Текст книги "Повелительница с клеймом рабыни (СИ)"

Автор книги: Анастасия Трусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 73 страниц)

Глава 38

Глава 38

Межмирье. Оно возникло вместе с обитаемыми мирами, слилось из осколков погибших частей миров, образовалось из недосозданных их деталей. И эти маленькие островки материи и силы, словно обрели собственный разум, свою волю. Они стали расти, расширятся, сливаясь друг с другом, заполняя собой пустоту между мирами. Это место губительно, и враждебно всем, оно не примет к себе никого, стремясь поглотить представителя любой расы, ступившего на его пыльные земли. В Межмирье нет постоянных законов его изменчивой природы. Здесь водятся странные твари. Здесь случаются странные события. Каждый, кто попадает в это место, стремиться как можно быстрее покинуть его, потому что Межмирье с удовольствием жрёт тех, кто приходит из-за его приделов. Так было всегда. Это был единственный непререкаемый закон, который соблюдался странным местом – Межмирьем. Всегда, но не в этот раз.

В этот раз своенравное пространство притихло, не рискуя показывать свой норов. Попрятались странные твари. Губительные пыльные смерчи стелились жалкой позёмкой. Межмирье испуганно замерло. Потому что никогда ещё, за всю историю существования вселенной, его пыльные земле не попирало столько ног. Никогда ещё его тяжёлый воздух не рассекало столько крыльев. Никогда его границы не казались такими хрупкими, а бытие – зыбким.

Именно сюда, в Межмирье, из преддверья Бездны, из пустыни праха, должны были выйти Древние, чтобы отсюда разойтись по обитаемым мирам, и уничтожить их. Но обитатели этих миров не собирались просто так отдавать им вселенную, которую считали своей.

Впервые за всю историю мироздания пять магических рас, оставив в стороне междоусобные распри, объединили свои армии, чтобы дать отпор общему врагу. Эти войска должны были встретить Древних первым ударом, и по возможности рассеять их силы. Проблема заключалась в том, что никто из самых опытных военачальников всех пяти рас, никогда не сталкивался с Древними, и не знал, что от них ждать. Будут ли легионы Древних материальны, или они окажутся всполохами чистой разрушительной силы, управляемыми своими хозяевами?

Единого командования у армий не было – все понимали, что ушло бы слишком много времени, чтобы определить подходящую кандидатуру. Ангельские войска не стали бы подчиняться демону. Как и демоны не пожелали бы выполнять приказы ангела. Армии тёмных и светлых эльфов были здесь самыми малочисленными, и их кандидатуру никто бы рассматривать не стал вообще. Но первые бы заартачились против ангелов, вторые, соответственно – против демонов. В идеале на роль единого главнокомандующего подошёл бы дракон, если бы… Если бы драконы ни так давно не вступили в союз с демонами, а после этого не загнали бы Светлый лес в вассальное положение.

В общем, выбор единого командования стал бы тратой времени, причём ненужной. Армиям предстояло столкнуться с беспорядочным хаосом, а в этом случае не так важно, сколько глоток отдают приказ. Армии стояли бок о бок, и этого было достаточно.

Абигор, командующий армией  демонов, осматривал пустынный пейзаж Межмирья напряжённым взглядом. В этот раз не нужно было строить планов или стратегий, придумывать разнообразные военные хитрости, и многоходовые тактики. Маги просчитали, где именно Древние покинут преддверие Бездны, и пять армий буквально взяли в кольцо участок земли, радиусом около трёх миль. Теперь надо было просто дождаться противника и ударить «в лоб». Задача армий сводилась к тому, чтобы максимально рассеять силы Древних, и чтобы в обитаемые миры вошли хоть сколько-нибудь ослабленными. А то, что Древние смогут пройти основные ударные силы рас, и покинуть Межмирье, никто не сомневался. Пройдя воинов, Древние столкнутся с магами, которые будут сдерживать хаос на границах миров, и одновременно удерживать саму ткань мироздания. Но даже маги будут работать, что называется, на подхвате. Основной удар по незваным гостям из Бездны должны нанести повелители. Каждый из них являл собой симбиоз с пространством собственного мира. Повинуясь воле повелителя, сам мир мог ополчиться против чужаков. Земля бы не держала их на себе, воздух становился ядовит для дыхания, вода превращалась в кислоту… Каждая песчинка, каждая капля становились враждебны агрессору. Это была власть, которая делала повелителя повелителем. Этой власти никто не мог противостоять… по крайней мере, так было раньше. Но миры впервые столкнулись с подобным врагом, и зная о природе Древних, победоносных иллюзий никто не питал. Всё, что могли сделать нынешние расы, это как можно дороже продать собственные жизни.

