Текст книги "Точка Столкновения(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Лешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 88 (всего у книги 102 страниц)

– Я смотрю на мир через тебя. Все твои ценности – мои ценности. Мы две разные крайности одной сущности. Теперь если ты не против, я хотел бы с ней попрощаться.

– Зачем тебе это? Раз ты ничего не чувствуешь.

– Ты чувствуешь за нас обоих. Я лишь глядя на нее твоими глазами понимаю ее ценность. Хочу сказать ей кое-что, хоть и знаю, что это опять столкнет меня со своей пустотой. Разреши мне.

– Мое разрешение так важно?

– Естественно, ведь мы же разумные существа. Без твоего одобрения я на нее не взгляну.

– Да прощайся, конечно. Не спрашивай больше.

Он отключил Рурхана начав хозяйничать в воплощенной в Инфосреде фантазии Селины. Фантастический лес вокруг исчез. Все заполнил яркий свет. Осталась только одна она с улыбкой замершая на месте как изображение, поставленное на паузу. Из окружающего света возникла погруженная в ночную темноту комната Селины. Место их первой встречи. Так он думал, ей будет спокойнее и проще вспомнить кто он. Сам себя он воплотил в тот же облик, в котором виделся с ней в прошлый раз – броня, сверху нелепо прикрытая небольшим черным плащом. Перед зеленой богиней природы, в образе которой здесь представала Селина, он опустился на колени. А затем запустил ее, будто сняв с паузы. Она, оглядевшись, узнала комнату, не убирая с лица улыбки.

– Привет ангел хранитель! Мы снова во сне?

– Привет моя прекрасная принцесса. Какое это чудо что ты узнала меня.

– Глупенький! Ты же ведь просил, чтобы я запомнила! Как я могла не запомнить?!

– Верно. Прости, – если бы он был способен, то расплылся бы в самой теплой улыбке на свете.

– Я здесь выгляжу совсем не к месту, – в образе богини природы она выглядела нелепо на фоне домашнего интерьера.

– Это же сон, здесь нет ничего нелепого, как и невозможного. Это твоя ожившая фантазия. Ты просто спишь.

– Надеюсь, этот сон не закончится страшно?

– Нет. Этот не закончится. Я тебе обещаю, – сказал он, поднявшись с колен. Она сама порхнула в его объятия. – Моя принцесса я хотел попрощаться, – прижал он ее к себе аккуратно бережно и в то же время крепко. – Я ухожу и не знаю когда вернусь. Но если вернусь, то обещаю что снова приду к тебе. Мы еще полетаем над ночным городом.

– Ты какой-то не такой, – она не могла не почувствовать его внутренний холод исходящий вопреки словам и действиям. – Ты не грустный, но и не улыбаешься. Ты будто пустой...

– Ты права как никогда. Я не могу почувствовать твое тепло, вопреки сильному желанию. К сожалению, я получился неспособным чувствовать и поэтому остаюсь лишь твоим сновидением. Ты даже не представляешь, как бы мне хотелось коснуться тебя в реальности. Я думал, что смогу разумно осознавать твою значимость, твою ценность. Разумно любить тебя без бури эмоций, быть с тобой просто разумно осознавая твою ценность. Но я ошибся. Эмоции, порой приводящие к катастрофам, несмотря на все свои разрушительные проявления, в действительности есть высшее благо, они дают возможность чувствовать эту жизнь. Без них все теряет смысл. И лучше заблудиться в них, под их давлением совершить ошибку, но главное жить, чем без них бессмысленно существовать. Без эмоций я пуст, я никогда не смогу жить как все вокруг. Я никогда не смогу быть с тобой. Все это разумное осознание чьей-либо ценности без эмоций – на деле полная чушь. Без эмоций, без л... л... лю-бви мы мертвы, мы есть пустота. Теперь я понимаю, почему вы артэоны так пытаетесь сохранить в себе простое людское начало, так боитесь растерять в себе связь с жизнью. Все это только чтобы ни кануть в пустоту.

– Ты что-то странное говоришь... – не понимая его, она испугалась.

– Не бойся малышка, – прижав ее к себе, он выдал улыбку только чтобы ее успокоить.

