Текст книги "Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 73 страниц)

За основу были взяты предложения герцога Савойского, сделанные в 1423 г. в Бур-ан-Брессе, и протокол, составленный в мае в Нанте. Быстро выяснилось, что главным препятствием на пути к согласию было видное положение при дворе Дофина тех, кто стоял за убийством в Монтеро и последующей попыткой свержения Иоанна V в Бретани. Этот неразрешимый вопрос до сих пор обходился стороной во всех переговорах. Когда послы Дофина попытались оправдать его роль в убийстве, заявив, что он был молод и легко поддался дурному совету, Филипп ответил, что в таком случае ему следует уволить тех, кто дал ему этот совет. Амадей заметил, что вражда вряд ли закончится, пока Дофин окружен такими людьми, как Луве и его друзья. На этой ноте конференция была прервана всего через два-три дня дискуссий. Филипп очень четко обозначил свою позицию. Иоанн V был столь же откровенен, когда в новом году перед ним предстал Таннеги дю Шатель. Миссия Таннеги заключалась в получении военной поддержки против Англии. Герцог решительно заявил ему, что бретонцы не смогут оказать помощь, пока он и его единомышленники не покинут окружение Дофина. Герцоги Бургундский и Савойский прислали послания, в которых в столь же бескомпромиссных выражениях говорилось о том же самом. В новом году миротворцы вновь собрались в великолепном замке герцога Савойского Монлюэль, возвышающимся над долиной Роны выше по течению от Лиона. Но Мартен Гуж мог предложить в Монлюэль не больше, чем в Маконе. Ненавистные советники Дофина остались на своих местах, и переговоры сорвались[210]210
  Plancher, iv, 95, 97–8; Monstrelet, Chron., iv, 211–12; Chron. Pucelle, 229; Héraut Berry, Chron., 120–1. Присутствующие: Lettres de Jean V, iii, nos. 1594–6; Itin. Philippe, 43.


[Закрыть].

Но конференция не была совсем безрезультатной, так как представители Дофина согласились на значительное расширение территории, на которую распространялось перемирие с Бургундией. До сих пор оно распространялось только на земли к востоку от Луары и Алье, то есть на южные владения герцогов Бургундских и апанажи герцогов Бурбонских и графов Неверских. В Монлюэль перемирие было распространено на прилегающие области, которые либо принадлежали Дофину, либо оспаривались между ним и Филиппом. Речь шла о Дофине и обширном комплексе территорий на восточной границе Буржского королевства, включая весь Берри, Осерруа и Гатине. Расширенное перемирие, объявленное герцогом Савойским из небольшого городка Баже в Брезе, стало очередным этапом отказа бургундцев от активного ведения войны. Англичанам оставалось в одиночку сражаться в важнейшем регионе к югу от Парижа. Кроме того, это более или менее исключало возможность английского вторжения в верховья Луары, которое пришлось бы начинать с бургундской территории, охваченной перемирием[211]211
  *Baud (1971), 86–91.


[Закрыть].

Ришмон и герцог Савойский считали конференцию неудачной, поскольку не было достигнуто ощутимого прогресса в деле отрыва герцога Бургундского от его английских союзников. Они обвинили в этом министров Дофина, чье постоянное присутствие при дворе Дофина стало главным препятствием на пути к соглашению. Оставшись наедине в Монлюэль после того, как дипломаты разъехались, они согласовали план, который зафиксировали в коротком меморандуме, состоящем из четырех статей. Эти статьи представляли собой не что иное, как предложение о захвате власти Дофином. Герцоги Бретонский и Савойский настаивали на выдвижении достаточного количества своих людей в члены Совета Дофина, чтобы они могли вести его дела, вместе с миролюбиво настроенными существующими членами. Дофин должен был действовать в соответствии с их советами. Новые члены Совета должны были регулярно отчитываться перед обоими герцогами о работе Совета и ведении войны. Им также поручалось разработать соответствующие условия соглашения с герцогами Бургундским и Бретонским. Немногие сохранившиеся документы в большей степени свидетельствуют о презрении к политическим способностям 21-летнего Дофина[212]212
  *Plancher, iv, PJ no. 98.


[Закрыть].

В феврале 1425 г. двор Дофина переехал в огромную крепость Генриха II Английского XII века на берегу Вьенны в Шиноне. В конце того же месяца сюда прибыл Ришмон в сопровождении послов герцогов Бретонского и Савойского. Они привезли с собой заготовленные в Монлюэль предложения и представили их Дофину и его Совету. От их принятия, по их словам, зависело будущее мирных переговоров и согласие Ришмона на должность коннетабля. Эти предложения поддержала Иоланда Анжуйская. Мнения министров Дофина разделились. Таннеги дю Шатель, будучи бретонцем, не хотел порывать с Иоанном V и заявил, что готов уйти в отставку ради достижения мира, и со свойственной ему несдержанностью настаивал на том, что также должны поступить его коллеги. Но Жан Луве слишком любил власть. Он отказался уступить главенствующее положение в правительстве, которое занимал последние шесть лет, даже если это сорвет переговоры с герцогами Бургундским и Бретонским. Между советниками шли гневные перепалки по поводу того, на ком лежит вина за убийство Иоанна Бесстрашного в Монтеро. В один из моментов Таннеги, как говорят, в присутствии Дофина подрался с одним из сторонников Луве. Дофин был не в состоянии разрешить раскол между людьми, от которых он так долго зависел. Он созвал заседание Генеральных Штатов, на котором из-за поспешности его проведения могли присутствовать только те, кто находился на небольшом расстоянии от Шинона. Штаты одобрили предложения из Монлюэль.

