Текст книги "Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 73 страниц)

Генрих VI с пониманием воспринял участие Жиля в этом семейном споре, и Жиль ответил на это более тесным союзом с англичанами. Он нанял отряд коренных нормандцев и объединился с Мэтью Гофом на Котантене. Вдвоем они совершали совместные рейды по Бретани и Мэну. Жиль установил контакты с Генрихом VI и видными людьми при его дворе и в июле 1445 г. отправил в Англию гонца с письмом, в котором напоминал Генриху VI о своей безоговорочной преданности английскому делу. Он приглашал короля как своего государя отстаивать его права против брата и предлагал предоставить в его распоряжение все свои замки в Бретани. Имелись в виду замки, принадлежавшие ему по праву жены, включая четыре крупные крепости в восточной Бретани, а также Сен-Мало и Монконтур, которыми он владел как капитан герцога. Эта необычная депеша так и не попала к английскому королю, так как была перехвачена и передана герцогу Бретонскому. Ознакомленный с документом, Жиль сначала отрицал, что он принадлежит ему, но затем признал это и с покорностью подчинился брату. Он обещал впредь не иметь никаких дел с англичанами без разрешения Франциска. Жиль был немедленно отстранен от командования в Сен-Мало и Монконтуре. Но в Англии Саффолк решил разжечь затухший было конфликт. В ноябре 1445 г. его герольд прибыл к герцогскому двору в Нанте с письмом от Генриха VI, составленным в самых недипломатичых выражениях. В нем содержалась защита совместных военных действий Жиля с английскими гарнизонами в Нормандии и призыв к Франциску удовлетворить требования брата о личном уделе в Бретани. Генрих VI уполномочил своих представителей в Руане начать переговоры с Жилем о возможности наделения его землями в Англии, если призыв не даст результата. Тем временем Совет в Руане выделил из гарнизона Авранша отряд из двух десятков английских лучников и направил их в качестве гарнизона и личной охраны Жиля в Ле-Гильдо, любимую резиденцию бретонского принца в устье реки Аргенон на севере Бретани[878]878
  Preuves Bretagne, ii, 1380–1, 1382, 1386–8, 1391–2, 1398, 1400–1; PRO E403/759, m. 6 (16 ноября) (герольд); Le Baud, Comp., 513–14. Крепости Жиля: La Borderie iv, 319.


[Закрыть].

Воинственная поддержка Англией Жиля Бретонского лишь подтолкнула его брата в объятия короля Франции. Герцог Франциск уже отказался от заявленного намерения присоединиться к договору в Труа. Он присутствовал на церемониях заключения Турского перемирия, в котором он был назван союзником Франции. В марте 1446 г. он отправился в Шинон и принес Карлу VII оммаж за свое герцогство. В следующем месяце состоялась бурная беседа с братом. Франциск в очередной раз отказался наделить его землями в Бретани, и Жиль уехал. Вскоре после этого Жиль стал угрожать, что во главе 5.000 ― 6.000 англичан потребует у брата свой удел. Франциск испугался. В июне он приехал ко французскому двору и встретился с Карлом VII в замке Разилли под Шиноном, где обратился к королю за поддержкой против английских союзников своего брата. Французский король поручил Прежену де Коэтиви осадить Ле-Гильдо. Франциск, со своей стороны, поручил Прежену арестовать брата.

В Руане нормандский канцлер сэр Томас Ху предвидел такое развитие событий. Он предупредил Жиля, чтобы тот, пока есть возможность, укрылся в Нормандии под английской защитой. Ле-Гильдо, по его словам, был дворцом для развлечений и не мог выдержать осаду. "Здесь вы станете самым грозным человеком, который когда-либо появлялся из Бретани, – писал он, – а мы предоставим себя в ваше распоряжение и поможем вам всеми силами". 25 июня 1446 г. гарнизон Авранша, обнаруживший подозрительные передвижения войск, прислал гонца с очередным предупреждением, что на Жиля готовится нападение и ему следует немедленно уходить. Но было уже поздно. На следующий день, 26 июня, к воротам Ле-Гильдо подъехал Прежен де Коэтиви во главе 400 всадников и потребовал впустить его от имени короля. Ворота были открыты. Люди Коэтиви овладели замком, разграбили все, что смогли, и увезли юного принца в Динан, где он был передан тюремщикам своего брата.

