Текст книги "Повелительница с клеймом рабыни (СИ)"

Автор книги: Анастасия Трусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 73 страниц)

Тело демона стало мелко содрогаться, на искажённом мукой лице глаза смотрели на повелителя Ада с ужасом, ненавистью… и мольбой. Зарах не хотел умирать вот так, на полу дворца повелителя, у его ног. Как большинство Верховных демонов, он жаждал агонии боя, безумия безнадёжной схватки. Это была возможность дать волю своей сущности… но не осесть горстью праха на мраморных плитах тронного зала.

Люцифер своей волей успокоил пространство Преисподней, и оно перестало терзать Зараха. Демон с судорожным хрипом выдохнул воздух из лёгких. Неловко шевельнул руками, потом ногами, явно вспоминая, как пользоваться собственным телом. Мучительно медленно Зарах поднимал себя с пола, но на ноги встал не сразу. Придя в более-менее вертикальное положение, Принц ненависти остался стоять на одном колене, склонив голову перед Люцифером. Он снова признавал своё поражение перед повелителем.

– Зарах? – окликнул его Люцифер.

– Да, повелитель, – хрипло откликнулся тот. – Я приму командование Абигора… Как вы приказали…

– Иди, – ответил Люцифер, отворачиваясь от присмиревшего подчинённого. Он отрешённо слушал, как тот с трудом поднимается на ноги, и тяжело ступая, идёт к дверям тронного зала.

Владыка Ада не обольщался – если случиться невозможное, и они переживут Древних, Зарах Тараг не перестанет показывать свой норов. И, возможно, терпению Люцифера однажды придёт конец.

Теперь он стоял на балконе и смотрел вдаль, ожидая, когда чёрное небо содрогнется с пришествием первых хозяев вселенной. Мёртвая планета, тяжёлой тушей висевшая в небе, казалась Люциферу слепым насмешливым глазом.

* * *

Чёрная драконесса с разными крыльям – одно чешуйчатое, одно пернатое – красиво изогнулась в полёте, в свете двух солнц драконьего мира. Алые демонические глаза со спокойным достоинством смотрели на повелителя драконов.

Ферокс уже больше часа стоял в своём кабинете, напротив висящей на стене картины, с изображённой на ней несуществующей ипостасью его жены. Повелитель драконов поймал себя на том, что только глядя на это изображение, может контролировать собственную ярость, вызванную осознанием своей беспомощности. Разруха, царившая в кабинете – глубокая трещина на поверхности рабочего стола, оставленная тяжёлым кулаком дракона, разломанные книжные полки, опрокинутые и разбитые в щепу кресла, сброшенное и искореженное украшавшее стены оружие, осколки стеклянных стеллажей, усыпавшие пол – свидетельствовала о том, что Фероксу далеко не сразу удалось совладать с собой.

Когда перед ним появилась Альма, Ферокс догадался, зачем повелитель демонов послал к нему свою советницу. Демонесса сказала лишь, что Люцифер просит его прибыть в Пандемониум, но Фероксу не требовалось пояснений. Он всё понял – понял, и почувствовал, как что-то оборвалось внутри. Но повелитель драконов пошёл за демонессой, ещё на что-то надеясь. Он до последнего не хотел верить, что ему придется убить собственную жену.

– Мы не можем больше ждать, – сказал Люцифер, когда Ферокс вошёл в его тронный зал. – Зарах сейчас приведёт Милену. Ты не передумал – по-прежнему хочешь сделать это сам?

– Не передумал, – мрачно ответил дракон. – А что с Аккэлией?

– Её нет, – коротко ответил демон, и замолчал, явно посчитав тему исчерпанной.

– В смысле?

– Богини, – ответил Люцифер, после недолгого молчания. – Кто-то из них забрал девчонку.

– Из твоего дворца? Как?

– Не знаю, – коротко ответил демон, давая понять, что не хочет продолжать этот разговор.

Ферокс не стал настаивать. И так было понятно, что Милена не сможет осуществить задуманное, и забрать дочку с собой. Даже, если бы девчонка не пропала, Люцифер чётко обозначил свою позицию – он был не намерен терять обеих Кавэлли одновременно. И повелитель драконов ничего не мог сказать ему на это – это были дела демонов, и лезть в них он не имел права.

