Текст книги "Небо над войной (СИ)"

Автор книги: Шайкаллар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 67 страниц)

– Оставь меня в покое! В моей жизни есть вещи, которые тебя не касаются, знаешь ли. Не лезь в мои дела, девочка, – он угрожающе потряс кулаком с зажатой в нем запиской.

Айнон усмехнулся: как часто он сам говорил это упрямой магессе, которая все равно продолжала вламываться и в их дом, и в их жизнь всякий раз, когда ей что-то требовалось. Кажется, в ее мировоззрении не было вещей, которые ее бы не касались.

– В записке говорилось о Керошеке. Что это? – Хоук знакомым всем жестом скрестила руки на груди и вскинула подбородок.

– Да так ничего. Пустяки, – дядя внезапно стушевался, теряя весь запал, и этим только раззадорил Хоук, почуявшую след тайны.

– Если тебя беспокоит отправитель записки, я могу пойти вместо тебя, – она впилась в него требовательным взглядом, хотя голос тут же стал вкрадчивым и мягким.

– Разве я о чем-то прошу? Я не знаю кто ее отправил, и знать не хочу. Гоняясь за этим самоцветом, я потерял все наше состояние, наш дом, даже Мару.

– А кто такая Мара? – Мариан подозрительно прищурилась.

– Она… не твое это дело, вот что! Почему бы тебе не убраться в свой чудный домик в Верхнем городе и не соваться в мои дела?

– Ну и отлично, – прошипела сквозь зубы магесса и вылетела из дома, громко хлопнув дверью.

Остальные торопливо последовали за ней. Айнон фыркнул, вежливо кивнул разозленному мужчине и вышел вслед за всеми. На улице Хоук уже во всю металась по дороге, что-то яростно шипя. Заметив их, она резко замерла, развернулась в сторону “Висельника” и зашагала к зданию. Теперь уже фыркнул Варрик. Они поспешили за Мариан, но до таверны так и не дошли, из-за поворота на них вылетели бандиты, и Хоук, радостно закричав, метнулась в центр их банды, шепча слова “Бури”. Айнон со вздохом и мысленным проклятьем поспешил встать позади нее, прикрывая от атак.

– Опять “Ее последователи”? – Айнон немногим позже с интересом рассматривал труп. – Может побродим и найдем главного? Достали уже.

– Бродить не придется, – Варрик усмехнулся и помахал заляпанным кровью листком. – Глядите-ка, что я нашел.

– Как мило с их стороны оставить нам карту, – Айнон с улыбкой изучал квадратики и крестик. – Это, кажется, тупичок у рынка. Навестим?

– С радостью, – Хоук хрустнула пальцами, кровожадно улыбаясь. Кажется, у дядюшки Гамлена хорошо получалось выводить ее из себя.

Проход в неприметный тупичок они легко нашли в таком же неприметном проходе, рядом с рынком, тут же, в Нижнем городе. Пройдя в него, они предсказуемо натолкнулись на остатки бандитов, что, завидев их, бросились защищать какую-то фигуру. Через миг фигура звонко рассмеялась и стало очевидным, что это демон желаний. Айнон застонал и скользнул к ней, надеясь управиться с демоном до того, как она начнет вызывать призраков на подмогу. Через миг к нему присоединился Фенрис. А еще через миг в нее врезалось что-то рыжее. Учитывая злую магессу, бой долго не продлился, и уже через пару минут Айнон с весельем рассматривал рыжее чудо.

– О, Авелин, – полуэльф расплылся в очаровательной улыбке. – на дежурстве или за золотом?

– А вы как думаете? – она закатила глаза. – Естественно, на дежурстве.

– Мы идем в Клоаку на встречу, – Хоук тоже мило улыбнулась, – пойдешь с нами?

– Хорошо, – Авелин кивнула. – Думаю, мне лучше знать, что ты там собираешься делать. Особенно в такой компании.

– Нормальная у нас компания, – Айнон оскорбленно поджал губы.

– Единственное, что у вас нормальное – это проблемы.

