Текст книги "Повелительница с клеймом рабыни (СИ)"

Автор книги: Анастасия Трусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 73 страниц)

Ориан оторвал взгляд от пергамента, и с интересом посмотрел на чиновника. Тот гордо встретил взгляд наследника Ферокса.

– Ты изображаешь из себя судью, выносишь приговоры, но что ты сам сделал для собственного мира? Ты здесь лишь потому, что являешься сыном того, кто доказал своё право править и карать, но даже в этом нет твоей заслуги. Ты всего лишь сопляк, упивающийся не принадлежащей тебе властью!

Террелл чуть изогнул бровь, с любопытством наблюдая за реакцией брата. Тот молча дождался, пока текст приговора полностью лег на пергамент. И поднял глаза на Одоасера. Тот ожидал увидеть ярость, насмешку, презрение, но не увидел ничего. На что бы Даймирр не рассчитывал, бросая эту дерзость в лицо наследника трона, он этого не получил.

Его слова не зацепили Ориана Деймарра Айрелла Нэррета. Он знал, что он очень молод, знал, что всё его влияние держится лишь на авторитете отца, знал, что все лорды Малого Совета не воспринимают его всерьёз. Знал и понимал, что это правильно – он действительно не успел совершить ничего значимого, что бы внушать уважение. Или страх. Что ж, сейчас он делал первый шаг если не к первому, то ко второму. Даже если Ферокс будет недоволен его решением, лорды задумаются о том, что «этого мальчишку» нужно, как минимум, опасаться.

Ориан поправил перстень с личной печатью на безымянном пальце левой руки, приложил оттиск к пергаменту, утверждая приговор, и спокойно ответил:

– Как скажешь, Даймирр. Значит, тебя приговорил упивающийся чужой властью сопляк, – он сощурил глаза и добавил. – Но как ты, такой искушённый в делах и интригах, подставился под такой бесславный конец?

Одоасер дёрнул головой, словно Ориан отвесил ему оплеуху.

– Эксент наследник, – всё это время Сандалф словно находился в каком-то ступоре. Но едва оттиск с перстня Ориана возвел приговор в статус приказа, снова обрел дар речи. –Прошу вас, пересмотреть решение. Я готов принять любое наказание, но смерть не позволит мне искупить мою вину…

– Ты жалок, Сандалф, – презрительно сказал Одоасер.

Племянник бросил на дядю злобный взгляд, снова повернулся к судейскому столу, но Ориан опередил его:

– Я не меняю своих решений.

Террелл едва заметно усмехнулся. В этот же миг открылись западные двери, и в зал снова вошли драконы приставного отряда. Сандалф затравлено оглянулся, Одоасер лишь презрительно поджал губы. Он знал, что выхода нет. Порталы в зале суда не работают, его собственную магию блокирует магия молодого чёрного дракона. Глупость и жадность его племянника привели его к Арке. Он должен был предвидеть это. Должен был понять, что безумие, которым страдали отец и дед Сандалфа однажды пробудится и в нём. Но надеялся, что племянник получает достаточно для удовлетворения собственных амбиций. Что ж, он ошибся. Эта ошибка будет стоить ему жизни. Фамильяр флейты мог предсказать любое будущее, мог поведать о скрытом прошлом. Единственные на кого не распространялась его власть, это участники ритуала, те, кто присутствуют во время призыва. Сандалф всегда был рядом с ним во время призыва фамильяра, и о его предательстве артефакт рассказать не мог.

Приставы выстроились полукругом за спинами Даймирров. Ориан ещё раз пробежал глазами текст приговора… и передал его брату. Террелл тоже прочёл пергамент, и огласил приговор. В своей краткой манере:

– Одоасер и Сандалф Даймирры виновны в предательстве интересов Реншаара и мира драконов в угоду собственным интересам.

– К исполнению, – велел Ориан, и усмехнулся – обычно приговор зачитывался от пяти минут, до часа – со всеми титулами и прегрешениями. Это было утомительно. Что ж, Террелл сэкономил им немало времени.

