Текст книги "Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 73 страниц)

Глава X.
Зигзаг удачи, 1435–1436 гг.

Крах мирных переговоров с Францией не стал неожиданностью для Англии, где привычно говорили о вероломстве и упрямстве французов. Но мало кто из англичан ожидал, что герцог Бургундский отвернется от них, а кардиналы с легкостью обоснуют его отказ от договора и клятвы. Возвращаясь осенью того года из поездки в Шотландию, секретарь кардинала Альбергати Энеа Сильвио Пикколомини по дороге в Лондон столкнулся с английским судьей. Судья, не имевший ни малейшего представления о том, с кем разговаривает, стал рассказывать ему о конгрессе в Аррасе. Он решил, что исход конгресса – дело рук Альбергати, и проклял его как "волка в овечьей шкуре". Большинство же людей обвиняли Филиппа Доброго. Даже осторожный и спокойный архиепископ Кентерберийский Генри Чичеле считал, что нарушение клятвы герцогом было "нечестивым и преступным", несмотря на папское послабление. Моряки Уест-Кантри объявили открытую войну купцам из Фландрии и начали захватывать их грузы в море, ссылаясь на авторитет герцога Глостера. В Лондоне настроения были откровенно враждебными. В уличных куплетах Филиппа обличали как "основателя новой лжи, нарушителя мира, капитана трусости, сеятеля раздоров, позор всего рыцарства". Гнев усиливался страхом. Поднялся "большой шум", что не за горами нападение на Кале и, возможно, даже вторжение в Англию[652]652
  Pius II, Comm., i, 48; Reg. Lacy, ii, 15–16; *Paviot (1995) [2], nos. 184–5; Chrons. London, 139; Brut, ii, 503–4; Hist. Poems, 86.


[Закрыть].

Когда в начале октября два бургундских герольда, Ордена Золотого Руна и графства Бургундия (Франш-Конте), высадились в Дувре, их встретили как врагов. Они прибыли с письменным отчетом об окончательном предложении французского правительства. Филипп Добрый и кардиналы-посредники надеялись, что в результате более спокойного обсуждения английский Совет все же примет его и убедили французских послов оставить предложение открытым до конца года. Герольды привезли еще два документа. Один из них – письмо с объяснениями самого герцога, в котором он заявлял, что не желает воевать с Англией и будет продолжать добиваться мира между Генрихом VI и Карлом VII. Другим документом было предложение французов: чтобы избавить английских королей от унизительного акта принесения личного оммажа, Нормандия должна рассматриваться как удел их старших сыновей, как Уэльс или Дофине. Герольдов встретили на Дуврской дороге и проводили до Лондона, но вместо обычных почестей их поселили у сапожника, заперли в комнатах и запретили выходить даже для посещения мессы. По мере того как распространялась весть об их миссии, на улицах собирались толпы. На фламандских, голландских и брабантских купцов совершались нападения. Письма герольдов были отобраны у них и зачитаны на расширенном заседании Совета в присутствии короля, кардинала Бофорта и герцога Глостера. На заседании бурлили эмоции. Много гнева вызвало обращение к Генриху VI как к королю Англии, но не Франции. Говорят, что молодой король плакал от ярости. Герцог Глостер и кардинал Бофорт вышли из зала. За ними последовали еще несколько человек. Дальнейшее обсуждение было приостановлено, и вопрос был передан на рассмотрение Парламента[653]653
  Vet. Script., viii, cols. 864–8; Le Fèvre, Chron., ii, 362–4; Waurin, Cron., iv, 96–8; Monstrelet, Chron., v, 190–3. Герольды покинули Аррас 29 сентября и вернулись в Эден 14 ноября: AD Nord B1957, fols. 118vo–119. Это позволяет предположить, что заседание Совета состоялось незадолго до открытия Парламента 10 октября и что герольды задержались в Англии до начала ноября, то есть на первые три недели парламентской сессии.


[Закрыть].

