Текст книги "Повелительница с клеймом рабыни (СИ)"

Автор книги: Анастасия Трусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 73 страниц)

– Нежные чувства, значит, – задумчиво произнес Ферокс, и скептически хмыкнул. – Что ж, за такую роскошь и пострадать не страшно, верно?

– Пострадать? – Аббадон зло ощерился. – Ты возомнил себе слишком много, дракон. Я утратил способность к страданию, еще до того, как твой дед сопливой ящерицей начал ползать по камням твоего мира!

Ферокс хмыкнул, и, повинуясь его мысленному приказу, стена камеры стала восстанавливаться, закрывая вход. Ещё до того, как стена полностью закрыла проход, дракон ощутил, как нагревается каменный свод в камере. Он отдал камере приказ, и теперь её загадочный магический механизм будет работать сам. Стены, свод и пол камеры будут нагреваться, нагреваться до тех пор, пока камень не начнет плавиться, и не потечет, проливаясь на узника обжигающими струями, выжигая кожу, обугливая плоть до костей. Стены будут течь, пока жидкий раскаленный камень не заполнит собой всё пространство камеры. Потом камень начнёт застывать, обрекая узника камеры на мучительную, давящую неподвижность, сжимая его тело. Когда камень остынет, камера восстановит свой первоначальный вид… чтобы, затем, начать плавиться заново. И так раз за разом на Аббадона будет литься жидкий камень, погребая его в каменную могилу, что бы потом освободить на несколько часов и снова похоронить заживо. Кто-то слабее Верховного демона, просто не пережил бы подобного.

Ферокс вышел из узкого коридора, что вёл к камере, и он сомкнулся за спиной повелителя драконов. Мужчина устало прислонился спиной к стене. Управление этой камерой отнимает много сил, но в данной ситуации оно того стоит.

«Утратил способность к страданию? – подумал Ферокс, прижимаясь затылком к прохладному камню стены. – Ну-ну… Посмотрим, как ты заговоришь через месяц, Аббадон…».

Люцифер сказал, что демон Бездны уже слишком безумен, чтобы что-то ещё повредило его рассудку. Если так… Терпеть пытку раскалённым камнем и погребением заживо, без возможности сойти с ума… Если повелитель демонов прав, Аббадону от этого только хуже.

Но своего демон Бездны, всё же добился – он заставил Милену страдать. Её выдержки хватало на то, чтобы никто не знал об этом. Его жена по-прежнему оставалась Ледяной королевой, и повелительницей драконов. Но Ферокс видел, видел больше, чем хотела бы сама Милена.

Она касалась своего живота. Несмотря на мизерный срок беременности, она уже чувствовала ребёнка внутри себя. В глубине её глаз Ферокс видел решимость – если бы она только могла, она бы вырвала эту, только начинавшую зарождаться жизнь, из своего чрева! Но магии для избавления от плода, зачатого Верховным демоном, не существовало.

Желая хоть как-то поддержать её, Ферокс сообщил ей, что полгода Аббадон проведёт в мире драконов, подвергнутый наказанию за то, что он сделал. Но всё, что получил в ответ, это отрешенный кивок, и рассеянный взгляд. Наверное, это должно было подарить ей, как минимум, удовлетворение, но, Ферокс видел, она не ощутила ничего. Ей было всё равно на то, что будет с Аббадоном.

Дракон злился – на себя за то, что никак не может помочь своей жене… И на Милену, за то, что она упорно не желает показывать ему, что ей требуется какая-то помощь. Она отгораживалась от него, так же как отгораживалась от всех остальных. Ферокс снова тянулся к ней зовом сердца, и снова не получал отклика.

Потом она вернулась в Зиграден, и Ферокс, пренебрегая собственным решением, наблюдал за супругой. Она занималась правительственными делами, принимала участие в Советах… Она явно пыталась отвлечь себя всем этим, но у неё не выходило. Ферокс знал, что ночами она шепчет, обращаясь к тому, кто рос внутри неё:

– Я хочу, чтобы тебя не стало. Хочу, чтобы ты исчез! Чтобы ты умер! Я не хочу твоего рождения!

