Текст книги "Повелительница с клеймом рабыни (СИ)"

Автор книги: Анастасия Трусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 73 страниц)

Я вдруг почувствовала чудовищную усталость. Мне даже показалось, что у меня подкашиваются от неё ноги. То что говорил Ферокс – да, это было разумно, правильно, верно, но… Это же моя малышка Келл, как после всего что уже случилось, я могу подвергнуть её ещё большему испытанию? Думать как правительница… Но я не могу думать, как правительница, когда моему ребёнку угрожает… Что? Я чувствовала абсолютную, опустошающую беспомощность. В полном отчаянии я подняла глаза на мужа:

– Что мне делать, Ферокс? Я не знаю…

Дракон наклонился и коротко, но очень нежно поцеловал меня в губы. Сказал:

– Совет через несколько часов, котёнок. Поговори с дочерью, расскажи ей обо всём, и подготовь к тому, что может быть. Это лучшее, если не единственное, что ты можешь сделать сейчас.

Я потеряно молчала. Я не представляла, как сказать Келл о том, что ещё её может ждать.

Глава 35

Глава 35

Портал вывел нас к центральному входу дворца Люцифера. Готическая громада нависала над нами, словно стараясь подавить своей мрачной тяжестью. Мне не было до этого дела. Я шла к широким чёрного мрамора ступеням, Ферокс шёл рядом со мной. К дворцу повелителя Преисподней стягивались Верховные демоны. Кого-то из них я знала лично, о ком-то только слышала. Но мне было всё равно. Моё тело действовало на автомате – мой разум пребывал в другом месте. Я вновь и вновь прокручивала в мыслях разговор с Аккэлией – короткий, но тяжёлый. Здравый смысл уверял меня, что по-другому – нельзя, но сердце… сердце было очень сложно убедить в этом.

Келл я обнаружила в Игровой. Малышка сидела за низким столом, раскладывая на нём какие-то камушки, ракушки и кристаллы. Видимо, трофеи из похода по подгорным пещерам. За демонессой присматривала только Лерден. Меня это порадовало – моя старшая дочь обладала той чуткостью, которая подсказывала ей, когда не стоит задавать лишних вопросов, даже если очень хочется. Мои сыновья были этого чутья лишены.

Ну, разумеется, сумеречный шакал тоже был здесь. Лежал под тем же столом, на котором девочка раскладывала свои находки.

– Лер, ты не могла бы оставить нас? – попросила я драконессу. – Мне нужно поговорить с Келл.

Дочери посмотрели на меня одинаково встревоженными глазами. Чуть подумав, драконесса молча кивнула, и вышла. Ей явно хотелось узнать в чём дело – не из-за любопытства, из-за тревоги за сестру… да и за меня, наверное, тоже – но она смолчала, и я была благодарна ей за это.

– Мама, что-то случилось? – спросила Аккэлия, когда мы остались одни.

Я села в кресло, в котором раньше сидела Лерден. Дочка подошла и забралась ко мне на колени. Шии наполовину вылез из-под стола, как черепаха из панциря, и уставился на нас, насторожив уши.

– Случилось, малышка, – со вздохом сказала я, гладя её по волосам, и пытаясь понять, с чего начать разговор. – Помнишь, ты говорила мне о своих снах? Про серую пустыню?

Келл кивнула.

– Тебе снились ещё эти сны?

– Два раза, – ответила она. – Когда эльф пробрался в Зиграден и… прошлой ночью.

«Почему ты не сказала мне?» – хотела спросить я, но не спросила – какая в сущности разница – почему. Скорее всего – не хотела волновать меня, и отвлекать на другие мысли, когда я в кой-то веки смогла провести с ней побольше времени. Я спросила о другом:

– Сон всё тот же? Ничего не изменилось?

– Тот же… Я по-прежнему слышу голос, а слов разобрать почти не могу…

– Понятно, – медленно произнесла я, потом поймала себя на то, что оттягиваю сам разговор, и рассердилась на себя. Злость предала мне решимости. – Помнишь наш разговор? Об этих снах, об опасности, что мне грозит… О том, что я не могу рассказать тебе всего?

