Текст книги "Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 73 страниц)

* * *

В докладе о провале своих усилий во Франции кардинал Альбергати призвал Базельский Собор назначить собственную миротворческую миссию. В мае 1434 г. Собор прислушался к его словам. Было назначено посольство во главе с кардиналом Югом де Люзиньяном, представителем французской династии, правившей королевством крестоносцев на Кипре. Ему был присвоен многозначительный, но пустой титул легата a latere, который обычно означал, что легат наделен всеми полномочиями пославшего его органа. В итоге Юг и его коллеги сделали очень мало. Они встретились с Карлом VII и его советниками во Вьенне на Роне, а затем вернулись в Базель. Однако Филипп Добрый воспользовался этой возможностью, чтобы сохранить мирный процесс. В мае 1434 г., после неудачи предыдущего года, он убедил неохотно согласившийся английский Совет направить в Базель еще одну английскую делегацию[607]607
  Люзиньян: Conc. Basiliensis, iii, 77, 83, 88–9, 113; Héraut Berry, Chron., 160. Английское посольство: *Plancher, iv, PJ no. 114; Chaplais, Dipl. Practice, 137–8; PRO C76/116, mm. 12, 10, 9, 2.


[Закрыть].

Новая делегация получила наглядное представление о политике Собора. 5 августа 1434 г. она с большой помпой въехала в швейцарский город. Встреченная кардиналами у ворот, кавалькада во главе с Эдмундом Бофортом, графом де Мортен, проехала по улицам города в сопровождении 150 конных лучников одетых в ливреи. Но когда через двенадцать дней после прибытия делегаты явились в Собор для вручения верительных грамот, французы вновь возразили против формы писем Генриха VI, в которых он был назван королем Англии и Франции. Их гнев возрос, когда епископ Лондонский в своей вступительной проповеди неоднократно назвал Генриха VI этим титулом. Главным представителем Франции на Соборе был Амадей де Таларю, архиепископ Лионский. Он заявил, что послы Генриха VI могут говорить от имени Англии, но не от имени какой-либо части Франции. В итоге англичане были включены в состав Собора в октябре, но вопрос вновь встал в декабре, когда епископы Лизье и Байе прибыли к английским делегатам в качестве представителей ланкастерской Франции. Эти люди, заявил архиепископ Лионский, не могут быть приняты в качестве эмиссаров Французского королевства в силу неправомерных притязаний Генриха VI на роль его короля. Это вызвало громкий гвалт "оскорблений и шума" со скамей где сидели англичане, который заглушил все остальные слова архиепископа. Однако французов поддержали делегации политических союзников королевства Валуа: Кастилии, Неаполитанского королевства, Кипра и Шотландии. Два нормандских епископа были исключены, а вопрос был передан на рассмотрение специальной комиссии. Там он и был похоронен, и когда летом следующего года англичане окончательно вышли из состава Собора, этот вопрос так и остался нерешенным[608]608
  John of Segovia, Hist., i, 726, 771–2; Conc. Basiliensis, iii, 232, 272–3, 290; PPC, iv, 297–8. O Таларю: Müller (1990), i, 94–142.


[Закрыть].

Правда заключалась в том, что подданные Карла VII стали главенствовать на Соборе. Представители французских епархий католической Церкви составляли более трети из 3.500 отцов-делегатов Собора, и почти все они были выходцами из королевства Валуа. Они присутствовали на Соборе практически с самого начала, были хорошо организованы, умело руководимы и всецело посвятили себя интересам своего короля. Кроме того, они пользовались поддержкой традиционных союзников из франкоязычных территорий империи, на которых, как показало дело нормандских епископов, политически доминировала Франция. Но не только численность и тактическое мастерство обусловили французское влияние в Базеле. На протяжении столетий, предшествовавших войнам с англичанами, Франция была главенствующей континентальной державой, а французская культура – главенствующей европейской культурой. Взгляд Собора на Францию был окрашен долгим историческим опытом, что нашло отражение в инструкциях, которые он позже даст своей делегации на конгрессе в Аррасе. Отцы Собора заявили, что могущество Франции, мастерство и ум ее дворянства, авторитет ее церковных деятелей, ее огромное богатство и многочисленное население на протяжении веков делали ее главной опорой Церкви, пока нынешний кризис не привел все к упадку. Вспомните великих королей Франции от Карла Мартела до Карла Великого и Людовика Благочестивого, которые были выдающимися европейскими деятелями своего времени. Вспомните ключевую роль Франции в крестовых походах. В 1430-х годах христианская Церковь столкнулась с серьезными внутренними и внешними проблемами. История, по их мнению, показывала, что, когда Франция не способна играть свою традиционную роль среди народов, ослабевает все христианство[609]609
  Helmrath, 202–10; Müller (1990), ii, 800–5, 808–15; *Schneider, 153–4.


