Текст книги "Драконы севера (СИ)"

Автор книги: Алексей Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 62 страниц)

Глава 5

НЕ НАДО ДАВАТЬ ИМ ШАНС

Я прошелся по комнате. Идея возникла и требовала детального осмысления и претворения в жизнь. Но времени мало, и я начал действовать.

Поставив стул рядом с бароном Корки, я перенес туда Эльсинера. Он словно в обмороке с раскрытыми глазами.

Вынув из ножен на его поясе кинжал я вложил его в руку Хэрри и, придерживая его кисть своей, полоснул старого барона по горлу, от уха до уха.

Черная кровь хлынула потоком. Я отбежал к двери и выкрикнул слова заклятия наоборот. Барон хрипел на кресле как прирезанный кабан. Эльсинер в ужасе смотрел на него и на кинжал в своей окровавленной руке.

Я крикнул:

– Гризелл остановите его!

Гризелл поднялся из‑за стола, ошеломленный картиной убийства.

– Стража!

Распахнулись двери за моей спиной. Гвардейцы побоялись меня толкнуть и шумно пыхтели позади.

– Капитан Гризелл, я приказываю вам арестовать барона Эльсинера за убийство барона Корки!

Я отошел от двери, давая дорогу людям Гризелла. В коридоре толпились любопытные слуги.

Гризелл подошел к Эльсинеру и вынул из его руки орудие убийства.

– Барон Эльсинер, вы арестованы, следуйте за мной!

Барон Корки был мертв. У ног его лужа крови и весь его костюм стал красным.

С гримасой гнева на лице я вышел вон.

«Не надо давать им шанс» – голос Сью звучал в моей голове.

Вернувшись в лагерь, я собрал офицеров и сообщил о случившемся в замке Биррок.

– Князь Фрусберг, я назначаю вас председателем суда. Коннетабль Жасс и барон Гринвуд – члены суда. Я как друг барона Эльсинера не вправе его судить.

Заслушайте свидетелей и вынесите справедливый приговор.

Я покинул пораженных прямо в сердце офицеров и вернулся в свою палатку.

Там я нашел зареванную с распухшими глазами Грету.

Сюда мои люди принесли протоколы допросов ведьм из подвалов святого трибунала. Тевтонка со скуки взялась их читать, и вот результат.

Она бросилась ко мне на грудь.

– Они звери, Грегори… они исчадья ада… Мне страшно!

– Ты прочитала протоколы? Но они же на латынике!

– Я училась читать и на этом языке, Грегори…

«Она мне об этом не сказала раньше!»

– Не бойся, малышка, весь святой трибунал по моему приказу сожгли вчера вечером на площади Саггертона.

– Как?

– Они признались в сношениях с дьяволом, что я мог поделать?

– Это правда?

– Ты не веришь королю, малышка?

Она отодвинулась от меня и, со страхом вытирая слезы, смотрела мне прямо в глаза.

– Я тебя напугал? Монах-писец обозвал меня отродьем сатаны. Кто-то называет меня отродьем дракона или даже ублюдком дракона. Ты же знаешь – родителей не выбирают. Мой отец дракон – что я могу с этим сделать? Ничего. Для меня он был добрым и нежным отцом и о нем у меня только светлые воспоминания.

Я лег на постель на спину и заложил руки под голову. Закрыв глаза я думал о том, что сделал все правильно. Корки и Эльсинер мои враги, и оставлять их за своей спиной глупо. Без Корки бароны юга потеряют вожака, и им не останется другого пути как встать под мои знамена.

Аура Греты колыхнулась и приблизилась. Мягко подалась постель. Она села рядом.

Робкая ладошка коснулась моей щеки. Не открывая глаз, я поймал девушку в объятия и жадно поцеловал в припухшие солоноватые губы…

– Прости… когда ты говорил про трибунал… у тебя были страшные глаза… словно у зверя…

Грета шептала мне в ухо и ладошкой перебирала волосы на моей груди.