Четверо приставов выступили вперёд – двое к Одоасеру, двое к Сандалфу. Младший Даймирр закричал, едва руки драконов опустились на его плечи, и приставам пришлось его скрутить. Одоасер лишь брезгливо передёрнул плечами, сорвал с себя мантию лорда Малого Совета, и демонстративно бросил её на пол. Ещё раз повёл плечами, отстраняясь от протянутых к нему рук приставов, и сам повернулся и пошел к Арке. Он уже понял, что спасения нет, и всё, что ему осталось – это умереть достойно. И лишь неприязненно морщился, слушая вопли Сандалфа, которого волокли следом.

– Он достойно держится, – заметил Террелл, глядя на Одоасера.

– А что ему остается? – жёстко усмехнулся Ориан. – Он не разглядел опасность у себя под носом. Он может сколько угодно называть меня сопляком, но понимает, что прокололся сам, не разглядев гниль в собственном племяннике.

– За то, как он говорил с тобой, – заметил Террелл. – Отец бы всё равно казнил его.

– Мы этого уже не узнаем, – хмыкнул Ориан, но понимал, что брат прав.

Ферокс мог наказать своего сына за самоуправство так, что у того небо с землёй местами поменяются, но подобных слов в отношении своих детей, повелитель драконов не простил бы никому.

Одоасер шагнул под своды Арки, повернулся, с каким-то вызовом уставился, на чёрных богов-драконов, расположившихся за судейским столом. В стенах Арки были специальные круглые ниши – там, при помощи обсидиановых браслетов, закреплялись запястья осуждённого, и он оказывался распят под тускло мерцающим светлым сводом. Браслеты защёлкнулись на запястьях Одоасера. Он инстинктивно дёрнул руками, но оковы держали крепко. Арка была артефактом, созданным на заре самого мира, когда первые драконы уже выстроили иерархию. Чтобы убить любого дракона, достаточно одного слова повелителя. Но первые решили, что казнь должна иметь какое-то обрамление. Арка была вырезана из цельного куска так называемого дымного льда, редкого минерала, который можно найти лишь на пустошах межмирья – губительного пространства из осколков погибших миров. Чёрные камни на своде и внутренних стенах Арки – сложный магический сплав из черного обсидиана, сельфира и жидкого пламени Джаттарта – самого большого вулкана мира драконов. Магический импульс запускал собственную магию камней, и они порождали чёрное пламя. А благодаря свойствам дымного льда пламя пожирало лишь того кто был под его сводами, не обращая сразу жертву в прах, а сжигая ее в течение минуты, или около того. Первые считали, что приговоренный судом или повелителем не должен получать легкую смерть.

Приставы отступили. Ориан послал в Арку короткий, но мощный магический импульс. Чёрные камни хищно блеснули гранями. Огонь возник, заполнив собой проём Арки, и тут же обвился вокруг заключённого дракона – матово-чёрный, словно состоящий из мельчайших частиц чёрного пепла, и обрывков тёмно-серого тумана, прорезаемых тонкими, синими молниями. Фигура Одоасера утратила чёткие очертания, размытая в центре огненного столба. Одежда на драконе загорелась, он дёрнулся раз, другой, словно хотел вырвать руки из зажимов. Видимо, Даймирр хотел умереть гордо и молча, но первые не зря потратили столько сил, создавая Арку. Дракон не выдержал и закричал, громко, пронзительно, перекрывая громкий шелест пламени и треск синих молний. Он кричал секунд двадцать, потом его крик захлебнулся. Еще столько же в глубине пламени билась неясная фигура. А потом огонь доел свою жертву и затух сам собой. Чёрный огонь и синие молнии исчезли, а от Одоасера не осталось даже пепла.

Приставы потащили к Арке Сандалфа. Тот явно не обладал холодной сдержанностью своего дяди. Он с рычанием вырывался их рук стражей, но его держали крепко. Уже зафиксированный в Арке, он, похоже, совсем обезумел от страха близкой смерти – он кричал, умолял, угрожал. Но молодые чёрные драконы даже не смотрели на него. Они изучали флейту. Лишь одни раз Ориан глянул на младшего Даймирра, чтобы снова активировать Арку.

– Я полагаю, – чуть саркастически поинтересовался Террелл, – эта фамильная реликвия не вернётся к Даймиррам?

