Текст книги "Драконы севера (СИ)"

Автор книги: Алексей Фирсов

Глава 11

МАСКАРАД

Переодевшись в камзолы арбалетчиков, с масками на лицах, я с Фостером и Жассом отправился в город. Все замковые слуги были отпущены в город развлекаться.

Город сиял огнями, город бурлил и не походил на самого себя. Кабаки заполнены выпивохами, а для тех, кому не хватило места, из бочек выставленных на улицу, разливали длинными черпаками вино и эль в любую посуду.

Подвыпившие горожане всех возростов, в масках разных цветов, хохотали, пели песни и плясали.

С трудом продвигаясь через толпу, я потерял вначале Фостера, а потом и Жасса и остался один. Странное чувство – быть одному в городе. Никогда я не появлялся на этих улицах в одиночку и пешком. Меня угостили кружкой отличного эля.

– Эй, парень, идем с нами на представление!

Группа молодых женщин подхватила меня и потащила за собой. Женщины хохотали и норовили меня поцеловать. Глаза сверкали из-под масок. Сочные губы манили к себе – они все казались красотками!

Голые по пояс актеры с лицами, измазаными сметаной, размахивая деревянными мечами, орали у подножия башни ворот. На башне ворот стоял актер в золотом плаще и шлеме-саладе с забралом и, изображая меня, грозился «горцам» всевозможными карами и при этом не стеснялся сквернословить. Его крики толпа встречала бурным восторгом.

Один из ряженых «горцев», толстяк с увесистым пузиком, то и дело терял штаны и опять их поднимал и подтягивал до подмышек – он изображал Бойда. Каждое падение штанов выставляло напоказ привязанную к животу толстяка увесистую копченую колбасину.

Женщины визжали от восторга. Мужчины гоготали.

«Король» на башне острил не переставая. Зрители плакали от смеха, вытирая слезы под масками.

Наконец «король " потребовал, чтобы «горцы» выбрали чем их угостить – дерьмом или вином!

– Вином! Вином! – орали ряженые, беснуясь на потеху толпе.

«Король» дал знак. Десяток девушек в масках появился над парапетом с кувшинами в руках, и струи красного вина обрушились на вопящих от восторга «горцев», они прыгали, толкая друг друга и подставляли рты под струи падающие сверху.

Опорожнив кувшины, девушки подняли следующие. К ряженым присоединились и зрители. Радостная толпа плясала у ворот, подняв головы и ловя ртами дождь из вина. Вино текло по лицам, окрашивая их в багряные цвета…

С трудом я выбрался из толпы и направился к центральной площади. Но к помосту с жонглерами мне уже не пробиться. Казалось, большая часть горожан явилась сюда в этот вечер с масками на лицах, в плащах и с бутылками в руках.

Жаль, что отсюда я не увижу как танцует Клоди!

Меня смело взяли под руку. Женщина в парчовой маске, в плаще и в капюшоне.

– Идем, красавчик, окна моей комнаты выходят на площадь. Помост совсем рядом! И все видно! Идем! Или ты боишься?

– Никогда не боялся женщин!

– Я девушка, дорогой сьерр!

– Тысяча извинений, сьерра!

Она буквально потащила меня за собой. Мы углубились в переулок, прошли темным двором, прошли через дверь, которую нам открыли после условного стука и, поднявшись по каменной лесенке, вошли в темную комнату. Незнакомка оставила меня и, пройдя вперед, судя по стуку каблучков, раздвинула штору и открыла большое окно.

Шум толпы. Свет фонарей. Помост с жонглерами был совсем рядом. Летали ввысь факелы. Полыхало изрыгаемое пламя под визг и смех зрителей.

– Бокал вина?

– Не помешает, дорогая сьерра!

Незнакомка принесла два высоких стеклянных бокала с рубиновым вином.

Блеснули глаза в прорезях маски.

– Конфланский поцелуй?

Она отпила вина и потянулась ко мне.

Я припал к сочным горячим губам. Незнакомка выпускала вино тонкой струйкой, и я потратил немало приятных мгновений пока заполучил последнюю каплю..

– О–о–о, красавчик умеет целовать девушек! Теперь моя очередь!