Суд заседал всего один день. Под тяжестью улик Эльсинер признался в убийстве барона Корки, но объяснить причин не смог. Меня суд, конечно, не опрашивал. Показаний капитана Гризелла было более чем достаточно.

Хэрри приговорили к смерти путем обезглавливания.

Ночью я пришел к нему в камеру.

– Грегори, я не знаю как это произошло! Я держал в руках кинжал, но я не хотел его смерти!

– Успокойся, друг мой, завтра я помилую тебя, но придется отправиться в изгнание. Совсем простить тебя я не могу. Люди и вассалы барона Корки этого не поймут и не примут.

– Я понимаю…

– Спи спокойно, все будет хорошо. Я тебе немного завидую – завтра ты будешь свободен как птица и волен отправиться куда угодно. В следующем году ты возвратишься, и все будет забыто.

– Благодарю вас, государь…

На следующий день на холме возле замка Биррок выстроены мои войска. Вокруг толпы любопытных. В центре помост, сбитый из досок за одну ночь.

На нем стоит как скала, пузатый и рослый палач города Саггертон. Он откинул красный колпак назад и опирается на гарду двуручного меча, острием вонзившегося в доски помоста. Сегодня жарко – солнце греет совсем по-летнему. Я потому и не надел доспехов. Мой конь Малыш под седлом спокоен, только иногда поворачивает морду и косит на меня лиловым большим глазом.

Жасс наклонился в седле:

– Грегори, вы собираетесь его помиловать?

– А вы выносили приговор, ожидая моей милости?

– Мы имели это в виду, ведь он спас вам жизнь, государь.

Я смотрел на помост. Грудь сдавило. Помощники палача принесли гроб и оставили его открытым. В сопровождении конвоя к помосту шел Эльсинер. Бриджи и сапоги составляли его одежду. Руки не были связаны. На голой груди висит крестик. Он шел легко и даже улыбался. Он нашел глазами меня и поклонился.

У ступеней помоста отец Гульд дал ему последнее отпущение грехов и протянул крест для поцелуя. Герольд зачитал приговор суда. Медленно скатал свиток в рулон. Множество взглядов скрестились на мне.

Но я молчал, и палач начал делать свое дело. Эльсинеру связали руки за спиной, потом поставили на колени. Я видел теперь его затылок, слава богам! Палач поднял меч. Посмотрел в мою сторону. Я быстро поднял руку и махнул перчаткой.

Блеск стали и чавкающий удар…

Обезглавленное тело повалилось на помост, заливая желтые свежие доски струей алой крови. Голова откатилась в сторону, гулко ударившись, словно кочан капусты, упавший у торговки с лотка.

– Государь!

Рука Жасса на моей. Вокруг пятна изумленных лиц.

– Я не мог помиловать убийцу, Жасс.

Ласково сказал я в лицо своего коннетабля. И подумал с печалью: А какие мысли у тебя в голове мой друг?

Оба сына барона Корки дали мне вассальную клятву. В их глазах я из врага превратился в справедливого государя, покаравшего убийцу их отца.

Вассалы баронов Корки получили свободу без всякого выкупа.

На следующий день, получив от города 100000 талеров, мы свернули лагерь и выступили дальше вдоль побережья в сторону графства Честшир.

Князь Фрусберг отплыл в Тевтонию за наемниками. Его полк возглавил подполковник Бойнебург. Капитана Макнилла с его ротой я оставил в городе.

Перед выходом из лагеря я произвел в рыцари Сэмюеля Фостера и Кайла Макнилла, последнего назначил лейтенантом своих телохранителей.

Глава 6

ВРАГ У ВОРОТ

Честфильд расположен на побережье пролива в пятидесяти милях от Саггертона. Столица графства закрыла ворота перед нами. Мои люди начали сразу же готовить укрепленный лагерь, позиции для тяжелых мортир и для бомбард. Я вгрызался в земли южного королевства и ждал Руперта. Он теряет провинцию за провинцией. Он должен опять прийти ко мне.