Никогда дракону не доводилось видеть её в таком состоянии. Даже в самом начале, когда Милена ещё была лишь слабой человеческой девчонкой, он не чувствовал того отчаяния, какое она испытывает сейчас.

Милена не жалела себя – она могла не спать неделю, выматывала себя физическими тренировками… Понимая, что это не может повредить ребёнку Верховного, остановиться она уже не могла. Она старалась спровоцировать выкидыш. Она желала смерти этому зародышу. Сходила с ума от осознания того, что время родов приближается, а он цел и невредим.

Дошло до того, что Милена однажды заговорила с Фероксом о том, чтобы вскрыть собственное тело, и вырвать этого ребёнка из себя. Просто разрезать живот, и вытащить его как злокачественную опухоль.

– Даже думать об этом не смей, – сказал ей тогда Ферокс. – Если ты сделаешь это, ребёнок потянет тебя за собой. Вы слишком тесно связанны. Если ты попытаешься извлечь плод насильственно, он умрёт, но и ты умрёшь тоже.

Её это злило, доводило до отчаяния. Внешне она была образцом спокойствия, но отголоски её эмоций всё же долетали до дракона. Ей было тяжело, и Ферокс видел это, но она упрямо не желала впускать его в свой внутренний мир.

За весь время, что Аббадон находился в скальной камере, Ферокс спускался туда не более четырех-пяти раз. Он чувствовал агонию демона Бездны, и ловил себя на странной мысли, что не чувствует удовлетворения. Более того, он ловил себя на странном равнодушии. Оскорбивший его демон орал от боли, под пыткой, которая убила бы кого-то слабее Верховного демона, и понимал, что ему всё равно.

Ребёнок родился в период, когда Милена находилась в Зиградене. В очередной раз войдя в спальню своей жены, он застал демонессу задумчиво стоящую над колыбелью. Спокойная и, даже слега, отрешённая, она смотрела на то, что было скрыто от взгляда дракона высокими бортиками детской кроватки.

Ферокс приблизился, неслышно ступая по толстому ковру. Милена чуть повернула голову:

– Я была уверенна, что это будет мальчик.

Мужчина заглянул в колыбель, отделанную тёмно-бордовым шелком. Младенец спал, повернувшись на бок, укрытый до подбородка, одеялом.

– А это девочка? – спросил дракон. Демонесса кивнула. Чуть помолчав, он снова спросил. – Это важно – мальчик или девочка?

Милена повернулась, вопросительно глянув на мужа.

– Котёнок, вспомни, что с тобой было все эти девять месяцев, пока ты носила её. Вспомни, кто её отец…

– Я не смогу забыть этого, – ответила Милена.

– Этот ребёнок был для тебя источником страдания, еще до того, как родился. Но у тебя не было выбора…

– А сейчас выбор есть?

Ферокс посмотрел в глаза жены. Он снова видел в них только ледяное спокойствие. Дракон понятия не имел, как она отнесётся к тому, что он сейчас скажет, но молчать он не собирался:

– Тебе не нужен этот ребёнок. Ты знала об этом, ещё когда только забеременела…

– Что ты предлагаешь?

– Отдай мне этого младенца, – жестко сказал дракон. – Я заберу его из Зиградена, и из твоей жизни…

– Ты убьешь её? – ровным голосом спросила Милена.

Разумеется, он собирался убить её. Что ещё ему с ней делать? Ферокса не смущало, что это младенец, которого ему достаточно просто сжать в кулаке, чтобы это крошечное тело обратилось горстью праха.

– Я освобожу тебя от неё. Ты уже достаточно страдала от выходки Аббадона, разве нет?

Он говорил, а сам смотрел на спящего ребенка, на крошечного новорожденного демона, и не мог понять, что с ним не так. Было что-то, какая-то неправильность, но Ферокс никак не мог уловить, в чём она заключалась.

– Ферокс, – тихо сказала Милена. – Взгляни на это.

