Текст книги "Небо над войной (СИ)"

Автор книги: Шайкаллар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 67 страниц)

Айнон усмехнулся, он и так знал, что Хоук желает власти: она сама с искусностью демона подбирала ключики к сердцам окружающих, получая больше и больше власти над ними. Подтверждений со стороны ему и не нужно было. Но все эти светские беседы с демоном его порядком достали, они бы еще ей чай предложили.

Он раздраженно метнул в демоницу нож. Она легко отбила его, но это действие сбросило морок, и бой начался. Айнон оставил демона магам, а сам скользнул между призраков к леди Хариманн. Слабая человеческая женщин питала демона собственными мечтами и желаниями, даже если и не была магом. Он без сожаления вонзил лезвие ей в грудь, с наслаждением глядя, как расширяются от удивления ее зрачки и открывается рот для последнего вдоха. Как же долго он не убивал магистров, сойдут ли как топливо простые маги? Тело соскользнуло с ножа, и он ушел в тень…

– Давай вернемся в Церковь, – Себастьян выглядел потерянно, но говорил ровно, будто ничего не произошло. – Надо помолиться за душу леди Хариманн, – он развернулся и зашагал к выходу, резко чеканя шаг.

Маги обеспокоенно переглянулись и торопливо двинулись за ним. Айнон же лишь пожал плечами.

На обратном пути им встретилась сожалеющая Флора. Девушка бросилась к Себастьяну, слезно что-то лопоча про искупление и вину, но Айнон ее совсем не слушал, его мысли был заняты ждущим его Варриком. И, если бы он не считал подобное невежливым, он бы давно отошел в тень и незаметно покинул группу. Но, насколько он уже узнал Хоук, после она бы нудела еще неделю, ища у него несуществующую совесть. Совести у него, конечно, не было, но уши были. И вот их было бы жалко.

На улице уже наступил рассвет, весело прогоняющий ночные переживания. Айнон глубоко вдохнул, наслаждаясь свежестью воздуха и простором.

– Что это у тебя в паху? – внезапно подал голос Андерс. – Лицо Андрасте?

– Что? – Себастьян удивленно моргнул.

– Вот эта… – маг сделал движение рукой и Айнон хмыкнул: теперь все смотрели в это место, заставляя Себастьяна мучительно покраснеть. Приятно осознавать, что кто-то еще готов его поддержать в негласной травле пафосного церковника. – Пряжка на поясе. На ней ведь Андрасте?

– Эти доспехи заказал мой отец, когда я дал церковные обеты.

– Просто мне бы, скажем, не хотелось, чтобы Создатель увидел, как я каждое утро просовываю между ног голову Его невесты.

– На этой счастливой ноте я с вами попрощаюсь, – Айнон фыркнул. – Советую всем выспаться. Андерс, ты меня осчастливил, – он театрально поклонился магу и ухмыльнулся.

– Что? Да я не…

Айнон махнул рукой, зная, как это взбесит прерванного на полуслове мага, и, насвистывая простенькую мелодию, скрылся в тени. У него оставалось еще одно незаконченное семейное дело. Он бодро поспешил домой, выскользнув из тени лишь один раз, чтобы рассказать задумчивой Авелин, где искать Хоук.

– Ну, и что там Певчий?

Айнон дернулся и резко развернулся.

– Malum! Варрик, никогда так не делай! – они с гномом рассеянно рассматривали, нож воткнувшийся в стену на ширине пальца от головы гнома. – В следующий раз рука может и не дрогнуть.

Тетрас весело хмыкнул, кажется, ничуть не смущенный рефлексами убийцы. И Айнон жестом пригласил его следовать за ним, для пьянки в духе орлесианской аристократии комнатка отдыха возле лаборатории подходила идеально. Она была дальней, она была запираемой, там было два кресла и диван, и шанс, что никто не найдет. “Никто” в данном случае – Хоук.

“Чистые слезы” было прозрачным и черным, будто дымчатый топаз. Вино капризно меняло цвет в зависимости от поворота бокала и выглядело скорее как жидкий артефакт, а не напиток. Варрик усмехнулся и, не колеблясь, приложился к хрусталю. Айнон решил не отставать. Прохладная жидкость тонким ледяным ручейком проникла внутрь, свернулась клубком в желудке, а затем взорвалась, заставив все тело пылать одновременно; вместе со взрывом в теле задрожал и мир вокруг.