Гонец от Габриель принес мне короткое письмо.

«Поздравляю с победой!

Граф Суттон разбит у Шелла совместными действиями твоих горцев и графа Морана.

Финней в битве не участвовал.

То что ты сделал – чудовищно! Но я тебе верю – это во благо!

Эскобар у меня в гостях. За него я благодарна тебе как никому на свете.

Береги себя и не ходи больше в атаку сам.»

На письме вместо подписи отпечаток губ – сухой поцелуй…

Я весь день разъезжал по лагерю и наблюдал за работами.

Повозки обоза были сцеплены в три квадрата, и три лагеря образовалось у стен Честфильда.

Горели костры. Варился обед – горская густая похлебка из муки и баранины, а также лонгширская похлебка из рыбы. На веревках сушилось белье.

Теперь в лагере много женщин. Не только шлюхи, но и жены лонгширцев нанявшихся в мои полки, торговки сьестным и элем, жены торговцев и новые жены моих горцев.

По артикулу, каждый воин имел право содержать в обозе одну женщину, и моим горским парням это понравилось. Здесь же не надо платить отцу женщины приличный куш. Сговорись с нею, если она одинока, и она твоя или под венец, дешево и сердито.

В Лонгфорде, потом в Саггертоне многие воины обзавелись подругами и, купив вскладчину повозку на двоих или троих, теперь шли в поход семейно. Отец Гульд сбился с ног, венчая всех желающих. Женщины смягчают нравы…

Но там где женщины – там и дети. Некоторые горожанки ушли с моим войском, взяв с собой детей, что завели еще раньше. Стайки малышни носились по лагерю, устраивая потасовки и воруя что под руку попадется.

Еще год похода и добрая половина дам будет на сносях. Эта картина заставила меня содрогнуться. Войну надо заканчивать быстрее, желательно до зимы.

Лето еще не началось, а я жду зимы. Жара меня измучила. Здесь на юге душно днем и холодно ночью. Это влияние моря.

Я вернулся в свою палатку посредине лагеря. Нижние края палатки приподняты, давая доступ свежему воздуху. Грета с помощью моего пажа Ричарда занималась изучением нашего языка.

– Я хочу жить в вашей стране и ходить все время с талисманом невозможно.

Мне понравился ход ее мыслей.

С помощью Греты я пытался освоить азы тевтонского языка, но пока выходило плохо.

За год Ричард вытянулся и похудел. Теперь он мало походил на своих сестер. Тихий, исполнительный и аккуратный, брат Адель и Бернадетты мне понравился. Он взялся помогать Греете учить язык без тени высокомерия и пренебрежения.

При моем появлении Ричард и Грета поднялись из‑за стола. Учебником им служила книга о рыцарских приключениях. Одного роста, юные, румяные, ясноглазые, словно брат и сестра, словно влюбленная пара…

«Черт возьми, а они прекрасная пара!» – мелькнула мысль. «Им обоим по шестнадцать, они легко сошлись друг с другом – поженить их и мечта Греты исполнится! А о чем мечтает Ричард? В его годы мечтают о девицах и подвигах, происхождение девиц юношей не интересует вовсе. Я легко могу узнать о чем о думает.»

Но мысль о заклятии истинной правды была мне сейчас неприятна. Пустить в ход заклятие, узнать о близких людях такое, чего не можешь ожидать…

Мне хватило Эльсинера! Лучше бы я ни о чем не знал!

– О чем мечтает мой паж?

Ричард вздрогнул и покраснел.

– О рыцарских золотых шпора или о юной деве?

Грета улыбнулась и чмокнула Ричарда в щеку.

Тот еще пуще побагровел.

– Принеси вина, Ричард, да похолоднее.

Благодарно взглянув на меня юный барон Соммерсби мгновенно ретировался.

Я обнял Грету и поцеловал в губы, так крепко и долго как смог.

