Текст книги "Драконы севера (СИ)"

Автор книги: Алексей Фирсов

Глава 9

МЕНЕСТРЕЛЬ И РЫЦАРЬ

Мы благополучно выбрались из города через северные ворота. Паника и суматоха сюда еще не добрались, и стража пропустила нас.

В аббатстве Святого Патрика мои люди дремали после обеда, когда туда явился мой маленький отряд.

Я занял помещение по соседству с часовней и потребовал обед.

Молли из Гартунга я приказал привести ко мне.

Она вошла и сразу же опустилась на колени.

– Так ты поешь песни, Молли?

– Пою, государь, а также играю на арфе, лютне и свирели….

– Что за песня, оскорбляющая короля, привела тебя на эшафот? И кто те четверо мужчин?

– Эти люди, государь, музыканты, менестрели. Они пришли в Гартунг и уговорили меня ездить с ними по королевству и зарабатывать пением. Они сказали, что у меня чистый и звучный голос. В Гартунге я играла на свирели для миледи и ваших людей.

– Много ли ты заработала своим голосом, Молли?

Она потупилась.

– Откровенно говоря, государь, хватало только на хлеб и эль…

– Твои родители живы?

– Я сирота, государь.

– Садись рядом, Молли, сейчас принесут обед. Ты проголодалась, я полагаю?

– Последние два дня, после оглашения приговора нас совсем не кормили, государь.

– Так ты не споешь мне песенку про короля?

Голубые глаза сверкнули исподлобья.

– Это не песня, государь, а так… короткий куплет…

– Прошу!

Молли откашлялась в кулак, прочищая горло и вполголоса напела:

 
Безумец на троне,
В отцовской короне
Не правит никем и ничем!
Но лордам спесивым не нужен король,
Для них и бревно сойдет на эту роль!
 

Я усмехнулся.

– Твоя шутка, Молли опоздала на целый месяц! Король Руперт уже не безумен, к сожалению, и я этому причина…

– А чем же ты оскорбила церковь?

– Государь, вы не будите сердиться на меня?

– Спой, девочка, не бойся, я не аббат и не епископ!

Молли улыбнулась и также вполголоса пропела:

– Жирный епископ, имеет толстый лоб,

И обширное жирное пузо!

Не увидит член он свой

Коль нет зеркала под рукой!

– И за это вас осудили?

– Не только, государь… Еще я пела песни о море и драконах…

– О драконах?

– Я осмелилась петь песни миледи Сью…

Дверь отворилась. Вошли мои пажи с блюдами. Жареная курица в окружении ломтей жареного бекона. Ломти хлеба. Копченый окорок нарезан тонкими ломтиками. В кувшине что‑то плескалось весьма зазывно.

– Дуган, принеси прибор для нашей гостьи!

Молли сидела, сжав руки между колен обтянутых юбкой, и смотрела на еду не отрываясь.

Непосредственная и не трусливая певичка мне понравилась.

В кувшине оказалось белое монастырское вино.

Я отпустил пажей, и сам налил вино для девушки.

Она покраснела и робко взяла кубок в руку.

– За твое спасение, Молли!

– За ваше здоровье, государь и ваше доброе сердце!

А после вина мы набросились на еду. Голодная Молли уже не стеснялась. И пару раз мы одновременно брались с двух сторон за один и тот же кусок мяса.

Я смотрел на мою гостью и думал о том, почему церковь так жестока к женщинам. Почему для церкви женщина – человек второго сорта и при этом очень опасное создание, готовое броситься в бездну порока и объятия сатаны? Почему так свирепо преследуют ведуний, и почему королевские маги всегда были мужчинами?

Насытившись, Молли отодвинулась от стола, аккуратно облизнув замаслившиеся пальцы. К ножу и вилке она не коснулась и ела руками – видимо, не имела опыта работы с такими «инструментами».