[Закрыть].

Все это отражало растущий международный престиж монархии Валуа после отвоевания большей части севера страны, подобно тому, как двумя десятилетиями ранее англичане смогли главенствовать на Констанцском соборе после битвы при Азенкуре. Министры Карла VII стремясь закрепили свое преимущество начали длительное дипломатическое наступление по всей Европе. Они обхаживали тех, кто в Германии возмущался агрессивными вторжениями Бургундского дома на западные территории империи. Карл VII возобновил союз с австрийскими Габсбургами, которые рассорились с Филиппом Добрым из-за наследования Брабанта и бургундской экспансии в Рейнскую область. Император Сигизмунд, заклятый враг Бургундского дома, все еще страдавший от своих дипломатических неудач в Голландии, Зеландии и Брабанте, уже не был тем надежным союзником Англии, каким он был в Констанце. В июне 1434 г. он тоже заключил союз с Францией, направленный против Филиппа Доброго ("непокорного мятежника и так называемого герцога Бургундского"). После долгого перерыва, в течение которого отношения с Кастилией были прохладными, Карл VII в начале 1435 г. отправил туда посольство, первое за шесть лет, которое возобновило старые договоры. Другой забытый союзник, Шотландия, принял два французских посольства. Брачный союз 1428 г., ставший мертвой буквой с момента его подписания, был восстановлен в феврале 1435 г. Но ни один из этих союзов не принес военной поддержки, хотя французы возлагали большие надежды на австрийцев и шотландцев. Однако они во многом способствовали укреплению международного влияния Франции династии Валуа. К 1435 г. Карл VII был на пути к восстановлению той огромной сети союзов, которая сделала Францию столь грозной дипломатической державой во времена его деда, в то время как англичане позволили своим собственным международным связям ослабнуть. Потеря англичанами доверия к населению завоеванных территорий сопровождалась падением их международного авторитета. Ни одна европейская держава, кроме Бургундии, не рассматривала притязания Ланкастеров на Францию иначе как напоминание о непродолжительном периоде с 1415 по 1425 г., когда английские армии сметали все на своем пути в разгар гражданской войны во Франции. К 1434 г. даже бургундцам в Базеле было предписано не враждовать с французами, поскольку Филипп Добрый был намерен найти с ними общий язык. За год до этого они горячо поддерживали английские претензии на французский трон, но во время гневной перепалки августа и декабря 1434 г. хранили каменное молчание[610]610
  Германия: Herbomez; F. von Löher (1866), 353–66. Кастилия: Daumet (1898), 80–6. Шотландия: BN Fr. 17330, fol. 129vo–132; Bower, Scottichron., viii, 249; *Bochaca, 48–9.


[Закрыть].

* * *

В конце июля 1434 г. Филипп Добрый окончательно потерял терпение в отношении своих союзников и решил продолжать мирный процесс с ними или без них. Последней каплей стало отступление армии сэра Джона Толбота, когда Ришмон вошел в Компьень. Герцог находился на пути в Бургундию, когда узнал об этом поражении. Вскоре последовало известие о продвижении коннетабля к Сомме и падении Ама. Силы Иоанна Неверского, двоюродного брата Филиппа и его лейтенанта в этом регионе, уступали по численности, и северные владения герцога оказались во власти Ришмона. Филипп послал одного из своих камергеров, Пьера де Водри, с герольдом, для переговоров с французским коннетаблем в Аме. В начале сентября начались переговоры между французскими лидерами и Иоанном Неверским. Канцлер Рено де Шартр поспешил к ним на север, имея самые большие полномочия. 17 сентября они заключили 6-месячное перемирие, во время которого предполагалось подготовить почву для заключения постоянного мира. Перемирие охватывало весь сектор к северу от Нормандии и реки Эна, то есть Пикардию, Артуа, Бовези и Лаонне. Ам должен был быть возвращен Жану де Люксембургу. Штаб Ла Ира в замке Бретей, расположенном на полпути между Бове и Амьеном, который в течение многих лет был занозой в боку бургундцев, должен была быть сдан и разрушен. Ришмон потребовал большую сумму денег для оплаты армии, прежде чем согласиться поставить свою печать на документе. Но капитаны Филиппа не имели полномочий, чтобы решить этот вопрос. Иоанн Неверский провел ряд встреч с представителями окрестных городов, требуя от них займов и субсидий. И если они хотели избавиться от армии Ришмона и компаний Ла Ира, им оставалось только согласиться. В итоге бургундцы выплатили французам компенсацию в размере 50.000 золотых салюдоров[611]611
  Itin. Philippe, 125–6; AD Nord B1951, fols. 60vo, 70vo; Gruel, Chron., 90–2; *Cosneau (1886), 547–51; Monstrelet, Chron., v, 95–6; Inv. AC Amiens, ii, 54–6, iv, 140–1.


