Текст книги "Повелительница с клеймом рабыни (СИ)"

Автор книги: Анастасия Трусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 73 страниц)

– Она не рассказала? – удивилась я.

После недолгого молчания, Лер призналась:

– Я не спрашивала. Я испугалась. Мы все испугались… Кажется даже Крис.

– Чего? – опешила я.

– Её ответа, – сказала драконесса. – Она всегда отвечает так прямо, с таким пониманием, рассудительностью… Я… Мы боялись того, что она может сказать о своём визите к демону Похоти.

Я перевела взгляд на Ориана и Келл. Теперь девочка лежала на спине, отбиваясь от брата руками и ногами, а тот щекотал её. Оба хохотали едва ли не до слёз…

Понимание, рассудительность… Да, это про неё, про мою малышку Келл. Я так и не смола понять, как ей так быстро удается менять манеру поведения. Мне сложно было поверить, что эта радостно визжащая девчонка, играющая со старшим братом, и та сдержанная маленькая демонесса, почти без запинки разговаривающая с Верховным демоном – один и тот же ребенок.

– Я поняла тебя, – ответила я Лер. – Нет, ничего страшного ты бы не услышала. Я просила у Асмодея нового стража для Келл. Нужен был ритуал, чтобы шакал принял её. Вот и всё.

Лерден кивнула. Кажется, с облегчением. А я сказала правду – хоть и не всю. О взгляде Асмодея на Келл, о его словах, о… «Нет такого стража, который смог бы уберечь её от Верховных демонов», никому из моих старших детей знать не надо.

– А где Террелл и Крис? – спросила я, не столько меняя тему, сколько действительно интересуясь.

– В тренировочном зале, – Лер усмехнулась. – Крис уволок туда Террелла едва ли не силком. Ему позарез понадобился партнёр для отработки боя с двуручным мечом.

– Я приказала изготовить для Криса демоническое оружие, – пояснила я, возвращаясь к кровати Ориана. – Киеран определил, что это будет двуручный меч, клеймор.

Ориан расслышал мои слова за смехом Келл, и прекратил щекотать сестру.

– О, – протянул он с присущей старшим братьям, снисходительностью. – Малыш Крис стал совсем взрослым.

– Крис загрызёт тебя, если услышит, как ты его назвал, – усмехнулась Лерден.

Аккэлия вывернулась из-под рук брата, на четвереньках подползла ко мне.

– Мам, а Лерден меня в шахматы учит играть.

– Да? – я снова села на край кровати, погладила дочку по волосам. – И как?

– Правила я поняла, – ответила Келл. – Но пока всё время проигрываю.

– В шахматах мало знать правила, малышка, – заметила я.

– Знаю… – вздохнула девочка. – Нужна стратегия, логика, и умение предугадывать действия противника…

– Я ей этого не говорила, – заметила Лер. – Она сама до этого додумалась… После первых двух проигрышей.

Мне оставалась только покачать головой – мой младший ребёнок, похоже, всегда будет для меня загадкой, каждый раз показывающей какую-то новую свою грань.

Чуть позже явился Килгар с тремя небольшими колбами на маленьком подносе. Поприветствовав меня, как положено, он обратил взгляд на своего мигом помрачневшего пациента. И я имела несказанное удовольствие наблюдать, как золотой дракон с лёгким поклоном протянул этот поднос… Аккэлии, а та взяла с подноса одну колбу и протянула её брату, со словами:

– Ориан, пожалуйста…

И этого оказалось достаточно. Молодой чёрный дракон одарил Килгара злобным взглядом, но принял сосуд из рук сестры и безропотно осушил его, демонстративно поморщившись. Тот же ритуал был проделан с двумя оставшимися колбами.

– Я тебе это припомню, – мрачно пообещал Ориан.

– Разумеется, господин Ориан, – Килгар поклонился с невозмутимостью профессионала, излечившего не один десяток строптивых драконов, и от каждого выслушивающего угрозы.

Когда золотой дракон ушёл, Келл обняла брата, прижавшись щекой к его груди.

– Спасибо, Ориан…

– Только ради твоего спокойствия, малышка, – вздохнул тот, погладив её по волосам.