– Вот видишь! Это другое дело! – она тоже улыбнулась.

– Это в какой-то мере больно. Невыносимо. Осознавать твою прелесть, быть к ней так близко, но не уметь ею наслаждаться, не уметь ее истинно понимать. Касаться тебя и ничего не чувствовать, при этом все же твою истинную ценность осознавать глядя на мир его глазами. Все разумное идет к черту. И эту ошибку я не могу исправить. Я ведь иду туда только ради тебя. Меня заботит только твоя безопасность. Ты есть та самая ценность, что определяет мое существование. Ведь если мы не устоим вас всех, включая тебя Селина, может не стать в один миг. Не станет Армидеи. Только ради тебя я буду уничтожать их – очередных врагов, которые, по сути, лично моими врагами не являются, но они косвенно угрожают тебе. Следовательно, они мои враги, вопреки всему разумному. Только ты определяешь смысл моего существования и мотивы поступков, остальные для меня не важны. Только из-за тебя я все еще здесь...

– Кого уничтожать? – испуганно спросила она.

В следующую секунду она исчезла. Все вокруг потемнело. Он вышел из ее сознания, отпустил ее, оставшись один в темноте. 'Время пришло', – сказал он сам себе. Резко легкая невесомая темнота сменилась тяжестью, вокруг все стало серым непонятным. Он очнулся в криокапсуле. Собственное тело стало невероятной обузой. Дышать было тяжело, да и казалось нечем. Теснота, руки скованны ремнями, так что не пошевелиться. После мира живых снов Инфосреды, в котором осталась она, реальность казалась тяжелым невыносимым грузом. Казалось непонятным: как в этой тяжести вообще можно существовать? Не успел он прийти в себя как понесся по какому-то узкому кишкообразному тоннелю куда-то вниз. Из хранилища акрополя просто так одну нужную капсулу не извлечь. Возможно только единое всеобщее в порядке очереди пробуждение. Если пробудиться нужно кому-то одному, то капсула остается на месте, а этот кто-то по подсоединенной 'кишке' – как называли это устройство, покидает капсулу. 'Кишка' представляла собой устройство похожее на огромный шланг, снизу автоматически подсоединяющийся к капсуле. Пролетев по переплетениям 'кишки' несколько сотен метров вниз, вылетев из нее, он свалился на мягкий пол. После долгого сна вновь воспринимать реальность сложно. Все тело с непривычки ломит, мышцы не хотят слушаться. В пустой плохо освещенной комнате с мягким полом, где он оказался на стене висят инструкции с зарядкой, которую нужно сделать, чтобы реанимировать мышцы после выхода из крио сна. Зарядку он делать не стал, пошел как есть, поначалу шатаясь из стороны в сторону будто пьяный. Специальный лифт вел в главный зал акрополя, туда, где стоит телепорт связующий это стальное и холодное царство сна с поверхностью, вернее с подземельями ЦентрЦитадели. Скрипом и шумом наполняя это пустое огромное замершее в сонной тишине хранилище, лифт поднимал его наверх, к воротам на поверхность.

В глубине шахты вентиляции, куда мог добраться только он, на одном из технических уровней подземелий ЦентрЦитадели Нахирон спрятал свой костюм. По сути это самый обычный бронекостюм, золотистого цвета, как и у солдат Армидеи (это специально чтобы не выделяться). Только некоторые бронепластины немного увеличены и укреплены, от чего он в костюме выглядит немного шире обычного армидейского солдата. Плащ черного цвета – два сложенных крыла скрепленные друг с другом, свисают за его спиной. Долгожданная маска, наконец, скрыла верхнюю часть его лица, теперь никто не увидит в нем Рурхана. Облачившись в свое снаряжение, можно сказать, приняв естественный облик, став собой, он выбрался на карниз ЦентрЦитадели где-то на седьмом этаже.