[Закрыть].

Амское перемирие не распространялось на южные владения Бургундского дома. Ситуация там осложнялась тем, что войну вел граф Клермонский (ставший, после смерти своего отца в Англии в 1434 году, герцогом Бурбонским). Он выступал не только как лейтенант Карла VII, но и как правитель Бурбонне и Оверни, и был главным региональным соперником герцога Бургундского. Большую часть последних четырех месяцев 1434 г. Филипп Добрый провел в изнурительной кампании на юге Бургундии, в то время как его представители вели переговоры с послами Карла VII в замке Амадея Савойского в Пон-де-Вель за рекой Сона. Эта региональная война продолжалась до тех пор, пока 13 декабря не капитулировал последний оплот Бурбонов – замок Ла-Рош-Солютре. После этого стороны объявили трехмесячное перемирие, распространившееся на остальные владения герцога Бургундского. Одновременно была достигнута неофициальная договоренность о проведении в новом году предварительной конференции для подготовки основ всеобщего мира. Перемирие, заключенное в Аме и Пон-де-Вель, ознаменовало окончательный отказ герцога Бургундского от участия в военных действиях на стороне англичан[612]612
  Leguai (1962), 135–8; Bossuat (1936), 215–18, 220; Bazin, 202–4; *Arcelin, 127–30; Déniau, 582–9; *Flamare, ii, 113–28; *Plancher, iv, PJ no. 118; Monstrelet, Chron., v, 106.


[Закрыть].

Предварительная конференция открылась 20 января 1435 г. в Невере. Карла VII представляли Рено де Шартр, Кристоф д'Аркур и маршал Лафайет. Через несколько дней после открытия к ним присоединился Артур де Ришмон. Герцог Бурбонский прибыл, чтобы поддержать свои претензии к Бургундии. Филипп Добрый отметил значимость собрания, лично посетив его, проехав через занесенный снегом Морван в самый разгар зимы. Герцог разместился в епископском дворце, в то время как остальные делегаты и сопровождающие их лица расселились в городских особняках. Это была семейная встреча. Герцог Бурбонский и коннетабль Ришмон были женаты на сестрах Филиппа. Заседания проходили в атмосфере дружеского общения, что поражало присутствующих. "Никто не мог предположить, что эти люди когда-либо были в состоянии войны", – писал один бургундский герольд. Другие были более циничны. "Мы должны быть глупцами, чтобы рисковать своими жизнями и душами по прихоти принцев и баронов, – заявил один из них за кубком вина, – они заключают мир, когда им это выгодно, а нам оставляют нищету и разруху". Несмотря на весь цинизм, дискуссии в Невере стали поворотным пунктом в мирном процессе. Были урегулированы давние споры между герцогами Бургундским и Бурбонским, достигнуто принципиальное соглашение о возмещении ущерба Карлом VII за убийство Иоанна Бесстрашного. Затем дипломаты перешли к более серьезным вопросам мира и войны. Англичан в Невере не было, но они были у всех на уме. Французские делегаты, как и в Семюр-ан-Осуа и Осере, дали понять, что не желают вести с ними переговоры. Они хотели заключить сепаратный мир с герцогом Бургундским, что позволило бы им в дальнейшем иметь дело с англичанами. Как вспоминал Ришмон много лет спустя, французы опасались, что само присутствие англичан удержит бургундцев от сделки с Карлом VII. Но Филипп был непреклонен, и они были вынуждены подчиниться. Вопросы были переданы на рассмотрение дипломатического конгресса с участием всех трех сторон и, как надеялись, Бретани. Договорились, что он откроется 1 июля 1435 года. Как обычно, возникли споры о месте проведения. Французы предложили Осер, Макон или сам Невер, зная, что англичане не захотят приезжать в эти места. Филипп настаивал на Аррасе, который был более доступен как из Вестминстера, так и из Парижа. В итоге выбор все-таки пал на Аррас. Папе Римскому было предложено назначить кардинала Альбергати в качестве посредника вместе с представителями Базельского Собора.