Я набрал вино в рот и ее губы тугим, извивающимся кольцом прижались к моим. Ей пришлось потрудиться, чтобы выпить этот глоток вина.

Оторвавшись от меня, она облизнула губы быстрым язычком.

– Ты хорош в поцелуях, красавчик! А в остальном?

Ее ладошка легла мне между ног и слегка прижало мое естество, что начало просыпаться от тугих и жарких поцелуев.

– Ого! Малыш уже проснулся!

Заиграла музыка. Мы с девушкой повернулись к окну.

На помост выступила Клоди. Она была в маске как и все, но я не мог ее не узнать!

Ах, как она танцевала! Порой казалось, еще чуть-чуть, и она взлетит в небо!

Извивы тела столь чувственны, что спирало дыхание!

Незнакомка стояла рядом со мной, приоткрыв рот и не сводя глаз с танцовщицы.

– О, боги! Она просто живое чудо!

Завершила она свое выступление так же, как в замке барона, встав на руки, но только теперь ее юбка обрушилась вниз, и вся площадь увидела ее гладкие стройные ножки, ее животик с ямкой пупка, а самое главное – пушистую шерстку между ног, что скрывала надежно бутон ее розы.

Толпа ахнула и бешено зааплодировала Клоди, мгновенно опустившейся на ноги и как ни в чем не бывало убежавшей за высокую ширму на краю помоста.

– Она нахальное и прелестное чудо… – прошептала девушка рядом со мной. – Еще вина?

Мы целовались пока не выпили все вино.

Незнакомка отправилась наполнить бокалы заново, а я остался стоять у окна. Опять выбежали жонглеры, а с ними акробаты в разноцветных облегающих костюмах.

– Красавчик, иди сюда…

Я лежу на спине. Девушки по бокам. Их ладошки гуляют по моему телу.

– Вы великолепны… Зажгите свечу, я хочу вас увидеть…

– Здесь приказываем мы… – мурлычет правая…

– Ты крепок, наш герой… но не надо любопытства… тайна должна остаться тайной… – шепчет левая…

– Я хочу вас увидеть еще раз… Я знаю вас?

Девушки хихикают…

– Хорошо, лежи и жди… мы сейчас…

– Постойте…

Поздно, они уже упорхнули… Шлепки босых ног… Скрип двери…

Я жду и не верю тому, что они меня обманули. Ведь им было хорошо со мной!

Я жду… Веки тяжелеют, и я засыпаю…

– О, боже! – Этот вскрик будит меня.

– Ваше величество! Вы в моей постели?!

У кровати стоит мэтр Мюррей, городской врач, в длиной рубашке и в ночном белом колпаке, с канделябром в дрожащей руке. Бедняга удивлен не меньше, чем я.

Я сажусь, свесив ноги…

– Мэтр Мюррей, в вашем доме есть молодые женщины?

– Единственная женщина в этом доме, моя служанка Берта, была молода, но с тех времен прошло почти сорок лет, государь!

Глава 12

МЫСЛИ ПОД ДОЖДЕМ

Небеса разверзлись, и потоп обрушился на Корнхолл. Дождь шел уже неделю. То мелкий, нудный, кропящий, то шумный и обильный. Сухая осень завершалась обильным бурным омовением…

Даже Фостер не смог узнать ничего о девушках, с которыми я делил постель в доме мэтра Мюррея!

Забавное приключение, случившееся в маскарадную ночь, было приятно вспоминать.

Стоя у окна, я думал о Доротее Харпер.

Фостер уже доложил мне о том, что барон Джаспер увлекся соколиной охотой, но графиня его не сопровождает, так как в тягости. О ее беременности болтают все, кому не лень. Строят только догадки – чей это ребенок – покойного Харпера или короля Грегори.

Теперь, когда Даниель Харпер мертв, Доротея стала полной наследницей и хозяйкой Харперхолла. Мои люди уже ушли из ее замка. Сможет ли Доротея родить ребенка без всяких сложностей, или следует ее еще до снега привезти в Холлилох и приготовиться к путешествию в драконью пещеру? Следует ли мне признать свою дочь?

