Текст книги "Небо над войной (СИ)"

Автор книги: Шайкаллар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 67 страниц)

И скопировал его лицо. Айнон с облегчением выдохнул и привычно улыбнулся, мучительно стараясь выглядеть искренним: к сожалению, улыбаться по-нормальному он все еще не научился. Все какой-то оскал получался.

– Ну, не мог же я на весь порт сказать, что у меня работа в Гильдии? “Извините, но сегодня в полночь мне нужно перерезать пару глоток!” – передразнил он голосом Изабеллы. – Оставшуюся половину ночи вы бы ловили меня, – он внезапно усмехнулся. – Ты же не думаешь, что, когда Изабелла говорит “у меня встреча”, она в “Висельнике” ведет философские беседы и церемонно пьет чай с сенешалем наместника? И нет, Петрис к нам не обращалась.

Фенрис кивнул, расслабляясь, и взглянул на Хоук внимательным, пронизывающим взглядом, оценивая опасность. Айнон буквально обмяк. Интересно, есть ли у него шанс? С другой стороны…

– Почему ты ее защищаешь? Она – маг! – Айнон выпрямился.

В его планы не входило сеять в их рядах смуту, он просто ненавидел магов. И если рядовые маги вызывали брезгливость, как к чему-то грязному, то эта троица воспринималась как реальная угроза, и неважно, как близко ты к ним. Даже наоборот, чем ближе – тем хуже. А Фенрис к ним был очень близко. Айнон видел, как сильные маги ломались, теряя близких, родных, друзей, они становились на путь крови, чтобы защитить оставшихся. И быстро сгорали в кровавом огне. И это если забыть про тевинтерских магистров, у которых тормозов отродясь не было.

– Хоук была добра ко мне и она считает меня другом, хотя я не знаю, что значит быть им, – Фенрис раздраженно качнул головой и, развернувшись, направился к спорящим компаньонам.

Айнон привычно прикусил язык, следуя за ним, чтобы ревниво не уточнить, кем Фенрис считает его самого. Но, как говорит Пересмешник: не задавай неудобные вопросы и не получишь неудобные ответы. Тем временем Хоук закончила болтать и подошла к ним. Она бодро улыбалась и виновато поглядывала на Фенриса.

– Итак, – она неловко потопталась, – у нас два дела на Рваном Берегу – это найти пропавший патруль кунари и спасти магессу. И три в городе: решить проблему с храмовником, решить проблему с ворами и поговорить с Себастьяном в Церкви.

– Найти патруль, спасти девицу в беде, поймать воришку и… Полагаю, стража Киркволла читает книги и меряется количеством отжиманий, раз этим должны мы заниматься, – Айнон иронично улыбнулся, не зная, как вежливо передать свое отношение к списку дел.

– В Киркволле столько бед, что стража не справляется, – дипломатичная Хоук мягко улыбнулась и попыталась достучаться до его совести.

– Ну конечно, если ничего не делать, – ехидный Айнон совести не имел и начинать не собирался.

– Авелин старается, просто ей приходится еще и с бумагами разбираться, – запальчиво заступилась за подругу Мариан, гневно сверкая глазами, но, учитывая, что в такие моменты Глава Гильдии уже начинал бросаться ножами, то мужчина ее просто проигнорировал.

– О, бюрократия, – он закатил глаза. – Ну, это великая битва. Надеюсь, на Рваный Берег мы пойдем не через Клоаку? – и мило улыбнулся.

У Хоук хватило совести покраснеть и сбежать, громко звякая коваными сапогами. В отличии от всех “приличных” магов, она разгуливала не в мантии, а в доспехах. Легких, конечно же, но доспехах, хотя ее все равно выдавал торчащий за спиной посох. Впрочем, учитывая раздвоенное лезвие на конце, его можно было принять за копье, да и вообще, мало ли психов с древковым оружием? Айнон почувствовал себя немного отомщенным. На пару секунд он и забыл, что тут есть еще кто-то и это не Гильдия, где у всех высокая устойчивость не только к простым, но и к вербальным ядам.

– Один-один, – ехидно сообщил ему проходящий мимо Варрик.