– Ох ты ж божечки мои… – Айнон рассеянно моргнул и крепче ухватился за подлокотники кресла. Впрочем, помогало это не очень, кресло, казалось плясало вместе со всем. – Bese ma mortis, Варрик.

– Летят?

– Танцуют, Варрик, из чего делают эту жуткую хрень? Malum! “Сияющие слезы Андрасте, бьющейся в экстазе от голоса Создателя”.

Гном весело рассмеялся.

– Из крови и яда виверн, Красавчик.

– А почему они розовые?

– Спроси у них.

Айнон истерично хихикнул, где-то в сияющем мареве ему вторил Варрик. Широко распахнув глаза, боясь даже моргнуть, он изумленно наблюдал, как переплетаются нити и пятна, как изменяется цвет воздуха и как колышется ткань реальности, натягиваясь и истончаясь, чтобы сжаться и уплотниться. Как пляшут фигуры в цветных тенях, протягивая руки к нему или совсем не замечая.

– Красавчик, ты заметил тенденцию?

– Нам нужно такое же платье?

Варрик хохотнул.

– Вряд ли мне пойдут бантики. А вот что ты делаешь в Киркволле?

– Хороший вопрос, – Айнон с испуганным изумлением рассматривал огромные золотые глаза дракона, сидящего перед ним и с интересом рассматривающего его самого. Чудовище открыло пасть. – Ищу спасения.

___________________________

Malum! – Б**дь на тевинском.

Bese ma mortis – тевин.: “Ты – моя смерть”.

========== 8. Один день другой войны ==========

– Сдохни, тварь! – Айнон с рычанием пытался попасть каблуком сапога по злобно пищащему, проворно уворачивающемуся цветку-людоеду.

Красивый цветок, похожий на орхидею, яростно клацал острыми, пильчатыми зубами, ловко спрятанными между нежно-розовыми лепестками. Шипел, плевался и, кажется, пытался материться. По крайней мере, жесты из листьев получались очень “говорящими”. Рядом, нервно хихикая, пытался перерубить шевелящуюся лиану Пересмешник. Последние минут пятнадцать он только и делал, что хихикал, Айнон уже даже начал беспокоиться: как знать, что именно в этом сошедшем с ума лесу сумело до него добраться?

Наконец полуэльф достал верткую тварь и с наслаждением растер ее каблуком, для верности капнув в образовавшуюся массу яда Гниющей плоти. Чтоб уж наверняка. Затем он рванул к Пересмешнику, на ходу вытаскивая ножи. Через минуту от лианы остались только зеленые, подрагивающие дрова, а Дарис уныло вздыхал. Убийцы двинулись дальше, учитывая, что они уже прошли две трети пути, поворачивать не очень хотелось. Проще было проползти этот участок до конца, а потом обойти по очень, очень-очень широкой дуге.

Через четыре шага Айнон витиевато ругнулся на аркануме и плашмя рухнул на землю, а точнее, прямо в озеро грязи, пропуская над собой бревно, утыканное какими-то шипами. Рядом в луже истерично булькал Дарис. Ловить чокнутого эльфа-мага, решившего, что он друид и защитник леса, воистину было жестоким наказанием со стороны Старика Игниса. Разве это не работа наемников, а не убийц? Ненормальный защитник зелени превратил отдельно взятый участок леса на Расколотой горе в сплошную ловушку на болоте.

Айнон вылез из лужи и с тоской отжал свои длинные волосы, выдавливая из них воду и грязь.

– Руса-а-алка, – с плохо скрываемым весельем известил его Пересмешник. Кажется, у Дариса начиналась истерика, видимо, какая-то ползучая тварь все же добралась до Маленького Птица.

– Да пошел ты, – после двух часов в болоте Айнон огрызался не так сильно, как в начале. Его больше волновали веточки и листочки, застрявшие в черных, слипшихся от грязи прядях. Учитывая их длину, отмываться ему придется до Шестого Мора.