Где-то впереди, далеко за городскими кварталами у внешних стен поток оборотней столкнулся с армией Армидеи. Гремела битва, из места столкновения в небо поднимались столбы черного дыма. Тысячи снарядов местной артиллерии не прекращая устремлялись туда. Яркими светлыми шарами оставляя после себя след черного дыма летели пучки плазмы, со свистом оставляя после себя след из розовой пыльцы летели мины. Плазмометы развернутые на Лунной площади, что раскинулась внизу, стреляли не прекращая. В воздухе летали тысячи крылатых тварей сбрасывающих на место столкновения бомбы. От непрекращающейся бомбардировки весь город буквально дрожал. Казалось в шуме ночного ветра можно услышать крики умирающих солдат и рычание безумных тварей доносящееся оттуда. Глядя туда, на поднимающиеся клубы черного дыма, слушая раскаты грома от взрывов снарядов, предвкушая схватку, он вдруг почувствовал себя нормально. Вот она атмосфера, в которой он будет чем-то естественным. Все, что было до этого, попытки жить среди артэонов, попытки понять что-то прекрасное, прикоснуться к красоте, научиться жить, все это было лишним для него. Издевательством над собой. Грохочущая вдалеке битва, безумие, в котором все разумное, прекрасное идет к черту, время и место где жуткие твари рвут друг друга, вот она его возможность реализовать свой потенциал, оправдать свое появление. Можно сказать его стихия. Он стал сосредоточием космической тишины и умиротворения, будто мудрец всю жизнь скитающийся в поисках смысла бытия и наконец, его отыскавший. 'Рурхан. В этом хаосе мы должны, прежде всего, защитить то, что нам дорого', – сказав это, он спрыгнул вниз.

Его черный плащ, висящий за спиной, разошелся на два крыла, которые резко раздувшись, в несколько раз увеличившись в размерах, расправились у него за спиной. Полые крылья внутри были наполнены волшебным веществом, которое в контакте с воздухом становилось подобием легкого гелия, из-за которого крылья разрастались, до четырех метров каждое, и появлялась возможность зависать, парить в воздухе. Ненадолго зависнув на уровне третьего этажа, оттолкнувшись от стены ЦентрЦитадели, он растворился в темноте.

Крылатая тварь, под управлением наездника пополнив боезапас, по высоте в сотню метров над землей двигалась к месту битвы. Внезапно на ее спину позади наездника откуда-то сверху приземлился Нахирон. Он тут же одним прикосновением усыпил наездника, и чтобы его бессознательное тело не свалилось, привязал его поводьями к спине твари. Затем снял с головы наездника контактный обод дающий управление крылатым чудовищем. Разорвав контакт, отстранив наездника от управления, он сам, силой своего разума установил контакт с оставшейся неуправляемой крылатой тварью. Взяв огромную летучую мышь под свой контроль, на ее спине он двинулся к месту столкновения.

Батальон Джейсона продолжал стоять на отведенной ему улице. Где-то впереди другие батальоны, стоящие у самых врат уже приняли бой. Оттуда спереди из охваченных огнем улиц доносились звуки битвы. Им был дан приказ удерживать отведенный рубеж, двинуться туда вперед и помочь своим товарищам они не могли. Порядок битвы был расписан как действия в спектакле. Первые несколько рядов к фронту солдаты со щитами и копьями. Следующие ряды наготове с луками. Джейсон, укрыв лицо забралом, приготовив лук и стрелы, стоял далеко не в первых рядах. Сердце стучало как сумасшедшее, и его нельзя было успокоить. Как ему казалось, под воздействием безумия – он все для себя решил. В этой славной битве он видел финал своей разломанной пополам жизни. Раз он как все вокруг не может делить свою жизнь на две части, оставаясь счастливым в одной из них, значит нужно со всем этим кончать. Он устал и больше не может разрываться. Так если счастливым артэоном быть не получилось, остается стать до конца чудовищем. В огне и дыме этой битвы он решил погибнуть, погибнуть как чудовище, положить конец своим метаниям. Родина простила ему грехи, он снова стал обычным рядовым, больше всего ему хотелось сказать родине 'спасибо' кучей перебитых врагов. И если жить, как все вокруг не получилось так хотя бы умереть без красных отметин на плечах, запомниться всем не как безумец, а как простой солдат выполнивший долг до конца. Надвигающаяся битва это не шутка, не стычка с дикарями на юге, это будет бойня, шансы выжить в которой равны нулю. И эту бойню сейчас, в своем нынешнем состоянии он рассматривает как подарок судьбы, надежное лекарство от своего безумия, способное спасти от всех проблем разом. Пусть все разрушится вокруг и в конце все вспомнят о своих жизнях и попытаются спастись, он же решил, что должен устоять и достойно уйти. О любимой, как и об оставленной вне завесы Малдурума светлой жизни он сейчас не вспоминает. От напряжения и томительного ожидания схватки у него началась дрожь в груди. 'Вот он главный момент в вашей жизни, момент реализации всех ваших знаний и умений солдаты. Теперь главное выложиться на полную!' – подливает масла в огонь видимо кто-то из офицеров откуда-то из-за спины Джейсона. Неожиданно в воздухе над головами раздался яркий оглушительный взрыв. Одна из мин в воздухе случайно попала в летучку несущую очередную порцию бомб к месту битвы. От детонации мины сработал боезапас, который огромная летучая мышь несла на себе, произошел мощный взрыв наездник и крылатое чудище погибли, вот так просто случайно. 'Ну, блин придурки!' – расстроился старый сержант глядя на произошедшую в небе кровавую случайность войны, наглядно демонстрирующую как запросто и глупо все может кончиться.