Ферокс готовил себя к тому, как посмотрит в глаза собственной жене, перед тем, как прикажет её сердцу остановиться. Это было в его власти – убить её быстро и без боли… Всю боль он намеревался оставить себе. Дракону не хотелось, чтобы это случилась так – на глазах Верховных демонов, он не хотел превращать последние минуты жизни Милены в публичное событие. Он не хотел, чтобы это выглядело казнью… Тьма всё побери, он вообще не хотел, чтобы это случилось! И Тьма, похоже, услышала его.

– Милены Кавэлли нет в Зиградене, – объявил явившийся минут через двадцать Зарах.

– А в мире драконов? – тут же сориентировался Люцифер, подозрительно глянув на Ферокса. Тот оставил этот взгляд без внимания, и молча смотрел на чёрного демона – Ферокс прекрасно знал, что в его мире Милены сейчас нет.

– Нет, – раздражённо мотнул головой Зарах. – Я искал. Её нет ни в одном из миров, – он дерзко уставился на своего повелителя. – Похоже, ты опоздал с казнью, Люцифер.

Ферокс не стал слушать дальше. Он открыл портал там, где стоял, почувствовав, как натужно взвыли защитные чары дворца владыки Ада. Секунда противостояния – и живая воля повелителя драконов, подпитанная отчаянием, и непонятно откуда взявшейся надеждой, сломила сопротивление заклятий, и Ферокс вернулся в свой мир.

Некоторое время он мерил шагами свой кабинет, стараясь привести мысли в порядок. В этом не было ничего сложно – если Милены нет ни в одном  из миров, значит она либо мертва, либо её сознание подавлено Адалиссой. Вот только смерть своей жены Ферокс бы почувствовал – в этом у чёрного дракона не было никаких сомнений. Значит – Чёрная богиня. Вот только… что Фероксу делать с этим знанием?

Чувство беспомощности, такое отвратительное, такое непривычное для могущественного повелителя драконов. Существовало очень мало вещей, которые он бы – Ферокс Деймарр Айрелл Нэррет – не мог. Но сейчас он именно не мог – не мог спасти ту, что ему так дорога. Мужчина почувствовал, как его заполняет ярость пополам с отчаянием, и меж его стиснутых зубов вырвалось глухое рычание. Колоссальным усилием воли, Ферокс заставил себя успокоиться. Сейчас он должен был находиться в Реншааре – здесь, его власть над своим миром была наиболее сильна. Никогда ещё его статус повелителя не был так тяжёл для него. Но Ферокс не зря носил его – долг перед своим миром переливал желание послать всё подальше, и отправиться на поиски своей любимой. Однако просто – сидеть и ждать – тоже было выше его сил.

Призвав двух драконов из дворцовой стражи, Ферокс приказал им разыскать рыжего ерата своей жены. Во-первых – живой ерат  будет очередным доказательством, что Милена тоже жива, а во-вторых – этот рыжий псих, возможно, сможет найти её… или, хотя бы её тело, захваченное Адалиссой. Что Ферокс будет делать с этой возможностью, дракон не представлял. Но пусть лучше рыжий будет под рукой.

Выслушав приказ, стражи поклонились, и собирались покинуть кабинет, как Ферокс окликнул их.

– Стойте, – драконы выжидательно замерли, а повелитель задумался. Какая-то мысль мелькнула в его голове, и он старался изловить её за хвост. – В Зиградене должен околачиваться ещё один ерат, – медленно сказал Ферокс. – Лекс Мейснер. Его приведите тоже.

Стражники поклонились ещё раз, и ушли. А Ферокс задумался – на кой чёрт ему понадобился  этот Мейснер? Что заставило отдать этот приказ? Лекс Мейснер – Ферокс был уверен, что с этим ератом, до которого повелителю драконов никогда не было ни какого дела, что-то связано, что-то важное. Но откуда такая уверенность? Будь он проклят, если знает это!