Дарис хмыкнул, терпеливо дожидаясь, когда полуэльф закончит “прихорашиваться” и будет готов идти. Оставалось две минуты до встречи с медведем, скрещенным с кристаллом, и сорок пять – до зыбучих песков с плотоядными червями…

Айнон хлопнул дверью и буквально влетел в широкий холл бывшего поместья Данариуса. На втором этаже было светло и доносились звуки возни, но его больше интересовала маленькая комнатка под балконом. Он вонял, как трехнедельный труп, и от него кусками отваливалась грязь, как от Болотника, и куски плоти, как от Пожинателя. Так что в неприметную комнатку, исполнявшую роль ванной комнаты, он тоже практически влетел.

Первым делом он подтащил к двери стул и, поставив его на переднюю пару ножек, подпер им дверь. Все же привычка – сильная вещь, хоть он и дома, но часть его истерично вопила, не желая оставаться без защиты. Второе, что он сделал, это фигурно разбросал ножи так, чтобы можно было дотянуться хотя бы до одного из любого положения. Закончив, он удовлетворенно вздохнул и наконец-то избавился от одежды.

В бытовом плане быть магом очень удобно: много льда, немного огня и ванна готова. У них же все решалось старым гномьим способом: огненные руны для подогрева, руна в бочке с водой, чтоб не тухла, еще одна, чтобы она не заканчивалась. И все. Айнон, блаженно улыбаясь, вынырнул из второй по счету ванны, значительная часть воды которой состояла из лечебного зелья и пары универсальных противоядий, и удовлетворенно вздохнул. Волосы он отжал и наскоро заплел в косу, чтобы не мешала, главное – не забыть расплести, а то ему с его лицом только милых кудряшек и не хватало. А вот насчет одежды… Он тоскливо глянул на смердящую кучу и решил задачу просто. Из стопки в углу Айнон вытащил простынь, свернул ее и обернул вокруг бедер, завязав углы. Больше всего это походило на юбку, но его это мало волновало. Когда тебя четыре часа подряд все, что только можно представить, пыталось съесть, разорвать, задушить, утопить или отравить, юбка из простыни – меньшая из проблем.

В получившийся узел он, не задумываясь, сунул один из ножей, ладно бы у него хотя бы штаны были, а так… Он решительно вышел. И как раз вовремя, на втором этаже что-то громыхнуло, послышались крики, вой и шипение, все это было очень похоже на кошачью драку. Айнон удивленно моргнул и рефлекторно глянул наверх, но, конечно же, ничего не увидел. В следующий миг раздался визг, закончившийся воплем.

– Истеричка!

Айнон вздохнул.

– Разговаривающий кот? – он хмыкнул и попытался себе это представить. Получалось нечто жуткое, в духе безумного лесочка на Расколотой горе.

– Это Андерс, – Айнон резко развернулся, обнаруживая невозмутимого Варрика с куском вяленого мяса в одной руке и кружкой вина в другой. Гном смотрелся очень органично в дверях их кухни, и это странным образом напрягало. Хотя еще сильнее напрягало то, что Айнон его не услышал раньше. – А ты откуда такой красивый? – Варрик внимательно оглядел его с ног до головы и усмехнулся.

Айнон вспомнил то болото, по которому они ползли с Пересмешником четыре часа, и вздрогнул.

– Ты не захочешь знать.

– И от этого я хочу услышать эту историю еще сильней, – гном хихикнул. – Ну же, Красавчик, мне ты можешь рассказать все.

Наверху опять громыхнуло, на этот раз вместе со звуком ломаемого дерева, затем послышалось рычание.

– Психованное животное! – судя по тональности, это опять был Андерс. – Магоненавистник! – снова грохот. – Придурок!

– Рабовладелец! – а это уже Фенрис, хотя и не к месту. – Малефикар!

Айнон снова вздохнул: еще чуть-чуть и они дойдут до того, чего и в помине нет. Впрочем, с последним Волчок, возможно, не так уж и не прав, иногда от мага и правда попахивало кровью. Хотя было не очень понятно, было ли это последствием магии крови или подработки в лечебнице.

– Они всегда так? – полуэльф покосился на невозмутимого Варрика, которого, кажется, грохот совсем не волновал.

