Текст книги "Повелительница с клеймом рабыни (СИ)"

Автор книги: Анастасия Трусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 73 страниц)

– Папа, пожалуйста, – Лерден выступила вперед, с мольбой глядя на отца. – Объясни, почему ты против? Она ведь всего лишь ребенок. Ты же знаешь, что она спокойная, от нее не будет проблем…

– Если бы Аккэлии Кавэлли суждено было жить среди драконов, – сказа Ферокс, глядя на дочь непривычно жестко, – она родилась бы драконом.

– Кому будет плохо от того, что пятилетняя девочка сможет жить без страха и унижения? – снова подал голос Ориан.

– Прежде всего – ей самой, – уже с раздражением ответил Ферокс.

– Не понимаю…

– Я вижу, – скептически заметил отец. Он одарил сына хлестким взглядом, посмотрел на младших детей.– Я понимаю ваше желание уберечь сестру от жестокости ее мира. Вы можете создать для нее безопасный мирок в пределах дворца, и она вырастит, окруженная вашей заботой, как эльфийская роза в оранжерее, не зная, что в мире существуют бури и грозы.

– Почему нет? – Спросила Лерден. – Не лучше ли ей быть комнатным цветком, чем собственностью для каждого, кто сильнее? Здесь ее, хотя бы, никто не обидит.

– Потому, что она – демон. Дочь Верховного демона. – ответил Ферокс. – И принадлежит она миру демонов. Вы можете попытаться забрать ее, спрятать, уберечь. Но ее природы вы не измените. Однажды ее мир потребует ее назад. И ей придется вернуться, и вы трое ничего не сможете с этим сделать. Вы желаете для нее блага, но ваша «роза» вырастет без шипов. Она не будет знать как себя вести, не будет знать, как выжить. И ее мир убьет ее, потому, что она не будет его знать.

Ферокс посмотрел в глаза старшего сына:

– Ты как-то отважился перечить мне, Ориан, – молодой дракон сузил глаза, хотя испытывал большое желание потупиться, – защищая ее. Это было смело. Но хватит ли у тебя теперь смелости, что бы защитить ее от себя? – Он обвел своих детей взглядом. – У маленькой бессильной демонессы мало возможностей приспособиться и выжить, но они есть. То, о чем вы просите, лишит ее даже этих призрачных шансов.

Молодые драконы стояли, пришибленные этой отповедью. Почему-то, никому из них не пришло в голову посмотреть на ситуацию под этим углом. То что говорил отец… да, по всему выходило, что это правильно. И пытаясь защитить Келл, они могут только навредить ей, делая и без того слабого ребенка вообще беззащитной, как это не парадоксально. Но тогда, получается, что единственный для нее выбор – подчиняться чужой воле или умереть? Это тяжело было принять.

– Вы любите свою младшую сестру, – продолжил Ферокс, с удовлетворением отмечая, что дети поняли его, и поняли правильно. – Вы хотите проводить с ней время. Я это понимаю, и препятствовать не стану. Ориан, ты можешь по-прежнему приводить ее сюда, когда пожелаешь. Но вы должны оставить Аккэлию Кавэлли ее судьбе. Любая попытка вмешательства, ударит прежде всего по ней самой. Мне все равно, что произойдет с этой девочкой завтра, или через десять лет. Но если она однажды погибнет, я не хочу, чтобы вы трое винили себя в чем либо. – Он чуть помолчал и добавил. – Особенно, если у вас будут к этому реальные основания.

Видя, что отпрыски не пытаются больше спорить, Ферокс откинулся на спинку кресла, и, посчитав этот разговор оконченным, сменил тему:

– Днем вас разыскивала ваша мать. Но никого не нашла. Вы что, прячетесь от нее?

На него устремилось три пары удивленных глаз.

– Прячемся? – переспросил Ориан, и с некоторой заминкой ответил. – Да нет, вроде. Зачем мама нас искала?

– Не знаю, – ответил Ферокс. – В любом случае, пусть она найдет хоть кого-то из вас.

– Хорошо, отец, – кивнул старший сын, и младшие дети повторили его движение.

На этом разговор окончился, они покинули отцовский кабинет.

