Текст книги "Повелительница с клеймом рабыни (СИ)"

Автор книги: Анастасия Трусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 73 страниц)

– Келл, милая, иди ко мне.

Девочка послушно отцепилась от шакала, и сделала шаг ко мне. Её глаза тревожно блестели, и она нервно кусала губы.

«Потерпи, моя хорошая, – мысленно обратилась я к дочке. – Немного осталась».

Я успокаивающе погладила дочку по волосам, и взяла её на руки. Повернулась к Люциферу. Аккэлия сжалась под его тяжёлым взглядом. Демон протянул руку, взял малышку за подбородок, и некоторое время пристально смотрел ей в глаза. Келл словно оцепенела у меня на руках, но помочь я ей ничем не могла.

Убедившись, наконец, что я не солгала, повелитель демонов отпустил Келл, и снова посмотрел на меня. На его красивом лице не отражалось ни единой эмоции, но я поняла, что Люцифер, как и Ферокс недоволен тем, что ключом снова стала я.

– Для безопасности миров, ключ от Врат должен быть уничтожен, – задумчиво сказал Константин.

– Заткнись, – холодно предложил ему Ферокс, и повернулась к Люциферу. – Врата закрыты, Древние снова погружены в сон. Опасности для миров нет. А казнить свою жену «просто на всякий случай» я не позволю, имей это в виду.

Люциферу его ультимативный тон явно не понравился, но ответить он ничего не успел. Первое, что мы услышали, был изумлённый возглас ангелессы. А потом раздался голос – тихий, какой-то шелестящий:

– Тебе стоит прислушаться к словам дракона, мальчик, и не разрушать ключ.

У закрытых врат стояла высокая женщина, в тёмных развевающихся одеждах. Большую часть её лица скрывала густая вуаль, только ярко-красные губы оставались на виду. Древняя богиня Шеллатар. Точнее, это был лишь образ, полупрозрачный призрак той, кто спал сейчас в Бездне.

– Почему? – если Люцифер и был удивлен появлением Древней, то прекрасно скрыл это. – Вы всё ещё рассчитываете освободиться?

– Нет. Это перестало быть интересным. Эмоции существ этого мира… вот что интересно. Теперь, когда ключ стал един, мы можем всё это чувствовать через неё. Этого достаточно. Мы можем говорить с ней, взаимодействовать… с ней одной. Она избавит нас от скуки, которую навивает бесконечный сон о вечности. Она – наш голос и наша связь с мирами. Лишишь нас этой связи… Боги этого не простят...

Для меня эти слова стали неожиданностью. Говорить? Взаимодействовать? Как это?

– Возможно, боги этого не простят, – сказал Константин. – Но вы всё равно не сможете покинуть Бездну без ключа. Твои угрозы пусты…

– Ты ошибаешься, юный ангел, – Шеллатар улыбнулась Константину, и от этой улыбки веяло непонятной жутью. – Поскольку носитель ключа был изменён, даже мы не знаем, что будет с Вратами в случае его гибели. Возможно, Врата так и останутся закрытыми до конца вечности. А возможно, утратив связь с ключом, они рухнут и тогда... – она замолчала, не закончив. Потом продолжила. – Вы получили шанс на жизнь, молодые повелители Вселенной. Не позвольте вашему страху лишить вас этого шанса… Оставьте нам ключ.

Сказав это, призрак богини повернулся и прошёл сквозь створки закрытых Врат. Над серой пустыней праха повисло тревожное молчание. Келл испуганно сопела мне в плечо. Ангелы тревожно переглядывались. Люцифер задумчиво смотрел на закрытые Врата. Ферокс обнял меня за плечи, и нарушил, наконец, эту давящую тишину.

– Я возвращаюсь в свой мир, – сказал он. – Милена идёт со мной.

– Я хочу услышать от неё более полный отчёт о том, что тут случилось, – сказал Люцифер, всё так же глядя на Врата.

– Услышишь, – хмыкнул дракон. – Когда я позволю ей вернуться в Преисподнюю.

Люцифер пренебрежительно отвернулся от нас.

– Я тоже хочу знать, что здесь произошло, – сказал Константин.

Я подумала, что его слова проигнорируют, но Люцифер ответил:

– Узнаешь, если мы с тобой договоримся.