– Ты еще первый год не видел, – гном усмехнулся. – Большую его часть они провели в разных углах и в отключке, – он помахал вяленым мясом. – А это они так, почти мирно.

– Почти мирно? – наверху что-то взорвалось, и Айнон вздрогнул. – А ты разве не должен их растаскивать?

– Я? – Варрик почти искренне удивился. – Если я это сделаю, то как я допишу книгу? К тому же я уже поставил пять золотых, что победит Мрачный.

– Приятно знать, что ты так о нас заботишься.

– О “нас” – это о ком?

Но Айнон вопрос проигнорировал, решительно взбегая по лестнице. Во-первых, спальня была слева от гостиной, так что, если он хотел вернуть себе штаны, то ему все равно нужно было подняться на второй этаж. А во-вторых, в гостиной были ценные книги, ценность которых эти двое “почти мирных” понять не могли. Он заглянул в комнату и тут же присел, пропуская над собой злобно трещащий синий сгусток магии, явно сдобренный силой Справедливости. Айнон медленно выпрямился и замер на пороге, удивленно вскинув брови. В середине комнаты стоял синий, сияющий Андерс, поигрывающий еще одним синим сгустком, а напротив него стоял светящийся лириумным светом Фенрис с металлическим подносом в руках. У Айнона сработал старый, идиотский рефлекс, из-за которого он то и дело оказывался в самых мерзких историях.

– Девочки, что за драка? – он прикусил язык, но было уже поздно.

Два синих взгляда тут же скрестилось на нем. И он пожалел, что сначала не зашел в свою спальню за штанами. Взгляд Андерса, именно его, а не Справедливости – видимо, маг научился какому-то частичному контролю – жадно скользнул по бедру, видневшемуся между краями простыни, по мышцам живота, чуть задержавшись на “блядской” дорожке, уходящей под простынь… Маг резко покраснел. Занятно, кто бы мог подумать, а как же Хоук? Разве им не мешает отсутствие у нее кое-чего? Фенрис же, наоборот, недовольно нахмурился, его взгляд наполнился странной смесью из горечи и скорби. Андерс побледнел.

Айнон удивленно моргнул, а потом его накрыло осознание. Он крутанулся на пятке и молча, чуть торопливо направился к себе. Айнон так давно свыкся с этим, что совсем уже забыл, что все его тело, за исключением кистей рук и лица, покрыто жуткой коллекцией шрамов. Проблема была не столько в самих шрамах, сколько в том, что часть их состояла из магических рун, так что любой маг, при хорошем обучении в Круге, мог прочесть их. А Андерс обучение в Круге прошел, не говоря уже о том, что мог там усмотреть Справедливость.

Большая часть узора, конечно, была похожа на лириумные клейма Фенриса. Узор из лириума на эльфе был магическим плетением определенных заклятий, фактически их визуальное исполнение, и при активации клейма срабатывали как настоящее заклинание мага. Частично его узор тоже был магическим плетением, другая же часть состояла из рунического воззвания, сходного с боевыми скандированиями храмовников и исцеляющими песнями клериков. Еще одна часть была “магическим мусором” и сама по себе смысла не имела, но, скорее всего, обретала значение в составе со всем остальным. По крайней мере, так сказал гильдийный целитель-маг, который исследовал “творчество” магистров по просьбе Пересмешника, но даже он ничего не понял. Во всяком случае, вся эта хренотень не светилась, лишних сил не придавала и вырывать сердца голыми руками не помогала.

Айнон решительно запер дверь и направился к сундуку в углу, в котором и хранил свои вещи. За стеной вновь громыхнуло, и полуэльф недовольно нахмурился, выискивая в темных недрах какую-нибудь рубашку. На самом деле, он так же, как и Фенрис, ненавидел одержимого, и точно так же предпочел бы увидеть всех магов мертвыми. И то, что он не вцеплялся им в горло при каждом удобном случае, было лишь результатом обучения в гильдии убийц, где его научили терпеливо ждать того самого единственного момента, когда можно будет нанести один-единственный удар в спину. С максимальными повреждениями и минимальными потерями. Что, конечно, не значило, что он не надеялся, что одержимый совершенно случайно, естественно, навернется на лестнице, или что в его лириумном зелье случайно не окажется лишний компонент.