Это дело разделило Бретань. Многие дворяне считали, что герцогу неприлично так поступать с братом. Штаты герцогства, специально созванные в начале августа в Редон, чтобы осудить Жиля за измену, отказалась это сделать. Но Франциск был непреклонен. После заточения в различных герцогских замках Жиль был заключен под стражу в замке своей жены в Шатобриан. Это был конец столетнего союза Англии и дома Монфор. Правда, на протяжении большей части этого времени они никогда не были более чем номинальными союзниками, но это, по крайней мере, позволило им не стать врагами[879]879
  Lecoy (1875), ii, 256; Grands traités, 163; Preuves Bretagne, ii, 1373, 1399–1404, 1407–8; Cartul. Rays, i, 227–8; Le Baud, Comp., 513–14; Gruel, Chron., 191–3; Héraut Berry, Chron., 277; Escouchy, Chron., i, 97–8.


[Закрыть].

* * *

Генрих VI и его министры сами загнали себя в угол. Они не могли позволить себе возобновить войну, но и не хотели сдавать Нормандию или удерживать ее в качестве фьефа французской короны, что исключало возможность заключения постоянного мира. Король тайно обещал сдать Мэн, но тайное обязательно стало бы явным, как только он попытался бы выполнить свое обещание, и тогда гнев и сопротивление вспыхнуло бы как в Англии, так и в Нормандии. Единственным выходом из этой дилеммы было затяжка времени, что он и сделал. Срок сдачи Мэна, 30 апреля 1446 г., наступил и прошел. Срок встречи на высшем уровне был назначен на 1 ноября, но к июлю ничего не было сделано для подготовки к ней. В июле 1446 г. Адам Молейнс отправился во Францию вместе с придворным Джоном Саттоном, лордом Дадли, якобы для согласования места и организации встречи на высшем уровне, но на самом деле для того, чтобы попросить об очередной отсрочке. Карл VII оказал им прохладный прием и пожаловался на нарушение перемирия английскими гарнизонами, которые совершали грабительские набеги на Иль-де-Франс и долину Луары. Многие из этих набегов совершались из графства Мэн. Французский король не согласился отложить встречу на высшем уровне до сдачи графства. Кузино и Гавар, два агента, добившиеся в декабре обещания Генриха VI, снова были отправлены  Англию, чтобы получить гарантии его выполнения. Большую часть декабря они находились в Вестминстере. Но найти выход из тупика им так и не удалось. Молейнсу и Дадли пришлось вернуться с ними во Францию в последней попытке отложить встречу на высшем уровне и продлить перемирие до того, как оно прекратится в начале апреля[880]880
  Foed., xi, 138–9, 152–3; Chaplais, Dipl. Practice, 810; *Escouchy, Chron., iii, 158–61; BN Clair. 307, pp. 57–61.


[Закрыть].

Осенью 1446 г. план сдачи Мэна стал достоянием английской общественности. Эта информация возродила старые горькие споры вокруг мирного процесса, которые, казалось бы, умерли с опалой герцога Глостера. Сам Глостер уже не имел никакого влияния на правительство, но его взгляды были хорошо известны, а статус наследника трона делал его естественным объектом притяжения для тех, кто возражал против нового направления английской политики. Среди них мог быть даже герцог Йорк. Ричард не был противником мирного процесса, как Глостер, но он обладал большими и ценными земельными владениями в Нормандии и был полностью привержен сохранению там ланкастерского режима. Он не мог одобрить сдачу Мэна. Все обвинения были направлены на графа Саффолка. Утверждалось, что это он санкционировал сдачу Мэна без разрешения короля и даже рекомендовал отказаться от Нормандии. Среди союзников Саффолка усилилась враждебность как к Глостеру, так и к Йорку. В этой отравляющей атмосфере слухи быстро вытесняли факты. Появились сообщения о подозрительной деятельности сторонников Глостера, о заговорах в его доме в Гринвиче, о планах по сбору армии в Уэльсе. Окружающие убеждали Генриха VI в том, что дядя замышляет убить его и захватить трон[881]881
  Foed., xi, 172–4; HMC, Rep., iii, 280. Йорк: Johnson, 47–8, 70; Massey (1987), 170–1. Владения Йорка: Baume (1991), 39–40, 41–3. Глостер: Whethamstede, Reg., i, 178–9; English Chron., 65–6; Benet, 'Chron.', 192; Foed., xi, 178–9.


[Закрыть].

