Текст книги "Точка Столкновения(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Лешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 102 страниц)

ДИКИЙ ЮГ

Где-то в глуши северных лесов лежа в густой траве Рэвул, закрылся руками от света солнца. Мокрый от холодного пота он изнемогал от чудовищной боли ломящей все тело. Стоял погожий солнечный день. Жизнь вокруг в летнюю пору била ключом. Под щебетание птиц с цветка на цветок неспешно порхали бабочки. В окружающей живой атмосфере чем-то черным и чужим казался изнемогающий от боли Рэвул. Для него окружающий летний лес утратил все краски. В его темном измученном внутреннем мире наступил тяжелый период – полнолуние. Для Рэвула, вернее для той темной твари, что поселилась в нем, это была первая полная луна. Чудовище благополучно спряталось в нем, оставив его мучиться от боли. Первое полнолуние самый тяжелый и болезненный период для всех новоиспеченных тварей Тьмы. В ночи полной луны как говорят, Тьма закипает, она буквально начинает бурлить. Тьма как сила усиливает свое влияние. Все проклятия приходят в действие, темный шепот слышится из всех возможных темных углов. Все твари Тьмы, имеющие физическую оболочку (различные чудовища, монстры всех мастей) испытывают прилив сил, активизируются, движимые жаждой крови выходят на охоту. Однако к силе, которую дает полная луна нужно привыкнуть. Первая луна для новоиспеченного порождения Тьмы это период болезненного привыкания. В среднем только с третьего раза полная луна становится наркотиком для тварей Тьмы, первые несколько полнолуний это жуткая боль и дикая ломка.

Ночью, когда всходила полная луна, в потоках ее света Рэвула, будто разрывало на части. С рассветом становилось легче. К полудню оставалась только боль в голове и недомогание. И так на протяжении нескольких суток. Приходя в себя, в течение дня Рэвул слонялся по лесу как призрак. Бежать было некуда, от кошмара первой полной луны было не спастись. Изможденное сознание, не ведавшее покоя, пытаясь укрыться от жуткой боли увязало в галлюцинациях. Сон и реальность путались в голове. Он то беседовал с Рурханом, то выслушивал упреки от мертвого отца. То проваливался в бездонный темный океан, в котором возникали сцены из жизни. Также ему виделись места, в которых он никогда не был, люди которых он не знал. Он будто видел чьи-то чужие воспоминания. И вот, наконец наступившим днем, когда боль прошедшей полнолунной ночи почти отпустила его, лежа на земле, в череде галлюцинаций сумев открыть глаза, придя в себя и устало посмотрев в небо, он услышал воронье кряканье. Его окружили несколько десятков ворон. Это походило на очередную шутку измученного мозга. Вороны взлетали и, пролетая над ним, осыпали его перьями. Он просто лежал и наблюдал эту очередную, как ему казалось галлюцинацию. Происходящее действительно напоминало сон. Черные перья падали на него и таяли, превращаясь в черную жижу, которая потом впитывалась в его тело. После дождя из вороньих перьев в его глазах стал проскакивать образ. Образ женщины. Женщины облаченной в черное обвисшее лохмотьями платье, похожей на ворону с растрепанными черными перьями. Она звала его. Он слышал ее голос в голове. Она видениями указывала путь, указывала, как добраться до нее. Она обещала спасение, освобождение от боли. 'Они отняли у тебя дом. – Под звуки ее голоса он видел сначала свою уничтоженную деревню, потом как ни в чем не бывало стоящую Армидею. – Я помогу тебе отомстить. Укажу путь, подскажу, что делать дальше'.