– О, Грегори… у меня захватило дух…

– Тебе нравится Ричард?

– Он добрый и нежный, совсем как вы, только очень робкий!

«Добрый и нежный – это уже не про меня!»

Я сел на походный стул, и Грета стянула с меня сапоги.

Ночью честширцы произвели вылазку.

Меня разбудил лейтенант Кайл Макнилл.

– Государь, нападение врага из города! Они пошли на вылазку!

С помощью Греты я быстро оделся.

– Какой лагерь атакован?

– Правый, государь!

Я вышел из палатки. Ночью стало свежо и в одном камзоле было зябко.

Правый лагерь от моего – центрального всего в двух сотнях шагов. Там позиции бомбард.

Оттуда до нас доносятся крики, звон стали, женский визг. Метались огни, видимо факелы в руках.

– Кто сообщил о вылазке?

– Прибежал сержант из полка Макалистера, государь.

Горцы сгрудились вокруг меня. Ричард держал под уздцы Малыша.

Подъехал полностью снаряженный в броне капитан Гринвуд. Шлем он зажал под мышкой.

Его оруженосец держал в руке факел.

– Мои люди в седлах, прикажете атаковать, государь?

– Развернитесь в две шеренги и пройдитесь перед валом до моря, а потом обратно. Кто окажет сопротивление – рубить. Кто сдается – брать в плен. Мне нужен пленник для допроса.

– Слушаюсь!

Гринвуд развернул коня и ускакал во тьму.

– Кайл, где этот сержант?

– Я здесь!

Горцы раздвинулись. Темная фигура выросла справа от меня. Сверкнул клинок. Я вскинул руку. Мгновенная боль …

Убийцу скрутили горцы и прижали к земле. Правая рука онемела. Я левой рукой нащупал рукоять кинжала и выдернул из предплечья. Потом зажал обильно кровоточащую рану ладонью. Иголки пробежали по кончикам пальцев и боль ушла.

– Огня!

Принесли ближе факелы.

Я присел на корточки, окровавленной рукой схватил несостоявшегося убийцу за волосы, повернул лицом к себе.

Молодой, лет двадцати. Черная бородка. Растрепанные волосы.

– Кто ты? Кто тебя послал?

Он молчал.

– Отведите его в палатку охраны и свяжите. Утром я поговорю с ним. Думаю, вылазка сделана незначительными силами только чтобы подвести этого молодца ко мне ближе.

Бледный горец встал рядом со мной.

– Я виноват, государь, накажите меня!

– Полно, Кайл, просто подумай как не допустить такое в будущем.

Я вернулся в палатку. Испуганная Грета помогла мне снять камзол с окровавленным рукавом и отмыть кровь.

Глава 7

ПОЕДИНОК

Убийцу прислал ко мне не граф Честширский, а его супруга, урожденная графиня Джаспер. Ее слуга Джон присоединился к вылазке, целью которой было убить бомбардиров и сжечь запасы пороха. В темноте он вышел к моему лагерю и дождавшись начала атаки явился, назвав себя сержантом из полка Макалистера. На нем был бордовый камзол, в какие одели горцев в Корнхолле, и он не вызвал подозрений. От Фостера я знал теперь многое про молодого граф Честширского. Ему двадцать лет. Он унаследовал титул от отца. Женат два года на Элизе Джаспер, дочери лорда ДжаспераУ них есть годовалая дочь, в которой молодой граф души не чает.

Граф бредит рыцарскими подвигами и периодически устраивает в Честфильде рыцарские турниры, щедро выплачивая призы победителям. На Гвинденхоллский турнир не приехал потому что жена была на сностях. Что говорит о теплоте их чувств. Передо мной счастливая семейная пара и мои враги… Я должен сломать их волю или убить. Уйти дальше и оставить непокоренный Честшир за спиной я не могу. Допросив беднягу Джона, я приказал его повесить вместе с прочими пленниками, захваченными ночью. Повредить моим бомбардам честширцы не смогли.