– Я предлагаю тебе и твоим менестрелям остаться в моем лагере. Благодарных слушателей вы здесь найдете много. Свое покровительство я вам обеспечу. Потом поедем в Корнхолл. Там на севере мало хороших музыкантов, и мне при дворе пора бы завести своих менестрелей.

– Мы счастливы вам повиноваться, государь… Вот только инструменты у нас отняли…

– Я найду вам новые. Иди отдыхай, Молли.

– Вы спасли меня от ужасной участи, государь, и я никогда этого не забуду!

Постучав, ко мне вошел барон Гринвуд и остановился у двери, скрестив руки на груди.

– Ваше величество, я услышал о происшедшем в Давингтоне…

– Что тебя встревожило?

– Вы совершили ошибку, государь, прилюдно убив аббата и барона!

– Майлз, я – король, и я решаю кому и когда умереть!

– Государь, недостойно убивать безоружного и не обнажившего оружие…

– Они оскорбили меня прилюдно, Майлз, и за это умерли!

– Я ваш вассал, государь и любое бесчестие ложится также и на меня…

Подойдя к своему вассалу, я заглянул в его глаза. Его взгляд был тверд.

– Недостойно рыцаря обманывать своего господина и лгать о болезни отца, из‑за которой он не в состоянии принести вассальную клятву… Ваш отец по–прежнему вассал герцогини Бронкасл, Майлз! Я не хотел этого говорить, но ваши упреки меня рассердили!

Я не только ваш господин, но я ваш друг, Майлз. И никогда не покрою ваше имя позором!

Поверьте – я поступил в Давингтоне правильно, и нет бесчестия в том, чтобы раздавить ядовитую гадину, готовую укусить тебя в следующий миг… Довольно об этом!

Даю час на сборы, и выходим в направлении Хагерти. Там присоединимся к нашим основным силам и начнем большую настоящую войну. Король Руперт нам в этом поможет!

Глава 10

ОСАДА

Хагерти не открыл мне ворота. Другого, собственно, и не ждали.

Я приказал разбить лагерь недалеко от дороги, ведущей к городским воротам.

Арбалетчики засучили рукава и вырыли вокруг лагеря ров. Землю набросали внутрь, и получился вал. Несколько обезопасив себя от внезапного нападения, я выслал дозоры на юг в сторону Давингтона.

На следующий день подошли основные силы – горская пехота под командой Крейга и Жасса.

Я приказал также и для пехоты создать укрепленный лагерь с валом и рвом. Теперь по обе стороны дороги имелись укрепленные лагеря. Засиживаться долго в осаде я не планировал, и на следующий день обе бомбарды были установлены прямо напротив ворот вне досягаемости вражеских арбалетчиков.

Под белым флагом в город отправился барона Гринвуда, но коннетабль Хагерти – граф Синклер, не пожелал вести переговоры. Видимо, он был зол за прошлогодний позор, когда я, захватив ворота, проехал с тремя ротами до порта и обратно, не встретив никакого сопротивления.

Фостер доставил мне сведения о городском гарнизоне.

Две тысячи пехотинцев, из них половина лучники и арбалетчики. В распоряжении графа Синклера не было конных рыцарей. Внезапной вылазки не стоило опасаться. Горожане не были настроены драться всерьез и умирать за герцогиню Бронкасл. Хагерти был владением этой семейки около пятидесяти лет. Герцоги держали город за горло много лет, и преданные им люди здесь не водились. Фостер также представил мне интересное предложение одного старого знакомого.

Жасс предложил направить обоз в ближайший лес для заготовки фашин – чтобы завалить ров перед воротами, но я решил попробовать другой метод.

С утра, сразу после завтрака, бомбарды начали обстрел. Вся моя армия наслаждалась ранее невиданным зрелищем.

Гром, молния и черный мячик снаряда улетал к башне ворот.