Множество вопросом и множество ответов. Я злился…

Замок вдобавок ко всему превратился в казарму. Вновь набранные в реджименты воины поселены в монастыре, а тысяча горцев первого Клайвского реджимента разместилась здесь. Конюшня, служебные помещения и коридоры превратились в казарму.

В моем присутствии эта толпа, конечно, вела себя тихо. Но стоило только отлучиться… Говард едва успел отбить свою жену от молодцов, ее уже волокли на конюшню с вполне прозрачными намерениями. Я приказал выдрать виновных кнутом и выставить дежурить на сутки у ворот. Проблема в том, что лейтенанты и сержанты были назначены из таких же горцев и особым авторитетом не пользовались. Капитан Макгиллан – единственный настоящий ветеран из всего реджимента пользовался неприкасаемым авторитетом, но ему было далеко за пятьдесят, и он норовил побольше времени проводить с семьей в Корнхолле. Поэтому я приказал Гвену и его людям взять под контроль резвых горцев. Следовало чем‑то занять моих воинов, пока они не разнесли замок по камушкам и не поимели всех дам и служанок,…Но дождь, что зарядил на неделю, не позволял высунуть нос из-под крыши.

Временный лагерь переселенцев у стен города опустел. Джон Пирс за неделю разобрался с его обитателями. Часть молодых мужчин завербовалась в новые реджименты, но основная часть людей была погружена на повозки и отправлена в Хаббард и Хагерти.

В Хагерти по чертежам Мадзини строили стену в порту, и коннетабль Макинтайр обещал к зиме поднять ее на два человеческих роста.

Хлопнула дверь. Без стука влетела в мою комнату рассерженная Габриель.

– Твои горцы – мужланы и попросту дикие животные! Сейчас меня один урод шлепнул по заду!

– Ты оторвала ему руки?

– Нет, только выбила пару зубов!

Мой библиотекарь держалась за правую руку. Я взял ее, приподнял поближе к глазам. Кожа на костяшках содрана, ссадины кровоточат. Положив на раны ладонь, я мгновенно их исцелил. Целый день я не расставался со своим кожаным поясом, обшитым медальонами с граненым янтарем. С помощью Габриель я научился черпать силу из них, и теперь лечение ран превратилось в легкую забаву.

– Благодарю, Грегори, но когда же ты уберешь этих пастухов из замка? Девушкам–служанкам прохода не дают. Бедняжки боятся лишний раз высунуть нос из своих комнат и из кухни!

– Идея разместить воинов в замке плоха, но где‑то требовалось им квартироваться!

– Размести их по домам горожан!

– Тогда я не смогу их контролировать. Они разбредутся по городу, и тогда всем придется туго. Горожане возьмутся за оружие, и пойдет резня…

– Тогда повесь двух–трех для острастки прочим! Ты слишком добр, Грегори! Ты до сих пор не казнил Уэллса. Мне рассказали про твою идею. Этот проходимец будет сочинять истории до самой старости!

– Ты знаешь другого такого рассказчика?

– Не знаю и не желаю знать!

– Ты сейчас напомнила мне мою жену Адель. Она тоже полагала, что я слишком добр и меня следует позлить, чтобы подвигнуть на решительные действия…

– Вот как?

Габриель сменила тон и присела в кресло. Ее слегка прищуренные глаза внимательно меня изучали.

– Ты чем‑то озабочен? Расскажи – ведь я твой друг.

Я рассказал Габриель про Доротею Харпер, про ее беременность и про девочку–дракона.

А потом я решился и рассказал про то, как и где рожала Сью, про смерь Нелл при родах. Про свою мать, которая не пережила нашего рождения…

– Что мне делать, Габриель?

Она слушала меня, ни разу не перебив.

Потом порывисто поднялась и поцеловала в щеку.

– Я благодарна тебе за доверие, Грегори! Мне надо подумать…

Вечером пришел с обычным докладом Фостер. Но новости он принес интересные. В Гвинденхолле умер архиепископ Михаил. Его смерть похожа на убийство. Он прекрасно себя чувствовал вечером, а утром найден мертвым в своей постели, весь синий, как будто умерший от удушья. Но следов насилия на теле не обнаружено.