– И как ты догадался? – в тон ему хмыкнул брат. Шипело чёрное пламя, трещали молнии, орал сгорающий Сандалф. – Только что делать с его женой? Она тоже знает об этой флейте и её свойствах. А мне почему-то не хочется, чтобы эта информация начала расползаться.

– Ничего не делать, – пожал плечами брат. – Если она умная женщина, то поймёт, что произошло, и будет молчать. К тому же, она ждёт ребенка. Вряд ли она захочет рисковать им, привлекая к себе и остальным Даймиррам ещё большее внимание.

Чуть подумав, Ориан согласно кивнул. Чёрное пламя снова утихло. Жестом, Ориан отослал приставной отряд, взял флейту и поднялся из-за стола.

– Пойдем, – ухмыльнувшись сказал он. – Нам тоже нужно найти женщину, которая сможет сыграть на флейте и призвать этого фамильяра.

* * *

– Как-то не сильно она похожа на могущественный артефакт, – с сомнением произнёс Крис, крутя в руках невзрачную флейту. – Какая-то… очень простая на вид.

– Вряд ли древние вообще задумывались о том, чтобы то, что им принадлежит, имело красивый вид, – заметил Ориан. – К тому же, ты сам должен чувствовать – сколько в этой вещи силы.

– С этим, конечно, не поспоришь. И как ею пользоваться?

– Играть на ней, – пожал плечами дракон. – Как иначе? Только, как выяснилось, играть на ней может только Лер. В мужских руках эта флейта не работает.

– А ничего не изменилось бы, будь иначе, – сказала Лер. – Никто из вас, всё равно, играть не умеет.

Лерден братья отыскали в Игровой. Ориан отправился в мир демонов и, отыскав там Криса, привёл и его, верно решив, что младшему брату тоже стоит присутствовать при их эксперименте.

Драконесса забрала у Криса флейту, села в кресло, приложила её к губам. Зазвучала музыка – медленная, текучая, плавная… Сами собой стихли все звуки, кроме этого. Братья, как завороженные, слушали звуки флейты. Они и раньше слышали, как Лер играет на чём-нибудь, но… всегда казалось, что для неё музыка – это, всё равно, что создание ювелирного украшения. Было видно, что девушка не просто играет – она наслаждается процессом.

Прошло несколько минут и все, кто находились в помещении, ощутили, как магия стала наполнять воздух. Ощущение, словно тёплый ветер прошёлся по коже. Не агрессивная магия, не злая, но… почему-то, и как дружеская она не чувствовалась. Скорее, как нейтральная. Абсолютно безразличная к тому, кто именно взывает к ней.

Ещё минута и посреди комнаты возникла слабая дымка. Она росла, шевелилась, принимала форму… Пока, перед тремя драконами и одним демоном не возникло существо, отдалённо напоминающее женщину. Высокая, костлявая, одетая в чёрное платье до пола и без рукавов. Её лицо было скрыто белой маской, без прорезей для глаз или рта, с изображением песочных часов. И такая же маска у неё была на затылке. Было ли там, на самом деле, второе лицо? Возможно, что и – да. Но даже если бы и была возможность – проверить, никто не стал бы этого делать. Всех воротило даже от одной мысли – прикоснуться к фамильяру флейты. У неё было две пары рук – длинных, костлявых, с узловатыми пальцами без ногтей. Две руки были скрещены на груди, еще две точно так же – на спине.

– Вопрос прошлого или будущего вы хотите задать? – произнесла женщина низким скрипучим голосом.

Она поворачивала голову то к одному, то к другому; то одной маской, то другой. Её шея, как у ночной хищной птицы, разворачивалась полностью – без движения плеч и тела. Несмотря на отсутствие глаз (или сокрытие их), было стойкое ощущение, что фамильяр смотрит… смотрит внимательным тяжёлым взглядом. Что от него не скроешься и не спрячешься. Это существо… созданное столь древним божеством и так давно… Оно, словно, не вписывалось в этот мир. Было здесь совершенно чуждым. Более чуждым, чем ангел в мире демонов.

– Вопрос будущего, – произнёс Ориан. – Как можно остановить то, чего хочет добиться Белая богиня? Как это предотвратить?

– Не позволить открыться Вратам Бездны, – равнодушно ответил фамильяр.