После странных видений он очнулся все также посреди леса, лежа на земле, далеко за полдень, под проливным дождем. Прошло уже три ночи после полной луны, он пережил свое первое полнолуние в статусе твари Тьмы. Боль полностью утихала, возвращались окружающие звуки и цвета. В голове была только одна мысль: нужно идти на юг. Что-то зовет его туда. День как назло выдался дождливый, нигде от чертового дождя не укрыться, нормально отдохнуть после пережитой муки полнолуния все равно было нельзя. Делать было нечего и бледный, измученный Рэвул, босоногий, в своих проклятых черных лохмотьях, на трясущихся ногах побрел в южном направлении. 'Полнолуние наступит снова и снова будет боль. Я помогу тебе от этой боли спастись', – помнил он женский голос, который звучал в тех странных видениях. После пережитого ему было страшно даже думать о следующем полнолунии, его сознание цеплялось за призрачную возможность от этой боли спастись. Отрезвившимся сознанием он понимал, что эти видения принесенные стаей ворон были чем-то большим, чем просто галлюцинацией, она ждет его на юге. Ему она обещала спасение от боли, чудовищу которое он носит в себе, обещала указать дальнейший путь. Кто она? Ведьма или какое-то иное порождение Тьмы можно было только гадать. Быть может она просто образ, за которым спряталось нечто жуткое и темное? В любом случае что-то зовет его на юг, ему в подробностях указали путь, он чувствует как чудовище, дремлющее внутри него, рвется туда. Если он не пойдет сам значит, его принесет туда чудовище, которое обязательно пробудится, если он пойдет ему наперекор. От безысходности он просто брел на юг, туда, куда ему велело нечто темное, что хочет с ним встретиться.

Не успел он пройти и сотни метров, как где-то сбоку совсем рядом раздался громкий треск – сухая сосна завалилась в нескольких метрах от него. Следом раздалось свирепое рычание. Рэвул увидел слепого медведя, стоявшего на заваленной сосне носом хватавшего воздух, пытаясь разобрать, кто попался ему на пути. Страх это, как правило, боязнь потерять что-либо, пусть даже собственную жизнь, а Рэвул находился в таком стоянии, что терять ему было нечего, и бояться, следовательно, тоже. Его жизнь похожа на ад и случайно встреченный слепой медведь не может сделать ее хуже. Он с наплевательским выражением лица остановился и дал медведю полную свободу. Огромный хищник одна только голова, которого была с половину Рэвула, аккуратно приблизился и понюхал гостя своих владений. Что-то ужасное зашевелилось внутри Рэвула. Его глаза стали волчьими, откуда-то изнутри него раздалось свирепое рычание. Чудовище, проявив себя, решило отпугнуть случайно попавшегося на пути хищника. Медведь, почувствовав зло, которое несет в себе Рэвул, резко отскочил назад, заскулил и, не оглядываясь, убежал. Проявив себя, чудовище, спящее внутри него, уже не могло утихнуть. Начался мучительный процесс трансформации. Вопреки дневному свету, он превратился в монстра и дальше уже в облике огромного черного волка продолжил путь.

Ноги оборотня выломались по волчьему, на четырех лапах он несся со всех сил снося собой маленькие деревья, перепрыгивая овраги. Безумная тварь Тьмы выжимала из себя все накопленное безумие. Чудовище неслось с невероятной скоростью, выжимая из себя все силы, разрывая мышцы и сухожилия в клочья. Его также манило нечто ожидавшее где-то на далеком диком юге. Пробегая через земли Эвалты, стараясь держаться леса, огромный черный монстр распугивал стада овец и коз, приводя в ужас пастухов которые вместе со своими стадами в глубине лесов укрылись от гражданской войны сотрясающей эти земли. Проносясь на всей скорости, в диких лесах чудовище распугивало стада каких-то пушистых антилоп и крупных диких коз, не упуская возможности упиться кровью тех парнокопытных, что не успевали убежать. Проносясь через долины предшествующие Пустому Вулкану, чудовище вспугнуло очередную стаю диких коз, что разозлило охотящегося на них хищника. На оборотня набросился огромный саблезубый тигр. По размерам во много превосходящий незваного гостя тигр как хозяин этих земель сначала несколькими ударами быстро прижал монстра к земле, но у обычного животного против этой твари Тьмы не было никаких шансов. Монстр не сразу, но все же повалил тигра и зубами впился ему в шею. Почувствовав кровь, он не мог остановиться, пока не разорвал тигра на куски. Протяжным воем, будто отметив свою победу, с черной шкурой влажной от брызг теплой свежей крови, оборотень продолжил путь. К ночи он добрался до Пограничья и под покровом Тьмы пересек эти погубленные Азурой земли. Дальше с рассветом начались Лортонские леса – вход в Южную Половину, ворота в дикий мир людей.