Абигор не боялся битвы, не боялся того, что, скорее всего, погибнет в этом столкновении. В конце концов – война была самой его сутью. А война и смерть понятия неразделимые. Напротив, он предвкушал грядущую битву, желал её. Слишком давно между бессмертными не было стоящих распрей, и Верховный демон Войны откровенно устал от вынужденного бездействия. И вот он стоял на пороге сечи, масштабнее которой не было с момента создания этой Вселенной.

Демон повернул голову, посмотрев вправо и вверх. В белёсом небе Межмирья «стояли на крыле» ангелы. Большая часть белокрылых предпочла воздух земле, и у Абигора рябило в глазах от количества белых крыльев.

Ангелами командовал серафим Мистраль. Абигор знал его ещё когда сам был ангелом. Талантливой воин, совершенно чуждый гордыни и честолюбия. Демон признавал его военные умения, но считал возвышенным дураком и чистоплюем. Впрочем, как и всех ангелов.

Небо ангелам приходилось делить с драконами. Подставив крылья восходящим потокам, драконы описывали плавные круги, над «отцепленным» кругом земли. Среди многоцветия чешуйчатых тел сгустком тьмы выделялся чёрный дракон. Это был Ориан.

Абигор знал, что сын Ферокса не командует армией драконов, а находится на подхвате у опытного Ансгара. Сам глава Красных богов-драконов не парил в небе, предпочитая оставаться на земле. Правда, находясь в своей крылатой ипостаси.

Абигор снова устремил взгляд на серую пыльную землю. Он ждал, когда откроются Врата. Он жаждал битвы. А это выматывающее ожидание уже начинало злить.

* * *

Тёмный лес с лихвой оправдывал свое название. Весь обширный мир представлял собой огромный лес из вековых мрачных деревьев, чьи кроны практически не пропускали лучи скупого солнца. Лесные чащи прорезались реками широкими и бурными, озёрами холодными и глубокими. Города тёмных эльфов не нарушали гармонии мрачного леса, а словно бы являлись его частью, как будто не были рукотворным творением разумных существ, а росли вместе с лесом.

Тиартораг – столица Тёмного леса взрезала кроны деревьев остриями башен высокого замка. Чертогом короля тёмных эльфов.

Ирелар находился в самой высокой башне своего замка. Тёмно-синие глаза короля тёмных эльфов смотрели на мир с какой-то тоскливой обречённостью. Многие века он делал всё, чтобы обезопасить свой мир. Тёмные эльфы – воинственная раса, и междоусобиц, конечно, не избежать. Но оградить двор и свой народ от опасностей извне Ирелар смог. Прекрасно понимая, что его раса самая малочисленная, пусть и довольно сильная магически, Ирелар мастерски поднаторел в уклонении от любых конфликтов или альянсов с другими расами. Он предпочитал сосредоточить внимание на делах собственного мира, и не лезть в чужие. И у него получалось. Пусть не всем князьям круга нравилась его политика, и кто-то считал, что тёмные эльфы слишком уж засиделись в тени, а король проявляет излишнюю осторожность, которая граничит с трусостью. Разумеется, никто не говорил Ирелару об этом прямо… но каким бы он был повелителем, если бы не знал, какие разговоры ведутся за его спиной?