Айнон усмехнулся. Гном ему определенно нравился. Похоже, ему вообще нравились невысокие существа. Тот же самый Пересмешник был ниже его на две головы. И столь же ехиден, если не больше. И предан друзьям, да. Справа возник недовольный Одержимый.

– Не стоило так, – Андерс с укором покачал головой и бросился догонять магессу.

Айнон проводил его веселым взглядом и фыркнул. Сладкая парочка отступников.

– Итак, Красавчик, – проследив за магом взглядом, Варрик усмехнулся и переключился на полуэльфа. – Откуда ты?

– Тевинтер, и предвосхищая твой вопрос, – Айнон закатил глаза, – своего магистра я отравил пятнадцать лет назад.

– О-о, так вы с мрачным эльфом?..

– Есть немного.

– Я вообще-то прямо тут, – раздраженно рявкнул Фенрис, пытаясь прожечь гневным взглядом их обоих. Но оба они на это только фыркнули, и, раздраженно зарычав, эльф отправился догонять магов.

– И ты тоже не любишь магов? – теперь “пробные камни” кидал гном.

– Не люблю, но сотрудничаю, – Айнон попытался прикинуть, достаточно ли это обтекаемый ответ.

– Полагаю, Гильдия не брезгует и магами крови, – Варрик бросил на Айнона проницательный взгляд, на который тот ответил неизменной улыбкой.

– Ты же не рассчитываешь, что я скажу? – Айнон весело усмехнулся, пронизывая гнома предупреждающим взглядом, тот понятливо кивнул.

Определенно, Варрик ему нравится. Тем временем они дошли до рынка Верхнего города – здесь было чище чем в Нижнем, более просторно, но все так же шумно. Даже несмотря на то, что стражи ходило здесь больше, воровали тут куда чаще. Даже у него пару раз пытались срезать кошелек; он неплохо развлекся, выискивая их потом по всей Клоаке, зато теперь черный плащ вызывал у ее обитателей рефлекторное желание сбежать.

Хоук уже деловито бегала от торговца к торговцу, ловко перемещаясь между шумными толпами. Наконец она остановилась перед одним из торговцев и начала жарко спорить. Собеседник ее выглядел кисло и слишком… очень слишком, дорогая одежда совсем не вязалась с простовато-хитрым лицом нечестного дельца. Такие или рабами торгуют, или чем-то очень незаконным. Айнон нахмурился.

– Знакомый? – мужчина бросил быстрый взгляд на Варрика.

– Хьюберт, – гном поморщился. – У Хоук с ним общее дело. Костная Яма, слышал?

– Кладбище рабов, – под понимающий смешок Варрика Айнон скривился.

В этот момент к ним подбежала Мариан, она взволнованно сверкнула глазами и на мгновение зажевала губу, но затем решительно вскинула подбородок вверх и известила.

– Я на десять минут отойду, подождите, – и тут же умчалась с “Хьюбертом”.

Все это заняло от силы секунды три, так что никто и слова не успел сказать. Айнон удивленно поднял брови, провожая Хоук взглядом, а потом пожал плечами и огляделся. Оставленные соратники неторопливо разбрелись по рынку, лишь Фенрис раздраженно привалился к стене в самом темном углу. Опять, наверное, думает, что он слишком выделяется. Если бы он улыбался, был бы менее заметным. Хотя, улыбающийся эльф в Верхнем городе… Интересно, через сколько бы прибежала перепуганная стража? Айнон прислонился к стене рядом.

– Ты когда-нибудь думал о самоубийстве? – к ним незаметно подошел Андерс, но обращался он к Фенрису.

– Могу спросить тебя о том же, – Фенрис зло сверкнул глазами, но голосом настроения не выдал.

– Я серьезно. Сразу бы и из рабства вырвался и от Данариуса спасся… – маг явно не знал, когда стоит заткнуться. – Не говори, что ты об этом не думал.

– А ты не думал? – Айнон инстинктивно шагнул вперед, становясь между одержимым и Фенрисом. – Избавил бы всех от проблем и своего нытья.

– Я тебе не нравлюсь! – Андерс удивлено поднял брови.

– Совершенно, – полуэльф в ответ привычно расслабился и ухмыльнулся.

– Но ты меня даже не знаешь, – вот теперь это звучало по-детски изумленно, захотелось ему врезать.