Днем силы монстра иссякли. Все безумие выплеснулось в беге. Задыхаясь от усталости, безумная тварь Тьмы рухнула на землю. Время монстра закончилось, он начал засыпать. Начался процесс обратной трансформации, протекал он быстро и не так болезненно как превращение. Ноги выломались по-человечьи, тело уменьшилось в размерах. Черная шкура перетекла в черные лохмотья заменяющие одежду. Рэвул став самим собой сначала как обычно шокировано подскочил, вспомнил, кто он и где, и после без сил рухнул на землю, сначала решив отдохнуть. 'Нужно двигаться дальше'; 'Нужно идти на юг', – жутким шепотом зазвучали голоса семи призраков в его голове. 'Да знаю, знаю', – подгоняемый силами Тьмы он лениво поднимался с земли. Он не спеша побрел по Лортонским лесам. Здешние сосны были гораздо выше северных карликов. Окружающий лес был дремучим и густым.

Его сопровождали несколько ворон, неизвестно откуда взявшихся, следящих за ним с веток. Просто гуляя по лесу, отдыхая от боли и чудовища при свете дня пока была возможность, он, задумавшись видимо начал брести не туда. Сначала закаркали пернатые сопровождающие. Затем в его голове снова зашептали голоса семи призраков. В тени между деревьями появился размытый, будто обвитый черным дымом темный силуэт человека с волчьей маской на лице рукой указывающий в сторону юга. Едва ему стоило отклониться, как его быстро наставили на правильный путь. Безразличный ко всему происходящему уставший Рэвул вынуждено подчинился, он просто делал то, чего от него хотели, не желая идти Тьме наперекор. 'Там ты найдешь ответы на все вопросы. Она знает все', – призрачный шепот, звучащий в его голове объяснял ему цели этого похода, поддерживал в нем мотивацию. И вдруг призрачный шепот резко прекратился, а вороны резко разлетелись, до Рэвула вместе с ветром откуда-то спереди донесся запах дыма. 'Что это напугало призраков?' – решив проверить, он двинулся туда, откуда доносился дым костра. На небольшой поляне усыпанной старой осенней листвой горел костер, у огня сидел человек, как на первый взгляд казалось – в костюме из красного стекла. Его лицо было измученным и бледным, все его внимание было приковано к Рэвулу. Пока Рэвул в непонимании завис, замерев на месте, человек резко поднялся.

– Монстр внутри тебя уснул. В этом лесу ты от меня не убежишь. Здесь никто не услышит твой крик, – сказал Ортопс жестом предлагая сесть у костра. Оставив где-то свой привычный черный плащ, под которым обычно скрывается от окружающих, он предстал во всей красе. Его доспехи из красного стекла были украшены узорами черных линий.

– Вот блин. Полнолуние же ведь уже прошло. Должно же уже отпустить, – протирая глаза, подходя к костру, бубнил Рэвул.

– Отпустить? Ты о ломке первой луны? Знаешь боль это единственное что ты теперь будешь чувствовать. И в этом весь ужас – к ней невозможно привыкнуть. Ты считаешь, меня очередным детищем своего уставшего от боли разума?

– Нет. Конечно, нет. Ты просто стеклянный человек, который просто сидит тут в лесу и ждет меня у костра. Ничего необычного, в принципе, – Рэвул считая все галлюцинацией подойдя к костру, спокойно сел рядом с Ортопсом.

– Значит костер тоже ненастоящий? Так протяни в него руку. Потрогай пламя.

Рэвул относящийся к своей нынешней жизни как к затянувшемуся и давно не интересному сну, с мыслью: 'Да пофиг, почему бы и нет?!' сунул руку в огонь. Обжегшись, едва он начал выдергивать руку из огня как ее схватил Ортопс.

– Ты что творишь?! – крикнул Рэвул. Запахло паленой кожей. Из объятий Ортопса было не вырваться. Огонь начал уничтожать руку, резкая нестерпимая боль поразила мозг Рэвула, он закричал и задергался, пытаясь вырваться.