Ожидая, Ферокс задумался о своих детях. Ориана он отправил под начало Ансгара – чем бы ни закончилось это противостояние с Древними, а наследнику надо набираться воинского опыта. Ферокс отдавал себе отчёт в том, что сын может погибнуть, сдерживая первый прорыв Древних, но не позволил себе изменить решение. Ферокс сам никогда не прятался за спины своих воинов, но сейчас он не мог быть на передовой. Как повелитель, он должен был находиться в столице своего мира, в его сердце – именно там его власть наиболее сильна, и там его мир наиболее чутко реагирует на его волю. Значит, в первой битве повелителя драконов должен был заменить его сын, его наследник.

Террелл и Лерден отправились под командование Килгара. Вместе с главой Золотых драконов и группой особо сильных магов драконьего мира они плели ментальную сеть, которая должна была хоть на некоторое время сдержать  хаос, и не дать ему разрушать структуру мира. У обоих было мало опыта в подобных делах, но магия крови чёрных драконов сама по себе имела огромную силу. И даже работая на подхвате, младшие дети повелителя вносили немалую лепту по созданию защиты родного мира.

– Повелитель, – донеслось от дверей.

Ферокс обернулся. В кабинет входили стражи, которых он послал за ератами. Мейснера с ними не было, а Рейфа один из драконов держал на руках. На миг Ферокс почувствовал что-то, очень похожее на отчаяние – тело рыжего ерата так безвольно болталось в руках стражника, что казалось – человек мёртв. Но присмотревшись, дракон понял, что ошибся.

– Мы нашли его в таком состоянии, – пояснил державший ерата страж. – Разбудить его не получилось. Похоже, что он в коме.

Ферокс приблизился, вгляделся в лицо рыжего, прислушался к дыханию. Дышал он ровно, но как-то очень тихо и не глубоко, звук сердца тоже казался замедленным.

– Что со вторым ератом?

– Простите повелитель, мы не смогли обнаружить его.

Ферокс помолчал, всё больше мрачнея. Потом коротко кивнул, и велел:

– Этого – к золотым целителям. Пусть попробуют привести его в сознание. Это всё.

Оставшись один, Ферокс ощутил, как его вновь наполняет раздражение. Рыжий ерат в коме – и что это значит? Что с Миленой? И куда, Тьма его побери, подевался этот Мейснер?

Повелитель драконов сам не заметил, как ярость овладела им. Началось всё с нескольких ударов кулаком по столу, в надежде спустить пар. Но, помогло это мало. Бродя по кабинету, как тигр по запертой клетке, Ферокс то и дело сбивал книжные полки, разбивал стёкла в стеллажах. Его сила металась по кабинету, корёжа всё, на что натыкалась.

И вот, повелитель драконов осознал себя, стоящим перед картиной, с изображением чёрной драконессы. Вокруг царил полный разгром, и картина была единственным, что не пострадало от бессильного бешенства чёрного дракона. Ферокс смотрел на неё, чувствуя, как постепенно снова овладевает собой.

Нет, он не должен позволять себе подобных вспышек. Вот-вот откроются Врата, и ему будет на кого обрушить свою ярость. А разносить собственный дворец – это какое-то ребячество, не достойное дракона его лет.

* * *

Врата, стоящие посреди пустыни серого праха содрогнулись, словно кто-то ударил по ним кулаком. Гигантские створки дрогнули, и приоткрылись – немного, всего на ладонь. А затем резкий порыв ветра распахнул их полностью…

За Вратами клубился вязкий свинцово-серый туман. Он завихрялся, и выпускал дымные щупальца, словно нервные пальцы, ощупывающие серый песок, и открытые створки… Туман пронзали призрачно-сиреневые ветвистые разряды молний, и чёрные бесформенные тени появлялись и исчезали в подвижном тёмном мареве. Это была Бездна.