В результате был достигнут некоторый компромисс. Дофин принял предложения, а Ришмон согласился стать коннетаблем. Но Луве и его сторонники должны были остаться на своих постах. Более того, от Ришмона потребовали, чтобы он, вступая в должность, поклялся "на Святом Евангелии, своим крещением и местом в раю", что не сделает ничего, что могло бы подорвать их позиции. Тот с готовностью дал клятву, но без малейшего намерения ее исполнить. На этом двусмысленном основании на лугу под крепостными стенами в присутствии делегатов Генеральных Штатов и толпы министров и придворных ему был торжественно вручен меч коннетабля. В указе, оформлявшем его назначение, восхвалялись его доблесть при Азенкуре, а также "ум, трудолюбие, мудрость и мужество, как в военном деле, так и в других сферах". Далее излагался план его действий. Ришмон должен был возглавить ведение войны, которая до этого велась неудовлетворительно из-за отсутствия единого командования, он должен был привнести организованность и дисциплину в армии Дофина, чтобы войскам больше не приходилось жить грабежом подданных.

В этом плане были и другие элементы, не зафиксированные в документе, но изложенные в циркуляре, разосланном Иоландой Анжуйской в главные города королевства. План был откровенно враждебен старым министрам. В нем говорилось, что Ришмон и Иоланда вместе с единомышленниками из Совета намерены примирить Дофина с Бретанью и Бургундией и навести порядок в его администрации, бюджет которой, по их мнению, разворовывался его советниками для пополнения собственных карманов и карманов своих клиентов. Для многих из присутствовавших на посвящении нового коннетабля, его назначение, казалось, подводило черту под неудачами прошлого. Отчитываясь перед своими избирателями на следующий день после того, как Генеральные Штаты разошлось, делегаты от Тура отметили значительное изменение настроения. Чувствовался оптимизм, что худшее уже позади и скоро будет заключен мир между французскими принцами. Но их оптимизм не разделяли те, кто знал ситуацию лучше всех. Сам новый коннетабль заявил делегатам от Лиона, что, по его мнению, королевство Валуа "движется к своему полному уничтожению"[213]213
  Lettres du Connétable, 1–2; Héraut Berry, Chron., 121; *Beaucourt, ii, 81–2, 84 n.2, 653; *Cosneau (1886), 89 n.3; 503–4; *Godefroy, Hist. Charles VII, 792–4; Gruel, Chron., 36; 'Lettres inéd. du Connétable', 332–4.


[Закрыть].

Легко понять, почему Ришмон так мрачно смотрел на существующее положение. Луве и его единомышленники демонстративно отсутствовали на заседании Совета, утвердившем его назначение. За кулисами они активно сопротивлялись реализации его плана реформирования правительства. Конфликт между коннетаблем и министрами спровоцировал кризис, продолжавшийся в течение следующих четырех месяцев и поставивший Буржское королевство на грань гражданской войны. В течение почти всего этого периода Луве продолжал контролировать самого Дофина и весь государственный аппарат. Он назначил себя "верховным управляющим" финансами королевства, получив власть над всеми сборщиками доходов. Он удалил из Совета Дофина всех тех, кто поддерживал проект соглашения с Бургундией и Бретанью и заменил большое количество чиновников и офицеров на верных себе людей. Мартен Гуж был смещен с поста канцлера, а Таннеги дю Шатель изгнан из двора. Назначение Ришмона нельзя было отменить, но он не имел доступа к Дофину, и ходили слухи о заговорах с целью его убийства. Новый коннетабль был направлен с личной свитой из 3.000 человек для борьбы с англичанами в Мэне. Луве полагал, что эти люди могут быть использованы против него самого. Он отменил смотры войск Ришмона в подконтрольных ему областях и лишил их средств, предназначенных для выплаты жалованья.