Все её четыре руки пришли в движение – теперь она словно ощупывала воздух перед собой и, соответственно, позади себя.

Драконы и демон переглянулись.

– А то мы раньше этого не знали, – скептически хмыкнул Крис.

– Как не позволить Вратам Бездны открыться? – продолжил Ориан, не обращая внимания на брата.

– Не позволить ключу выполнить функцию, обратную той, которой он был создан, – ответствовал фамильяр.

– Какому ключу? – спросила Лерден.

– Какую функцию? – одновременно с ней произнес Крис.

– Ключу, созданному, чтобы запереть Врата Бездны, открыть их, – голос был совершенно равнодушен.

– Что это за ключ, – снова спросил Ориан.

– Неправильный вопрос, – ответило создание Геррейды, после недолгого молчания. – Я не могу на него ответить.

– А если тебе голову отсечь, ты сможешь отвечать на вопросы? – тут же ощерился Крис, который никогда не разменивался на пустые угрозы – меч уже был в его руках.

– Меня невозможно лишить какой-либо части тела, – интонация женщины, нисколько, не изменилась – лишь маска теперь «смотрела» на демона. – Меня невозможно ранить, меня невозможно убить. Я во власти только моей создательницы, и той, кто создал её.

– Крис, мне кажется, что угрозы здесь не помогут, – сказал Ориан, а потом вновь обратился к фамильяру флейты. – Почему заданный мной вопрос неправильный?

– Я отвечаю только на вопросы прошлого или будущего. Ключ – существует. Ключ – это вопрос настоящего.

Братья и сестра снова переглянулись. Старший снова перевёл взгляд на песочные часы на маске фамильяра.

– Тогда… – протянул он, соображая, какой ещё вопрос задать.

– Подожди, – вдруг остановил его Террелл. Ориан обернулся к нему, но тот смотрел на фамильяра. – У меня вопрос будущего.

Создание флейты выжидательно повернулось к нему:

– Я хочу знать, как всё началось. Кто, зачем, когда создал врата и ключ.

Фамильяр помолчал, мерно и неприятно шевеля длинными костлявыми пальцами, потом заговорил:

– Изначально все миры населяли сущности, которых в настоящем называют древними богами. Это первые дети демиургов Света и Тьмы. Но они стали опасны для себя и для миров, в которых они обитали, их разумом начал овладевать хаос. Тогда демиурги, те, кого настоящее зовёт Чёрной богиней и Белой богиней, заперли своих детей в Бездну, погрузили их в вечный сон, и возвели Врата Бездны для того, чтобы они никогда не были открыты. Но сила Врат была не стабильной, и Чёрная богиня создала ключ.

Фамильяр замолчал. Ориан, Лерден и Крис посмотрели на Террелла. Его вопрос ничего толком не прояснил. Всё это они и так знали. Но Террелл явно не выглядел расстроенным.

– Как Чёрная богиня создала ключ?

Лерден восторженно округлила глаза. Ориан приоткрыл рот, но не произнёс ни слова, боясь спугнуть появившуюся надежду. Крис просто замер неподвижным изваянием. По сути, Террелл задал тот же вопрос, что и Ориан: «Что это за ключ?», но перефразировал его так, что он стал относиться к прошлому.

– Чёрная богиня – Тьма – создала светлое создание, вдохнув в тело бабочки бессмертную душу и дав ей человеческое тело. Бабочка стала первой половиной ключа. Чёрная богиня – Тьма – нашла светлого ангела, и соблазнила его, переродив во тьму. Ангел стал второй половиной ключа. Так свет, рождённый тьмой, и тьма, созданная светом стали ключом.

Фамильяр умолк.

– Значит, – нарушила повисшую тишину Лерден. – Ключ – не вещь. Ключ – живое существо.

– Два живых существа, – кивнул Крис. – Судя по всему, этот ангел, переродившийся в тьме – демон.

– Верховный демон, – весомо добавил Ориан. – Но вот, что это за бабочка… Бессмертная душа… Значит, она была человеком.

Террелл снова обратился к фамильяру:

– Кем была эта бабочка? Человеком?

– Бабочка никогда не была человеком, – последовал ответ.

И снова молчание.

– Скажи еще хоть что-то про неё, – не выдержала Лерден.