Открытые Врата Бездны выпускали своих узников. Неторопливо, словно не до конца доверяя происходящему, из зыбкого пространства Бездны появилась высокая фигура. Существо с мужским торсом и длинными руками, практически без лица, с четырьмя костяными изогнутыми рогами, вместо черепа, и красным маревом, пульсирующим между ним. Вслед за ним вышла женщина, закутанная в чёрную вуаль. Следом – стремительно перебирая по песку тремя парами худых сильных рук из Бездны появился многорукий безлицый…

Они шли из Бездны, всё новые и новые – многорукие, крылатые, безглазые, безлицые, со змеиными хвостами и скорпионьими жалами, с телами пауков и зверей, с лицами прекрасными, как первый восход над новорожденный Вселенной, и ликами отталкивающими, как самый чёрный кошмар. Их было много, они были разные, они совершенно не походили на нынешних обитателей миров.

Они выходили из Врат, ступали по серому песку, а земли обитаемых миров сотрясались от их шагов. Небеса трещали, словно наполненные невидимыми электрическими разрядами, потому что вместе с Древними из Врат рвался на волю Хаос.

Серый прах вздыбливался фонтанами под ногами Древних, воздух наполнился невыносимым гулом. А они всё шли и шли, покидая свою многовековою тюрьму. Древних было много. Конечно, не так много, как тех, что поджидали их за тонкой границей преддверия Бездны. Но каждый из них был могуществен, каждый нёс на себе печать первого творения сестер-богинь.

В какой-то момент пространство пустыни из праха не выдержало, и порвалось…

По армиям прокатилось волнение – каждый ощутил приближение Древних. На миг над просторами Межмирья повисла звенящая, противоестественная тишина. Это была напряжённая давящая тишина молчания многих. Не бряцало оружие, не фыркали и не ржали скакуны конных. Несколько секунд абсолютного затишья перед самой грандиозной бурей существующей истории.

Пространство наполнилось тяжёлым гулом и треском, воздух пошёл рябью, и перед объединёнными силами бессмертных появились они – первые хозяева Вселенной, вознамерившиеся вернуть себе свой дом.

Они выходили из колыхающегося воздуха, который после них словно повисал клочьями, являя свинцово-серые прорехи. Межмирье покрывалось трещинами и расколами, когда Древние ступили на его каменистую землю. Они вышли перед армиями, растянувшись в цепь в несколько миль – такие разные, такие пугающе чуждые нынешним мирам. И за спиной каждого из Древних тянулся шлейф его могущества, которое могло соткаться в легионы безобразных, агрессивных созданий, которые без колебаний бросятся защищать своих хозяев от молодых захватчиков.

Абигор смотрел на явление пришельцев из прошлого, и испытывал то, что еще никогда не чувствовал за сотни тысячелетий свой жизни – это был ужас. Конечно, не тот всепоглощающий ужас, что заставляет терять разум, побуждает бежать или оставляет только возможность бестолкового метания. Но это был ужас. В сознании Верховного демона он мешался с восторгом, с предвкушением, с боевой яростью… И всё же, это незнакомое, и чего уж скрывать – отвратительное – чувство, заставляло стыть горячую кровь Абигора. Конь Демона Войны – огромная черная злобная тварь – раздражённо морщил верхнюю губу, скалил клыки, выдыхал пар из ноздрей, и беспокойно бил копытом.

Абигор намотал поводья на кулак, резко дернул, поднимая коня на дыбы, одновременно давая ему шпор. Скакун оглушительно заржал, и рванул с места в галоп.

Воздух разорвал рёв тысяч глоток. И всё пришло в движение. Кавалерия демонов устремилась за своим предводителем. Драконья армия лишь на треть состояла из пехоты, остальные понеслись в бой в крылатых ипостасях. От мельтешения драконьих и ангельских крыльев практически не стало видно неба. Армии тёмных и светлых эльфов шли с флангов, и с обеих сторон разнеслось мелодичное, но какое-то тяжёлое пение. Нет, эльфы не шли в атаку с какими-то боевыми гимнами – это были заклинания, пробуждающие боевую магию обитателей Лесов.

Тёмная магия сплеталась со светлой, впервые в истории не в борьбе, а в едином ударе. Сила Верховных демонов и серафимов, драконьих магистров и эльфийских шаманов, сокрушительной волной неслась впереди атакующих на рваный, почти безмолвный строй Древних. До столкновения оставались минуты.