Женщина аккуратно сняла со спящего ребенка одеяло. Ферокс чуть склонился над колыбелью, чтобы убедиться, что видит именно то, что видит. На спине младенца были сложены два крылышка. Чешуйчатых. Мужчина протянул руку, и осторожно коснулся пальцами крошечного крыла. Несомненно, крылья новорожденного демона были драконьими. Но прикоснувшись к ним, Ферокс вдруг понял, что не так с эти ребенком.

– В ней нет силы, – сказал он. – Абсолютно. Она – пустая.

Милена молчала.

– Её крылья, – продолжил дракон. – Да… Это невероятно. До тебя кровь Нуара разбавилась многими поколениями демонов, и то, что она так явственно проявилась в этом ребёнке… Несмотря на сильные гены Верховного демона… Но, в ней же нет ни капли силы – она не выживет.

Ферокс смотрел на ребёнка, и понимал, что он родился, чтобы умереть. И… был рад этому. Да, эти чешуйчатые крылья несколько сбивали с толку – значит ли это, что в младенце, рождённом демонессой-полукровкой от Верховного демона очень сильны драконьи гены? Но без личной силы, это было неважно. Ферокс не хотел, чтобы у его жены был ещё один ребёнок, рожденный не от него, и, похоже, сама Судьба шла навстречу его желаниям.

– Сила может проснуться в ней… – тихо сказала Милена.

Ферокс хмыкнул:

– Там нечему просыпаться, котенок. Вспомни своего сына от демона Войны – мальчишка с рождения фантанировал стихийными вспышками силы, – дракон снова глянул на жену. – Эта девочка не выживет в мире демонов.

– Выживет, – ровно ответила демонесса. – В Зиградене – выживет.

Несколько мгновений Ферокс осознавал, то, что услышал. Понял и ощутил раздражение.

– Милена, это – ребёнок Аббадона!

– Я знаю, – ответила она, и взглянула на мужа твёрдым холодным взглядом.

– Она причинит тебе новую боль.

Милена замерла на миг, и спросила, всё так же ровно и спокойно, без капли каких либо эмоций:

– Что тебе до моей боли, Ферокс?

На лице дракона не дрогнул ни один мускул. В его глазах не мелькнуло даже тени… И тем не менее, он как будто получил оплеуху.

– Хорошо, – наконец произнес Ферокс. – Как пожелаешь, Милена. Но имей в виду, я не желаю видеть её в своем мире. Ни при каких условиях или причинах.

– Хорошо. Я поняла тебя.

– Надеюсь. Потому что иначе, я избавлюсь от неё.

Глаза демонессы едва заметно сузились.

– Я поняла тебя, – снова повторила она.

– Прекрасно.

Ферокс развернулся, и пошёл прочь, изо всех сил сдерживая раздражение. О чем она думает? Что она будет делать с этим выродком?! Наличие драконьих крыльев не компенсирует отсутствия силы!

Вернувшись в свой мир, дракон немного успокоился. В конце концов, этот ребенок – часть Зиградена, часть мира демонов, часть той жизни Милены, в которую он пообещал себе не соваться. Пусть. Он сделал, что мог, но Милена приняла решение. Теперь все последствия за это решение полностью ложатся на его жену.

Милена действительно поняла его. И в скором времени Ферокс мог позволить себе забыть об этом бесполезном создании с чешуйчатыми крыльями – его жена никогда даже не говорила о своей младшей дочери, находясь в мире драконов. Впрочем, ей это было не сложно – Аббадону, к тому моменту уже освобожденному из каменной камеры, в отличие от того же Абигора, было совершенно наплевать жив или мертв рождённый от него ребёнок. Он потерял интерес к своей дочери, узнав, что Милена смирилась с её существованием, и не думает страдать по этому поводу.

И все же, вопреки желанию Ферокса, девчонка всё же появилась в его мире. И даже вопреки воле самой Милены. Адская гончая Ренэтус привёл пятилетнюю демонессу в мир драконов, спасая её от второй ипостаси её матери – от Хищницы.

Но даже не это удивило Ферокса, а то, что впервые, за свои двадцать с небольшим лет, его старший сын посмел открыто и с полным осознанием перечить ему. До этого он позволял себе лишь почтительные возражения. Но в этот раз Ориан открыто проявил свой темперамент, которым пошёл в самого Ферокса. Почуяв в девчонке родную кровь, молодой дракон готов был зубами и когтями защищать её, даже если это значило пойти против своего отца и повелителя.