Каждой удачное попадание сопровождалось криками восторга и одобрительным свистом. Ворота были проломлены первыми же выстрелами. Остальные снаряды крушили башню и находящиеся рядом стены. Обломки сыпались в ров. В Хагерти бил набат на колокольнях. Но находиться у ворот воины гарнизоны были не в состоянии и торчали на стенах, подальше от башни ворот. В обед был сделан перерыв, чтобы поесть и охладить бомбарды. Потом обстрел продолжился до сумерек.

К вечеру все затихло.

Но в городе не спали и, видимо, пытались заделать пробоины в воротах и стене. Огни факелов метались там во множестве.

Начальник над бомбардной командой, один из помощников Мадзини по фамилии Уэсли, явился ко мне с докладом. Выходило, что снарядов хватит только еще на три дня такой бомбардировки.

Утром стрельба была продолжена, и к полудню два верхних яруса башни рухнули вниз, в ров, засыпав его на протяжении примерно двадцати шагов. Это событие вызвало бурю восторга в наших лагерях. Бомбардиры стали самыми главными и уважаемыми людьми в моей армии. Все хотели с ними подружиться или выпить эля. Моя армия быстро начала прирастать – но только не воинами. Торговцы едой и элем, гулящие девки, разные бродяги слетались отовсюду как пчелы на мед. Я запретил чужакам входить в лагерь, но за его пределами возник новый лагерь. Там всегда можно было найти выпивку и сговорчивых девок. Если осада продлится месяц, то в этом лагере обитателей станет не меньше, чем в моей армии!

Жасс предожил разогнать этих прилипал, послав несколько рот горцев.

Я отклонил это предложение. Воины должны сбрасывать напряжение, а если нельзя сцепиться с врагом, то расслабиться очень даже нужно. Несколько тысяч молодых мужчин и без женщин – это опасная и непредсказуемая сила.

Люди Фостера крутились в этом стихийном лагере, и все сомнительные личности были под присмотром.

На третий день Хагерти ждал штурма, но я приказал провести смотр своих отрядов и потом объявил выходной день. Крейг и Жасс были удивлены, но вопросов не задавали. В положении короля есть и хорошие стороны!

Подремать после обеда мне не дали. К моей палатке в сопровождении конных горцев приехала Бернадетта. Ее сопровождал конный паж, смутно знакомый мне подросток…

– Ваше величество не прогонит свою сестру?

Я помог ей сойти с коня. На несколько мгновений баронесса оказалась в моих объятиях.

– Вы не скучали по мне, Грегори? – шепнула она мне на ухо, привстав на цыпочки.

– Безумно!

– Обманщик! – она ущипнула меня на руку.

– Прошу в мою палатку! Вы голодны, баронесса?

– После конной прогулки у меня всегда разыгрывается аппетит!

– А ваш паж?

– Это мой брат – Ричард! Вы не помните его, государь?

– Рад видеть, тебя, Ричард! Ступай к моим пажам – они тебя покормят.

Расположившись в походном кресле, я наблюдал за Бернадеттой. Она обгрызала куриное крылышко и болтала без умолка.

– Представляете, Грегори, какая скука в нашем замке?! Отец запирается в кабинете на весь день, сестра бродит по коридорам как призрак и не говорит ни слова. Вы же знаете мой характер?! Скучное сельское житье не для меня! Я так обрадовалась, узнав о том, что вы здесь, рядом! Ричард просто боготворит вас и мечтает о службе у вас, государь!

Пустая болтовня ее, почему‑то не раздражала. Может быть, я на самом деле скучаю среди мужчин без женской болтовни и их извечного кокетства…

Мысли об Адель не доставляли удовольствия. Но Бернадетта похожа на нее и не похожа одновременно.

– Вы удалили Адель в изгнание, и я ни о чем не знаю?! Но ваш гнев, надеюсь, на меня не распространен, ваше величество?

– Нет, Бернадетта, на вас я не держу зла…

Запив свой короткий обед вином, Бернадетта устремилась ко мне. Не успел я моргнуть, как она уже была на коленях у моих ног, а ее руки сжимали мои.