В какой-то момент правительство решило избавиться от Хамфри Глостера. Считается, что главной движущей силой этого был Саффолк, но, конечно, не только он. 14 декабря 1446 г., в день, когда сорвались переговоры с Кузино и Гаваром в Вестминстере, были изданы предписания о созыве нового Парламента, который должен был собраться 10 февраля 1447 г. Все сопутствующие обстоятельства позволяют предположить, что это был новый Парламент, который был специально созван для суда над дядей короля. Необычно, что всем судьям Королевской скамьи и суда общей юрисдикции было приказано прервать свои заседания и присутствовать на нем. Первоначально местом проведения заседания был выбран Кембридж, расположенный вдали от лондонских толп, где Глостер был популярен. Позднее место было изменено на Винчестер, а затем на Бери-Сент-Эдмундс. Против герцога были подготовлены обвинения в государственной измене, хотя можно не сомневаться, что реальной причиной была его роль в качестве центра оппозиции мирному процессу и сдачи Мэна. Лондонский хронист, озвучивая общепринятые в столице настроения, заметил: "Те, кто были правителями и обещали сдать герцогство Анжуйское и графство Мэн, стали причиной гибели этого благородного человека, ибо они боялись, что он воспротивится этому обещанию"[882]882
  English Chron., 65. Cf. Parl. Rolls, xii, 104 [47]; Rot. Parl., v, 226, 335; CCR 1441–7, 417–18, 453–5, 465–6; PRO C81/1370/41 (место проведения); Brut, ii, 513.


[Закрыть].

Когда Парламент открылся в трапезной аббатства Бери-Сент-Эдмундс, герцог Глостер отсутствовал. Пришлось направить ему дополнительный вызов. 18 февраля 1447 г., через восемь дней после начала сессии, Глостер подъехал к городу в сопровождении конного эскорта численностью около восьмидесяти человек. На дороге его встретили два офицера королевского двора с посланием от короля, в котором ему предлагалось сразу же отправиться в свои покои в госпитале Святого Спасителя за Нортгейтом. Вечером, когда герцог заканчивал ужин, к нему вошел Джон, виконт Бомонт, управляющий королевским двором, в сопровождении Эдмунда Бофорта, маркиза Дорсета, Хамфри Стаффорда, герцога Бекингема, Ричарда Невилла, графа Солсбери, и Ральфа Ботелера, лорда Садли, верных союзников графа Саффолка. Бомонт объявил Хамфри арестованным за измену и приказал держать его под охраной в своих покоях. Его приближенным было приказано покинуть здание. Вечером того же дня тридцать два из них были арестованы в своих покоях. Через три дня были арестованы еще двадцать восемь приближенных и членов персонала герцогского двора. Всех этих людей под конвоем доставили в отдельные тюрьмы в разных частях Англии.

Через пять дней после ареста, 23 февраля 1447 г., герцог Глостер был найден мертвым в своих покоях. Смерть Глостера так и не была объяснена. "Как он умер, знает только Бог, которому все ведомо", – писал лондонский хронист. Здоровье герцога было не очень крепким. Шок от ареста вполне мог спровоцировать сердечный приступ, от которого он и умер. Но его смерть была слишком удобна для правящей клики. Она позволила избежать государственного суда, на котором Глостер, красноречивый человек с многочисленными друзьями, мог бы энергично защищаться. По мнению общественности Глостер был убит. Совет выставил его тело, по-видимому, без повреждений, на всеобщее обозрение, но слухи не утихали. Оставшимся на свободе слугам Хамфри в конце концов разрешили перевезти тело в аббатство Сент-Олбанс для погребения в склепе, который он приготовил для себя еще при жизни. Но восемь его ближайших соратников были обвинены в государственной измене. Утверждалось, что они составили заговор с целью свержения короля и возведения Глостера на трон вместо него. В июле в Лондоне они были признаны виновными и приговорены к казни через повешение и четвертование. Даже Саффолк с сомнением отнесся к этому акту судебной расправы. В Тайберне собралась угрюмая толпа, чтобы посмотреть на первые пять казней, но Саффолк в самый разгар варварской церемонии, когда палач уже собирался растерзать осужденных, объявил указ о помиловании[883]883
  *English Chron. (Дэвис), 116–18; Brut, ii, 512–13; Gregory, 'Chron.', 188; English Chron., 65–6; Benet, 'Chron.', 192–3; Bale, 'Chron.', 121–2; Chrons. London, 157–8.