– Говорю тебе, что все это реальность, – удерживая руку Рэвула в огне, шептал Ортопс. Рэвул пищал от боли, матерился, дергался и молил отпустить. Стеклянные когтистые пальцы сжались так, что из них было не врываться. – Пора проснуться, – Ортопс был совершенно спокоен, болью Рэвула он буквально наслаждался.

Внезапно из тела Рэвула раздалось злобное звериное рычание, его глаза стали волчьими. Внутри него зашевелился монстр. Ортопс тут же отбросил Рэвула и в ужасе отскочил в сторону. Чудовище, немного порычав, подергавшись внутри Рэвула, отпугнуло Ортопса, и этим удовлетворившись снова успокоилось. Глаза Рэвула вновь стали человеческими. Можно сказать Ортопсу повезло. Чувствуя зло, которое исходит из Ортопса оборотень, дремлющий в глубине Рэвула, не мог не отреагировать. Чудовище, после длительной пробежки выбившееся из сил, лишь немного порычало, но пробуждаться не стало, проявив себя, снова уснуло, продолжив набираться сил.

– Приятно познакомиться. Меня зовут Ортопс, – говорил он, вновь аккуратно подходя к Рэвулу чудовище, внутри которого вроде снова уснуло. Рэвул после того как его глаза стали человеческими корчась от боли, лежал на земле. Скрючившись на земле Рэвул, прибывая в шоке, разглядывал обожженную руку. Никаких слез не было. Постанывая, он только тяжело дышал. – Так значит, чудовище приходит, когда тебе больно? Оно тоже защищает тебя? – спрашивал Ортопс, но Рэвул не отвечал. – Возможно, у нас больше общего, чем я думал, – Ортопс закрыв глаза удовлетворенно глубоко вдохнул. Он наслаждался этим моментом. Находящийся в шоке Рэвул лежит перед ним и содрогается от боли им причиненной, Ортопсу это приносило удовлетворение. – Представь, сколько людей сейчас в этот момент счастливы, живут своими жизнями, а ты лежишь здесь всеми забытый и мучаешься от боли? – издевался он над скрючившимся на земле Рэвулом.

– Ничего себе! Так я что могу сдохнуть, когда являюсь человеком? – рассматривая свою обгоревшую руку, вдруг удивленно воскликнул Рэвул.

– Что жизнь ни мила? – разочаровался Ортопс. Все его удовольствие разом обломалось. От жертвы он ждал чего угодно, но только не удивленных восклицаний.

– Если я умру в человеческом обличии, чудовище умрет тоже? Получается, я остановлю его? Представь. Стану героем! Помогу людям. Спасу всех от монстра, – разглядывал он обожженную руку, которая не собиралась восстанавливаться.

– Да нет. Думаю, чудовище не даст причинить тебе вред, не даст даже тебе самому причинить себе боль. Любая боль, причиненная тебе, пробудит его, а он бессмертен, – бубнил разочарованный Ортопс. – Что вообще за бред ты несешь? О какой помощи людям говоришь? Если ты угробишь себя вместе с чудовищем, все просто вздохнут спокойно, продолжат жить дальше и о тебе никто не вспомнит. На тебя всем плевать. Мир о тебе не узнает.

– Зато я хоть раз сделаю что-то хорошее. Это будет подвиг перед богом.

– Да ну тебя! – недовольно буркнул Ортопс, утратив всякий интерес, он отошел от Рэвула и сел на другом краю поляны. Рэвул его сильно разочаровал.

– Ты что обиделся что ли? Да ладно! Не обижайся. Просто сейчас, когда чудовище во мне моя смерть многим облегчит жизнь. Если я сам сделаю это, то многим помогу, и это будет лучший поступок в моей жизни, – теперь уже казалось, Рэвул издевался над Ортопсом.

– А я целую речь приготовил. 'Ты отправляешься на юг. Так значит привыкай к боли' и все такое. Я хотел стать твоим проводником в дикий мир. Хотел провести тебя по самой низине и показать что такое дно этого мира, – обиженно глядя в сторону говорил Ортопс.