Я могла только улыбаться, глядя на них. Я гордилась своими детьми, и гордилась теми отношениями, что были между ними.

Как объяснила мне Лерден, Килгар запретил Ориану вставать в самом буквальном смысле. И стоило тому покинуть постель более чем на десять минут, у золотого целителя срабатывал магический датчик, и он тут же являлся в покои наследника драконьего трона, с намереньем пресечь пренебрежение его рекомендациями. И Ориан бы не моргнув глазом наплевал на негодования Килгара, если бы в полномочия последнего не входило право призвать на помощь повелителя драконов, если его старший сын начнёт артачиться. А это уже был аргумент. И Ориану приходилось мириться с процессом собственного исцеления.

В связи с этим, Келл практически постоянно была рядом с братом чтобы «ему не было скучно одному». Лерден забавляло смотреть, как Килгар приноровился поить Ориана своими микстурами, прибегая к помощи маленькой демонессы. А чуть позже из тренировочного зала явились Крис и Террелл. Так комнаты Ориана превратились в некий филиал Игровой.

Я пробыла со своими детьми весь день, и, признаться, очень давно не чувствовала себя так спокойно. Слушая их болтовню и споры, глядя, как Лер и Келл играют в шахматы, и вместе со своими девочками смеясь над выражением лица Криса, когда Ориан назвал-таки его малышом. Мне было настолько легко и хорошо, словно и не было угрозы со стороны древних богов, словно миры не стояли на краю хаоса, словно моей собственной жизни ничего не угрожало… Конечно, всё это никуда не делось, но было так приятно забыть об этом хотя бы ненадолго.

* * *

Я полулежала на кровати, гладя по волосам тихо посапывающую Келл. Мне не хотелось уходить и снова оставлять её, даже спящую. Слишком часто я говорила ей «позже».

Когда небо над Реншааром стало темнеть, маленькая демонесса начала откровенно «клевать носом». Но с присущим всем маленьким детям, упрямством, она категорически не желала идти спать. Я и не стала настаивать. Просто дождалась, пока малышка заснёт сама, свернувшись калачиком под боком у Ориана, и потом отнесла её в спальню, которая была выделена для неё во дворце Реншаара. Шии, сумеречный шакал, неотступно шёл следом, не выпуская подопечную из виду.

Когда я уложила дочку в постель, зверь бесцеремонно запрыгнул на кровать и улёгся в ногах. Я не стала сгонять его. В конце концов – он охраняет Келл, и чем ближе он к ней будет, тем лучше.

Лёжа рядом с дочкой, я перебирала пальцами её волосы, слушала её мерное дыхание, и смотрела в большое окно, напротив кровати. За окном было тёмное небо, густо усыпанное звёздами. Эта темнота, разбавленная серебром, напомнила мне о прошлой ночи.

А я думала о полёте, воссоздавая его в памяти до мельчайших подробностей. Как будто я всё ещё там – высоко-высоко в небе, вместе с Фероксом. Без преувеличения я могла бы сказать, что это было ощущение абсолютного счастья. Счастья и гармонии – гармонии с самой собой и с мирами, в которых я жила. И это несмотря на недавнюю смерть ребёнка, которого я так и не узнала, и несмотря на недавнюю смерть Кая. Но… я устала чувствовать себя виноватой. За судьбу Айорверта, за судьбу Кая. Даже если во всём этом, действительно, была моя вина – я устала. Я хотела забыть обо всём этом и быть счастливой здесь, в настоящем, не оглядываясь на прошлое. Конечно, с учётом того, что история с Вратами и богинями как-нибудь решится, и я останусь жива.

Шии, который, казалось крепко спал в ногах кровати, вдруг поднял голову, навострив уши.  Он беспокойно потянул носом воздух, посмотрел в сторону двери, чуть дрогнув верхней губой, на миг показав клыки. Я села на кровати, настороженная поведением шакала. Насколько я могла судить, он чуял кого-то, кто враждебен к моей Келл. Или же он просто реагирует на чье-то приближение?

Я напряглась, уже готовая материализовать Проклятье Света. В дверь тихо постучали, а затем, не дожидаясь ответа, открыли. На пороге комнаты стоял Самаэль.

– Самаэль? – удивлённым шёпотом спросила я. – Что ты здесь делаешь?