* * *

Хаос звучал в её голове, пел в её крови. Хаос вибрировал в воздухе вокруг неё, и наполнял её крылья. Это было прекрасно – вернуться в свою стихию спустя столько времени.

Адалисса чувствовала свой Хаос, как он множится, разливается по мирам, готовый пожрать их.

– Здравствуй, Адалисса.

Женщина обернулась. На поляну из под сени деревьев выступил мужчина – высокий, с волосами цвета светлого пепла, и серыми глазами.

– Раз я здесь, – с едва заметной усмешкой, продолжил он, – значит, пришло время использовать магию, что ты заперла во мне?

А Чёрная богиня смотрела на мужчину и не могла вспомнить, кто он такой. Человеческая раса – самая странная и беспокойная из тех, что они создавали – всегда её интересовала, но… не до такой степени, чтобы запоминать каждого смертного в лицо. Тем более сейчас, когда единственное, чего ей хотелось, это разрушать.

«Разрушить… Уничтожить всё! – твердил ей Хаос. – Вернуть эту вселенную в первоначальное состояние! В ничто! Это то, чего ты хочешь! К чему стремишься! Это – твоя сущность!».

– Не узнаёшь меня, да? – мужчина внимательно смотрел на богиню. – Желания Хаоса полностью тебя поглотили? Смогу ли я что-то сделать, когда ты уже в таком состоянии? Или уже слишком поздно?

Адалиссе было всё равно, о чём он говорит. Для неё имело значение лишь то, что говорил ей Хаос, из которого она была рождена. А ещё, она хотела к сестре… к Дайоне. Был порыв немедленно отправиться на её поиски. Но… что-то останавливало её. Не давало уйти. Чёрная богиня не понимала в чём дело, а Хаос… его шёпот изменился: «Уничтожь… уничтожь человека! Он не нравится тебе! Он должен быть уничтожен!». Сначала, это показалось Адалиссе вполне логичным. Ей на самом деле казалось, что человек, со странно-равнодушными глазами, ей не нравится. Она ещё раз посмотрела на него… Секунда… ей требовалось меньше секунды, чтобы от человека не осталось даже пыли. Но она медлила.

– Ты мне не нравишься, – сказала она. – Но я не знаю – почему.

– Думаю, я не нравлюсь Хаосу. Чисто инстинктивно, – усмехнулся  человек. – Он чувствует, что именно ты в меня вложила тогда – больше двухсот лет назад. И он стремится уничтожить угрозу.

Земля под ногами потрескалась – само нахождение Чёрной богини здесь уничтожало… крошило реальность до основания… разваливало на части. Ещё немного… и от этого леса – места, где Адалисса жила с Кэтэриной – ничего не останется.

«Уничтожь его!» – снова заговорил Хаос, но у Адалиссы появилось подозрение, что ей навязывают эмоции, которые она, на самом деле, не испытывает. А она всегда считала себя свободной от всего. Это была её вселенная, и никто не имел права указывать ей, внушать что-то… Даже Хаос. И Адалисса вспомнила… вспомнила этого мальчишку. Наёмного убийцу, которого она сделала последним рубежом защиты от того, чем сама являлась. Лекс Мейснер.

– Лекс… – успела произнести она перед тем, как разбушевавшаяся сила Хаоса полностью затопила её сознание.

Но Лексу этого времени хватило. Точнее, не ему, а магии, что спала в нём до этого дня.

Кожа мужчины зашевелилась, словно под ней скользили десятки змей. Они вздувались, проступая на теле красными жгутами, словно сосуды и вены вздулись, наполнившись не кровью, а пульсирующей силой. Затем, магия рванулась наружу. Она не жалела тело своего носителя – она рвалась наружу, повреждая кожу, кости... Сила стремилась сделать то, для чего была создана, а «сосуд», по сути, ей уже был не нужен. Магия чувствовала… чувствовала Хаос… чувствовала свою цель. Всё остальное не имело значения.