Не желая втягивать своих эльфов ни в какие разборки с соседями по вселенной, он предпочитал как можно меньше напоминать им о существовании Тёмного леса, ведя дела только с несколькими семьями демонов и драконов. И всё было прекрасно, Тёмный лес процветал, замкнувшись в собственных границах. До этой неприятной истории с Кавэлли, случившейся совсем недавно.

Это идиотскую, во всех отношениях, ситуацию создал Дарий, сын Ирелара, наследник его трона. Король Тёмного леса давно лелеял надежду как-то выманить у семьи Кавэлли хотя бы часть принадлежащих им сельфирских рудников. И рассматривал возможность сделать это через династический брак. Даже предполагал выдать собственную дочь за младшего сына Милены. Но, изучив характер нынешней главы Кавэлли, понимал, что действовать нужно осторожно. Просто ювелирно. Милена Кавэлли была странной демонессой, не похожей на своих сородичей, особенно в отношении своих детей. И Ирелар был готов потратить на исполнение своего плана несколько десятков лет. А вот принц Дарий не обладал ни отцовским терпением, ни, как стал подозревать сам Ирелар, складом ума, необходимому будущему правителю. Дарий мечтал о реальной власти над тёмными эльфами, Ирелар считал, что он ещё не готов. И, как оказалось, был прав.

Решив доказать отцу, что сам в состоянии решать государственные дела, Дарий захотел добыть для Тёмного леса сельфирские рудники. И, втайне от Ирелара, послал Милене Кавэлли письмо. И какое!

 Когда Ирелар узнал о выходке сына, что-либо делать было уже поздно. А когда ему доставили ответ Кавэлли, король тёмных эльфов просто физически ощутил, как его чёрные волосы седеют на висках. Но что случилось, то случилось. Князь Фиринар, опытный политик и старый друг Ирелара, возглавивший делегацию, получил приказ короля – любой ценой не допустить конфликта с Кавэлли. И цену действительно пришлось заплатить высокую. Жизнь того, кого Дарий выбрал в качестве жениха для младшей Кавэлли.

Ответственность перед Кругом Князей Ирелар взял на себя. И всерьёз задумался о том, чтобы лишить сына права наследования трона, и объявить своей наследницей дочь Вирану.

Но теперь, стоя на башне и глядя вниз, на кроны вековых деревьев, король Тёмного леса Ирелар, думал, что всё это уже не имеет смысла. Своей волей повелителя он разбудил силу своего мира, и теперь ждал, когда должен будет пустить её в ход. Ждал, когда нога первого Древнего ступит на землю Тёмного леса. Ждал и не верил, что у миров есть хоть какой-то шанс.

* * *

В светлом чертоге, в тронном зале с отделкой из белого мрамора и розового кварца, на высоком троне из резной кости, замер в напряжённом раздумье король Светлого леса. Миранель был ещё довольно молод для бессмертного, и непозволительно молод для короля, как считали некоторые из Высоких Лордов. Миранель запоминал имена недовольных, но позволял им высказывать своё недовольство. Всегда лучше знать, что на уме у придворных – а значит, надо дать им возможность высказываться безбоязненно.

Откинувшись на спинку трона, перекатывая по костяшкам пальцев небольшую нефритовую монету – талисман на удачу, который был с королём с самого его детства – Миранель думал о том, как цинично подшутила над ним судьба.

Прежний король Светлого леса Темедэль был хорошим монархом, подданные его любили. У него был маленький сын, что бывает не часто для эльфов возраста короля и королевы, а значит, династия Темедэля правила бы Светлым лесом ещё очень долго. Но он совершил ошибку, спутавшись с человеческими сектами, вызвав этим недовольство демонов, и эта ошибка стоила жизни ему и всей его семье.

В Светлый лес пришла Милена Кавэлли – совсем молодая и совершенно сумасшедшая демонесса… Она действовала, как повелительница драконов, но никто этим не обманывался – всем было известно, что она выполняет приказ Люцифера. Светлый лес оказался совершенно не готов к столь подлому нападению. Как итог – королевская семья была убита, Высокие Лорды были в панике и ярости, а магия Светлого леса начала увядать. Слишком много эльфийской крови было пролито, слишком много тёмной магии было разлито в воздухе, и не было владыки, который мог бы произнести Слова Власти, и очистить Светлый лес от тёмных миазмов. Видимо, это и стало причиной коллективного безумия Высоких Лордов, которые вместо того, чтобы озаботиться выбором нового короля, и подготовкой к коронации, решили направить повелителю драконов ультиматум, а когда он проигнорировал его, ввязаться в вооружённый конфликт.