Епископы съезжаются в Гвинденхолл на похороны и для выборов кандидата на высокую пастырскую должность. Кандидату потом необходимо будет пересечь пролив и доехать на юг в Италику к Верховному понтифику, чтобы получить одобрение и благословение для занятия высокого поста – верховного иерарха королевства.

– Отец Симон уже знает?

– Я доложу ему, после того, как вы меня отпустите, государь.

– Что ж, теперь священникам будет не до анафем и интердиктов?

– Напротив, государь, собравшись в Гвинденхолле, иерархи легко могут принять такое решение, тем более что король Руперт сможет повлиять на них.

– Что еще?

– Графиня Уорбек со своими людьми стоит за нападениями на обозы на юг от Корнхолла.

– Сведения проверены?

– Абсолютно, государь! Мой человек находится среди слуг ее замка. Захваченная добыча хранится в подвалах у графини.

– Отчаянная дама!

– Девица, государь, графине всего семнадцать лет. Ее отец и два брата погибли при атаке на нашу армию у Давингтона. Она сирота.

– Никто из родственников не претендует на ее владения?

– Нет, государь. Ее отец был вассалом герцога Бронкасл…

– Подготовь мне перечень замков и маноров, где владетели и рыцари погибли или умерли, а их наследники не принесли мне вассальную клятву.

– Вот он, государь! Я имел смелость подготовить его заранее.

Отлично, теперь есть чем занять моих горцев. Пусть только утихнет дождь.

Ужинал я в компании Жасса и Габриель в своих комнатах. Молли пела для нас, а Клоди танцевала. Я попросил девочку оставить акробатические номера со стойкой на руках для моего индивидуального просмотра.

 
Я в лесах наберу слова,
Я огонь напою вином.
Под серпом как волна – трава,
Я разбавлю надежду сном.
Тебя творить -
три года не говорить.
Сердце сварено в молоке,
Лист крапивы – в глазах костер.
Лунный свет на твоей руке,
На рубашке – красный узор.
На рубашке – красный петух,
Да и мне ли жалеть огня?
Как захватит от дыма дух,
Так сильнее целуй меня!
Тебя ворожить -
Босой по углям ходить.
Тебя целовать -
Под пеплом звезды считать!
 

Молли пела, прикрыв глаза. Лютня в ее руках пела почти как человек. Этот дуэет проникал до самого сердца. Пылали дрова в камине. Стучал дождь по ставням окна.

Клоди то медленно кружилась, то порхала как мотылек. Она была птицей и тучами, волнами и стремительной рыбкой! Она была всем!

– Как она хороша, где вы нашли ее, государь?

Жасс был очарован.

– Песня-то ведовская, государь… – Опять не удержался Жасс.

– Со мной ничего не бойся, Семюэль… – шепнул я в ответ.

Габриель с другого конца стола смотрела на меня, прищурив глаз, через рубин вина в стеклянном бокале и улыбалась.

Глава 13

ПОСЛЕДНЯЯ ИЗ РОДА УОРБЕКОВ

Замок Уорбеков, расположенный примерно в двух часах езды от дороги, связывающей Корнхолл с Хагерти, был окружен первым Клайвским реджиментом плотным кольцом. Из трех ближайших деревень крестьяне разбежались загодя, не ожидая от моих воинов ничего хорошего. Здесь южнее Клайва многовековые набеги горцев до сих пор вспоминали.

Мне разбили палатку с видом на замок примерно в двух полетах стрелы.

Люди Уорбеков славились как меткие лучники и наглые браконьеры. В ближайших лесах водилось много дичи. Но леса не принадлежали Уорбекам уже полстолетия, а превратились в охотничье владение герцогов Бронкасл. Герцогские егеря вот уже полгода как покинули леса, и местным жителям настала раздольная жизнь. Вот с этими лучниками молоденькая графиня и разбойничала на дороге, не пропуская ничего ценного. В Корнхолле и Хагерти у нее имелись осведомители, так предполагал Фостер.

Стоя у палатки, я озирал окрестности. Замок расположен на насыпном холме у озера. Холм окружает ров. На холме манор – каменный замок в виде большой башни. В верхней части бойницы. Окна видимо выходят во двор. Деревянный мост, ведущий к узкому проему даже не ворот, а высокой двери, на уровне второго этажа, разорен. Бревна и куски настила валяются под стенами.