Оставшись один, повелитель драконов, некоторое время смотрел в пространство перед собой. К этому разговору он был готов с того момента, как понял, что его дети не отступятся от этой пустышки, пожелав взять ее под свою защиту. Он понимал, что их действия и желания продиктованы их природой – драконы всегда стремятся оберегать свое гнездо. Чего Ферокс не понимал, так это мотивов собственной жены. Ладно, она позволила жить сыну Абигора, хоть ей и пришлось первые годы защищать мальчишку от его же собственного отца. Но демоненок растет, и сила его растет вместе с ним. Кристиан прекрасно вписывается в свой родной мир – сильный и жестокий.

Но девчонка… То, что Милена смогла полюбить ребенка отца которого ненавидела, Ферокса не особо удивляло. Все же, его жена была очень хорошей матерью. Но что Милена собирается делать с ней дальше? Силы в девчонке нет, и сохраняя ей жизнь, Милена лишь продлевает ее страдания. Зачем? Убить дочь Аббадона было бы милосерднее, прежде всего, по отношении к ней самой.

Ферокс покачал головой, отгоняя бесполезные мысли. Ладно, проблемы взросления и выживания маленьких демонов, это проблемы его жены, в которые он не будет вмешиваться. Хотя бы потому, что сама Милена не позволит ему этого.

Беспокоило повелителя драконов другое. Его дети пришли просить за Аккэлию Кавэлли. Но не задали не единого вопроса о своей матери, даже когда Ферокс сам упомянул о ней. А ведь Лерден без сомнения рассказала братьям о своих предчувствиях и об их разговоре в мастерской.

И когда его отпрыски в полном составе пришли к нему в кабинет, Ферокс был уверен, что с него сейчас будут требовать клятву защитить Милену, даже если для этого придется пожертвовать парой-тройкой обитаемых миров. А они заговорили про младшую сестру. Девочку поселить в мире драконов без его позволения они не могли. Про мать они не могли не думать, но даже не заговорили о ней.

Ферокс нахмурился. Он слишком хорошо знал своих детей. Они могли смириться с тем, что ему, как повелителю, придется делать неприятный выбор. Но это не значит, что они сами готовы смириться с самим наличием такого выбора.

Глава 14

Глава 14.

Я вышла из нашей с Фероксом общей спальни и пошла уже по проторенному маршруту: «Личные покои – тренировочные залы – библиотека – мастерская Лер – Игровая». Но результат оставался тем же, что и тогда, когда я разыскивала своих детей сразу по приходу в мир драконов.

«У меня начинает складываться впечатление, что они нарочно от меня прячутся, – окинула я задумчивым взглядом очередной пустой зал. – Это, в принципе, логично, если Крис, на самом деле, рассказал им то, что было на Совете, но… они же не могут делать это вечно!».

Вывод напрашивался один – если мои дети прячутся после рассказа Криса, значит, они что-то задумали. Что-то, о чём не хотят мне говорить. А так как врать в глаза они мне не могли, то их единственным выходом было просто не попадаться мне. Что они, с видимым успехом, и делали.

«Я должна обязательно с ними поговорить. Если они влезут куда не надо… Если они будут замешаны в дело с древними богами и подвергнут себя опасности… я себе никогда этого не прощу, – я тряхнула головой, отгоняя плохие мысли и видения и закрывая дверь в Игровую. – Они меня любят, но это вовсе не означает, что я позволю случиться тому, чтобы мои дети, защищая меня, пострадали сами».

Наконец, после продолжительных поисков, одна из служанок сообщила мне, что видела, как трое наследников повелителя шли к своему отцу. «Что им могло понадобиться от Ферокса? Вряд ли они будут говорить с ним о Совете. И я не думаю, что Ферокс им что-то скажет по этому поводу». Я, невольно, ускорила шаг.

Со своими отпрысками я столкнулась недалеко от кабинета их отца. Я заметила, что они были чем-то расстроены. Можно даже сказать, что они были подавлены.

Увидев меня, они явно пришли в замешательство, по всей видимости, не ожидая встретить меня здесь и сейчас. Но все трое практически сразу взяли себя в руки, прогнав с лиц хмурые выражения. Улыбнувшись, Ориан шагнул ко мне навстречу, обнял:

– Рад тебя видеть, мама.