К графу Честширскому я направил герольда с вызовом на бой, на копьях и на мечах до первой крови. Через час герольд привез ответ. Граф согласился скрестить со мной оружие завтра на прибрежном лугу. Герольд, преклонив колено, передал мне ответ графа. Мои офицеры выразили различные эмоции. Жасс удивлен. Гринвуд был спокоен, но видно что одобрял мое рыцарское поведение.

– Каково настроение графа?

– Государь, он светился от счастья, принимая ваш вызов!

Жасс вздохнул и покачал головой.

– Неужели он рассчитывает победить?!

На прибрежном лугу все было обустроено как для малого турнира. Вот только бойцов двое – я и граф Честширский.

Квадрат огорожен жердями.

Две палатки на противоположных концах за изгородью.

Только нет трибуны для зрителей, прекрасных дам и судей. Впрочем, судьи есть – это два герольда, мой и графа. Сейчас они обговаривают последние вопросы.

Восходящее солнце ослепляет мой левый глаз, а графу правый.

Мой Малыш, снаряженный в броню, стоит спокойно. На мне не турнирные доспехи, а боевые. Копье в руке моего оруженосца Ричарда не с затупленным острием. Двуручный меч в петле у седла и узкий длинный кинжал–мезерикордия на поясе слева, а меч–бастард справа. Железный щит мал, но тяжел, и я опираю его о высокую луку седла. Граф Честширский также готов. Он в седле и смотрит на меня с дальнего конца ристалища. Его доспехи в отличие от моих не чернены и блестят на солнце. Его оруженосец держит шлем. Издалека видно как блестит золотая графская корона на шлеме. Конный знаменосец держит знамя пеннон графа – синее полотнище с черным грифоном.

На моем черном шлеме золоченый дракон разинул зубастую пасть. Томас, мой бывший паж, а теперь оруженосец, держит шлем с благоговением и нескрываемой гордостью. Я наклоняюсь, протягиваю руку в латной рукавице и легонько стукаю стальным пальцем Томаса по носу. Мальчишка вздрагивает и улыбается мне.

Герольды пролезают под жердями и занимают место в центре, рядом трубач.

Я не оборачиваюсь, но знаю, что позади на валах лагеря вся моя армия выбралась посмотреть на наш поединок. На стенах Честфильда также множество зрителей. Где то среди них и графиня, что послала мне убийцу.

Трубач трубит. Мне надевают шлем. Я выбрал салад без забрала. В нем лицо открыто, зато все видно. Вешаю копье на крюк справа, так его легче держать.

Вторая труба. Черт побери, я все же нервничаю! Что бы сказала Адель увидев меня сейчас? Я говорил ей, что больше не выйду на турнирное поле. Я ей солгал…

Третья труба.

Шпоры врезаются в бока коня. Малыш устремляется вперед, все набирая и набирая скорость.

Граф, также убыстряясь, мчится мне навстречу. У него закрытый шлем и лица не вижу. Мы сближаемся. Мурашки по спине…

«Какого черта я это затеял?!»

Копье графа поднимается… Он целится мне в лицо?!

В последний момент я поднимаю щит… И промахиваюсь…

Удар такой силы, что перехватило дыхание и чернеет в глазах…

Я улетаю во мрак…

Вот, дьявол, выбил меня из седла!

Я на земле и солнце светит в лицо. Болит голова и спина и дышать тяжело… Ноет левая рука… да и щита на ней нет. Я поднимаюсь на правом локте, стискиваю челюсти, чтобы не кряхтеть от боли.

Граф приближается ко мне пешим с мечом-бастардом в руках. Забрало поднято.

Он чертовски счастлив! Ишь, улыбка какая, словно я долгожданный, любимый и богатый дядюшка! Он расквитался со мной за поражение под Лонгфордом!

Я поднимаюсь на ноги и вытягиваю меч из ножен. Левая рука словно не моя, я ее почти не чувствую. А времени излечиться нет!