В следующую секунду всем заложило уши. Впереди раздался мощнейший взрыв. Все дома на предыдущей улице взлетели на воздух. Из огня и дыма повалили потрепанные битвой бойцы из батальонов первыми принявшими бой. Солдаты чудом выжившие, измотанные, измученные, измазанные в саже. Раненные ковыляли, опираясь на копья, те, что уцелели, тащили на себе раненных товарищей. От множества батальонов, в каждом из которых по нескольку сотен солдат, остались считанные десятки чудом выживших счастливчиков, обессиленные измотанные они выходят из дыма затянувшего все впереди. Взрыв, раздавшийся впереди, был маневром, обеспечивающим спокойное отступление потрепанных боем солдат. Такова была тактика. Батальон, держащий отдельно взятую улицу сталкивается с врагом, начиная планомерно отступать. В итоге понеся потери, укрываясь щитами, бойцы отходят к концу улицы, а после, по команде из Центра Управления который видит все, раздается мощный взрыв. На воздух взлетают все дома по бокам улицы. Тонны огненной жидкости растекаются, устанавливая стену огня, через которую враг в виде оборотней перевалить не может. Благодаря стене огня и горам искореженного металла и бетона оставшимся от взлетевших на воздух домов, которые перегораживают улицу солдаты, выжившие после битвы, спокойно отступают, идут отдыхать, зализывать раны. Далее эстафету перенимает батальон, стоящий на следующей улице, где все повторяется.

'Армидея это лишь слово. Лишь название города. Груда бетона и стекла. Город можно отстроить снова, все неживое, что разрушено можно восстановить. Главное в городе, который нам предстоит защитить, его суть, это мы – его жители. Мы – армидейцы. Мы должны уцелеть. И если уцелеть получится, то восстановить потом все разрушенное бурей не составит труда', – высказал на одном из совещаний свое мнение Касмий. На этом и была построена тактика. Уничтожение города ради сохранения жизни солдат и остановки врага. Город было решено, своеобразно принести в жертву. По-другому с врагом, который прет нескончаемым безумным потоком, было не справиться.

Потрепанные схваткой с оборотнями, чудом выжившие бойцы из батальонов которые первыми приняли бой, спешно отступали. Джейсон и товарищи расступились, дав им пройти.

– Это кошмар пацаны. Нам конец, – глядя на Джейсона, хриплым голосом поделился своими впечатлениями от столкновения с оборотнями один из отступающих солдат. Весь вымазанный в саже, с брызгами крови на броне, уставший, просто выбившийся из сил, но не раненный. Он не собирается оставаться и биться дальше, он просто уходит.

– Не слушайте его. Все нормально, продержимся! – кричит идущий следом офицер перебитого батальона, под руки с другим солдатом тащащий раненого. Он улыбается и в этом аду выглядит совершенно спокойным.