Но я не дала сбить себя с толку, отстранилась:

– Я тоже рада. Где Крис? Я знаю, что он был здесь.

– Он приводил сюда Келл, а потом вместе с ней вернулся в Зиграден, – ответил старший сын.

– Келл была здесь? – нахмурилась я. – Но мне сказали, что в мир драконов Крис отправился один.

– Изначально – да. Келл он потом привёл, – пояснил Ориан.

При упоминании моей младшей дочери, я отметила, что драконы как-то резко погрустнели. «С Келл что-то случилось? – забеспокоилась я, но тут же отмела эту мысль. – Нет, я бы тогда знала. И дети не молчали бы про это. Ладно, потом выясню. Я здесь за другим».

– Как я понимаю, Крис вам рассказал всё о Совете и о двух богинях, так?

– Да, – не стали отпираться драконы. – Всё, что он узнал от… Хищницы.

– И что же вы теперь собираетесь делать с этим знанием?

– Хм… может быть… ничего? – осторожно предположил Ориан.

– Серьёзно? – фыркнула я. – Хочешь сказать, что считаешь свою мать столь глупой, что бы поверить в это?

– Не считаю, – вздохнул сын.

– Тогда, рассказывайте, – потребовала я, испытующе глядя на детей.

– Да нечего рассказывать, – за всех сказала Лер. – Мы ничего не смогли придумать с тем, что знаем.

– Неужели? – скептически глянула я на неё, скрестив руки на груди. – И вы, тут же, забросили попытки это сделать?

– Не забросили, – дочь не отвела взгляда, а, наоборот, с упрямством посмотрела на меня. – Потому что мы не можем вот так просто всё оставить. Не можем понадеяться ни на Совет Преисподней, на котором предложили убить тебя, ни даже на отца, который ясно дал понять, что, в крайнем случае, готов пожертвовать тобой.

– И вы решили всё взять в свои руки?

– Да, – это уже снова был решительный голос Ориана.

– Значит так, – начала я. – Не могу сказать, что мне не приятна ваша забота, но… это дело вам не по зубам. И вы сами прекрасно должны это осознавать. Сила у вас есть – не спорю, но для этой ситуации её мало. Вы не сможете противостоять ни богиням, ни древним, ни Совету Преисподней, ни отцу. Только зря подвергните себя опасности. Поэтому сейчас вы, все трое, даёте мне обещание, что не будете лезть во всё это.

– Это нечестно, – произнёс молчавший до этого Террелл.

– Что именно? – уже с раздражением спросила я, так как посчитала, что я всё доступно объяснила.

– Ты хочешь, чтобы мы остались в стороне тогда, когда ты можешь погибнуть. Если бы подобное касалось кого-то из нас… ты бы смогла дать такое обещание, которое сейчас требуешь от нас?

Я даже слегка опешила от столь длинного монолога от Террелла. Но, тем не менее, ответила со всей твёрдостью:

– Нет, разумеется, нет. Но я – ваша мать. Пусть даже я и не так уж сильна магически. Но родители должны защищать своих детей, а никак не наоборот. Поэтому вы сейчас сделаете то, что я прошу. Я жду.

– Хорошо, мы обещаем не лезть в это дело, – после минутного молчания, с явной неохотой, произнёс Ориан.

– Обещаем, – повторила Лерден, явно через силу.

Террелл молчал, и мне пришлось посмотреть на него в упор. Тот отвел взгляд, и нехотя буркнул:

– Обещаю.

Мне бы почувствовать облегчение, но почему-то этого не произошло. Я вздохнула:

– Тогда, можете идти.

По-хорошему, взять бы с них нерушимую клятву. Чтобы точно быть уверенной. Но… ладно уж. К тому же, если для демонов клятва – это было обычное дело, то для драконов – нет. Демоны, запросто, могли не выполнить то, что пообещали. Просто потому, что им этого захотелось. Драконы же своё слово всегда старались держать. Для них обещание не было пустым звуком, в отличие от демонов. Особо горячих драконов предложение дать клятву могло даже вполне разозлить. «Но вот с Криса я эту клятву точно возьму, как только он мне попадётся».