Девочка кивнула, серьёзно и внимательно глядя на меня. А я продолжила:

– Сегодня я расскажу тебе всё. У нас не очень много времени – на долгую историю его не хватит. Но суть я постараюсь объяснить.

– Что случилось, мама? – спросила Келл, и голос её отчетливо дрогнул – она испугалась. – Ты говорила, что не можешь сказать мне, потому что это дело Совета Преисподней… потому что не хочешь привлекать ко мне внимание Верховных демонов…

Последние слова она произнесла едва слышно, и быстро отвела взгляд. Быстро, но я успела заметить в её темных глазах страх. Настоящий детский страх – примитивный, и от того более въедливый. И я тоже ощутила страх, потому что осознала – она поняла всё. Не зная деталей, эта пятилетняя кроха сообразила, к чему я хочу подготовить её.

У меня появилось трусливое желание оборвать этот разговор, сказать ей, что бояться нечего, что это просто сны, а остального ей знать не надо – для её же безопасности.  Но я понимала, что обратной дороги нет. Даже если я решу не вмешивать дочь в то, что происходит, это сделает Ферокс. На какой-то миг, я остро пожалела, что рассказала ему о Келл, но я тут же подавила это чувство. Он не позволит мне замолчать сны моей младшей дочери, и если понадобится, сам приведёт её на Совет. В независимости от того, подготовлю я её или нет.

К тому же, если Ферокс прав, и Дайона хочет убить Аккэлию, надо хотя бы понять, зачем ей это. Может, Верховные демоны смогут увидеть то, чего не вижу я.

– Келл, ты говорила, что расспрашивала Хинэраса о Чёрной и Белой богинях, – сказала я. – Что ты узнала от него?

– Легенды, – чуть помолчав, сказала демонесса, снова понимая на меня взгляд. Страх не ушёл, он затаился в темноте радужки. – Что сёстры-богини создали веленую, и населили её разумными расами. Но первые их создания быстро утратили разум, и богини стали создавать другие расы – раздельные и различные. Так появились демоны, драконы и остальные, которые населяют существующие миры. А первые создания сестёр-богинь были погружены в вечный сон, и спят в Бездне, за мифическими вратами.

Я кивнула – что ж, всё верно. Коротко и ясно.

– Всё так, малышка. За одним исключением. Всё, что ты сказала – это не легенды. И Врата Бездны – не миф. Они находятся в той самой пустыне, что ты видишь во сне.

Девочка вскинула на меня изумлённый взгляд:

– Но… почему мне снится эта пустыня? И тебе? Ты говорила, тебе она тоже снилась… Почему?

– Белая богиня, Дайона, хочет пробудить Древних богов. Для этого ей нужно открыть Врата. От Врат существует ключ, который создала Адалисса, и… я являюсь частью этого ключа, – я произнесла эти слова, и сама ощутила, как нелепо они звучат. Даже для меня –для взрослой женщины. Как же их должен воспринять ребёнок?

Но, видимо, как раз детский разум и воспринимает такие вещи легче взрослого. Келл ни на секунду не усомнилась в истинности моих слов, и спросила:

– Но… почему часть ключа – это ты? И если ты часть, то кто другие части?

Я замешкалась с ответом. История о бабочке Кэтэрине сейчас была неуместна. Может быть, потом, я расскажу Аккэлии об этой части своего прошлого. Конечно, при условии, что у меня будет будущее, но не сейчас. Поэтому, я начала отвечать на второй вопрос:

– Не части – часть. У ключа есть ещё одна половина. А я… Видишь ли Келл, дело в том, что в моём сознании спит – пока ещё спит – ещё одна сущность…

– Хищница? – испуганным шёпотом спросила девочка.

– Нет, малыш, не Хищница. Это – Адалисса – Чёрная богиня.

Дочь недоверчиво посмотрела на меня, помолчав, нерешительно спросила:

– Чёрная богиня – это ты?

Я даже улыбнулась от такой детской непосредственности:

– Нет, я – не Чёрная богиня. Ну… можно сказать, что у нас с ней одно тело на двоих. Видимо, поэтому я – часть ключа от созданных ею Врат, и вижу сны о серой пустыне.

– Но, – Келл задумалась, – если я тоже вижу эти сны… Что, я тоже часть ключа?