В апреле 1425 г. главные противники Луве – Ришмон, Иоланда Анжуйская и два уволенных министра Мартен Гуж и Таннеги дю Шатель – собрались в замке герцогов Анжуйских в Анжере, чтобы выработать план дальнейших действий. Они заявили о своем намерении освободить Дофина из лап "злобных предателей", стали набирать войска в Бретани и обратились к дворянству и крупным городам с призывом пополнить их ряды. Вскоре стало ясно, насколько всем ненавистен Луве. Из Пуату, Берри и Оверни видные дворяне привели своих сторонников под знамена Ришмона. В Бретани Иоанн V объявил, что его младший брат Ришар присоединится к ним с армией бретонцев. Все значительные города заявили о своей поддержке, за исключением Вьерзона и Сель в Берри. В начале мая Ришмон и его союзники заняли Бурж, одну из двух столиц Дофина, где были приняты горожанами с одобрением. Они взяли под контроль финансовые ведомства, отчего сбор налогов прекратился. Тем временем Луве засел вместе с Дофином в его другой столице, Пуатье, под защитой итальянских и шотландских наемников и свиты Пьера Фротье, того самого ненавистного человека 1419 года[214]214
  Lettres du Connétable, 2–3; Lettres de Jean V, iii, no. 1630, v, no. 2671; Rég. Lyon, ii, 135; Héraut Berry, Chron., 121–2; Gruel, Chron., 37–8; Beaucourt, ii, 91–5. Налоги: Preuves Bretagne, ii, col. 1164. Фротье: Anselme, viii, 480.


[Закрыть].

В начале июня 1425 г. Луве и Дофин покинули Пуатье с небольшой армией, чтобы двинуться на Бурж и противостоять коннетаблю. Их продвижение было остановлено в Вьерзоне, в 20-и милях к западу от города, Иоландой Анжуйской. Грозная теща Дофина была единственным человеком, обладавшим достаточным влиянием и статусом, чтобы преодолеть барьеры, которые Луве воздвиг вокруг своего господина. О встрече в Вьерзоне не сохранилось никаких сведений, но очевидно, что вмешательство Иоланды было решающим. Теща убедила Дофина отступить в Сель на границе Берри и Турени, а затем распустить войска и отстранить Луве. Для министра была придумана фиктивная миссия в Лангедок, и через несколько дней он уехал. Иоланда вернулась из Сель в Бурж, взяв с собой Дофина. В городе Ришмон созвал собрание своих сторонников. В него вошли капитаны его армии, дворяне, откликнувшиеся на его призыв, и те представители городов, которых удалось вызвать по первому требованию. Дофин обратился к ним с речью, написанной для него Ришмоном и его союзниками, в которой признал пороки своего правления. По его словам, его сбили с пути дурные советы. Но отныне он будет делать "все, что посоветуют ему его кузен из Бретани и его коннетабль". Карл и оставшиеся при нем придворные были сопровождены в Пуатье, где должны были быть завершены мероприятия по реорганизации управления королевством. 5 июля 1425 г. он издал указ, официально отстраняющий Луве от должностей и аннулирующий все полномочия, которыми он наделил его ранее[215]215
  Lettres du Connétable, 3; *Caillet (1909) [2], 349; Beaucourt, ii, 96–7, *97; 'Lettres inéd. du Connétable', 333–4; AC Tours BB3, fols. 35–37; *Plancher, iv, PJ no. 58 (p. lxiii); *Cosneau (1886), 507–9. К 4 июня Дофин находился в Вьерзоне: Ord., xiii, 103–4.


[Закрыть].

Слабость Карла редко была столь очевидна. В руках Ришмона он выглядел такой же марионеткой, как и в руках Луве и так и не простил Ришмону публичное унижение этих недель. Даже подчинившись его требованиям в Бурже, он отказывался дать Ришмону аудиенцию до 9 июля, и согласился лишь после деликатных переговоров, проведенных Иоландой Анжуйской. Однако, как бы жестоко это ни было, Ришмон добился смены режима, которую он планировал с момента своего согласия стать коннетаблем. Луве под конвоем увезли в Прованс, где за границами Франции он прожил в отставке оставшиеся ему 15 лет жизни. Гийом д'Авогур и врач Жан Кадар последовали за ним в изгнание на юг. Таннеги дю Шатель был сослан в Лангедок, где с почестями занял пост сенешаля Бокера. Зять Луве, Орлеанский бастард, временно попал в опалу. Пьер Фротье был уволен с должности, а телохранителей Дофина, которыми он командовал, заменили другими, более надежными капитанами. Это был конец старой арманьякской партии, которая до бургиньонского переворота 1418 г. господствовала в Париже и с тех пор главенствовала в Буржском королевстве. Дофин вырос под опекой этих людей и расстался с ними по принуждению и с явным сожалением, продолжая защищать их от мести Филиппа Доброго. Все они получали солидные вознаграждения и пенсии. Спустя много лет, когда он стал управлять своими делами самостоятельно, их снова стали принимать при дворе, хотя они так и не вернули себе былого влияния[216]216
  Beaucourt, ii, 99–102; Héraut Berry, Chron., 122; *Chron. Mont-St-M., i, 208–10, 223–4; *Cosneau (1886), 509–10. Фротье: *La Roque, iv, 1428–9; BN Clair. 33/2487.


[Закрыть].