– Ты маг и ты одержимый, мне нужны другие причины?

– Ты все ему рассказал! – Андерс метнул в эльфа разъяренный взгляд.

– А не должен был? – Фенрис невозмутимо усмехнулся, складывая руки на груди.

– Что еще ты ему растрепал?

– Ну вот, входят в таверну человек, эльф и гном… – Варрик мучительно попытался их отвлечь, быстро переводя взгляд с эльфа на мага и обратно, похоже, самого полуэльфа угрозой не считали.

– Человек говорит: “Повезло тебе, что ты такой коротышка! Жуть как больно!” – голос мага звучал зло, но он все же отвел взгляд от Фенриса.

– Знаешь, Блондинчик, ты бы мог просто сказать, чтоб я заткнулся, – Варрик пытался выглядеть весело. – Тогда так, входят в таверну три храмовника…

Айнон хмыкнул. Вот значит как они проводят время: чужие проблемы, беготня, резня и анекдоты. Не сильно отличается от работы в гильдии, разве что народу больше и происходит все шумнее.

– …а третий храмовник им говорит…

Хоук явилась через полчаса, встревоженная и нервная. Она выскочила к ним из толпы и наскоро огляделась, удостоверяясь, что все здесь. Или наоборот, что они друг друга не убили. Похоже, подобное развитие событий ее ничуть не удивило бы.

– Нам надо на Рваный Берег, – начала она без предисловий. – Срочно.

– Полдня в никуда. У тебя там что, партия рабов сбежала? – шутку никто не понял, сзади закашлялся Фенрис, а Мариан прожгла его возмущенным взглядом праведника и Айнон разочарованно закатил глаза. – Веди уже.

В этот раз они дошли без происшествий. Только на полпути к ним присоединилась безликая женщина из Общества. Айнон поморщился: это, кстати, было больной темой. Убийцы тоже должны быть незапоминающимися, Пересмешник вообще при нем лишь раз капюшон снял. А кто забудет мужчину с таким лицом? С другой стороны, пока он был в плаще, было не так уж важно, будь у него хоть три глаза, к тому же были моменты, когда нужно было с кем-нибудь поговорить, отвлекая цель или от цели, тогда его андрогинная внешность был полезна и не вызывала подозрений. Он мог отвлечь, соблазнить, сыграть роль женщины, но он ненавидел свое лицо. Однажды он даже решил закончить начатое другими магистрами, продолжить узоры и на нем, но Пересмешник тогда успел остановить его руку с ножом, а после три часа сводил его с ума нравоучениями. Проклятое смешение человеческой и эльфийской крови. Кровь людей убрала недостатки эльфийской инаковости, а эльфийская придала изящности и обрекла на рабство. Его мать была бесспорной дурой.

Дальнейший путь все молчали, не желая давать ни намека Обществу; женщину это, кажется, совсем не беспокоило, а Фенрис с Айноном вообще чувствовали себя в тишине комфортно. И вскоре компания добралась до какого-то закутка, в котором ковырялась группа наемников. Часть их обшаривала свежие трупы, часть – какие-то сундуки.

– Твои ребята нас не дождались, – холодно прокомментировала происходящее женщина из Общества, которую, как оказалось, звали Лилли.

– Зато другие уж точно дождались, – Айнон хмыкнул синхронно с Варриком и достал оружие. – Вот уж невезение.

Хоук переглянулась с Лилли и кивнула, давая отмашку на атаку. Варрик тут же выпустил град стрел, а Хоук накинула на наемников “Бурю”, выскакивая в самую середину поляны. Даже Айнон лениво потыкал кого-то ножом. Веселья оказалось мало, наемники совсем подобного не ожидали и закончились как-то слишком уж быстро. Теперь уже осматривали их в поисках подсказок о нанимателе.

– Погоди, – все тут же обернулись к удивленной Лилли, – я узнаю этого нескладеху! – она склонилась над трупом. – Он из Общества. Один из рябят этого урода Бреккера.