И повелитель демонов посмотрел на Роалда, которого всё ещё держал на руках Лазарус.

– Идём, Милена, – сказала Ферокс, и создал портал.

Я ещё раз оглянулась на Люцифера, на ангелов, и вошла в портал, так и не спустив Келл с рук. Шии скользнул за нами.

* * *

Я стояла на широком балконе, и смотрела на Реншаар. Мне было больно видеть столицу драконьего мира в таком плачевном состоянии. Разрушенные здания, словно вспаханная брусчатка мостовых, огромные чёрные пятна пожарищ. Маги-созидатели работали на износ, восстанавливая столицу. Я знала, что со временем Реншаар восстановит своё величие, но всё равно, такой вид города удручал.

Ферокс рассказал мне, что Пандемониум сейчас в таком же состоянии. И Эдем, и столицы Тёмного и Светлого лесов, скорее всего, тоже.

Я была в мире драконов уже четвёртый день, с того момента, как мы покинули преддверие Бездны. Увидев, во что превратился Реншаар, я хотела тут же отправиться в Зиграден, чтобы узнать, насколько пострадал мой город. Но Ферокс меня не пустил.

– Древние шли, в первую очередь, по столицам, – сказал он. – Они чувствовали силу повелителей, и шли уничтожить их, как последнюю преграду к своей власти. Другие города если и пострадали, то только от Хаоса. А это работа магов, а не твоя.

– Я правительница города, – возразила я. – Я должна быть там, когда…

– Ты – повелительница драконов, и моя жена. И сейчас я хочу, чтобы ты оставалась здесь.

Мне оставалось только смириться. Я хорошо знала мужа, и понимала, что сейчас спорить с ним бесполезно. Утешало лишь то, что все мои дети были в Реншааре. Хотя, когда я увидела Ориана, у меня просто в глазах потемнело. Вся правая половина лица представляла собой сплошной ожог, полоса чёрной ткани прикрывала пустую правую глазницу. К тому же, он заметно прихрамывал при ходьбе.

– Мама, всё в порядке! – поспешил заверить меня сын, увидев моё побледневшее лицо. –  Это всё заживёт!

Я почувствовала укол вины – я так переживала за Келл, что совершенно не думала о том, как вся эта ситуация повлияет на остальных моих детей. А досталось всем. Лерден и Террелл не пострадали физически, но были истощены магически – поддерживать «сеть», чтобы не дать Хаосу разрушить границы мира оказалось непростой работой. Крис, получив от Киерана своё демоническое оружие, тоже ломанулся в Межмирье. Эта новость тоже меня, мягко говоря, не порадовала. Армией демонов в Межмирье командовал Абигор. И если бы он увидел там Криса, то вряд ли бы упустил такую возможность, избавиться от нежеланного сына.

– Абигору было не до меня, – в своей обычной манере хмыкнул Крис. – Он смог пробить атаку легионов, и подойти непосредственно к Древним. И ему приходилось следить, чтобы эти уроды не порвали его на лоскуты. Я видел это с того места, где солдаты Древних пытались отгрызть мне голову.

Левая рука Кристиана не слушалась, и висела вдоль тела бесполезной плетью.

Я знала, что раны сыновей заживут, что магия Древних замедляет регенерацию, но всё равно, я каждый раз содрогалась, когда видела их.

Особую «прелесть» в моё пребывание в Реншааре вносил Рейф. Когда Адалисса завладела моим телом, и подавила моё сознание, он впал в кому. Очнулся он, когда богиня вернула мне контроль над моим телом. При этом выглядел ерат паршиво, и, судя по всему, чувствовал себя соответственно. Даже яркие бирюзовые глаза и рыжие волосы казались какими-то вылинявшими.

Рейф периодически выслеживал меня в запутанных коридорах дворца, требуя моей крови.

– Милена, мне плохо, – канючил он. – Если ты не дашь мне крови, я точно сдохну. Ты же помнишь, что в этом случае будет с тобой? Стоило ли так долго противостоять богиням, чтобы умереть из-за того, что вовремя не покормила своего верного пса?

Не то, чтобы я всерьёз верила в его скорую кончину, но понимала, что моя кровь ему действительно нужна. И позволила ерату пару раз вскрыть мне вену на руке.