Фамильяр молчал – вопрос не был задан.

– Кем была бабочка? – поправилась драконесса.

– Любимой дочерью Чёрной богини, – равнодушно ответил Фамильяр. – И возлюбленной Смерти.

– Бред какой-то, – наконец сказал Крис.

Но Террелл не сводил глаз с создания флейты:

– Если ключ, или одна его половина будет уничтожена, Врата не откроются?

– Если ключ или половина ключа будут уничтожены, пока дух их создательницы спит, Врата не будут открыты. Если ключ или половина ключа будут уничтожены, когда их создательница вернётся в миры, Врата могут быть разрушены.

– Как было имя того ангела, перерожденного во тьму? – спросил Террелл.

– Неправильный вопрос, – снова сказал фамильяр. – Ангел, перерождённый во тьму, существует. Он – вопрос настоящего.

– А как звали бабочку, – безнадёжно спросил Ориан, понимая, что, скорее всего, услышит тот же ответ.

– Бабочку звали Кэтэрина.

Все замерли. Переглянулись – в который уже раз.

– Так, я не понял, – наконец озвучил общее замешательство Крис. – Ключ существует сейчас, обе его половинки – тоже. Но имя демона, это настоящее, а имя этой бабочки – прошлое?

– Может, – предположила Лерден, – сейчас бабочку зовут по-другому? – она повернулась к существу в двух масках. – Как выглядела эта бабочка Кэтэрина?

Фамильяр помолчала, повернулась к драконам и демону боком и вытянула к ним обе правые руки. Воздух завибрировал у её раскрытых ладоней, и словно бы потёк вниз. И в этом мареве проступил образ – невысокая хрупкая девушка, почти девочка, лет шестнадцати на вид. С очень светлой кожей, густыми белыми волнистыми волосами, чуть выше плеч, огромными сине-зелеными глазами на почти детском лице.

– Красивая какая, – сказала Лерден, разглядывая её.

– Никогда не видел её, – сказал Ориан, вопросительно посмотрел на братьев, но те отрицательно покачали головами.

– Если убить эту бабочку, – произнес Крис, – до того, как пробудится Адалисса, врата не откроются?

– Если уничтожить половину ключа врата не откроются, – равнодушно сказала фамильяр.

– Но если бабочка – вопрос прошлого, – не поняла Лерден, – значит, она уже мертва?

– Бабочка мертва.

– Но ключ существует, как и обе его половинки?

– Ключ – это вопрос настоящего, я не могу на него ответить.

Драконы и демон переглянулись.

– Бред какой-то, – сказа Крис.

Террелл, помолчав, повернулся к фамильяру:

– Ты сказала, что бабочка была возлюбленной Смерти, что это значит?

– Смерть любил бабочку Кэтэрину, – если бы не равнодушный тон, можно было подумать, что существо издевается, давая подобные пояснения.

– Смерть любил бабочку, – медленно повторила Лерден, и тут её осенило. – Смерть – это Ангел Смерти? Самаэль?!

– Смерть существует. Он – вопрос настоящего, я не могу ответить на него.

Больше пояснений не требовалось. Пусть было непонятно, как мёртвая бабочка может быть частью существующего ключа, но, похоже, детям Милены Кавэлли удалось нащупать еще одну ниточку. Они узнали имя того, кто еще мог быть в курсе этой запутанной истории. Вот только…

– И кто пойдет говорить с Самаэлем? – озвучил Крис вопрос, ответа на который ни у кого не было.

Глава 18

Глава 18.

Повелитель демонов стоял на широком балконе, прилегающем к его спальне. Он опирался ладонями на высокий каменный парапет, сухой ветер Преисподней лениво трепал его длинные волосы. Он смотрел на чёрное небо своего мира и, казалось, даже не заметил нашего с Фероксом прихода. Но так только казалось.

– Снова срочный разговор, без согласования? – спросил Люцифер, даже не повернув головы.

– Почему же, без согласования? – ответил Ферокс. – Я сообщал тебе, что хочу поговорить, пока ты был в Эдеме.

– Тем не менее, я думал, что ты сообщишь о своём приходе заранее. – Ответил демон. – Знаешь, Ферокс, твоя манера вламываться в мой дом без моего согласия, перестает меня забавлять.

