных волшебных артефактов служащее следствием движений магических потоков. Возникновение, образование различных волшебных камней, кристаллов, растений, других более сложных магических артефактов. Например, камни контроля огня, рождающиеся в жерлах извергшихся вулканов, кристаллы исцеляющего света, рождающиеся на полях крупных битв и массовых геноцидов. Эти артефакты появляются сами собой как грибы после дождя. Это последствия природного, естественного влияния магии, реакция магии как стихии на происходящие события. С этой точки зрения магия представляется как некая энергия, выходящая их тел магов, накапливающаяся в пространстве, пронизывающая, преображающая наш мир. Поиск и сбор самовозникающих магических артефактов это целое ремесло, опасное ремесло. Был у меня один такой знакомый... Ну и четвертый контакт – воздействие магии на уже живущих в этом мире обычных существ. Это появление у смертных различных магических способностей, болезней, изменений в особенностях организма. Я что-то вроде повелителя холода, Воин Стихии, это магическая способность дающая возможность управлять холодом как стихией.

– Забавно, но я никогда не слышал об этих контактах.

– Воины Стихии или повелители стихии. Никогда не слышал о чем-то подобном? – Великан отрицательно потряс головой и приготовился слушать. Тард продолжал. – Те, кого, как говорят: выбирает стихия. Это магическая способность, очень редкая в мире магии. Как там говориться то... 'Тысячи утонут и только один, потом вернется к жизни и сможет управлять водой, тысячи замерзнут от холода и только один вернется и будет управлять холодом, тысячи сгорят...', ну и так далее. Короче. В общем, стихия в каком-то своем проявлении сначала убивает тебя, потом благодаря тому, что в нашем мире действует магия, ты возрождаешься и становишься способным убившей тебя стихией управлять. Обретаешь магическую способность. Убивая, стихия как бы пропитывает тебя, пронизывает насквозь и, возрождаясь, ты становишься ее частью. Это происходит крайне редко, стихия выбирает одного из миллионов убитых ею. Я Воин Холода... ну или повелитель холода как-то так... Могу контролировать температуру вокруг себя. Там стрелы-сосульки, ледяные мечи, много чего необычного умею.

– Обморозился при переходе через горы?

– Нет... Кстати переход через горы это настоящая жесть! Просто офигеть можно.

– Просто окоченеть можно! Испытание так испытание. Всегда ненавидел этот ледяной ад с воющими ветрами. Старался всегда обходить, эти чертовы горы.

– Нет, я нигде не замерзал, не умирал... слава богу. Эта способность у меня врожденная. У меня же папочка, блин, типа 'крутой маг'.

– Ну-ка воин холода. Прояви свою силу. – Великан протянул ему кружку с газированной водой. – Охлади-ка.

Тард коснулся кружки, та мгновенно заледенела, а ее содержимое испарилось. Белый пар, в который за секунду превратилась вода, струящийся из заледеневшей кружки осыпался на стол снежинками. – Ничего себе! – великан удивленно смотрел на заледеневшую пустую кружку. Тард с улыбкой наблюдал за ним.

– Что он там сделал? – кричал из-за своей колонны Крегер.

– Превратил воду в снежинки, – ответил Хродор.

– Возможность мгновенного испарения. Я давно пытаюсь заставить этого засранца обучиться этой способности. Значит, он ею все-таки овладел. Молодец.

– Спасибо папуля, – Тард специально злил отца.

– Откуда шрам? Если это не личное, – Хродор продолжал разговор.

Тард будто чего-то испугался, резко нахмурил брови, откинулся на спинку стула и схватился рукой за шрам скрытый под волосами. Похоже, Хродор ковырнул его внутреннюю бездну. Ему стало страшно, великан понял это. Тард, всегда простой и улыбающийся вдруг стал серьезен и даже хмур.

– Если хочешь, можешь не отвечать...

– ... Это след от столкновения с самым чудовищным и жутким врагом, какого только можно встретить... с которым я, справиться оказался не в силах, – поглаживая обезображенную часть лица под волосами, с ощутимым страхом в голосе, говорил Тард.

– Да это сам он себя полоснул, придурок этот. Еще сидит тут всякую чушь несет! – вдруг резко вторгся недовольный голос Крегера.

– Отец! – злобно крикнул на него Тард.