Ангел смерти обвёл взглядом комнату, глянул на спящую на постели девочку, сузившимися глазами посмотрел на сумеречного шакала, и, наконец, обратился ко мне. Тоже шёпотом:

– Здравствуй, Милена. Я могу с тобой поговорить?

– Да, – ответила я, справившись с удивлением. – Конечно.

Я встала с постели, посмотрела на дочь. Потом на Шии – тот не отрываясь глядел на Самаэля, едва заметно скаля зубы.

«Он чувствует неприязнь Самаэля к Келл, – вдруг отчётливо поняла я. – Чувствует, и запоминает Ангела Смерти, как потенциальную угрозу».

Я вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь, и мы с демоном оказались в маленькой уютной гостиной. Я села в кресло у высокого стрельчатого окна, указала мужчине на кресло напротив.

– Что ты здесь делаешь? – я знала, что Самаэль предпочитает встречаться со мной в Преисподней, и не очень любит посещать мир драконов.

– Я ждал тебя в Зиградене, но ты всё не приходила, – ответил он, усаживаясь. – Я знаю, что Кайома Макфей погиб. Мне жаль.

Я покачала головой:

– Не стоит, Самаэль. Слова соболезнования ничем не помогут. Тем более, когда они не нужны. К тому же, вряд ли ты, на самом деле, жалеешь о его смерти. Разве нет?

– Не совсем так. Да, я действительно не испытываю чувства… сострадания к смерти этой человеческой души. Но мне жаль, что ты потеряла такого защитника для… Аккэлии, – с заминкой произнёс он. – И жаль, что ты так поздно узнала о нём и не успела с ним поговорить. Ты… до сих пор злишься на то, что я скрывал правду?

– Скорее – нет, чем – да. Знаешь… я бы была рада, если бы вообще никогда не узнала этой правды, – я вздохнула. – В конечно счёте, эта правда привела только к негативным последствиям и… ненужным мыслям. И я могла бы сказать, что лучше бы ты оставил Кая человеком и дал ему умереть, но… тогда некому было бы спасти Келл от Хищницы? Кто защищал бы её всё это время? Да, у неё был бы другой охранник, но… защищал бы он её с таким же рвением? И ещё… вся эта история с Каем… она помогла мне разобраться, что же я, на самом деле, чувствую к Фероксу.

– Ты любишь дракона, верно? – спокойно спросил демон.

Самаэль задавал вопрос, но я чувствовала, что это – утверждение. Он знал. И я ощутила что-то вроде укола совести. Этот мужчина любил меня. Любил меня не одну тысячу лет. Ради меня он нарушал законы мироздания. И в этой жизни оберегал, как мог. А я, всё равно, полюбила не его.

– Да, я люблю Ферокса, – произнесла я. – И, кажется, сама того не осознавая, любила уже давно. Прости, Самаэль… Ты столько для меня сделал, стольким пожертвовал, а я…

– Не стоит, Милена, – демон мягко улыбнулся… так, как он улыбался только мне. – Я всегда знал обо всех твоих чувствах. Понял, во что они выльются ещё тогда, когда ты хотела убрать хоть одну причину ненависти к повелителю драконов. Тогда, когда ты узнала, что Ферокс не убивал Кайому. То, что ты, в конце концов, его полюбила, это было закономерно и ожидаемо. Тем более, я видел, что и дракон… не останется глух к твоим чувствам.

– Скорее, это я оставалась глуха, – невесело усмехнулась я. – Ферокс «звал» меня все эти годы, а я не слышала его. Думала, что максимум, что могу от него получить – это уважение. И совсем не ожидала, что может быть что-то ещё. Теперь я понимаю, как жестоко с моей стороны было просить Ферокса убить меня, если иного выхода не будет. Я сказала, что для него это будет сделать проще, чем для тебя. Ведь я считала, что он, в отличие от тебя, меня не любил.

– В этом виноват сам Ферокс, – пожал плечами Самаэль. – Он забыл что, несмотря на то, что ты любишь своих детей, несмотря на то, что ты повелительница мира драконов… ты остаёшься демоном. А он «звал» тебя, как драконессу.

