Текст книги "Драконы севера (СИ)"

Автор книги: Алексей Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 62 страниц)

Глава 8

МОКРЫЕ ХОЛМЫ РИББЛШИРА

Графство Рибблшир, наследное владение лорда Джаспера. Он первым согнал крестьян с земли и пашни превратил в луга для бесчисленных овечьих стад.

Следует отдать ему должное, когда железные копи в прегорьях истощились, Джаспер быстро сообразил на чем еще делать деньги. В Конфландии и Тевтонии хотят сукно и платят за шерсть звонкой монетой – будет вам шерсть!

Селяне, потерявшие не только работу, но и свои земельные участки, принялись воровать овец у лорда. Тогда Джаспер добился от короля Иоанна указа о бродягах.

Бродягу мог повесить любой королевский пристав, без суда и следствия. Бродягой считался тот, кто не имеет крыши над головой или работы, тот кто отказывается от работы за разумную цену (разумную с точки зрения лорда), тот кто называет себя бродячим лекарем, жоглером или трубадуром, но не имеет инструментов, положенных по профессии. Возраст и пол не имел значения.

Но королевские приставы не могли перевешать всех.

Мои отряды вступили на землю графства под проливным дождем.

Пришлось спешно ставить палатки и разбивать лагерь. На этот раз валы и рвы не копали – ограничились вагенбургом – составили стену из повозок квадратом. Дозоры были посланы вперед.

Дождь поливал нас два дня. Костры для приготовления пищи пришлось разводить под полотнищами растянутыми на пиках, воткнутых в раскисшую землю.

Вернулись дозоры, и Фостер принес мне новые сведения. В Рибблшире почти не осталось людей Джаспера.

Пять дней назад восстал Риббл, столица графства превратилась в арену кровавых боев. Секта уравнителей, возглавившая восстание, взяла власть над городом и окрестностями. Аристократов, торговцев, мастеров побогаче и их семьи уничтожают до последнего человека. Монастыри и церкви грабят. Толпы бродяг стекаются в Риббл чтобы послушать проповеди главы секты Джойса Марвина и получить оружие.

– Чего хотят эти уравнители?

– Они учат, что все люди созданы господом равными и никто не рождается из чрева матери со шпорами рыцаря на пятках. Они хотят всех уравнять.

– А женщин?

– Они предлагают их поделить также равно, без выкупа и приданого.

– Каждому мужику по бабе, а каждой бабе по мужику! И все равны в нищите?

– Не только, государь, они проповедуют уничтожение аристократии и священников, считают их паразитами – вшами на теле народа.

– Какова численность их?

– Не представляется возможным определить, государь!

– Если мы перережем эту сволочь, то графство падет к нашим ногам как спелое яблоко?

– Похоже так, государь. Аристократы сидят по замкам и дрожат в ожидании штурмов и резни.

Я прошелся по палатке. Промокший ковер хлюпал под сапогами. При каждом шаге выступала грязная вода. Ноги мои промокли. Жаровня с углями дает тепло, но от ткани парит и в палатке душно.

Вокруг палатки прорыта канавка, но она переполнилась и вода залила пол. Ткань палатки набухла от воды, и кое–где просачиваются капли и тяжело шлепаются вниз – мне на голову, на постель и на Грету, сидящую поджав ноги на походном кресле.

Этот дождь – божья кара! Не поспешил ли я покинуть Честшир?

Но больше чем капли, падающие на голову, меня беспокоит сохранность пороха в обозе. Если он промокнет – бамбарды станут просто кусками бронзы.

– Фостер, попробуй определить численность мятежников. И еще, мне надоело сидеть здесь как утка в воде! Есть ли рядом нормальное жилье, замок, крестьянская хижина, черт побери!? Что-то, что имеет крышу и сухой пол!

Место нашлось.

В десяти милях от нашего лагеря, у берега пролива старинное аббатство Святого Эдмунда.

