Текст книги "Драконы севера (СИ)"

Автор книги: Алексей Фирсов

Глава 24

ВСЕ В РУКАХ ЕГО…

В ожидании подкреплений мои люди не бездельничали. Вокруг манора Хаттон вырыты многочисленные волчьи ямы. Сам манор превращен в крепость. Окна, направленные в сторону реки, заложены кирпичом – оставлены только бойницы.

Напротив брода насыпан вал и установлены бомбарды. Вдоль реки Мудди до самого Виллара несли службу конные патрули.

В моем лагере, конечно, знали о том, что армия короля Руперта превышает нашу почти в три раза. По утрам стали недосчитываться людей при перекличке – бежали в основном лонгширцы и честширцы. По артикулу за дезертирство предусмотрена смерть. Конные патрули горцев поймали почти всех беглецов, и их по приговору собранного суда офицеров провели через строй пик.

Солдаты, вооруженные пиками, встали в две шеренги лицом к лицу с пиками в руках. Осужденный, помолившись, должен пройти этим коридором смерти, получая с обеих сторон удары пик. Немногие вступили на этот путь сами. Почти всех беглецов пришлось заталкивать в этот коридор пик мечами и алебардами. Крики, мольбы о пощаде, слезы…

Я присутствовал при этой казни, и никто не был помилован. Для моих пехотинцев такая казнь была в диковинку. Солдат, воин, обычно убивает в пылу сражения, спасая свою жизнь или жизнь товарищей рядом. Среди бела дня колоть пикой бывшего товарища на глазах у всех – им было трудно. Поэтому осужденные умирали долго. Но никто не дошел до конца коридора пик.

Окровавленные, в многочисленных ранах, тела сбросили в яму у реки и забросали землей.

Больше дезертиров не было.

В левом крыле манора я занял весь второй этаж под свои апартаменты.

Грета забралась в гардероб хозяйки и нашла там тайник с украшениями, в основном из жемчуга и серебра.

Она принесла мне шкатулку и поставила на стол.

– Могу я что‑то взять себе?

Я в это время изучал карту юга королевства .

Глаза Греты блестели. Мольба и надежда…

Женщины как сороки любят все блестящее. Разве я могу ей отказать?

– Все твое, Грета, это трофей, твой трофей – распоряжайся им как желаешь!

– Благодарю вас, государь!

Она присела в почтительном поклоне, но губы расцвели улыбкой, смелой и открытой.

Я опять вернулся к карте.

Грета крутилась у зеркала в дальнем конце комнаты, меряя то одно, то другое украшение. Мне слышался то вздох, то приглушенный восторженный писк. Моя подруга явно в восторге, и теперь, насколько я понимаю женщин, ей необходима подруга, чтобы радость обладания ценностью была еще сильнее – нужна завидующая, но восхищающаяся подруга рядом.

Я подошел к Грете, когда она любовалась собой, надев на шею сразу три нитки жемчуга и вдев жемчужные серьги в уши.

– Вам нравится, Грегори?

Девочка разрумянилась, алели губы, сверкали глаза.

– Ты прелестна, моя радость…

Я обнял ее сзади и поцеловал в шею, а потом ее губы оказались рядом. От страстного, горячего поцелуя я тоже загорелся, разгораясь все более, как костер на ветру.

Украшения были позабыты. Я подхватил Грету на руки и отнес туда, где хотел ее видеть и ощущать – на широкую кровать под пышным балдахином…

– Я словно поднялась в небо… было так… так… замечательно… словно в раю… – Она шептала мне на ухо тесно прижавшись грудью, животом, бедрами ко мне с боку. Ее руки и ноги обвили меня. Объятия тесны и горячи. Грета как будто хотела оставить меня рядом навсегда, навечно.

А я думаю о сестре… О Сью… Ком стоит в горле, и слезы наворачиваются на глаза. Где ты, моя любовь?

Стук в дверь нарушил наше уединение.

Грета быстренько натянула на себя перинку.