Я помолчала, а потом спросила:

– Самаэль… ты видел как Ферокс, на самом деле, ко мне относится. Почему не сказал мне?

– А как ты сама думаешь? Я ведь демон… Как я мог собственноручно дать дракону то, чего я сам получить не в силах?

Я не нашлась, что на это ответить. Оправдываться не хотелось. К тому же, Самаэль и сам знал, что я действительно пыталась… пыталась полюбить его. Но у меня не вышло. А чувства Самаэля я могла понять. Будь я на его месте, я поступила бы точно также. Я бы не смогла, собственными руками, подтолкнуть своего возлюбленного к другой. Пусть даже это и сделало бы его жизнь счастливее.

– Я поняла тебя, – только и смогла я сказать.

– Милена, – начал мужчина, очень… осторожным тоном. – Я хотел бы знать… Кайома…  Кто убил его? Адские гончие достаточно сильные создания Преисподней. Не каждый Высший демон с ними справится. Тем более что Макфей охранял твою дочь. Значит, кто-то пытался напасть на неё. А это, вряд ли бы сделал кто-то из жителей Зиградена.

– Это был светлый эльф. Его звали Айорверт, – и я сама удивилась, что смогла, без запинки, произнести это имя.

– Эльфийский шпион, значит…

– Шпион Дайоны, – поправила я его и, на вопросительный взгляд демона, пояснила. – Дайона явилась в его сон и помогла ему проникнуть в Зиграден.

– Зачем?

Сначала я засомневалась – рассказывать Самаэлю эту историю или нет. Кроме того, я считала, что чем меньше тех, кто знает обо всём этом, тем быстрее у меня получится забыть. А мне этого очень хотелось. И чем скорее, тем лучше. Но… с другой стороны, Самаэль заслуживал полного моего доверия. Если уж я не могла дать ему своей любви. Он имел право знать обо всём, что творилось в моей жизни.

– Ты же помнишь, что я когда-то ждала ребёнка от Кая? Я избавилась от ребёнка в Светлом лесу, превратив его в светлого эльфа.

– Помню, – кивнул демон, а потом его лицо озарила догадка. – Эльф, убивший Кайому… он был его сыном.

– Да, он… – я замолчала.

Я почувствовала, что этот разговор вновь вскрывает, зажившие было, раны. Эмоции боли, потери… вся неправильность этой ситуации… что Кай был убит собственным сыном… что мой сын чуть не убил Ориана, а, в результате, был убит Крисом… Как отвратительно было всё это ощущать после того недавнего чувства счастья. Я поёжилась, обхватив себя руками.

Самаэль встал с кресла и в один шаг оказался рядом со мной.

– Самаэль… – мой голос дрогнул, когда я подняла на него глаза. – Я так не хочу это вспоминать…

Он нежно коснулся моих волос, провёл пальцами по щеке…

– Не вспоминай. И ничего не говори. Если тебе это причиняет боль…

– Причиняет, – согласилась я. – Но… мне хочется, чтобы ты знал. Знаешь… до того, как ты пришёл и начал этот разговор, я думала, что уже всё прошло. Что… мне стало легче. Ведь, я могла чувствовать… счастье. Но сейчас… всё снова возвращается. Значит, не прошло. Самаэль… – я прижалась щекой к его ладони, прикрыла глаза. – Я так ненавижу Белую богиню. Я никого в жизни так не ненавидела, как её. Я… я не испытываю такой ненависти даже к Аббадону! Хотя до недавнего времени последнее казалось просто невозможным.

Самаэль присел передо мной на корточки и наши с ним глаза оказались, почти, на одном уровне.

– Что ещё она тебе сделала, Милена? – в голосе демона клокотала плохо скрываемая ярость, и я ощутила, что… мне это нравится.