У Хродора даже глаза расширились от удивления, великану стало смешно, но внешне он старался свой смех подавить. Тард тяжело задышав от злости к отцу, сидел, не зная, что сказать.

– Есть у тебя сигареты? – спросил Тард у великана. – Я вообще-то не курю, вернее, курю только когда нервничаю.

Не найдя сигарет, вместо этого налив себе полный бокал вина Тард осушил его разом.

– Ты что... – великан, едва сдерживая смех, как можно более мягко обращался к Тарду. – Действительно сам себя резанул?! – Хродор уже не скрывал улыбки.

Слыша проскакивающие смешки, видя улыбку на лице великана Тард, почувствовал облегчение. Уж пусть лучше над ним смеются, чем смотрят на него как на сумасшедшего, так ему было легче.

– Да, – увидев улыбку великана сбросив с плеч груз, Тард тоже улыбнулся, но только безрадостно. – Это долгая история...

– Мы никуда не торопимся...

– Понимаешь... тебе знакомо чувство, когда ты чем-то занимаешься, умеешь это, делаешь это всю жизнь, но внутри понимаешь что это не твое...

– Ну, вроде...

– Меня с детства учили, готовили ко всему этому. Чокнутый папаша просто приходил и забирал меня, вырывал из нормальной жизни. Отдавал меня армидейским сержантам и те гоняли меня по полной. Обучали рукопашному бою, азам выживания и всякой прочей военщине. Даже чокнутый папаша меня периодически чему-то обучал. Из меня делали мужчину, воина, будущего верного помощника своего отца – светлого мага Крегера. Меня растили как защитника Арвлады, ее военную собственность. И при этом никто не удосужился спросить мое мнение. Хочу ли я этого всего? Нет. Меня просто готовили для этой работы, просто обучали, делали из меня воина и не спрашивали ни о чем. Будто у меня нет мнения, и никогда не будет. Меня просто ставили перед фактом что у меня есть сила достаточная для того чтобы помогать нуждающимся и слабым и поэтому я должен быть сильным, должен быть воином. И я в детстве, не понимая ничего, просто слушался, просто делал, что от меня требовали, просто впитывал тот патриотический зомбирующий бред, которым мне гадили в голову. Но со временем я стал, как бы взрослеть, понимать, что никому ничего в этом мире не должен. Я свободен, как и все. И прежде чем делать из меня это чучело, – он указал на себя закованного в доспехи, – меня нужно было спросить.

Мне не нравилось, когда отец в детстве приходил и вырывал меня из мирной жизни. Я любил свою опекунскую артэонскую семью, любил маму, хоть она была мне и не родная. Любил друзей, любил мир артэонов и не хотел его покидать. Но неизбежно приходил этот кряхтящий, пердящий опирающийся на посох старик, который забирал меня, ввергал в какую-то чудовищную мясорубку, бесконечно требовал, чтобы я был сильнее. Когда все мои сверстники гуляли с девчонками, радовались, просто жили, я в тренировочном лагере вместе с армидейскими солдатами уже сдавал нормативы рядового бойца. Он ведь ничего не объяснял мне, просто говорил, что я должен быть сильнее, просто ставил перед фактом, что якобы на мне лежит какая-то ответственность. Какая нахрен ответственность?! И тогда в детстве я просто принимал это как истину, потому что был глуп...

– Ты и сейчас не изменился, – дал о себе знать Крегер.

– Заткнись! – рявкнул Тард. – Но сейчас-то я вырос, поумнел как бы! И вот я бесконечно спрашиваю себя: зачем, за каким чертом мне все это нужно? И самое смешное – не нахожу ответа. Но понимаю что уже поздно. Меня уже сделали этим, – он снова указал на себя закованного в броню. – Я понимаю, что не хочу идти следом за отцом навстречу этим долбанным 'ПРИКЛЮЧЕНИЯМ'! Я этого старика просто ненавижу, но все равно иду за ним. Иду потому что уже поздно что-то менять. Я тот, кто я есть. Но я не выбирал этот путь. Вопреки своей воле я блин: 'Тардес Кефалийский' и без этого уже не смогу. Все это меня жутко бесит, – под конец Тард аж заскрипел зубами.

Великан слушал Тарда, едва сдерживая улыбку. А Тард слишком уж поддался эмоциям, без сигареты ему было тяжко, он беспомощно закрыл лицо руками.

– Так, а шрам то откуда? – дав Тарду остыть, с улыбкой поинтересовался великан.