Ко мне на балкон вышел Ферокс. Все эти четыре дня я мало видела его. Он восстанавливал магию своего мира, периодически уходил в Преисподнюю, и принимал отчёты о том, какие потери понесли драконы в этой короткой, но разрушительной войне.

– Ферокс, – спросила я. – Когда ты отпустишь меня в Преисподнюю?

– Зачем ты так рвёшься туда? – дракон подошёл ко мне сзади, обнял за плечи. – Твои дети здесь, с твоим городом не случилось ничего фатального. Мне спокойнее, когда ты рядом…

Я понимала его. Мне самой не особо хотелось возвращаться в мир демонов. Но я помнила слова Люцифера, сказанные в серой пустыне – он ждёт от меня отчёта. Фероксу я рассказала всё, а невозможность поговорить с Люцифером меня нервировала. Я слишком хороша знала, что такое недовольство владыки Ада.

– Ферокс, ты же сам всё понимаешь. Я – демон, Люцифер – мой повелитель, и я должна…

– Твоему повелителю придётся подождать, – прервал меня муж. – Пока я не буду уверен, что он не намерен совершить то, из-за чего мне потом придётся объявлять войну Преисподней.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чём он говорит.

– Неужели, всё так серьезно? – я повернулась лицом к Фероксу.

– Не думаю, что настолько, – после недолгой паузы ответил муж. – Но если бы речь шла не о тебе, я бы сам настаивал на уничтожении ключа.

Я помрачнела, прекрасно понимая, что он имеет в виду. Если бы Келл осталась ключом от Врат Бездны, у меня бы сейчас не было младшей дочери. И я ничего не смогла бы с этим поделать.

– А как же предупреждение Шеллатар? – тихо спросила я.

– Люцифер не знает, насколько ей можно верить. Да и я, если честно, тоже. Но пока он колеблется, я не хочу рисковать тобой.

Колебался Люцифер ещё два дня. Потом Ферокс получил от него гарантии, что вопрос о моей казни подниматься не будет, и я смогла вернуться в Преисподнюю.

Ферокс оказался прав – Зиграден практически не пострадал. Пока меня не было, власть там держала Деланей, и под её управлением маги быстро восстановили то, что было разрушено Хаосом. Поэтому, мне оставалось только ожидать, пока Люцифер назначит мне аудиенцию. И он не заставил ждать долго.

Я почему-то думала, что отчитываться мне придётся не только перед Люцифером, но и перед Верховными демонами. Но я ошиблась. Встретившая меня у дверей дворца Альма, провела меня в кабинет Люцифера, где я осталась один на один с повелителем.

Я опустилась на одно колено:

– Приветствую вас, повелитель. Да падёт Тьма на ваших врагов и да будут ангелы ползать у ваших ног.

– Да услышит Тьма твои слова, – отозвался Люцифер.

Он сидел не за своим рабочим столом, а в кресле, пододвинутом ближе к распахнутому окну. Напротив него стояло ещё одно кресло.

– Встань, Милена. И подойди.

Я подчинилась, и демон указал мне на пустое кресло. Я села и внимательно посмотрела на Люцифера – его одежда и волосы были в идеальном порядке, лицо, как обычно не выражало эмоций, тёмные глаза были холодны, но мне почему-то показалось, что повелитель демонов выглядит уставшим. Похоже, у него было не меньше забот, чем у Ферокса.

– А теперь – рассказывай, – велел он. – С того момента, как покинула мой дворец, после Верховного совета.

Я немного помолчала, приводя мысли в порядок, вспоминая последовательность событий. И начала говорить. Я рассказывала обо всём, ничего не утаивая. Я уточняла любые подробности, какие хотел знать Люцифер. Чаще всего он спрашивал об Адалиссе. Я отвечала. Единственное, о чём я умолчала, это воспоминания Черной богини – то, насколько глубоко мне удалось проникнуть в них.

Мой рассказ занял около двух часов. Когда я закончила, Люцифер не смотрел на меня. Он отвел взгляд, и смотрел в чёрное небо за окном, о чём-то размышляя. Я откинулась на спинку кресла. Рассказывая, я, почему-то вспомнила одно из своих видений, то, что подкинула мне память Адалиссы. То самое, где Люцифер, только получивший власть над Преисподней, спрашивал Адалиссу, что случилось с её первыми детьми – Древними богами. Я вспоминала взгляд, каким демон смотрел на богиню.