– Кто там?

– Государь, это – Фостер! Важное известие!

– Войди!

Мой инспектор не скрывал удивления и радости на лице.

– Государь, умер король Руперт!

Я не поверил своим ушам.

– Не может быть?! Когда и как?

– Сегодня за обедом. Упал, выходя из‑за стола, и умер сразу же!

– Он разве был болен? Или это отравление?

– Все в руках господа…

Король Руперт умер. Умер мой противник, умер мой упорный враг…

Весть о смерти короля Руперта привез посланник от принца Клермона с предложением заключить перемирие.

Глава 25

НЕ ПУСКАЙ МЕНЯ…

Я заключил перемирие, и на следующий день подошли тевтонцы Фрусберга.

На обширном зеленом лугу тремя квадратами выстроились три полка пестрых вояк. Двенадцать тысяч опытных воинов, соскучившихся в дни мира, готовых резать глотки за мое золото кому угодно.

Развевались разноцветные полковые и ротные знамена.

Вместе с князем я объехал ряды наемников.

– Парни отборные, государь, не пожалеете ни об одном талере!

Князь представил мне оберстов. По возрасту они годили мне в отцы, эти тертые жизнью и войной мужчины в латах.

– Уважаемые сьерры! Рад приветствовать вас в рядах моей армии. Вчера было заключено перемирие, но война не завершена. Сегодня же всем будет выдано жалование на три месяца вперед, до осени. С божьей помощью и вашей я сломлю врагов, и к началу сезона штормов вы все сможете вернуться домой. А ваше жалование как оберстов будет удвоено!

Вояки просияли. Сердце этих людей в их кошельках, и кошельки не должны пустовать.

Я попрощался с Габриель. Она во главе трех тысяч рыцарей отправилась в Лонгшир, добивать наглого бастарда. Ее людей возглавил капитан Гризелл.

Герцогиня сидела на коне боком, в дамском седле.

– Прощай, мой жених! Больше Луизы ты не увидишь! Я вернусь назад только как Габриель!

– И слава Господу! Я, признаться, устал видеть одно, а чувствовать другое…

– Не скучай и не тревожься, Грегори, я справлюсь с бастардом и принесу мир на свои земли.

Я поцеловал руку герцогини.

– Мне будет спокойнее знать, что ты далеко от этого хлыща Клермона!

– Короля Франсуа!

– Ты полагаешь?

– Да, Франсуа Клермон станет королем Юга. Церковь его поддержит, вот увидишь, а баронам некуда деваться!

– Береги себя, внучка…

Габриель засмеялась.

– Не волнуйся, дедушка!

В честь прибытия тевтонцев в маноре было устроено пиршество, конечно без тонкостей этикета, просто мужская попойка. Присутствовали оберсты и старшие офицеры как тевтонских, так и горских полков.

В большом зале манора поставили длинные столы. Отдельный стол накрыт и сервирован для меня, Жасса и Фрусберга.

Как только офицеры вошли в зал и прошли к своим местам, князь поднялся и, взяв кубок с вином, провозглсил:

– Слава победоносному королю Грегори!

– Хохо! Хох! – заорали тевтонцы, затем вино и эль полилось обильно в глотки.

Сразу же стало шумно. Гортанные голоса тевтонцев, хлебнувших эля и вина, заглушали голоса моих горцев. Впервые северные горцы оказались в меньшинстве, и это им явно не нравилось.

Пришла Молли с менестрелями. Они сели с инструментами справа от меня и ударили по струнам. Чистый голос Молли разнесся под сводами зала и заставил всех смолкнуть, даже говорливых тевтонцев.