– Это вряд ли, малышка, – я обняла дочку за плечи, прижала к себе. – Врата возникли и заперлись задолго до твоего рождения. Но… То, что тебе снятся эти сны может иметь какое-то значение, а может не значить ничего существенного. В любом случае, я должна буду упомянуть об этом на Совете Преисподней, и…

– И мне придётся прийти на Совет… – шёпотом закончила Келл, и подняла на меня взгляд. – Да?

– Да, Келл, вероятнее всего – да…

Она закусила губу, и вдруг уткнулась носом мне в плечо:

– Мне страшно, мама.

– Я знаю, маленькая, – я прижала её к себе. – Мне очень хочется отгородить тебя от  всего этого, но это не в моей власти. Если повелитель Люцифер прикажет…

Очень горько признаваться своему ребёнку, что могут случиться события, в которых ты не можешь стать ему абсолютной защитой. Конечно, я могла бы проигнорировать приказ Люцифера, несмотря на все последствия этого… Вот только смысла от этого не будет – и Келл всё равно предстанет перед Верховными демонами, если на то будет их воля.

– Я хотела, – произнесла я, – чтобы ты была готова к такой возможности. Что бы это не стало для тебя неожиданностью, как вышло с… Асмодеем.

Аккэлия подняла на меня тёмные влажно блестящие глаза:

– Я… – «не хочу, я очень боюсь, мама» – явственно читалось в этом взгляде. – …поняла. Я буду готова, мама.

А я лишь вздохнула – кажется, даже в свою бытность глупой напуганной девчонкой, попавший во власть повелителей демонов и драконов – я не чувствовала себя столь беспомощной, как сейчас. Мой ребёнок, моя малышка была напугана, её ждало испытание, а я ничем… совершенно ничем не могла помочь ей. Мне оставалось лишь утешать себя надеждой, что Ферокс ошибается, и сны Келл и её похищение эльфом – простые совпадения. Но интуиция и опыт хором советовали мне не быть наивной, и не прятаться за пустыми надеждами.

Зал Собраний Верховного Совета представлял собой что-то вроде амфитеатра. Посредине обширного зала располагался стол, представляющий собой разомкнутый круг – в форме буквы С. Насколько мне было известно, мест за этим столом было девятнадцать. В отличие от общего зала Собраний, куда допускались и Высшие демоны, места за столом в зале Верховных не были строго регламентированы. Они занимались в зависимости от того, кто в данный период времени находится в фаворе у Люцифера. Только два кресла за этим столом никогда не меняли хозяев. Центральное, чуть более массивное, чем остальные, и с более высокой спинкой – кресло самого повелителя Преисподней. И кресло по правую руку от него – место соправителя Вельзевула. Остальные Верховные демоны, кому по тем или и иным причинам не нашлось места за центральным столом, занимали тяжёлые кресла на ступенеобразно возвышающихся рядах вокруг зала.

Моего места, как Высшей демонессы, за этим столом, вообще не было, но из любого правила бывают исключения. Как и в случае с повелителем драконов, которого вообще не должно было быть в этом зале.

Те, кто имели право сидеть за центральным столом, занимали места. Ферокс ускорил шаг, на ходу коснувшись моего плеча, и направился к Люциферу. Демон сидел, откинувшись на высокую спинку кресла, и смотрел перед собой, в одну ему видимую точку. Дракон занял кресло, слева от него – вопиющая наглость, по меркам собрания, но повелитель союзного мира был в своём праве. Прикосновением дракон хотел успокоить меня, но у него не получилось – на моём лице была привычная всем ледяная маска, но внутри меня ревела буря. Я знала, что смогу сдержать её, не позволив стать зримой. Двадцать лет в статусе правительницы Зиградена не прошли даром – мои эмоции, мои страхи, оставались только моим достоянием.

– Знаешь, сладкая, – когда Ферокс отошёл, со мной тут же поравнялся Асмодей. – Вся эта история начинает меня откровенно злить.

– В смысле? – я глянула на него.

– В прямом, – Асмодей выглядел хмурым, даже его голос утратил привычные мне интонации. – Богини, Врата, вся эта суета… И никакой определенности – мы тычемся в возможности, как слепые котята, но сдаётся мне, все наши трепыхания ни к чему не приведут – и это раздражает.