Странно. С одной стороны, мне было больно, грустно… я чувствовала жуткую ненависть, злость… А с другой, мне доставляло удовольствие волнение за меня и ярость ангела смерти. Кто ещё, кроме меня, мог похвастаться таким отношением и заботой со стороны Верховного демона? Никто. И мне это несказанно льстило. Что, впрочем, не мешало мне, время от времени, использовать чувства Самаэля в своих интересах. Даже сейчас… я могла бы сказать, что использую его. Использую, чтобы выплеснуть свой негатив. Использую для успокоения собственных эмоций, похожих на совесть. Что: «Вот! Я не могу дать ему любви, но… я всё ему рассказываю! Я ему доверяю! Он знает обо мне всё!». «Действительно, всё? – ехидство внутреннего голоса не заставило себя ждать. – Он же не знает о зеркальной комнате. Ты не говорила ему о ней!». Я мотнула головой, отгоняя от себя назойливый голос, и ответила на вопрос Самаэля:

– Она нашла моего первого ребёнка. Нашла, рассказала ему, что я его мать, но повернула всё так, что я оказалась тварью, которая, без возможности убить, бросила его умирать в Светлом лесу. После этого… этот ребёнок возненавидел меня ещё сильнее, чем тогда, когда я для него была лишь Миленой Кавэлли – Проклятьем Светлого леса.

– И что было дальше?

– Дальше Дайона внушила ему, что чтобы отомстить мне, нужно убить мою младшую дочь. Он решил это сделать на моих глазах. Он похитил Келл, он и убил Кая. А затем… Айорверт чуть не убил Ориана. Он ранил его… а я смотрела на всё это и не могла сдвинуться с места. В итоге, эльфа убил Крис. Моей косой. На этом всё и закончилось. В результате, то что мне было предсказано двадцать три года назад, всё равно, сбылось. Моего ребёнка ждала смерть рядом со мной. Я не смогла этого предотвратить, даже отдав половину своей души и породив Хищницу. Но… знаешь, я больше не хочу чувствовать вину за всё это. До того, как ты пришёл, я думала о том, что просто устала ощущать себя виноватой, даже если это действительно так.

– Ты не виновата, Милена. А даже если и – да… какое это имеет значение? Этот ребёнок, по сути, никогда не был твоим. И его смерть неважна. Ты должна помнить только о том, что один светлый эльф чуть не убил твоего сына. И за это он вполне заслужил смерть. Не так ли?

– Да, ты прав, – я посмотрела на него с благодарностью. – Значение имеет только это.

– А с Дайоной мы разберёмся. И она ответит за то, что причинила тебе боль, – с уверенностью сказал Самаэль.

– Ты, правда, в это веришь? Что шанс есть?

– Верю. И я сделаю всё возможное, чтобы избавиться от Белой богини как можно быстрее. Чтобы она больше не смела влезать в твою жизнь.

Я бы очень хотела в это верить. Верить, несмотря на то, что прямо сейчас видела одну из древних тварей, стоящую за спиной Самаэля.

– Самаэль, я хочу ещё кое о чём тебе рассказать. Не уверенна, стоит ли, но… думаю, ты имеешь право знать. Хотя, спохватилась я об этом довольно поздно, – я невесело усмехнулась.

Я осознавала, что в моём случае, возможно, это выглядит трусливым поступком – рассказать о чём-то лишь тогда, когда «предмет» рассказа уже и не существует. А до этого скрывала больше двадцати лет. И стала бы я рассказывать Самаэлю о зеркальной комнате, если бы она, до сих пор, существовала? Вероятно, что и нет. «Не «вероятно», а «точно» – возразила я самой себе. – Я не знаю, как он сейчас к этому отнесётся, а если бы комната ещё была… думаю, он мог бы поступить также, как Ферокс».

– Это последнее, что ты обо мне не знаешь, – продолжила я. – Я могла бы сказать, что ничего не говорила потому, что боялась твоей реакции, но… это была бы ложь. Думая об этом сейчас, я понимаю, что… у меня даже и мысли никогда не возникало – рассказать. Не из-за страха, а просто… я не придавала этому значение, наверное.

– Милена... – Самаэль выглядел встревоженным; он взял мои ладони в свои. – Ты не должна мне что-то рассказывать только за тем, чтобы показать, что ты мне доверяешь. Если не хочешь.