Как отца, Ферокса это порадовало – всё же приятно получить лишнее подтверждение, что наследник смел и достаточно силён, чтобы не склониться перед властью старшего. Но у повелителя это вызвало ярость – как смеет этот мальчишка не подчиняться?! Ферокс злился, но понимал – Ориан не отступится. Его сын успел решить для себя: эта маленькая демонесса – его сестра, и никакие доводы не убедят его в обратном. И то же самое решат для себя его младшие дети – это Ферокс тоже понимал. Он мог сейчас настоять на своём, и выдворить девчонку прочь. Но что будет дальше? Ему предстоит выдерживать осаду его собственных детей – сперва уговоры, потом, возможно, холодный бойкот… потом они начнут что-то придумывать, чтобы так или иначе, но получить возможность видеться с младшей сестрой. Ферокс хорошо знал своих детей. Он знал, где они уступят, а где будут непреклонны. В конце концов – в них тела его кровь. А его кровь привыкла добиваться своего. И он, скрипя зубами, позволил девочке посещать мир драконов, в любое время, когда этого захочется его детям.

К тому же, увидев маленькую демонессу впервые, после того раза, как он смотрел на неё в колыбели, Ферокс понял – эта девочка обречена. И хорошо, если просто на смерть. Силы в ней как не было, так и нет. Зато у неё была красота. Даже в этом неуклюжем пятилетнем возрасте демонесса – Аккэлия, так назвало её Милена – была красива хищной вызывающей красотой, которая с каждым годом будет только заметнее. Как бы Милена ни оберегала её, как бы ни прятала, но пройдет десять-пятнадцать лет, и кто-нибудь увидит эту красивую, слабую девочку и захочет её себе. И это будет кто-то, кому Милена не сможет сказать «нет». Юную демонессу превратят в игрушку, а потом, возможно, через несколько десятков лет, просто избавятся от неё. Потому что даже самые красивые и желанные игрушки, рано или поздно, надоедают.

В Игровой царила безмятежная идиллия – молодые драконы при поддержке юного демона обхаживали младшую сестру, стремясь завоевать её доверие. Спокойствие Милены, наконец, было не показным, а настоящим. А Ферокс думал о том, что эта странная женщина, демонесса-полукровка, с разными крыльями – пернатым и чешуйчатым – первая в жизни дракона, ради которой он пошел на столько уступок в столь малый срок.

* * *

Милена снова пошевелилась во сне. Ферокс, выпутываясь из густой паутины воспоминаний, приподнялся, внимательно глядя на неё. Её смутно беспокоили какие-то незначительные видения, и Ферокс своей волей прогнал их. Морщинка, наметившиеся меж тонких бровей, разгладилась, и лицо демонессы снова стало безмятежно-расслабленным.

Мужчина погладил жену по волосам, он слушал её дыхание, чувствовал тепло её тела, и думал, какую же поганую шутку сыграла с ним судьба. Мало ему этой истории с богинями, мало того, что в самом худшем случае ему придется собственноручно казнить женщину, которую он любит, потому что долг превыше собственных желаний – это путь повелителя. Так теперь он ещё и узнал, что Милена не отталкивала его любовь, не отгораживалась от его зова сердца – она просто не чувствовала его, не слышала. Милена не подозревала, что повелитель драконов любит её. Это повергало в отчаяние… Но и внушало надежу – его любимая женщина не отвергала его, она просто не знала о его чувствах. Драконье поведение заставило его забыть, что она – демон.

Но вот имела ли право эта надежда на жизнь, учитывая то, как дракон получил её…

Ферокс сидел в гостиной своих покоев, неторопливо пил крепкое вино, и размышлял. Он пытался проанализировать то, что услышал, когда Люцифер допрашивал Аббадона. Но понимал, что демон Бездны не дал никакой полезный информации. И поэтому мысли повелителя драконов вновь и вновь соскальзывали на его последний разговор с женой. На тот эпизод, где она просила его убить её, если это станет неизбежно.