– Ах да, шрам! – они оба засмеялись. – Мы возвращались из-за периметра. Я, рота армидейцев, этот долбанный старик (он имел в виду отца, который все слышал и, улыбаясь, сидел где-то там за колонной). Лечили на юге людей от какой-то темной проказы. Все вроде вылечили. Едва вошли в Арвладу, старик куда-то пропал, наверное, наглотавшись из своей фляжки, вывалился из кузова на обочину. Армидейцы предлагали докинуть меня до Кефалии, до дома. Но я отказался. Была поздняя весна, природа расцвела и уже вовсю благоухала. Я хотел сам пройтись по родным северным лесам, прогуляться, почувствовать долгожданную свободу, начавшийся отдых. Я брел по лесу, ночь была теплая и прекрасная. Весенний воздух вскружил голову. Я помнится, представил, что творится в моей родной Кефалии в эту чудесную ночь. Девчонки уже облачившиеся в шелковые платья гуляют с нормальными свободными мальчишками. Ночью в свете Кефалийской звезды все в городе зеленеет, пестрит красками, нормальные артэоны просто живут, отдыхают, наслаждаются жизнью. А я иду и мои берцы измазаны в грязи болот дикого юга. Броня вся грязная, пыльная и сам я весь лохматый как дикарь. Как я – такое чудовище могу вторгнуться в этот идеальный мир под Кефалийской звездой? Мне стало так... мерзко от самого себя. Конечно, дома все мне будут рады. Меня встретят как героя. Прекрасные артэонки будут вешаться на шею, мне – такому грязному лохматому чудовищу, которое еще вчера своим мечом кроваво по животному доказывало свое превосходство над жителями юга? Мне стало страшно возвращаться домой. Сам себе я там казался чужим.

Это было пять лет назад. Я тогда как раз переживал ломку по поводу того кто я: Тардес Кефалийский которым меня без моего одобрения сделали или просто артэон Тард? Чего я хочу? Жить нормальной жизнью или вечно скитаться за долбанным стариком, чтобы заслужить обрывки славы и не подвести тех, кто меня любит и в меня верит. Это был переходный возраст, дело естественное. Как бы я ни ненавидел отца, все же без Тардеса Кефалийского я был никем, не мог я все бросить, как бы, не хотел. Тогда я решил, что хватит разрываться напополам, раз уж решил быть чудовищем, живущим во внешнем мире то должен покончить с жизнью простого артэона Тарда. Я решил, как-то отстраниться от сладкой родной жизни в мире артэонов, стать чудовищем окончательно, немного адаптировать себя для жизни среди боли и холода. Ведь мой папаша хочет меня таким видеть. Не знаю, наверное, это было весеннее обострение, пьянящий теплый воздух весенней ночи вскружил мне голову. Я сошел с дороги, развел костер... Обжог рот спиртом из фляги. А потом своим походным кинжалом резанул себя по роже. Так мне казалось для артэонов я стану монстром, они испугаются меня, станут сторониться, и я полностью отдам себя в распоряжение отца.

Великан залился диким хохотом, Тард глядя на него безумными глазами только улыбался.

– Ничего себе. Вот это тебя торкнуло! – смеялся великан.

– Да я переборщил немного. Не рассчитал сил, резанул слишком сильно, – Тард поднял волосы и во всей красе показал свой шрам, навсегда изуродовавший половину его лица. Основной шрам начинался со лба, проходил через глаз и заканчивался внизу щеки, параллельно шли другие более слабые борозды. – Зацепил глаз, – вместо глаза у него осталось пустое бельмо. – Теперь солдаты зовут меня Одноглазым. Это забавно. Когда я жестко резанул себя, я даже не заметил, как вместе с кровью вытекла сопля, являющаяся моим глазом!

Великан просто надрывал живот, молил прекратить смешить его, Тард засмеялся вместе с ним, и от этого на его душе становилось легче.

– Ну и как? Девчонки отстали от тебя?!

– Ты что шутишь? Наоборот теперь этим глупым артэонкам меня вдобавок ко всему еще и жалко. Теперь я могу буквально выбирать себе любую, едва мне стоит напомнить о том жутком чудовище, что напало на меня в лесу и лишило глаза. И как я от этого страдаю!

– Чудовище?! – закатывался от смеха великан.