– Так проведи, покажи. Я же не против, – позабыв об обожженной руке, Рэвул сел к огню. – Не обижайся ты... как там тебя...

– Я не обижаюсь. Ты просто неинтересный. Ладно, пойду, найду себе какую-нибудь другую беспомощную жертву. Ведь я же теперь свободен! Например, маленькую девочку и оторвусь на ней, а все из-за тебя. Все из-за того что ты оказался мне неинтересен.

– Скажи, что ты пошутил.

– Пошутил. Найду себе какого-нибудь мужика, толстого в годах, поиграю с его трупом.

– Странный ты какой-то.

– Ну ладно, – сказал Ортопс, вдруг резко поднявшись, оглядевшись, прислушавшись и собравшись уходить. – Ненавижу время... Скованные им мы все будто пленники, – после этой фразы он вдруг завис на несколько секунд взглядом в одной точке. – Должен признать, что это чертово время не оставляет нам выбора. Этот разговор закончен, мне пора, – с этими словами он скрылся в лесу.

– Я сейчас хоть где нахожусь-то вообще... – Рэвул крикнул ему в след, но ответа не последовало, Ортопс ушел, просто беззвучно растворился. Рэвул остался один в полной тишине. Почему-то ему на этой поляне было как-то не по себе, будто кто-то смотрел на него, тщательно его изучал, скрывшись где-то за деревьями. 'Это ты как там тебя... Ортопс! Я вспомнил! Чего прячешься там, давай выходи!' – крикнул Рэвул, но ответа не последовало. В нависшей тишине только ветер шумел в кронах окружающих сосен. За его спиной раздался треск – звук сломавшейся ветки. Он повернулся, чтобы посмотреть, что там такое. У края поляны, за деревьями лежал какой-то странный пень или, вернее какое-то странно изогнутое бревно. Неважно, что это было, но оно выглядело как-то странно, совсем не вписывалось в окружающий лес. Решив оставить странный пень в покое Рэвул повернулся к огню. 'Что это был за странный тип?' – думал он об Ортопсе вновь принявшись рассматривать свою обожженную руку. В это время за его спиной странный пень неожиданно ожил, тихо поднялся, подкрался к нему и ударом дубины по голове лишил сознания.

В глазах Рэвула все плыло. Он пришел в себя привязанный к шесту, его окружали какие-то безумные, как ему показалось, люди. Это были самые настоящие дикари в набедренных повязках, с телами, разукрашенными черно-белыми полосами как у зебр, в бусах из костей, с костяными серьгами в ушах и носах, ирокезами на головах. Два здоровенных бугая на плечах тащили шест, на котором болтался привязанный Рэвул, еще пара десятков человек с копьями и деревянными вытянутыми щитами шли по бокам. Некоторые из этих лесных воинов были облачены в костюмы сливающие их с природой, вроде того человека-пня что вырубил Рэвула. Что-то напевая на своем безумном языке, на ходу довольно отплясывая, радуясь своей добыче, они куда-то тащили Рэвула через лес. Какой-то маленький мальчишка не больше десяти лет, уже в черно-белом окрасе как у взрослых, самый маленький из этой стаи лесных охотников заметил, что Рэвул пришел в себя и сообщил об этом взрослым. Спустя пару секунд Рэвула снова отправил в сладкий сон огромный кулак.

Ему снилось, что он стоит на краю высокого обрыва. Внизу обрыва лесное маленькое озеро, сзади лес. Он стоит лицом к обрыву в шаге от высоты, из-за спины со стороны леса раздаются звуки, какие-то голоса, шум, там пульсирует жизнь, все куда-то спешит, бежит, постоянно движется. Впереди озеро своим чистым лоном внушающее покой и умиротворение, там нет шума, суеты, озеро олицетворяет собой покой. Шаг назад суета и спешка, вперед покой и необъятное лоно природы. Рэвул сделал шаг вперед и прыгнул в озеро, ему хотелось покоя, хотелось раствориться в его водах. Его тело замерло в предвкушении, но что-то пошло не так. Внезапно вода в озере почернела, из нее выпрыгнуло его чудовище. Огромный волк схватил его своей огромной лапой и утянул в воду так и не дав почувствовать природного покоя, которым изначально манила озерная вода.