Все заволакивает черный дым. От бушующего впереди пламени становится жарко, текущий градом пот заливает глаза, так что ничего толком не видно. Джейсон, как и все поднимает, забрало, еще больше всего в жизни сейчас хочется снять этот жаркий душный шлем, но нельзя. 'Они движутся. Огромная волна идет к вам', – по каналу телепатической связи приходит из Центра Управления. 'Скрепить щиты, поднять копья! Приготовиться к столкновению!' – кричит командир. Укрывшись щитами, солдаты напряженно вглядываются в огонь, которым объята предыдущая улица. Твари вырываются прямо из огня. Объятые пламенем оборотни потоком хлынули по улице, на которой стоял батальон Джейсона. Первыми в них полетели очереди из стрелометов с крыш. Затем уже волны стрел из основного строя и также с крыш. И уже после полетели гранаты. Улица заполняется человеческими трупами, оставшимися от оборотней. Пока одни горящие оборотни по трупам, пронзенным стрелами, пытаются добраться до основного строя, другие карабкаются на стены, чтобы перебить засевших на крышах домов лучников. Несколько десятков оборотней взбираются на крышу, с которой начинают раздаваться крики. Сверху на улицу падают трупы армидейских солдат и простых людей оставшиеся от оборотней. Спустя минуту лучники на крышах домов перебиты. Вопреки стрелам, взрывам гранат, волна оборотней добирается и до основного строя. Твари сталкиваются о щиты. Джейсон, успев выпустить несколько стрел, достает меч и щит. Оборотни прут настоящим потоком. Но броню солдат так просто не пробить. Не в силах нанести первым стоящим бойцам урон, когтями скребя по броне, оборотни, не останавливаясь, прут потоком дальше. Уклоняясь от лезвий мечей, волной они пытаются прорваться вперед, чтобы растворить бойцов в своем потоке. Они просто поглощают солдат своей массой, отделяют от строя, валят их на землю и дальше уже разрывают на куски бронекостюм, а затем и самого солдата. Твари, прущие потоком, проносясь мимо, сталкиваются о броню, царапают ее когтями. Пока солдат отбивается от одной твари, две другие уже лезут на него – одна прыгает сверху, другая вылезает из-под ног предыдущей. Поток оборотней поглощает солдат одного за другим.

Твари приближаются к Джейсону. Вот она его возможность хотя бы запомниться храбрым доблестным воином, если в реальности был чудовищем. Сжав меч крепко, как только можно, он бросается в бой. О его броню бьются когти и лапы прорывающихся со всех сторон тварей идущих настоящим потоком. От нескольких сильных ударов он едва сумел удержаться на ногах. Он старается держаться рядом с другими бойцами, не дает потоку тварей поглотить себя. Монстры, сталкиваясь о его броню, проносятся мимо. Вопреки мощному черному потоку, пока броня защищает его, он рубит их, машет мечом, пока есть силы. Острые зубы вцепляются ему в шею, но не могут прокусить лист защищающей ее брони. Другой оборотень, набрасываясь на него сбоку, виснет на нем. Третий проноситься над ним, наступая ему на голову отталкивается, и прыгает на стоящего позади солдата. Джейсона повалили на землю и утащили вперед. Прижатый тварями к земле он не может даже пошевелиться. Лапы, венчающиеся огромными когтями, впиваются в щели между листами брони. Его разрываемый на куски бронекостюм трещит по швам. Сталь брони для него зажатого несколькими жаждущими порвать его на части тварями – единственное, что защищает от смерти. Вырваться не получается, кажется это конец. И тут в паре метров падает бомба, сброшенная одной из летучек. Подоспевшая помощь с воздуха еще несколькими бомбами распахивает оборотней, ослабляет их поток и дает солдатам продохнуть. Оборотней накрывает волной осколков, изрешеченные они, отброшенные взрывной волной падают на землю. Джейсона лежащего на земле от осколков защищает броня, однако взрывом огненной бомбы ему обжигает лицо, поднявшись на колени, он кричит от боли. И вот он весь его триумф, тревожный момент выполнения миссии возложенной на него родиной. На деле это просто участь расходного материала для поля боя. Ему повезло. Его хватают и как раненого оттаскивают в конец улицы. Он быстро приходит в себя и с обожженным лицом, сходя с ума от боли, снова рвется в бой. От их и без того неполного батальона почти ничего не остается. 'Отступайте. Рубеж прорван. Уходите с улицы!' – кричит командир майор Калегром, а сам со своим волшебным копьем бросается на приближающихся тварей. От ударов его копья наделенного 'молниевым ударом' твари разлетаются в разные стороны. Несколько солдат бросаются за ним следом, среди них Джейсон. Командира оборотни разрывают на куски. Джейсон бросается в бой, зарубает пару тварей, затем удар огромной лапой от которого перекашивается шлем и перед его глазами все заволакивает темнота.