На стенах за зубцами никого не видно.

– Его не так просто взять, государь!

Капитан Макгиллан, кряхтя, слез с коня. Рыхлый, полный, но жизнерадостный капитан любил выпивку и хорошую плотную закуску. Его багровое лицо, седая голова и седые усы делали облик капитана очень запоминающимся.

Горцы его обожали, а он был к ним снисходителен, даже чересчур, как считал Жасс.

– Прикажете рубить лестницы, государь?

– Да, пусть парни разомнутся после дороги.

Со мной к замку графини–разбойницы приехала Габриель. Переодевшись в бардовый камзол горского пехотинца, с волосами под беретом, она не привлекала ничьего внимания, да и ее умение отводить глаза здесь тоже применялось. Она держалась поодаль, с алебардой в руке изображая караульного у моей палатки. Гвен и его парни Габриель не видели в упор. А она наслаждалась поездкой на войну и своими магическими способностями.

Я повернулся к девушке.

– Габриель, тебе не надоела эта алебарда?

– О, наконец‑то обо мне вспомнили!

– Твой саркастический тон я не заслужил.

– Ты привел сюда тысячу своих горских мужланов, не прихватив даже лестниц, и теперь, увидев замок, понимаешь, что ошибся? Ищешь глазами бомбарды?

– Я привез тебя. Ты самое главное мое оружие.

– Грегори, благодарю за комплимент! Я – самое главное оружие королевства!

Герцогине хотелось повредничать.

Я улыбнулся и развел руками.

Когда женщины вредничают, главное – смолчать и не отвечать колкостью на колкость.

Дамы терпеть не могут когда им противоречат, но в то же время обожают, когда им отвечают на колкость колкостью. Тогда ощущая себя несправедливо обиженными, они вытирают об нас свои прелестные ножки. Хотите победить в споре с женщиной – молчите. Тогда дамы теряются – ведь их пыл попал мимо цели! Ссора без второй стороны не может состояться!

Минут пять Габриель топталась на моих косточках. Но не слыша ответа, а видя только улыбку, рассмеялась.

– О, боги! Грегори, король не должен быть таким молчуном! Ты то и дело улыбаешься!

– Я любуюсь прелестной дамой.

Она подошла ко мне очень близко, заглянула в глаза.

– Ты жуткий хитрец, Грегори, или большой простак!

– А если и то и другое?

– Так не бывает!

– Ты поможешь мне захватить замок?

– Но я же поехала сюда не просто для того, чтобы подышать свежим воздухом!

Она взяла меня под руку.

Мы смотрели на замок, вернее, пытались смотреть. Закатное солнце светило красным огнем прямо в глаза.

– Что ты сделаешь с графиней?

– Отдам на потеху горцам.

– Я тебе не верю! Ты добрый король… Но знай – добрые короли долго не живут! Только злые короли умирают своей смертью! Читай исторические хроники!

– Прочитал и немало – ты права!

– Разозлись, Грегори!

– Графиню повесить?

– Я совсем не о том! Графиню можешь оставить себе для разогрева одеяла перед сном!

– Ты не будешь ревновать?

Габриель фыркнула.

– Твои постельные подружки меня ни капельки не волнуют!

Я видел по ее глазам, что она думает совсем по-другому, но не стал возражать.

Начинать осаду без переговоров невежливо, тем более если твой противник – дама.

В сопровождении Гвена и Фостера, с белым платком на конце меча я подъехал к самому рву напротив двери.

В бойницы за нами наблюдали, но никого не было видно.

– Эгей! Если кто-нибудь в замке?

– Что вам угодно, сьерр?

Отозвались сразу же.

– Покажитесь, сьер, я стою в открытую, а вашего лица не имею чести обозревать!

Через несколько долгих минут заскрипели петли, и обитая железными полосами дверца приоткрылась на половину.

В синей бригандине, с непокрытой головой, щуплый воин показался на пороге.

– Это она! – шепнул Фостер.

– Леди, я счастлив вас приветствовать и прошу вашего гостеприимства!

– С чего вы взяли, что я леди?! – Звонким голосом спросил воин, тряхнув короткими до плеч волосами.

– Я король Грегори, и мне известно многое, леди!