– Когда я под утро заявился домой, истекая кровью, с изуродованной половиной лица я же не мог сказать что это я дурак сам себя полоснул. Я всем наплел, что на меня напал неизвестный жуткий монстр! Армидейцы даже подняли по тревоге солдат, прочесали все окрестные леса. Мне даже страшно стало, а вдруг они найдут какие-нибудь улики и узнают правду. Но все обошлось, солдаты ничего ЕСТЕСТВЕННО не нашли, общество поверило мне на слово. Хотел избавиться от излишнего внимания, а наоборот стал все больше притягивать к себе артэонов. Девчонки теперь так и вовсе за мной толпами ходят, все хотят меня пожалеть. Ведь я пострадал, защищая их! – эти двое продолжали смеяться. От смеха великана дрожал стол. Тард осушил еще бокал вина. – Ну, это официально!

– А кто во всем в этом виноват? – когда они просмеялись нарушил тишину Тард. – Это все из-за этого старика, который лишил меня права на нормальную жизнь! – он указал на колонну, за которой спрятался Крегер.

– Не надо меня винить в своей глупости, – не шевелясь на своем стуле, едва шевеля губами, ответил спящий Крегер. – Ты преступно для артэона заблудился в эмоциях. Не смог удержать себя от безумия, созревшего в тебе после всего ужаса, что мы повидали за время наших странствий. Как артэон ты должен был выявить признаки дефективности и блокировать эмоции, не дав своему безумию поразить разум. Но ты не справился, так, причем тут я?

– Мне тоже кажется, что Крегер ни в чем не виноват, – высказал свое мнение великан. – Никто тебя не держит, и сейчас ты можешь просто уйти. Как бы ты не злился на Крегера, ты сейчас находишься здесь по своей воле.

– Да я понимаю, – тяжело вздохнув, признался Тард. – Просто знаешь... раньше в молодости, я рвался следом за отцом навстречу приключениям. Мне нравилась слава, повсеместная известность. Когда я в одиночку... Хм... Не без помощи отца конечно же сразив очередное чудовище возвращался домой толпа носила меня на руках, это кружило голову. Тогда казалось, что только у меня у одного в этом мире жизнь настоящая. Я рвался к новым подвигам, к славе, к победам, обожал благодарность, которую мне за это щедро воздавали. Все артэонки в Преферии были мои. Куча друзей, самый большой дом в родном городе, в котором я мог устраивать шумные вечеринки. Это была не жизнь, а сказка для мальчишки. Но потом ты знаешь... я просто вырос. Все приелось, все достало. То, что еще вчера впечатляло, сегодня неизбежно стало обычным. Знаю, что это глупо, но я стал задумываться о смысле жизни. Смотрю по сторонам и вижу что мои вчерашние друзья и подружки сегодня уже обзаведшиеся детьми образцовые семьи, у них все серьезно, а я все такой же дурак. Из моего дома по ночам все также разносятся звуки веселья. Только мои друзья теперь лет на десять меня младше. Я понимаю, что живу неправильно. Это чудо что после всего того через что мне пришлось пройти я до сих пор жив, что меня не убили.

И в этом вся проблема. Надо признаться себе – я должен был умереть молодым. Навечно остаться героем, молодым, счастливым и радостным, но я выжил. Я пережил свой пик и начался неизбежный спад. Я понимаю, что уже не могу жить, так как жил раньше, моя жизнь это нечто неправильное, бессмысленное, идущее в никуда. И что мне делать? Отказаться от службы, наконец, послать отца куда подальше, попробовать начать новую жизнь. Убраться дома, выбрать наиболее подходящую девчонку, жениться на ней, обставить квартиру мебелью в ее вкусе, обзавестись детьми, стать простым гражданином и ждать только когда мне доставят, свежую газету? Что за чушь! Я никогда не смогу жить так. Это как-то серо, глупо и уныло. Просто лишено смысла. Семья это чрезмерно большая ответственность. Как я буду жить без свободы... ну еще адреналина и славы? Со мной все в порядке. Просто у меня, как и у всех других, кто получил славу в раннем возрасте, сейчас наступил период, когда разгульная жизнь стала невмоготу, я вышел из определенного возраста и сейчас мне хочется, не знаю... какой-то серьезности что ли. Хоть моя душа и устала и требует от меня каких-то разумных перемен, но мое прожженное всеми грехами тело никогда не даст мне измениться. Хотя кто знает, может я когда-нибудь, и найду причины измениться, например, влюблюсь, – сказал Тард и в эту секунду боковым зрением заметил своего ангела возникшего в углу. Ангельская красавица, озаряющая все своим светом, воплощавшая в себе его идеал как обычно своим появлением, заставила сердце своего обожателя практически остановиться. Она, не убирая светлой улыбки, неодобрительно кивала головой. – Хотя и это вряд ли. Я никогда не смогу кого-то полюбить. Ведь я уже люблю... – зачарованно глядя на своего ангела произнес Тард. Великан в попытках понять что происходит, посмотрел в угол, к которому прилип влюбленным взглядом Тард и ничего в нем не увидел.