«А ведь он любил её, – подумала я. – Действительно любил. Наверное, Чёрная богиня была единственной женщиной, которая смогла затронуть его сердце. А потом оставила, по какой-то своей прихоти сочинив небылицу, что без памяти влюбилась в другого. И после этого, Люцифер заковал себя в лёд. Каким был бы повелитель Преисподней, если бы Чёрная богиня не поступила с ним так – как с надоевшей игрушкой?».

Я отвлеклась от своих мыслей, взглянула на Люцифера, и вздрогнула. Он больше не смотрел в окно, он смотрел на меня. Каким-то очень пронзительным взглядом, под которым я невольно вжалась в спинку кресла. Я подумала, что он услышал мои мысли, и они ему не понравились.

– Повелитель? – неуверенно произнесла я.

Он резко поднялся, сделал шаг ко мне, и, схватив за руку, буквально выдернул из кресла. Я не успела ничего сказать – демон сжал пальцами мои скулы, наклонился и поцеловал в губы. Я замерла, ошарашенная столь резкой переменой его настроения. Поцелуй Люцифера был яростным, почти болезненным.

– Повелитель, – выдохнула я, когда его губы скользнули по моей шее.

– Молчи, – прорычал он, прижимая меня к себе.

«А ведь эта страсть предназначена не мне, – вдруг поняла я. – Он хочет Адалиссу. Женщину, которую уже никогда не сможет получить…».

Это странное, но я была уверенна, что верное, осознание, не повлияло на то, как моё тело отреагировало на прикосновения горячих рук мужчины. Мне оставалось только послушно поддаваться желанию Люцифера.

Уже намного позже, в спальне, лёжа на развороченной постели, он спросил меня:

– У тебя была возможность стать обладательницей величайшей силы, которую только можно представить. Силой демиургов. Почему же ты отказалась от неё, Милена?

– Я от неё и не отказывалась, повелитель, – я приподняла голову с подушки. – Я воспользовалась ею.

– Ты знаешь, о чём я говорю, – демон нахмурился. – Ты могла использовать её по-другому. Или, вообще, оставить себе. В последнем случае, ты могла бы стать самым могущественным существом в этих мирах. Ты могла бы править ими. Если бы ты не сделала богинь людьми, у тебя бы хватило силы победить Роалда, и сделать свою дочь полноценным демоном… И много ещё на что… А ты потратила всё, что тебе было дано, на то, чтобы наделить богинь бессмертными душами. Кроме того, ты теперь, навсегда, связана с Вратами Бездны и Древними. Оставшись демиургом, ты могла бы избежать этого. А теперь… Я сомневаюсь, что последнее доставит тебе удовольствие. По крайней мере, я на твоём месте быть бы не хотел. Как и любой бессмертный. Так, почему?

Я, в этот момент, мысленно представила себе весь тот ворох проблем, счастливой обладательницей которого стала бы, управляй я всеми мирами и расами, и содрогнулась.

– Тогда я ещё не знала, что буду связана с Вратами. Хотя… даже если бы и знала, то вряд ли бы это что-то изменило, – я села на кровати. – Сперва, для меня было важно только избавить Аккэлию от силы ключа. А потом… да, я тогда чувствовала, что могу абсолютно всё… что любое моё желание, тут же исполнится… У меня была в руках такая сила… Но, передо мной стояли две богини, пусть уже бесплотные, но это не меняло их сути. И я думала о том: «Как избавиться от угрозы, в лице Дайоны и Адалиссы?».

– Но они сами хотели уйти, – возразил Люцифер. – Тел у них не было, а свою силу отдали тебе. От них практически ничего не осталось.