Прихватив с собой Фостера, Грету, пажей и три сотни конных горцев под командой Кайла, я явился туда уже в сумерках. Дождь не лил как из ведра, а нудно моросил из низких серых плотных туч.

Высокое здание аббатства, с крутыми скатами крыши, высоко поднималось над низкой, порядком поврежденной стеной из известняка.

Нам долго не открывали ворота, как оказалось, в аббатстве живут лишь два десятка монахов почтенного возраста. Пока они расслышали за шумом дождя наш настойчивый стук в ворота, прошло достаточно много времени.

Во дворе стояло несколько распряженных повозок.

– Кто у вас в гостях? – спросил я старика привратника.

– Несколько семей из Риббла… бежали в самом начале бунта… Торопятся в Честшир, но там армия короля–дракона, и они остановились у нас. А вы кто будете, господин?

Я засмеялся.

– А я и есть тот самый король–дракон!

Ни настоятеля, ни аббата не имелось здесь. Старики–монахи тихо копались в огороде да принимали милостыню и плату за ночлег от проезжих.

По округе не было деревень или городов. Причина проста – на протяжении примерно пятидесяти миль берег моря – сплошной обрыв – отвесные скалы. Здесь невозможно подняться от моря и невозможно спуститься к берегу. Да и берега нет – волны бьются о скалы.

Беглецы из Риббла расположились в большом темном зале – трапезной аббатства.

Три десятка испуганных людей разных возрастов, в основном женщины и дети.

Мое появление вызвало у этих людей приступ страха.

Дети расплакались, женщины сбились в кучку, многие со слезами на глазах. Трое пожилых мужчин, весьма решительно вышли вперед, положив руки на кинжалы.

Жестом я удалил за дверь моих телохранителей. Остался только Фостер.

– Уважаемые сьерры, леди! Я король Грегори и я даю слово чести, что вам не будут чинить обид! Успокойтесь и отдыхайте! Мои люди охраняют аббатство и не пустят сюда никаких бродяг или разбойников. Более того, если вы стремитесь в Честшир – я могу предоставить вам охрану до самого Честфильда.

Троица сьеров приблизилась и представилась. Женщины за их спинами успокоились, и теперь вместо страха во взглядах проявился интерес.

Я пригласил сьеров к обеду.

В большой комнате со сводчатым потолком мои люди уже поставили стол, мою походную постель. Грета, Ричард и Томас сервировали стол.

Барон Шеффилд, как я понял, кроме титула и имени не имел ничего и преподавал науки в Вилларском университете. В Риббл он приехал навестить умирающую тещу, и события в городе происходили на его глазах.

– Когда торговцы утром не стали открывать окна своих лавок, я понял, что все очень плохо. Всю неделю по городу бродили толпы оборванцев весьма наглого вида. Стража их разгоняла, но они появлялись в другом месте… С лордом Джаспером ушли лучшие воины, остались болтуны и лентяи, толстопузые от эля…

Все началось на рыночной площади. Народ начал сходиться туда к обеду, но не для торговли или покупок. На пустые бочки вылезли несколько монахов в рясах и начали кричать о том, что пришло время установить справедливость и уравнять всех – не должно быть богатых – все надо поделить…

Была захвачена ратуша, и ее сразу же подожгли, потом толпа захватила дом стражи у городских ворот и получила оружие. Кабатчики наливали вино и эль бесплатно – под угрозой оружия… Толпы повалили в центр в те кварталы, что побогаче.

Людей выбрасывали в окна вместе с вещами, даже детей, на мостовую… Бродяги растаскивали чужое имущество и тут же торговали им за бесценок. Тех, кто сопротивлялся, убивали без жалости. Наши слуги сбежали – пришлось самим запрячь повозки, и мы с соседями выехали из города, когда толпы пьяных бунтовщиков уже приближались к нашей улице… Западные городские ворота оказались открыты и брошены стражей…

– Куда же вы направляетесь?