– Мам… можно кое-что спросить? – задержалась Лер, когда её братья уже ушли.

– Спрашивай.

– Тебе… тебе не обидно? Ну то, что отец… не исключает варианта – пожертвовать тобой?

Вопрос застал меня врасплох: «Не обидно ли мне? Что я должна ответить ей?».

– Я знаю своего мужа, – помолчав, ответила я драконессе. – Я не ждала от него иного. Он повелитель, от которого иногда требуется делать очень тяжёлый выбор. И он должен выбирать не по своему личному желанию, а по тому, что будет лучше для его мира. Даже если это означает лишиться чего-то дорого. Ты ведь дочь повелителя, Лер. Ты и сама должна всё это понимать.

– Я это понимаю, но… принять сложно.

– Когда-нибудь примешь, – с некоторой грустью улыбнулась я. – А теперь, иди.

Лер ушла, оставив меня одну у кабинета Ферокса. На самом деле, я не была уверена, что убить меня будет для моего мужа таким уж тяжёлым выбором. В конце концов, он женился на мне, потому что хотел обзавестись наследником. Кроме самого Ферокса, кровь моего далекого предка, текущая во мне – единственная кровь черных богов-драконов, оставшаяся в обитаемых мирах. У Ферокса не было особого выбора. Что ж, наследник у него теперь есть, и не один. Не уверена, что он будет сильно скучать по мне. Единственное, что может вызвать в нем тоску, это зов драконьей крови.

«Ох, я же совсем забыла спросить, что там с Келл, – вспомнила я. – Не просто же так они так помрачнели при её упоминании. Но, теперь уже ничего не поделаешь». Я толкнула дверь в кабинет Ферокса и вошла.

Ферокс сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. Подняв от них глаза и увидев меня, он спросил:

– Столкнулась с ними?

Догадаться, кого он имеет в виду было не сложно.

– Да, – кивнула я, усаживаясь в большое мягкое кресло, напротив его стола. – Что они от тебя хотели? Мне показалось, что… разговор с тобой их очень расстроил.

– Они приходили просить за Аккэлию Кавэлли, – ошарашил меня дракон.

– За Келл? О чём?

– О том, чтобы я позволил демонессе остаться в мире драконов навсегда, под их защитой.

– Так вот почему… – я не закончила и покачала головой. – Ты всё им объяснил, да? Почему это невозможно?

– Разумеется. Они меня поняли, пусть и не сразу.

Я молчала, вспоминая, как сама когда-то мечтала о том, о чём просили мои дети. Когда стало ясно, что в Келл нет ни капли магии. О том, чтобы моя девочка могла жить, никого и ничего не боясь. В полной безопасности. Только мне не понадобились пояснения Ферокса, чтобы понять всю бесполезность этих мечтаний. Несмотря на отсутствие магии, Келл в большей степени, чем я была демоном. Было невозможно навсегда оградить её от Преисподней, как бы я или мои драконы этого не хотели. И так – правильно. Так и должно быть. Во всяком случае, я старалась уверять себя в этом. Уверять чуть ли не каждый день.

– Но я до сих пор не могу понять одного, котёнок. Почему, всё-таки, ты оставила эту, полностью лишённую силы демонессу, в живых? Ты ведь и сама понимала, с самого начала, какая судьба ждёт такую, как она.

– Думаешь, было бы лучше, если бы я убила её? – равнодушным тоном спросила я.

– Для неё – да.

Ферокс был уверен в своих словах и в них была истина, но… как Лер не могла принять долг повелителя, так и я не желала принимать судьбу Келл. Не желала в неё верить. Я тешила себя иллюзиями, что когда придёт время, я смогу что-нибудь придумать. Смогу защитить, чего бы мне это не стоило.

– Сейчас она маленькая, и никому не интересна, – нарушил молчание Ферокс. – Но ты же сама видишь, какая она. И ты знаешь, какой она вырастет. Ты не защитишь ее, котенок.

Я подняла на мужа взгляд. Он смотрел спокойно… Мне на миг показалось, даже с сочувствием, но… лишь показалось. Игра ненужного воображения.