– Король Грегори, вы признаете себя побежденным?

Зеленые глаза графа сияют. На безволосых губах улыбка. Меч в ход не пускает, ишь, чтит рыцарский кодекс! Вот скаж,у что не признаю себя побежденным – он меня и рубанет от души с разворота, а прыти во мне как в беременной корове…

– Вы слышите меня?

Я сплевываю кровь на свой же панцирь и отвечаю шепотом заклятием истинной правды. Делаю шаг и всем весом бью неподвижного графа правым плечом в грудь.

Он падает на землю на спину, не выпуская меча из рук, а я валюсь на него с грохотом и лязгом. Мгновение мы лежим нос к носу.

Зеленые глаза остекленели. Ждешь вопроса, рыцарь? У меня нет для тебя вопроса!

Выкручиваю из рук графа меч и отбрасываю в сторону. Потом становлюсь коленями ему на грудь. Острием меча подпираю подбородок противника, не прокалывая кожу и произношу заклинание наоборот. Огромные удивленные глаза графа меня веселят, если бы так не болело все тело, засмеялся бы! Но я только закряхтел и спросил:

– Сдаетесь, граф?

– Это колдовство! Вы победили колдовством!

– Не кричите, у меня и так голова болит по вашей милости. Сдавайтесь, и закончим на этом, или мне пустить вам кровь? Одно движение – и острие воткнется вам в макушку, только изнутри…

– Вы колдун, и я погублю свою душу если сдамся вам!

– Я убью вас, и ваша молодая жена станет вдовой, а дочь сиротой. Потом мои люди вырежут город, а вашу вдову пустят по кругу. Ее будут насиловать, пока она не умрет, а может даже и после смерти… Простолюдины, знаете, неразборчивы…

Граф задергался подо мной, пытаясь столкнуть с себя. Но с мечом под подбородком это не сделать… В глазах его я вижу ужас. Но, презирая себя, я продолжаю:

– А ваша дочь? Кому нужна малютка, которую нельзя отыметь? Таких берут за ножки и разбивают голову об угол …всмятку… как яйцо!

– Вы… вы… не посмеете!

– Я сам делать это не буду! Боже упаси! Это сделают мои люди, а я даже этого не увижу! Так вы выбираете смерть?

Бессильные слезы выступают в глазах графа.

– Будьте вы прокляты! Я сдаюсь!

Я поднимаюсь на ноги. Воды бы мне похолоднее, да мягкую постель…

Наконец я забрался в деревянный чан с водой по горло и блаженствую, постепенно залечивал раны и ушибы, даже голова болит меньше…

Грета и пажи суетятся вокруг меня, счастливые и озабоченные одновременно.

Вокруг палатки за кольцом горцев восторженные толпы моих людей. Они меня хотят видеть, а я их нет. Вот надоедливый народ! Покоя я хочу!

– Кайл, скажи парням, пусть идут к маркитанткам – сегодня выпивка за мой счет!

Это должно подействовать.

Слышу как Кайл объявляет мою волю и радостные крики в ответ. Теперь они уберутся от меня и подальше…

– Вы победили, государь!

– Вы нас испугали, когда выпали из седла! Но я сразу догадался, что вы притворились чтобы подпустить графа поближе!

Восторженные лица пажей. Меня тошнит от них.

– Парни, вы свободны, мне нужно поговорить с Гретой!

Пажи переглядываются и понимающе улыбаются, а Ричард краснеет .

Они уходят. Я долго смотрю в глаза Грете. Она улыбаясь, начинает расшнуровывать платье…

«Поторопись, малышка, мне возможно забыться только с тобой…»

Но в слух я говорю:

– Эта победа в твою честь, малыш…

Обнаженная девушка грациозно перешагивает через край чана и опускается на колени передо мной. Ее милое лицо рядом, а соломенные волосы до плеч уже намокли снизу.

Я победил, пусть и нечестно, но победил, а победителю положен приз.