– Ничего удивительного. Это чувство беспомощности… Ты – Верховный демон, беспомощность – это не про тебя… А тут такая ситуация – Дайона ведёт свою игру, и пока нет никаких предпосылок к тому, что ей можно как-то помешать.

– Ты так спокойно говоришь об этом, – заметил демон. – А ведь из-за её игры твоя жизнь, скорее всего, оборвётся первой. Тебя это совсем не волнует, сладкая?

Я позволила себе едва заметную усмешку:

– Волнует, конечно. И если мой покровитель желает, я могу устроить по этому поводу небольшую истерику. Но вряд ли это доставит тебе удовольствие…

Асмодей смерил меня задумчивым взглядом, и тоже усмехнулся:

– Да, истерик я не приветствую…

Я оглядела ряды кресел на возвышениях – заняты были, хорошо, если десятка два.

– Я думала, Совет будет полным.

– А смысл? – демон пожал плечами. – Если надумаем сегодня что-то дельное, до остальных эту информацию донесут. Люцифер предпочёл собрать небольшую, так сказать, оперативную группу, и тут я его поддерживаю – не люблю я наши сборища.

Я была полностью согласна с Асмодеем. Верховые демоны притягательны для Высших и обычных, что называется, в небольших количествах. Оказаться же в одном помещении практически со всеми Верховными – это испытание. Их совокупная сила, могущество, и опыт прожитых тысячелетий давили на более слабого демона, как пресс. На прошлом Совете мне удалось абстрагироваться от этого, но сейчас было бы сложнее – я переживала из-за возможности появления здесь Келл – и для контроля собственных эмоций и реакций приходилось прилагать больше усилий.

Как и на обычных советах Преисподней, я заняла место рядом с Асмодеем, а кресло справа от меня оставалось пустым. Это было место Аббадона – похоже, демон Бездны решил проигнорировать этот Совет. И я не могла сказать, что меня это огорчает. Мне лишь стало любопытно, было ли на это позволение Люцифера, или Аббадон снова решил проявить свой норов. Сдаётся мне, что – второе.

Я оглядела сидящих за столом. Люцифер о чём-то тихо разговаривал с Фероксом. Точнее – говорил всё больше дракон, и я даже догадывалась о чём… Справа от владыки Преисподней сидел Вельзевул. Соправитель Ада держал в руках свиток пергамента, и время от времени делал в нём какие-то пометки грифельным стержнем. Через одно пустое кресло от Вельзевула расположился Зарах Тараг. Он сидел в своей манере – откинувшись на спинку кресла, заложив руки за голову, водрузив ноги в тяжёлых окованных сапогах на стол, и обозревал пространство скучающим взглядом светло-синих мерцающих глаз. Кресло справа от него тоже пустовало – похоже, просто никому не хотелось соседствовать с Принцем Ненависти.

Дальше в соседних креслах расположились Леонард и Велиар. Демоны тихо разговаривали между собой, а пернатый любимец моего предка важно прохаживался по столу, словно следил, чтобы никто не мешал его хозяину беседовать.

Абигора видно не было, но помня слова Ферокса о мобилизации армий, я догадывалась, что демон Войны предпочёл остаться в стане легионов, а не сидеть на Совете.

По другую сторону стола – слева от Ферокса – сидела Лилит, рядом с ней мрачный Астарот.

На моё плечо опустилась ладонь. Повернувшись, я увидела Самаэля.

– Как ты, Милена? – спросил демон.

Я накрыла его руку своей, и слегка кивнула:

– Нормально.

Конечно, моё состояние было далеко от нормы, но сейчас было не место и не время признаваться в этом. Но взглянув в алые глаза Ангела Смерти, я осознала, что он всё понимает и без слов. Понимает, и молча обещает мне свою поддержку. Мне оставалось только так же молча поблагодарить его. Мужчина на мгновение сжал моё плечо, и отошёл, заняв кресло рядом с братом. Астарот что-то сказал, и бросил на меня недовольный взгляд. Самаэль ответил ему, похоже, довольно резко.