Остальная часть согласованного документа касалась роли сторон на предполагаемом конгрессе. Филипп Добрый согласился присутствовать на нем сам и пригласить англичан прислать послов. Французы согласились, что в Аррасе они сделают предложения, которыми англичане должны были удовлетвориться. Если же англичане не явятся, то Филипп сделает все возможное ("сохраняя свою честь"), чтобы договориться о чем-то, что по справедливости должно было бы их удовлетворить. Если бы они были представлены, он добился бы от их делегации согласования условий мира и ясно выразил бы свое недовольство, если бы они отказались. В этом случае соглашение предусматривало, что Филипп, спасая свою честь, заключит отдельный мир с Карлом VII. Чтобы сделать этот вариант более привлекательным, представители Карла VII пообещали, что в случае заключения мира между ними он уступит Филиппу территорию по обоим берегам Соммы с возможностью ее выкупа королем по цене 400.000 золотых экю[613]613
  Monstrelet, Chron., v, 106–9; Le Fèvre, Chron., ii, 303–4; *Cosneau (1886), 552–3 (показания, данные в ходе расследования, январь 1449 г.). Условия: *Plancher, iv, PJ no. 117; *Cosneau (1886), 552–4; *Dickinson, 213.


[Закрыть].

Соглашение, достигнутое в Невере, во многом определило исход дипломатических сражения в Аррасе. По сути, оно представляло собой предварительное решение основных вопросов между французским королем и герцогом Бургундским, сопровождавшееся совместным ультиматумом англичанам с требованием заключить мир на любых условиях, которые покажутся им приемлемыми. Филипп ясно дал понять, что намерен отказаться от своего союзника и заключить сепаратный мир с Карлом VII, если англичане останутся на прежних позициях. В согласованном тексте он впервые назвал Карла VII "королем Франции". Но оговорка о защите его чести была серьезной. В 1420 г. герцог дал клятву соблюдать договор, заключенный в Труа. Поэтому соблюдение клятвы приобрело большое значение. Англичане знали, что Папа может избавить верующих от соблюдения клятвы, и подозревали, что в данном случае Евгений IV уже мог это сделать. Гражданский юрист Адам Молейнс, восходящая звезда королевской администрации, как раз собирался отправиться к папскому двору по другим дипломатическим делам. Ему было поручено выяснить все и по этому вопросу. В ответ Папа написал письмо, в котором заверил английское правительство, что он не освобождал никого от клятв, которые они могли принести Генриху V или нынешнему королю. Это была правда, но правда не вся. Евгений IV вновь назначил Альбергати своим посредником, как того просили подписавшие договор в Невере и дал ему две прокурации[614]614
  Прокурация – (лат.). Акт, по которому какое либо лицо дает полномочия действовать другому от его имени (Примечание переводчика).


[Закрыть]. Первая уполномочивала легата заключить мир между Англией и Францией. Вторая уполномочивала его заключить отдельный мир между Карлом VII и герцогами Бургундии и Бретани, а также аннулировать любую клятву или иное обязательство, которое может помешать этому. По указанию Папы Альбергати, в случае провала переговоров между Англией и Францией, должен был добиваться от герцога Бургундского заключения сепаратного мира с Францией, несмотря на договор, заключенный в Труа[615]615
  Foed., x, 609, 625; *Dickinson, 221–4; *Schneider, 170.


[Закрыть].