Тон повелителя заставил меня поежиться, но Ферокс и бровью не повел. Напротив, его голос стал столь же холоден:

– А я и не нанимался забавлять тебя, Люцифер.

Демон, наконец, повернулся к нам. По мне он лишь бегло скользнул взглядом, и посмотрел на повелителя драконов. Я ощутила давящую силу Люцифера, и тут же ей на встречу выплеснулась сила Ферокса. Я нервно обхватила себя руками за плечи – это было выматывающее и неприятное чувство: когда двое столь могущественных существ позволяют своей силе схлестнуться. Не с целю победить, но, подобно матерым хищникам, раздраженно огрызнуться друг на друга, обменяться не смертельными, но болезненными выпадами. Силы повелителей столкнулись как две стихии – так могли встречаться холодные разряды молний, и кипящие потоки лавы, рождая всполохи губительных взрывов и чистой ярости… и тут же откатились прочь, вернувшись к своим хозяевам.

– Судя по твоему настроению, ты зря потратил время в Эдеме, – заметил мой муж.

Люцифер хмыкнул, уголки его губ дрогнули, обозначая подобие усмешки, но глаза оставались холодными. Как всегда.

– Верно. Они долго пыжились и нагоняли тайну, делая вид, что что-то знают, подспудно пытаясь выведать, что известно мне. В итоге – все остались при своём.

– Ты ждал иного? – поинтересовался Ферокс.

– Я ждал, что у белокрылых сработает инстинкт самосохранения, и они будут заинтересованы в собственном выживании, – Люцифер пожал широкими плечами, и сменил тему. – Ферокс, если ты явился вот так без предупреждения, значит, произошло что-то еще. Что?

– Произошло, – кивнул дракон и, коротко глянув на меня, положил ладонь мне на плечо. Как ни странно, но этот его жест вернул мне спокойствие, нарушенное короткой ментальной схваткой повелителей. – Дайона смогла насильно затянуть Милену в свой мир снов. Я успел её вытащить, но… пообщаться они успели. И кое-кого увидеть – тоже.

Люцифер перевёл взгляд на меня:

– Дайона заставила тебя заснуть?

– Да, повелитель, – я кивнула, продолжая зябко обхватывать себя руками. – Это…

– Может, сначала уйдём отсюда? – перебил меня Ферокс, но Люцифер демонстративно осмотрел балкон и ответил дракону нарочито недоумённым взглядом:

– Уйдём? Зачем? Меня здесь всё устраивает.

Ферокс нахмурился еще больше. Я знала, почему ему не нравилось это место. Дело было в чёрном небе Преисподней. В родном мире дракона оно бледно сиреневое днём и чернильно-синее в россыпи крупных звёзд ночью, всегда бездонное, живое. А здесь… думаю, Фероксу этот небосвод казался совершенно безжизненным. И ни дожди из пепла, ни мёртвая планета, тяжёлой тушей нависающая над Преисподней, не делали его более живым. В таком дракону никогда не захочется летать. И проводить лишнее время под этой непроглядной чернотой Ферокс, явно, не желал. Я всё это знала и понимала. Понимала, как драконью расу, для которой полёт – жизненно-необходимая часть жизни. И я была уверенна, что Люцифер тоже это понимает. Понимает, но… по всей видимости, не желает уступать.

– А ты что скажешь, Милена? – повернулся ко мне демон. – Где ты предпочтёшь продолжить наш разговор?

Мужчины посмотрели на меня в ожидании ответа. Я думала недолго. В отличие от Ферокса, мне нравилось чёрное небо Преисподней. Я не чувствовала дискомфорта, находясь под ним. Если бы я могла летать… то, думаю, оно бы мне нравилось даже больше. Когда обоим повелителям угодить невозможно, лучше всего отвечать честно.

– Я не против остаться здесь, – спокойно произнесла я.

– Ну, вот и решили, – сказал Люцифер, глядя на Ферокса.