Мой прекрасный приз в моих руках. Я целую сладкие нежные губы. Тонкие девичьи руки обнимают мою шею. Глаза тевтонки прикрыты. Черные длинные ресницы опущены и едва подрагивают веки.

А я сдался бы, если бы мне пообещали то, что я пообещал графу? Не знаю и не дай мне господь узнать!

Обед накрыт на двоих. Только я и граф Честширский, впрочем, его имя Филипп и я с удовольствием произношу:

– Филипп, будьте моим гостем! Мои люди приготовили в вашу честь весьма аппетитные блюда! Попробуйте этих фаршированных куропаток.

Граф мрачен и аппетита у него не имеется. Он сжимает в руке нож и смотрит на меня глазами загнанного волка.

Ричард разливает вино по кубкам.

– Я готов обсудить с вами условия сдачи города и наши дальнейшие отношения.

– Я вассал короля Руперта и им умру!

– А если раньше умрет Руперт?

Филипп яростно смотрит на меня и кромсает куропатку, словно это я там валяюсь на блюде, растопырив ножки.

– Элиза не сдаст город, вы ее не знаете! У нее сердце рыцаря!

– После обеда вы возвращаетесь в город, под честное слово, и убеждаете супругу в бессмысленности дальнейшего сопротивления.

Этого Филипп не ожидал. Нож выпал из его руки.

– Вы меня отпустите?

– Вы не ослышались. Вы возвращаетесь чтобы обсудить с супругой условия сдачи города.

Я не требую от вас вассальной клятвы. Ваша честь будет в неприкосновенности.

Ваши люди сложат оружие и разойдутся по домам. В городе останется небольшой гарнизон моих людей. Не будет штурма, не будет резни и насилия.

Вы вместе с семьей и свитой будете сопровождены в Лонгфорд ко двору герцогини Луизы. Она гостеприимно вас примет до окончания войны. После моей победы над Рупертом вы вернетесь в свои владения. Я даже забуду о том убийце, что прошлой ночью мне прислала ваша милая супруга.

– Элиза не могла этого сделать!

– Спросите ее и об этом тоже. Мои условия кажутся вам тяжелыми и унизительными?

– Нет…

– Вот видите, Филипп, я не зверь и не чудовище, а те слова, что я произнес на ристалище – только фантазии. Я прошу извинить меня за них!

– Но все равно вы победили меня при помощи магии!

– Для того чтобы отпустить обратно к семье?

Бедняга не нашелся что ответить мне.

Честный и открытый человек. Он мне понравился, но держать его рядом – тяжкий труд. Он принимает идеалы рыцарства слишком всерьез. А времена рыцарства кончаются. Наемная пехота сломала рыцарству хребет.

Граф уехал. Я проводил его до вала, под удивленными взглядами своих людей.

– Вы победили и отпустили его. Зачем?

Жасс был поражен моим великодушием.

– Государь поступил по-рыцарски! – отозвался Гринвуд.

Капитан моих латников смотрел на меня с обожанием. Хорошо, что он не был рядом со мной в момент схватки с графом Честширским!

Честфильд сдался и открыл мне ворота на следующее утро. Я выполнил то, что обещал.

Семья графа в сопровождении свиты и роты Макнилла отправилась в Лонгфорд.

Какими глазами смотрела на меня молодая графиня! Пухленькая брюнетка, совершенно не в моем вкусе. Она прожигала меня взглядом! Она мне ничего не забудет…

Если бы взгляд мог жечь – я бы сгорел как щепоть тополиного пуха в огне костра.

Я пожелал счастливого пути графской семье и со спокойной душой отправился к себе. Пора было свертывать лагерь и двигаться дальше. Я спешил к королю Руперту в гости.

Что скажут мои люди?

«Король Грегори казнил друга и пощадил врага?»

Только я знаю о том, что друг оказался фальшивым.

Лучше настоящий враг чем фальшивый друг!