Мужчина затянул шнуровку рубашки и вздохнул. Хотелось верить, что они там друг друга не убили еще, несмотря на то, что уже все затихло. В гостиной было почти как раньше. Только в кресле сидел Варрик, торопливо строча что-то на листочках, положенных на… Айнон пригляделся, “Первые дети Создателя”, чудесная книга, одолженная у их долийки. Чернильница стояла тут же, рядом, на широком подлокотнике кресла. На носу самого же гнома сидели изящные очки с вытянутыми стеклами и тонкими, проволочными дужками. А в углу комнаты старательно пыталась соединить края переломанного надвое стола Мерриль. Чуть повыше ее головы на стене виднелось черное, выжженное пятно, явно магического происхождения.

– Варрик, – Айнон оторвался от изучения пятна и глянул на гнома, тот что-то промычал, так и не отвлекшись от записей. – А что здесь произошло?

– Да, так. Блондинчик притащил Мрачному ошейник для мабари и предложил поискать ему хозяина… ой! – Варрик перестал писать и резко поднял голову, виновато глядя на побледневшего полуэльфа. – Зря я тебе это рассказал. Но ты не переживай, твой эльф уже сломал ему три ребра, – гном моргнул и решил уточнить. – Хоук увела его домой лечиться… Это я, наверное, тоже зря сказал, – Варрик вздохнул и быстро снял очки, складывая и убирая их в чехол, пытаясь придумать, как не дать двум тевинтерским магоненавистникам убить одного мага без мозгов. Ну и наоборот, конечно же.

– А где Фенрис? – Айнон подозрительно нахмурился.

– Тут, – на пороге появился мрачный тевинтерец, слегка потрепанный, но живой. В конце концов, в доме было столько лечебного зелья, что в нем можно было утопить небольшой храмовничий патруль. Эльф огляделся и заметил долийку. – Мерриль?

– Ой, Фенрис, я… сейчас, – магесса испуганно подпрыгнула и выпрямилась, стол с грохотом сложился обратно. – Прости, Фенрис, я тут шла, хотела вон то пятно посмотреть, оно на сову Терата похоже, но ковер, я запнулась, а тут стол, и он, он… сломался, – виновато закончила она. – Но я его починю, честно, – она умильно захлопала ресницами, глядя искренними травянисто-зелеными глазами.

Все в комнате печально вздохнули.

– Ох, Цветик, – Варрик покачал головой, – не беспокойся, он уже был сломан.

– Правда? – долийка удивленно моргнула. – А. Ну, хорошо.

– Ничего хорошего, – Айнон устало вздохнул, добавляя в бесконечный список покупок ингредиентов еще и стол. – В этом доме всего три стола, и свой я вам не отдам, разве что вы из кухни сюда притащите.

– Нет-нет, – замахала руками Мерриль, – я правда могу починить. Он же деревянный, а я такая неуклюжая и вечно все ломаю, вот Хранительница и научила меня, – долийка вскинула руки, вокруг узких ладошек появилось зеленое свечение и из двух половинок стола стали вытягиваться тонки веточки, все больше и больше, они тянулись друг к другу и, находя, переплетались. Через полминуты в гостиной стоял почти новый стол, правда, там, где его починили веточки, поверхность была другого цвета и немного неровной. И торчал одинокий зеленый листок. – Вроде все, – Мерриль довольно улыбнулась и быстренько оторвала листик.

– Ого, – Варрик с интересом оглядел стол. – А новый ты вот так вот можешь сделать?

– Нет, что ты, – эльфийка грустно вздохнула, – только старое починить. Сделать новое – это очень сложная магия. Маретари пыталась научить меня, но ничего не вышло, как и с исцеляющими заклинаниями… ай! – Мерриль попыталась сделать шаг и запнулась о ножку стула, долийка тут же присела, сжимая ушибленные пальчики на ноге и захныкала. Все снова вздохнули.

Айнон тряхнул влажными волосами, поморщившись от того, как холодила кожу влажная рубаха эльфийского кроя, и шагнул к починенному столу. Он ласково потрепал черные кудряшки расстроенной долийки, аккуратно подхватил ее на руки, усмехнувшись тому, как она испуганно пискнула, и усадил ее на стул, тут же плюхнувшись на соседний, по случаю оказавшись почти спиной к дверям. Часть его тут же истерично взвыла, желая быть лицом ко входу и всякой возможной угрозе, но он устало ее заткнул. Хватит, наслушался уже сегодня.