– Я не признаю вас! Вы – не король, вы – самозванец!

– Вы не впустите меня в замок? Ночи осенью холодные!

– У вас имеется свой замок, какого дьявола вы явились ко мне?!

– Вы не хотите говорить вежливо, леди?! Я не хотел бы применять силу против леди столь древнего рода!

– Я – Беатрис Уорбек, последняя из рода Уорбеков! Убирайтесь в свои горы и не лезьте в мои дела!

– Она всегда такая грубиянка? – спросил я Фостера.

Он виновато пожал плечами.

– Я вернусь утром, леди! Но прошу подумать и сдать замок без кровопролития!

– Идите к черту!

Грубиянка исчезла за дверью.

Горцы разожгли костры. Мои люди разместились вокруг замка, полукругом. Фланги моего лагеря опирались о берега озера.

– Сегодня ночью она попытается сбежать. Она не глупая девочка и понимает, что долго в замке на насыпном холме ей не удержаться. Из замка есть подземный ход в лес. Он выходит где‑то в овраге. Шагов двести отсюда.

– Не пора ли наведаться туда?

– Люди Гвена обложили весь овраг, как только ее возьмут, они протрубят в рог.

– Смотри, Фостер, если упустим графиню, над нами будут смеяться!

– Не беспокойтесь, государь, все будет сделано правильно!

Фостер ушел. Видимо, отправился в овраг проверить как обстоит дело с засадой.

– Моя помощь не потребуется….

Вздох Габриель за спиной.

– Еще ничего не решилось, да и сдадут ли люди графини замок, когда она будет в наших руках?

– Вассалы следуют за господином – есть ли смысл в сопротивлении – если господин пленен?

– Ты разочарована?

– Да…

– Ты поедешь со мной в Харперхолл?

– Осмотреть твою подружку? Почему бы и нет!

– В замке коннетабль – барон Джаред, он тебя может узнать?

– Как вассал герцога Лонгфордского, он меня видел множество раз, но узнает ли сейчас? Цвет волос и цвет глаз моих изменились… Я умерла для всех два года назад… Я не думаю, что он меня узнает… Эти два года потрудились надо мной от души…

– Ты прекрасна, Габриель!

– Не надо лести, Грегори…

Мы молча сидели у костра еще долго, подбрасывая сучья в пламя. Лагерь погружался в сон.

Резкий звук охотничьего рога переполошил всех, Но горцы, спавшие одетыми, быстро вооружились и без страха ждали дальнейших приказов.

Капитан Макгиллан с сонной помятой физиономией явился за приказами и очень удивился, когда я приказал всем ложиться спать.

Извивающееся тело, завернутое в плащ, в мою палатку внесли два рослых горца. Улыбающиеся Гвен и Фостер вошли следом.

Сняли плащ.

Взъерошенная как воробей, графиня Беатрис гневно прожигала меня взглядом голубых глаз, лежа на земле. Она была в мужской одежде, в высоких сапогах. Ее хорошо связали по рукам и ногам, даже рот завязали.

– Освободите леди рот…

Рот освободили. Ругань посыпалась на нас самая отборная.

Несколько минут леди ругалась как кабатчик. Когда она начала повторяться, я сделал знак, и к ней двинулся Фостер с кляпом.

– Стойте! Не надо совать мне в рот эту грязную тряпку!

– Леди будет говорить или будет ругаться?

Графиня потупилась.

– Развяжите меня…

– Здесь я отдаю приказы, леди! Оставьте нас!

Мои люди вышли.

Я подошел и посадил связанную пленницу на оленью шкуру.

– Насильничать будете? – деловито поинтересовалась она.

– Вы не в моем вкусе, дорогая!

– Взаимно! – буркнула рыжая нахалка.

Появившаяся внезапно Габриель, поймав ее за шиворот влепила пару пощечин.

– Эгей! Бить человека со связанными руками – низко! Вы кто?

– Вы дурно вопитаны, милочка! Вас мало пороли!

– Вы – женщина?!

– Отвечайте королю Грегори вежливо, милочка, иначе я из вас душу вытрясу!

– Не пугай меня, дылда! Не будь у меня связаны руки!

– Заткнись, нахалка!