[Закрыть].

* * *

В середине февраля 1447 г. Адам Молейнс и Джон Дадли прибыли в Тур, чтобы договориться об очередном продлении перемирия. К тому времени до окончания перемирия составлял всего шесть недель. Послы столкнулись с тем, что Карл VII назвал "определенными трудностями". Французский король был в ярости от того, что не удалось заполучить Мэн. 22 и 23 февраля 1447 г. были подписаны два взаимосвязанных соглашения. Одно из них откладывало встречу на высшем уровне до 1 ноября 1447 года, второе же продлевало перемирие до 1 января 1448 года. Цель отсрочки заключалась в том, чтобы дать возможность отправиться в Англию еще одному Великому посольству во главе с графом Дюнуа и Бертраном де Пресиньи. Их задачей было добиться сдачи Мэна до того, как будут приняты окончательные меры по организации встречи на высшем уровне. Послов сопровождали вечные дипломатические рабочие лошадки Кузино и Гавар, а также толпа клерков и слуг, некоторые из которых присоединились к посольству только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство по поводу страны, которая занимала столь важное место в новейшей истории Франции, но о которой они практически ничего не знали[884]884
  Foed., xi, 151–5, 160–2, 163–8; PRO E30/509. Любопытство: BN Fr. 32511, fol. 114vo.


[Закрыть].

Французские послы прибыли в Вестминстер в середине июня 1447 г. в разгар продолжавшейся ссоры по поводу обещания сдать Мэн. Все антагонизмы, лежащие в основе деятельности английского правительства, были обнажены. За три недели до этого Саффолку пришлось выступить на напряженном заседании Совета, чтобы объяснить, каким нечестным путем велись переговоры по Мэну. Председательствовал в Совете король, на котором и лежала большая часть ответственности. На заседании присутствовало большинство тех, кто был главными критиками Саффолка, включая герцога Йорка, кардинала Кемпа и Ральфа Кромвеля. Саффолк не стал открыто сваливать все на короля. Но он утверждал, что действовал "благоразумно и лояльно" по отношению к короне и королевству. Фактически он утверждал, что ничего не делал за спиной короля. Эдмунд Бофорт, маркиз Дорсет, унаследовавший Мэн от своего брата, не присутствовал, но у него были свои возражения против передачи Мэна и в кулуарах он требовал компенсации. Это оказалось еще одним источником споров. Требования Дорсета поддерживали и другие, в том числе герцог Йорк, который указывал на то, что в договоре о сдаче Мэна было четко оговорено право короля забрать его обратно в соответствии с условиями мира с Францией[885]885
  Benet, 'Chron.', 193; Foed., xi, 172–4, 175–6; Paston Letters (G), i, 107–8; L&P, ii, 684–5.


[Закрыть].

Французских послов не интересовали разногласия внутри английского правительства. Их интересовало только выполнение обещаний Генриха VI. Они хотели получить твердые гарантии того, что Мэн будет сдан, причем в ближайшее время. 27 июля состоялось тяжелое заседание Совета, на котором присутствовали все основные действующие лица, а на следующий день – еще одно, на котором присутствовал сам Дюнуа. В итоге англичане пошли на уступки. Мэн должен был быть сдан в течение трех месяцев, к 1 ноября 1447 года. Король назначил двух уполномоченных, Мэтью Гофа и Фулька Эйтона, капитана Кодбека, для осуществления передачи графства от имени маркиза Дорсета. Им также было поручено договориться со своими французскими коллегами о разумной сумме компенсации для лишенных собственности английских поселенцев. Копия их поручения была передана Дюнуа. Французские послы остались довольны и согласились отложить встречу на высшем уровне до весны следующего года. Генрих VI торжественно пообещал пересечь Ла-Манш не позднее 1 мая 1448 года. Перемирие тоже было продлено, но только до той же даты. Эти споры оставили короля и его министров в тяжелом состоянии. Через два дня герцог Йорк был назначен лейтенантом в Ирландию сроком на десять лет. Современники полагали, что это было сделано с целью убрать его с дороги. В Лондоне ходили слухи, что приближенные короля сообщили ему, что его "сошлют в Ирландию за его мятеж"[886]886
  Посольство: L&P, ii, 638–43, 693, 696–9, 700–2; Foed., xi, 182–4, xi, 193 (объявление перемирия). Совет, явка: M. K. Jones (1983), 199. Йорк: PRO E101/71/4 (920, 921); Gregory, 'Chron.', 189, 195. Cf. *Kingsford (1913), 360–1.