Когда светлые эльфы оказались разбиты, и попали под практически полную власть повелителя драконов, Высокие Лорды сообразили, что король нужен, иначе Светлый лес окажется на пороге вымирания.

Коронация у светлого народа – таинство. Недостаточно просто возложить на голову избранного претендента корону – Светлый лес должен сам принять своего нового короля. Надо пройти ритуал – пробудить родник Слёзы Белой Матери, который спит под белым камнем в Священной роще. Считается, что он откликнется только на зов истинного светлого повелителя.

Претендентов было четверо. Миранель проходил испытание третьим. И под его ладонью прохладный камень словно запульсировал, забился, как живое сердце. И выемка в центре камня, с узкой, уходящей вглубь щелью, стала наполняться прозрачной искрящейся водой. Миранель не был удивлён, он знал, что так и будет. Он чувствовал мир, чувствовал Светлый лес, и знал, что сможет пробудить родник. Дождавшись, пока выемка наполнится, он, как велел ритуал,  зачерпнул пригоршню прозрачной воды, и выпил её, ощутив на своих губах лёгкий привкус соли. И с эти глотком Миранель принял в себя магию Светлого леса, и ему открылись Слова Власти.

Теперь у Светлого леса появился новый король. А у молодого короля оказался на руках задыхающийся больной мир, с увядающей магией, с запахом смерти в воздухе, с землёй, пропитанной светлой кровью, и под властью тёмной расы. Миранеля не пугало это. Он скорбел о погибших сородичах, об убитом короле и его семье. Но он был намерен возродить свой родной мир. Восстановить магию Светлого леса, вернуть ему растоптанное величие, вывести из-под гнёта повелителя драконов, и… отомстить. Конечно же, Миранель мечтал отомстить той, кто ввергла его родной мир в разруху и смерть – Милене Кавэлли, Проклятию Света. Он знал, что на это уйдёт время, и его будет немало. Знал, что не одну сотню лет светлым эльфам придётся быть зависимыми от драконов. Но Миранель был готов к этому. Он умел быть терпеливым. Ещё с детства, когда эльф-шаман, настолько старый, что должно быть застал зарождение Светлого леса, коснулся сухими, как пергамент, пальцами лба маленького мальчика, вопреки наказам старших всё же пришедшему в жилище загадочного старика, и предрёк ему будущее – трон Светлого леса. И маленький Миранель безоговорочно поверил ему, и стал ждать, развивая магические и воинские искусства. Удивляя и радуя своим прилежанием родителей и наставников, он готовил себя к трону. И вот, спустя почти семь столетий, предсказание старого шамана сбылось – Миранель занял трон, чтобы спасти Светлый лес.

Эльф прикрыл глаза. Нефритовая монета не останавливаясь путешествовала по его костяшкам. Миранель хотел спасти свой мир, но едва получив для этого власть, должен смотреть, как этот мир гибнет, как его сжирает хаос Древних богов.

Повинуясь длинным чутким пальцам, монета подлетела вверх, несколько раз кувырнулась в воздухе, и упала на подставленную ладонь. Миранель зажал монету в кулаке, и вздохнул. Что ж, значит таков его жребий. Но молодой король дал себе зарок, что сделает всё, чтобы проклятые Древние подавились магией Светлого леса, когда явятся в его мир.

* * *

Жизнь в Эдеме словно застыла. Не слышно было щебета птиц, плеска воды в бесчисленных фонтанах. На ветвях деревьев не позвякивали хрустальные колокольчики, не звучали струны арф и лютен. Небеса замерли, в ожидании бури. И лишь едва слышно гудел словно наэлектризованный воздух – пробуждённая магия Света ожидала, когда появится враг.