* * *

После первого вторжения в Мэн осенью 1424 г. английское наступление на западе застопорилось. Сэр Николас Бурде не смог ничего сделать под Мон-Сен-Мишель. Дофинистские капитаны в Анжу и Мэне провели успешное контрнаступление, отвоевав большинство захваченных англичанами замков в долине реки Сарта, в том числе и Бомон-ле-Виконт. В первые месяцы 1425 г. герцог Бедфорд предпринял шаги, чтобы вдохнуть новую жизнь в наступление на западе. Его доверенный советник Роберт Жоливе был отправлен в Нижнюю Нормандию, чтобы собрать свежие войска для армии Бурде под Мон-Сен-Мишель. Для усиления блокады горы с моря было зафрахтовано 20 кораблей, большинство из которых находилось в портах Англии. В Мэне Фастольф получил подкрепление и вновь перешел в наступление. Он предпринял рейд в долину реки Луар и занял важный город с мостом Ла-Шартр-сюр-ле-Луар. Туда были направлены значительные силы под командованием Томаса, лорда Скейлза, и Уильяма Гласдейла, которые планировали превратить его в передовую базу для завоевания Анжу. Уже через месяц они обложили данью земли, простиравшиеся на юг до Тура. Из Руана регент поручил графу Солсбери завершить весной завоевание Мэна с армией в 1.600 человек и мощным артиллерийским обозом[217]217
  Мон-Сен-Мишель: *Chron. Mont-St-M., i, 181–2, 184–95, 203; BN Fr. 4491, fol. 17vo. Мэн: Basset, Chron., 216; *Charles, 201; *Planchenault (1925), 30; L&P, ii, 38–41, 41 n.1; AN K62/14; BN Fr. 4491, fol. 26vo, 35; BL Add. Chart. 327; BN Fr. 26048/433 (артиллерия). Ла-Шартр-сюр-ле-Луар: AC Tours reg. BB3, fol. 15, reg. CC22, fols. 97vo–98, 116, 117–117vo, 118–118vo, reg. CC23, fol. 96; Livre Mirac. Ste-Catherine, nos. 101–2, 104.


[Закрыть].

Повторная попытка захватить Мон-Сен-Мишель оказалась неудачной. Примерно в конце апреля 1425 г. Бурде начал штурм крепости с приливных песков между Ардевон и горой. Защитники узнали об этом плане и вызвали подкрепление из Майена, где находились отряды Жана де ла Э. Капитан Майена еще до рассвета выехал из города в Мон-Сен-Мишель с конным отрядом и успел преодолеть все расстояние к полудню. Это был замечательный подвиг. Прибыв на место, майенцы обнаружили, что прилив закончился и на песке под водными воротами идет бой. Защитники крепости вышли из ворот, чтобы отогнать англичан от стен. Англичане упорно теснили их назад, когда неожиданно в их тылу появился отряд де ла Э. Теперь англичане оказались атакованными с двух сторон. По подсчетам защитников, более 200 англичан было убито или взято в плен. Среди пленных оказался и сам Бурде. Это была обескураживающая неудача. Пришлось срочно посылать из Нормандии графа Саффолка с войсками, чтобы укрепить позиции англичан. Но дальше все пошло еще хуже. Зафрахтованные корабли с латниками и лучниками прибыли к горе в апреле и начале мая, и на некоторое время удалось остановить регулярные поставки из Сен-Мало. Но примерно в конце июня флотилия вооруженных торговых судов из бретонского порта прорвала блокаду, разогнав корабли осаждающих и перебив многих людей, на них. Вскоре после этого англичане сняли осаду[218]218
  Chron. Pucelle, 219–20. Дата: *Chron. Mont-St-M., i, 172–3, 184, 199, 201–5, 260.


[Закрыть].

Завоевание Мэна, напротив, оказалось одной из самых успешных кампаний графа Солсбери. Ее начало было отложено на несколько месяцев, в основном из-за позднего прибытия ежегодной экспедиционной армии из Англии, которая высадилась в Кале только в середине июня. Кроме того, потребовалось много времени, чтобы перевезти тяжелые артиллерийские орудия через холмы Перша на передовую базу графа в Алансоне. В результате наступление было начато только в последних числах июня, но и тогда оно развивалось с впечатляющей быстротой. Два главных дофинистских гарнизона в долине реки Сарта – Бомон-ле-Виконт и Ла-Гьерш – сдались в течение нескольких дней, и путь на Ле-Ман был открыт[219]219
  Basset, Chron., 216–18; *Planchenault (1925), 29–30. Английская экспедиционная армия: PRO E403/671, mm. 9–10 (13 июня) (1.396 человек); BN Fr. n.a. 7626, fol. 390. Из пяти назначенных руководителей экспедиционной армии, по крайней мере, трое – сэр Джон Попхэм (120 человек), сэр Ланселот Лайл (160 человек) и сэр Джон Грей (160 человек) – служили в Мэне, как и еще один капитан, сэр Реджинальд Грей (80 человек): см. CPR 1422–9, 299; Basset, Chron., loc. cit.; и о сэре Реджинальде, PRO E403/669, m. 18 (2 марта). Артиллерия: BN Fr. 26048/433.


[Закрыть].