Парламент открылся 10 октября 1435 года. В своей вступительной речи канцлер Стаффорд представил собравшимся суровый выбор, который Совет оставил нерешенным. Либо окончательное предложение Франции, которое он назвал "ничтожным и пренебрежительным", должно быть принято, а король подвергнут унижению, отказавшись от титула короля Франции; либо они должны продолжать борьбу. Настроение омрачалось по мере поступления сообщений о содержании Аррасского договора. Мнения разделились. Некоторые, по словам информаторов хрониста Монстреле, сомневались, стоит ли пытаться отстаивать притязания Генриха VI перед лицом объединенных сил Франции и Бургундии. Они приняли бы окончательное предложение французов, хотя Юг де Ланнуа, вероятно, ошибался, полагая, что общественное мнение было за них. Провал конгресса ненадолго изменил вектор английской политики. После смерти герцога Бедфорда наследником короны стал Хамфри герцог Глостер. После того как Генри Бофорт был дискредитирован провалом своей пробургундской политики, основные политические ограничения для Хамфри исчезли. В течение нескольких месяцев его голос главенствовал в стратегических и политических суждениях Англии. Все сошлись на том, что письма Филиппа Доброго следует оставить без ответа. После месяца пребывания в Англии герольды были наконец приняты канцлером Стаффордом. Он сухо сообщил им, что король ознакомился с привезенными ими письмами с "понятным неудовольствием" и что они могут отправляться в обратный путь. На этом все и закончилось. Герольды отправились к Ла-Маншу, по пути подвергаясь нападкам и оскорблениям, пока ехали по Дуврской дороге[654]654
  Parl. Rolls, xi, 164–5 [1–2], 188 [26], 189–90 [28]; 'Programme d'un gouvernement constitutional', 229–30; Monstrelet, Chron., v, 192, 193–4; Le Fèvre, Chron., ii, 363–4, 377; Waurin, Cron., iv, 98–9.


[Закрыть].

Герцог Глостер верил в стратегию нокаутирующего удара в противовес политике осад и статичной обороны, принятой до сих пор. Его взгляды были близки к тем, которые сэр Джон Фастольф изложил в меморандуме, подготовленном им для послов в Аррасе незадолго до смерти Бедфорда. Фастольф усвоил уроки Орлеана и Компьеня. Он считал, что осадной войны следует избегать любой ценой. Французы слишком хорошо умели удерживать крепостные стены. Вместо этого он предложил вернуться к шевоше, который был такой страшной, но неэффективной стратегией при Эдуарде III. Регионы, находящиеся под контролем французов или бургундцев, "должны быть подвергнуты другому способу ведения войны, более острому и более жестокому, как с естественным и древним врагом". Две экспедиционные армии по 3.000 человек каждая при поддержке легкой артиллерии должны были ежегодно в начале июня высаживаться на территорию Франции, срок их службы должен составлять пять месяцев. Они должны были пройти через север Франции, уничтожая все на своем пути. Здания должны быть сожжены, зерно смешано с грязью, виноградники и фруктовые деревья вырублены. Весь скот, который нельзя было собрать и отогнать в Париж или Нормандию, должен быть забит и брошен. Не следует терять времени на захват пленных и наложение pâtis. Предатели должны быть повешены. Даже постриженные в монахи священнослужители не должны были быть пощажены. Это была стратегия выжженной земли. Задача состояла в том, чтобы захватить стратегическую инициативу и отвлечь силы французов от наступательных операций на статичную оборону. Фастольф считал, что в результате разрушений и голода французы будут вынуждены покориться в течение трех лет. "Лучше разорить страну на время, чем потерять ее вовсе", – писал он. В то же время он призывал к экономической войне против фламандских подданных герцога Бургундского. Экспорт шерсти во Фландрию должен быть запрещен, а альтернативные рынки сбыта должны быть найдены в Италии. Как Парламент отнесся к этим идеям, не зафиксировано. Но в конце октября парламентарии одобрили назначение герцога Глостера капитаном Кале и его вспомогательных фортов, а также, предположительно, его назначение королевским лейтенантом в Пикардии, Артуа и Фландрии, которое последовало через несколько дней[655]655
  L&P, ii, 577–85; Parl. Rolls, xi, 168–71 [10]; Foed., x, 624.


[Закрыть].

* * *

Пока эти вопросы рассматривались в Вестминстере, военная ситуация во Франции стремительно ухудшалась. В последние дни Аррасского конгресса развернулась ожесточенная борьба за контроль над равниной к северу от Парижа и, в конечном счете, за сам Париж. Крупный французский гарнизон в Сен-Дени начал захватывать окружающие места, обнесенные стенами. Экуан на севере был взят штурмом, а Орвиль на Санлисской дороге заключил соглашение об условной капитуляции. В Париже обороной руководили Вилье де Л'Иль-Адам и бастард де Сен-Поль, имевшие около 2.000 человек. Толбот и Уиллоуби прибыли в Нормандию в конце июля 1435 г. с экспедиционной армией из Англии. К ним присоединились несколько сотен человек, выведенных из нормандских гарнизонов. Вся армия двинулась на Париж, в результате чего общее число профессиональных военных в городе достигло 4.000 ― 5.000 человек. Сильно уступая в численности, французы оставили свои дальние крепости и сосредоточили силы в Сен-Дени. Англичане разместили гарнизоны в фортах и замках вокруг города и построили на одном из островов на Сене большую деревянную бастиду, оснащенную артиллерией. Около 24 августа они осадили Сен-Дени[656]656
  Chartier, 'Chron. Lat.', 229–30; Héraut Berry, Chron., 167–70; Monstrelet, Chron., v, 126–7, 187; BN Fr. 32510, fol. 375vo. О Рье: Sumption, iv, 685, 686–7; 'Comptes Guinot', 76 (no. 401). Осада: BN PO 3021 (Вилье)/31.