[Закрыть].

Если Саффолк считал, что последнее соглашение решило вопрос с Мэном, то он недооценил силу общественного мнения в Англии и упорство своих противников в Нормандии. Мэн был обществом английских поселенцев. Их число было меньше, чем в Нормандии, но они представляли собой мощную и воинственную группу. Они сражались за завоевание и защиту Мэна и теперь были обречены все потерять. "Если бы вас хорошо и верно проконсультировали и предупредили о последствиях, – писали они в петиции, впоследствии адресованной королю, – вы бы никогда не дали на это разрешения". За кулисами маркиз Дорсет активно разжигал сопротивление. Комиссары Генриха VI Гоф и Эйтон были профессиональными военными, сделавшими карьеру в Нормандии, и наверняка симпатизировали противникам сдачи Мэна. 23 сентября 1447 г. они прибыли в Ле-Ман, чтобы выполнить свое неприятное поручение. Им противостояли Осборн Мадефорд и сэр Ричард Фрогенхолл. Мадефорд был королевским бальи Мэна и капитаном маркиза Дорсета в Ле-Мане и Бомон-ле-Виконт, прослужившим в Мэне не менее пятнадцати лет. Фрогенхолл был камергером Дорсета и управляющим его владениями во Франции. Эти два человека отказались сдать графство, ссылаясь на то, что они не получили официальной отставки ни от Дорсета, ни от короля. Формально они были правы. Поручения короля были плохо составлены, а поручение Дорсета отсутствовало. Из Элтема, где он получил отчет комиссаров, Генрих VI отправил свои указы об отставке этих чиновников Гофу и Эйтону, а также яростное письмо Дорсету с приказом немедленно прислать им уведомление об отставке. Позднее герцог Йорк обвинил Дорсета в том, что тот намеренно затягивал дело, чтобы заставить короля согласиться на его крутые требования о компенсации. Если так, то его сопротивление принесло свои плоды. Генрих VI был вынужден купить сотрудничество Дорсета пожизненной ежегодной рентой в 10.000 фунтов стерлингов, обеспеченной налоговыми поступлениями от бальяжей Кан и Котантен. Это было гораздо больше, чем те доходы, которые Дорсет мог бы получить от Мэна[887]887
  L&P, ii, 598–603, 692–6, 704–10. Компенсация: Paston Letters (G), i, 107–8; BN Fr. 26077/5834; BL Add. MSS 11509, fols.20–20vo. O Мадефорде: ODNB, xxxix, 746–7.


[Закрыть].

В начале октября 1447 г. Джон, лорд Дадли, прибыл к французскому двору в Бурж в сопровождении епископа Норвичского Уолтера Харта. Оба они направлялись к другие места: Харт – в Рим, Дадли – в Кастилию. Но им было приказано заехать по пути к французскому королю, чтобы договориться об очередном продлении сроков встречи на высшем уровне и перемирия. Послы прибыли в сложный момент, через несколько дней после известия о событиях в Ле-Мане. Их прием, видимо, был холодным. 15 октября им удалось добиться переноса встречи на высшем уровне на год – на 1 ноября 1448 года. Переговоры о продлении перемирия прошли менее успешно. Французы были готовы продлить его на год, до 1 января 1449 г., но только при условии, что Мэн будет сдан к 1 ноября, как было оговорено в июле. До этого оставалось всего две недели[888]888
  Foed., xi, 189–91, 193 (продление); L&P, ii, 714–15 (art. 5). Другие задачи послов: PRO E101/323/14, 15.


[Закрыть].