– Я хочу, – я упрямо мотнула головой. – Тем более что то, про что я хочу рассказать, уже уничтожено. Пусть и не по моей воле. Ты помнишь те первые годы, когда я только-только привыкала к жизни в новых мирах, в своём новом качестве? Мне было довольно трудно тогда… мягко говоря. Ведь, меня тогда буквально вырвали из привычного спокойного человеческого мира, который я понимала, и закинули в совершенно другую обстановку. Мне тогда пришлось перекраивать свою личность, подстраиваться под новые правила и условия… Но, видимо, тогда… в какой-то момент во мне произошёл какой-то слом… который я не смогла преодолеть. Мне было необходимо очень многое держать в себе, скрывать свои слабости, создавать и носить бесконечные маски… И мне нужно было найти выход для всего этого. И я его нашла.

Я рассказала о том, как создала зеркальную комнату, как использовала её все эти годы… Я почувствовала, как руки Самаэля сильнее, почти до боли, сжали мои:

– И ты ничего мне не говорила… Ты справлялась со всем этим одна… мучаясь среди зеркал, которые ты так ненавидишь…

– Я недавно задумалась о том, что, на самом деле, ненавижу не зеркала, а то, что я в них вижу. Свою слабость.

– И этой комнаты уже нет?

– Верно. Её уничтожил Ферокс, когда узнал о ней. Он сказал… что этой комнате не место в моей жизни. Честно говоря, я до сих пор не совсем уверенна, что… смогу справиться без неё. Прошло слишком мало времени. Ферокс сказал, что вместо этой комнаты, я могу приходить к нему, но я… не представляю, как это будет. Вытравить из себя двадцатилетнюю привычку… даже потребность… это не просто.

– Я понимаю. Но ты с этим справишься. Всегда справлялась. А Ферокс… он тебя поддержит. Как и я. Ты всегда можешь прийти ко мне, Милена. Ты знаешь, что я ни в чём тебе не откажу.

– Знаю, – кивнула я.

Я наклонилась вперёд, и коснулась губами его губ. Демон тут же подался мне навстречу, и некоторое время целовал меня с какой-то пугающей жадностью.

Затем с явной неохотой выпрямился, и отступил на шаг.

– Уже уходишь? – спросила я.

– Да. У смерти всегда много дел, – усмехнулся он. – К тому же, мне не слишком уютно в доме твоего мужа, Милена.

Я не нашлась, что ответить, а Самаэль нежно погладил меня по щеке:

– Я буду ждать тебя в Зиградене.

– Я не знаю, когда вернусь туда.

– Не важно. Я буду ждать…

Он направился к двери, но на пороге остановился, чуть подумал, и спросил:

– Этот серебристый зверь, – он кивнул на дверь спальни, за которой спала Аккэлия. – Новый страж твоей дочери?

– Да. Это – сумеречный шакал.

– Хм… – мужчина задумчиво потёр подбородок. – Он из зверинца Асмодея, я полагаю?

– Верно…

– Асмодей провёл ритуал принятия?

Я кивнула.

– Тогда ты можешь не беспокоиться за свою девочку. Если зверь принял её, лучшего стража нельзя и желать.

Я снова кивнула – на этот раз с благодарностью за его слова. И Самаэль ушёл.

А я снова посмотрела на ночное небо за окном. Я снова ощущала непривычное спокойствие – чувство, которое, как мене ещё недавно казалось, мне не суждено испытать.

* * *

Утром Ориан наконец-то дождался вердикта Килгара о том, что он совершенно здоров, и может покинуть постель. И первым же делом наследник мира драконов отправился показывать Келл сеть подземных пещер с озёрами, расположенную под западным горным хребтом. Лерден накануне рассказала об этом чуде младшей сестре, и, разумеется, любознательной демонессе тут же захотелось посмотреть. Она поделилась этим со страшим братом. И тот сразу же воспользовался этим предлогом, что бы сбежать из дворца – подальше от собственной кровати, опостылевшего ему золотого дракона с его настойками, а заодно и от отцовского авторитета. Ориан с преувеличенным энтузиазмом согласился с Келл, что озёра и пещеры надо обязательно посмотреть и, лучше всего, прямо сейчас, вот сию минуту, а то завтра может быть уже поздно. Лерден отправилась с ними, чтобы, как она сама сказала «за всем присмотреть». А Террелл увязался следом, что бы отделаться от Криса – демон с маниакальным рвением снова искал себе спарринг-партнера для тренировки на мечах. По прикидкам – его демоническое оружие должно было быть готово уже к вечеру, и от нетерпения Крис изводился сам, и изводил всех вокруг.

