Текст книги "Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 73 страниц)

Рено де Шартра и его коллег убедили подождать со сборами, пока англичане обдумывают свои дальнейшие действия. 27 июля кардинал Бофорт предложил отложить конференцию, пока архиепископ Кемп и его коллеги вернутся в Англию для получения дальнейших инструкций. Французы, которым необходимо было посоветоваться с собственным правительством, согласились на отсрочку в шесть недель, до 11 сентября. Перед тем как делегации разъехались, герцогиня назначила заключительное заседание на 29 июля. Весь этот день Изабелла провела в консультациях с Карлом Орлеанским и французской делегацией, пытаясь сделать предложенное перемирие более приемлемым для англичан. Но не было никаких шансов на то, что они согласятся отказаться от большей части Нормандии, а проблема изгнанных нормандских землевладельцев никуда не исчезла. Изабелла заставила французов быть более реалистичными, и в конце концов они уступили. Изабелла и герцог Орлеанский подготовили совместный меморандум, который французы приняли в принципе, а кардинал заявил, что будет рекомендовать его английскому королю и его Совету. В окончательном варианте меморандума предлагалось, что на время перемирия англичане должны сохранить за собой все, чем они владели в настоящее время в Нормандии и Аквитании, с их "приписками и придатками", но уступить завоеванные земли, включая графства Мэн и Перш и, возможно, французский Вексен с его главной крепостью Понтуаз. В меморандуме было поддержано английское предложение об обмене крепостями. Французы должны были отдать завоеванные ими главные пункты в Па-де-Ко, но не Мон-Сен-Мишель, который никогда не был в руках англичан. Англичане, в свою очередь, отказывались от своих крепостей в Иль-де-Франс, в Крее, Мо и Сен-Жермен-ан-Ле. Нормандским изгнанникам возвращались их владения в герцогстве, за исключением ограниченного числа стратегически важных крепостей, которые английским властям разрешалось оставить за собой и обеспечить гарнизонами. Вернувшиеся изгнанники не должны были приносить оммаж за свои земли английскому королю, но и не имели права служить Карлу VII с оружием в руках, пока они владели землями в Нормандии. Наконец, по настоянию Бофорта в соглашение был включен пункт, согласно которому оно могло быть расторгнуто любой из сторон в любое время с уведомлением за год. Это был очень сложный, но гениальный компромисс. Изабелла вручила меморандум обеим делегациям и призвала их получить инструкции своих правительств. Французская делегация покинула Гравелин 30 июля. 5 августа 1439 г. архиепископ Кемп и еще пять членов английской делегации сели на корабль, направлявшийся в Англию для доклада королю. Остальные члены английского посольства остались в Кале вместе с кардиналом, бездельничая до возвращения Кемпа. Жизнь в Кале, писал Беккингтон своему другу, была невыносимо скучной[757]757
  PPC, v, 376–7, 381, 383, 395–6; 'Doc. negotiations', 124–5, 129–30, 135–9; Bekynton, Corr., i, 103–4.


[Закрыть].

* * *

20 июля 1439 г., незадолго до закрытия конференции, Ришмон осадил Мо с 5.000 солдат. Его армия была необычна тем, что почти две трети ее составляли вольные компании живодеров. Эти компании с прошлого года участвовали в жестокой региональной войне между партизанами Рене Анжуйского и Антуана, графа де Водемон, за контроль над герцогствами Лотарингия и Бар. После заседания Совета в Риоме в апреле 1439 г. в регион были направлены офицеры короля и герцога Бурбонского, чтобы положить конец этому разрушительному конфликту, натравливавшему французских солдат друг на друга. Они отозвали компании в Иль-де-Франс и передали их под командование Ришмона в Корбее, месте сбора армии для похода на Мо. Это был первый этап решительных действий правительства Карла VII, направленных на усмирение живодеров путем включения их в состав королевской армии за регулярное жалованье и последующее использование против англичан. Эта политика оказалась успешной лишь отчасти. Вольные капитаны не желали покидать Лотарингию без оплаты, и лейтенантам Рене пришлось за немалые деньги перекупать наемников с обеих сторон. Но и в этом случае некоторые из них предпочли разграбление Эльзаса, Бургундии или Оверни тяжелым осадам на службе у Карла VII. Только в середине июля у Ришмона под Корбеем было достаточно сил для осады Мо[758]758
  Gruel, Chron., 145–6; *Schnerb (1993), 113–14. Армия: BN Fr, 32510, fols. 383–385 (анализ Контамина [1972], 262–72). Война в Лотарингии: Tuetey, i, 62–71, 99–114; Chron. Martiniane, 37–8; Rec. doc. Lorraine, i, 141–6, 149–50; Monstrelet, Chron., v, 336–9, 387; *Calmet, vii, cols. clxii – clxiii; Chron. Martiniane, 28–34; Rec. doc. Lorraine, i, 149–50; Héraut Berry, Chron., 198–9; 'Chron. St-Thiébault', col. lxxxvii; *Quicherat (1879), 324–5.