31 октября 1447 г. Кузино и Гавар прибыли в Ле-Ман, чтобы присутствовать при передаче Мэна. Гофа и Эйтона там не было. Вместо этого они оказались лицом к лицу с Николасом Молинье, магистром нормандской Счетной палаты, и двумя другими комиссарами, назначенными от имени английского короля Большим Советом в Руане. Руанский Совет никогда не одобрял решения об отказе от Мэна и не был склонен облегчать этот процесс. Новые комиссары должны были настаивать на заключении соглашения о компенсации для лишенных собственности поселенцев. В их понимании это означало, что компенсация должна быть выплачена или обеспечена до передачи графства. Этого, как они должны были понимать, сделать было нельзя. Срок сдачи был назначен на следующий день. На следующее утро в здании кафедрального собора состоялось многолюдное публичное собрание. Присутствовало около 500 человек, включая епископа, юристов и чиновников, несколько десятков английских и французских землевладельцев и толпу горожан. Кроме того, сэр Джон Фастольф организовал инициативную группу землевладельцев находившихся в Англии, которую представляли адвокаты. Французские комиссары неоднократно обращались к англичанам с требованием выполнить обещание Генриха VI. Англичане отвечали, что сначала необходимо решить вопрос о компенсации. Кузино возразил, что в договорах между двумя монархами об этом ничего не сказано. Поручения английского короля совершенно четко требовали, чтобы графство было передано им в тот же день. Англичане отказались. На этой ноте собрание разошлось. Кузино и Гавар уехали с пустыми руками, чтобы доложить о произошедшем своему господину в Бурже. Карл VII гневно жаловался Генриху VI и Большому Совету на "уловки, притворство и обман" английских офицеров в Ле-Мане. Он считал, что Гоф, Эйтон и Молинье находятся в сговоре с ними, и предположил, вероятно, справедливо, что реальная проблема заключается в противодействии профессиональных солдат и администраторов всему мирному процессу[889]889
  L&P, ii, 361–8, 634–92.


[Закрыть].

Результатом срыва переговоров в Ле-Мане стало то, что продление перемирия, согласованного в Бурже, сорвалось, и до его истечения оставалось всего два месяца. Пришлось в спешном порядке решать вопрос о компенсации. В декабре 1447 г. Мэтью Гоф отправился в Тур, куда переехал французский двор. Времени на получение надлежащих верительных грамот и инструкций не было, да и сам Гоф, вероятно, был не самым желанным послом. Но Пьеру де Брезе было поручено вести с ним переговоры при поддержке графа Дюнуа и Бертрана де Пресиньи. 30 декабря было достигнуто предварительное соглашение. Карл VII обязал своих уполномоченных согласовать условия компенсации с Гофом и Эйтоном. Срок сдачи Мэна и истечения перемирия был перенесен на 15 января 1448 года. К сожалению, Эйтон не присутствовал в Туре и Гоф взял на себя обязательство, что его коллега-комиссар ратифицирует соглашение в течение четырех дней. Но когда Эйтону сообщили о соглашении, он отказался это сделать и требовал более длительной отсрочки. Терпение Карла VII было исчерпано. Он дал им время до 20 января, а тем временем приказал мобилизовать армию для силового захвата Мэна. Войска набирались из французских гарнизонов, расположенных на границах Мэна. Были призваны ордонансные роты, собрана артиллерия и реквизированы повозки для ее перевозки. По оценкам Беррийского Герольда, общая численность армии составляла от 6.000 до 7.000 человек.

В то время как англичане готовились удерживать позиции, дипломатическая переписка была в самом разгаре. Из Руана канцлер Генриха VI сэр Томас Ху призывал французов к терпению, заявляя, что Мэн вот-вот будет сдан. В Вестминстере Молейнс был срочно отправлен во Францию, чтобы призвать французских министров к спокойствию. Пьер де Брезе в сопровождении Кузино и Гавара дважды посетил Руан, чтобы обсудить кризис с Большим Советом. Но все, чего удалось добиться, – это отсрочки французского ультиматума до 10 февраля[890]890
  L&P, i, 198–206, ii, 710–17; *Escouchy, Chron., iii, 175–8, 181–3; *Planchenault (1923), 198–202; Héraut Berry, Chron., 282; Foed., xi, 196–7.


[Закрыть].

Ранним утром 13 февраля 1448 г. Пьер де Брезе, граф Дюнуа и Прежент де Коэтиви, во главе передового отряда французской армии прибыл в окрестности Ле-Мана. Город был подготовлен к осаде. Гарнизон был усилен большим количеством вольных солдат, недавно изгнанных из Нормандии. Перед воротами были возведены заграждения, за которыми стояли плотные ряды вооруженных людей. Французские капитаны вызвали Мандефорда, Гофа и Эйтона, чтобы те сдали город в соответствии с соглашением двух монархов. В ответ раздался поток оскорблений. Во второй половине дня французские командиры провели совещание с тремя английскими капитанами на нейтральной территории. Англичане зачитали письмо, полученное, по их словам, от Генриха VI, в котором сообщалось, что Адам Молейнс уже в пути, и предписывалось не сдавать Ле-Ман до тех пор, пока Молейнс не сможет обсудить этот вопрос с Карлом VII. Дюнуа и Пьер де Брезе заявили, что подождут неделю, пока они посоветуются с королем в Монтиль. Попытка назначить очередную встречу на следующий день закончилась тем, что английские войска надвинулись на французских комиссаров и угрожали им расправой. Через несколько дней английские капитаны подготовили официальный протест, который они зачитали на мосту через ров цитадели. Генрих VI, по их мнению, не отказывался от своего суверенитета над Мэном, а лишь согласился уступить его в интересах мира. Поэтому любая уступка графства должна быть обусловлена последующим заключением мира. Если война возобновится, английский король будет вправе возобновить владение графством[891]891
  *Escouchy, Chron., iii, 183–92; Héraut Berry, Chron., 281–2; Foed., xi, 204–6.