Кровь хлынула из образовавшихся ран. Лекс зашипел от боли, рухнув на колени. У него было такое ощущение, что его выворачивает наизнанку. Магия, запертая в нём все эти годы, обрушилась на него, как молот и человеческое тело, пусть и укреплённое кровью демонов, подобного не выдерживало. Боль пульсировала, грызла, нарастала… а «жгуты» всё продолжали вырываться из тела Лекса. Они изгибались словно лианы чудовищного растения, удлинялись, тянулись к Адалиссе… Рывок… ещё один… Магия опутала руки Чёрной богини. Та, смотрела на это, будто не понимая, что происходит, и не сопротивлялась… в отличие от Хаоса. Разрушительная необузданная сила, чьё стремление – уничтожать – достигло своего апогея… Эта сила чувствовала, что её хотят лишить свободы… чувствовала, что скоро она не сможет свободно резвиться… и она жаждала этого избежать.

Пространство вокруг словно взбесилось. Стонал и выл ветер, с корнем вырывающий деревья; земля покрылась глубокими трещинами, которые только продолжали расширяться… Трещины появились и в самом воздухе… и в них можно было увидеть пространство Межмирья, и кипящую там битву. Хаос раздирал саму ткань пространства, уничтожал её… Больше разрушений… ещё больше… Только от магии Лекса это не спасало. «Жгуты», держащие тело Адалиссы, вонзились в неё, вошли в её тело. Хаос не мог «сбежать»… он не мог покинуть тело своего источника – свою богиню. Он сопротивлялся, попутно уничтожая всё вокруг, но… Магия Лекса «шептала» Хаосу… она пела ему… тихую-тихую песню… от которой самой древней силе во многих вселенных хотелось на какой-то миг уснуть…

Безумие ушло – Хаос уснул. Разумеется, не навсегда – подобное просто невозможно – но на какое-то время. Время, которого Адалиссе должно было хватить.

Чёрная богиня огляделась. Её взгляд упал на лежавшего на земле Лекса. Она подошла к нему, наклонилась, провела рукой по его лбу, попутно читая его мысли и, с удивлением, произнесла:

– Ты догадывался, что умрёшь после того, как моя магия, что я заключила в тебе, будет использована.

– Я был почти уверен в этом, – мужчина открыл глаза – даже для Адалиссы было странно, что никаких эмоций в них так и не появилось… даже сейчас. – Нет, не так… Я знал, что не переживу использования этой силы. Догадался об этом ещё тогда, когда ты поместила её в меня.

– Если знал, тогда почему?.. – Адалисса была удивлена. – Ты жил с этой силой, внутри себя, несколько сотен лет. Ты мог попытаться избавиться от неё, найти способ… Кроме того, одно из условий жизнеспособности моей магии внутри кого-то – это полное её принятие. Чтобы всё прошло, как надо, она не должна была вызывать у тебя никакого негатива. Так… почему? Если ты знал, что умрёшь из-за неё?

– А почему ты поместила её в меня? – вопросом ответил Лекс. – Почему ты выбрала меня? Почему не демона, не дракона? Хотя бы, эльфа? Почему не бессмертный? Почему человек? Да ещё и такой, как я? Который, со своей профессией, мог погибнуть в любой момент от рук более упрямой жертвы?

– Сама не знаю, – чуть помедлив, сказала Адалисса. – Возможно, это просто случайность. Я не задумывалась над тем, почему это сделала. Почему мой выбор пал на тебя. Просто… я этого захотела. И никаких других объяснений у меня нет. Может быть… нити судьбы заставили меня сделать это. Кто знает…

– Не люблю я таки пространные ответы, – Лекс прикрыл глаза, словно, от усталости. – А по поводу твоих вопросов… Мне было безразлично. По большому счёту, я и так уже прожил гораздо дольше, чем должен был. Жизнь очень давно (по меркам смертного) мне наскучила. Когда я попал в мир демонов, я думал, что это меня, так сказать, взбодрит, но… это оказалось не так. Мне не было скучно, лишь, тогда, когда я наблюдал за Миленой… за той, какой она была раньше… Когда она пыталась приспособиться к новой для себя жизни, металась между двумя мирами, ломала себя, изгоняя из себя всё человеческое. Но теперь она – истинный демон. Холодная, жестокая… да – страстная в постели, но для меня… скучная, – равнодушно-змеиные глаза Лекса, словно, смотрели в пустоту. – Скука… Недуг, которым страдают бессмертные… В отличие от них, я не смог его преодолеть. Возможно, люди просто неприспособленны к тому, чтобы жить так долго. Кстати… пока у меня ещё есть, по-видимому, время, хотел ещё спросить… Вы, со своей сестрицей, создали довольно много рас. Ангелы, демоны, драконы, эльфы… Но смертными сделали только людей. Только у людей жизнь длится каких-то восемьдесят-девяносто лет. Если, конечно, они не находят себе бессмертного донора. Почему?