Я усмехнулась, покачала головой:

– Это не так. Понимаете, повелитель, с силой демиургов я получила… – я на миг задумалась, как лучше сформулировать, – некое знание, в чистом виде. Оно позволило мне забрать суть ключа у дочери, и создать две души для богинь. Но… оно же мне дало понимание – чтобы ни случилось с их телами или с их силой, их суть навсегда осталась в этой Вселенной. Если бы я оставила их силу себе… то, в таком случае, всегда существовала бы возможность возвращения богинь. Рано или поздно, но это бы произошло. Кроме того, уйти хотела только Адалисса, Дайоне просто пришлось подчиниться сестре. А это только подтверждает то, что однажды Дайона захочет вернуться, и найдёт способ это сделать. И история, вполне, могла бы повториться, только уже с иным финалом – с победой Белой богини.

Чуть помолчав, я продолжила:

– Я не могла уничтожить суть богинь. Ведь они были урождёнными демиургами, а я лишь получила их силу. Магия в моих руках не обернулась бы против своих создателей. Но я могла изменить эту суть… Сделать её… конечной.

– И твой выбор пал на людей?

– Да, – я кивнула. – Пусть у них и не осталось бы той силы, что у них была, при перерождении, но я понимала, что делать их демонами или драконами – ошибка. В бессмертной жизни, рано или поздно, к ним могла вернуться память. И тогда… неизвестно, к чему бы это привело. А люди… Срок их жизни составляет всего восемьдесят-девяносто лет. За столь короткую жизнь сёстры даже ничего не вспомнят. И никто не сможет их найти, даже если сильно захочет. Этот вариант показался мне самым приемлемым. Конечно, если бы после этого, у меня бы что-то осталось из магии Дайоны и Адалиссы, я бы не оставила свою дочь… такой, какая она сейчас. Но этот проклятый ангел нарушил мои планы, – я снова испытала прилив ярости, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы успокоится. – Я ответила на ваш вопрос, повелитель?

– Да, вполне, – демон кивнул, о чём-то задумавшись.

Потом он поднялся с постели, прошёл к невысокому столику, у дальней стены спальни.

А я задумалась тоже. Всё то, что я озвучила Люциферу, было правдой. Но было и ещё кое-что, что заставило меня отказаться от силы демиургов. Ещё одно знание, полученное с силой демиурга. Адалисса сказала, что демиург должен быть одинок. Только он и его творение. И она была права. Едва получив силу демиургов, я была Миленой Кавэлли, демонессой-полукровкой, с могуществом, которое не должно было достаться мне. Но оставив силу себе, я стала бы меняться под её влиянием. Прошло бы совсем немного времени – сто, двести, пятьсот лет… И от Милены Кавэлли ничего бы не осталось. Был бы демиург, оберегающий доставшуюся ему по наследству Вселенную. Демиург не может любить ничего, кроме своих подопечных миров. Потому что любая другая любовь тут же войдёт в своеобразный диссонанс с любовью к творению, который будет разрушителен и для творения, и для творца, и для того, кто пробудил в нём постороннюю любовь. И богини это доказали своим примером. Оставь я силу себе, у Вселенной был бы демиург, но у моих детей не было бы матери, а у моего мужа – жены. Это была та самая плата, о которой я сказала Адалиссе, и которую я не готова была платить. Я не хотела терять себя, превратившись в сосуд могущества.

Фероксу я об этом рассказала, и он понял меня. Люциферу мне говорить об этом не хотелось.

– А Адалисса? – вдруг спросил демон, отвлекая меня от моих мыслей.

 Демон вернулся к постели, неся в руках два бокала с густым, почти чёрным вином.

– Простите, повелитель?

– Адалисса не стремилась уничтожить Вселенную, в отличие от своей сестры. Если бы она осталась… неужели она не смогла бы контролировать Хаос? Не смогла бы продолжать существовать? – в голосе мужчины мне почудилось сожаление, но я быстро отмела эту мысль, как невозможную в принципе.

Он протянул мне один бокал, и снова улёгся в постель, опершись на локоть, отпил из своего бокала.

– Вы, ведь, сами когда-то, запечатали её сущность, повелитель. Думаю, вы догадывались, что… – я замолчала на секунду, подбирая слова. – Понимаете… Я знаю, что случилось с Адалиссой… что творил с ней Хаос… У меня остались кое-какие её воспоминания. Точнее, даже не воспоминания, а… чувства. Я знаю, что она чувствовала, когда Древние сошли с ума… знаю, как она согласилась запереть их в Бездне… знаю, что было с ней, когда она поняла, что анхэвэр тоже подвержены её безумию… знаю что… в каком-то смысле, она пыталась защитить и свою сестру, и свою Вселенную от самой себя. Она боролась с Хаосом до конца… но она не смогла бы победить – это я тоже знаю, – я заглянула в черноту бокала с вином, и отпила глоток. – Мне кажется, что… временами, Адалисса была самым несчастным существом в этой Вселенной, всю свою жизнь, борющаяся со своим безумием.