– Ну, – он пристально глянул на Варрика, устраивающегося за другим краем стола, и ставя там кувшин с вином, что гном, видимо, прятал у кресла. – Что я пропустил?

– Не-не, – гном фыркнул, – я первый спросил, Красавчик. Чую интересную историю, – Тетрас озорно сверкнул глазами и разложил листы бумаги, поставив рядом чернильницу.

Айнон усмехнулся, отстраненно отмечая, что Варрик ни словом, ни взглядом не выдал своего отношения к увиденным художествам. Будто фигурная резьба на живом человеке – явление для него обыденное. Впрочем, это не значит, что он не попробует расспросить его позже. До чего же интересный этот гном. Тем временем рядом сел Фенрис, тут же нахмурившись от тянущей боли в не до конца излеченных “последствиях выяснения отношений с одержимым”, но, поймав полный тревоги взгляд Айнона, все же вымученно дернул уголками губ в намеке на улыбку, тут же опустив голову и скрыв выражение лица за волосами.

– …так вот, потом мы с Изабеллой пошли на кухню, а там… – Айнон отвел взгляд от Волчка и прислушался к веселому щебету долийки.

– Стоп, – он удивленно моргнул, – здесь была Изабелла?

– Ну да, – эльфийка закивала. – А еще Хоук, ты же ее видел. Ой, или не видел. Она увела Андерса, а я пошла смотреть сову, то есть пятно, а там стол.

– И где теперь Изабелла? – терпеливо уточнил Айнон, игнорируя веселые смешки Варрика, что-то чертящего в своих листках.

Шею Айнона тут же оплели изящные, но сильные руки, а в спину уткнулась объемная женская грудь. Изабеллу от того, чтобы в ней оказался один из его ножей, спасло только то, что никто из сидящих еще в этой комнате так и не пошевелился, пока она кралась по ковру. Пиратка усмехнулась и сунула свой нос в его волосы.

– М-м, чудесно пахнешь, – она соблазнительно мурлыкнула, создав вибрацию в пышной груди, и еще сильнее навалилась на него.

– Да и ты ничего, – Айнон хмыкнул, стойко терпя ее вес. Просто удивительно, как та жуткая смесь из зелий, в которой он купался, могла пахнуть хорошо.

– Что-то ты напряжен, давай я сделаю тебе массаж, я знаю один, – Изабелла скользнула рукой в ворот рубахи, уверено пройдясь ладонью по его груди, целенаправленно задевая соски. – Очень тонизирующий стратегически важные места, – с придыханием закончила она, ничуть не смущаясь напряженно следящей за ними компании.

– Извини, дорогая, – он фыркнул, – но мое сердце занято.

– Тю, но член-то свободен, – она скользнула ладонью ниже.

– Боюсь показаться старомодным, – Айнон закатил глаза, – но они у меня идут комплектом. Как “Белый Шпиль”*.

Изабелла разочарованно вздохнула, а потом хмыкнула, убирая, наконец, руки.

– Белый Шпиль, значит. – она хихикнула, – Большо-о-ой и твер-р-рдый, – теперь хихикнула Мерриль, до которой дошел весь смысл. – Ну, давайте тогда, что ли в “Добродетель” на раздевание сыграем, – Изабелла прошла мимо Мерриль, попутно прижав хихикнувшую эльфийку к груди и чмокнув ее в вихрастую макушку, и плюхнулась на стул. – А то говорят, ты под своими унылыми шмотками прячешь божественное тело, а нам не показываешь.

– Говорят? – Айнон недовольно глянул на Варрика, единственного, кто мог бы такое сказать.

Гном вскинул руки.

– Эй! Не вините писателя, он пишет лишь то, что хотят знать читатели, – и тут же жестом фокусника достал карты. – Итак?

– Может, я схожу оденусь? – Айнон умоляюще изогнул брови.

– Если ты оденешься, мы тебя будем до Шестого Мора раздевать, – Изабелла фыркнула. – Нетушки, ты уже одет. Давай, Варрик.