* * *

Переговоры в Невере не могли пройти незамеченными для ланкастерского правительства в Париже, и вскоре информация о происходящем должна была дойти и до Вестминстера. Однако английский Совет не получал официального уведомления о результатах переговоров до 8 мая 1435 г., когда герольд Ордена Золотого Руна, прибыл в Вестминстер с официальным приглашением принять участие в конгрессе, до открытия которого оставалось всего семь недель. Герольд отправился в Англию в феврале, через несколько дней после назначения даты открытия конгресса, но задержался в пути из-за болезни. Реакция англичан была описана канцлером Стаффордом в Парламенте позднее в том же году. Англичане были возмущены отсутствием консультаций, поздним уведомлением и явным нарушением ограничений, предусмотренных договором в Труа, на односторонние переговоры с противником. Они были бы еще более возмущены, если бы узнали условия, согласованные в Невере[616]616
  *Dickinson, 215; *Schneider, 86; AD Nord B1954, fols. 44vo–45; Parl. Rolls, xi, 164 [1].


[Закрыть].

Вслед за герольдом Ордена Золотого Руна в Вестминстер в конце мая 1435 г. прибыло посольство во главе с Югом де Ланнуа. Ланнуа приехал, чтобы оправдать поведение своего господина и убедить англичан принять участие в конгрессе. Его инструкции представляли собой замечательный документ – искреннюю мольбу о прекращении войны, которая не теряет своей эмоциональной силы даже на древнем французском языке дипломатического черновика (вероятно, самого Ланнуа). Посол отмечал, что договор в Труа оказался не таким, как ожидали его авторы. Он не залечил шрамы гражданских войн и не решил династический вопрос между Англией и Францией. Мир, который он обещал, так и не наступил. Он напомнил английским советникам, что сам Генрих V предупреждал о риске и издержках длительной войны и утверждал, что в конце своей жизни король искал выход из положения путем переговоров, что могут подтвердить те из его советников, кто еще был жив, ведь Ланнуа и сам был участником некоторых из этих переговоров.

Ланнуа был предельно откровенен в отношении текущего военного положения. Война не могла быть выиграна. Ни одна из сторон не была достаточно сильна, чтобы одолеть другую. Большинство французов поддерживали Карла VII. Северные города, признавшие дом Ланкастеров, сделали это только под бургундским влиянием. Теперь этим городам грозило разорение, и на их верность двуединой монархии рассчитывать не приходилось. Многие из них уже сдались, не оказав сопротивления, и отвоевать их было невозможно, разве что ценой огромных денег, крови и усилий, которые союзники не могли себе позволить. Путешествуя между Фландрией и Бургундией, Филипп Добрый сам видел обугленные остатки деревень и заброшенные поля и из первых уст слышал требования народа прекратить войну. Герцог знал, что англичане выступают за длительное перемирие, чтобы избежать вопроса о претензиях на трон. Но и это по его мнению было нереально. Ни о каком перемирии не могло быть и речи. В английских и бургундских областях было слишком много французских гарнизонов, состоявших из нерегулярных войск, живших за счет грабежей. Ланнуа закончил зловеще. Если английский Совет проигнорирует просьбу герцога, то герцог выполнит свой долг. Он "будет считать себя освобожденным от ответственности за это и как свидетелей призовет всех лордов, присутствующих здесь и слушающих"[617]617
  AD Nord B1954, fols. 45vo, 211vo; *Schneider, 123–3; Dickinson, 34–49, *209–14.


[Закрыть].