В реальности Рэвула все также на шесте по лесу волокла кучка дикарей. В этом странном мире люди сбились со своего пути развития, жили, как попало. Средневековье сосуществовало рядом с железным, а то и с каменным веками. Среди серости и однообразности людских стран можно было встретить зачатки ренессанса или наоборот регресс, деградацию. Рэвул оказался в плену людей вообще выпавших из рамок цивилизаций.

Ему в лицо вылили ведро холодной воды. На улице стояла ночь. Он сидел на коленях, руки были связаны за спиной. Его окружает толпа дикарей раскрасивших тела в черно-белые полосы. На некоторых помимо набедренных повязок висели украшения из костей. Женщины с голыми отвисшими грудями или в каких-то одеждах из перьев, мужчины в основном в одних набедренных повязках были вооружены копьями. За их спинами горел огромный костер. Рэвулу происходящее казалось больным похмельным сном. 'Что это за существа похожие на людей, что вообще происходит?' – он просто недоумевал. Вышел главный дикарь в маске из человеческого черепа, он схватил Рэвула за волосы, поднял с земли, осмотрел и обнюхал, что-то бормоча себе под нос на своем чудовищном языке. Затем местный вождь, швырнув оцененную добычу на землю, что-то проорал и толпа окружающих дикарей под восторженные крики, набросилась на Рэвула. Последовало несколько ударов палками, затем они вероятно решили его буквально затопать. Они что-то орали, избивали его и топтались по нему. Несколько десятков рук принялись срывать с него черные лохмотья, что висели на нем вместо одежды. Черные лохмотья сначала затрещали, начали разрываться затем неожиданно стали жесткими и будто живые черные щупальца лоскуты этого странного одеяния начали притягиваться обратно к телу Рэвула, снова обвивать его. Один абориген все же сумел оторвать маленький кусочек, черная ткань у него в руках обратилась в клочок черной шерсти, Рэвул почувствовал боль в том месте, где был оторван кусок его оборотнического одеяния. Так и не сумев раздеть Рэвула, поняв, что тут замешаны темные силы, дикари в ужасе расступились, глядя на него как на дьявола. Затем местный вождь снова что-то прокричал, толпа отреагировала на это свистом и неописуемыми криками.

Рэвула забили палками. Затем облили какой-то жидкостью. Лысый дикарь, с умным видом набрав в рот какой-то гадости из чашки из человеческого черепа, впрыснул ее Рэвулу под кожу, через маленькую иголку, зажатую во рту. Из-за попавшего в организм яда у Рэвула закружилась голова. Странная жидкость, которой его облили, стала затвердевать, его, будто заворачивало в кокон. Под восторженные крики толпы его от главного костра через всю деревню, состоящую из пары десятков юрт, провели в большую крайнюю хижину. Внутри огромной темной хижины его привязали к какому-то шесту и оставили 'доходить'.

Каждое движение казалось пыткой. Тело то непослушно обмякало, то снова слушалось. Когда в глазах перестало двоиться, у противоположной стены он увидел нескольких перепуганных женщин. Какие-то очередные дикарки. Толстые настолько, что кожа обвисла складками, под лохматыми волосами их отвисшие груди свисали почти до пояса. Собой они напоминали что-то вроде дойных коров. Они сидели, дрожа от страха, с ужасом в глазах глядя на Рэвула. Сами себе закрывали рты руками, видимо боялись кричать или вообще издавать какие-либо звуки. Они были не похожи на дикарок что снаружи, те выглядели воинственно, а эти запугано и подавленно. Судя по внешнему виду, они точно не из этого племени.