[Закрыть].

Известие о наступлении французов на Ле-Ман достигло Вестминстера примерно в середине февраля 1448 г. и вызвало сильную тревогу. Теперь перемирие не действовало. Министры Генриха VI опасались, что полномасштабное вторжение в Нормандию неизбежно. Эдмунд Бофорт находился на последней стадии комплектования армии перед отъездом в Руан для вступления в должность лейтенанта. За одну ночь численность армии была увеличена втрое – с 1.000 до 3.200 человек. Последовала отчаянная борьба за то, чтобы вовремя найти дополнительные 2.200 человек. По словам Генриха VI, Ле-Ман была подвергнут "мощной осаде", а против его подданных во Франции ежедневно велась "жестокая война". Тем временем Адам Молейнс в сопровождении сэра Роберта Рооса предстал перед Карлом VII во внушительном замке графов Вандомских в Лавардене, возвышающемся над рекой Луар в сорока милях от Ле-Мана. Замок был назначен передовой базой французской армии. Признаки приближающейся войны были налицо. Основная часть армии расположилась в полях вокруг крепости, а с королем находились все его главные советники.

Между 11 и 15 марта был заключен ряд соглашений. К 27 марта представителям Анжуйского дома должен был быть сдан Ле-Ман, а затем все остальные укрепленные пункты англичан в Мэне, за исключением Френе-ле-Виконт, большой крепости, охранявшей дорогу в Алансон по долине реки Сарта. Все английские землевладельцы в графстве должны были сдать свои земли и покинуть графство в обмен на компенсацию, равную десятилетнему доходу. Однако размер компенсации был фактически ограничен положением о том, что она должна была быть выплачена из сумм, причитающихся Карлу VII по Турскому перемирию в качестве компенсации за pâtis, потерянные французскими гарнизонами на норманнской границе. Новое перемирие было заключено сроком на два года до 1 апреля 1450 г. Молейнс, по-видимому, выступал за передачу графства на определенных условиях в соответствии с протестом капитанов в Ле-Мане. Но это вряд ли был реалистичный подход. Максимум, чего он смог добиться, – это соглашения о том, что если перемирие закончится без заключения постоянного мира, то французский король выплатит Генриху VI за графство сумму в 24.000 ливров. Гарнизон Мандефорда в Ле-Мане не стал дожидаться назначенного дня и открыл ворота города в десять часов вечера 15 марта, как только из Лавардена доставили заключенное соглашение. На следующее утро англичане ушли на север, в сторону Нормандии. Через несколько недель весь Мэн оказался в руках французов. Сбор подкреплений для Эдмунда Бофорта был отложен. Авторитет Саффолка у короля еще более возрос и в июне ему был пожалован титул герцога[892]892
  Паника: L&P, i, 482–3; E403/769, m. 14 (20 февраля). Посольство: L&P, i, 204, 207–8, ii, 717–18; Héraut Berry, Chron., 282; Foed., xi, 198–204, 206–11. Ле-Ман: Chronicle of St Vincent du Mans, cited in *Planchenault (1923), 195 n.3; Héraut Berry, Chron., 282–3. Отвод войск: PRO E404/64 (146). Возведение в герцоги: RDP, v, 259–60.


[Закрыть].