– Кого любишь то? – нахмурив брови Хродор, стал даже немного побаиваться Тарда.

– Недоступный недосягаемый идеал в сиянии, которого все остальные красавицы всего лишь смертные.

– Да Тард! – выслушав рассказ Тарда, все еще посмеивался великан. – Мне бы твои проблемы. Все равно я не понимаю, почему в итоге ты просто не свалишь отсюда прямо сейчас. Зачем ты сидишь здесь. Ты же, ну блин... – великан немного застеснялся, – 'молодой и красивый', артэон тем более, перед тобой вся жизнь, а ты торчишь здесь. Я бы на твоем месте прямо сейчас ушел бы домой и пошло оно все! Ну ладно ты любишь славу, это понятно, но ты хоть понимаешь, что можешь умереть? Как я понял, ты был героем в молодости, а сейчас ты...

– Унылая тень самого себя, – добавил Тард.

– Как-то так да. Просто так всем и скажи: я устал и уже стар для всех этих ваших приключений и пошли вы все. Это нормально, ведь как ты сказал пик твоей жизни прошел, тебе просто нужно самому себе в этом признаться. Ладно, я конченный, заблудившийся в жизни, и мне здесь за мои проступки самое место, но зачем тебе этот монстр и все эти проблемы я хоть убей, не понимаю. Что все дело в Крегере? Да нет, послать этого старика, куда подальше я так понял, для тебя дело обычное. Так в чем дело? Просто убегай отсюда прямо сейчас.

– Да нет, дело не в славе и популярности, – задумался после слов великана Тард, – вернее не только во славе и популярности. Есть что-то еще, почему я сижу здесь. Я не знаю, как сказать. Ну, есть у меня эта... как лучше сказать то... Супергеройская нотка что ли? Мне почему-то не безразличны страдания других, – Тард немного стеснительно заулыбался. – Даже когда я дома меня тревожит зло, что пронизывает мир вне Света Духа. Чем прекраснее и беззаботнее моя жизнь, тем тревожнее мне за этот мир, увязший в проблемах и страданиях. Это или совесть или сумасшествие, хотя, наверное, в нашем сложном мире это одно и то же. Не знаю, почему, но когда я кому-то помогаю, я сам себя чувствую лучше. Приходит какое-то удовлетворение, будто камень падает с души... Я-я-я-я не знаю. Я ну-у-у-у... умею себя ставить на место тех, кому плохо... Знаю это глупо... Не могу я все бросить и вот так уйти...

– У тебя есть чувство справедливости и сила достаточная, чтобы этот мир с этой справедливостью уровнять, – Крегер ясно и четко ответил за сына.

– Ну, или как-то так, – согласился Тард. – Но это опять-таки лишь одна из причин. Естественно главное, почему я здесь, это то, что я жаждущий славы влюбленный в себя кретин, который просто хочет возродить свою угасающую известность, – глядя на колонну за которой спрятался отец, Тард недовольно сказал это сам. А то безумный старик неизбежно добавил бы что-нибудь подобное. В честь такого откровения от сына спрятавшийся за колонной Крегер торжественно поднял стакан с вином.

– Ну, естественно, как же без этого, – едва успев договорить великан, протяжно зевнул. Все полусонные замолчали, пока Тард и великан боролись со сном, из-за угла Крегера послышался храп. Дождь на улице за открытой дверью зала только усиливался. И вдруг сон всех троих разогнал чудовищный вой, раздавшийся откуда-то издалека, из другой части города.

– Чудовище нарисовалось, – протирал сонные глаза Тард.

– Что-то мы про него забыли. Представьте: мы тут сидим, а он там город разносит! – усмехнулся великан. Тард выдал усталое подобие улыбки.