Гном противно хихикнул и быстро спустил писчие принадлежности на пол под стол, тут же начиная профессионально раскидывать карты на всех сидящих.

Айнон тоскливо рассматривал карты на руках и пытался решить, что для него важнее: остаться в штанах или остаться в рубашке? Он уныло вздохнул и вытащил из особого крепления метательный нож, недовольно укладывая его в кучку из еще трех таких же и обменивая на него две карты.

– Проклятье, Красавчик, – Варрик проследил за ножом и недоуменно моргнул. – Вот теперь мне действительно интересно, где ты это все носишь. На тебе же только штаны и рубашка.

– Если скажу, вы в следующий раз меня сразу перед игрой разденете, – Айнон возмущенно фыркнул. – К тому же это все равно последний.

– А это, кстати, мысль, – Изабелла задумчиво прищурилась. – Садиться играть голыми, а одежду выдавать за выигрыш.

– Какой тогда будет интерес, Ривейнка, а? – Тетрас покачал головой.

– И то верно, – пиратка горестно вздохнула и вопросительно глянула на Айнона. – Ну? Что там у тебя?

Он со смешком выложил на стол тот самый пресловутый “Белый Шпиль”, неизвестно каким чудом собранный на последний ножик. Изабелла, что досталась ему в пару, раздраженно зашипела, швыряя на стол свои карты. Сильнее “Шпиля” комбинации не было, так что пиратка, ничуть не смущаясь, закинула ногу на стол, стягивая с нее последний сапог.

– Был бы ты Андерсом, решила бы, что ты чаруешь, – Изабелла расстроенно вздохнула. Из вещей на ней оставались только туника и то, что под ней. Известный результат, если за столом встречаются два жулика. Причем вторым был Варрик, лишившийся серег, цепи, ремня, сапог и, что удивительно, пары перчаток.

Фенрису же не повезло больше всех: хотя он и начинал при всем своем доспехе, сейчас он сидел в одних штанах, недовольно поблескивая лириумным узором. Меньше всех “пострадала” смущенно хихикающая Мерриль, на которой оказалось бесчисленное количество амулетов, браслетов, колец и веревочек, и большую часть времени вообще не играющая из-за нехватки пары и щадящего отношения.

Сам же Айнон помимо ножей потерял пару колец, что он носил на мизинцах и что защищали его кисти рук от огня, молний и кислоты, помогая рукам не дрожать при работе с ловушками и ядами, и амулет на тонкой цепочке в виде камышового кота, зачарованный поддерживать теневую маскировку и скрывать звук от его обуви. Ножи и сапоги даже и не считались. Айнон ухмыльнулся.

– Кста-ати, – пиратка отшвырнула сапог и выпрямилась. – Я все-таки нашла тот чудесный шляпный магазинчик, но знаете что, там рядом самый лучший обувной магазинчик в Киркволле. Там такие чудесные туфли, – она мечтательно закатила глаза. – Тебе, мой котеночек, там должно понравиться, – она притянула к груди раскрасневшуюся Мерриль, что старалась не смотреть на светящегося Фенриса, сидящего напротив нее.

– Ох, Ривейнка, – Варрик вздохнул. – Зачем тебе столько туфель, ты же все равно их не носишь.

– Мужчины! – она возмущенно их оглядела. – Ничего вы не понимаете в тонкостях женской души. Они же красивые, – Изабелла мечтательно улыбнулась.

Мужчины дружно хмыкнули. Айнон легкомысленно качнулся на стуле.

– Скоро рассвет, друзья мои. Давайте уж по кроваткам разойдемся, некоторые здесь вторые сутки на ногах, – он вскинул брови.

– Действительно, – все дружно глянули на зевающую Мерриль, тут же зардевшуюся от пристального внимания.

– Ты ж моя крошка, – Изабелла бросилась тискать слабо пискнувшую эльфийку.

Варрик весело усмехнулся, глядя на них, и принялся деловито собирать карты, в то время как все остальные вытаскивали из общей кучи свои вещи. Особенно задержавшись у кучки с зачарованными украшениями, в основном из-за того, что пиратка притянула ее к себе и громогласно хохотала с воплями “Мое!”.