– Нам были необходимы те, кто смог бы перевести на себя вражду ангелов и демонов. Чтобы наши первые дети (после Древних) нашли для себя иное поле сражений, кроме уничтожения друг друга. Создавать ещё одну бессмертную расу для этих целей мы не хотели. Да и толку бы не было. Люди тогда бы просто стали ещё одной, независимой от других, расой.

– Хочешь сказать, что люди были созданы в качестве развлечения бессмертных? Чтобы им было чем заняться?

– В общем и целом – да. Хотя, впоследствии, люди оказались куда интереснее, чем я предполагала. Чувствуешь обиду?

– С чего бы? О чём-то таком я и сам догадывался. Просто хотел услышать подтверждение, – Лекс посмотрел на свои руки, которые постепенно становились прозрачными. – Я так понимаю… от меня даже праха не останется?

– От тебя не останется ничего, – ответила Адалисса. – Хаос стёр само твоё существование из воспоминаний этой вселенной. Тебя словно и не было никогда. Все, кто был с тобой знаком, тебя забудут. Все твои следы, все твои вещи… исчезнут.

– А убийства, что я совершал? Только не говори мне, что все, убитые мной, воскреснут.

– Нет, – богиня покачала головой. – Просто история будет изменена. Их убьёшь не ты, а кто-то другой. Или их ждёт смерть по какой-то иной причине. Вот и всё.

– Значит… о том, что я когда-либо существовал, никто не вспомнит?

– Жалеешь об этом?

– Честно? Мне без разницы. Обидно только, что мои заслуги припишут кому-то другому. Кстати… та магия, что была во мне… она ведь тоже, по сути, стирала следы своего существования… Все, кто что-то подозревал обо мне… дети Милены, сама Милена… все они забывали об этом. Даже наш разговор с Миленой, когда я ей всё рассказал, она не могла потом вспомнить. Как и рассказать о нём кому-либо. Даже я сам… под пытками не смог ничего рассказать Кристиану Кавэлли. В этой магии тоже было что-то от хаоса? И тогда, ещё один вопрос. Я смог всё сказать Милене, но магия не позволила рассказать её отпрыскам. Почему?

– Магия защищала себя. В ней действительно есть частичка Хаоса, а у Хаоса есть некое подобие разума. Магия не могла допустить вмешательства кого-либо в своё предназначение – не известно, что бы сделали демоны, узнай они, что моя сестра хотела тебя убить. А она хотела этого, ты знаешь? Магия не чувствовала угрозы в Милене, поэтому ты мог говорить с ней, но даже ей магия не позволяла рассказать кому-то о себе. Правда… – богиня задумалась на несколько мгновений, словно вспоминая о чём-то. – Судя по воспоминаниям Милены, защитный механизм моего заклятия едва не дал сбой – сыновья Милены смогли рассказать о тебе Фероксу, и его память ещё долго хранила воспоминания о тебе. Магия ещё могла заставить его молчать, но не могла заставить забыть…

– И почему так случилось? – без особого интереса спросил Лекс.

– Не знаю. Могу лишь предположить… Это любовь.

Лекс нашёл в себе силы хрипло рассмеяться:

– Любовь? Адалисса, тебя ли я слышу? Что за наивный лепет… Даже дети уже не верят в сказки про всепобеждающую любовь и тому подобную чушь…

– А я и не говорю, что эта любовь – всепобеждающая. Но чувства дракона к Милене очень сильны. Он хотел её спасти. Он желал этого так сильно, что его память смогла сохранить то, что как ему казалось, может стать ключом к её спасению. Вопреки моей магии, вопреки её желаниям.