[Закрыть].

Мо был одной из сильнейших крепостей Франции и состоял из двух частей, расположенных на противоположных берегах Марны. Сам город находился на северном берегу, защищенный древним обводом стен, большая часть которых относилась к римскому времени, и старым замком графов Шампани, возвышавшимся над рекой в его западной части. Но своей силой город был обязан огромному укрепленному пригороду на противоположном берегу реки, известному как Марка. Марка занимала крутой изгиб реки, которая с трех сторон протекала под ее стенами, а с четвертой, южной, была защищена каналом, пересекавшим излучину. Эти две крепости соединял каменный мост. Гарнизон Мо, насчитывавший более 500 человек, один из самых крупных во Франции, был полностью окружен враждебной территорией, и его численность была слишком велика для снабжения за счет местных ресурсов. Это означало, что снабжение гарнизона должно было осуществляться регулярными конвоями из Нормандии, что было настоящим логистическим кошмаром: длинные обозы с гружеными повозками каждый раз сопровождались более чем 1.000 человек, пересекавших Иль-де-Франс. Последний такой конвой прибыл в сентябре 1438 г., то есть десятью месяцами ранее, и к моменту подхода армии Ришмона запасы, видимо, были невелики. В 1439 г. капитаном Мо был норфолкский рыцарь сэр Уильям Чемберлен, двоюродный брат и протеже сэра Джона Фастольфа. Он отсутствовал в городе несколько месяцев, набирая войска в Англии. В его отсутствие командование перешло к сэру Томасу Эверингему и бальи Джону Бастарду из Тиана. Джон Тианский – реальный глава обороны – был профессиональным французским солдатом, начавшим свою карьеру в качестве рутьера на службе у Иоанна Бесстрашного, а затем перешедшим на английскую службу после убийства герцога. В 1422 г. Генрих V посвятил его в рыцари за участие в первой осаде Мо. Когда Ришмон прибыл со своей армией, он разместил штаб в деревне Шоконен, расположенной в двух милях от города, недалеко от дороги, по которой можно было ожидать прибытия любой помощи осажденным. В последующие дни его войска заняли пригородные деревни и монастыри и построили семь деревянных бастид, блокировав город и Марку. На северном берегу реки, напротив стен и ворот города, была выстроена грозная линия артиллерийских батарей[759]759
  Monstrelet, Chron., v, 387–8; Héraut Berry, Chron., 199–201; Gruel, Chron., 146–7. Топография: Wilmart, 371 (map). Конвой: BN Fr. 26063/3566 (сентября 1438). Защитники: BL Add. Chart. 129; BN Clair. 150/4. Чемберлен: Paston Letters, ii, 185, 213, iii, 123; PRO E403/734, mm. 6, 11 (21 мая, 17 июля). Джон Тианский: Monstrelet, Chron., iii, 150, 255, 281, 386, iv, 92, v, 126, 184; 'Chron. Cordeliers', in Monstrelet, Chron., vi, 251, 315; Gall. Reg., iv, no. 15127.


[Закрыть].