– Иного пути как в Честфильд нет, ваше величество – я полагаю, что смогу купить там место на корабле и отплыть на восточное побережье в Виллар.

– Вы рискуете попасть из огня в полымя! Моя армия идет на Гвинденхолл, и Виллар нам не миновать. Вы бежите от бунта, а можете попасть на место боя!

Сьерры переглянулись. Такая мысль, похоже, в голову им не приходила.

Глава 9

ВОЗЬМИ СВОЕ

После обеда, сменив одежду, я в сопровождении Кайла отправился в библиотеку аббатства.

Библиотекарь, отец Гордон, согбенный монах лет шестидесяти, провел меня между стеллажами, расхваливая свои сокровища. Но я слушал его невнимательно. Различные жизнеописания святых и мучеников меня мало интересовали.

– Отец Гордон, нет ли у вас книг и карт, касающихся севера? Я имею в виду прилегающих вод, островов и так далее…

– Ну, разумеется, вас интересуют практические знания…

Я постараюсь найти, ваше величество…

– Почему аббатство построено здесь, на краю скал у обрыва? Ведь была же причина?

– Здесь же похоронен в крипте, король Эдмунд!

Это имя мне ничего не говорило.

– Король чего? Какого королевства?

– Первый король людей на этом острове!

– Да, что‑то такое я читал…

– Вы не знаете про короля Эдмунда?!

Библиотекарь был удивлен и поражен моим невежеством.

– Более трехсот лет назад, когда исчезли драконы…

Отец Гордон глянул в мои глаза и замялся.

– Продолжайте, Прошу вас.

– Наш остров в древние времена назывался Драклэнд – земля драконов. Здесь в отличие от запроливья не было человеческих королевств. Здесь правили только драконы…

Только немногочисленные племена пиктов жили в лесах и в горах, прячась от владык неба и земли…

Триста лет назад драконы прекратили летать по небу. Эдмунд первым решился высадиться со своими людьми на эти берега. Он шел на верную смерть, но он риснул и выиграл!

Драконы исчезли, и он стал владыкой острова – первым человеческим королем его.

Дикарей– пиктов оттеснили на север в горы… Теперь вы привели их сюда на земли предков…

– Мои горцы – потомки пиктов?

– Именно так, ваше величество.

– Но Эдмунд не мог высадиться у этих скал!

– Безусловно, ваше величество! Он высадился там, где стоит сейчас Честфильд. Он выехал на эти зеленые холмы, а была весна – все было зелено и в цветах, и назвал остров Гринландией – Зеленой страной.

Король Эдмунд завешал похоронить его здесь, на краю королевства. По легенде, когда вернутся драконы, он встанет из гроба и поведет людей в бой.

– Я могу взглянуть на его могилу?

– Конечно, ваше величество! Паломники приезжают к нам часто, чтобы поклониться праху первого короля Гринландии.

В крипту часовни я спустился вместе с отцом Гордоном и Фостером. Мы взяли пару факелов. Крипта выложена красноватым камнем. Грубые колонны из того же красноватого камня. В центре, на низком саркофаге белая каменная плита. В центре вырезан грубо меч и надпись полустертыми буквами:

«Здесь лежит первый король Гринландии – Эдмунд Смелый»

А ниже, не веря своим глазам, я прочел надпись на драконьем языке:

«Ты пришел – возьми свое и не тревожь мой прах»

Я послал Фостера за Кайлом и приказал принести веревку и пару ломов.

– Отец Гордон, ломы есть в аббатстве?

– Вы хотите вскрыть саркофаг? Не делайте это, умоляю вас! Это святотатство!

– Я хочу исполнить волю короля Эдмунда. Здесь надпись на драконьем языке!

– О чем там говорится, ваше величество?

– Это тайна, отец Гордон.

Кайл и Фостер поддели плиту на саркофаге ломами и сдвинули наполовину.