– Так, его нужно как-то приманить к нам, – подскочил со стула и засуетился Тард.

– Есть какие-то идеи? – полный спокойствия сидел, не пошевелившись, великан.

– В той сказке... э-э-э... легенде чтобы приманить чудовище воины пели и плясали, создавали веселье так ненавистное монстру. В общем, шумели, как могли, – глядя в дождливую темноту говорил Тард.

– Если бы я выпил, я бы так спел и сплясал. Сюда бы не только чудовище, сюда бы все вурдалаки с окрестности сбежались бы, – косился на бутылку с вином великан.

– Так выпей дружище! – из-за колонны раздался голос пьяного Крегера. – Не бойся, я разрешаю.

– Спасибо тебе Крегер, я твой должник. Я немножечко только глотку смочу, – облизываясь, великан потянул к маленькой для него бутылочке свои огромные пальцы.

– Нет! Ты что совсем что ли! – единственный здесь сохраняющий адекватность Тард треснул великану по пальцам и, схватив бутылку, убрал ее от него подальше.

– Крегер! – начал кривляться Хродор. – Скажи этому злодею, он мне не дает выпить! – в шутку капризничал он.

– Тард ну зачем ты издаиваешься над человеком... – изрядно охмелевший тяжело шевелил губами Крегер. – Ой, блин! Великаном?

– Так вы два придурка! – разозлился Тард. – Хродор! Ты что забыл до чего тебя довела последняя пьянка? – отчитал он великана. – Ты старый сумасшедший! – он обратился к отцу, прячущемуся за колонной. – Ты что забыл, зачем мы здесь, забыл, что ты отвечаешь за Хродора? Короче старый алкаш, будь серьезней или нашим с тобой приключениям конец!

– Как скажешь дорогая, – голосом из-за колонны ответил Крегер. Великан нашел это смешным.

– Я только хотел помочь приманить монстра, – расстроено говорил лишившийся единственной радости великан. – Учтите, что на трезвую голову я петь и плясать не буду. Хотя если бы была великанья волынка, вот я бы на ней сыграл...

– Великанья волынка? Точно! Это же культурный центр, – вдруг резко в голове Тарда созрел план. – Ну, я имею в виду помещение, в котором мы находимся. Здесь было что-то вроде музея и библиотеки для открытых чтений. Все музейное имущество, скорее всего, спустили в подвал. Мы можем спуститься туда и поискать там какой-нибудь знакомый тебе инструмент, – он говорил, обращаясь к великану.

– Не надо никуда идти, – со звоном попадавших бутылок, вдруг резко подскочил со своего стула Крегер и, качаясь, направился к столу. – Дай мне свою голову. Закрой глаза. Вспомни эту свою волынку, как ты играл на ней, как она конкретно выглядит, – он положил руку на голову, опустившегося на колени великана. – Все понятно, – спустя пару секунд заглянул в мысли великана Крегер. – Мне нужно железо и дерево.

Они перевернули накрытый стол, на котором оставалось еще много чего недоеденного. Раздался звук разбитого стекла, с дребезгом по полу покатились куски фарфора. Крегер велел великану снова сесть на колени и представить свою волынку, потом снова положил руку ему на голову. Деревянно-железный стол начал таять на глазах. Из пара, в который превратился стол медленно прямо в воздухе начала появляться волынка точь в точь как из мыслей великана. Готовый музыкальный инструмент огромных размеров с грохотом упал на пол. Хродор разглядывая подарок от мага, пояснил, что он будто держит в руках тот самый инструмент из детства. 'Не обольщайся, она не стабильна, скоро растает, – Крегер прервал любования великана. – Лучше поторопись'. Великан, усевшись поудобней, что есть силы, дунул в свою волынку. Сначала раздался чудовищный разрывающий барабанные перепонки рев, затем стала проявляться какая-то мелодия. Это была действительно музыка для великанов, основное назначение этого инструмента ни столько услаждение слуха, сколько необходимость этим чудовищным звуком в ночи заявить о себе всем хищникам в очередной долине, в которую занесла судьба кочевника. Человеку звук великаньей волынки выдержать было сложно. 'И этот ужас у великанов называется музыкой!' – в шоке заткнул уши Тард, даже из Крегера моментально выбило весь хмель. Старый маг, будто пытаясь спрятаться от этой 'музыки', вернулся обратно на свой стул за колонной.