Хотя о планах коннетабля говорили в Париже с мая, его появление под Мо застало англичан врасплох. Правительство Нормандии находилось в замешательстве. Граф Уорик еще не был заменен. Герцог Глостер хотел получить эту должность, но его не допустил к ней кардинал Бофорт, который отстаивал притязания своего племянника Джона Бофорта, графа Сомерсета. В результате наступил паралич власти. Чтобы избежать выбора между этими двумя могущественными принцами, английский Совет временно передал управление Нормандией в руки комиссии из двенадцати человек, одним из которых был Сомерсет. Среди других были канцлер Луи де Люксембург и главные английские военачальники во Франции – Толбот, Скейлз, Фоконберг и Дорсет. Формально Сомерсет обладал не большей властью, чем остальные. Но благодаря своему высокому положению и связям в Англии он на практике имел главный голос, хотя совершенно не подходил для этой роли. Джон Бофорт попал в плен в битве при Боже в марте 1421 года в возрасте семнадцати лет и почти всю свою взрослую жизнь провел во французских тюрьмах. Годы плена наложили на него свой отпечаток. В конце 1438 г. после долгих и сложных переговоров он был освобожден, будучи человеком с подорванным здоровье, разорившимся и не имеющим военного опыта. Тома Базен, который, вероятно, встречался с ним, нарисовал непривлекательный портрет этого человека: гордый, высокомерный, тщеславный, неспособный и невосприимчивый к советам. Это мнение подтверждает и хорошо информированный английский наблюдатель, отметивший властные манеры и вспыльчивый нрав графа.

Перед нормандской комиссией стояла сложная задача, которая была бы не по плечу и более умелым людям, чем граф Сомерсет. Экспедиционная армия на этот год была малочисленной и прибыла с запозданием. В апреле 1439 г. в Нормандию должно было отправиться чуть менее 1.000 человек, но отплыли они только в конце июля. Денег не было ни в Руане, ни в Вестминстере. Экспедиционную армию, а также более крупную армию, отплывавшую в Гасконь примерно в то же время, пришлось финансировать за счет продаж земель короны кардиналу. Численность нормандских гарнизонов находились на низком уровне, возможно, не более 2.500 человек в общей сложности, они были лишены войск для создания полевой армии и месяцами не получали жалованья. В октябре 1439 г. финансовые чиновники в Руане сообщали о дефиците в 90.000 ливров на обеспечение гарнизонов. Жалованье не выплачивалось целый квартал. Через полгода дефицит увеличился более чем в два раза[760]760
  Обсуждение: Journ. B. Paris, 347. Лейтенантство: L&P, ii, 449; BL Add. MS 11542, fols. 78–78vo; Monstrelet, Chron., v, 389; Gruel, Chron., 151; Héraut Berry, Chron., 208. O Сомерсете: Foed., x, 697–8; Basin, Hist., i, 280–2; 'Hist. Croyland', 518. Войска: PRO E404/55 (186); E403/734, mm. 5, 11 (21 мая, 17 июля); Curry (1985), ii, App. II (2.825 человек на 30 сентября 1439 г., включая часть экспедиционных сил августа 1439 г.); AN K65/1 (30, 33). Финансы: Harriss (1988), 288–91; Beaurepaire (1859) [2], 68–9, 70–1, 72.


[Закрыть].

Сэр Джон Толбот был ответственен за организацию операции по деблокаде Мо. Ему пришлось пойти на значительный риск. Он вывел из нормандских гарнизонов столько людей, сколько посмел и заставил бывших солдат, живущих за счет земли, поступить на службу. К нему присоединился сэр Уильям Чемберлен, капитан Мо, только что вернувшийся из Англии с пополнением. Все эти силы сошлись в Понтуазе, который служил передовой базой операции. Ришмон отдал приказ о штурме Мо 12 августа, надеясь взять город до подхода английской армии. Стены города в нескольких местах были разрушены, и взять его удалось без особого труда. Бастард Тианский, взятый в плен во время штурма, был казнен вместе с другими пленными французами. Французы ворвались в город и побежали по улицам к Марке. Но защитники сломали мост через Марну и отступили в крепость. Было предпринято несколько попыток штурма Марки через пролом, но все они были отбиты. Ришмон пытался вести переговоры о капитуляции, пока гарнизон не узнал, что помощь уже на подходе. Но защитники узнали правду от гасконского солдата, находившегося на французской службе, и резко прервали переговоры[761]761
  Армия помощи: BL Add. Chart. 12031; BN Fr. 26066/3832, 26067/4055; Héraut Berry, Chron., 201. Осада: PPC, v, 384; Gruel, Chron., 147, 150–1, 152; Monstrelet, Chron., v, 388, 390; Héraut Berry, Chron., 201.


[Закрыть].