Меня тоже звали на экскурсию по пещерам, но я отказалась. У меня было кого навестить во дворце Реншаара, и я не хотела упускать возможность. В конце концов, кто-то из человеческих классиков был совершенно прав – мы в ответе за тех, кого приручили. «Особенно, если этот «ответ» может доставить удовольствие» – довольно добавляла моя демоническая сущность.

– Диэнна, тебя навещал кто-нибудь из твоих родственников? Или родня твоего… супруга? – спросила я, наблюдая за созданием очередной картины, расположившись на оттоманке, в комнатах драконессы.

Девушка посмотрела на меня с удивлением, и ответила:

– Только отец приходил, повелительница. Один раз.

– Он тебя ни о чём не просил?

– Нет, повелительница.

«Сдаётся мне, что это только пока, – подумала я. – Конечно, может статься, что отец Диэнны – умный дракон и не будет пытаться пользоваться положением дочери, но… наверняка, такими будут не все родственники». Я знала, что семья Диэнны из мало знатного рода и владеет лишь небольшим куском земли, достаточно далеко от столицы. Семья Маррэт, проживающая в Реншааре и имеющая более знатное происхождение, согласилась на брак Диэнны со своим будущим главой, лишь из-за магического артефакта, позволяющего гарантированно родить ребёнка. Но теперь, и те и другие, вполне могли попытаться, через Диэнну, улучшить своё состояние и положение. Хотя, какое там – вполне? Точно. Это было неизбежным. А это значило, что рано или поздно, они впутают девушку в свои интриги. Что, в конечном итоге, приведёт к тому, что Диэнна лишиться этой наивной восторженности,  утратит этот взгляд, которым она смотрела на меня сейчас. Когда она поймёт, что её хотят использовать… когда осознает, из-за чего о ней вспомнили самые дальние родственники, которые раньше и знать-то о ней не хотели… Это испортит её. Избежать этого можно было двумя способами. Первый – искоренить под корень семьи Маррэт и Акэррис. Что довольно расточительно, да и девушка грустить будет. Второй – кинуть этим семейкам по косточке, чтобы у них даже мысли не возникало – требовать что-то ещё. «Думаю, для этой цели, вполне, подойдут земли семьи Рутерат, – усмехнулась я про себя, вспомнив о драконессе, что подарила Асмодею. – Семья из высшей аристократии Реншаара отнюдь не бедствовала».

Я смотрела, как Диэнна рисует цветы: ярко-алые, с прожилками, с бледно-розовой сердцевиной. Я видела такие, когда прогуливалась в садах Реншаара, но названия этих цветов не знала. Да и не интересовалась особо. Но эти цветы напомнили мне кое о чём другом.

– Диэнна, ты никогда не слышала о таком растении, как сирень? – спросила я юную художницу, когда та дорисовала один из лепестков и приступила к следующему.

– Сирень? – девушка задумалась на мгновение и ответила. – Нет. Растения с таким названием в мире драконов нет. А что это такое?

– Это такой кустарник, который цветёт очень красиво... Много крошечных цветков составляют пушистую метёлку на конце каждой ветки. Цветки бывают лиловые, белые или розовые. Сирень растёт в мире людей, и источает сладкий и свежий запах. Твоя кожа пахнет сиренью.

Драконесса заметно смутилась:

– Спасибо, повелительница. Я… никогда не думала, что могу пахнуть цветами. А вы можете показать мне сирень? – вдруг, оживилась она. – Я бы её нарисовала.

– Показать? – переспросила я.

– Да. Просто подумать о ней. Представить во всех деталях. Я увижу этот образ с помощью моей магии, – она на мгновенье замешкалась, но потом решительно продолжила. – Если вы конечно позволите мне заглянуть в ваши мысли, повелительница.

Идея показалась мне любопытной. Я прикрыла глаза, вспоминая. Я вспомнила, что рядом с интернатом, в котором я жила до «Шисуны», росло много кустов дикой сирени. И каждое лето воздух наполнялся ароматом сотни цветов. И я часто любила лежать под кустами этого растения, вдыхать его запах… могла часами проводить там время в одиночестве.