 
Ай, то не пыль по лесной дороге стелется.
Ай, не ходи да беды не трогай, девица.
Колдовства не буди,
Отвернись, не гляди -
Змей со змеицей женятся.
Удержи меня,
На шелкову постель уложи меня.
Ты ласкай меня,
За водой одну не пускай меня…
Лиха не ведала, глаз от беды не прятала.
Быть тебе, девица, нашей – сама виноватая!
Над поляною хмарь -
Там змеиный ждет царь,
За него ты просватана.
Зелье змеиное отыскать не сумею я,
Золото глаз на тебя поднять не посмею я.
Чешуею загар -
Мне в осеннюю гарь
Уходить вслед за змеями.
Пылью под пологом голос мне полоза слышится…
Полные голода очи–золото в пол–лица…
Он зовет меня вниз:
«Родная, спустись,
Обниму в тридцать три кольца!»
Удержи меня,
На шелкову постель уложи меня.
Ты ласкай меня,
За водой одну не пускай меня…
 

Музыка смолкла и в тишине Молли еще повторила, глядя на меня:

– Не пускай меня… за водой…

Одобрительные крики воинов разнеслись по залу. Тевтонцы, хоть и не поняли ни слова, тоже выразили одобрение .

Я поманил певицу к себе. Положив лютню на скамью, она смело приблизилась к моему столу. По моему знаку пажи принесли четвертое кресло для Молли, блюдо с ножом и вилкой, бокал.

Молли заняла место без робости или жеманства.

– Благодарю, государь.

– О чем же твоя песня?

– Обо мне, государь. и о вас!

Такой откровенный ответ на миг лишил меня дара речи.

Фрусберг засмеялся, а Жасс покачал головой.

– Ты скора на язычок мой милый менестрель! Ты прекрасно поешь, что ты хочешь в награду? Клянусь честью, я сделаю для тебя все!

Глаза Молли блеснули.

– Ночь любви с королем Севера – самая лучшая награда!

«Девушка смела – превратить все в шутку не получиться»

– Она поймала вас за язык, государь! – князь Фрусберг весело ухмылялся. – И вы поклялись честь!

– Я исполню клятву, князь! Молли, спой нам еще что‑нибудь.

– Хорошо, государь…

Так и не притронувшись к еде и вину, Молли встала из‑за стола и вернулась к менестрелям. Зазвучали струны, ударил бубен, включилась свирель.

 
Мой горец – парень удалой,
Широкоплеч, высок, силен;
Но не вернется он домой,
Он на изгнанье осужден.
Как мне его вернуть,
О, как его вернуть?
Я все бы горы отдала,
Чтоб горца вновь домой вернуть.
 

Эту песню знали все горцы. Любимая песня Сью и горских реджиментов. Подпевали все, даже князь Фрусберг.

Веселье на пиру дошло до того момента, когда никому нет дела ни до кого. Фрусберг присоединился к тевтонцам, и они хором распевали что‑то свое, обнявшись за плечи и раскачиваясь .

Я приблизился к Молли и протянул ей руку.

– Идем, мой менестрель, уже стемнело за окнами. Тебя ждет ночь любви.

Она молча протянула руку в ответ, в глазах блеснуло торжество.

Что же мне делать с Гретой? Или оставить ее рядом и провести ночь с двумя сразу. Заманчивые картины пронеслись перед моими глазами. Ночь маскарада в Корнхолле вспомнилась во многих восхитительных подробностях…

Я пожал руку Молли, и она подняла взгляд. Я улыбнулся ей. Мы вышли из зала. Горцы отсалютовали мне обнаженными мечами. Двое сразу же последовали за нами. Даже по манору, окруженному моими отрядами, я перемещался с охраной. Если уж Орден Святого креста открыл на меня охоту, никакая предосторожность не будет излишней.

ПЫЛЬЮ ПО ВЕТРУ

Глава 1

ЧЕРНАЯ КОШКА

– Вы не сердитесь на меня, государь?

Голос Молли дрожал. Лицо опущено.

Я остановился и приподнял ее подбородок указательным пальцем. Она заморгала испуганно.

– Выше нос, мой менестрель! Настоящий мужчина не может отказать в любви женщине!

Глаза девушки просияли. Внезапно она зажмурилась и выпалила:

– Я вас люблю! Я безумно вас люблю!