Армия Ришмона значительно превосходила по численности отряд помощи. Но коннетабль не хотел рисковать ввязываться в полевое сражение, когда его мог атаковать в тыл гарнизон Марки. Поэтому он блокировал северную часть моста, оставил осадные линии и вывел всю свою армию за стены города, за исключением тех, кто служил в бастидах. Когда 14 августа англичане появились под стенами, они обнаружили, что осадные линии опустели, а противник скопился на стенах старого города. Английские капитаны вызвали Ришмона на бой, от которого он, естественно, отказался. Это поставило их перед сложной дилеммой. У них не было ни сил, чтобы взять стены города с несколькими тысячами защитников, ни времени, чтобы взять их измором. Армия помощи состояла из большей части английских войск во Франции, оставив Нормандию в опасном положении в своем тылу. У солдат с собой было продовольствия всего несколько дней. Тогда английские капитаны задумали занять Крепи-ан-Валуа, расположенный в двадцати милях, и превратить его в базу снабжения Мо, но Ришмон опередил их, отправив одного из своих офицеров с отрядом людей на его защиту. В результате англичанам не оставалось ничего другого, как подкрепить гарнизон и пополнить запасы в Марке, а затем вернуться в Нормандию. Они двинулись на юг от Марны и взяли штурмом бастиду, которую французы построили на этом берегу. Затем они подошли к каналу на лодках, сделанных из кожи, натянутой на деревянные рамы. Сэр Уильям Чемберлен смог войти в крепость с 500 бойцами, их снаряжением и припасами, а также несколькими артиллерийскими орудиями, захваченными на оставленных французами осадных линиях. 18 августа основная часть английской армии отошла к Понтуазу, оставив две из семи французских бастид в огне[762]762
  PPC, v, 385, 386; Gruel, Chron., 151–4; Héraut Berry, Chron., 201–4; Monstrelet, Chron., v, 388–90; Waurin, Cron., iv, 257–9; Chartier, Chron., i, 249–50.


[Закрыть].

После их ухода французы отстроили две бастиды и возобновили осаду. Значительные подкрепления были доставлены из долины Луары самим королем. Но они не понадобились, так как уже через пять дней после ухода Толбота Чемберлен решил, что Марку не удержать. Несмотря на то, что он имел приличные запасы продовольствия и планировалась новая операция по оказанию помощи, около 23 августа он заключил с коннетаблем соглашение об условной капитуляции. Чемберлен обязался открыть ворота 15 сентября, если к тому времени не будет получен помощь. Наиболее вероятное объяснение этому заключается в том, что гарнизон взбунтовался, когда вновь оказался в окружении противника. В Кале Бофорт был ошеломлен этим известием. Мо был одной из крепостей, которые он надеялся обменять на Дьепп или Арфлёр. В Понтуазе Толбот был потрясен не меньше. Он приступил к созданию второй армии помощи к установленному сроку, что представляло собой сложнейшую задачу с точки зрения логистики. И ему это почти удалось. Экспедиционная армия из Англии высадилась в Онфлёре как раз в тот момент, когда Чемберлен отказывался от борьбы. Прибывших направили прямо в Понтуаз, чтобы присоединить к новой армии помощи. Еще больше людей было выведено из нормандских гарнизонов. Около 13 сентября все силы направились к Мо. Когда наступило 15 сентября, английские войска находились всего в одном дневном переходе. В Марку  Чемберлену были переданы призывы держаться. Но тот настоял на выполнении заключенного соглашения. Прибывшие на следующий день англичане обнаружили, что над стенами реет французский королевский штандарт. Чемберлен и его гарнизон были отпущены и под конвоем и вернулись в Руан. Сразу после прибытия он был арестован по обвинению в государственной измене, но официальное расследование оправдало его, и в дальнейшем он занимал ряд важных военных постов и дипломатических должностей[763]763
  PPC, v, 387, 403; Héraut Berry, Chron., 437–8; Journ. B. Paris, 347–8; Monstrelet, Chron., v, 390. Второй отряд помощи: BL Add. Chart. 568; AD Seine-Mar. 100J39/11.


[Закрыть].

* * *

Архиепископ Кемп вернулся в Англию 8 августа 1439 г. вместе с делегацией, участвовавшей в конференции в Кале. Через несколько дней они предстали перед королем и Советом в Виндзорском замке. Кемп и его коллеги привезли с собой совместное предложение Изабеллы Португальской и Карла Орлеанского, меморандум с мнениями послов в Кале и еще один меморандум, в котором, по-видимому, было зафиксировано мнение Большого Совета в Руане. Ни один из меморандумов не содержал официальной рекомендации, но аргументация их авторов не оставляла сомнений в их взглядах. Послы в Кале неохотно рекомендовали предложение посредников. У них были серьезные сомнения на этот счет, но нужно было признать, что ни Англия, ни Нормандия не могут позволить себе продолжать войну.