Учитывая, что Общество дало всем своим членам четкое указание не влезать в дело Хьюберта, так как он исправно платил за свою и товара сохранность, то перспектива вырисовывалась интересная. Айнон презрительно хмыкнул. Вот и верь им после этого. Сам он, хоть и частенько устраивал ножевые беседы с Главой своей Гильдии, никогда бы не пошел против его воли. Исключая один-единственный случай, но кому потребуется жизнь раба?

– Если все это затеял Бреккер, остаток его жизни будет коротким и мучительным, – Лилли скривилась.

– Похоже, настало время навестить его, – Хоук угрожающе хрустнула пальцами и мило улыбнулась. Даже Айнона проняло. А с виду такая праведная.

– Сначала надо все проверить, – пошла на попятную женщина, похоже, лицо Хоук и ее напугало.

На этом, конечно, ничего не закончилось, после небольшого спора Лилли предложила позже встретиться в Клоаке для согласования дальнейших действий. Что-то вроде “сначала узнать, потом бить”. Она, вроде как, знает человека, которого следует припугнуть, чтобы все узнать. Как обычно. Айнон даже мысленно рассмотрел вариант в полночь заглянуть к Бреккеру и решить вопрос по-тихому, в духе гильдийных разборок, но со вздохом отмел его. На том и разошлись.

– Теперь патруль, – решительно известила их Хоук и вновь, не оглядываясь, повела какими-то подозрительными тропами.

Итак, следующим их развлечением был поиск патруля косситов, для этого Хоук вела их маршрутом пропавшего патруля кунари. Кунари они, конечно, нашли. Только не очень живыми. Они были живописно разбросаны по земле в окружении толпы призраков и одного искаженного одержимого. Что ж, будет что рассказать косситам. Интересно, что на это скажет Аришок? Маги уничтожили магических тварей залпом магических атак, не сходя с места, остальные меланхолично наблюдали за огненным спектаклем.

– Хорошо горит, – прокомментировал это Айнон. – Мяса, пива и карт не хватает, и был бы милый пикник на природе.

Варрик хмыкнул, но под суровым взглядом Хоук замаскировал смех под кашель. Дальше компания двинулась под многочисленные шуточки и анекдоты гнома, стараясь не глядеть на оскорбленную их смешками Хоук. Теперь они искали мага. Мариан совершила две лишние петли, и, когда уже Айнон решил, что они заблудились, вывела их к пещерам.

– О, пещеры, – Айнон с отвращением рассматривал проем. – Эти чудесные, мерзкие дыры…

– Неужто, Красавчик, ты боишься темных, уютных норок? – Тетрас погладил арбалет, насмешливо улыбаясь.

– Это предложение? – Айнон окинул его оценивающим взглядом, совершенно верно трактуя двусмысленную фразу гнома, и Варрик ехидно усмехнулся. – Если нет, то ты никогда не думал, как магия определяет, свой ты или чужой? И что будет, окажись ты запертым в узком пещерном проходе посреди огненного шторма? – он склонил голову к плечу и вопросительно вскинул брови.

Все заинтересованно глянули на Хоук. Та смущенно пожала плечами и невинным голосом известила:

– Это магия.

– Всегда один и тот же ответ, – разочарованно покачал головой Айнон. – Идемте.

И первым шагнул вперед. Магия. Фенрис мог бы засунуть руку в грудь, достать сердце и тоже сказать: “Это магия”, а как это работает?.

Через полчаса и четвертый тупик Айнон понял, что Хоук не ориентируется в пространстве даже с картой. Он быстро оглядел спутников. Варрик выглядел скучающе, Фенрис держал угрюмое выражение лица, а Андерс смущенно что-то шептал Мариан, аккуратно пытаясь направить ее в нужном направлении. Айнон хмыкнул: обычное явление, похоже. Как же это называется? Пространственный кретинизм? Айнон улыбнулся, скрытый сумраком. Какая прелесть.

Через три поворота они вышли на Охотников, похитивших магессу. Личная армия Мариан Хоук сработала по старой схеме: Фенрис держит толпу, Хоук кастует что-то страшное и масштабное, остальные прикрывают Мариан и лечат Фенриса. Айнон скользнул вдоль пещерной стены, подальше от огненных всполохов. Он не считал безопасным находиться в замкнутом пространстве, заполненном взрывающимися огненными сгустками. Что есть магия? Страдания, кровь и демоны. Как можно подобное вообще считать безопасным?