Мои глаза теперь открылись. Она была влюблена в меня и видимо давно, может быть с той минуты на площади вонючего Давингтона, когда я спас ее от мук и смерти. Потому-то Габриель так легко уговорила девушку занять ее место в моей постели. Потому Молли, пытаясь возбудить мою ревность, легко шла на любовные связи с офицерами моей армии… Потому она устроила любовные игры с Дуганом в моей спальне!

И теперь, испробовав все что могла, она открыто посмела выразить свои чувства.

Ее признание меня растрогало. Молли мне всегда нравилась, но не более того. Я никогда не видел в ней женщину. с которой хотелось бы лечь вечером и проснуться утром.

Сейчас мне хватало и Греты.

Но немного любви я могу подарить этой девушке. Почему нет?

Я нагнулся и поцеловал Молли в губы. Она тут же прижалась ко мне. С зажмуренными глазами, дрожа, бедная Молли целовала меня со всем пылом. Ее трепешущий язычок я ощутил на своих губах.

Потом я подхватил девушку на руки и понес дальше по коридору к лестнице, ведущей на второй ярус. Девичьи руки обхватили меня за шею крепко и как будто даже судорожно, словно она тонула, а я был единственным средством спасения.

Двое телохранителей следовали за мной неотступно и безмолвно.

У двери, ведущей в мои комнаты, не было караульных горцев. Я опустил Молли на ноги и, выхватив кинжал из ножен, отодвинул ее себе за спину. Здесь на стене тускло светился масляный светильник.

По моему знаку оба моих телохранителя рывком распахнули двустворчатую дверь.

Свечи погашены. В комнате темно. Резкий запах крови. Невнятный шум разнесся из соседней комнаты. Там спальня. Там должна быть Грета!

Я бросился вперед, обогнав горцев, и едва не растянулся на полу, споткнувшись о лежащее на ковре тело.

Распахнул дверь в спальню. На светлом фоне распахнутого настежь окна повернулась в нашу сторону черная фигура, блеснул кинжал.

– Стоять! Брось оружие, мерзавец!

Человек метнулся к окну, стремительный и гибкий как черная кошка, и исчез за ним. Здесь до земли примерно три человеческих роста!

Я подбежал к окну, заглянул вниз. Здесь тень от донжона и темнота хоть глаз выколи!

– Дуг, зови Кайла и его людей, быстрее! Пусть оцепят все здание! Ардан, факел мне!

Но с горящими свечами к нам уже спешила Молли. Металось пламя, и воск капал ей на руку.

Я огляделся, страшась увидеть мертвую Грету. На полу лежали лицом вниз двое мужчин в пестрых разноцветных одеждах. Тевтонцы? Что они делали здесь?

Я присел на корточки перед ближайшим телом. Молли присела рядом, держа по свече в каждой руке.

Перевернув лежащего на спину, обнаружил, что он совсем молодой парень, даже щетины на щеках нет! И мне он не знаком. Он еще теплый, но уже мертв. Удар нанесен прямо в сердце – один удар, но очень точный. У убийцы твердая рука!

Второй был также молод и также точно убит одним ударом в сердце. Я машинально потрогал свою грудь. Между рубашкой и камзолом на мне моя кольчуга с драконьей чешуей. Но встретиться с убийцой, столь точным и сильным, в темноте мне совсем не хотелось.

Поднявшись на ноги, я огляделся.

– Грета! Ты здесь? Грета!

Приглушенный тихий голосок в ответ:

–Ja! Ich bin hir…

– Где ты?!

– Я застряла…

Грету я нашел за альковом в узкой щели. Как она ухитрилась забраться туда да еще так далеко – между стеной алькова и каменной стеной?! Я не мог даже дотянуться до нее рукой.

– Как ты, малыш?

– Мне тяжело дышать, Грегори… Спаси меня…

Тевтонка заплакала тихо и жалобно .

В спальню ввалились охранники во главе с Кайлом. Засверкали мечи.