Просторный и светлый кабинет серафима Константина наполнялся звенящей напряжённой тишиной. Помимо хозяина в кабинете находились ещё двое серафимов – верные соратники Константина: Лазарус и Тоириса. Именно их молчание наполняло кабинет этой невыносимой, давящей тишиной. Каждому из них было, что сказать старшему Триады, и каждый понимал, что сейчас не время.

Константин сидел за своим рабочим столом, расслабленно положив кисти рук на столешницу из светлого ясеня – наверное, впервые, с момента своего создания, эта поверхность была девственно пуста: ни листа пергамента, ни чернильницы, ни сургуча для печатей. Серафим откинулся на спинку кресла, и наблюдал за своими соратниками из-под полуприкрытых век.

Тоириса расположилась на низком широком подоконнике, подтянув колени к груди, и обхватив их руками. Изумрудно-зелёная с золотым шитьём ткань платья струилась с плеч и согнутых колен, стелясь мягкими складками по полу. Серебристые волосы, вьющиеся непокорными локонами, прихвачены над висками парой золотых заколок. Тоириса смотрела за окно, куда-то в одной ей ведомые дали, и Константин не видел её лица, но ему и не нужно было это – он и так знал каждую его черточку. Высокий лоб, плавная линия скул, острый подбородок, точёный носик, почти бесцветные, едва окрашенные розовым, но изумительно красивой формы губы. И глаза… Огромные, глубокого сине-зелёного цвета, в обрамлении светлых золотистых ресниц. В этих глазах хотелось тонуть – и было время, когда Константин с удовольствием делал это.

Очень-очень давно, когда ещё не существовало Триады, и серафимы были молоды, Константин был влюблён в Тоирису. И не он один. На сердце прекрасной ангелессы было ещё два претендента, одним из которых был, разумеется, Лазарус.

У ангелов отсутствует такое понятие, как ревность, поэтому никакого напряжения между четырьмя серафимами не было. Прекрасная ангелесса дарила краткую благосклонность то одному, то другому… Константин знал, что все трое одинаково дороги ей, поэтому она не могла выбрать кого-то одного для постоянной пары. А трое влюблённых ангелов… что ж, такое положение их устраивало. Это были несколько странные, но очень гармоничные отношения.

Возможно, именно поэтому он, Тоириса, и Лазарус смогли стать тем, что в последствие назвали Триадой. Это короткое единение сердец позволило троим серафимам стать костяком, основой власти на Небесах, надёжными соратниками, действующими как единое целое.

Триадой они стали после того, как Люцифер поднял мятеж, и увёл часть ангелов с Небес в Преисподнюю. Триадой они стали… а вот любовниками быть перестали. Тоириса перестала принимать знаки внимания от Константина и Лазаруса, и возвышенная влюблённость постепенно сошла на нет. Тоириса никогда не говорила, почему так случилось, но Константин догадывался. Тоириса закрылась от них, потому, что тот, к кому она испытывала нежные чувства, кого могла бы полюбить, предпочёл Тьму Свету, и ушёл в Ад вслед за другими предателями. Константин и Лазарус остались с ней рядом, но уход Велиара всё же подломил её. Тоириса не понимала, как можно добровольно искалечить свою суть. И то, что это сделал кто-то столь близкий ей, причиняло ей боль. Видимо, поэтому она отрезала себя от прошлого, где был Велиар. Объятия Константина и Лазаруса словно подчёркивали ту пустоту, которую оставил после себя мятежный ангел. И Тоириса просто отстранилась от них, ища утешительной близости с другими, и предоставив покинутым возлюбленным так же заводить новые отношения, и не ворошить прошлое.

Иногда Константин задумывался, смогли бы они трое стать тем, чем они стали, останься Велиар с ними. Не предпочти он звание Верховного демона Лжи, исконной сути серафима. Конечно, Триады бы уже не было… но, возможно…

Константин мотнул головой, отгоняя мысли – «Что за глупость лезет в голову?» –  перевёл взгляд на Лазаруса. Серафим сидел в кресле,  уперев руки в подлокотники, и сцепив пальцы перед грудью. Русые гладкие волосы до плеч, лицо, казалось, сложенное сплошь из прямых линий и острых углов, прямой взгляд постоянно прищуренных светло-голубых глаз. Весь его вид можно было описать одним словом – строгость.