Главарь этой компании нашелся на возвышении, видимо, приспособленном для лучников. И, так как все остальные наемники были внизу, Айнон легко поднялся по деревянным мосткам и вонзил в него отравленное лезвие. Он аккуратно направил лезвие в щель на доспехах, меланхолично созерцая, как удивленно распахиваются его глаза и застывает на губах последний вздох. Когда сердце его остановилось, Айнон позволил ему соскользнуть с лезвия и поднял взгляд на испуганную женщину.

– Пожалуйста, не причиняйте мне вреда, – она смотрела на него широко распахнутыми глазами и он подавил желание закатить свои, вместо этого он миролюбиво, как он надеялся, улыбнулся.

– Не бойтесь, мы по просьбе вашей подруги пришли на помощь, леди, – он продолжал миролюбиво улыбаться, подавив желание оставить одну отравленную царапину, а потом сказать, что так и было.

Вместо этого он аккуратно за локоть оттащил в сторону ошеломленную развивающимися событиями магессу, и там, у стены, они подождали еще пять минут, наслаждаясь зрелищем, как остальные разбираются с охотниками.

– Спасибо, я знала, что меня спасут!

Спасенная дева раскланялась с подошедшей Хоук и, счастливая, сбежала. Компанию ждал долгий и скучный путь обратно, в течение которого Айнон обдумывал, правильно ли он поступил, отпустив мага.

========== 4. Жертва Андрасте ==========

Айнон задумчиво рассматривал том по Завесе и классификации существующих там демонов и духов. В доме было тихо. Фенрис час назад ушел с Хоук, у них была ночная охота на заговорщиков с Петрис во главе. Айнон же остался почитать одолженную из бывшей библиотеки Данариуса книгу, под предлогом ночного “свидания” с работой, впрочем, Пересмешник был птицей непредсказуемой и вполне мог действительно заявиться посреди ночи.

Книга была тяжелой и толстой, заполненная бесконечными описаниями тварей и наставлениями для храмовников. Айнон хорошо разбирался в ядах, но нихрена не понимал в магии, хотя всю жизнь прожил с магистром, а теперь его окружало целых три отступника. Но очень сомнительно, что он подойдет к ним с вопросом: “Извините, кроме как из садизма, зачем еще вырезать на теле живого существа странный узор?” – вряд ли его верно поймут. Да и кроме Фенриса, никто не знал о “живописи” на его теле.

Параллельно с чтением он пытался анализировать прошедший день. Компания ему понравилась. Даже несмотря на раздражающее присутствие целых трех магов. Впрочем, были они не такие уж и раздражающие. Мерриль была сама себе на уме и, уходя, завалила целых два стула, вежливо извиняясь своим нежным голосом. Извиняться в “Висельнике”, подумать только. Ну просто очаровашка. Она напоминала ему глорга, водящегося в Донаркских лесах на севере: вроде такая милая, пушистая зверушка с жалобными глазами и птичьим голосом, но чуть зазеваешься, а тебя уже дожевывают. Вроде как всеобщий закон природы: все самое милое – самое ядовитое.

Вот Андерс милым не был, на нем крупными буквами было написано “Сделал и планирую еще сделать какую-то гадость”. Еще стоит рядом с ним не забывать, что их там два в одном: говоришь Андерсу, а обдумывает Справедливость. И что там может надумать дух из Тени – большая загадка. Сама Хоук выглядела достаточно вменяемой, чтобы понять: ею движет расчет, а не страх. Может, она и боится где-то у себя под одеялом, но на виду у всех она движется вперед, как хорошо заточенное лезвие. И, как убийца, он прекрасно знал, на что способно хорошо заточенное лезвие. Сначала цель, потом оплакать. Но, может, он и ошибся, еще будет время присмотреться к ней.

Самым вменяемым ему показался гном. Ушлое создание раздавало всем очаровательные улыбки и просвечивало всех и каждого внимательным, оценивающим взглядом. Если бы не громко марширующая впереди этого стада Хоук, он вполне бы мог оказаться их лидером. Если бы захотел. Вот только его, кажется, вполне устраивала роль сказителя и тайного раздавателя всем пинков в нужном направлении. Он с первого взгляда определил принадлежность Айнона к Гильдии, хотя тот не имел привычки светить подобным. Намекнул на это, выбрав момент, когда рядом не было никого, и, Айнон был уверен, никто и не узнает. Они все были сами за себя, а Варрик Тетрас присматривал за ними всеми, а теперь и он будет под его внимательным оком. Благо, сам Айнон зла не планировал, не для “армии имени Мариан Хоук”.