– Вот как… – судя по интонациям, Лекс Мейснер утратил интерес к этой теме.

– Кстати, тебя будет помнить Милена, – неожиданно сказала Адалисса. – Если переживёт этот день.

– Это, конечно, утешает, – Лекс усмехнулся. – Знаешь, Адалисса… Я никогда не был героем. Скорее уж, наоборот. И вся эта ситуация, на самом деле, мне очень не нравится. Но, тем не менее, выходит, что я им стал… героем, – мужчина рассмеялся неприятным сухим смехом. – Я не просил у тебя этой магии, но я её принял. Я пришёл сюда, хотя чувствовал, что могу не приходить. Только вот… – смех резко оборвался. – Даже если бы я не пришёл, конец для меня, всё равно, был бы один. Я умираю, использовав твою магию. Но не используй я её… и я бы погиб вместе с этими мирами. Итог-то один – смерть. Даже не смерть… исчезновение. Теперь, эта вселенная стёрла меня из своей памяти.

– Итог, действительно, один, но ты выбрал шанс на спасение для этих миров. Мне кажется, не так уж ты и равнодушен, Лекс. Либо вы – люди – совершенно нелогичны в своих поступках.

– Нелогичны… и это говорит воплощение хаоса! – бывший наёмный убийца снова издал смешок. – Как бы там ни было, а… – не успел он договорить, как его тело стало полностью прозрачным. – Ну… вот, похоже, и конец.

– Да. Это конец для тебя. Но, благодаря тебе, не конец для нынешних миров. Прощай, Лекс.

Лекс ничего не ответил. Он  просто исчез… и из этого мира, и из памяти всех существ, что его знали.

* * *

Земля вздымалась обломками и пылью. Небо трещало и рвалось в клочья. Крики, рык, рёв, вопли и визг смешивались со звоном стали, коротким треньканьем лучных тетив, свистом стрел, гудением магии. Межмирье рушилось от сотрясающей его бойни.

Сила Древних создавала их легионы – тощие жилистые четырёхрукие твари на длинных сильных лапах, безглазые, но с огромными зубастыми пастями. Они дрались длинными изогнутыми серпами, магией своих хозяев, и собственными когтями и зубами. Были гибкие ящероподобные существа, передвигающиеся на четырёх коротких лапах, с острыми стальными гребнями на спинах. Были массивные восьминогие твари, похожие на огромных кабанов, с чудовищными бивнями на тупорылых мордах. В воздух взлетали длинные уродливые змеи со стальными перьями в крыльях.

Но весь этот бестиарий был задачей Высших и рядовых демонов, ангелов Престолов, рядовых драконов и тёмных и светлых эльфов. Твари, порождаемые Древними, были лишь следствием, а защитникам требовалось справиться с причиной, с их создателями. Шанс на это был лишь у Верховных демонов, Серафимов и Богов-драконов. Среди эльфов не было достаточно сильных магов, способных приблизиться к Древним.

Никто не надеялся, что сможет убить хотя бы одного Древнего, но ослабить их, не допустить в родные миры в полной силе, защитники были обязаны. И они старались. Верховным, Серафимам и богам-драконам удалось пробиться к молчаливой цепи Древних, и навязать им бой. Защитникам приходилось кидаться втроем-вчетвером на одного нападающего, иначе шансов просто не было. Бой шёл с переменным успехом, но защитники чувствовали, как пробуждается магия их родных миров, а это значило, что кому-то из Древних удалось покинуть Межмирье. И всем, кто сдерживал натиск древних захватчиков и их тварей, оставалось только надеяться, что у их повелителей хватит сил, чтобы справиться с теми, кто явился уничтожить Вселенную в нынешнем её виде. Надеяться, и биться ещё яростнее.

И в пылу боя никто не обратил внимания на то, как над телами павших драконов и эльфов, над золотистым и серым прахом убитых ангелов и демонов, и даже над телами поверженных  тварей, на несколько мгновений возникает лёгкая серебристая дымка. Она клубилась, словно изучая добычу смерти. И иногда могло показаться, что эта дымка принимает форму тонкой длинноволосой девушки. Ненадолго, на доли мгновения.