К счастью для Солсбери, правительство Дофина было парализовано враждой Ришмона с Жаном Луве и его сторонниками. Когда он вторгся в Мэн, министры Дофина находились в Пуатье, занятые своими внутренними распрями, которые в то время приближались к своему апогею. Они пытались реагировать на каждую новость по мере ее поступления, но английское наступление постоянно обгоняло ответные действия. Примерно в начале июля Ришмон созвал всех свободных людей для сбора в Сомюре. Он надеялся к началу августа собрать на Луаре армию в 3.000 человек, готовую переломить удручающий ход событий в Мэне. Граф де Фуа, как полагали, направлялся на север из Тулузы с не менее чем 1.600 гасконскими солдатами. Ришмон рассчитывал, что Ле-Ман продержится до прибытия этих войск. Но до этого времени в провинции находился лишь небольшой отряд дофинистов под командованием Жана Жирара. 17 июля, когда стало ясно, что Солсбери движется к Ле-Ману, Жирар получил приказ взять 60 латников и немедленно отправиться в город для усиления гарнизона. Но было уже поздно. Первые английские контингенты достигли Ле-Мана неделей раньше. 20 июля 1425 года граф Солсбери с основной частью своей армии прибыл под стены города[220]220
  Preuves Bretagne, ii, col. 1164; AN K62/20 (граф де Фуа). Жирар: BN Fr. 32510, fol. 65vo. Англичане под Ле-Маном: BN Fr. 20684, p. 545; Fr. n.a. 3642/759. Даты: Chron. St Vincent, cited in *Charles, 182 n.6; BN Fr. 4491, fol. 33vo.


[Закрыть].

Ле-Ман был расположен на крутом холме на восточном берегу реки Сарта. Его гарнизон возглавлял профессиональный капитан, но профессиональных солдат было мало. Запасы провизии были невелики. Стены города сохранившиеся с римских времен были непригодны для противостояния артиллерии. Солсбери разместил свой штаб в доминиканском монастыре на востоке от города под большой готической апсидой собора. Оттуда он послал жителям требование о сдаче. Необычно, что текст требования сохранился в книге герольда. Граф объявил, что пришел вернуть город к законному повиновению. Если жители подчинятся, то с ними будут обращаться "вежливо" и они будут пользоваться всеми традиционными привилегиями. Если же они не покорятся, то их ждет судьба, постигшая многие другие города, которые были взяты штурмом после тщетных надежд на помощь. По слова Солсбери, с Божьей помощью, он "наложит на них такое наказание, о котором люди будут говорить вечно". Когда требования Солсбери были отвергнуты, его артиллерия начала бить по стенам. Через две недели значительная их часть была разрушена, как и большая часть квартала окружавшего городской собор. Английские артиллеристы израсходовали огромное количество пороха – 3.000 фунтов. 2 августа горожане послали в лагерь графа своего епископа с просьбой об условиях капитуляции. Соглашение было достигнуто в тот же день.

Солсбери навязал осажденным стандартное к тому времени соглашение о капитуляции. Гарнизону и тем, кто откажется жить под властью Англии, было разрешено уйти с личным имуществом. Остальные должны были принести клятву верности и внести репарацию в размере 1.000 ливров на покрытие расходов по осаде. Исключение составляли английские перебежчики, французы, ранее присягнувшие на верность Генриху VI, лица, причастные к убийству Иоанна Бесстрашного в 1419 г. или похищению Иоанна V Бретонского в 1420 г., а также все профессиональные артиллеристы. Жителям было дано всего восемь дней на ожидание помощи. В день капитуляции армия Ришмона только начала собираться. Стюарт-Дарнли находился в Пон-де-Се, к югу от Анжера, с 450 шотландцами. У самого Ришмона в Пуатье было не более 300 человек. Но к назначенному месту сбора в Сомюре явилось лишь незначительное количество людей. Коннетабль объявил, что на следующий день отправится в Сомюр и выступит против англичан, но из-за медленного хода сбора войск такая спешка была бессмысленной. Фактически он двинулся с места только через неделю. В полдень 10 августа 1425 г., в тот день, когда Ришмон выступил из Пуатье, Ле-Ман открыл ворота перед графом Солсбери. Присутствовавший при дворе Дофина Беррийский Герольд обвинил в этом раздоры его министров, которые не позволили организовать эффективное контрнаступление раньше. "Из-за этих споров и разногласий, – писал он, – Ле-Ман был потерян"[221]221
  Осада: Waurin, Cron., iii, 191–2; Le Fèvre, Chron., ii, 115–16; Chron. Pucelle, 227. Призыв: BL MS Lansdowne 285, fols. 152vo–153. Порох: *Planchenault (1925), 30. Капитуляция: Gr. Chron. London, 134–5; Chron St Vincent, cited in *Charles, 182 n.6 (date). Армия помощи: Preuves Bretagne, ii, col. 1164; 'Lettres inéd. du Connétable', 334–5; AC Tours reg. CC22, fol. 98vo; Héraut Berry, Chron., 122.


[Закрыть].