«Самаэль меня любит… по-настоящему любит, если такие слова вообще применимы к Верховному демону, – сказала Милена, объясняя, почему не хочет принять смерть от руки Ангела Смерти. – Для него это будет, всё равно что, пыткой. Я не хочу подвергать его подобному. Для тебя это станет намного проще».

Ферокс мрачно проглатывал это горькое зелье – она щадила чувства своего эррильзара, и не думала о том, что может почувствовать он сам. Что это было? Тонкая издёвка? Изощрённая месть за порушенную жизнь среди людей?

Ферокс знал, что Милене страшно, очень страшно. Она не хочет умирать, но готова принять смерь, ради спасения своих детей… ну и обитаемых миров, заодно. Это достойно уважения, но… почему она так упрямо хочет нести это бремя одна? Почему не позволяет ему помочь ей хотя бы моральной поддержкой?!

Высокие двустворчатые двери распахнулись. Ферокс с раздражением устремил взгляд на пришельца – он не терпел, когда его беспокоят в момент размышлений. И слуги об этом знали, но тем не менее допустили нарушителя в покои господина. Впрочем, узнав его, Ферокс вынужден был признать, что слуги мало что могли противопоставить этому гостю.

– Самаэль? – Ферокс с некоторым недоумением смотрел на эррильзара своей жены – его присутствие в мире драконов, когда сама Милена была в Зиградене, было странным.

Самаэль, в принципе, редко здесь бывал, предпочитая встречаться с Миленой в мире демонов. И повелителя драконов это полностью устраивало. Нет, разумеется, он не ревновал супругу к ангелу смерти, но… можно сказать, что, до недавнего времени, он не мог его понять. А когда Ферокс что-то или кого-то не понимал, он не хотел с этим сталкиваться лишний раз… если уж не было возможности избавиться от этого навсегда. Демоны не могут любить – это дракон знал твёрдо. А вот Самаэль выбивался из этого правила. Выбивался из самой своей природы. Он любил Милену – в этом Ферокс, в отличие от своего старшего сына, не сомневался никогда. Но не знал – почему. Теперь же, зная историю Кэтэрины, картина стала яснее. И отношения Милены и Самаэля становились даже логичными.

Да, теперь Ферокс понимал всё куда лучше, но, тем не менее… что делать здесь Самаэлю, в отсутствие Милены? Да и вид у ангела смерти был несколько встревоженным.

– Ты нужен Милене, Ферокс. Прямо сейчас, – без вступления ошарашил дракона демон.

– Что это значит? Кто-то из Богинь проявил себя? – на ум мужчины приходила только одна причина, почему он должен сейчас оставить свой мир и уйти в Зиграден.

– Нет, Богини здесь ни при чем. Это связано с Кайомой Макфеем, – ответил демон так, словно это всё объясняло.

– С кем?

– Ты уже забыл, да? Имя того, кого любила твоя жена в человеческой жизни?

И Ферокс вспомнил. Человек… мальчишка… имя которого ему назвал отец Милены – Саварис Кавэлли. От которого дракон решил избавиться, вместе с другими осколками человеческой жизни Милены. И из-за смерти которого она пришла в мир драконов в первый раз, крича слова ненависти ему в лицо.

– Я помню. Но этот человек давно мёртв. Я сам убил его.

– Кайому Макфея убил не ты. Хотя, жизни он тогда, действительно, лишился, – сказал Самаэль.

– Что?!..

– После встречи с тобой он выжил. Убит он был отцом Милены – Саварисом.

Эта новость была неожиданной. Не то, чтобы она имела большое значения для Ферокса, но… дракон считал, что смерть человека – это одна из причин, почему он не слышит отклика Милены на его любовь. Одна из причин её ненависти. Выходит… это не так?

– Милена… Она об этом знает?

– Да. Я рассказал ей об этом вскоре, после нашего возвращения из Светлого леса – больше двадцати лет назад.

– Ей… это было известно всё это время? – Ферокс чувствовал смятение.