Я с наслаждением наблюдал за схваткой двух дам. Почему для леди не устраивают турниры? Ведь их языки опаснее копий!

Габриель разозлилась и взялась за свои магические штучки.

Она протянула руки к Беатрис и выкрикнула несколько слов.

Тот час же рыжая разбойница повисла вниз головой, ногами почти доставая верх палатки. Она взвизгнула и закрыла глаза, но ничего не происходило, и глаза открылись.

– Это все, на что ты способна?

Габриель бросила несколько слов и покрутила пальчиком.

Графиня начала крутиться как веретено, все быстрее и быстрее. Сначала она визжала, но потом ей стало совсем худо, и ее вырвало. Брызги рвоты едва не долетели до меня. Прибежавший на крики Гвен застыл столбом, открыв рот.

– Габриель, довольно, ты убьешь ее!

Не сразу, но все же моя колдунья смилостивилась. Вращенье прекратилось, и стонущая Беатрис рухнула на испачканную оленью шкуру. Спазмы еще сотрясали ее тело, но в желудке ничего больше не было. Разбойница заплакала, тоненько, как маленькая девочка. Плечи тряслись.

Я посмотрел на Габриель. Она уже не злилась, а похоже, даже раскаялась в содеянном. Похоже, она сама готова расплакаться.

– Гвен, дай ей воды!

Зубы пленницы стучали по краю медной кружки. Она все выхлебала. Заплаканные глаза жалобно смотрели на меня.

– Леди будет говорить вежливо?

Она кивнула.

– Завтра утром вы прикажете открыть ворота своим людям, и я обещаю сохранить вам жизнь.

– Хорошо…

– Гвен, развяжи ей ноги, отведи ее в свою палатку и охраняй сам.

– Сделаю, государь!

Едва они вышли, Габриель бросилась ко мне на грудь и зарыдала. Пришлось ее тоже отпаивать водой.

Я уложил Габриель на свою походную постель, укрыл теплым плащом из овечьих шкур. Она не отпускала меня, держа за руку, и я сел рядом.

Она уснула, и я лег рядом и укрылся тем же плащом.

Утром Габриель рядом не оказалось.

Замок сдался, едва защитники увидели госпожу связанной .

Ко всеобщему удивлению, разоружив людей графини, я приказал всех отпустить. Пленные мне не нужны, а убить сотню человек только за то, что они следовали за госпожой – низкий поступок.

Слуг оставили в замке, а в качестве гарнизона встала рота горцев.

Повозок у меня не было, и за трофеями придется кого‑то прислать из Корнхолла.

По грязной мокрой дороге мы вернулись в Корнхолл, обогнав пехотинцев.

Пленница доехала, привязанная к седлу, но не как тюк, просто веревку пропустили под седлом и связали ноги.

– Что ты сделаешь с нею? – интересовалась Габриель, когда уже показались стены Клорнхолла.

– Зависит от одного ответа.

Я поравнялся с пленницей.

– Леди, вы обучены писать и читать?

– Да, государь…

Джон Уэллс отрастил в заточении черную бородку, которая ему очень шла.

Он валялся на постели, когда дверь открылась и вошел я. Он мгновенно был на ногах и поклонился.

– Пища, постель – все хорошо?

– Да, государь, вот только писцы медлительны и не успевают записывать то, что я диктую сразу!

– Я читал твои новеллы – они мне нравятся. Но с писцами я ничего сделать не могу! Есть другое решение – я подселю к тебе грамотного человека, он научит тебя читать и писать. И на первое время будет писцом. Гвен!

В комнату вошел Гвен, подталкивая впереди себя Беатрис.

– Леди, вот ваша комната и ваш сосед, весьма разговорчивый рыцарь. С ним вам скучно не будет!

– Вы оставляете меня с мужчиной?! Ни за что!

– Вы женщина?!

Уэллс был удивлен и обрадован.

Графиня бросилась к двери, но руки связаны, и Гвен, легонько толкнув, отправил ее прямо на постель Уэллса. Мы вышли за дверь, когда графиня обрушилась с проклятьями на нее изнутри. Но засов уже задвинут.

– Я полагаю, они договорятся, государь.

– Оба поговорить любят – посмотрим, что из этого выйдет!