На глубине почти в рост человека лежал король Эдмунд – вернее, его кости, полуприкрытые доспехами и истлевшими кусками черной материи. Скалился череп из-под шлема.

Длинный черный меч на теле короля и руки в кольчужных рукавицах сомкнуты на рукояти.

Где же то мое, что я могу взять?

Отец Гордон осенил себя крестом.

Я перебрался через край и, опираясь о стену, неторопливо спустился вниз. Король лежал между моих ног и ухмылялся вечной улыбкой, словно знал что‑то важное, что нам не узнать.

Тут же плита дрогнула под моими ногами и медленно начала опускаться вниз.

– Кайл, факел мне!

Он едва успел мне передать факел. Через несколько мгновений между нами было уже десять футов.

Показалась темная щель между плитой и стенками гробницы. Она росла. Я опускался в тайный нижний зал.

Подняв голову, я видел, как удаляется полуоткрытый саркофаг и темные на фоне факелов головы Кайла, Фостера и монаха.

Дрогнув, плита остановилась. Я все так же стоял над телом короля Эдмунда, но только посредине каменной комнаты. Вдоль стены огромные каменные лавки, или это лари?

Я приказал Фостеру спуститься ко мне по веревке, что он и сделал. Теперь мы встали вдвоем над прахом короля.

– Стой здесь и не сходи с места. Иначе, боюсь, плита поднимется наверх. Ты же не хочешь остаться в этом месте до конца дней?

Печальная гримаса была мне ответом.

Подняв факел над головой, я сделал шаг и ступил на каменный пол. Несколько шагов – и я возле ларей – каменных сундуков, вместо крышек каменные плиты, и запах слив… Здесь было золото!

Его запах доходил до меня из щелей между плитами. Кайл спустил мне лом, и я поддел первую плиту. Она гулко ударилась о пол.

Тусклый желтый блеск золота. Очень много самородков, среди них грубые слитки и свитые в жгуты золотые прутья. Монет и украшений не видно совсем.

Где взял все это король Эдмунд и почему не потратил сам? В пещере дракона? Может быть, того же Бранхэрда? Был ли он скрягой или же боялся, что дракон вернется и потребует назад свое? Я вернулся к плите, на которой совершил спуск. Эдмунд все так же скалился мне в ответ. Но меня привлекло то, что сразу не заметил. Проржавевшая, гнилая кольчуга короля. На ней наклепаны чешуйки, чешуйки дракона, с ладонь величиной. Я протянул руку и потер одну из них. Она блеснула темно–зеленым цветом. Время ей совсем не повредило.

Может это – мое, что я могу забрать?

Кайл позвал моих пажей и оруженосцев. Несколько часов мы грузили и поднимали в мешках на веревках золото короля Эдмунда.

Последней я забрал с тела короля кольчугу, обшитую драконьей чешуей.

Глава 10

ОЧЕНЬ ДЛИННОЕ УТРО

– Государь, монах – отец Гордон исчез!

Вчера вечером я приказал запереть монаха в его келье и приставил караульного к двери.

– А караульный?

– Его тоже нет!

Испуг на лице Кайла мне не понравился.

– Все будет хорошо. Люди в лагерь посланы?

– Да, сразу на рассвете, государь.

Для перевозки золота требовались повозки. Отбирать их у беглецов из Риббла я не хотел.

Я вышел во двор. Дождя сегодня не было, но и солнце не торопилось выходить из‑за туч.

Из‑за приторного сливового запаха я плохо спал ночью. Грета спала крепко, и я ей завидовал.

После завтрака, когда люди из Риббла уже запрягали коней в повозки, тревожный крик часового раздался со стены.

На стене аббатства нет зубцов и парапет низок, по пояс.

– Неприятель!

Я быстро поднялся по лесенке наверх. С зеленых холмов к аббатству мчались повозки, запряженные одвуконь. В повозках, открытых сверху и с высокими бортами, теснились люди. Блестели наконечники копий и лезвия алебард.

По меньшей мере сотня повозок.