Тот только слегка поморщился. Владыка ада повернулся, и прошёл к четырем креслам, стоящим вокруг невысокого стола. Кресла были из металла, точнее – из металлического кружева. Ножки, изящно изогнутые спинки и подлокотники, казалось, были творением не кузнечного молота, а иглы особо искусной белошвейки, предпочитающей золотой нити тонкие стальные стержни. Сидения у кресел, как и крышка стола, вокруг которого они стояли, были из гладко отполированного чёрного дерева. Работа тёмных эльфов, если я что-нибудь понимаю в стилистике.

Люцифер сел первым, и жестом приказал мне занять кресло справа от него. Ферокс уселся в кресло рядом со мной.

– Рассказывай, Милена, – велел повелитель Преисподней, откидываясь на спинку кресла.

Я помолчала несколько секунд, приводя мысли в порядок, потом заговорила. Сначала я рассказала о своих видениях – о странном многоруком существе в Зиградене, и о богине Шеллатар в зеркале в Реншааре. Потом о том, как Дайона усыпила меня буквально на ходу, и об ангеле с моим лицом. Или с лицом Адалиссы. Единственное, о чем я умолчала, это о плате, которую предложила мне Белая богиня, сказав, что за добровольную помощь, она пообещала оставить меня в покое.

– Ты что-нибудь знаешь об этом ангеле? – спросил Ферокс у Люцифера, когда я закончила говорить.

Демон, хмурясь, покачал головой:

– Никогда его не видел. И имя его мне незнакомо. Роалд…ангел с лицом Адалиссы… – он задумчиво потёр подбородок, снова качнул головой. – Если Белая богиня и создала подобного, то уже после того, как я покинул Небеса. Но даже если она это и сделала… Ни в годы войны Ада и Небес, ни после установления мира, ангела с такой внешностью я не встречал.

– Повелитель. Но вы ведь видели всех ангелов только высоких чинов. Может ли этот Роалд быть из низших? – посмела я предположить.

– Ангел невысокого чина, который смог проникнуть в пространство Дайоны? Сильно сомневаюсь. Скорее можно предположить, что всё совсем наоборот. Как бы там ни было, но мы не знаем – какие цели он преследует.

– Дайона говорила, что-то о том, что он хочет помешать её планам, но... – я невольно коснулась пальцами шеи, вспомнив хватку Роалда. – Кажется, для этого он просто хочет убить меня, а вовсе не помешать своей матери вернуть сестру.

– Оставим пока этого ангела, – произнёс Ферокс. – Ничего о нём не зная, этот разговор всё равно остаётся бесполезен. Меня больше интересует другое – тело Чёрной богини. По словам её сестры, выходит, что оно существует, но, по какой-то причине, находится в плохом состоянии. Люцифер, ты можешь хотя бы предположить, где может находиться её тело.

– Нет. Совершенно никаких мыслей. И потом – тело Адалиссы существует только по словам Дайоны.

– Думаешь, она лжёт?

– Не исключаю такой возможности, – Люцифер подумал, и пояснил. – Дайона явно стала сильнее, раз смогла затянуть Милену в свой мир прямо из состояния бодрствования. Но при этом, она хочет, чтобы Милена помогла ей добровольно, чтобы пробуждение богини случилось быстрее. – Он посмотрел на Ферокса. – Ты понимаешь, что это значит?

Дракон на миг задумался, и произнёс:

– Для Дайоны важен фактор времени.

Демон удовлетворённо кивнул:

– Она торопится. А раз на сцене появился еще один игрок, который хочет сорвать её планы, этот самый Роалд, то скорее всего, она начнёт форсировать события.

– Но почему она стала торопиться? – я произнесла этот вопрос скорее для себя, чем надеясь услышать ответ.

– Возможно, – произнес Ферокс, – над её планами нависла реальная угроза.

– Но откуда она исходит? – в свою очередь спросил Люцифер. – Мы не продвинулись ни на шаг в решении проблемы.

Я невольно подумала о своих детях. Они ведь тоже ввязались в это дело. Может ли такое быть, что именно их действия заставили Белую богиню спешить? Я посмотрела на Ферокса. Правильно ли я поступила, не рассказав ему, что им всё известно? Я начала сомневаться в этом. Если они смогли сделать что-то, что поставило под угрозу планы Дайоны, не лучше ли Фероксу знать об этом?