Константин знал, что молчат его соратники об одном и том же – Роалд. Да, в то время, когда все бессмертные расы ожидают противостояния с Древними, Константин вынужден думать ещё об одной проблеме – о сошедшем с ума бывшем любимце Светлой Богини. А то, что Роалд сошёл с ума – в самом исконном смысле этого понятия – стало неоспоримо.

Тоириса не простила Константину истории с Илдико. Лазарус недоумевал, почему Константин вообще позволил подобному случиться. Он не осуждал старшего Триады за гибель ангелессы, понимал – иногда жертвы неизбежны – но вот эту конкретную жертву считал бессмысленной. Мало того, что она не исчерпала конфликта с демонами, так ещё и навлекла угрозу со стороны драконов. Да ещё Берталан так и не вернулся из Преисподней. Что случилось с его послом, Константин даже предположить не решался. Попытка связаться с повелителем Ада посредством Пространственного зеркала оказалась провальной – занятый своими проблемами, Люцифер едва ли не прямым текстом послал Константина, оборвал связь, и восстановить её серафим уже не смог.

Что же касается Роалда, Константин и сам понимал, что давно выпустил ситуацию из-под контроля.

Когда Белая богиня покинула Небеса, и Константин пришёл к Роалду, то увидел потерянного юношу, брошенного матерью, возлюбленной и любовницей одновременно. Он был растерян, он не понимал, что сделал не так. За что та, что была для него всем, поступила с ним так жестоко. Константин пытался ободрить юношу… Пытался объяснить… Но что мог объяснить ангел, пусть и серафим, пусть и один из первых серафимов, если дело касалось капризов богини?

Или же дело было в том, что Константин изначально смотрел на этого странного ангела, как на оружие? Поэтому его слова утешения так и не дошли до Роалда? Могло ли быть так, что старший Триады был недостаточно искренним, и молодой ангел почувствовала это, и не пожелал услышать его? И поэтому в его сердце поселилась ненависть, а разум открылся безумию? Или же… Роалд изначально, с самого своего рождения был заражён безумием? И сдерживало его только присутствие Дайоны? Возможно, замена Чёрной богини, которую так хотела создать её сестра, изначально была дефективной? И сама Белая богиня почувствовала это, потому и ушла, бросив свою неудачную игрушку? Столько вопросов, и будь Константин проклят, если знает ответ хоть на один из них. Но серафим знал другое – чтобы не послужило причиной безумия Роалда, его нельзя больше не замечать.

Когда стало известно, что открытия Врат не избежать, что расам придётся столкнуться с Древними, Константин пришёл к Роалду. Настал тот момент, ради которого серафим столько времени оберегал своевольного ангела – сила, на которую Дайона не поскупилась, создавая свою последнюю игрушку, должна была встать на защиту Небес. Константин почти верил – с Роалдом у них будет хоть тень шанса.

Старший Триады застал ангела в пустой тёмной зале, сидящего в кресле, и апатично глядящего в пустоту.

– Нет, – ответил Роалд, выслушав пламенную речь Константина. – Я ничего не стану делать. Мне плевать на Врата, на Древних, и на вас всех. Мне нет дела до того, что будет с мирами…

– Роалд…

– Я не смог нарушить планы моей матери, я не смог отомстить её сестре… – он неожиданно встрепенулся в кресле и закричал. – Я даже не смог убить эту проклятую полукровку, которая украла моё лицо!