Конечно, я знала, какой вырастет моя Келл – я же не слепая. Она была красивой уже сейчас. И не было никаких предпосылок к тому, что это как-то изменится. Как и к тому, что у нее появится хоть какая-то сила. А это значило, что однажды мне придется увидеть, как моя дочь станет чьей-то собственностью. Увидеть – и, скорее всего, смолчать.

– Я не хочу говорить на эту тему, – наконец, ответила я мужу.

Этот разговор становился слишком болезненным для меня. Ферокс сильный, он может защитить своих детей от всего – ему эту боль не понять. Да и нужно ли ему понимать это? Сомневаюсь. То, что он терпел моих детей-демонов в своем мире, более того – в своем доме, уже было большой уступкой с его стороны.

Принадлежа к обоим мирам, я прикладывала все усилия, чтобы не смешивать эти две стороны своей жизни. При всей своей схожести, мои миры были слишком разными – парадоксально, но это так. Жена повелителя драконов, мать наследника трона, повелительница – может говорить со своим мужем о любых проблемах, но только если они касаются мира драконов. А проблемы ледяной королевы Зиградена – это, исключительно, проблемы ледяной королевы Зиградена и больше ничьи. И боль тоже – её. Так уж повелось, что все свои эмоции, переживания, связанные с этой стороной моей жизни… всё это – только в себе. Ни капли наружу. Ни перед кем, кроме Самаэля. И уж тем более, не перед Фероксом. Бесполезно и бессмысленно.

Муж посмотрел на меня долгим, испытующим взглядом, словно хотел дать мне возможность сказать что-то еще. Но я молчала.

– Хорошо, не будем про это, – наконец согласился Ферокс, его голос прозвучал странно задумчиво. – Так, почему ты здесь? – спросил дракон, меняя тему. – Мне казалось, что ты была намеренна задержаться в постели.

– Да, была, – я невольно усмехнулась, вспомнив наивную нежную драконессу в своих руках. – Но, к сожалению, планы пришлось изменить. Я кое-кого увидела – в зеркале. Женщину, которую видела в тот день, когда вы с Люцифером запечатали Чёрную богиню.

Ферокс нахмурился. Но особого удивления в его глазах я не увидела. Наоборот он, словно, что-то вспомнил.

– Люцифер говорил тебе о ней, – я не спрашивала – утверждала. – Он тебе сказал, кто она?

Я помнила, что тогда, когда повелитель Преисподней спас меня (во всяком случае, я так считала) от женщины из зеркала, он говорил с ней так, как будто знал её. И она его – тоже.

– Она одна из древних богов. Шеллатар – богиня ночи, – сказал мужчина. – Одна из тех, кто спит в Бездне. Или, по крайней мере, кто должен спать.

– А если она не спит, то, что это значит?

– Я думаю, что это значит, что Чёрная богиня скоро проснётся и её первые дети это чувствуют и ищут её. Возможно, что их появление даже ускоряет процесс выхода из сна Адалиссы.

– Она звала её, – вспомнила я. – Звала Адалиссу. Когда Шеллатар появилась в первый раз, я слышала её голос.

– И сегодня тоже?

– Нет. Сегодня – нет. Я видела её, от силы, всего несколько мгновений. А в первый раз она подходила к краю зеркала, взаимодействовала со мной… – я на секунду задумалась. – Адалисса не была тогда запечатана. Скорее всего, не такая сильная активность Шеллатар связна именно с этим. Чем глубже сон Чёрной богини, тем крепче сон древних богов. И если боги начали выходить из сна… значит, Адалисса – тоже? – рассуждала я. – Хотя, я и не совсем понимаю, как может быть связан сон древних богов и сон Адалиссы. Ведь, было время, когда древние продолжали спать, в то время как сёстры-богини властвовали. Так почему же теперь ясновидящая Преисподней видит, что пробуждение Чёрной богини означает возвращение старых богов?

– Если бы у меня был ответ на эти вопросы… – тон Ферокса стал раздражительным – чёрному дракону не нравилось незнание чего-то и невозможность, в связи с этим, контролировать ситуацию.