Айнон, не отрываясь от главы, описывающей девятиглазых демонов гордыни, потянулся к столу и, не глядя, швырнул камень для рунной ловушки в темный угол. До стены он предсказуемо не долетел.

– Я, между прочем, комнату запер, это значит, я тут в одиночестве самоудовлетворяюсь, и, кроме правой руки, свидетели мне ни к чему.

– Дело есть, – со смешком вышел из тени Пересмешник.

– Я бы предпочел дело выпить. Но если ты настаиваешь… – Айнон скорбно изогнул брови.

– Очень. Иначе настаивать будет уже Глава Гильдии.

– Ну, я с удовольствием с ним поговорю.

– После ваших “разговоров” полГильдии нужно чинить, а вторую выбрасывать, – Дарис фыркнул, а затем скорбно закончил: – Честно, я уже сомневаюсь, что дружить с тобой весело.

– Эй! – Айнон, смеясь, вскинул брови, шутка была старой и уже давно не пугала, как в первые разы.

Теперь, когда он научился определять, когда люди шутят, он мог и посмеяться над подобным. Свобода не для рабов, но ты понимаешь это, только получив ее. Что делать рабу со свободой, когда он не умеет даже шутить? Не умеет принимать решения, заботиться о себе, понимать людей?

– В общем, кое-кто с большими деньгами желает отправить на отдых Мать Ханну, – Пересмешник вновь вежливо огляделся и плюхнулся в стоящее в углу кресло, – и срочно.

– О, тогда нам стоит пойти помолиться.

Айнон фыркнул и с облегчением захлопнул занудный том. Он бодро поднялся и принялся собираться, натягивая на себя свой кожаный нагрудник и собирая по всей комнате раскиданные ножи. Все это время Пересмешник терпеливо его дожидался, невозмутимо следя, как он ищет оружие.

– Я думал, у вас тут кто-то убирается, – Дарис с интересом проследил за тем, как полуэльф вытаскивает ножи из-под кровати.

– Я. Как вижу грязь, так сразу убираюсь… – Айнон фыркнул, – в другую комнату.

Он, конечно, преувеличил, иногда на него все же нападали приступы педантичности на грани психоза, и он принимался упорядочивать мир вокруг, как будто стоящие ровно в ряд книги могли защитить его от дурных воспоминаний и тревожных чувств. Через пятнадцать минут Айнон защелкнул крепление плаща и кивнул в сторону двери.

– Двери? – Пересмешник, кажется, был удивлен, мужчина улыбнулся.

– В доме никого.

Они выскользнули из дома, благо перед ним было темно, несмотря на то, что это был Верхний город. И неторопливо пошли тенями к Церкви. Было большой удачей, что бывшее поместье Данариуса располагалась недалеко от церковного дворика. Всего и надо было, что спуститься по длинной лестнице да пересечь площадь. Впрочем, удачей было абсолютно все в жизни Айнона. В иные дни он задумывался, чем ему придется расплачиваться за все эти “дары”. Бывший раб рано осознал простую истину: платить придется за все, будь то даже просто улыбка.

Мимо в темноте чуть более шумно, чем следовало, протопала вооруженная компания.

– Очередные идиоты, – раздраженно зашипел Дарис. – “Невидимая сестра”, а между делом, перед нами мужик!

Айнон в ответ только хмыкнул. Под юбку им никто не заглядывал, так что сказать точно, баба или мужик, никто не мог.

К счастью, на площади перед Церковью, что исполняла роль церковного дворика, были только ночные идиоты, поджидающие неосторожных прохожих, но имеющие большие шансы встретить или компанию с Хоук, или убийц из гильдии. Стражники же обладали каким-то феноменальным чутьем и ловко обходили опасные закутки. Они неторопливо поднялись по длинной лестнице, обходя золоченную статую не пойми чего. Айнон глубже натянул капюшон, проходя во внутреннюю часть Церкви – не в само здание, а в маленький дворик справа от входа, куда выходили кельи сестер, склад, библиотека и двери прочих церковных зданий.