[Закрыть].

Укрепления Сен-Дени были слабыми. Стены были плохо отремонтированы, а запасы слишком малы, чтобы долго содержать столь многочисленный гарнизон. Город находился на некотором расстоянии от Сены, и гарнизон в плане снабжения водой зависел от колодцев. О том, чтобы защитники могли противостоять армии, втрое превосходящей их по численности, на открытой равнине, не могло быть и речи. Французские капитаны собрали в городе военный совет. Они решили, что Орлеанский бастард должен вернуться в долину Луары и собрать там армию для оказания помощи, а Пьер де Рье останется в Сен-Дени. 9 сентября, после того как Жан Орлеанский ушел, а двухнедельная бомбардировка разрушила стены и ворота, англичане предприняли общий штурм. Они перешли вброд через ров и полезли на стены по лестницам сразу с нескольких местах. Штурм продолжался два часа, после чего атакующие отступили. Обе стороны понесли большие потери, в основном от огнестрельного оружия. Мужество гарнизона дало ему еще немного времени.

Были сформированы две армии помощи. 22 сентября, на следующий день после заключения Аррасского договора, Артур де Ришмон и граф Вандомский вышли из Арраса во главе небольшой армии, набранной из свит французских господ, участвовавших в конгрессе. Они дошли до Санлиса, расположенного в одиннадцати милях от осажденного города, но дальше не двинулись. Сообщения о численности войск в английских осадных линиях убедили Ришмона в том, что эта задача ему не по силам. Тем временем Орлеанский бастард собрал в Шартре около 4.000 человек. Вместо того чтобы огибать Париж с востока через Мелён и Ланьи, что заняло бы слишком много времени, он решил попытаться форсировать Сену к западу от Парижа. Перед рассветом 25 сентября его люди попытались застать Мант врасплох. Но там находился сильный и бдительный английский гарнизон, и попытка не удалась. В этот момент произошло неожиданное событие, которое, казалось, могло спасти предприятие. Этой же ночью в десяти милях выше по течению реки два французских партизана с небольшой компанией рыбаков, действуя по собственной инициативе, захватили мост в Мёлане. Они проникли в крепость с южной стороны по лестницам с лодок, пришвартованных к берегу, подкупили одного сторожа, убили около двадцати человек из гарнизона и заставили капитана и остальных его людей сдаться. Орлеанский бастард направился прямо к мосту, но, добравшись до него, обнаружил, что защитники Сен-Дени накануне заключили договор о капитуляции на условиях. Наступление было назначено на 4 октября, то есть всего через неделю. Он подумал о том, чтобы попытаться пробиться в Мёлан с моста, но пришел к выводу, что сделать это не успеет. В назначенный день ворота Сен-Дени были открыты, и французский гарнизон вышел под конвоем с тем личным имуществом, которое он мог унести[657]657
  Taverne, Journ., 84–5; Gruel, Chron., 104–5; Monstrelet, Chron., v, 186–7; Chartier, 'Chron. Lat.', 230–4; Chartier, Chron., i, 181–3; Héraut Berry, Chron., 170–1; Journ. B. Paris, 307–8.


[Закрыть].