Англичан не нужно было уговаривать приехать на конгресс. Они понимали, что в случае их неявки они окажутся в затруднительном положении. Первоначально они надеялись привлечь Филиппа Доброго к своему делу, сделав его своим главным послом, но никто не удивился, когда герцог отказался от этой чести. По словам его представителя, если бы он стал послом Генриха VI, это помешало бы ему напрямую общаться с французами, если бы англичане с ними рассорились. "В этом деле было три стороны: король, его противник и милорд Бургундский, преследующий свои собственные интересы". В итоге англичане назначили особенно большое посольство. Оно состояло из двадцати шести послов во главе с архиепископом Йоркским Джоном Кемпом. Состав посольства открыто демонстрировал идеал двуединой монархии. Кроме Кемпа, в него входили десять английских и пятнадцать французских делегатов, кворум состоял из восьми человек, половину англичан и половину французов, а секретариат состоял из юристов и клерков, представлявших оба королевства. Среди членов английской делегации были еще два епископа, графы Саффолк и Хантингдон, Уолтер, лорд Хангерфорд, сенешаль Аквитании сэр Джон Рэдклифф и хранитель Тайной печати Генриха VI Уильям Линдвуд. Французские члены ланкастерской делегации были выдвинуты герцогом Бедфордом. В их число входили Луи де Люксембург, епископ Кошон, три главных французских полководца на английской службе – Жан  де Люксембург, его племянник Луи, граф де Сен-Поль и Вилье де Л'Иль-Адам, а также старший государственный секретарь Жан Ринель. Не все эти люди присутствовали на церемонии открытия конгресса. Луи де Люксембург и Вилье де Л'Иль-Адам были задержаны разразившимся кризисом в Париже и вообще не приехали. Что никогда не было ясно, так это роль кардинала Бофорта. Бофорт был самым известным и опытным международным государственным деятелем Англии, главенствующей фигурой в английском правительстве, пользовавшимся большим уважением герцога Бургундского. Ему было приказано пересечь Ла-Манш, но оставаться в Кале. Основная причина такого решения, по-видимому, заключалась в том, чтобы держать его в резерве для выхода из тупика между сторонами в Аррасе либо путем собственного вмешательства, либо, возможно, путем санкционирования уступок, выходящих за рамки полномочий послов[618]618
  *Dickinson, 214–16; *Schneider, 90, 102–3, 123–4; L&P, ii, 575; Foed., x, 611–13, 616.


[Закрыть].

Инструкции английской делегации были составлены в конце июня 1435 года. Они оставляли мало возможностей для маневра. Послам предписывалось не идти ни на какие уступки в вопросе о статусе и правах Генриха VI как короля Франции. Весь вопрос был признан "трудным и очень опасным" в связи с несовершеннолетием короля. Возможно, кардинал Бофорт и обладал тайными полномочиями по расширению полномочий послов, но нет оснований полагать, что они распространялись именно на этот пункт. Английский Совет понимал, что это исключает возможность заключения постоянного мира. Поэтому, несмотря на предупреждение Ланнуа, послам было предписано добиваться длительного перемирия – на двадцать, тридцать, сорок или даже пятьдесят лет. Когда король достигнет совершеннолетия, он сможет сам вернуться к этому вопросу. По мнению Совета, при наличии доброй воли с каждой стороны длительное перемирие будет обладать многими преимуществами постоянного мира. Добрая воля могла быть обеспечена браком Генриха VI с одной из четырех малолетних дочерей Карла VII, "старшей или той, которая после осмотра окажется наиболее приятной для короля". В качестве экспертов для проведения экспертизы были назначены граф Саффолк и сэр Джон Рэдклифф. Эти полномочия были дополнены еще как минимум тремя наборами инструкций, касающихся территориального раздела Франции во время перемирия и освобождения герцога Орлеанского. Для того чтобы герцог Орлеанский мог принять участие в переговорах, он был доставлен в Кале в сопровождении кардинала Бофорта, но по соображениям безопасности не был допущен к дальнейшим действиям. Французские дипломаты, пожелавшие встретиться с герцогом, должны были ходатайствовать о предоставлении им охранных грамот, чтобы посетить его в крепости[619]619
  *Dickinson, 216–18, at 216; Foed., x, 616; *Samaran (1907), 370–2; L&P, ii, 431–3. О последовательности инструкций: Dickinson, 33–4.


[Закрыть].

* * *

Обе стороны стремились улучшить свое стратегическое положение в преддверии конгресса, захватив как можно больше территории за оставшееся короткое время. Но Карл VII был лучше подготовлен и лучше вооружен, чем его противники. В мае 1435 г. он возглавил собрание знати в городе Туре. Это было одно из тех больших совещательных собраний, которые короли Валуа традиционно созывали для того, чтобы в критические моменты заручиться поддержкой своих планов. Собрание одобрило участие короля в конгрессе. Однако главным его делом было выработать планы немедленных военных действий против англичан. Коннетабль Артур де Ришмон был формально восстановлен в королевской милости, Карл VII выразил сожаление, что "некоторые злонамеренные лица, находившиеся в то время у власти", лишили его службы. Но инициативу проявил Орлеанский бастард, лучший капитан на службе Карла VII. Он предложил усилить операции на обоих флангах Нормандского герцогства и провести крупное наступление на Иль-де-Франс с целью обеспечить королю возможность захвата Парижа и получил одобрение Совета на смелый план захвата города аббатства Сен-Дени и создания постоянной базы в пяти милях от столицы[620]620
  *Schneider, 123; *Beaucourt, ii, 307n; Héraut Berry, Chron., 164–5, 166.