– Я ещё кое-что видела – уже в Зиградене, – продолжила я и описала то странное создание, которое привиделось мне в моём городе. – Это тоже мог быть кто-то из древних?

– Возможно. Мы не знаем облик всех старых богов – наверное, даже половина нам неизвестна. Богиня ночи одна из немногих кого мы можем отличить наверняка. Но то, что ты сейчас описала… такого я нигде не встречал.

– Значит, ещё один тупик и крупица бесполезной информации, с которой ничего невозможно сделать. Допрос Савариса, на который мы надеялись, тоже ничего не дал. Такими темпами, если мы не сдвинемся с мёртвой точки, Мать ангелов и Мать демонов нас опередят.

Спокойный ровный тон совершенно не соответствовал тому, что творилось у меня внутри. Я чувствовала страх, который скрывала за маской безразличия. Страх – стать безмолвным орудием для достижения целей могущественных созданий. Страх – исчезнуть без следа. Я не хотела исчезать. Не хотела покидать эти родные, пусть и жестокие, миры. Я чувствовала подавляющую безысходность. Чувствовала, что чтобы я не делала, мне не избежать безрадостного финала. Что Дайона получит то, что хочет, а я превращусь лишь в сосуд для Чёрной богини. В этот момент мне так хотелось хоть кому-то сказать, как мне на самом деле страшно и жутко. Чтобы хоть кто-то услышал меня. Чтобы мне сказали, что я не должна отчаиваться. Что всё будет хорошо. Но… мне нельзя было этого делать. Я слишком хорошо усвоила за эти годы, что страх – это слабость. А слабость – это смерть. Ты не должна давать повод думать кому-то, что ты боишься. Ты не должна никому показывать, что ты слаба. Твоя слабость не нужна никому. Самое меньшее, чего ты дождёшься – это презрение. И даже твой супруг не станет исключением из этого правила. Особенно, с учётом того, что он был одним из тех, кто втолковывал тебе эти правила не раз. И ты видела то, как он относится к тем, кто слаб. Слабость не вызывала сочувствия. Не вызывала желания помочь. Только уничтожить. Как это было с белыми драконами. А я – не белый дракон и не хотела им быть. Не хотела, чтобы Ферокс решил, что я слабая. Уж лучше быть ледяной королевой – без эмоциональной и холодной, как лёд на вершинах гор мира драконов.

«Но, похоже, что предложение Астарота – избавиться от меня – становиться всё более приоритетным, – пришла я неутешительному выводу. – Если, по крайней мере, в ближайшую неделю не будет никаких теорий по поводу того, что делать дальше… иного выхода просто не останется». Эту мысль я озвучила Фероксу.

– Да, в этом ты права, – согласился супруг. – Но я считаю, что до этого, всё-таки, не дойдёт.

– Каким это образом? – изобразила я удивление. – Если я стану сосудом для Адалиссы, времени думать уже не будет. И вариантов – тоже. Мы же не можем ждать, пока Чёрная богиня проснётся окончательно, тем самым ещё и древних тварей вытаскивая из спячки.

– Ты так говоришь, котёнок, словно хочешь, чтобы предложение Астарота было реализовано. Ты, на самом деле, так равнодушна? Даже к собственной судьбе? – в голосе чёрного дракона сквозил неподдельный интерес. – Или… есть что-то ещё, что ты скрываешь?

Я внутренне напряглась. Мне не понравился этот вопрос, хотя он и выглядел, вполне, логичным. И что я должна была на него ответить? Правду? Что, в действительности, боюсь? Что мне страшно до такой степени, что хочется взвыть от ужаса? Однозначно – нет. Но и сказать, что мне всё равно – это тоже не тот случай.

– Нет, я не равнодушна, – наконец, ответила я. – Я не хочу быть убитой Советом Преисподней или быть стёртой Чёрной богиней из своих собственных сознания и тела. Я привязана к своим мирам – будь то Ад или мир драконов. И я люблю своих детей и не хочу их оставлять. Но если жизни моих детей будут зависеть лишь от того – буду ли жить я… Я и раздумывать не стану.