Однако наиболее полное изложение проблемы принадлежит членам Большого Совета Руана. Они придерживались иной точки зрения. Их анализ безжалостно обнажил английскую дилемму. Нормандия, указывали они, была истощена и обнищала в результате войны, голода и убыли населения. По всему герцогству до половины крестьян покинули свои земли, а потеря портов на побережье Ла-Манша нанесла серьезный ущерб торговле городов. Налоги больше не могли быть собраны. Военный казначей не мог больше выделять деньги на ремонт и снабжение крепостей, а также платить гарнизонам. Дисциплина в войсках падала. Некоторые гарнизоны фактически бастовали. Другим не хватало ни опыта, ни энтузиазма, чтобы сражаться, даже если им платили. Для сравнения, армии Карла VII стали неизмеримо более эффективными. С 1429 г. они отвоевали двадцать две епархии во Франции. Это был лишь вопрос времени, когда Нормандию постигнет та же участь. Урок был очевиден. Либо Нормандия должна быть защищена за счет доходов Англии, либо она будет потеряна. Советники в Руане уже не раз спорили об этом со своими английскими коллегами и сомневались в том, что английские налогоплательщики способны или готовы нести это бремя. В то же время они не могли поддержать предложение посредников, поскольку оно привело бы к новой войне с тем же результатом. Если бы Генрих VI отказался от своего титула короля Франции на тридцать лет, то возобновить претензии по истечении этого срока было бы, скорее всего, невозможно. Психологически и политически он был бы мертвой буквой. Без королевского титула не было бы никакой юридической основы для его власти в оккупированных провинциях Франции. Он был бы подчинен суверенитету короля Валуа. Если бы он оказал сопротивление, Карл VII использовал бы это как повод для возобновления войны в удобный для себя момент. Возвращение нормандских изгнанников стало бы катастрофой. Это означало бы ущемлении верных вассалов английского короля и передачу значительных территорий Нормандии в руки герцогов Алансонских, графов д'Э и сеньоров д'Аркур, которые были твердыми приверженцами французского короля. Восстановление франкофильских епископов позволило бы им свободно проповедовать против английской администрации. Короче говоря, эти условия стали бы сигналом всему миру о том, что Генрих VI не в состоянии защитить Нормандию, и лишили бы его той поддержки, которую он там еще имел. Советникам в Руане было трудно поверить, что нельзя договориться о чем-то лучшем[764]764
  PRO E364/73, m. 1 (Abp. York); 'Doc. negotiations', 140–9 (оригинал 147–9, хранящийся в BN Fr. n.a. 6215, происходит из коллекции Кольбера XVII в. и, вероятно, был получен из норманнских архивов).


[Закрыть].

Архиепископу Кемпу с трудом удалось отстоять предложение посредников перед лицом враждебно настроенной толпы. Предсказуемо, что оппозицию возглавил граф Глостер. Он начал атаку на саму идею заключения мира путем переговоров и требовал отказаться уступок, которые предавали наследие Генриха V. Глостер считал, что герцог Орлеанский, сыгравший столь заметную роль в разработке предложения посредников, является естественным врагом Англии и утверждал, что переговоры просто обеспечили французам прикрытие, используя которое они смогли захватить Мо. Что касается предложения посредников, то оно было "позорным". "Я бы никогда не согласился на это… и такого же мнения я буду придерживаться, пока жив". Совет посоветовал королю отклонить предложение. Свои доводы советники зафиксировали в документе. Они были очень похожи на те, что привел Большой Совет в Руане. Совет не был готов отказаться от притязаний на французскую корону, которые использовались сменявшими друг друга английскими королями для оправдания столетней войны. Если бы Генрих VI сделал это, пусть даже временно, то к моменту истечения перемирия это право исчезло бы. Но главным соображением, которое повлияло на советников, было разрушение системы землевладения выстроенной в Нормандии Генрихом V, которое могло последовать, если бы французским изгнанникам было позволено вернуться. Для этой группы английских землевладельцев, многие из которых сами унаследовали или получили нормандские поместья, это был очень важный момент. План посредников, по их мнению, "лишит англичан сердца и мужества". Вряд ли многие из них смотрели на проблему так же, как герцог Глостер, который рассматривал ее как простой вопрос о мире или войне. На реальную проблему указали советники из Руана. Мир был абсолютно необходим, но предложения посредников были практически невыполнимы и могли привести к новой войне. Однако ничего другого предложено не было.