Ангел снова словно опал в кресле, ссутулился, его голос зазвучал по-прежнему бесцветно и сухо:

– Ангелы… демоны… драконы… вы бесполезны и бессмысленны… Вы закуклились в своём бессмертии, и паразитируете на вечности… Цепляетесь за свои жизни по привычке, потому что за столько веков просто не смогли найти в себе смысла, и живёте ради жизни, пустой, как ваши собственные сердца…

Константин не стал слушать дальше – Роалд бредил, и толку от него было не добиться. Он ушёл, оставив безумца наедине с его бормотанием. Но для себя решение серафим принял – если случится чудо, если они переживут открытие Врат и вторжение Древних, он сделает то, что нужно было сделать уже давно.

А пока – Константин сидел за своим столом, расслабленно положив руки на столешницу. Тоириса смотрела на горизонт за окном. Лазарус сосредоточенно смотрел перед собой. Магия Небес была разбужена. Триада ждала начала последней битвы.

* * *

Чёрное небо Преисподней, казалось, подрагивало от напряжения. Тёмная сила Ада, как цепной пёс, ждала, когда её спустят с поводка, позволив рвать и терзать.

Люцифер стоял на широком балконе, примыкающем к тронному залу главного дворца Пандемониума. Он вдыхал сухой воздух, а холодные глаза повелителя демонов слепо смотрели вперёд – внутренним взором он видел свой мир. Он видел его весь, единовременно, он чувствовал его – тёмный мир дышал вместе со своим повелителем.

Когда Аккэлия Кавэлли исчезла буквально на его глазах, Люцифер приказал Зараху отправляться в Зиграден, и привести Милену. Призвав Альму, повелитель Ада отправил её в мир драконов за Фероксом.

– Ты решил казнить её, – Асмодей не спрашивал, он утверждал.

– Да, – Люцифер кивнул. – Только, сдаётся мне, я слишком поздно принял это решение.

И он не ошибся. Вернувшийся Зарах обнаружил повелителей в тронном зале Люцифера, в компании  нескольких Верховных демонов. Он сообщил, что Милены нет в Зиградене. Более того, если верить поисковым заклинаниям – её вообще нигде нет. Это значило, что либо глава Кавэлли мертва, либо её личность уже стёрта – что, в сущности, одно и то же.

Люцифер глянул на Ферокса. Дракон не проронил ни слова с того момента, как пришёл в Пандемониум, и узнал, зачем Люцифер позвал его. Теперь взгляд дракона потемнел ещё больше. Всё так же молча, он открыл портал, и ушёл в свой мир. Повелитель демонов только хмыкнул – считалось, что в его дворце нельзя открывать порталы куда-либо. Делать это мог только сам Люцифер, и те, кому он давал разрешение. Фероксу он подобного разрешения не давал.

Оставив выходку дракона без внимания, Люцифер обернулся к Верховным – Вельзевул, Асмодей, Пеймон, Велиар, Лерайе, Лилит и Зарах выжидающе смотрели на своего повелителя.

– Вельзевул? – коротко спросил Люцифер.

Пояснений соправителю Ада не потребовалось:

– Я, Лилит и Лерайе собрали сильнейших магов, организовали тройное кольцо на ментальных границах Преисподней. Некоторое время мы сможем сдерживать хаос, – демон задумался, немного помолчал. – Сорок, может быть пятьдесят, часов мы продержимся. Драконы действуют по такой же схеме, при ослаблении сдерживающей «сети» у нас или у них, мы объединим защиту. Возможно, это позволит продержаться дольше.

– Возможно? – уточнил Люцифер. Он не терпел подобных неопределённостей.

– Возможно, – невозмутимо кивнул Вельзевул. – Мы слишком мало знаем, чтобы говорить о чём-то наверняка.

Демоны переглянулись, и Люцифер кивнул:

– Ладно, работайте.

Вельзевул молча склонил голову, и покинул тронный зал. Лилит и Лерайе ушли вместе с ним.

– Пеймон? – сказал Люцифер.

Демон слега качнул увенчанной костяной короной головой:

– Абигор с войсками на позициях. Остальные расы тоже там. Ангелы пытаются создать печать, чтобы закрыть преддверие бездны, и не дать Древним покинуть его. Но… не думаю, что у них что-то получится.

– Не получится, – согласился Люцифер. – Ты, со своими легионами, отправляйся в Межмирье. Поступаешь под командование Абигора.