– Кайл, топор сюда! Взломайте стену алькова и осторожнее – там Грета!

Парни набросились на альков и разнесли по доскам все резное деревянное великолепие.

Тевтонку извлекли из пролома бережно и аккуратно. Девочка разевала рот как рыба, выброшенная на берег. Лицо покраснело. Я прижал ее к себе, не сильно, но уверенно, положив ладони на лопатки.

Привычно закололо пальцы и затихло.

– Теперь хорошо?

– Да, да…

Она быстро закивала. Золотистые волосы рассыпались по плечам.

Приблизился Кайл.

– Государь, стражи у дверей также заколоты кинжалами!

Оставив Грету на попечение Молли, я обошел свои комнаты. Четыре трупа лежало в двух комнатах – двое горцев и двое незнакомцев в одежде тевтонской пехоты.

Горцы никого не нашли внизу под окнами. Человек в черном ушел. Но услышав рассказ Греты я заколебался в выводах.

Грета услышала шум в соседней комнате, когда в спальне читала при свечах. Она не стала открывать дверь, а заглянула в замочную скважину, и это ее спасло. Она увидела, как двое тевтонцев затаскивают в комнату волоком тела двух горцев–часовых. Девочка забралась на крышу алькова, но оступилась и провалилась в щель. Ее вскрик и шум привлкли убийц Они рыскали по комнате и искали ее, а она зыдыхалась, стиснутая впереди и сзади.

– Они не говорили по–тевтонски, государь! Они говорили на местном языке!

– О чем они говорили?

– О том как потратят деньги за вашу голову, государь… Потом раздался шорох у окна, удивленный вскрик убийцы, шум борьбы и ударов. Упало одно тело, потом другое.

Незнакомка приблизилась к алькову и язвительно заметила: «Тебе повезло, дорогуша, что ты от меня далековато и зад у тебя не толстый!»

– Незнакомка? Женщина?

– Да, государь, женский голос произнес эти слова! Она пробыла здесь недолго. Появились вы – слава господу, и она бежала.

«Женщина–убийца?! Адель? Только не это!»

Глава 2

ОДИН ПЛЮС ДВЕ

Проводить ночь любви в разгромленном алькове, вдыхая запах свежей крови – я не способен.

В сопровождении девушек и тесного кольца охраны я перешел в библиотеку и приказал постелить постель прямо на полу.

Слуги принесли тюфяки, простыни, подушки, свечи в канделябрах. Постель быстро приготовлена. Я отправил слуг и разлил из принесенной бутылки вино по бокалам. Раздал девушкам и первым отхлебнул.

– За твое чудесное спасение, Грета, и за твой смелый голосок Молли! Пейте до дна, мои милые!

Девушки послушно осушили бокалы.

– Мне уйти?

Грета, робкая Грета, посчитала себя здесь лишней.

– Разве король слабак и не сможет сделать счастливыми двух прелестных девушек?

Девушки натянуто улыбнулись.

– Разденьте друг друга, мои дорогие.

Я сел поудобнее в кресло и добавил вина в бокал. Я его не выпил до дна.

Девушки приблизились друг к другу и, повернув головы, смотрели на меня.

– Смелее, милые! Одежда сегодня нам не нужна!

Они начали расшнуровывать платья друг другу, спустили их вниз. Настал черед завязкам на нижних юбках, потом длинным рубашкам, что привычно снимаются через голову. На девушках только чулки с подвязкам. Вино начало действовать. Глаза их блестят, щеки заалели. Теперь отчетливо видна разница в их фигурах. Грета тоненькая с маленькими грудками и узкими бедрами. Молли с тугими тяжелыми грудями и широкими бедрами по контрасту с узкой талией, но она не толстушка, она очень женственна.

Я допил вино и приблизился к своим подругам. Встал между ними. Обнял за талию – Грету правой рукой, а Молли левой.

– Теперь можете раздеть меня.