– Это мятежники из Риббла – их привел отец Гордон, больше некому. Кайл, подними наших людей на стены, но не всех, пусть во дворе останется резерв в сотню, нечего тесниться на стене. Приготовьте албалеты, и мне один с колчаном.

Эти буйные парни времени не стали даром терять. Повозки круто завернули к самым стенам, и по коротким лестницам, а то и по веревкам с кошками на нас полезла воющая толпа оборванцев с разномастным оружием. Доспехов и шлемов у них не было. Я выстрелил только раз и даже не увидел попал или нет. Пришлось выхватить меч и рубить по головам, спинам, плечам. Мятежники выли, орали и свистели и лезли наверх, словно им даровали сегодня бессмертие!

Крючками на длинных палках моих людей сдергивали со стены и добивали внизу. Такого бешеного натиска я никогда не видел в жизни!

Я разрубил голову одному, снес руку другому и успел перерубить жердь, крюком которой уже зацепили Кайла и тянули вниз.

Запищал рожок. Ого! У них и сигнал имеется!

Нападавшие посыпались вниз в свои повозки и, нахлестывая лошадей, отъехали в сторону холмов, но не далеко. Это удалось не всем. Несколько лошадей было подстрелено из арбалетов, и три повозки остались под стенами. Мешками валялись трупы, слабо трепыхались раненые. Стоны и крики…

В атаке участвовала едва треть мятежников, а ведь их здесь около тысячи.

Но передышки нам не дали. С повозок попрыгали молодцы с охотничьими луками. Стрелы понеслись к нам.

– Все со стен! Вниз! Прячьтесь!

Щитов у нас нет, а за парапетом всем не спрятаться. По стене донеслись крики – стрелы находили моих горцев. Вниз со стены упало несколько тел.

Мои парни ответили из арбалетов, но вразнобой и без особого толка. Скорчившись за парапетом, я провожал взглядом росчерки стрел, перелетающие через стену. Я сегодня не успел даже надеть шлем. Мой берет от стрел не защита.

Во дворе визжала и билась раненная стрелой лошадь. Наших лошадей я приказал еще вчера привязать за зданием аббатства с южной стороны, на обширном луге, что оканчивался у обрыва к морю.

– Они идут! Приготовить арбалеты! Целиться в лошадей!

Я приподнялся, встав на колено. Кайл в нескольких шагах от меня раздавал команды.

– Пли!

Несущиеся к стене повозки встретили арбалетные стрелы. Подстреленные кони вставали на дыбы, рвались в сторону… Несколько повозок сцепились между собой. Но основная часть мятежников прорвалась к стене, и они опять полезли толпой наверх на стену, словно их ждали не люди с мечами, а голые девки!

Я рубанул с размаха по первому же человеку, схватившемуся руками за парапет стены. Брызги крови долетели до моего лица. Убитый молча рухнул вниз. Оскаленная бородатая морда другого возникла сразу же следом. Вытянув далеко руку, он ткнул меня мечом выше колена, попал в край набедренника, а я воткнул острие меча прямо ему в рот. Голова мотнулась, и он исчез в черно–серой толпе воющих головорезов…

Мы рубили их, а они все лезли и лезли на стену, отчаянно цепляясь за нее грязными руками, как будто эта стена единственное их спасение от страшной опасности, следующей по пятам.

Я зарубил десятерых… Запищала дудка, и они отхлынули во второй раз.

Опять полетели стрелы. Я оглядел стены, сев за парапет, заглянул во двор. Нас так мало осталось… Еще одна такая атака и они прорвутся! Раненых несли в здание аббатства. Их было много. Под стеной топтался Ричард с моим шлемом в руках, но его не пускали наверх ко мне. Я сделал ему успокаивающий знак.

– Кайл, я иду к раненым, держитесь!

Спустившись вниз, я увлек с собой Ричарда.