За столом присутствовало несколько Верховных, которых я знала, но с которыми мне не доводилось общаться лично. Так радом с Махаллат расположился Пеймон. Он повелевал духами-фамильярами, ведал религиозным безумием и умел подчинять себе толпу. По сравнению с сумрачной красотой Люцифера или яркой внешностью Зараха, Пеймона можно было бы назвать неприметным – высокий, как и все демоны, изящный, с правильными, но незапоминающимися чертами лица – если бы не его корона. Пять узких костяных зубцов, с вплавленными в них рубинами и золотыми самородками украшали его голову. Вроде бы ничего особенного, пока не становится понятно, что это не украшение – зубцы росли прямо из черепа демона: три – изо лба, и два – из висков. С этой «короной» была связанна какая-то мутная история, никто не знал ничего достоверно, но самым популярным слухом было то, что Пеймон в самом начале правления Верховных демонов лелеял планы оспорить первенство правления у Люцифера, за что повелитель Ада и «короновал» его, в назидание остальным. Мне эта теория представлялась маловероятной. Но простонародье Преисподней само выбирало, во что ему верить.

Так же на Совете присутствовал Лерайе. Он сидел на самом краю С-образного стола. Лерайе был очень странным Верховным демоном. Начать хотя бы с того, что, будучи мужчиной, он выглядел как женщина. Ни как мужчина, притворяющийся женщиной, а именно как женщина – высокий, с тонкой талией, пышной грудью и округлыми бёдрами, изящными руками и длинными ногами. Чёрные до плеч прямые волосы, большие цвета тёмного янтаря глаза, бархатный грудной голос. Одеяния и украшения восточной царицы… и всё же это был мужчина… По край мере все воспринимали эту прекрасную женщину как мужчину. Я не могла этого понять, да и не стремилась, если честно. Мне хватало моих знакомцев среди Верховных, и расширять этот круг мне совершенно не хотелось. О Лерайе я знала лишь одно – в отличие от всех остальных демонов он (или всё-таки – она?) умеет исцелять. Не просто залечивать пустяковые раны, а исцелять по-настоящему, буквально вырывая добычу из зубов смерти.

– Ясновидящие Преисподней, – произнёс вдруг Люцифер, и все разговоры немедленно стихли. – Предрекли, что открытие Врат Бездны не предотвратить.

 Повелитель начал Совет в своей манере, без вступительного слова, и призыва к вниманию – этого ему и не требовалось.

– Что бы мы ни делали – это неизбежно.

– Ясновидящие мира драконов говорят тоже самое, – сказал Ферокс.

– И что, – после недолгого молчания спросила Махаллат. – Значит всё  бесполезно? Древние выйдут из спячки и уничтожат нас?

– Древние выйдут из спячки, – подтвердил Люцифер. – Но не все предсказатели сходятся на том, что миры будут уничтожены.

– Если Врата откроются и выпустят Древних, – сказал Пеймон. – Выжить миры могут только в одном случае – если Врата снова удастся закрыть. Не будучи демиургом, сделать это невозможно…

– Мы, конечно, выставим свои легионы, – задумчиво сказал Астарот. – Но сколько мы продержимся против Древних?

– Сколько бы ни продержались, – ответил Зарах, всё-таки соизволив убрать ноги со стола. – Древних нельзя уничтожить – это под силу только богиням. Наше поражение станет только вопросом времени.

– Значит, – мягким грудным голосом произнес Лерайе, – нам остаётся только ждать конца?

Подобное предположение, разумеется, никому не пришлось по вкусу – по залу пронесся гулкий ропот. Казалось, даже воздух слегка заискрился от потревоженной силы. Я зябко повела плечами.

– Когда сила, сдерживающая Древних, стала терять стабильность, – заговорил Люцифер, и ропот мгновенно стих, – Чёрная богиня создала особый ключ, дополнительно запревший Врата. Нам попал в руки артефакт Древних… – в руках демона возникла неказистая деревянная флейта, украшенная топорно вырезанными символами. – Флейта богини Геррейды.

– Богини прошлого и будущего? – спросила Махаллат

– Да, – кивнул Люцифер. – Эта флейта приоткрыла нам прошлое, связанное с Вратами. Ключ от них – это два живых существа. И сейчас Белая богиня меняет суть ключа, чтобы он мог отпереть то, что должен был запирать.

– Что за ключ? – спросил Пеймон.