Пеймон кивнул, а Люцифер продолжил:

– Зарах, ты тоже…

– Я не стану подчиняться Абигору…

В тронном зале повисла тишина. Все прекрасно знали о гнусном характере Зараха, и о его опасной привычке – перечить Люциферу. Но даже он не мог не понимать, что сейчас не лучшее время проявлять гонор.

– Я пойду в Межмирье со своей армией, – заявил демон, – но приказы Абигора выполнять не стану.

Люцифер смерил Зараха задумчивым взглядом, мельком оглядев остальных присутствующих. Пеймон отвернулся, Асмодей со скучающим видом изучал собственные ногти, Велиар потирал рукой подбородок, явно пряча ухмылку.

Владыка Ада почувствовал едва заметное раздражение – он прекрасно знал, что держать в узде Верховных демонов непростое дело, но Зарах Тараг переходил все границы.

Люцифер сделал движение рукой, и, повинуясь его жесту, демоны покинули тронный зал. Зарах, верно поняв, что его это не касалось, остался на месте, с вызовом глядя на повелителя.

– Почему ты думаешь, что я не убью тебя? – спросил Люцифер.

– Потому, что прекрасно знаешь, что нас всех и так распылят на атомы в ближайшее время, – хмыкнул Зарах. – Ты не станешь ослаблять собственные силы.

– Ты так уверен, что нам не победить?

– Ты тоже в этом уверен, – чёрный демон криво усмехнулся. – Кавэлли пропала, её девчонка – тоже. У нас нет никаких козырей. А задавить Древних силой… – он покачал головой. – Бойня будет знатной, но нам не выстоять…

– Допустим, – не стал развивать тему Люцифер. – Но это не оправдывает то, что ты не выполняешь мои приказы…

Зарах открыл рот, чтобы ответить, но не смог издать ни звука. Люцифер мог управлять своим миром не только посредством Слов Власти. Как и любому истинному повелителю, ему достаточно было мысли. И сейчас, повинуясь его мысли, Преисподняя начала отвергать дерзкого демона. Это мучительные и страшные ощущения. Ноги Зараха подломились, он рухнул на спину. Воздух перестал наполнять лёгкие, сделавшись плотным, и теперь давил на тело Зараха, как камень. Демона сдавливало, и в тоже время разрывало изнутри. Непреодолимая сила тянула его руки и ноги в стороны, словно хотела четвертовать, а мозг, казалось, вскипал в черепе. Его рвало на куски, и одновременно сжимало в невидимом кулаке.

Воля Люцифера изменила статус Принца ненависти, и теперь мир Преисподней воспринимал Зараха Тарага как инородный элемент, и старался исторгнуть его из своего пространства. Или убить.

Светло-синие мерцающие глаза демона расширились, а рот исказился в беззвучном вопле. Люцифер жёстко смотрел на распростёртого демона. Повелитель знал, стоит ему продлить свою волю ещё немного – и от Верхового демона останется лишь серый прах.

– Количество Верховных демонов должно быть неизменным, – сказал Люцифер. – Это закон равновесия, и условие нашей власти… Но…

Он немного помолчал, не ослабляя давления своей силы, потом продолжил:

– Но раз мы стоим на пороге гибели, то мне необязательно думать об этом. А значит, я не стану больше терпеть твою дерзость, Зарах Тараг.

Лицо повелителя Ада было абсолютно спокойным, но что-то в его холодных интонациях выдавало – Люцифер в ярости.

– Что скажешь о том, чтобы пропустить знатную бойню, как ты её назвал, и сдохнуть здесь?

Собственная мимика была Зараху неподвластна, но, зрачки в синих глазах дрогнули. Кажется, демон и сам понял, что на этот раз перегнул палку, и стоить ему это бут очень дорого.

– Тебе нравится перспектива окончить жизнь, как самый жалкий из слуг, провинившийся перед хозяином? – Люцифер смотрел на подчинённого с отрешённым любопытством, как на явление, способное ненадолго разбавить скуку, за неимением лучших развлечений.