– Тебе её жаль?

– Наверное, всё-таки, да. В конце концов, она была моей матерью. Возможно, в большей степени, чем кому-либо ещё.

– Она любила Кэтэрину?

– Да, – я знала, что владыка Ада всегда почувствует попытку солгать, но я не лгала – Адалисса любила свою бабочку. Хотя, возникновение этого чувства она и сама так и не смогла объяснить. Даже себе.  Но вот только… почему всё это произошло с Адалиссой? Почему Хаос, с его безумием, был в ней с самого начала? Почему его не было в Дайоне? Почему только Чёрная богиня должна была нести Хаос в себе? Я не понимаю, повелитель…

– А почему ты родилась полукровкой, Милена? – Люцифер отпил ещё вина. – Или почему твоя дочь родилась «пустой», даже несмотря на то, кто её отец?

– Но мы ведь говорим о демиургах, – осмелилась я возразить.

– А ты думаешь, на создателей не распространяется рок судьбы? – губы Люцифера тронула усмешка – как всегда, холодная, как лёд. – Думаешь, что Фатум не смеётся и над ними? Нет, Милена… Фатум смеётся и скалится даже в их сторону.

Почему-то от его слов у меня пробежали мурашки по спине. Некоторое время я молча пила вино. Когда мой бокал почти опустел, Люцифер вдруг произнёс:

– Роалд.

Я вздрогнула, обернулась, посмотрела на повелителя.

– Ты ненавидишь его? За то, что тебе пришлось потратить на него остатки силы?

– Ненавижу? – я задумчиво провела пальцем по краю бокала. – Да, пожалуй. Но знаете, эта какая-то гадливая ненависть, схожая с самой унизительной жалостью. Роалд был сильным созданием, его сила превосходила силу серафима или Верховного демона. И на что он растратил себя? Лелеял планы мести Матери, которая не известно, вернулась бы или нет, да мечтал убить меня? Как-то это мелко?

– Желать отомстить богини – это мелко? – усмехнулся Люцифер, отставляя свой бокал. – Впрочем, я понял твою мысль.

Чуть помолчав, демон продолжил:

– Константин отдал Роалда мне.

– Отдал?

– Да. На него пришлось наложить с десяток печатей. Хотя, твоё воздействие всё ещё блокирует его силу, но я решил подстраховаться.

– Константин так долго и много спускал ему с рук, а теперь просто отдал вам?

– Константин никогда в этом не признается, но он боялся Роалда. Боялся его силы и его безумия.

«И убить он его не мог, – подумала я. – И решил избавиться от спятившего сородича руками демонов». В целом, мне было всё равно, какие мотивы двигали управленцем Небес. Я знала, что из рук Люцифера живым этому чокнутому ангелу не уйти, и это меня устраивало.

– Вы убьете его?

– Я думал об этом. Но ангел рычит, как адская гончая, и сыплет оскорблениями, которые созданию Света вообще знать не положено. Он очень хочет, чтобы его убили. Собственное поражение для него страшнее смерти.

– И что вы решили? – с какой-то тревогой спросила я.

– Я решил отдать его тебе.

– Что?!– я ошарашенно уставилась на Люцифера.

– Его очень унизило поражение от тебя, – сказал он. – А убивая демонов ради амулетов-порталов, он вполне заслужил, что бы это унижение продлить. И у тебя к нему личные счёты…

Люцифер протянул руку, приподнял моё лицо за подбородок, посмотрел в глаза своим ледяным взглядом:

– Ты же придумаешь, что с ним сделать, верно, Милена?

Я смотрела в глаза повелителя, думая о его словах. Роалд теперь мой. Тот, из-за кого моя дочь лишилась шанса стать сильной – в моей власти. Подумав о Аккэлии, я тут же поняла, какая судьба ждёт этого ангела.