– Расскажите мне, Грегори, в чем причина вашей размолвки?!

Знакомый блеск зеленых глаз…

Я рассказал Бернадетте о предательстве Адель.

– Ох, бедный Грегори… – ее глаза наполнились слезами – Моя неблагодарная сестра разбила вам сердце! Чем наша семья может смыть этот позор и вернуть благосклонность вашего величества?

Бернадетта не теряла времени даром. Плутовка явилась занять освободившееся место в моей жизни и в постели и не особенно это намерение скрывала… Я осаждал Хагерти, а Бернадетта явилась брать в осаду меня.

Неделю уже у меня не было женщины… В памяти всплыло обнаженное тело Бернадетты в палатке под Гвинденхоллом. Она стояла спиной ко мне и расчесывала волосы после купания. Тогда я принял ее за Адель, сходство фигур двух сестер было просто удивительным…

– Я веду осаду, моя дорогая сестрица, и не смогу уделять вам достаточного времени, увы!

– Даже несколько минут в вашем присутствии для меня бесценны!

Ее рот приоткрылся, и розовый язычок медленно прошелся по краю верхней губы. Зеленые глаза чуть сощурились. Я ощутил напряжение внизу живота. Бернадетта разбудила мою похоть.

Но к счастью или к сожалению, нам помешали.

Пришел Дуган и сказал о том, что Фостер ждет моего приема. Бернадетта резво поднялась с колен и, улыбаясь, покинула мою палатку.

Молли у костра пела, акампанируя себе на лютне. Ее лицо печально–задумчиво, и взгляд устремлен вдаль.

 
Есть такие дороги – назад не ведут.
На чужом берегу я прилив стерегу.
Паруса, обманув, ветер стих навсегда,
Плоским зеркалом стала морская вода.
Обернуться бы лентой в чужих волосах,
Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,
Шелком в руки родные опуститься легко -
Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
Я по дну бы морскому навстречу пошла,
Только в компасе старом сломалась игла.
Парус стерся до дыр от палящих светил,
Да и ветер попутный меня невзлюбил.
Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал?
Хороню в себе боль и венчаю печаль.
Бурунами морскими пробежать нелегко -
Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
 

Она пела, а я слышал голос Сью. Моя сестра тосковала и печалилась. При свете костров лица окружавших меня людей казались родными и близкими. Но рядом не было ее, моей единственной и любимой Сью… и только это имело значение…

Глава 11

НОЧНЫЕ БЕСЕДЫ

Моряки гребли умело. Весла погружались в воду без плеска, легко, даже как бы нежно касаясь поверхности моря.

Впереди светился фонарь на корабле, наш ориентир. Мои горцы сидели тихо. Морская прогулка для них, как и для меня, была новинкой. Только новинка эта не доставляла радости. Кругом тьма – внизу и на небе.

Сотня горцев и сотня арбалетчиков уже погружены на корабль капитана Мелиссио. Я плыл на последней лодке.

Фостер еще до начала осады нашел в гавани Хагерти капитана Мелиссио и передал ему старый долг с процентами – пять фунтов чистого золота.

Капитан пожелал продолжить столь выгодное сотрудничество и предложил план по захвату Хагерти со стороны порта. Все силы гарнизона стянуты к стенам, и в порту только немногочисленная стража. Городские кварталы не отделены от порта стеной, и потому войдя в порт – войдем и в сам город.

Благодаря Фостеру, моему незаменимому Сэмми, я знал о Хагерти все. Я знал, где ночует коннетабль граф Синклер, и решил захватить его спящим и принудить отдать приказ о сдаче города.

Крейг Макконохи и Жасс выступили решительно против того, чтобы я шел на корабле в порт. Каждый предлагал себя на место командира десанта, но я был тверд.