– Как думаешь, – Пересмешник заинтересованно оглядывал открывшееся пространство, – где в это время может быть наша Мать?

Они как раз стояли в углу маленького дворика. Все вокруг было засажено цветами, а в центре стояла круглая клумба с золоченной статуей молящейся Андрасте. Возле каждого здания горел светильник, освещая маленькую площадку перед ним. Кажется, где-то в Тевинтере были магические светильники с магическим огнем, которые поддерживали специальные маги. И в Орлее, если он ничего не путает. Но здесь были простые масляные.

– Не знал, что она у нас общая, Дарис, – Айнон усмехнулся. – Но если ты о Ханне, то, наверное, в малой часовне. В саму Церковь сегодня вообще лучше не заходить. Там сегодня не до нас будет.

– Сдается мне, ты что-то знаешь, – интонация подразумевала, что он может начать откровенничать.

Мужчина на это только фыркнул и промолчал. Есть вещи, о которых не стоит говорить отцу и матери, да и Пересмешник не настаивал. Меньше знаешь, меньше внимания привлекаешь, а значит, проживешь дольше. Не так весело, конечно, зато дольше. Они прошли к малой часовне. Дарис осторожно толкнул дверь, открывая маленькую щель. В итоге Айнон угадал верно, Мать Ханна со своим храмовником-телохранителем молилась, стоя на коленях перед статуей Андрасте. Кроме нее, в часовенке сидела еще пара сестер с книгами в руках. Аккуратно заглянувшие в щель, убийцы отступили в сторону.

– Ночь, а они молятся, – Дарис скорбно вздохнул. – Им-то что спать мешает? Святость?

Айнон весело фыркнул, представляя себе эту святость, почему-то в образе духа Справедливость. Впрочем, этот сейчас воет в своей Клоаке, или уже в доме Хоук? Они же вроде съехались?

– Меня интересует другое. Они всегда ходят с телохранителями?

– Проклятье, – Пересмешник тяжело вздохнул. – Совсем об этом забыл. На кой архидемон им телохранители?

Защищаться от святости, что мешает спать, видимо.

– Полагаю, самое время пойти покаяться, – Айнон решительно скинул капюшон, открывая лицо: все же его внешность лучше подходила для “работы с людьми”. – Я исповедоваться, ты упокаивать.

И решительно постучал в дверь.

– Чую, это будет самая долгая ночь Матери. Прошу, будь краток, – Дарис вздохнул и растворился в ближайшей тени, а Айнон шагнул к выходящей из часовенки Матери.

– Мать Ханна? – Айнон скинул улыбчивую маску, становясь мрачным тевинтерским беглецом с не самым простым прошлым. Он даже позволил некоторым воспоминаниям всплыть из глубины разума и отразиться на лице.

– Да, дитя? – женщина подняла на него усталые карие глаза и улыбнулась.

– Прошу, мне нужно исповедаться.

“Улыбайся, глупая кукла!”

– Сегодня уже слишком поздно, дитя, приходи завтра, – она по-прежнему улыбалась – вежливый кивок, и вот она уже собирается уходить.

“Улыбайся! Тебе ведь нравится!”

– Простите, боюсь, грех мой так велик, что не даст уснуть этой ночью.

Мать Ханна замерла и обернулась – она явно колебалась. С минуту ее теплые шоколадные глаза искали что-то в его чертах, и было то что-то в его болезненно изломанных чертах, в почти серых глазах, или же все же долг победил, но спустя минуту колебаний она благосклонно кивнула. Он позволил себе облегченно выдохнуть. Обманывать людей просто, они сами желают обмануться.

– Хорошо, дитя, – она сделала жест рукой, указывая на какой-то закуток, скрытый за цветущим кустарником, и мимолетно скользнула теплой ладонью по его руке.