Летучки продолжают бомбить поток оборотней, даже в тех местах, где прошли бои, где все выжжено огнем и остались одни руины. Поток оборотней повсеместно прет не прекращаясь. Прибывают летучки побольше. Летучие мыши еще огромнее, у которых сзади выпирает мерзкий насекомообразный зад, на спинах которых помимо наездника размещено еще восемь лучников, также установлены стрелометы. В своих лапах гигантские твари сжимают стальные формой похожие на якоря палицы. Пролетая над улицей кишащей оборотнями, гигантская летучка сбрасывает на нее свой 'якорь' острые лезвия, торчащие по бокам которого сделаны из серебра. 'Якорь' привязан цепью к лапе летучки. Пролетая над улицей, она тащит за собой свой якорь, который, волочась через толпу оборотней, разрубает их на куски. Нахирон паря на своей летучке уже сбросил весь имеющийся на ней боезапас, сейчас пролетая над местами боев, он судорожно ищет Джейсона. Ищет не глазами, наоборот его глаза закрыты, он ищет его телепатически, в общем хаосе пытается отыскать поток его мыслей, почувствовать его. И вот находит.

Джейсон без сознания лежит внизу на улице кишащей оборотнями. Нахирону ничего не остается, как с высоты спрыгнуть прямо в толпу оборотней, он делает это, не задумываясь. На улице в месте, где без сознания лежит Джейсон раздается взрыв без огня, каменное покрытие улицы кусками разлетается по сторонам. Каменными обломками и потоком воздуха оборотней разбрасывает в стороны. Это все он совершил силой своей мысли. Когда пыль оседает, на пути у потока оборотней, у тела Джейсона стоит только один Нахирон. Два серебряных меча валяющихся поблизости, которые уже не пригодятся своим мертвым владельцам, сами оказываются у него в руках. Тыльной стороной рукоятей он соединяет мечи друг с другом. Рукояти автоматически скрепляются. Общая рукоять удлиняется, у него в руках оказывается двойной меч с одной общей ручкой и двумя лезвиями, такой функцией наделены все мечи пехотинцев армидейской армии. Невидимая сила толкает тело Джейсона, скрепя броней по земле, он откатывается в безопасный конец улицы, подальше от потока оборотней. Нахирон мысленно сообщает одному из выживших офицеров батальона о том, что Джейсон жив и лежит без сознания. Солдаты, отступая, уносят тело Джейсона с собой. Теперь Нахирону нужно прикрыть их отступление. Для него это будет первое настоящее испытание себя.