Проказницы с визгом опрокинули меня на постель. Раздели меня быстро и даже пощекотали за подмышку. Я хохотал и отбивался. Что раззадорило девушек еще пуще…

Мы лежали втроем. Я в средине – девушки по бокам, прижимаясь ко мне грудями. Я обнимал их за плечи. Приятная истома, спутник сладкого финала, заполняла меня благодушием и сонливостью.

– Мой государь – это нечестно – ночь обещана мне, а весь нектар достался Грете… – капризно заявила Молли, перебирая пальчиками волосы на моей груди.

Грета завозиласьу меня под боком и хихикнула.

Глава 3

НЕГОСТЕПРИИМНЫЙ ВИЛЛАР

Тевтонцы не опознали двух мертвецов. Кто их прислал?

Врагов у меня много, и желающих оборвать мою жизнь хватает. Таинственную незнакомку в черном, что наносит точные удары в сердце, никто не заметил, и следов ее не найдено .

После завтрака я занимался фехтованием с лейтенантом Вэлшем, когда явился проситель – сын Альфреда Хаттона.

Он приехал из Виллара с единственной просьбой – снять заклятие с отца. Ректор и бургомистр до сих пор находился под влиянием заклятия истинной правды. Ведь я его не успел снять, убегая из манора. В семье Хаттона оказался «живой труп»!

– Государь, снимите заклятие, моя семья умоляет вас о снисхождении!

– Вы привезли ректора сюда?

– О, нет, государь, мой отец в Вилларе. Я умоляю вас приехать и вернуть его к нормальной жизни!

Прихватив с собой пять сотен латников и конных горцев, в сопровождении пажей, лейтенантов Вэлша и Кайла Макнилла я выехал в Виллар. Полк тевтонцев Бойнебурга с четырьмя бомбардами на передках выступил следом. Теперь меня окружали только люди, которых я опросил под заклятием истинной правды. Это заняло много времени, но безопасность дороже всего.

Дом Альфреда Хаттона расположен на островке под именем Оук. Но дубов здесь нет и в помине. Только каменные здания. В двух лодках разместились со мной горцы Кайла. Я приказал всем надеть шлемы.

Сегодня Виллар словно вымер. На набережных не видно не души и это среди дня!

– Где же горожане, Вильям?

Сын Хаттона плыл со мной и сидел напротив. Его полное лицо бледно.

– Студенты и преподаватели на занятиях. Днем всегда здесь тихо. Остров Оук только для проживания профессоров отведен.

Лодки подошли к каменному причалу. Других лодок здесь не оказалось. Это мне начинало не нравиться.

– Вильям Хаттон, если против меня здесь что‑то затеяли – первым умирать вам!

Бегающие глаза Хаттона–младшего уставились на стальной палец моей латной перчатки, нацеленный ему в переносицу.

Лицо его быстро подернулось испариной и покраснело. Мутная капля потекла по щеке.

Я взял его за шиворот и вытащил из лодки, толкая перед собой. Он пытался что‑то жалко блеять.

Тугой чмокающий удар и арбалетная стрела вошла в грудь младшего Хаттона до самого оперения. Он захрипел и повалился на каменный ступени.

– Кайл, быстрее к стене дома!

Болезненный удар в грудь, звякнула о камень стрела. Я под прицелом!

Стрелки сосредоточили стрельбу на мне. Стреляли в открытые окна дома, что выходил к набережной трехэтажным фасадом.

Пока я добежал до стены дома, получил один удар вскользь по шлему и еще один на уровне пояса. Чешуя дракона меня защитила. Прижавшись спиной к стене, я посмотрел назад. Горцы догнали меня и лишь два тела неподвижно лежали на ступенях, ведущих к воде – младший Хаттон и один из моих телохранителей.

– Кайл, взломай дверь и рубите всех! А потом подожгите дом! Пусть будет им уроком!

– Слушаюсь, государь!