При любых других обстоятельствах взятие Сен-Дени англичанами было бы воспринято как великая победа. Но она была омрачена известием о заключении Аррасского договора. Значительная часть англо-бургундской армии в Париже и большинство оставшихся ланкастерских гарнизонов в Пикардии и Шампани были подданными герцога Бургундского. Многие из них в течение многих лет сражались вместе с англичанами, а теперь оказались ни причем. Большой пикардийский контингент, находившийся в армии Толбота под Сен-Дени, сразу после сдачи города разошелся по домам. Вместе с ними ушли и бургундские войска, обеспечивавшие оборону Парижа в течение последних шести лет. Их капитаны, имевшие личные обязательства перед ланкастерским правительством, оказались в более сложном положении. Вилье де Л'Иль-Адам был советником Филиппа Доброго, но он также занимал должности маршала Франции и капитана Парижа у Генриха VI и присягнул ему на верность. Его земли находились на спорной территории в долине Уазы. Л'Иль-Адам решил, что не сможет с честью отказаться от англичан до окончательной капитуляции Сен-Дени, и тогда обратился за советом к своим собратьям-рыцарям на очередном декабрьском собрании Ордена Золотого Руна. "Принимая во внимание договор, который вам недавно было угодно заключить в вашем городе Аррасе, – спросил он, обращаясь к Филиппу Доброму, – не могли бы вы посоветовать мне, как мне поступить в отношении моей должности, моей присяги и моей чести". Его примеру последовал бастард де Сен-Поль, также рыцарь Золотого Руна. Его владения находились в Пикардии и Валлонской Фландрии, но он получил от герцога Бедфорда сеньорию Монморанси в Иль-де-Франс и принес за нее оммаж. "Теперь дела обстоят иначе и сильно изменились", – сообщал он своим братьям-рыцарям. В конце концов оба решили остаться верными только герцогу Бургундскому. Некоторые бургундцы пошли другим путем, например, пикардийский рыцарь Ги де Руа, командовавший важным гарнизоном в Суассоне. По слухам, он заявил, что не станет соблюдать Аррасский договор, даже если это будет означать, что ему придется уехать жить в Англию. Его люди поменяли на одежде бургундские кресты Святого Андрея на красные кресты Англии. В Париже ушедших бургундцев пришлось заменить английскими войсками, выведенными из Нормандии, что еще больше отяготило и без того перегруженную английскую армию. Они были переданы под командование Роберта Уиллоуби, который был назначен капитаном Понтуаза, а вскоре после этого взял на себя ответственность за оборону столицы[658]658
  Monstrelet, Chron., v, 187; Protokollbücher, i, 65–6, 67–9; Taverne, Journ., 88–9; Chartier, Chron., i, 184; BN Clair. 179/51 (Уиллоуби).


[Закрыть].

Смерть герцога Бедфорда в Руане оставила английскую администрацию без руководства. Это известие дошло до английских послов в Кале, когда они ожидали переправы через Ла-Манш. Кардинал Бофорт отправил графа Саффолка с небольшим эскортом в Руан, чтобы тот "взял страну под контроль". Прибыв в город в конце сентября, граф застал его в состоянии брожения. Улицы были заполнены беженцами. Постоянно поступали сообщения о заговорах, а на рыночной площади регулярно проводились казни. За городскими стенами нормандские гарнизоны были сильно прорежены, чтобы усилить армию Толбота в Сен-Дени. Из примерно 7.000 человек, находившихся во Франции в начале октября 1435 г., не менее 4.000 были сосредоточены в Париже и его окрестностях. Примерно половина из них была выведена из нормандских гарнизонов, в основном с уязвимой северной границы и из района между реками Сеной и Эвр. Тем временем на северной границе нарастала угрожающая концентрация французских войск. Отряды Ла Ира и Потона де Сентрая, действовавшие в Артуа и долине Соммы, после заключения Аррасского договора вернулись на свои базы в Бовези. Шарль Десмаре оставил Рю офицерам герцога Бургундского и вернулся со своими людьми в Рамбюр. В середине октября к ним присоединился Пьер де Рье со многими бойцами, сражавшимися при обороне Сен-Дени[659]659
  *Dickinson, 219; HMC, Rep., iii, 279; PRO E404/52 (206); E101/323/1; E364/69, m. 3; Chartier, Chron., i, 181–2; Foed. Supp. D., 412–13. Руан: Goulay, 43. Французское наращивание: Taverne, Journ., 57–9, *101–2; Monstrelet, Chron., v, 146–8, 199–200; BN Fr. 3645bis/1359 (Ла Ир).


[Закрыть].

16 ноября 1435 г. около 300 человек из компаний Десмаре и Рье захватили Дьепп. Это стало серьезным поражением для англичан. После потери бургундской Пикардии контроль над нормандским побережьем был крайне важен для связи провинции с Англией. Дьепп был важным торговым портом и обычным местом высадки солдат и чиновников из Англии. Здесь также располагался филиал Казначейства, который использовался для приема слитков серебра, предназначенных для английских казначейств в Руане и Париже. При этом гарнизон города был одним из самых малочисленных в Нормандии – всего шестнадцать человек. Отношения между городом и гарнизоном были скверными. Когда перед рассветом отряд Десмаре переходил вброд реку Варенн во время отлива, его сообщники в городе открыли ворота. Захватчики тихо прошли по улицам и открыли Руанские ворота, чтобы впустить маршала Рье, который ждал снаружи со своими людьми. С развернутыми знаменами и криками "Ville gagnée!" они разграбили город и захватили большинство кораблей в гавани, деньги в филиале Казначейства и артиллерию. Французы основали в Дьеппе постоянную базу. Они изгнали всех, кто отказался присягнуть на верность Карлу VII, а затем занялись укреплением стен и строительством цитадели на скале. В городе под командованием самого Десмаре был создан большой рейдерский отряд, который обеспечивал себя за счет грабежей в западной Нормандии. Гавань стала базой для французских каперов, которые совершали набеги на устье Темзы и побережье юго-восточной Англии, захватывая суда и высаживаясь на берег для грабежа отдельных поселений и увода людей с целью получения выкупа[660]660
  *Coll. Bastard, p. xvii (с указанием даты); Monstrelet, Chron., v, 200–1; Cron. Norm., 89–90; Héraut Berry, Chron., 174–5; Cagny, Chron., 212; Lettres de rois, ii, 439 (артиллерия). Английский гарнизон: Curry (1985), ii, x. Пиратство: PRO C81/1367/40–42.