– Для первой части ключа, – заговорил Ферокс, – Адалисса обратила в человеческое тело бабочку, и наделила её бессмертной душой.

– Для чего такие сложности? – спросила Лилит. Ей никто не ответил. Ферокс продолжил:

– Второй частью ключа, если верить фамильяру, является Верховный демон.

По залу снова пронёсся ропот.

– Что за чушь? – озвучил всеобщее недоумение Лерайе. – Как Верховный может быть частью ключа?

– Не забывай, Лерайе, мы говорим о богинях-демиургах, – напомнил Вельзевул. – Для них Верховные демоны такие же создания, как и остальные расы. Богини могли делать с нами что угодно.

– Ладно, – сказал Велиар. – Пусть так. Что это за бабочка, кто тот Верховный демон?

– Решив создать дополнительный ключ к Вратам, – снова заговорил Ферокс, – Адалисса создала небольшой заповедный мир, там она поселила своё создание…

Уперев взгляд в тёмную полированную столешницу, я слушала, как Ферокс рассказывает историю Кэтэрины. Сухо, без лишних подробностей, опустив историю влюблённости глупой бабочки в демона Бездны.

– Очень трогательная история, – сказала Махаллат. – Но если я правильно поняла, эта бабочка мертва. Значит, ключа не существует.

– Существует, – ответил Люцифер. – Душа бабочки после смерти не попала ни в Рай, ни в Ад. Она переродилась в новом теле, и свойства ключа переродились вместе с ней.

– Разве это возможно? – это спросил кто-то из демонов, сидящих в кресле верхних рядов. – Самаэль, это же твоя работа, чтобы души отправлялись туда, куда им положено… Что случилось с этой душой?

Я ощутила беспокойство – Самаэль знал, что случилось с этой душой, знал лучше, чем кто бы то ни было. Ведь он сам позаботился о том, чтобы душа Кэтэрины не канула в вечность, а обрела новое тело. Нарушив при этом все мыслимые и немыслимые законы.

Люцифер бросил на Ангела Смерти вопросительный взгляд.

– Я никогда не чувствовал души Кэтэрины, – спокойно ответил Самаэль.

– Не чувствовал, несмотря на то, что постоянно был рядом с этой девушкой? – спросил владыка Ада.

Мне стало совсем тревожно – Самаэль скользил по грани. Мне казалось, что ещё несколько слов, и его обличат в нарушении законов мироздания.

Но Ангел Смерти был абсолютно спокоен:

– Совершенно верно, Повелитель. Я любил Кэтэрину, и просил Адалиссу отдать её мне. Но она не захотела отпускать от себя эту девочку. Чёрная богиня прятала Кэтэрину ото всех, в том числе, прятала и отблески её души. Я не чувствовал её, пока она была жива, и не чувствовал, когда она умерла. Я понятия не имел, что случилось с этой душой.

Я слушала, и невольно восхищалась Самаэлем – он лгал в глаза повелителю Преисподней, уверенно и спокойно. Если бы его уличили во лжи, наказание было бы чудовищным – на его фоне изгнание показалось бы даром.

– И где теперь эта перерождённая бабочка? – нахмурилась Махаллат.

– А разве это не очевидно? – снисходительно отозвалась Лилит. – Демоны любить неспособны – но Самаэль оказался редким исключением.

Демонесса послала Ангелу Смерти обворожительную улыбку. Тот никак не отреагировал на это.

– Он полюбил эту маленькую Кэтэрину, но малышка не прожила долго, – продолжила Лилит. – Проходит не очень много времени, и наш грозный Распорядитель Смерти снова влюблён. Причём, готов, если потребуется, оборвать ради этой любви собственные крылья…

– Замолчи, Лилит, – не выдержал Астарот. – Ты несёшь чушь!

– Разве? – притворно удивилась демонесса. – Но я же верно рассуждаю. Да, Самаэль?

– Да, – всё так же спокойно откликнулся Ангел Смерти. – Душа Кэтэрины переродилась в Милене Кавэлли.

Я ощутила, как на мне скрестилось множество взглядов. Я спокойно откинулась на спинку кресла, на моём лице не дрогнул ни единый мускул. Ледяная Королева Зиградена была здесь.