По окончании дебатов король вместе с небольшой группой советников удалился в королевское поместье Кингс-Лэнгли, где и были составлены новые инструкции для послов в Кале. Условия, выдвинутые французами, "кажутся королю совершенно неразумными", – заявили они. Послы должны были попытаться договориться об их пересмотре и если это не удастся, английское правительство готово было пойти на ограниченные уступки. Его устраивало перемирие, позволявшее сохранить за собой Нормандию, при условии, что в ее состав будет входить Мон-Сен-Мишель. Нормандским изгнанникам можно было разрешить вернуться в свои прежние владения при условии выплаты компенсации оккупантам. Советники готовы были рассмотреть возможность освобождения Карла Орлеанского, но только условно, чтобы он мог убедить французского короля заключить мир на более приемлемых условиях. Однако в важнейшем вопросе о суверенитете уступок быть не должно. Генрих VI ни в коем случае не должен был отказываться, даже временно, от титула короля Франции[765]765
  PPC, v, 388–95.


[Закрыть].

Когда Кемп и его коллеги вернулись в Кале, Бофорт, взглянув на новые инструкции, понял, что конференция обречена на провал. На самом деле возможность компромисса так и не была проверена. 11 сентября 1439 г., в день, назначенный для возобновления переговоров, французская делегация не явилась. Вместо нее была представлена копия письма, которое Карл VII направил Изабелле Португальской и Карлу Орлеанскому. Французский король сообщал им, что ему необходимо время для консультаций с Советом и принцами своей семьи по поводу предложений посредников. Он созвал Генеральные Штаты в Париже на 25 сентября и после обсуждения с ними даст свой ответ. Английские делегаты расценили это как уловку, призванную дать французам время для захвата Мо и оставшихся английских гарнизонов в Иль-де-Франс. Вероятно, их подозрения были необоснованными. Большие представительские собрания были традиционным способом, с помощью которого французская монархия обеспечивала поддержку своих важных решений в ходе войны. Но в любом случае собравшиеся в Кале ничего не могли с этим поделать. 15 сентября 1439 г. три посредника – герцогиня Изабелла, кардинал Бофорт и герцог Карл Орлеанский – встретились и договорились отложить конференцию до апреля следующего года[766]766
  PPC, v, 395–7, 399; *Beaucourt, iii, 526–7; Lettres de rois, ii, 457–60.


[Закрыть].

Однако шанс не был упущен полностью. Английская и бургундская делегации оставались в Кале и Сент-Омере еще две недели, чтобы завершить урегулирование своих торговых войн. В конце сентября был заключен торговый договор, урегулировавший большинство вопросов между ними на трехлетний период. Бойкот английских тканей во Фландрии сохранялся, скорее по протекционистским, чем по политическим причинам, но торговля шерстью возобновилась, и ткани могли свободно экспортироваться из Англии в другие владения Филиппа. Благодарные Четыре члена Фландрии подарили 6.000 салюдоров герцогине Бургундской и 12.000 – лично кардиналу Бофорту. Коммерческий договор не положил конец формальному состоянию войны между Англией и Бургундией, но на практике исключил возобновление военных действий. Вслед за ним в 1442 г. было заключено долгосрочное перемирие, которое действовало до конца англо-французских войн. Филипп окончательно реализовал свое стремление оградить свои владения от англо-французской войны, не вступая в слишком тесные отношения ни с одной из воюющих сторон. Некоторые ограничения введенные Законом о разделе, включая запрет на продажу в кредит, в практических целях были отменены в январе 1442 года. Два года спустя, под давлением купцов компании Стейпл, отказались и от остальных ограничений. Даже они стали признавать, что их попытка манипулировать рынком шерсти была пагубной ошибкой[767]767
  Thielemans (1966), 138, *443–53; Inv. Arch. Bruges, v, 189–90; Foed., xi, 24–6; Parl. Rolls, xi, 382–4 [38]; PPC, v, 216–19, 222; Munro (1970), 242–3.