– О, да, повелитель, – ответила я, чувствуя, как мои губы растягиваются в злую улыбку. – Я знаю, что с ним делать. Даже не сомневайтесь.

* * *

Вернувшись в Зиграден, я вспомнила, что в моих темницах сидит ещё один ангел. Чуть подумав, я всё же решила выпустить Берталана. Удивительно, но никаких претензий он мне не высказал. Но порывался поговорить со мной о произошедшем в его «отсутствие». Учитывая, что серафим не намеревался устроить скандал, по поводу того, что его – посла Эдема – пленили, пытали и оставили болтаться в цепях, я решила пойти ему навстречу.

В этот раз мы расположились в одной из гостиных моего дворца.

– Значит, теперь возвращение богинь невозможно? – задумчиво спросил серафим, после подробного расспроса.

– Даже теоретически, – кивнула я. – Хотя, я не знаю, может ли это привести к чему-то – отсутствие создателей в их собственной вселенной. Мир без демиурга… возможно ли это? Адалисса утверждала, что миры стали совершенно самодостаточными, и не нуждаются в демиургах. Но… иногда я сомневаюсь: не начнёт ли их творение – их вселенная – рассыпаться без них?

– Кто знает… – Берталан не выглядел встревоженным этим известием – лишь задумчивость обуяла его. – Но, мне кажется, что вероятность этого мала. Наши миры слишком фундаментальны, чтобы без поддержки, вдруг, начать разрушаться. С другой стороны… меня бы больше беспокоили трещины в пространстве – последствия буйства Хаоса. Я бы хотел изучить их.

– Эти трещины есть во всех мирах, так что… в Эдеме они тоже найдутся.

– Так сильно не хочешь, чтобы я здесь задерживался? – поинтересовался серафим, разглядывая свой бокал с вином, от которого он не отказался.

Я пожала плечами:

– После всего, что случилось, отношения между Преисподней и Небесами нисколько не улучшились. Я сомневаюсь, что это, в принципе, возможно. Или ты надеялся получить первую, за всю историю, должность постоянного посла Небес в Преисподней?

– Ну, я бы не отказался, – Берталан даже усмехнулся, отпив вина. – Верховные демоны знают Небеса досконально, так как когда-то сами были ангелами. А вот наоборот – нет. Ангелы не знают мир демонов. Я бы хотел это изменить.

– Зачем? Думаешь, это улучшит отношения между нами?

– Мне всё равно на отношения между Адом и Раем. Тем более что я, как и ты, сомневаюсь, что улучшения возможны. Мы слишком разные. Даже с учётом бывшей ангельской природы Верховных. Нейтралитет – это самое большее, на что мы способны.

– Значит, ты хочешь изменить лишь незнание о мире демонов? Ты очень странный ангел, Берталан, – я покачала головой. – Вряд ли кто-то ещё из жителей Небес горит желанием поближе познакомиться с Преисподней. Даже драконы, тоже относящиеся к тёмным расам, стараются бывать здесь, как можно реже.

– В этом я драконов понимаю, – серафим глянул в окно, на чёрное небо. – Для крылатых созданий такое небо… не слишком приятно. Но я, вполне, мог бы с этим мириться, неважно – сколько времени.

– Но, я так понимаю, Люцифер тебе уже отказал? Иначе, ты бы не говорил об этом со мной, а просто поставил бы перед фактом.

– Да, отказал. Это было бы возможно, если бы была взаимность, но… ни один демон не согласиться жить при Небесах, послом.

Я промолчала, а сама подумала о том, что дело, наверняка, не только в желании. Может ли существо Тьмы выжить в мире Света? Какое-то время, наверное, да. Но что потом? По идее, оно либо должно погибнуть, либо стать тем, в чьём мире находится. Как падшие ангелы. Падшие, как я знала, какое-то время, сохраняли белые крылья, но… очень недолго. Проходил, от силы, месяц, и крылья становились чёрными.

Я, всё-таки, решила спросить серафима:

– А ты уверен, что светлое создание может выжить в тёмном мире?

– Нет, не уверен, – в его глазах загорелся уже знакомый энтузиазм. – И никто этого не знает. Но, если бы это было возможно… это стало бы одним из моих исследований.