Милена знала, что не он был причиной смерти её возлюбленного, пусть он сам и не имел об этом понятия. Но тогда что ещё вызывает такую стойкую неприязнь? Разрушение школы? Смерти других её друзей? Или то, что он так спокойно смотрел на то, что делают с ней демоны в начале её жизни в качестве Кавэлли? Или же… его собственные действия и слова? Снова невольно вспомнилась их первая ночь, когда Милена пришла к нему с ненавистью и обвинениями.

– Да, – Самаэль явно не понимал, почему осведомленность Милены так важна для Ферокса, да и не хотел особо понимать. – Но речь сейчас не об этом. Душа Кайомы Макфея не ушла после смерти его физического тела. Я спас его и дал ему новое тело – тело адской гончей. Которую теперь зовут Ренэтус.

– Ты… – дракон даже запнулся, решив, что что-то не так понял. – Что сделал?! Тебе же запрещено творить подобное!

Ферокс знал, какие запреты ограничивают деятельность ангела смерти. И сохранять душу вне Ада или Рая – было одним из них.

– А ты не забыл, на что я пошёл ради Кэтэрины? – неприятно усмехнулся Самаэль. – По сравнению с этим то, что я оставил Кайому Макфея в мире живых – сущий пустяк. Но Милена не знала о том, что я сделал… до этого дня. И теперь, я за неё боюсь.

– Боишься? Ты думаешь для неё… – Ферокс вдруг обнаружил, что все еще держит недопитый бокал с вином в руке, и залпом осушил его. – Такой, какая она сейчас… имеет значение мертвец в собачьем теле?

– Ты не видел её, Ферокс, – Ангел смерти сокрушенно покачал головой. – Не видел, в каком она была состоянии, когда пришла спрашивать с меня – зачем я это сделал. И теперь хочет поговорить с Кайомой. Но это не принесёт ей успокоения. Будет только хуже… и я не знаю – насколько.

Ферокс видел, что Самаэль уверен в своих словах. «В каком же состоянии была Милена, если её эррильзар уверен, что встреча с прошлым может сломать Ледяную королеву?».

– Зачем ты вообще оставил этого человека в живых?! – прорычал Ферокс, поднимаясь с дивана. Он почувствовал, как ярость овладевает им.

– Я думал о безопасности Милены, – демон не оправдывался, вовсе нет. Он пояснял свою точку зрения, в которой был абсолютно уверен. – Эта душа готова была защищать Милену ценой собственного бессмертия. Такого стража нельзя оттолкнуть. Я дал ему подходящее тело, и он оберегал Милену всё это время. Теперь он стережет её дочь, оберегая то, что так дорого Милене, тем самым храня её покой. Думаю, это достаточная причина.

– Достаточная причина, чтобы теперь не знать, что будет с Миленой, когда она узнала об этом?! – мрачно изрёк Ферокс, не желая признавать правоту Самаэля.

– Я был уверен, что это никогда не откроется, – негромко произнес демон, но тут же спохватился. – Сейчас это не имеет значения. Она не справится сама. Если кто-то и сможет помочь ей, то только ты. Ты нужен ей, Ферокс!

В последнем утверждении Ферокс сильно сомневался, но больше не стал задавать вопросов – создал портал и отправился в Зиграден.

Милену он нашел в её кабинете. Она сидела на полу перед адской гончей, цепляясь пальцами за черную шерсть.

– Котёнок… – позвал Ферокс, и натурально застыл от изумления – такой волной страха, растерянности, беспомощности его окатило.

Демонесса цеплялась за адского пса, и тихо шептала, умоляя не убивать. Глядя на это, дракон понял, что Самаэль не преувеличивал, а скорее сильно недооценил состояние Милены. Ферокс ощущал её ужас, и таким сильным он не был даже тогда, в их первую ночь, когда Милена узнала, что её возлюбленный человек погиб. Она боялась потерять его снова.

Ферокс не желал этого терпеть. Он буквально оторвал жену от пса. Она тихо говорила, как заведенная, просила… нет, не просила – снова и снова умоляла не убивать. Пёс неуверенно оскалился – он боялся не за себя, и Ферокс понял, что это адская тварь с человеческой душой боится, что дракон сотворит что-то со своей женой… с его любимой.