[Закрыть].

Бофорт и Кемп вернулись в Англию в начале октября 1439 года. Король, находившийся в Виндзоре, прибыл в Лондон и принял их в Кеннингтоне 9 октября. Весь следующий день был посвящен обсуждению переговоров с Францией. На приеме присутствовали избранные советники, но не Совет полном составе и в том числе отсутствовал герцог Глостер. Переговоры в Уа не увенчались успехом, но ситуация уже не была такой, как прежде. Английское правительство было вынуждено пойти на ряд важных уступок. Теперь территориальные амбиции англичан, практически, сводились к сохранению Аквитании, Нормандии и Кале под суверенитетом короля Франции. В частном порядке они примирились с потерей Мэна и своих немногих уцелевших опорных пунктов в Иль-де-Франс и Пикардии. Они цеплялись за титул короля Франции, чтобы сохранить лицо и потакать своему королю, но не надеялись воплотить его в жизнь. За три месяца, проведенных в Кале, Карл Орлеанский приобретал все большее значение, и его статус посредника в конце концов был признан обеими сторонами. В частном порядке англичане признали, что для достижения прогресса в заключении мира его все же необходимо освободить и собравшиеся в Кеннингтоне решил уступить в этом вопросе[768]768
  PRO E364/73, m. 1 (Abp. York); PPC, v, 406–7.


[Закрыть].

Советники знали, что Карл VII сталкивается с внутренней оппозицией со стороны части дворянства. Они полагали, что неспособность найти решение в Кале была вызвана влиятельными людьми при французском дворе, которые намеренно выдвигали требования, которые, как они знали, англичане не могли принять. Единственным выходом было освобождение Карла Орлеанского, чтобы он мог влиять на принятие важнейших решений во Франции. Этот план был основан на весьма ограниченном понимании политической ситуации во Франции. Как и все планы английских советников по использованию герцога Орлеанского, он переоценивал его влияние и недооценивал компетентность французского короля. В ожидании окончательного решения короля герцог был доставлен в Лондон, где с ним были обговорены условия освобождения. Выкуп за Карла был определен в 100.000 английских ноблей (33.000 фунтов стерлингов), что было эквивалентно 200.000 экю Франции. Кроме того, он должен был заплатить 20.000 ноблей (6.666 фунтов стерлингов) за расходы на его содержание в Англии в течение последних четверти века. Перед освобождением герцог должен был выплатить первые 40.000 ноблей наличными и предоставить гарантии на остальные суммы, подкрепленные гарантиями французского короля и девяти видных французских магнатов. После освобождения Карл должен был в течение года добиться заключения постоянного мира между Англией и Францией и если ему это удастся, то весь выкуп будет аннулирован, а все выплаченные деньги возвращены. В противном случае герцог должен будет вернуться в плен в Англию до тех пор, пока выкуп не будет полностью выплачен. 22 октября 1439 г. Генрих VI объявил, что его послы вернутся в Кале в апреле, чтобы возобновить мирные переговоры[769]769
  L&P, ii, 447, 457–8; AN 65/15 (5, 6, 7); Charles d'Orléans, Poésies, i, 143–4 (Ballade LXXXIX); Foed., x, 776–86 (оформление ранее достигнутого соглашения). Первая из гарантий, необходимых для обеспечения второго транша, была оформлена в декабре 1439 г.: *Cosneau (1886), 581–2; Mon. hist., nos. 2168–70. 22 октября: Lettres de rois, ii, 456–61.


[Закрыть].