[Закрыть].

Взятие Дьеппа стало сигналом к крестьянскому восстанию в Па-де-Ко, которое вызвало самый тяжелый кризис в ланкастерской Нормандии со времен ее завоевания Генрихом V. Па-де-Ко – это широкое известняковое плато, лежащее к западу и северу от Руана между Сеной и морем. Это был самый богатый сельскохозяйственный регион Нормандии и основной район выращивания зерновых. 1420-е годы были для региона благополучным десятилетием, но все резко изменилось после захвата французскими компаниями Торси и замков в долине реки Бресль в 1429 году. В следующем году они были изгнаны, но за ними последовали другие, действовавшие из замков французов в Пикардии и Бовези. Налетчики уничтожали посевы и постройки, сгоняли крестьян с земли в леса, где те пополняли ряды сельских разбойников. К 1435 году Па-де-Ко потерял значительную часть своего населения, а оставшиеся жили во все более тяжелых условиях. Урожай предыдущего года был потерян из-за осенних дождей и заморозков, в результате которых зерно сгнило на полях, а крестьяне остались без хлеба. Вспышки чумы собрали множество жертв среди ослабленного голодом населения.

Па-де-Ко был более плотно заселен английскими землевладельцами, чем любая другая часть Нормандии, но он не был хорошо защищен. В Арке и Э находились крупные королевские гарнизоны, которые были усилены после падения Дьеппа. Однако в глубине региона единственными гарнизонами были замки, находившиеся в частном владении, владельцы которых часто отсутствовали, и даже если были на месте, то, как известно, не выполняли свои военные обязанности. В июне 1435 г. бальи Па-де-Ко, сэр Джон Монтгомери, подлил масла в огонь, приняв непродуманное решение о призыве и вооружении местного крестьянства. Когда граф Саффолк принял командование в Руане, он распорядился, чтобы крестьяне были собраны в организованные отряды под командованием подразделений английских лучников с английскими капитанами. Но было уже слишком поздно. Уже через несколько дней после падения Дьеппа крестьянство поднялось по всему региону. Это восстание было лучше спланировано, чем годом ранее на Котантене. Крестьяне были хорошо экипированы, многие из них имели оружие, выданное английскими властями. Они нашли эффективного лидера по имени Карюйе, который быстро создал армию численностью около 4.000 человек. Вожди повстанцев обратились за поддержкой к французам в Дьеппе. Десмаре и Рье отреагировали гораздо быстрее, чем это ранее удалось герцогу Алансонскому на Котантене. Они привлекли Ла Ира с многочисленными французскими отрядами из Бовези, чтобы использовать неожиданно открывшуюся возможность. К концу года, по имеющимся данным, в Па-де-Ко находилось более 3.000 французских солдат[661]661
  Bekynton, Corr., i, 289–95; Basin, Hist., i, 214–16; Cron. Norm., 81, 84; Héraut Berry, Chron., 175; Monstrelet, Chron., v, 104, 201, 203; Basin, Hist., v, 214–16; Chartier, Chron., i, 173–4; Gruel, Chron., 126 (3.000 человек). Гарнизоны: Massey (1987), 55–6, App. I, IV; *Deck, 274 (Eu); AN K64/1 (24) (Арк, Э); Curry (1985), i, 407–26. Вооружение крестьян: BN Fr. 25772/958, 26059/2554; L&P, ii, pp. xlv – xlviii.


[Закрыть].