Оборони, после его эффектного появления, сначала боясь, принюхиваются, пытаются понять, кто стоит перед ними, затем наваливаются на него огромной массой. Разгоняя мозг до предела, он становится быстрее их. Он рубит их, едва они успевают к нему приблизиться. Разгоняется до такой скорости, что его движения становятся неуловимы для человеческого глаза. Только два лезвия его меча, сверкая, моментально рубят на куски набрасывающихся со всех сторон оборотней. Спустя пару минут на улице заваленной человеческими телами, оставшимися от оборотней, одна из когтистых лап все же достает его. Он теряется и пропускает еще несколько ударов. Броня спасает от ранений. Потеряв инициативу, он принимает решение отступить. Никакой истерики, переживаний, только холодный ум и сосредоточенность. Без труда парой легких прыжков он вскарабкивается на крышу дома. Спасшись от оборотней, он убирает за спину свой двойной меч, который ему понравился, поэтому он решил его оставить. Он смотрит вниз, без эмоций оценивая ситуацию. Итог первого полноценного столкновения: несколько тысяч перерубленных тварей, хоть какая-то помощь обороне, плюс к выполнению главной задачи – ее спасение. Рычащие твари по стене дома ползут за ним на крышу. Сложенные крылья за его спиной образующие плащ резко расправляются, вернее, надуваются, он отталкивается от крыши и уносится вверх. После его ухода, по команде из Центра Управления, все дома на улице взлетают на воздух. Оборотней погребают тонны камня и огонь. Всего несколько минут боя с нескончаемой ордой оборотней он воспринимает как личное фиаско, ему необходим реванш.

Джейсон с трудом приходит в себя. Он на окраине первого сектора – городского квартала, куда проникли оборотни, в колонне солдат движущейся вдоль стены разделяющей городские кварталы, вернее сектора обороны. Его как раненого находящегося без сознания волоком тащат по земле как мешок. От первого сектора почти ничего не осталось. Для обеспечения отступления солдат координаторы из Центра Управления подрывают улицу за улицей. Квартал более чем наполовину заволочен огнем, обращен в руины. Повсюду вьется разносимый ветром черный дым. Однако где-то там, среди дыма еще идут бои. Пехотинцы, умирая, еще пытаются сдержать продвижение оборотней, отступают с улицы на улицу, после себя, оставляя огненные руины. По полуразрушенному кварталу не прекращая бьет артиллерия, местная авиация сбрасывает бомбы. Со спин гигантских летучек проносящихся над разрушенными улицами лучники серебряными стрелами убивают тварей потоком прущих внизу.

– Мы по идее должны быть там. А тут пришлось мясо это тащить, – ворчит тот, что тащит Джейсона. – Я устал. Передохну. Мясо попалось тяжелое, – он бросает Джейсона как мешок.

– Радуйся тому, что выжил, – говорит солдат, рядом волочащий по земле другого раненого. Их колонна продолжает двигаться вперед. Все здесь идущие – счастливчики, которые выжили после столкновения с оборотнями и теперь отступают. Солдаты, которые тащат раненых, сами раненые которые способные идти, ковыляют, опираюсь на что-нибудь, чаще всего на копья. И просто солдаты, они не ранены, но и раненым не помогают. Они просто идут, просто уходят, не желая возвращаться в этот объятый огнем и дымом ад. Все они движутся к воротам, открывающим путь в другой городской квартал, вернее сектор обороны еще не тронутый битвой. Джейсон в таком состоянии, что стоит ему закрыть глаза, он теряет сознание снова, а глаза закрываются сами собой. Он как тряпка, у него нет сил, даже пошевелиться. Изредка приходя в себя, спустя секунды он снова отключается.

Навстречу тянущейся колонне раненных строем двигались ровные ряды свежих солдат. Командование решило так просто не сдавать первый сектор, в поддержку бойцам, держащим улицы, двигалось подкрепление, вернее свежее мясо на откуп оборотням. Потрепанные битвой бойцы старались не смотреть на коллег, только отправляющихся в бой. Частично это был стыд и нежелание к ним присоединяться. В строю солдат отправленных для подкрепления, сотрясая землю, шагают огромные чудовища Стеноломы, танки – как их называют местные солдаты. Следующие образцы живого оружия Армидеи, следом за летучками пробужденные из своих стальных капсул в глубине Ульев. Очередное порождение армидейских алхимиков выращенное для войны. Официально эти твари при помощи древних темных магических учений были выращены армидейскими алхимиками из человекоподобных обезьян. Генно-инженерная область алхимии, использующая в качестве начального материала людей называлась гомонетикой которая по общему согласию была запрещена. То есть извращаться над людьми при помощи магической науки (алхимии), ставить над людьми опыты, пытаться при помощи магии превратить человека в чудовище или как-то искусственно усовершенствовать его, у артэонов было официально запрещено. Но нелегально правительства артэонского мира, конечно же, этот запрет нарушали. Поэтому во внешнем виде выращенных армидейскими алхимиками чудовищ Стеноломов можно было встретить откровенно человеческие черты, поэтому эти твари и были обвешаны броней, то есть броней скрыты. Официально, разумеется, биологическим материалом, из которого были выращены чудовища Стеноломы, были только человекоподобные обезьяны. Получившиеся в итоге чудища, пробужденные из Ульев перемещающиеся как люди на двух ногах, в высоту достигают четырех метров, топая огромными лапами, возвышаются среди строя солдат. Они обвешаны золотистой броней, из промежутков между листами которой местами клоками торчит шерсть. Эти твари лишены глаз, верхнюю часть их морд скрывает броня шлемов, видна, остается только полная острых зубов огромная пасть и похожий на собачий нос. В руках они держат огромные палицы. Издавая рычание, огромные монстры, двигаются в строю среди солдат. На спине каждого из этих монстров, на специальной платформе, прикрепленной к броне, сидит управляющий им наездник.