– Ну и как тебе первое общение с настоящими людьми? – из темного угла хижины неожиданно появился Ортопс. Несколько толстых дикарок присутствующих в хижине забились в угол и закрыли глаза, от страха не смея издать и звука. – Ты видел только Страну Волка, затем только артэонов. А после мира артэонов, в котором даже воздух пропитан чем-то приятным и ласковым это все кажется адом. Добро пожаловать в мир людей. Дикий, ужасный, жестокий мир. Привыкни к боли и тяжести и перестань удивляться, – склонившись над обездвиженным Рэвулом говорил Ортопс. – Что там? – Ортопс посмотрел туда же куда был направлен взгляд Рэвула, там, в углу дрожа от страха, забились несколько перепуганных толстых дикарок. – Ах, это, – глядя на измученных пленниц Ортопс оставил Рэвула и побрел по хижине. – Тебе, наверное, интересно, где ты оказался? – издеваясь над отравленным Рэвулом мучающимся от боли, спрашивал Ортопс в ответ, слыша только хрипение и тяжелое дыхание. – Не надо не перетруждайся, не говори ничего. Я все объясню. Ты в плену у племени дикарей людоедов. Раньше как я знаю, еды в этих лесах было много и племен жило много. Сразу несколько народов лесных дикарей объединенные в большие племенные союзы. Потом Азура обработала эти земли и племена стали голодать. Ну и самые крутые дикари быстро стали людоедами. Теперь они жрут друг друга. Эти пленницы, – он указал на запуганных женщин, – еда, как и ты. Их племя было уничтожено, их мужей и детей уже давно сожрали. Просто эти женщины здоровые и сильные, они были отобраны местным шаманом, их оплодотворили местные лучшие охотники. Скоро они родят людоедам потомство. Зимы стали холодными. Их скорее всего тоже сожрут после того как они принесут детей людоедам. Вернее сожрали бы... Но ты не переживай, отдохни, – он издевательски погладил по голове мучающегося от действия яда Рэвула застывшего привязанным к шесту. – Все нормально. Отряд эрекхаймских солдат думаю... – Ортопс снова столкнулся с проблемой, когда речь зашла о времени, от внутреннего недовольства его всего передернуло. – Отряд солдат в паре часов пути от этого места. Те ребята, что идут сюда это добытчики рабов. Дикари, пленившие тебя – их будущие рабы. Ты с виду сильный крепкий, не будешь выпендриваться тоже уйдешь вместе с солдатами. Все отдыхай, – Ортопс успел договорить, прежде чем Рэвул окончательно отключился.

Рэвул тяжело открыл глаза. Первое что он увидел это красное рассветное солнце, появившееся из-за деревьев. Местами на его теле, лице и волосах осталась корка от той странной затвердевшей на нем жидкости, обвернувшей его в подобие кокона. Он лежал посреди разрушенной хижины. Все вокруг было объято дымом. Отовсюду доносился женский крик и плач. Из дыма возник грозный силуэт. Крепкие руки схватили его и поставили на ноги. Перед ним стояло несколько солдат облаченных в доспехи, вооруженных ятаганами. Бородатые морды в боевом окрасе застыли в безразличных выражениях. Отморозки вот только перебившие несколько десятков людей, они выглядели совершенно спокойно. Убийство людей было их работой. 'Эрекхаймские солдаты' – слова Ортопса застыли в его голове. Странно, но о пограничном государстве Эрекхайм зависшем между двумя преферийскими половинами, что раскинулось южнее, в центральной части лесов Лортона он знал многое, только непонятно откуда. Ведь он просто дикарь, мир для которого еще вчера ограничивался только Фригнетскими горами, еще вчера о большом мире он не знал ничего. Громилы в доспехах, приставив лезвие меча к горлу Рэвула, осмотрели его и, посовещавшись на каком-то варварском языке, позвали кого-то. Пришел еще один облаченный в доспехи эрекхаймский вояка, но только старик, он лучше осмотрел Рэвула, пощупал, затем что-то спросил на своем языке. Рэвул ничего не ответил, за что сразу получил несколько мощных шлепков по лицу. 'Ни хрена не понимаю, что ты несешь', – тяжело дыша от злости вызванной болью, устало прохрипел Рэвул. На лицах эрекхаймцев возникло удивление. Старик что осматривал Рэвула, что-то крикнул и прибежал другой молодой эрекхаймец. Их язык был похож на собачий лай, хоть они и облачены в доспехи (что как бы говорило об уровне развитости цивилизации), но все равно по своей сути эти животные были ни чем не лучше тех дикарей людоедов, что пленили Рэвула.

– Говоришь по-артэонски? – спросил молодой эрекхаймец.