– Возьми меч и оставайся рядом с Гретой, закройте дверь изнутри на засов! Не отходи от нее! Это твое задание! Можешь подпереть дверь теми мешками!

Мешки с золотом были сложены в моей комнате.

Он кивнул и убежал со всех ног.

В трапезной аббатства лежали раненые. Мои люди, горцы Холлилоха…

Женщины из Риббла помогали перевязывать раны и приносили воду.

Я переходил от одного к другому и излечивал их, обливаясь потом и замерзая попеременно. Горцы целовали мою руку, поднимаясь и возвращались на стену.

Я оглянулся: женщины и дети стояли полукругом и смотрели на меня с ужасом и восхищением – на их глазах творились чудеса.

Покончив с последним раненым, я сел на лавку и выхлебал полкувшина воды.

– Дяденька, вы волшебник, помогите моему братику.

Маленькая беленькая девочка лет пяти, курносая с открытым взглядом голубых глаз.

– Где твой братик? Что с ним?

Она смело взяла меня за руку и повела в дальний угол.

На расстеленном на лавке одеяле лежал мальчик лет десяти. Бледное лицо, закушенные губы. Он как мужчина страдал молча.

Рядом женщина средних лет, то и дело перекладывала на лбу мальчика мокрую тряпку.

Увидев меня, она зашептала:

– Нет! Не надо! Не трогайте его!

Но в ее глазах было совсем другое желание. Я возложил ладони на лоб и на грудь ее сына. Закрыл глаза.

Аура мальчика была тускла. Болезнь убивала его. Мне виделись черные пятна в ауре, словно разрывы.

Пальцы закололо, а потом заломило в висках. Такого еще не было. Холод не вошел в мои руки, но зато заболела голова.

Открыв глаза, я увидел, что все хорошо. Мальчик улыбался. Боль отпустила его.

– Как твое имя?

– Джонатан, господин…

– Будь здоров и живи долго, Джонатан.

Шум шагов, сзади распахнулась дверь. Несли новых раненых. Еще один штурм был отбит. Но теперь мы не могли держать всю стену, и я приказал оставшимся горцам спуститься во двор и взять гребень стены под прицел арбалетов.

От трехсот человек у меня осталась одна треть. Мятежников мы положили не меньше пяти сотен. Но перевес был за ними. Солнце проявилось из‑за туч было еще высоко. Приближался полдень.

Мы ждали четвертую атаку, а вместо этого снаружи постучали в ворота.

– Я хочу говорить с королем Грегори!

Голос был протяжный и наглый, словно говоривший с трудом выталкивал слова изо рта.

– Не ходите, государь!

Кайл был рядом. Камзол порван, левый рукав оторван. Многочисленные блестящие царапины на панцире.

– Я не боюсь эту сволочь, Кайл!

Я подошел к воротам и стал сбоку спиной к стене.

– Поговорим, королек?

Голос доносился из‑за ворот.

– Кто ты и что тебе надо?

– Я просто Джон и я твоя смерть, королек… Но может все перемениться – отдай мне золото короля Эдмунда и мы уйдем.

– У меня нет золота!

– Врешь, королек… Монашек все рассказал – зря ты не прирезал его там в гробнице – большая ошибка…

– Ты сделал большую ошибку, Джон, что напал на меня. Скоро подойдут мои люди и твою голову принесут мне, взяв за волосы!

– Это вряд ли… Я лыс как коленка – мою голову вам не взять… А твоих людей мы перехватили утром и прирезали как цыплят… Не жди подмоги – отдай золото и живи или умри… О, черт!

Мой собеседник выругался и пропал.

– Эй, Джон, ты еще здесь?

В ответ тишина.

Я поднялся на стену.

Нахлестывая лошадей, повозки мчались к холмам, но не все. Многие остались здесь под стенами аббатства, брошенные на волю судьбы. Стонали раненые.

С запада скакали шеренги латной конницы. Стелился по ветру стяг с золотым драконом. Гринвуд пришел к нам на выручку.