В конце ноября граф Саффолк покинул Нормандию, чтобы принять участие в заседании Парламента в Вестминстере, и герцогство вновь осталось без политического руководства. Если он думал, что худшее уже позади, то ошибался. Незадолго до Рождества крестьяне-повстанцы объединились с французскими отрядами. Объединенная армия насчитывала около 6.000 человек. В декабре она начали мощное наступление на английские позиции в этом регионе. Продвигаясь на запад вдоль побережья от Дьеппа, маршал де Рье занял город Фекан. Гарнизона в Фекане не было, а местный дворянин уговорил жителей открыть ворота. Через два дня гасконский капитан сдал крепость Монтивилье, охранявшую подступы к Арфлёру, после того как горожане вступили в сговор с нападавшими. 27 декабря 1435 г. французы подошли к Арфлёру, где встретили первое серьезное сопротивление. Оборонительные сооружения города, после знаменитой осады 1415 года, были перестроены. Гарнизон был недавно усилен дополнительными отрядами, переброшенными через устье реки из Кана. Рье приказал немедленно начать штурм, который был отбит с большими потерями для нападавших. Но восстание французских жителей города выбило почву из-под ног защитников, и капитан Уильям Минорс был вынужден пойти на капитуляцию. Все английское население было изгнано вместе с гарнизоном. Потеря Арфлёра стала для англичан катастрофой. Арсенал города, где хранились важные артиллерийские запасы, попал в руки французов. Вышедшие из гавани французские корабли могли блокировать торговлю Руана и других городов по Сене, а также помешать перевозкам войск между Англией и Нормандией. В новом году английские войска были срочно переброшены в Руан, который, как ожидалось, подвергнется следующему нападению[662]662
  PRO E101/192/6 (Саффолк); Monstrelet, Chron., v, 201–2 (для 'Monsieur Vilers', читайте Montivilliers); Basin, Hist., i, 216; L&P, i, 424; Foed. Supp. D, 416; Lettres de rois, ii, 439; BN Fr. 26060/2726 (Руан).


[Закрыть].

На всем протяжении реки Ко стихийные восстания местных жителей переросли в большой пожар. В течение нескольких дней восставшие заняли все значимые города и крепости региона, за исключением городов с гарнизонами Арк и Э на севере и Кодбека на юге. На конце года восстание начало распространяться через устье Сены в Нижнюю Нормандию, где еще пылали угли восстания предыдущего года. Восстание в округе Вир быстро распространилось по всему Котантену. В начале января стало известно, что его лидер, человек по имени Бошье, собрал многотысячную крестьянскую армию и согласовывает свои планы с французскими гарнизонами соседних областей. За короткое время, прошедшее после Аррасского конгресса, англичане потеряли контроль над всем побережьем Ла-Манша от Фландрии до Сены и столкнулись с перспективой потери портов Котантена. Серьезные опасения вызывала безопасность Шербура, который теперь был единственным крупным портом в руках англичан, не считая Онфлёра. В Вестминстере Совет был охвачен паникой. Учитывая, что войска в Нормандии были сосредоточены в Руане и Ко, советники даже рассматривали идею создания еще одной армии на западе Англии, которая должна была отправиться непосредственно на Котантен[663]663
  Верхняя Нормандия: Chrons. London, 140–1. Нижняя: BN Fr. n.a. 3654/332; Cron. Norm., 84–5; Monstrelet, Chron., v, 202–3; Chrons. London, 139–40; *Coll. Bastard, 85–6 (с неверными датами); L&P, i, 424, 510–12; *Chron. Mont-St-M., ii, 74, 75, 76–77, 94–5; 'Répertoire Lenoir', no. 304; Basin, Hist., i, 204–6; CPR 1429–36, 533; cf. Jouet (1969), 131–40.


[Закрыть].

Катастрофа заключалась не только в самих потерях, какими бы серьезными они ни были, но и в том, что они свидетельствовали о состоянии общественного мнения в Нормандии. Нормандцы, как и парижане, и жители многочисленных городов Пикардии и Шампани, подчинились Генриху V и поддержали английский режим в 1420-х годах, потому что он казался им единственной властью, достаточно сильной, чтобы обеспечить их безопасность. Теперь этот расчет уже не оправдывался. Мало кто в Нормандии или Париже следил за дипломатическими переговорами в Аррасе и понимал всю сложность этих переговоров. Но все понимали, что провал конгресса означает продолжение войны, а это коренным образом повлияло на их отношение к английской оккупации. Знал это и граф Саффолк. Одним из первых его действий по прибытии в Руан было распространение среди нормандских бальи документа, подготовленного английской делегацией в Аррасе и оправдывающего их поведение на конгрессе. Духовенству было приказано прочесть это послание со своих кафедр.