Я бросила взгляд на повелителя Преисподней. Нет, в любом случае, я не собиралась говорить о детях при Люцифере. Вместо этого я спросила:

– Дайона теперь может, в любой момент, затащить меня в сон?

Чуть подумав, мне ответил Ферокс:

– Вряд ли. Если до недавнего времени она, вообще, не могла это сделать, то сейчас, я думаю, для этого ей надо использовать очень много своей силы. А силы у неё, как я понимаю, итак не излишек. Ты отказала ей второй раз – третий она уговаривать тебя не станет. А значит единственное, на что Белая богиня теперь может рассчитывать – запереть тебя в своём мире. А для этого ей, вновь, потребуется время. Но это не отменяет того, что ты не можешь спать в одиночестве.

Я кивнула. А Ферокс помолчав, вдруг пронзительно уставился на повелителя демонов.

– Послушай-ка, Люцифер. Древние боги спят в Бездне, и удерживают их там Врата Бездны…

– Ну и к чему ты это? – хмуро поинтересовался демон.

– Я это к тому, что в твоём подчинение находится тот, кого называют Верховным демоном Бездны…

Люцифер несколько секунд сверлил дракона взглядом, потом задумчиво произнес:

– Титулы Верховным демонам давала сама Адалисса…

И вдруг усмехнулся:

– Н-да… Чем очевиднее ответ, тем сложнее разглядеть его. Не так ли?

Ферокс тоже усмехнулся. А я нахмурилась – само упоминание о демоне бездны было мне неприятно.

– Думаешь, он может быть как-то связан с Вратами? – спросила я мужа, как инициатора идеи.

Дракон пожал плечами:

– Почему-то Чёрная богиня нарекла его именно так. Это может быть совпадением или её прихотью… но может и не быть.

Люцифер кивнул, и негромко позвал:

– Альма.

На балкон тут же шагнула девочка. Невысокая, изящная, с чёрными волнистыми волосами и большими миндалевидными глазами. На вид ей было лет десять-двенадцать. Могущественная Высшая демонесса, так долго носящая детский облик, что он стал ей почти родным.

– Слушаю вас, повелитель.

– Разыщи Аббадона. Скажи, что я приказываю ему явиться сюда.

– Да, повелитель, – демонесса еще раз поклонилась, и, открыв портал, шагнула в него.

На моем лице сохранялась маска равнодушия, но внутри я все больше мрачнела – перспектива увидеть Аббадона нисколько не радовала. Если и было во всех мирах существо, которое я ненавидела абсолютной, можно сказать, чистейшей, ненавистью – это был Аббадон. Хотя сейчас, пожалуй, Дайона вполне могла с ним поспорить.

– Ты не довольна, Милена? – обратился ко мне Люцифер.

Я неопределённо пожала плечами:

– Это ваше решение, повелитель. Как я могу быть недовольна? Просто, если бы Аббадон что-то знал, он бы сказал об этом на Совете, разве нет?

– Аббадон всегда был несколько… своевольным, – сказал демон. – Придержать какую-то информацию вполне в его стиле.

– Несколько… – хмыкнул Ферокс. Насколько я знала, мой муж тоже весьма негативно относился к Аббадону, так и не простив ему того, что он шесть лет назад наплевал на все приказы и договорённости повелителей, и разрушил заклинание, не позволяющее мне зачать ребенка. – Скажи уж прямо, что этот демон практически неконтролируем.

– Он достаточно силён, чтобы позволить себе быть таким, – невозмутимо ответил повелитель преисподней.

Снова открылся портал, и из него вышла Альма.

– Повелитель, – она поклонилась Люциферу. – Мне не удалось найти Аббадона. Его нет в мире демонов и он экранируется от поиска.

Люцифер нахмурился, и жестом отпустил демонессу. Ферокс неприятно усмехнулся:

– Ты слишком много ему позволяешь.

– Ферокс, – мрачно сказал владыка Преисподней, – я не учу тебя управлять твоим миром, и твоими подданными, и жду от тебя ответной любезности.

Дракон молча развёл руками, показывая, что остаётся при своем мнении. Мужчины явно были раздражены, что вполне понятно – повелители привыкли держать всё под своим контролем. Сейчас же ситуация развивалась по своему совершенно непредсказуемому сценарию, и они никак не могли повлиять на это.