Со мной осталось четверо телохранителей, а остальные во главе с Кайлом занялись дверьми – фасадной и тыльной. Арбалет – мощное оружие, и если бы не чешуя дракона, я получил бы серьезные, а может и смертельные раны. Но вот круто вниз из него не выстрелить – выпадет стрела.

Фасадная дверь обита полосками металла и гвоздями с широкими квадратными шляпками. Просто ее не взять.

Кайл срубил петли двери своей секирой, и бордовые горцы потоком влились в дверь.

Топот, крики, визг, грохот.

Через несколько минут на мостовую сверху рухнуло два тела, следом упали их арбалеты.

Я отошел от стены. Похоже, дело сделано. Четверо телохранителей плотным кольцом обступили меня, вертя головами. Парни опасались еще одного нападения.

Горцы выходят из дома и тащат из двери вопящих женщин и детей. Зачем?

Подбегает Кайл. На обнаженном клинке кровь.

– Государь, было два стрелка, и мы с ними покончили, этих тоже рубить?

Плачущие женщины на коленях, облепленные детьми, дрожащая старуха, молоденькая беременная женщина с распухшим от слез лицом.

Десятки глаз устремлены на меня. Многоголосый вой и плач.

– Дом подожгли?

– Еще нет, государь, сейчас прикажу!

– Не надо… И рубить больше никого не надо… Проверьте Хаттона и нашего парня. Если живы – ко мне несите!

Я подошел к вопящим от страха жителям злосчастного дома.

Плач стих. Они только хлюпали носами и тихо скулили.

– Идите в дом – вас не тронут. Идите!

Женщины все так же стояли на коленях. Зыркали детские глазенки.

Я махнул рукой и пошел прочь дальше по улице.

К дому бургомистра и ректора Хаттона я подошел со своими людьми по совершенно безлюдной улице.

Фасад дома выложен из светлого камня и украшен скульптурами святых у входа. Ставни открыты и видны переплеты окон. Трехэтажный дом высится как храм, украшенный резьбой по камню, а поверху многочисленными башенка, видимо, дающими приют голубям. Откосы окон предусмотрительно покрыты железными шипами, чтобы птицы не садились и не гадили на голову хозяевам дома.

Кайл постучал в дверь. В толстой двери с блестящими медными шляпками гвоздей отворилось зарешетчатое окно.

Раздался грубый бас привратника:

– Хозяева не принимают!

– Кайл, скажи ему что мы принесли труп младшего Хаттона .

Четверо горцев на плаще несли мертвеца.

Дверь спальни закрылась, отрезая стенания и плач и я остался наедине с Альфредом Хаттоном.

Бургомистр и ректор университета лежал на постели, укутанный в одеяла и невидящим взглядом смотрел в потолок. Он моргал время от времени, но благодаря заклинанию истинной правды находился в состоянии оцепенения, сродни сну, только с открытыми глазами.

– Скажите мне истинную правду, Альфред Хаттон, что вы знаете про Орден Святого креста?

Голос бургомистра глух .

– Я знаю, что такой орден есть и никаких подробностей.

– Кого из членов ордена вы знаете?

– Никого.

– Вы знали о том, что архиепископ Герефорд вступил в переговоры с королем Грегори для того чтобы его захватить?

– Знал.

Тут уж я устроил ректору подробный допрос.

К сожалению, ничего нового мне не удалось узнать. Тогда я перешел на знакомство с личными делами ректора.

– Сколько у вас детей?

– Трое – Вильям, Агнесс и Мартин.

– Есть ли у вас любовница?

– Да.

– Кто она?

– Мэри Гарднер – жена профессора теологии Сэмюеля Гарднера.

– Где вы храните свои накопления?

– Золото – в подвале, в мешке на дне пятой бочки с краю. Серебро здесь в спальне. Тайник в полу под кроватью.

Я произнес слова заклятия наоборот.

Хаттон моргнул еще раз и с удивлением посмотрел на меня. Еще бы, для него прошел только миг. Он только что сидел за столом со мной и архиепископом Герефордом – вдруг он уже в постели!