– Лицо Чёрной богини, – задумчиво произнёс Леонард. – Потом – её сущность, спящая в сознании. Теперь – перерождённый ключ от Врат Бездны. Какие ещё сюрпризы ты преподнесёшь нам, Милена?

Я спокойно посмотрела в его золотистые глаза:

– Всё, что вы перечислили, господин Леонард – я ни о чём из этого не просила. И я не могу повлиять ни на одно из этих обстоятельств.

– Разумеется, – неопределённо откликнулся мой предок, ладонью в чёрной перчатке погладив спину своего ворона, всё так же сидящего на столе.

– Всё это странно, – сказал Вельзевул. – Но как уж есть. Кто может быть второй половиной ключа?

– Судя по всему – кто угодно, – хмыкнул Зарах. – Хотя… Может как раз верный влюблённый, – эти слова демон произнёс с непередаваемым ехидством, – и есть эта самая вторая половина.

Самаэль опасно сузил глаза, но Люцифер сказал:

– Это исключено. Самаэль – воплощённая Смерть. Даже Адалисса не стала бы играть с этой материей, прививая ей какие-то дополнительные функции.

– Ну, допустим, – неохотно согласился Зарах, хотя ему явно хотелось поспорить. – Тогда кто?

– Аббадон, – вдруг сказал Вельзевул. На него устремились вопросительные взгляды. А сам соправитель Люцифера посмотрел на Самаэля. – Адалисса прятала эту девочку, но Аббадон нашёл её и изнасиловал. Так?

Ангел Смерти кивнул, плотно сжав губы.

– И, – продолжи Вельзевул. – Поправь меня, если я ошибаюсь – но именно после этого Адалисса пропала.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Самаэль.

– Сопоставил кое-какие факты и домыслы, – Вельзевул явно не был настроен вдаваться в подробности. – Что если предположить, что когда демон Бездны овладел этой бабочкой, произошло открытие Врат? Но Адалисса смогла остановить это, ценой собственного развоплощения.

– Возможно… – задумчиво протянул Люцифер.

– А где сам демон Бездны? – спросил Ферокс, глянув на пустое кресло рядом со мной.

Люцифер бросил на дракона быстрый взгляд, и холодно ответил:

– Здесь его нет.

Повелитель драконов с едва заметной ухмылкой откинулся на спинку кресла. А я поняла, что моё предположение было верным – Аббадон просто проигнорировал вызов на Совет.

– А так ли важно, кто вторая половина ключа? – произнес Велиар. – Если мы достоверно знаем, кто первая.

Верховный демон Лжи смерил меня задумчивым взглядом.

– Если я правильно понял, открыть Врата они смогут только вдвоем. И потом, не будем забывать о самой Адалиссе. Скажи, Милена, ты чувствуешь пробуждение Чёрной богини?

Я глянула на Люцифера, но повелитель Преисподней смотрел на меня так же выжидающе.

– Да, – ответила я. – Чувствую. Я вижу воспоминания Адалиссы. И… вижу Древних богов. Не во плоти, но они являются мне.

– Открытия Врат нам не избежать, и пробуждения Адалиссы остановить нет никакой возможности, – Велиар покачал головой. – Рискуя вызвать гнев повелителя драконов, я всё же скажу – если мы ни чего не можем поделать с Чёрной богиней, почему бы нам не попытаться решить проблему с Вратами. Кто бы ни был второй половиной ключа, в одиночку он Врата не откроет.

Я посмотрела на Ферокса – тот выглядел спокойным, но его взгляд не обещал Мастеру Пыток ничего хорошего.

– Если пробудится Хаос, – сказал Асмодей, – Врата всё равно рухнут. Не думаю, что нам стоит сориться с драконами, убивая их повелительницу, на пороге столкновения с Древними. Особенно, если эта жертва окажется бессмысленной.

– Согласен с Асмодеем, – откликнулся Вельзевул, и посмотрел на Люцифера. – Повелитель, эта флейта говорила что-либо о будущем?

Люцифер посмотрел на флейту, что лежала перед ним на столе. Бросил взгляд на Ферокса, тот едва заметно пожал плечами.  Секунду помедлив, демон позвал:

– Альма!