Черный борт корабля рядом. По веревочной лестнице мои горцы быстро поднялись наверх. Карабкаться по вихляющейся лестнице неприятное занятие. На мне только кольчуга и никаких лат. Но и с таким грузом нелегко забираться наощупь на корабль!

– Приветствую вас, государь, на борту «Ласточки»!

– Приветствую вас, капитан! Удача вам не изменила, и вид у вас цветущий!

Капитан захохотал, тряся животиком.

Через час «Ласточка», плотно загруженная моими людьми, вошла в порт Хагерти и встала к причалу. Гавань эту и прилегающее побережье капитан Мелиссио знал как свой карман. На входе в бухту Хагерти горел большой масляный фонарь на башне маяка. Сам же город с моря почти не различим, только редкие огни видны.

За фальшбортами сидели наготове мои арбалетчики. Всем своим я приказал повязать на шею кусок белой ткани, чтобы отличить своих от врагов в темноте.

Несколько простыней было порвано в клочья для этой цели.

Корабль вздрогнул, коснувшись пристани, забегали матросы с канатами.

– Эй, Мелиссио, пивное брюхо! Ты сегодня припозднился!

– Зато мой корабль набит под завязку упитанными баранами!

– А почему не слышно блеянья?

– Бараны тоже ночью спят, дружище!

Загремели сходни под ногами людей с причала. Двух стражников сбили с ног и скрутили мгновенно. Поднявшись на ноги, я не увидел на причале никого. Догорающий костер бросал неровные тени по сторонам. Тускло светился фонарь на столбе в конце причала. Окна домов, смотрящих на порт, темны, темны улицы.

– Вперед!

Арбалетчики первыми сбежали на причал и дальше на землю, занимая позиции полукругом. Я сошел на землю вместе с горцами и с зажженным факелом в руке двинулся в город во главе отряда вверх по склону.

Коннетабль Хагерти проживал в собственном доме на улочке, прилегавшей к рыночной площади. Трехэтажный дом, зажатый между соседними домами, светился только окошком при входе. У коновязи, рядом с лошадьми дремал солдат. Нет, не дремал, он был мертв.

Двое горожан, вернее, это были люди Фостера, приблизились к нашему отряду и подтвердили, что граф Синклер приехал ночевать домой и пока не покидал его.

Арбалетчики заняли позиции по обоим концам улицы. Пехота рассыпалась вдоль стен домов.

Фостер постучал в дверь.

– Кто здесь? – отозвался хрипловатый голос.

– Срочное донесение графу Синклеру!

Загремел засов, дверь открылась. Привратнику вспороли горло, и он упал без звука. Мои люди хлынули в дом.

Я вошел следом. Гвен Макнилл зажег свечи на столе. Просторная комната медленно осветилась разгорающимися свечами. Кругом темное дерево. Даже потолок обшит дубовыми панелями. Я сел на скамью и решил подождать.

Ждать долго не пришлось, подталкиваемый Фостером вниз по лестнице спустился высокий сутулый старик в длинной ночной рубахе. Вернее, его спустили два горца, державшие под руки. Рот старика был затянут туго платком.

Глаза графа сощурены, он смешно моргает, часто–часто.

– Вы, граф, еще не решили, что это – реальность или приснившийся кошмар? Сэмюель снимет повязку с вашего рта, если вы обещаете не шуметь. Хорошо?

Старик кивнул, и по моему знаку платок со рта коннетабля был снят.

Он подвигал челюстью.

– Кто вы такие и что вам от меня надо?

Я поднялся со скамьи и представился:

– Лорд Грегори, король севера.

Синклер пошатнулся. Но горцы крепко его держали.

– Вы пришли убить меня? Как барона Рамсея?

– Вы торопитесь умереть, как барон Рамсей?

– Я прожил долгую и честную жизнь и не изменял своему господину… К смерти я готов!

– Мне нужен Хагерти, дорогой граф! Ваше сопротивление только принесет новые жертвы. Вы-то пожили, но ваши люди и горожане явно к смерти не готовы!