– Красивое… – сказала Диэнна, и я открыла глаза. – В мире драконов нет ничего похожего. Я хочу его нарисовать.

Диэнна воодушевилась. Её глаза засветились восторгом. Она готова была прямо сейчас бросить незаконченную картину и приступить к новой. А я посмотрела на холст… на краски… и мне в голову пришло некое хулиганство. Которое мне очень захотелось воплотить в жизнь.

– Если хочешь рисовать сирень… используй моё тело, как холст, – произнесла я, с интересом ожидая реакции драконессы.

– Ваше… тело? – девушка поражённо смотрела на меня. – Но… как я могу? Рисовать на вашей коже – это же…

– Это интересно, – закончила я за неё, улыбаясь. – Ты никогда не рисовала на чьём-нибудь теле?

– Было несколько раз, – призналась Диэнна. – Я рисовала небольшие рисунки на руках моим старшим кузинам. Узоры, цветы... Это было украшение к балу.

– На руках? – задумчиво протянула я. – Нет, на руках – это скучно. Как насчёт спины? Куда больше простора для творчества.

– Вы, правда, этого хотите?

– Мне нравится эта идея. А тебе нет?

– Очень нравится! – так поспешно выпалила Диэнна, что я рассмеялась.

– Тогда, приступай. Только… – я усмехнулась. – «Холст» надо избавить от всего лишнего.

– Вы хотите, чтобы… я раздела вас? – в глазах девушки, одновременно, были и испуг и надежда – ей и хотелось, чтобы я ответила положительно и, при этом, она боялась этого.

– Верно, – кивнула я. – Иди сюда.

Диэнна отложила кисти в сторону, подошла ко мне. В этот раз лент на моём платье не было. Только длинный ряд мелких застёжек на спине. Я повернулась к драконессе спиной и почувствовала её нежные пальцы – сперва она осторожно собрала мои длинные волосы, перекинула их мне через плечо. Потом взялась за крючки застёжек – её руки при этом чуть дрожали. Ещё мгновение и платье упало на пол, оставив на мне только трусики. Я снова развернулась и, с удовольствием, увидела, как Диэнна смотрит на меня – с восхищением, обожанием…

– Вы такая красивая, повелительница.

И это была не лесть – на неё Диэнна, просто-напросто, не была способна. Она, с детской непосредственностью, говорила то, что на самом деле думает. Это в ней и подкупало.

Я легла на кровать, на живот, максимально раздвинув крылья, предоставляя Диэнне полную свободу действий. Драконесса села рядом со мной… Кисть заскользила по моей спине, немного щекоча… медленно… прерываясь… Я чувствовала, как краска ложится на мою кожу… как Диэнна выводит на ней очертание листьев, цветов, веточек… Нежно, мягко… Никогда бы не подумала, что такое может доставить удовольствие. Я закрыла глаза, полностью отдавшись этим новым ощущениям.

– Я закончила, повелительница, – через какое-то время сообщила Диэнна.

Я встала, подошла к зеркалу, посмотрела на свою спину. Небольшая гроздь бледно сиреневых цветков расположилась между крыльев. Тонкая веточка с изящными зелёными листьями спускалась вниз, и на ребрах красовалось два более крупных соцветия, снежно белых сверху, но к низу набирающие цвет, и у основания становящиеся густо сиреневыми. Цветы на моей коже были, как будто, живые. От живых их отличал, разве что, размер – гораздо крупнее, чем они могли бы быть на самом деле.

– Потрясающе получилось, – произнесла я.

– Вам нравиться, повелительница?! – просияла девушка.

– Да, – я улыбнулась ей, а потом мой взгляд скользнул по её телу.

Водопад чёрных волос, белая кожа, светящиеся восторгом ярко-синие глаза… белое платье со шнуровкой на груди, облегало фигуру девушки, подчёркивая все её достоинства… Как же она хороша! Я, невольно, облизнулась. От предвкушения.

– Подойди.

Диэнна послушно приблизилась. Я потянулась к шнуровке её платья. Несколько движений – и красивая грудь драконессы была практически обнажена, а бретельки платья сползли с её плеч. Я спустила их ещё ниже, ещё… и платье соскользнуло, мягко упав на пол.