Солсбери оставался в Ле-Мане около трех недель, а отряды его армии рассредоточились по равнине, захватывая обороняемые замки и разрушая пустующие. В конце августа 1425 г. к нему присоединился граф Саффолк, прибывший из под Мон-Сен-Мишель с подкреплением из разбитой осадной армии Бурде. Вместе они двинулись на штаб-квартиру Амбруаза де Лоре в Сен-Сюзанн. Сен-Сюзанн была форпостом баронства Бомон, принадлежавшего герцогам Алансонским. Расположенный на отроге скалы, возвышающейся над рекой Эрве, он по сей день остается одним из наиболее хорошо сохранившихся обнесенных стеной городов региона. Артиллерийский обоз Солсбери несколько дней добирался из Ле-Мана, но, прибыв на место, быстро справился с древними стенами. В конце сентября, после двух недель круглосуточной бомбардировки, Амбруаз де Лоре сдался на условиях. Они были суровыми. Капитан Сен-Сюзанн держался слишком долго, а ожесточенность его обороны привела в ярость графа Солсбери. Де Лоре и его людям было разрешено уйти. Но они должны были оставить своих лошадей и имущество и поклясться не воевать против англичан в течение года. Те, кто остался в городе, должны были выплатить репарации в размере 2.000 экю, что более чем в два раза превышало сумму, затребованную от гораздо более крупного и богатого города Ле-Ман. Профессиональные артиллеристы гарнизона были повешены на крюках за воротами, а к их ногам были привязаны пушечные ядра[222]222
  Basset, Chron., 218; *Desplanques, 65, 72; BN Fr. 4491, fols. 29, 35; Chron. Pucelle, 228; Chartier, Chron., i, 45–6; Planchenault (1925), 30. Даты: AD Seine-Mar. 100J4/6; BN Fr. 4491, fol. 35.


[Закрыть].

Из полевой армии в 3.000 человек, запланированной для контрнаступления Ришмона, к началу сентября 1425 г. явилось менее 1.300 человек. О хаосе и разладе в Буржском королевстве говорит тот факт, что почти никто из этих людей не был выходцем с территории контролируемой Дофином. Почти все они были бретонцами или шотландцами. В третью неделю августа Ришмон двинулся к Анже, а в начале сентября – вверх по долине реки Сарта к Ле-Ману. Но численность его войск сократилась из-за дезертирства и необходимости оставлять гарнизоны в наиболее важных замках. После ухода из Сомюра солдатам ничего не платили, и они угрожали поднять мятеж. Примерно в середине октября армия Ришмона вторглась в Мэн, пытаясь, по-видимому, застать врасплох гарнизон Ле-Мана. Но дофинисты были встречены отрядом армии Солсбери в небольшой деревушке Сен-Жюльен, расположенной в десяти милях к востоку от Ле-Мана, и обращены в бегство. Это был последний раз, когда Ришмон, на которого так сильно надеялись, предпринял контрнаступление[223]223
  Preuves Bretagne, ii, cols. 1164–5; BN Fr. 20684, p. 542 (Лучники Стюарта); *Beaucourt, iii, 501; BN Fr. 32510, fol. 66; *Cosneau (1886), 513–14, 516. Сен-Жюльен: BN Coll. Bourgogne 29, fol. 240 (единственная запись об этом событии).


[Закрыть].

В начале октября 1425 г. первые отряды английской армии достигли долины реки Майен в западном Мэне. Город Майен стоял на западном берегу реки в предгорьях северного нагорья. В нем размещался крупный гарнизон – последние значительные силы дофинистов, оставшиеся в округе. Последние два с половиной года здесь находилась штаб-квартира Жана де ла Э, но после вторжения Солсбери он покинул это место, оставив командовать его обороной двум местных дворян. Старая крепость была построена в X веке и усилена башнями в XIII веке. Как и другие укрепления Мэна, она находилась в плохом состоянии и не была рассчитана на ведение современной осадной войны. Тем не менее, она продержалась против графа Солсбери более шести недель – дольше, чем любая другая крепость. Артиллеристы графа израсходовали здесь столько же пороха, сколько под Ле-Маном и Сен-Сюзанн, вместе взятыми, и при этом не произвели на стены никакого впечатления. Англичане также безуспешно пытались их подорвать. Они даже предприняли штурм главного замка с помощью лестниц, но были отброшены назад с большими потерями. В конце концов Солсбери был вынужден предложить гарнизону щедрые условия, чтобы склонить его к капитуляции в начале ноября 1425 г.[224]224
  Basset, Chron., 218; Chron. Pucelle, 228–9; *Chron. Mont-St-M., i, 213–14; Planchenault (1925), 30–1; BN Fr. 4491, fol. 26vo. О капитанах: Angot, ii, 80, 669, 812. Даты: AD Côte d'Or B11942/46, BN Fr. 4491, fol. 35.


[Закрыть].

После сдачи Майена Солсбери покинул Мэн, но кампания еще не была закончена. Вскоре после его отъезда группа дофинистских партизан захватила Ла-Ферте-Бернар, крепость с гарнизоном на реке Юина, которая обозначала восточную границу штата Мэн. Это было напоминанием о том, что дофинистские гарнизоны в Мэне состояли в основном из местных дворян, которые не покидали провинцию при взятии своих крепостей, а затаивались в ожидании удобного случая отомстить. Отрядом захватившим Ла-Ферте-Бернар командовал Луи д'Авогур, младший брат опального министра Дофина. Он был местным офицером Иоланды Анжуйской, которая командовала в Ла-Ферте-Бернар до английского вторжения и вернулась, когда англичане встали на зимние квартиры.