Они направились в небольшой уголок между кельями. Три скамейки полукругом и вездесущая статуя Андрасте по центру, и все это в окружении благоухающего цветника. Мать Ханна предложила ему сесть на одну из каменных лавочек. И он выбрал дальнюю, ту, что была напротив узкого выхода из закутка, вынуждая сурового храмовника встать спиной к выходу, не упуская Айнона из виду. Мать села рядом. Она была уже не молода, и ее карие глаза смотрели на него тепло и сострадательно. Вот только ему сострадание вообще было не нужно. Ни ее, ни чье-то еще. Какой толк от сострадания? Бессмысленное чувство.

– Простите, Мать Ханна, не мог бы он уйти? – Айнон бросил обеспокоенный взгляд на телохранителя.

– Керас – мой телохранитель, и он – храмовник, он ничего никому не расскажет, не нужно беспокоиться, – храмовник саркастично усмехнулся, и Айнон сделал вид, что не слышал его. – Итак, дитя, в чем ты хотел покаяться?

Она положила ладонь на его кисть, лежащую на коленях. Сухая старческая рука жгла своим теплом его кожу. Женщина улыбалась, весь ее вид был подобен святости невесты Создателя. С нее можно было лепить вечный, безликий образ Андрасте. До чего же все это бессмысленно… Все эти тепло и сострадание, не подкрепленные действием, они были обычной ложью. Сколько людей радостно обманываются ими? У нее были узкие запястья, хрупкие, как и все старческие кости. Она прожигала его своим пониманием и добротой, они жгли, но не были способны растопить.

– Мать Ханна, я бывший раб из Тевинтера, – ее черты сразу смягчились, а храмовник закатил глаза. Идиот. – И я убил хозяина, – злая счастливая улыбка коснулась его губ.

Маленькая птичка Пересмешник славилась умением находить щели в доспехах. Прежде чем Храмовник рухнул, лезвие, выскользнувшее из широкого рукава специального плаща, перерезало горло Матери, так и оставив ее с удивленными, распахнутыми глазами, глядящими на него с состраданием. Дарис сдавленно пискнул, приседая под весом тела:

– Тяжелый, скотина.

Айнон хмыкнул и встал, отходя от мертвой Матери. Отворачиваясь от нее и забывая о ней и ее сострадании. Он подхватил тяжелого храмовника, помогая Пересмешнику бесшумно уложить телохранителя на землю. Убедившись, что храмовничьи доспехи не звякнули, Айнон выпрямился.

– Пошли уже.

Он накинул капюшон, скрывая ненавистное лицо, и они скользнули в тень, теряясь в сумеречных церковных садах, спеша выбраться с территории Церкви. Они замерли, пропуская мимо себя пару из Матери и ее телохранителя. Айнон обернулся, чувствуя, как его жжет вопросительный взгляд Дариса. Он чувствовал его интерес, несмотря на темноту и плащи.

– Что? – он вопросительно глянул на Птица, прекрасно зная, что этого не видно.

– Не знал, что ты переживаешь о смерти старого козла, – осторожно заметил Пересмешник.

– Я? – Айнон удивленно вскинул брови. – Ничуть, – он весело фыркнул. – Я просто люблю вспоминать этот момент.

Пересмешник лишь хмыкнул, глядя на счастливо улыбающегося Айнона. По крайней мере, голос у него был счастливый. И он пару раз уже видел, с каким лицом полуэльф вспоминал смерть своего хозяина. Его всегда пугало это зрелище. То, как искажались его красивые черты, ломались, складываясь в уродливую злобно-безумную маску, будто с лица его смотрел демон или иное чудовище. Затем мгновение, он моргал и жуткое видение исчезало, перед ним вновь был все тот же колючий Айнон. Искусственная улыбка, кукольные черты и острый, злой взгляд слишком светлых глаз. И вечные шуточки, чтобы улыбка не была пугающей, не казалась безумной. Не слишком это помогало.

Дарис был бы рад, если бы полуэльф нашел кого-нибудь, кто смог бы принять его со всеми закидонами, и не важно, как друга или как любовника. Жизнь продолжается! Он не знал, как еще ему сказать это все еще живущему в своем прошлом Айнону. Кажется, все его попытки были бессмысленны.

– Интересно, кому это было нужно? – Айнон лениво скользил взглядом по весело щебечущим сестрам, вырывая Дариса из невеселых размышлений. – Старушка – божий одуванчик.