Доиграв песню, будто вырубленную великанским топором из пары чередующихся нот, великан тяжело дыша, довольный распластался на полу. Вой чудовища раздался уже где-то неподалеку.

– Он услышал, скоро придет сюда, – сказал великан, тяжело дыша, после сыгранной песни, любуясь волынкой, будто пришедшей из детства.

– Да я и не сомневаюсь. Как этот ужас можно не услышать? – приходил в себя обалдевший Тард.

Леденящий душу вой огромного волка раздался совсем рядом. Хродор крепче сжав топор, не сводил глаз от входа в зал, из темноты которого должен был появиться монстр. Из-за колонны, где спрятался Крегер, снова послышался храп.

– Отец подъем! – Тард буквально вытолкнул полупьяного Крегера со стула, на котором этот безумный маг, позабыв про чудовище спокойно дремал. Злобно ворча Крегер, был вынужден прийти в себя. Тард отойдя в сторону сел на колени и обратился к Духу. 'О мой ангел! Прошу вас, помогите мне, так как вы всегда помогаете мне', – с теплой улыбкой он будто обращался к своей проверенной любимой подруге при этом глядя в стену. Его озарил ангельский свет, как обычно в облике внеземной красавицы с ангельскими крыльями к нему явился Дух. Вместо стены в его глазах возник длинный освещенный ярким светом коридор, по которому она подошла к нему. Она тихонько поцеловала его в губы. Его артэнсфера загудела, разгоняя по телу невероятную силу, глаза на доли секунды наполнились светом. Встав с колен, он стал сверхсильным, сверхбыстрым готовым к схватке с чудовищем, силы которого стократно превосходили силы Тарда как человека. Затем привычно его глаза приняли ледяной синий цвет, броня обросла слоем белого льда.

Тард быстро накинул свой шлем, достал из-за спины настоящий меч, серебряное лезвие которого в окружающей его Сфере Холода покрылось слоем инея. Вооружившись посохом, топором и мечом все трое вглядывались в заливаемую дождем темноту, начинающуюся за дверьми зала. Раздался еще один протяжный вой, уже где-то метрах в десяти. По стене с внешней стороны впиваясь когтями в камень, проползло что-то огромное. Сухой теплый зал наполнило рычание из дождливой темноты. Спрыгнув откуда-то сверху, снаружи в дверном проеме появилось что-то огромное и черное. В темноте засияли желтые волчьи глаза. Огромный человек-волк на четырех лапах медленно вошел в свет зала. С черной промоченной холодным дождем шкуры капала вода. Чудовище, носом хватая воздух, пыталось распознать, кто стоит перед ним.

– Тише Тард, не торопись, это, по сути, животное, выжди момент, – придерживая сына за плечо, приговаривал Крегер. Но тут раздалось безумное: 'А-а-а-а!' – Хродор схватив топор обеими руками, бросился на монстра. Огромный человек-волк и великан столкнулись друг с другом. Оба успели зацепить друг друга: монстр когтистой лапой ударил по голове, великан снес его топором. Оба разлетелись по сторонам. Крови не было. В рассеченном плече монстра кровь моментально загустела и рана начала быстро зарастать, с треском восстанавливались переломанные кости. Пока чудовище, регенерируя, лежало на полу, великан сумевший остаться на ногах только немного потряс головой, которую от удара защитил шлем. Очухавшись после удара Хродор, хотел разрубить монстра напополам, но чудовище выскочило прямо из-под топора. От сильного удара огромное лезвие вонзилось в пол. Монстр набросился на безоружного великана, повалил его, пытаясь впиться своими клыками в шею. Тут сзади подоспел Тард. Он воткнул меч чудовищу в спину, заставив его забыть о великане и наброситься на себя. В схватке он сумел увернуться от нескольких ударов разъяренной твари, резанул ее еще пару раз, но в итоге чудовище зацепило его своей огромной лапой. Тарда через весь зал отбросило к стене. От такого удара он должен был расшибиться в лепешку, но его спасла ледяная броня. Он резко подскочил, достал лук и выпустил в несущегося на него монстра несколько ледяных стрел. Последняя стрела попала монстру в голову, отчего огромный черный волк просто рухнул на пол и, покатившись кубарем, снес Тарда и прижал его своей тушей. Хродор в это время пытался вытащить застрявший в полу топор.