В Париже граф Солсбери решил вернуться в Мэн, как только будут собраны средства для осады. Он создал передовую базу в Беллеме в Перше и прибыл туда примерно в конце января 1426 года. Примерно 2 февраля он подошел к Ла-Ферте-Бернар. Замок, примыкавший с юга к городу, был защищен двумя обводами стен и окружен водой и болотом. Солсбери попытался взять его традиционным способом – артиллерийским обстрелом с последующим штурмом, но в итоге был вынужден блокировать его, чтобы взять гарнизон измором. В тылу графа другая группа местных дворян предприняли дерзкую попытку отвлечь англичан, напав на крупную крепость Алансон, пока ее капитан сэр Джон Фастольф и большая часть гарнизона находились в осадном лагере. Они надеялись, что их впустит гасконский предатель из гарнизона. Но гасконец взял деньги и раскрыл заговор графу Солсбери. В результате при подходе к городу они попали в засаду и потеряли большую часть своих людей. В Ла-Ферте-Бернар припасы гарнизона были почти исчерпаны и в начале апреля 1426 г. Луи д'Авогур капитулировал[225]225
  BN Clair. 206/18; *Chéruel, ii, 136–7; BN Fr. 4491, fol. 26vo; Basset, Chron., 218–19; Chron. Pucelle, 230–1; Chartier, Chron., i, 46–7. Д'Авогур: Planchenault (1925), 188; Chron. Pucelle, 230; Basset, Chron., 188, 197, 218 (ошибочно называя его Жаном). Его семья: R. Couffon, 'Quelques notes sur les seigneurs d'Avaugour', Bulletin et Mémoires de la Société d'Émulation des Côtes-du-Nord, lxv (1933), 127–9.


[Закрыть].

За девять месяцев граф Солсбери захватил почти весь Мэн, за исключением баронства Лаваль на юго-западе графства. В результате граница английской оккупации была отодвинута на юг от нормандской границы до долины реки Луар, где спорная территория обозначала границу с Анжу. Однако здесь наступление англичан остановилось. Офицеры Иоланды Анжуйской создали мощную линию замков с гарнизонами от Краона до Шато-дю-Луар, которую англичане не смогли преодолеть, и довольствовались лишь короткими набегами. Оккупация Мэна обеспечила некоторую защиту полуострова Котантен и юго-западной части Нормандии от набегов противника и позволила изолировать гарнизон Мон-Сен-Мишель. Однако эти преимущества достались дорогой ценой. Солсбери оставил после себя оккупационную армию, размещенную гарнизонами в не менее чем четырнадцати замках, большинство из которых находилось на юге графства. В течение следующего года англичане основали еще не менее пяти. Но и в этом случае они не были уверены в своем положении в Мэне. Их власть не была принята населением так же легко, как в Нормандии. Они сталкивались с постоянным молчаливым, а иногда и активным сопротивлением местной знати. Краон на севере Анжу стал базой крупного рейдерского отряда под командованием одного из придворных рыцарей Дофина, Готье де Брусака, который неоднократно совершал набеги в долины рек Удон и Майен. Лаваль получил дофинистский гарнизон в 270 человек, один из самых крупных в регионе. На восточном направлении Мэн был открыт для набегов на долину реки Луар со стороны компаний Ла Ира, обосновавшихся в окрестностях Вандома[226]226
  Французские гарнизоны: BN Fr. 32510, fols. 58vo, 59vo, 66 (Краон, Ла-Флеш, Шато-дю-Луар, Дюрталь, Боже, Бриоль, Ле-Люд, Шато-Гонтье); *Cosneau (1886), 514 (Сабле); BN Fr. 25710/51 и 'Comptes Droniou', 359 (no. 129) (Краон); BN Fr.20684, p. 546 (Лаваль); Raoulet, 'Chron.', 190 и AC Tours CC22, fol. 127vo (Вандом). Cf. Bueil, Jouvencel, ii, 271; *Planchenault (1938), 57–60; Basin, Hist., i, 102–4; Le Mené, 228–45. Английские гарнизоны: Basset, Chron., 216–20 (Бомон-ле-Виконт, Силле-ле-Гийом, Ле-Ман, Сент-Сюзан, Сен-Кале, Шато-л'Эрмитаж, Геселарь, Маликорн, Л'Иль-су-Брюлон, Луланд, Монсюр, Ла-Сюз-сюр-Сарт, Ла Шартр-сюр-ле-Луар, Ла-Ферте-Бернар; Шато-дю-Луар, Майе, Ле-Люд, Мондубло, Сен-Лоран-де-Мортье).


[Закрыть].