[Закрыть].

Боевые действия начали активизироваться уже во время заседания ассамблеи в Туре. В конце апреля 1435 г. около 300 французских солдат из Бовези ночью перешли вброд Сомму у Бланштака и взяли Рю с помощью эскалады. Инициатором этого предприятия снова был Шарль Десмаре. Рю был речным портом на северной стороне эстуария Соммы. Его оборонял отряд из расположенного неподалеку английского гарнизона в Ле-Кротуа. Потеря города ставила под угрозу безопасность Ле-Кротуа и угрожала морскому сообщению портов Соммы. Бедфорд приказал графу Арунделу немедленно выступить в поход на город. Арундел получил этот приказ в Манте, где он командовал полевым отрядом численностью около 800 человек, охранявшим долину реки Эвр и западные подступы к Парижу. Он повел своих людей на север, к Гурне, главной английской крепости на северной границе, где к нему присоединились еще около 200 человек и толпа вооруженных крестьян и горожан. В Гурне он решил отвлечься и захватить Жерберуа – город, обнесенный стеной, в котором французы как раз укрепляли старинный замок.

Вечером 8 мая граф выступил из Гурне на север со своей армией в составе двух колонн. Одна из них была обременена артиллерией, что замедлило ее продвижение. Арундел двигался всю ночь, надеясь добиться внезапности. Ожидая что англичане подойдут утром, Ла Ир, Потон де Сентрай и другие французские капитаны заняли ночью Жерберуа с примерно 400 человек. Армия Арундела была многочисленней, но его колонны слишком сильно растянулись по дороге. Отряд Ла Ира, в который входили одни из самых опытных кавалеристов Франции, смогла атаковать и рассеять каждую из английских колонн по очереди. Арундел собрал всех, кого смог, и занял позицию на холме огороженном живой изгородью. Французы атаковавшие в пешем строю захватили холм, а их кавалерия пробилась прямо через линию кольев перед лучниками и довершила разгром. Сам Арундел был взят в плен. Он получил тяжелую рану в ногу от выстрела из кулеврины. В рану попала инфекция, и ногу пришлось ампутировать. Гангрена была частой причиной смерти средневековых солдат. Арундел продержался около месяца, но 12 июня умер в плену в Бове. Англичане не смогли взять Рю и потеряли одного из своих лучших командиров, а также около 400 или 500 человек убитыми и пленными, что составляло примерно десятую часть всех их сил в Нормандии. В течение последующих недель французский гарнизон в Рю был усилен вольными компаниями, которые распространились по всему региону от Соммы до Фландрии. "Арманьяки из Рю, – жаловались люди из Кале, – теснят нас"[621]621
  Monstrelet, Chron., v, 117, 119–23, 127–9; Waurin, Cron., iv, 58–65. Дата: AD Nord B1954, fols. 49vo–50, 75; Inv. AC Amiens, ii, 60, 61; Juvénal, Écrits, i, 198; Héraut Berry, Chron., 183–4; Gruel, Chron., 108–9; Chrons. London, 136–7; Coll. doc. Angleterre, 252–3. Дата смерти: Cal. Inq. P. M., xxiv, no. 462.


[Закрыть].

Отход полевой армии Арундела от Манта, а затем переброска ее на северную границу после поражения при Жерберуа ослабили оборону южной границы, что было быстро замечено и использовано Орлеанским бастардом. Продвигаясь на север от Шартра в конце мая 1435 г., его отряды в третий раз за десятилетие заняли Вернёй и во второй раз за два года – Удан. В последующие дни французы продвинулись в долину реки Эвр, угрожая Эврё. Тем временем Сен-Дени был захвачен французским рейдерским отрядом, собранным из северных гарнизонов Карла VII. Дозорные в Сен-Дени спали или отсутствовали на месте, когда рано утром 1 июня на стены по лестницам перебрались 300 или 400 человек. Когда все же подняли тревогу, было уже поздно. Капитан города вел безнадежный бой на улицах, а жители приветствовали завоевателей. В течение двух недель отряды Ла Ира, Потона де Сентрая и Гийома де Флави были сосредоточены на равнине Сен-Дени к северу от Парижа. В итоге в городе или его окрестностях разместилось около 1.600 человек. Отсюда они распространились в долину Уазы, где захватили город с мостом Пон-Сен-Максанс. Каждый день они совершали набеги вплоть до ворот столицы, убивая всех, кого находили за стенами[622]622
  BN Fr. 26060/2657 (Вернёй); BN Fr. 26059/2542 (Эвр); Chartier, 'Chron. Lat.', 228–9; Journ. B. Paris, 305–6; Héraut Berry, Chron., 164–7; Monstrelet, Chron., v, 126; Fauquembergue, Journ., iii, 155–6.