На пути у колонны раненых, в которой волочится Джейсон, появляется какой-то странный офицер в полковничьих погонах. Улыбаясь, он странно смотрит на отступающих солдат. – Строй раненых на месте! Стой! – кричит этот офицер в чистой блестящей броне еще непотрепанной битвой. Солдаты уже прошедшие через бой не сразу, но останавливаются, глядя на этого офицера измученными уставшими взглядами. – Поступил приказ первый сектор держать до последнего. Понимаю, все устали и выбились из сил. Всем хочется хоть ненадолго, но вздохнуть спокойно. Но сейчас город находится в опасности реального уничтожения. Сегодня у нас нет времени отдыхать. Придется поработать. Все кто в этом строю еще могут держать оружие. Все кто тут еще не обезумил от страха. Все вы прямо сейчас мобилизованы в сводный батальон. Под моим началом вам приказано вернуться обратно.

– Ни фига! Мы прошли через бой, чудом выжили, нам положен отдых! – от имени колонны всех раненных в ответ недовольно кричит, хрипящий уставший офицер.

– В этой битве город все равно будет стерт полностью, от боя вам не сбежать! Всем здесь стоящим деваться некуда. Вместе мы отдохнем на том свете, – не убирая с лица улыбки, отвечает полковник.

– А как быть с раненым мясом, сэр? – крикнул солдат волочивший Джейсона по земле.

– Передать другим мобильным раненным. Или аккуратно уложить небольшими кучками прямо на улице. Бойцы медицинского батальона на подходе они соберут раненое мясо. Давайте быстрее ваши мертвые товарищи ждут вас! – с улыбкой криком ответил полковник.

– Пятый батальон, восьмой полк, все кто еще могут биться! Идем за командиром, как и обещали! – кричит кто-то из выживших офицеров батальона Джейсона. Следом раздаются крики: 'Седьмой батальон!' 'Пятнадцатый!'...

Джейсон, по-прежнему лежавший на земле, мельком уловил происходящее. Все что он разобрал так это то, что ему велено вернуться обратно в этот объятый огнем и дымом кошмар. В полубессознательном состоянии при мысли о возвращении обратно на его душе возникает резкое отвращение. Недовольно сморщившись, он снова отключился. 'У этого что?' – подойдя к Джейсону, спрашивает медик. 'Сотрясение мозга. Броня пробита в двух местах. Есть небольшая кровопотеря. Обожжено лицо', – отвечает солдат волочивший Джейсона. 'Снять с него снаряжение. А мясо в кучу к остальным раненым! Осмотр окончен', – кричит медик, явно заблудившийся в своем Малдуруме, Джейсона тут же подхватывают и начинают куда-то тащить. Пока его тело волочат по земле, сам он в глубине своего сознания оказался в Мерзлом лесу окруженный разрубленными телами волков. Перед ним стояло его безумие, здесь повелевающее им, собранное в облике доктора Росс. Она злобно смотрит на него. 'Взгляни на себя. Мерзкая убогая размазня. Слабак!' – с пренебрежением сказала она. Эта фраза взрывает в нем бешенство.