– Поверить не могу, что ты столько продержался, – Изабелла горестно застонала, натягивая обратно свои сапоги, – ты же отвратительно играешь.

– Ну, спасибо, – Айнон закатил глаза. – Между прочем, иногда мне везет.

– Вот именно! Везет! В следующий раз, – Изабелла воодушевленно взмахнула рукой, – я своего дождусь, – она оценивающе скользнула по его фигуре взглядом и, подхватив под локоть Мерриль, направилась к лестнице.

Айнон хмыкнул глядя, как она танцующе шагает к выходу, приобняв за талию сонную долийку. Даже с неуклюжей Мерриль под боком Изабелла умудрялась соблазнительно покачивать бедрами. Следом, весело насвистывая, семенил Варрик.

– В следующий раз точно! – пиратка махнула на прощанье рукой.

– Бобро-о-очи, – Мерриль зевнула и привалилась к мгновенно заворковавшей Изабелле.

– Ага, – Варрик придержал дверь, пропуская дам вперед; уже сделав шаг за порог, он обернулся и ехидно усмехнулся. – Хорошая работа кистью, Красавчик.

– Bonus astis, Варрик, – Айнон весело фыркнул.

В том, что именно гном заметит его маленькую хитрость, он ничуть не сомневался. Пары в “Добродетели” с числом игроков больше двух выбирались посредством бросания костей, первая пара – это первый и второй результат, вторая – третий и четвертый и так далее. Ну, а в бросании костей главное – движение кистью, как в метании ножей и готовке ядов. Все, что требовалось – это бросать после Изабеллы, все остальное делали навыки убийцы. Так что он почти все время был в паре с Фенрисом, который играл ненамного лучше. Ну а Варрик с Изабеллой отлично справлялись друг с другом.

Айнон поднялся к себе в комнату и снова залез в сундук. На этот раз его интересовал костяной гребень, чтобы расчесать то, что с его волосами сделала Изабелла за те две минуты, которые они были у нее под рукой. Не сказать, что он любил свои волосы или ему нравилась эта бабская длина, скорее, она хорошо скрывала острые уши и имела несколько практических применений. Он дернул гребнем и раздраженно зашипел от боли: как можно было наплести кучу мелких незаконченных и перепутанных косичек всего за пару минут?

Половица скрипнула и он, подняв взгляд, увидел хмурящегося Фенриса в дверях комнаты. Эльф прислонился к косяку и просто молча наблюдал за ним, впрочем, это совсем не напрягало, присутствие Волчка всегда действовало на полуэльфа успокаивающе, и он подозревал, что это верно и в обратную сторону. Айнон вновь зашипел, опять неловко дернув гребнем. Иногда он, правда, хотел их обрезать, но бывали ситуации, когда от них была польза, только поэтому он все еще терпел подобные мучения.

– На пол.

Айнон удивленно моргнул, пытаясь понять, не послышалось ли ему. Прозвучало крайне соблазнительно, но вряд ли Волчок имел в виду то, о чем он подумал. Тем временем Фенрис тяжело вздохнул и оторвался от дверного косяка, направляясь к нему.

– Сядь на пол, иначе будет неудобно, – эльф решительно отобрал у него гребень, и Айнон с изумленным смешком сполз на пол.

Фенрис же устроился на кровати сзади, осторожно запуская гребень в его волосы. Айнон закрыл глаза, чувствуя, как бережно Фенрис перебирает пряди пальцами и гребнем, старательно распутывая изабеллово творчество. Странная логика у этого эльфа. Когда взорвалась лаборатория, он его бросил разбираться одного, а мимо проблем с волосами пройти не смог, похоже, от них и правда много пользы. Айнон блаженно прикрыл глаза, подставляясь под аккуратные движения гребня и тихо мурлыча простенькую песню.

– …tui e mea-e tua, ma adore. Оmne a rei vera ti reina…**

Для дня, начавшегося с зубастых растений и бронированного кристаллами медведепаука, конец был просто замечательный.

– Чудесная картина.

Голос из угла заставил Фенриса замереть, а Айнон и не подумал открыть глаз. И только то, что он сидел расслабленно, сохранило сердце Пересмешника в его груди, хотя он бы посмотрел на битву этих двоих.