Решение об освобождении герцога Орлеанского вызвало в Англии бурные споры. Оно противоречило условиям завещания Генриха V, а многим из тех, кто служил ему и почитал его, казалось предательством по отношению к его памяти. Даже Совет признал, что в народе "вырос и распространился шум и ропот" против этого. Главным представителем противников этого решения, естественно, стал герцог Глостер. Этот спор открыл последнюю главу в его длительной вражде с Генри Бофортом. Парламент открылся в ноябре 1439 года. Обсуждение мирного процесса состоялось в январе 1440 г., после рождественских каникул. Правительство ожидая неприятностей, перенесло заседания в Рединг, подальше от лондонских сторонников Глостера. Когда открылась новая сессия, Глостер со своего места в Палате Лордов начал яростную атаку на кардинала. Он перечислил все свои, ставшие уже привычными претензии, относящиеся к началу царствования, но основное внимание уделил переговорам с Францией за последние пять лет. Глостер утверждал, что кардинал Бофорт и архиепископ Кемп захватили контроль над королем и руководили его внешней политикой, а его, Глостера, оттеснили на второй план и не позволили играть ту роль, на которую он имел право как старший королевский принц и законный наследник престола. Его многочисленные предложения принять командование во Франции были отвергнуты под влиянием кардинала, который "предпочел другого человека, пользующегося его особой привязанностью". Глостер имел в виду не только беззастенчивое продвижение Бофортом своих племянников. Он утверждал, что и другие выдающиеся личности, не входившие в круг благосклонности кардинала, такие как герцог Йорк и граф Хантингдон, были отодвинуты в тень по той же причине. Это позволило Бофорту провести ряд бесполезных и бессмысленных переговоров с Францией, которые не имели никаких шансов на успех из-за хитрости и коварства французов. Результатом этого, по мнению Глостера, стало разрушение англо-бургундского союза, потеря Мо и большей части северной Франции, а также трата огромных денег на дипломатические шоу, которые лучше было бы потратить на войну. Бофорт, жаловался Глостер, теперь предлагает возобновить переговоры весной и освободить герцога Орлеанского в одностороннем порядке[770]770
  L&P, ii, 440–51; Parl. Rolls, xi, 247 [1]


[Закрыть].

Создавалось впечатление, что герцог Глостер стремится добиться импичмента кардинала перед парламентскими пэрами. Король был достаточно обеспокоен, чтобы заказать опровержение. Совет выпустил "простую декларацию", составленную Адамом Молейнсом, где говорилось, что решение об освобождении герцога Орлеанского было отдано по личному распоряжению короля. То, "что он сделал в указанном деле, он сделал сам по своему мнению… движимый и побуждаемый Богом и своим разумом". Некоторые из причин такого решения были названы слишком деликатными, чтобы их можно было обнародовать. Вероятно, это относилось к тайным переговорам Совета с внутренней оппозицией Карлу VII. Однако Совет не скрывал, что надеется на то, что Карл Орлеанский сможет вывести мирные переговоры из тупика, в котором они пребывают до сих пор. Англия выиграла много сражений, взяла много знатных пленных и завоевала много земель, но сейчас война почти проиграна, а Франция является "столь обширной, столь великой и могущественной", что вряд ли ее можно завоевать силой оружия. Во Франции слишком много обнесенных стенами городов и поселков, слишком много замков с гарнизонами, слишком много непроходимых рек. Нормандия, которая была практически всем, что осталось у англичан на севере, была разорена и в перспективе не могла быть защищена. За последние шесть-семь лет некоторые районы герцогства, по некоторым данным, потеряли девять десятых своего населения. Те же, кто остался, охотно сбросили бы власть короля, если бы могли. Их удерживает от этого только присутствие английских гарнизонов. Так продолжаться не может. Затраты стали непосильны для Англии. Только за последние тридцать месяцев, как утверждал Совет, на войну потрачено 500.000 марок (333.000 фунтов стерлингов), что так и не смогло предотвратить потерю нескольких крупных крепостей. В условиях раскола между Папой Римским и Базельским Собором мир между светскими государями был моральным долгом, от которого король не мог уклониться. Генрих VI, по их словам, был полон решимости положить конец войне, которая длилась уже сто лет и пролила столько христианской крови ради столь незначительной цели[771]771
  L&P, ii, 451–60. Молейнс: PRO E404/56 (177).


[Закрыть].

В итоге министры короля с легкостью победили своих внутренних противников. Бофорта даже не призвали к ответу на выдвинутые против него обвинения, а горькие обличения герцогом Глостером своего соперника не оказали никакого влияния на политику правительства. Однако это стало поворотным пунктом в политической судьбе самого Бофорта. Кардинал был уже пожилым человеком и уже сорок лет активно участвовал в национальной и международной политике. При всех своих сомнениях по поводу войны, которую вела Англия, он не смог довести ее до конца. В последующие месяцы и годы его влияние ослабевало и он все реже появлялся в Советах. Но его мирную политику продолжили его преемники. Главным из них был реальный политический наследник Бофорта – Уильям де ла Поль, граф Саффолк.