Настроения в герцогстве разделились. Англичане пользовались поддержкой большинства крупных землевладельцев, высшего духовенства и патрицианской олигархии больших городов. Эти группы были кровно заинтересованы в сохранении ланкастерского режима, которому многие из них были обязаны своим местом, землями и состоянием. Нормандские Штаты, представлявшие их интересы, собрались в Руане в ноябре и выразили желание остаться под властью Ланкастеров. Но они считали, что окончательное французское предложение, которое восстановило бы мир в герцогстве и оставило бы английскую династию на месте, должно быть принято. Единственной альтернативой, по их мнению, была более решительная оборона Нормандии, чем то "слабое сопротивление", которое наблюдалось до сих пор. Штаты призвали к созданию большой английской армии во главе с принцем королевской крови, "добродетельным, доблестным, усердным, любимым и, известным всем". Они вотировали новые налоги на номинальную сумму 190.000 ливров, но признали, что этого будет недостаточно для финансирования необходимых усилий и основное бремя придется нести за счет доходов Англии. Делегация отправилась в Вестминстер, чтобы донести эти соображения до правительства и Парламента. Однако лояльность английским правителям не нашла широкого отклика ни в нормандской сельской местности, ни в небольших городах, где новые налоги лишь напоминали людям о тяготах войны. Особенно тяжелые условия были на севере герцогства, где жители городов часто контактировали с французскими гарнизонами Пикардии и Бовези. В следующем году Потон де Сентрай на некоторое время занял Жизор, после того как жители города в полном составе перешли на сторону французов. Англичане почувствовали перемены. "Там было столько измен, что люди не знали, что делать", – писал лондонский хронист[664]664
  Кафедры: L&P, ii, xlv – xlvii; BL Add. Chart. 124. Штаты: Lettres de rois, ii, 423–8. Налог: Beaurepaire (1859) [2], 46–8 (1434); BN Fr. 3642/790 (1435). Жизор: BL Add. Chart. 135; AD Seine-Mar. 100J38/37; Inv. AC Amiens, iv, 149; Monstrelet, Chron., v, 231; Gruel, Chron., 123–4; Goulay, 46; Chrons. London, 140–1 ("очень много измен").


[Закрыть].

В Вестминстере, где по-прежнему заседал Парламент, захват Дьеппа и крестьянское восстание омрачали ход заседаний. Граф Саффолк прибыл в конце ноября, чтобы занять свое место в Палате Лордов с рассказом из первых рук о событиях в Нормандии. Его сопровождали Жан Ринель, послы нормандских Штатов и делегации муниципалитетов Парижа и Руана – "верные подданные вашего разбитого и разрушенного королевства Франция", как они себя называли. Они сообщили, что новое вторжение французских войск, скорее всего, получит поддержку населения. Люди были "разгневаны и угнетены этой долгой войной и неадекватными мерами, принятыми для их защиты". Они больше не верили в то, что англичане останутся здесь, и в то, что верность Генриху VI – самый надежный путь к миру. Кризисная атмосфера в Вестминстере усилилась благодаря сообщениям о деятельности французских агентов в Шотландии. Французское посольство находилось в северной стране уже несколько месяцев. Присутствие в его составе сэра Хью Кеннеди, одного из главных шотландских капитанов во Франции, возрождало опасения относительно новой "шотландской армии", которую шотландский король обещал французскому еще в 1428 году[665]665
  Lettres de rois, ii, 423, 431–2, 437, 438 (цитата), 439. Французские агенты: BN Fr. 17330, fols. 120vo, 124vo–125vo, 128vo, 129vo–132, 137–139vo.


[Закрыть].