– Моей капитуляции вы не получите! Вы можете взять мою жизнь, но две тысячи клинков поднимутся вам навстречу!

– Подумайте хорошенько! Когда мои люди войдут в город, грабежи и насилие трудно будет остановить!

– Мне нет дела до этих грязных горожан. Люди Хагерти – бунтовщики, воры и неверные подданные! Мой же долг перед герцогиней Бронкасл – удержать город!

– Вы сделали свой выбор, граф, и я его уважаю. Сэмюэль, проводи графа в его опочивальню.

Что ж, этот вариант не получился. Пора пустить в ход следующий вариант.

Я вышел на улицу и отдал приказы. Ночной город вокруг был тих и темен.

Я шел впереди колонны, сжимая факел в руке. Упрямство графа, покойного уже графа, дорого обойдется Хагерти. Немного погодя меня догнал Фостер с мешком в руке.

Небольшая площадь перед разрушенными воротами в город была ярко освещена факелами. Проломы в стене и на месте ворот завалены камнем и бревнами. Множество воинов гарнизона спало под стенами с оружием наготове.

– Где капитан Дойл? – я пинком разбудил ближайшего воина.

Он сел, ошалело моргая, с трудом понимая, что от него хотят.

– Вставай, бездельник, и найди капитана Дойла! – Рявкнул на него Гвен.

Воин подскочил на месте и побежал в сторону ближайшего от стены здания – двухэтажного дома с вывеской, оповещавший, что здесь находится таверна.

Мои люди, развернувшись в две линии, остановились. Арбалеты были взведены.

Я вошел в таверну. На лавках и столах спало множество воинов. Разбуженный мной солдат осторожно толкал кого-то, храпевшего под плащом на скамье у окна.

Офицер сел и злобно выругался.

– Забери тебя дьявол, Саймон! Я только что заснул!

– Капитан Дойл?

– Да, это я, а вы? Не имею чести вас знать!

– После смерти графа Синклера – вы самый старший офицер гарнизона.

– Граф умер?

– Да, сегодня ночью. Вам нужно выбрать одно из двух – жизнь или смерь!

Сдайте город и сохраните жизни себе и своим людям, или смерть для всех вас! Город занят моими людьми. У вас остались только те люди, что находятся на этой площади. Убивать спящих бесчестно, но если вы выбираете смерть, я отдам приказ резать спящих.

– Кто вы, черт побери!

Я наклонился ближе к лицу молодого офицера и заглянул в его измученные бессонницей глаза.

– Я – король Грегори, разве это не ясно?

Капитан откинулся к стене и застонал.

– Это бред… Это мне снится…

– Просыпайтесь, Дойл, и делайте свой выбор!

– Граф Синклер действительно умер?

– Мертвее мертвого! Сэмюель!

Фостер вытряхнул из мешка окровавленную голову коннетабля Хагерти на колени капитана.

Капитан вскрикнул и, поднимаясь, выхватил из ножен меч. Но меч Гвена был наготове. Он мгновенно проткнул горло офицера. Обливаясь кровью, Дойл упал на пол.

Горцы, вошедшие за мной в трактир, начали избиение спящих. Я вышел на площадь и приказал начать атаку. Защелкали арбалеты, крики раненых взорвали тишину ночи.

Гвен и его люди подожгли трактир, а при свете пожара защитники города были сметены со стен залпами арбалетов. Тела падали на кучи обломков. Оставшиеся без командиров воины Хагерти поспешили укрыться в темноте ближайших улочек. Горцы под прикрытием арбалетчиков споро разобрали верхнюю часть баррикады на месте ворот.

В городе загорались огни, а чуть позже забил набат колокол на церкви.

Шум многочисленных ног, горящие факелы, звон стали.

Я поднялся на полуразрушенную стену. Словно огненная река текла к городу. Горская пехота спешила мне на помощь с факелами в руках.