Как источник доходов, Мэн оказался разочарованием для своих завоевателей. Боевые действия были чрезвычайно разрушительными. Переброска войск обеих сторон сделали невозможным посев и сбор сельскохозяйственных культур и урожайность зерновых сократилась на три четверти и более. Разрушение амбаров и мельниц довершало бедствие. За английской оккупацией последовали годы партизанской войны, что замедлило процесс восстановления. Крестьяне и фермеры бросали землю и уходили в соседнюю Бретань. Мэн стал частью личных владений герцога Бедфорда. Зачатки гражданской администрации были созданы в 1425 г. под руководством военного губернатора сэра Джона Фастольфа и канцлера, опытного солдата и администратора сэра Джона Попхэма. Мэн имел свой Совет, заседавший в Ле-Мане, и независимое финансовое управление. Английские поселенцы прибывали в большом количестве. Некоторые из главных капитанов, включая Фастольфа, были наделены обширными землями. Для более скромных солдат, сражавшихся при Вернёе, были выделены земли с доходом до 60.000 ливров в год. Англичане не пытались примирить население Мэна с новым режимом, как это было сделано с некоторым успехом в Нормандии. Они рассматривали графство как вражескую территорию, находящуюся под военной оккупацией. Расходы, связанные с оккупацией, а они были немалыми, покрывались жителями, как, впрочем, и всегда при военной оккупации. Гарнизоны регулярно требовали у местных деревень продовольствие и другие товары без оплаты. Графство облагалось налогами на той же основе, что и Нормандия, но в отличие от Нормандии оно было обязано платить pâtis. В трех местных центрах – Ле-Мане, Сен-Сюзанн и Майене – была создана централизованная система сбора pâtis и продажи охранных грамот, без которых передвижение по графству было практически невозможно. Сэр Джон Фастольф, писавший много лет спустя, подсчитал, что Мэн приносил военную прибыль в размере 4.000 марок (2.666 фунтов стерлингов) в год для личной казны Бедфорда. Но все это и даже больше тратилось на расходы по оккупации и обороне[227]227
  Урон от войны: Cintré, 121–4. Администрация: Coll. Arms MS Arundel 26, fols. 59–63; Rec. doc. monnaies, ii, 361; L&P, ii, 549–56. O Попхэме: 'Doc inéd Maine', 259–60; HoC 1422–61, vi, 200–1. Земельные пожалования: Massey (1987), 79–80, 100–1, 112; L&P, ii, 550–1, 687–90. Финансы: *Planchenault (1925), 317–27; L&P, ii, 549–52, 727; AN KK324, analysed by Luce (1878) [1]; L&P, ii, 549–52.


[Закрыть].

* * *

В сравнении с высокими амбициями Ришмона и Иоланды Анжуйской, дворцовый переворот 1425 г. оказался неудачным. Совет Дофина был реорганизован таким образом, что в него вошел гораздо больший аристократический элемент, что стало ответом на одно из самых постоянных критических замечаний в адрес режима Луве. Единственный список, которым мы располагаем, содержит девятнадцать имен, в том числе двенадцать крупных дворян и четырех епископов. В делах Совета главенствовал триумвират в составе Иоланды Анжуйской, коннетабля и Пьера де Жиака. Иоланда, единственная женщина, ставшая постоянным членом Совета в этот период, в течение последующих двух лет почти постоянно проживала при дворе и обычно присутствовала на его заседаниях. Ришмон обладал влиянием, но был занят армией и избегал рутины управления.

Пьер де Жиак был самым странным человеком в этой группе. Он был дворянином из Оверни, чья семья имела давние связи с королевским домом (его дед был канцлером в течение пяти лет в 1380-х годах). Сам Пьер вырос на службе у Иоанна Бесстрашного и был в числе тех, кто находился с ним в момент его убийства. Сразу после этого он переметнулся на сторону Дофина, что вызвало подозрения в его причастности к этому преступлению. Скорее всего, это было неправдой, но не исключено, что именно так и было. Пьер де Жиак был человеком, предпочитавшим насильственные методы в решении проблем. В его послужном списке было как минимум одно насильственное похищение, а свою первую жену он, по общему мнению, отравил. Принятый при дворе Дофина, Пьер вошел в ближайшее окружение Жана Луве и поддерживал его до конца. Теперь же он стал первым камергером и взял на себя роль Луве как привратника Дофина. Выбор, вероятно, был за самим Дофином, так как, вечно неуверенный в себе, он всегда нуждался в поддержке друзей. Жиак был человеком весьма ограниченных способностей, но зато он был типичным придворным фаворитом, одновременно надменным и вкрадчивым. За короткое время он приобрел такое же влияние на своего господина, каким пользовался Луве. "Люди говорили, что король очень любит его и сделает все, что он пожелает, – писал один из современных придворных наблюдателей, – поэтому дела пошли очень плохо". Рабочими лошадками нового Совета стали епископы: уважаемый Мартен Гуж, восстановленный в должности канцлера, дипломат Рено де Шартр и Гийом де Шампо, епископ Лаона, старый соратник Луве, отвечавший за финансовое управление и, по общему мнению, не обладавший ни рассудительностью, ни честностью[228]228
  Ord., xiii, 117–19; Gaussin, 105, 110, 111–12, 116–17, 189–90. Жиак: Contamine (1994), 144–50; Chron. Pucelle, 237. Гуж: Beaucourt, ii, 110. Шампо: 'Geste des nobles', 189–90.


[Закрыть].