– Ваше величество, что со мной? Почему я здесь? Это – магия?

Бедняга был так потрясен, что засыпал короля вопросами.

Портьера у кровати зашевелилась, и белокурое существо бросилось на грудь Хаттона.

– Отец, он тебя заколдовал!

Дочь и отец обнимали друг друга. Две пары испуганных глаз смотрели на меня.

– Это ваша дочь, ректор?

– Да, государь, простите ее! Она напугана!

– Отец он задавал тебе вопросы! Он колдун!

Я приложил палец к губам.

– Леди, если вы развяжете свой язычок, я вынужден буду вас убить.

Голубые глаза девушки наполнились слезами. Рот перекосился.

Ей не больше шестнадцати лет, хорошенькая, только очень худенькая. И тихая как мышка – раз я ее не заметил и не услышал. Светлые вьющиеся волосы без чепца или сетки. Естественно – она же дома!

– Вы – Агнесс?

– Да… государь…

Она явно собиралась зареветь в голос. Что она прочла в моих глазах? Мысли у меня были самые мерзкие: зарезать обоих здесь же, чтобы девчонка не проболталась, или взять ее в заложницы и увезти в лагерь, а там видно будет? Никто не должен знать о заклятии истинной правды! Кроме того, Хаттон будет смирно себя вести, пока его дочь в моих руках.

– Кайл! Ко мне!

Я крикнул, не поворачиваясь к двери.

Дверь стукнула о стену.

– Государь, я здесь!

– Эта юная леди едет к нам в гости. Сопроводи ее до лодки – отвечаешь за нее головой!

– Нет! – в отчаянии крикнула Агнесс и спрыгнула с кровати.

Убежать ей не дали. Двое горцев, гремя сталью, сцапали ее как два кота мышку. Девушка завизжала так, что заложило уши.

Хаттон соскочил с постели и, как был в одной длинной рубахе, ринулся, но не к дочери, а к шкафу – видимо за оружием. Его повалили на пол и выкрутили руки. Выхватив из рукава камзола свой носовой платок, я сделал два быстрых шага и сунул смятый ком в распахнутый рот Агнесс.

– Что вы делаете?!

В дверях я увидел теснящую моих телохранителей крупную фигуру леди Хаттон, жены ректора.

– Леди, ваша дочь вела себя совершенно недопустимым образом! Она оскорбила короля!

– Отпустите ее немедля, убийца!

Я извлек из ножен кинжал и протянул руку. Лезвие коснулось груди Агнесс.

– Леди, у вас горе, я понимаю ваши чувства, но ваша дочь едет с нами, а ваш исцеленный муж остается. Я могу оставить здесь вашу дочь только мертвой!

Глаза леди закатились, и она обрушилась на руки своих горничных.

До лодок мы добрались без происшествий, но улицы постепенно наполнялись весьма злобно настроенными горожанами. Когда мы плыли вверх по течению, с набережной из толпы мне вслед летели проклятия и угрозы. В руках горожан появилось оружие и даже арбалеты. Но стрелять они не решились – боялись задеть Агнесс.

Девушку закутали в плащ и посадили в лодку между двумя горцами. Под плащом ее связанные руки не видно. Сопротивлялась она до конца, и кляп изо рта я приказал не вынимать.

Слезы текли по щекам девушки. Но ее глаза метали молнии и обещали мне всевозможные кары. Смелая пигалица!

Из Виллара за нами последовали несколько лодок, набитых вооруженными людьми, но догнать нас не смогли. Тем более что на берегу нас встречали латники и тевтонцы Бойнебурга. Кайл посадил пленницу в седло перед собой, и мы двинулись в лагерь.

Бойнебургу я приказал вырыть укрепление на берегу Мудди, на виду Виллара и оставаться здесь до следующих распоряжений.

Полк Бойнебурга, бывший полк князя Фрусберга, самый малочисленный из тевтонских полков, и его отсутствие в лагере не повлияет серьезно на численность моей армии.