* * *

Армия, собранная Карлом VII для осады Ле-Мана, стала первым испытанием военных реформ, начатых весной 1445 года. Еще один рубеж был пройден в конце апреля 1448 г., через шесть недель после заключения Лаварденского перемирия. Ордонансные роты представляли собой соединения кавалерии с поддержкой пехоты. В качестве специализированной пехоты французы традиционно полагались на контингенты городов, которые были разными по численности и качеству. 28 апреля король председательствовал на расширенном заседании своего Совета в Монтиль, на котором был утвержден ордонанс о создании Вольных стрелков (Francs-archers). Ордонанс был объявлен необходимым для подготовки к вторжению в Нормандию в случае, если Лаварденское перемирие провалится или истечет без заключения постоянного мира. В соответствии с ним каждый приход должен был назначить и экипировать стрелка, который в любое время мог быть вызван королем на войну. На практике многие сельские поселения оказались слишком бедными, чтобы выполнить это требование, и региональные квоты пришлось составлять чиновникам. Вольный стрелок должен был иметь лук или арбалет, меч и кинжал, железный шлем и стеганую куртку усиленную стальными пластинами. Тренироваться в обращении со своим оружием он должен был в праздничные дни. Жалованье выплачивалась только после призыва в армию, но главная привлекательность этой работы заключалась в том, что каждый вольный стрелок получал сертификат, освобождающий его от прямых налогов. Найти желающих служить на таких условиях, по-видимому, не составляло особого труда. В первые годы действия нового ордонанса насчитывалось около 8.000 вольных стрелков, служивших в ротах численностью от 200 до 300 человек. Вместе с ордонансными ротами, придворными войсками короля и гарнизонами Карл VII мог выставить армию численностью от 15.000 до 20.000 человек, что примерно в три раза превышало численность войск, которые могла собрать Англия в этот период. Согласно информации, поступившей в Совет в Руане, все они имели приказ быть готовыми к службе в течение пятнадцати дней после любого вызова[893]893
  Ord., xiv, 1–5; Contamine (1972), 305, 313–15; Bonnault, 14; Parl. Rolls, xii, 54 [17].


[Закрыть].

В это же время произошло резкое расширение артиллерийского парка Франции. Главными ответственными за это были братья Бюро – Жан и Гаспар. Они начали свою карьеру в качестве администраторов, сначала на службе у герцогов Бургундских, а затем у английского регента. Их всю жизнь интересовала артиллерия. Жан руководил артиллерией при осаде Суассона в 1414 году, а оба брата сражались в составе английской армии в Селедочном сражении в 1429 году. После падения Парижа они перешли к Карлу VII и быстро продвинулись по службе. В 1437 г. Жан стал королевским советником, а в 1440 г. – казначеем Франции, но продолжал заниматься артиллерией. В 1437–1441 гг. он руководил артиллерией при осаде Монтеро, Мо, Крея и Понтуаза, где во всех случаях бомбарды играли решающую роль. В 1441 г. Гаспар стал исполняющим обязанности магистра королевской артиллерии, когда обладатель этой должности заболел, а в 1444 г. сменил его этом на посту и оставался на нем до своей смерти в 1469 году.

В течение длительного периода, когда братья Бюро отвечали за артиллерийский парк французских королей, преимущество англичан в артиллерии было полностью сведено на нет. В некоторой степени это было связано с техническими усовершенствованиями в производстве орудий. Только одно из них, скорее всего, было внедрено до конца войн с англичанами, но оно было самым важным. К середине 1440-х гг. пушки стали отливать цельными, а не сваривать из кованых прутьев, тогда же начали появляться ядра из чугуна, а не из тесаного камня. Эти изменения позволили оружейникам добиться более плотного прилегания снаряда к стенкам канала ствола, что привело к увеличению дальности и силы выстрела. Кроме того, это позволило чаще стрелять из орудий без длительного охлаждения, которое требовалось в предыдущих моделях. Одновременно были усовершенствованы и более мелкие полевые орудия этого периода, такие как кулеврины, которые стали изготавливать из чугуна, что позволило увеличить их размеры, дальность и точность стрельбы, а также пробивную способность ядер. Нет никаких свидетельств того, что кто-то из братьев Бюро был техником. Скорее всего, изменения произошли по инициативе самих мастеров оружейников. Вклад Бюро заключался во внушительном финансовом и материально-техническом обеспечении, заметном увеличении количества артиллерии всех калибров, имевшейся в распоряжении французских армий, и значительном мастерстве в размещении орудий и проектировании полевых фортификаций[894]894
  Dubled, 557–60, 567–8, 578–80; Borrelli, iii, 358–63; Hall, 115, 118–22; 'Recouvrement', 372–4; Chartier, Chron., ii, 178.


[Закрыть].