Ферокс внимательно смотрел на меня, выслушивая ответ. Меня посетило неприятное ощущение, что он сомневается в моих словах. Но если сомнение и было, он ничем не выказал его, лишь заметил, когда я замолчала:

– А ты ведь так и не ответила, что ты чувствуешь.

– Почему же? Я сказала, что не хочу умирать. Обсуждать это дальше я не вижу никакого смысла. Ты ещё не говорил с Люцифером по поводу врат и ключей? – перевела я разговор на иную тему.

Если Ферокс и остался недоволен моим ответом, то виду не подал и не стал допытываться дальше.

– Нет, с повелителем Преисподней я ещё не говорил, – ответил он. – Но свяжусь с ним в ближайшее время.

Я кивнула и поднялась с кресла – больше тем для разговоров у нас не было. А вот когда повелители обсудят врата, тогда – вполне. К тому же, у меня была надежда, что именно это даст нам ещё хоть какую-то информацию. Какой-то выход. Коробило меня только то, что Адалисса в моём сне говорила мне уходить от врат бездны и, вообще, забыть про это место. Значило ли это что-нибудь? Ведь, Адалисса должна желать проснуться. А если пробуждение, действительно, связано с бездной и её первыми детьми… как-то не логично получается для неё – прогонять меня от врат.

– Котёнок, наши дети не спрашивали тебя о Совете? – остановил меня уже на выходе вопрос Ферокса.

– Нет, не спрашивали, – не задумываясь, ответила я. – А должны были?

– Возможно. Скажешь мне, если они, вдруг, заинтересуются.

Я кивнула и вышла. Говорить, что они знают о том, что было на Совете, я посчитала лишним. Они ничего не могли сделать с этим знанием, а Ферокс мог оказать на них ненужное давление. Не стоит доводить до этого. Хотя мне и стало интересно – почему у Ферокса возник такой вопрос. «Неужели они спрашивали отца о Совете? Но, если это и так, судя по всему, он им ничего не сказал… Зато, рассказал Крис. Всё-таки, с него надо будет потребовать клятву о невмешательстве. Только чувствую, что сын не даст её так просто, как драконы – своё обещание».

Я проводила в мире драконов уже четвертый день. За это время Дайона в мои сны не приходила. Может потому что знала, что в эти моменты Ферокс всегда был рядом со мной, чтобы в любую секунду вытащить меня из мира сновидений. Или Белая богиня просто не видела смысла разговаривать со мной, после моего предательства. Но оба раза, что я засыпала, я видела врата. В этих снах я, вновь, брела по пустыне, останавливалась у чёрных врат и слушала голоса, доносящиеся из-за них. Слушала, слушала, слушала… Слушала до тех пор, пока образ Адалиссы не прогонял меня. Я просыпалась, натыкалась на внимательный взгляд своего супруга… Я рассказывала ему об этих снах, хотя, по большему счёту, никакой пользы от этого не видела. А потом я долго размышляла о мотивах Адалиссы – ограждать меня от врат бездны. Почему-то я нисколько не сомневалась, что образ Чёрной богини в этих сновидениях – это не просто образ. Это, на самом деле, какая-то часть силы моей матери. И это только усиливало непонимание того, почему Адалисса так ведёт себя во сне.

Я внимательно следила за своими старшими детьми. У меня, всё-таки, были сомнения насчёт того, что они будут придерживаться своего обещания. Но ничего подозрительного я за ними не замечала. И, честно говоря, это лишь сильнее настораживало. «Они смирились? Или, всё-таки, что-то задумали? Может, ждут, когда я уйду в Зиграден? – нервничала я. – Нет, Милена, так и до паранойи недалеко»

А Крис здесь так ни разу и не появился.

Разговор между Фероксом и Люцифером, касательно бездны и того, что с ней связано, пока так и не состоялся. Повелителя Преисподней не было в Пандемониуме – он находился на Небесах с официальным визитом. Хотел выяснить что-нибудь у белокрылых об их матери. Хотя, лично я, сильно сомневалась, что ангелы будут сотрудничать, несмотря на то, что опасность была общая.