[Закрыть].

Англичане оказались в затруднительном положении. В Нормандию не было отправлено никаких подкреплений, и на этот год не было запланировано никакой экспедиционной армии. Это произошло не из-за отсутствия необходимой информации, ведь Юг де Ланнуа предупреждал, что за несколько недель до открытия конгресса французы, скорее всего, предпримут мощное наступление. Он указывал, события на местах окажут существенное влияние на позиции сторон в Аррасе и если англичане быстро не направят армию во Францию, они окажутся в невыгодном положении в переговорах с противником, у которого не будет причин идти на уступки. Предупреждение Ланнуа оправдалось раньше, чем он мог предположить, так как известие о сражении при Жерберуа и потере Сен-Дени пришло, когда он еще находился в Англии. Вслед за этим в Вестминстере попытались провести анализ военной ситуации, который проходил в состоянии близком к панике. В Нормандии находилось около 4.300 английских солдат, из которых около 40% были направлены в мобильные полевые войска, а остальные – в гарнизоны. Более половины войск, находившихся в распоряжении регента, располагались на уязвимом южном фронте, обращенном к Орлеану и Босе, где Орлеанский бастард располагал значительными силами. Северная граница был существенно оголена и подвергалась опасности вторжения отрядов Ла Ира и Потона де Сентрая[623]623
  *Dickinson, 213–14; Curry (1985), i, 266–70, ii, App. III.


[Закрыть].

В условиях нервозности, вызванной возможным отступничеством герцога Бургундского, оборона Парижа представляла собой серьезную проблему. 14 апреля 1435 г. в отсутствие регента город неожиданно посетил Филипп Добрый. Было совершенно очевидно, что его цель – укрепить здесь свою личную власть. На парижан произвели впечатление его большой кортеж из придворных, внушительный военный эскорт, повозки с мясом, рыбой, вином и сыром и целая толпа внебрачных детей герцога. Парижане принимали Филиппа с восторгом и стекались на открытые аудиенции. Единственными английскими войсками в столице был отряд из восьмидесяти человек, набранная сэром Джоном Толботом, который, вероятно, располагался в Бастилии. Основная нагрузка по обороне города легла на канцлера Луи де Люксембурга и Большой Совет. Но их руки были связаны, так как они зависели от регулярных денежных субсидий из Англии, которые не выплачивались с октября предыдущего года. В результате канцлер и Совет были вынуждены уволить большую часть своих людей. После взятия Сен-Дени французами были приняты срочные меры по восстановлению сил защитников Парижа. Луи де Люксембург собрал более 1.300 человек, в том числе 500 пикардийцев под командованием своего двоюродного брата бастарда де Сен-Поль. Английское правительство взяло на себя их оплату и погасило задолженность по субсидии, причитавшейся Большому Совету. Еще 60 латников и 600 лучников были спешно набраны советниками Руана из вольных компаний и безработных солдат Нормандии и отправлены в город под командованием бальи Эврё сэра Джорджа Ригмейдена. К концу июня 1435 г. в Париже должно было находиться около 2.000 солдат[624]624
  Филипп: Journ. B. Paris, 304–5; Monstrelet, Chron., v, 116. Английские войска: BN Fr. 25772/944, 954bis, 963; *Bournon (1893), 252 (Толбот); BN Fr. 26059/2546. Местные войска: Foed., x, 610; Monstrelet, Chron., v, 125–6; PRO E403/719, mm. 6, 12 (14 июня, 19 июля); E404/51 (323, 324). Финансы: Ratcliffe, 100; PPC, iv, 294–5; PRO E403/719, m. 6 (14 июня), E404/51/323, 324.


[Закрыть].