– Убирайся, – прорычал Ферокс, старательно борясь с собой, чтобы действительно не прикончит эту тварь прямо сейчас. – Ты ей сейчас не нужен. И не смей так смотреть на меня! Я ничего ей не сделаю.

Пёс поверил дракону, и убрался, как от него и требовалось. А в руках Ферокса осталось дрожащее, напуганное до смерти создание, так не похожее на Ледяную королеву, к которой он уже успел привыкнуть. Он чувствовал её эмоции. Впервые за долгое время, она ничего не скрывала от него – свой страх, свою неуверенность, свою слабость… Ферокс вдруг понял, что держит в руках настоящую Милену, без её извечной маски, без её ледяной брони. Она боялась за своего бывшего – бывшего ли? – возлюбленного, запертого в теле адской твари, и до ужаса, до потери разума, боялась самого Ферокса – его действий, его слов. Она дрожала в его руках… а Ферокс наслаждался… Нет, не её ужасом – её страдания давно перестали доставлять ему удовольствие – но её настоящими, ничем не прикрытыми эмоциями, чувствами. Она боялась, плакала, умоляла… и была такой настоящей, такой живой… Ферокс смотрел на неё, шептал аккуратные, нежные слова, прижимал к себе, пробовал на вкус её слезы. И думал о том, что Самаэль оказал ему неоценимую услугу, оставив этого парня в живых. Никогда дракон ещё не ощущал свою жену так близко, так открыто – Милена была очень сильной, но все равно была ещё совсем девчонкой, которой требовалась поддержка, просто знание, что есть кто-то, кто будет на её стороне. И Ферокс был этим «кем-то».

А потом она плакала у него на руках, отрыто и не сдерживаясь. Её тонкие хрупкие плечи вздрагивали под его руками, его рубашка мокла от её слез, а горячее дыхание грело кожу сквозь одежду. И он чувствовал её боль, её страх, всё то, что день за днем копилось в ней все эти годы, не имея выхода. Ферокс прижимал её к себе, нежно перебирая её волосы, и молчал – слова были не нужны. Он дал ей выплакаться, и почувствовал, как её многолетняя боль оставляет её.

Потом она говорила, стараясь вернуть себе привычную маску Ледяной королевы. Он отвечал ей, и не понимал, что так изумляет её. Не понимал, пока случайно не обронил: «Я люблю тебя». И глядя в её изумлённые глаза, чувствуя, как ошарашили её эти слова, и слыша, о чем она говорила, Ферокс наконец осознал – она не знала о его люби. Все эти годы он тянулся сердцем в пустоту, потому, что его жена была демоном. Как можно было забыть об этом? Как можно было быть таким глупцом?! Он ощущал её как дракона, с детьми она вела себя как дракон – не только с драконятами, но и со своими маленькими демонами. И Фероксу, выбитому из колеи собственными неожиданными чувствами, не приходило в голову, что его зов не отталкивают – его просто не слышат.

И когда он понял это, когда осознал, в его мозгу билась лишь одна мысль – не отпускать её сейчас. Не позволить Милене уйти – никуда, ни под каким предлогом, даже если все миры начнут рушиться – этой ночью его жена должна остаться с ним! Узнав, что он не терял её, Ферокс отчетливо ясно осознал, что может получить шанс, наконец, обрести её, сделать по-настоящему своей. И чёрный бог-дракон смог добиться своего – его жена, его возлюбленная, его непостижимая, выбивающаяся из всех законов природы демонесса – еще может стать по-настоящему его.

И только гнусное воспоминание о том, что смерь его жены может оказаться единственным спасением для существующих миров, омрачало его чувства. Да, Ферокс любил Милену. Любил так, как не полюбит больше никого и никогда, но… он был повелителем. А повелитель должен поступать не так как хочется, а так, как нужно. И Повелитель драконов знал, что если наступит решающий момент, он поступит как нужно, спасая свой мир и своих детей… Собственной рукой оборвёт жизнь любимой женщины, и всю оставшуюся вечность будет думать о том, что, наверняка был иной выход, просто он его не увидел.