В этот день Ферокс был чем-то сильно занят. И я вспомнила о Диэнне. Я решила, что было бы неплохо провести с ней время. На мой вопрос, где находится сейчас юная драконесса, мне сообщили, что Диэнна живет в столичном особняке своего супруга. Который, кстати, как раз сегодня вернулся из дипломатической миссии. Последний факт меня не смутил, а наоборот, подстегнул желание – забрать сегодня драконессу во дворец. К тому же, я подумала, что было бы неплохо прогуляться по Реншаару, насладиться его видами.

С собой я взяла только Драйка. Вообще, сопровождение мне было не нужно, но попутно я собиралась выяснить у демона что происходит в Зиградене и как там мои дети. Я слушала доклад Драйка, пока мы с ним шли по дворцу. Кристиан пару раз появлялся в Зиградене, но где он пропадает остальное время, Драйк не знал. Аккэлия строго соблюдает предписанное ей расписание физических тренировок, занятий в библиотеке, и прочих необходимых для жизни в мире демонов наук.

«Ох, Келл, – невольно подумала я, – что же мне с тобой делать?».

«Ты знаешь, какой она вырастет. Ты не защитишь ее, котенок» – вспомнились мне слова Ферокса. Мне казалось это чудовищным и неприемлемым, но иногда меня посещали мысли, что было бы гуманнее не позволить моей младшей дочери вырасти. Дать ей возможность насладиться спокойным, даже счастливым (по меркам других демонят) детством, и… Я качнула головой, гоня прочь эти мысли. Я не смогла убить ее, когда она только родилась, когда я еще проецировала не нее ненависть к ее отцу. Теперь я тем более не смогу сделать этого. И никому другому не позволю.

Когда мы проходили через главный тронный зал, мой взгляд упал на большую картину, на которой были я и Ферокс. Портрет правящей четы, который был сделан около десяти лет назад. Я вспомнила, что во дворце, также, висят несколько портретов, изображающие меня и мужа по отдельности. Честно говоря, я не была рада тому, что пришлось позировать и, впоследствии, видеть свой образ каждый раз, когда я была в мире драконов. В Зиградене не было ни одного моего портрета. Ненавидя зеркала, эту неприязнь я перенесла и на картины. Но в мире драконов это была традиция – в тронном зале обязательно должен был быть портрет повелителей. И хотела я этого или нет, избежать этого не могла. Да и Ферокс в этом вопросе был категоричен. А художники Реншаара, оказались, как назло, прекрасными – портрет словно был зеркалом. Был прорисован каждый волосок, каждая складка на платье. Можно было удивиться, что длинные, значительно ниже пояса, русые волосы не шевелятся под дуновением ветра, нередко гуляющему по залу; что тёмно-зелёное платье, облегающее стройную фигуру, не шелестит. Молодая женщина с узким, не лишенным аристократического шарма, лицом, смотрящая на меня своими большими равнодушными алыми глазами, вселяла в меня беспокойство, как если бы я смотрела не на холст, а на зеркальную поверхность. Казалось, что ещё чуть-чуть, и женщина задышит, задвигается, повторяя мои движения.

– Госпожа Милена, что-то не так? – отвлёк меня от созерцания моего нарисованного двойника голос Драйка.

– Нет, всё нормально, – я отвернулась от портрета и ускорила шаг, чтобы быстрее покинуть зал.

Выйдя из дворца и ступив на широкие улицы Реншаара, я сразу же приказала Драйку наложить на себя заклинание «незаметности». К повелительнице всегда будет повышенное внимание, а мне это было совершенно не нужно. Мне хотелось спокойствия. Чтобы не приходилось ежеминутно отвечать на приветствия и поклоны. Даже если меня могли не узнать в лицо, мои крылья были слишком узнаваемы. А убирать их, как это делают чистокровные демоны я не могла. А так, с помощью Драйка, я могла совершенно спокойно прогуливаться по столице, щурясь от яркого света двух солнц – большого золотисто алого, и малого, отстающего от первого на два часа, почти белого с бледно-зеленой «короной». Небо мира драконов было щедро на светила, что днем, что ночью.

В Аду ничего подобного не было. Хотя, и в чёрном небе Преисподней, украшенным единственной мертвой планетой, которая служила ориентиром времени, я тоже могла находить что-то прекрасное и умиротворяющее.