Она появилась. Просто возникла из воздуха перед столом – ни следа портала или какой-то другой магии. Девочка лет двенадцати, невысокая, черноволосая, с застывшем лицом, и взрослым взглядом.

– Повелитель? – советница поклонилась Люциферу.

Он протянул ей через столешницу флейту.

– Артефакт может активировать только женщина, – пояснил владыка Преисподней. – О будущем можешь спросить сам, Вельзевул.

Демонесса приложила флейту к губам и по залу Совета разнеслась музыка – негромкая, тягучая и угнетающая. Я поёжилась от этих звуков.

Рядом с Альмой зарябил воздух, появилась едва заметная серая дымка. За несколько секунд дымка соткалась в плотную фигуру. Высокое создание в длиннополой чёрной одежде, с двумя парами  длинных костлявых рук. Лицо и затылок фамильяра закрывали белые маски – без прорезей для глаз, с изображением песочных часов.

– Вопрос прошлого или будущего вы хотите задать? – проскрипел фамильяр.

На несколько секунд повисла тишина – демоны с интересом разглядывали создание древней богини. Потом Вельзевул сказал:

– Вопрос будущего.

Фамильяр обратил к нему песочные часы на своей маске.

– Пробудиться ли Хаос, который несёт в себе Черная богиня?

Фамильяр вяло пошевелил одной рукой, словно ощупывая пространство перед собой.

– Хаос – и есть будущее. Будущего ещё нет.

Я удивилась. Судя по тому, что рассказывали Ориан и остальные, фамильяр отвечал хоть и завуалированно, но всё-таки не настолько размыто.

– Хочешь сказать, что Хаос поглотит будущее, поэтому его нет? – уточнил Вельзевул.

– Будущего нет, потому, что оно ещё не создано.

Соправитель Ада с недоумением посмотрел на Люцифера. Тот сделал приглашающий жест рукой, словно предлагая демону продолжать. Вельзевул чуть подумал, и спросил:

– Как создавались Врата Бездны?

– Это вопрос прошлого, – признал фамильяр, и чуть помолчав, сказал. – Прошлое неизменно.

– Будущее не создано, прошлое неизменно, – проворчал Зарах. – Разве эта тварь не должна отвечать на вопросы? Почему она отделывается этой избитой псевдофилосовской чушью?

– Артефакт обнаружили мои дети, – сказал Ферокс. – Судя по их рассказу – им фамильяр отвечал на все вопросы, несколько метафорично, но тем не менее. Когда я принёс флейту Люциферу, фамильяр отвечал только на вопросы прошлого…

– Угу… – подхватил Асмодей. – А теперь, значит, он отказывается говорить вообще. И что это значит?

– Возможно, – мягко предположил Лерайе, – фамильяр чувствует скорое пробуждение своей создательницы, и не хочет служить другим хозяевам.

Я задумалась, и решила, что, скорее всего, так и есть. Фамильяр, по-видимому, решив, что и так сказал достаточно, истаял сизой дымкой. Альма положила ставшую бесполезной флейту на стол, перед Люцифером.

– Да-а, – протянул Леонард. – Мы как будто собираем головоломку, в которой откровенно не хватает деталей.

– В этой головоломке есть ещё одна деталь, – заговорил Ферокс, и мне пришлось крепче сцепить зубы – я поняла, о чём сейчас скажет дракон.

– Дайона близка к своей цели, она тратит много сил для её достижения. Но недавно она наделила силой светлого эльфа, который проник в Зиграден, с целью убить младшую дочь Милены.

Я на миг прикрыла глаза – ну вот и всё, еще одна точка невозврата пройдена. Зал снова наполнился тихим рокотом голосов.

– А точно ли эльф был посланцем Белой богини? – спросил Зарах. – Светлым остроухим есть за что не любить Кавэлли, и вряд ли им нужен дополнительный стимул, чтобы устроить ей очередную пакость.

– Точно, – Ферокс посмотрел на чёрного демона. – Мой сын бился с этим эльфом, я видел его воспоминания, считал его силу. Без Дайоны тот мальчишка не добрался бы даже до границ Преисподней.

– Зачем Белой богине смерть маленькой принцессы? – задумчиво протянул Асмодей, и тут же ответил на собственный вопрос. – Она может чем-то помешать Дайоне.