– Думаю глупо спрашивать, что происходит? – едва держась на ногах, ответил Рэвул.

– Ты умирал. Тебя накачали ядами и бросили. Как бы замариновали. Мы откачали тебя. Так радуйся, ты будешь жить.

– Чему же тут радоваться? – устало прохрипел Рэвул.

Угрожая лезвием меча, приставленным к горлу, ему велели заткнуться и двигаться вперед. Но его ноги не слушались, отходя от яда, он падал, не мог идти. Закованные в доспехи варвары, не желая возиться с ним, просто причинили ему новую чудовищную боль. Воздух прорезали удары хлыста, Рэвул взвыл от боли огнем прожигающей все тело. Боль мобилизует все ресурсы, заставляет двигаться, даже когда сил совсем нет. Желанно или нет, но вопреки себе Рэвул встал и пошел, куда ему велели, готов был делать все, лишь бы ему не причиняли боль. Чудовище подозрительным образом молчало. Где же оно, если оно приходит, когда ему больно, приходит защитить его? Ни глаз ставших волчьими, ни рычания доносящегося из тела, оно просто никак не реагировало на происходящее.

Вне разрушенной хижины руины, оставшиеся от деревушки дикарей, местами все еще были объяты огнем. Все уже догорало. Он поскользнулся, едва устояв на ногах. Под ногами не грязь, а слякоть из крови, желчи, перемешанных с песком. Запах стоял специфический, казалось, будто воздух пропитался самой настоящей мерзостью. Повсюду валялись трупы. В основном мужчины, все из племени дикарей людоедов кто могли и попытались оказать сопротивление. Копья с наконечниками, высеченными из камня, как и деревянные щиты, воинов диких лесных племен, не шли ни в какое сравнение со стальными доспехами кольчугой и коваными мечами солдат из Эрекхайма. Ярко проявлялась разница цивилизаций. Воины представители развитых людских обществ, живущих государствами, без труда расправились с маленьким племенем лесных дикарей. От лесного племени, люди которого, еще вчера, пленив Рэвула, довольно отплясывали у костра, отмечая удачную охоту, сегодня утром уже ничего не осталось. Эрекхаймские солдаты, пришедшие за рабами, убили всех, кто пытался оказать сопротивление. 'Что за дурдом. Куда я попал?' – в ужасе глядя по сторонам видя последствия ночной бойни, говорил сам себе Рэвул. В голове вертелись только слова Ортопса, о том, что это ад. 'Настоящий ад', – согласно добавил бы Рэвул.

Эрекхайм, как и две его части отколотые в ходе внутренних конфликтов спровоцированных коварными артэонами (Истхайм у побережья и Норгхорт на севере) находился в так называемой центральной части густых лесов Лортона, на юге доходя до границы со степями. Именно те земли были наиболее плодородными, пригодными для сеяния урожая и создания государства соответственно. Северная самая дремучая часть Лортонских лесов считалась дикой и была заселена десятками мелких лесных диких племен. Эти земли были своеобразным инкубатором легко добываемой рабской силы. Воины из Эрекхайма регулярно наведывались в эти леса и уводили лесных дикарей в рабство целыми племенами. Когда-то поток рабов тек отсюда, почти не прекращая. Люди из диких лесных племен на севере лесов Лортона, неразвитые и слабые легко обращались в рабство, поэтому мало стоили и хорошо продавались по всей Южной Половине. Но потом (как и сказал Ортопс) эти земли после очередного выброса Азуры, в очередной раз изменившись, неожиданно оскудели. Все звери, на которых охотились лесные дикари, вымерли, изменились или ушли из этих мест, ягоды и грибы исчезли тоже. Лесные дикари, населяющие север Лортонских лесов стали также вымирать. Самые сильные из этих племен быстро стали людоедами, стали нападать на те племена что слабее и употреблять в пищу их жителей. Но даже сегодня когда северные Лортонские леса практически опустели, группы лихих солдат из Эрекхайма еще наведываются в эту глушь и порой находят дикие слабые для них лесные племена, которые так легко грабить и обращать в рабов. И Рэвул просто случайно оказался в гуще этих событий.