– То есть… ты бы ставил этот эксперимент на самом себе? – этот серафим заставил Ледяную королеву изумиться. – Ни в чём не уверенный… Рискуя либо погибнуть, либо потерять свою сущность? Я даже не знаю, что хуже. Я-то думала, что инстинкт самосохранения у ангелов, всё же, присутствует…

– Но я бы сделал то, чего до меня никто никогда не делал.

– И неприятная перспектива (мягко говоря) тебя нисколько не смущает?

– Некоторые знания добываются лишь очень большой ценой. И я эту цену платить согласен. Точнее, был бы согласен, если бы всё сложилось иначе.

– Знаешь, когда я тебя впервые встретила, я думала, что ты – сумасшедший. Теперь я так не думаю. Теперь я в этом уверена.

 – В этом уверена не только ты, Милена, – Берталан равнодушно пожал плечами. – Но раз уж у меня нет шанса остаться в Преисподней… у меня к тебе будет просьба.

– Просьба к демону? – я, кажется, уже устала удивляться этому странному серафиму.

– Да. Ты теперь связана с Древними, Милена. Связана с Вратами Бездны. Это, наверняка, скажется на тебе. Ты что-то будешь видеть, что-то чувствовать… Древние, ведь, сами сказали, что ты теперь – единственная их связь с мирами. И я бы хотел, чтобы ты писала мне о том, что будет происходить. О своих ощущениях, видениях… Обо всём. Я хочу всё знать, – энтузиазм в глазах больше стал напоминать алчность.

– Ты в своём уме, Берталан? Хотя, кого я спрашиваю. В любом случае, это невозможно. И ты сам должен это прекрасно осознавать. Переписка Высшего демона с серафимом… Преисподняя такого не потерпит.

– Почему? Древние и Бездна не принадлежат ни Свету, ни Тьме. Соответственно, и информация о них, в принципе, является нейтральной, не дающая выгоды ни одной, ни другой стороне.

– Если сможешь объяснить это Люциферу, то – пожалуйста, – сама я была уверена в провале этой затеи  – даже в том, что Люцифер согласится на разговор с ним.

– Кстати, а Роалд ещё жив? – внезапно резко сменил тему разговора Берталан.

– Пока – да. Но это ненадолго. На этом настаивал и Константин, когда отдал Роалда Преисподней.

– Он же здесь? В Зиградене?

Я кивнула. Люцифер, верный своим словам, отправил пленного ангела в Зиграден. Теперь он дожидался в моих темницах, пока у меня появится на него время.

– Только не говори мне, что хочешь его увидеть.

– Нет, не хочу, – после недолгого молчания, ответил ангел. – Роалд пришёл к тому, к чему шёл всю свою жизнь. Даже если он сам этого не осознавал. Ты считаешь меня безумцем, но, по сравнению с Роалдом, я вполне нормален. Я бы никогда не смог сознательно отправить на смерть своего сородича.

– Даже ради новых знаний? – не удержалась я.

– Даже ради них. Я согласен жертвовать собой, но другими… Это противно моей сущности. А сущности Роалда не претило ничего. Когда-нибудь это должно было закончиться.

– Интересно… Ты говоришь, что ты, как ангел, не мог бы отправить на смерть своего сородича, однако… Константин это сделал, отдав Роалда Люциферу. Какое-то противоречие получается.

– Я как-то сказал Люциферу, что Роалд, кто угодно, только не ангел. И цвет крыльев тут значения не имеет. Думаю, Константин считает также. А даже если и нет… то выбора у Константина не было. Ты, ведь, мне уже, как-то говорила, Милена, что я, делясь с тобой информацией о Роалде, приближаю его смерть. Так что, можно сказать, что я и Константин… мы одинаковые. Тем более, я разделяю решение Константина о том, что Роалд стал опасен для Эдема.

На это я уже не нашлась, что сказать. А через какое-то время Берталан покинул Зиграден.

* * *

– Келл! Ты здесь?! – я искала дочь почти полчаса. Служанки, которые должны были следить за моей дочерью, упустили её. Маленькая демонесса очень хорошо наловчилась сбегать из-под присмотра. Имена нерадивых нянек я назвала Кристиану. Зная характер сына, я была уверена – он позаботится о том, чтобы прислуга ответственнее относилась к своим обязанностям.