В конце ноября 1435 г. Совет заручился поддержкой Палаты Лордов для резкого увеличения масштабов английских операций в Нормандии. Зимой через Ла-Манш должна была переправиться новая экспедиционная армия, "самая большая из тех, что пересекали море за всю историю человечества", – гласило величественное заявление Совета нормандцам. Планировалось собрать 2.000 латников и 9.000 лучников, что позволило бы довести общую численность английских войск во Франции по меньшей мере до 16.000 человек. Некоторые из этих людей должны были служить в течение длительного срока – два или даже три года вместо традиционных шести месяцев. По всей видимости, сначала командование было предложено графу Саффолку. Но Саффолк не хотел покидать свое влиятельное место управляющего делами Генриха VI и не желал брать на себя ответственность за "несчастья", которые он явно считал неизбежными. Вместо этого выбор пал на кузена короля, 24-летнего Ричарда герцога Йорка. Этот Ричард был сыном Ричарда, графа Кембридж, казненного в 1415 году за измену Генрихом V и внуком Эдмунда Лэнгли, герцога Йорка, четвертого сына Эдуарда III. Титул герцога Йорка Ричарду был присвоен королевским Советом лишь в 1426 году, хотя его дядя (старший брат отца) Эдуард Йорк погиб в битве при Азенкуре. Через свою мать Ричард также происходил от второго сына Эдуарда III – Лионеля Антверпенского, герцога Кларенса. Когда в 1425 г. его дядя по матери Эдмунд, граф Марч умер бездетным, Ричард получил огромное наследство Мортимеров в Уэльсе и Ирландии. В 1435 г. он стал рыцарем Ордена Подвязки и самым богатым пэром Англии. Никто не мог лучше соответствовать представлениям нормандских Штатов о принце королевской крови. Но у Ричарда не было ни военного, ни административного опыта. Его знания о Франции ограничивались тем, что он мог почерпнуть при дворе Генриха VI во время коронационной экспедиции, в которой не играл заметной роли. Его назначение, рассчитанное на год, было, по-видимому, временным, пока не будут приняты более долгосрочные меры. Чтобы компенсировать неопытность, ему был предоставлен внушительный состав опытных капитанов, включая Саффолка, Солсбери, Фоконберга и Эдмунда Бофорта, а также грозных Толбота и Фастольфа, которые уже находились во Франции[666]666
  Саффолк: CPR 1429–36, 590. Йорк: *Johnson, 226–7; Lettres de rois, ii, 428–31; PPC, v, 7 (термин); Chrons. London, 141. Компаньоны: PRO E403/721, m. 14 (20 февраля), E403/723, mm. 4, 6 (10, 24 мая).


[Закрыть].

Совет назначил амбициозные сроки. Передовой отряд из почти 1.800 человек должен был отплыть во Францию в конце декабря 1435 г., а остальные – месяцем позже. Общая стратегия была та же, что и в 1428  и в 1430 годах: завершить войну, одним ударом разгромив противника. Задача новых армий заключалась в том, чтобы закрыть открывшиеся бреши в обороне западной Нормандии и в районе Парижа, а затем начать масштабное наступление на территории, недавно занятые Карлом VII. Предусматривалось два самостоятельных войсковых соединения. Основной корпус численностью 7.000 человек должен был действовать совместно с войсками Толбота и Уиллоуби в Иль-де-Франс и на Нормандской границе. Отдельное командование было поручено Эдмунду Бофорту, который с 2.000 человек должен был вернуть утраченную территорию в Мэне и вторгнуться в Анжу. В случае успеха этих наступательных операций Совет рассчитывал получить от короля Валуа более выгодные условия, чем те, которых удалось добиться в Аррасе. Со временем герцог Йорк был назначен лейтенантом короля во Франции и получил полномочия вести войну и переговоры о заключении постоянного мира или длительного перемирия[667]667
  PRO E403/721, mm. 6, 8, 15 (29 ноября, 12 декабря, 1 марта); CPR 1429–36, 525, 526, 533; Lettres de rois, ii, 428–31; CPR 1429–36, 595; Foed., x, 642–4. E. Бофорт: PRO E404/52 (196); PPC, v, 15.


[Закрыть].

Планируемая армия такого размера стала серьезным испытанием для скудных финансов английского государства. До отплытия она должна была получить около 60.000 фунтов стерлингов наличными, в дополнение к более чем 9.000 фунтов стерлингов, причитающихся Луи де Люксембургу за войска, непосредственно содержащиеся Большим Советом. К этому следует добавить постоянную убыль денег, пока армия оставалась во Франции, получая жалованье каждый квартал. В итоге Палата Общин проголосовала за единую субсидию, которая должна была выплачиваться четырьмя частями в течение следующих двух лет, и за увеличение торговых пошлин. Церковь поддержала это решение, выделив десятину. Была надежда, что значительные суммы удастся собрать за счет другого фискального эксперимента – введения градуированного налога на доходы от земельных владений, должностей и аннуитетов свыше пяти фунтов, взимаемого по прогрессивным ставкам от шести пенсов до двух шиллингов с фунта. По всей видимости, парламентарии надеялись, что весь пакет мер позволит получить не менее 100.000 фунтов стерлингов, поскольку разрешили правительству брать займы под такую сумму. Примерно половина этих денег должна была поступить от подоходного налога, который должен был быть выплачен единовременно в апреле и должен был стать основным источником финансирования новой армии. На самом деле этот налог собирался медленно, и его доходность была неутешительной. Полномочия государства XV века были ограничены и доходы оценивались самостоятельно каждым налогоплательщиком. В итоге налог принес менее 9.000 фунтов стерлингов. Хуже того, неудача с новым налогом совпала с падением таможенных поступлений в результате бойкота торговли с Бургундской державой и пиратства в Ла-Манше и Северном море.