– Кстати, – Айнон щелкнул пальцами. – Авелин, кажется, выиграла спор.

– Проклятье, а ведь правда, – Варрик застонал.

– Что-что я там выиграла?

========== 74. Aim ч.1 ==========

aim – анг. сущ. намерение, стремление, замысел, мишень, задача, цель; гл. стремиться, добиваться, домогаться, наставить.

Miracle of Sound – Age of the Dragon http://megalyrics.ru/lyric/miracle-of-sound/age-of-the-dragon.htm

_______________________________________________

– …Защитница Хоук была упомянута в деле с ночными беспорядками в Верхнем городе, а также в связи с проникновением в зал Наместника, в деле о гибели по магическим причинам…

Карвер тоскливо вздохнул и незаметно качнулся с пятки на носок, разминая гудящие ноги. Теперь он понимал, зачем храмовники учат наизусть Песню Света. Выносливость, объем легких и все такое, это, конечно, тоже, но, похоже, основная причина в том, что это позволяло рыцарю-командору два часа без перерыва фигурно выпиливать мозг своим храмовникам. Мередит Станнард занималась этим уже третий час. Монотонно, на одной ноте зачитывая ему отчеты обо всех приключениях его сестры.

– …также Мариан Хоук подозревается в нападении на патруль храмовников, выполняющих служебные обязанности по задержанию неблагонадежного…

Карвер грустно глянул на закат за окном. Было такое чувство, будто он пропустил все на свете. Рыцарь-командор стояла прямо и неподвижно, полностью облаченная в тяжелые доспехи. Более того, за спиной у нее был тяжелый, двуручный меч. Она двигалась только чтобы положить один отчет и взять другой. В углах монотонно гудело без всяких эмоций и чувств. Он незаметно наступил сам себе на ногу. Спать хотелось неимоверно, даже страх уснуть и упасть прямо перед рыцарем-командором не мог победить сонную пелену, навеянную ее лишенным интонаций голосом. Мередит Станнард определенно знала толк в пытках.

– …организации побега и последующее укрывательство…

Проклятье, до чего все-таки активная жизнь у его сестры. Может, стоит попросить ее чуть притормозить? Иначе следующий сеанс перечисления ее “заслуг” имеет реальный шанс убить его. Карвер кисло скривился. А все, чем занимается он сам, это чтение занудных трактатов и попытка выучить Песню Света. Ведь он был ненастоящим храмовником, пока, а только учеником, хотя рыцарь-командор и таскала его с собой на дела вне Казематов, видимо, чтобы потрясти им перед Мариан, или Мариан перед ним, как красной тряпкой.

– …была замечена с лицами, находящимися под подозрением…

Дурацкие пыльные тексты, что он разучивал день и ночь, красочно рассказывали о демонах, о том, как ужасны, опасны и высокомерны маги. Они рассказывали, что обязанность храмовника следить, контролировать и усмирять их, будто диких животных. Рекрутам показывали мага, которого прямо на их глазах захватывал демон, и он превращался в уродливую тварь – одержимого. Вот, говорили они, их настоящее лицо, вы должны убивать их, усмирять, контролировать. Они не люди, они опасные твари, угроза.

Его не впечатлило.

Во-первых, перед Остагаром, ему показывали вурдалаков, вот уж что на самом деле было страшно, а во-вторых, он не боялся магов, у него был прекрасный пример в виде отца и обеих сестер. И ничего страшного он не видел. Они были сильны, добры и чисты. Обе почти совершенство.

Вначале он был в восторге от своего выбора. Наконец-то он вышел из тени своей сестры. Теперь он был на своем месте, и больше никто не будет ставить ему в пример отца, Бет или Мари. Он имел цель и был частью чего-то большего, чем он сам, его сестра, отец и все глупости мира.

Ага.

Дни и ночи они учили Песню света и слушали проповеди Сестер Церкви. Создатель великодушен, Создатель добр, Создатель с вами, Создатель любит вас, Он выбрал для вас предназначение, для каждого предначертал путь.

Он слушал все это и думал, если Создатель для всех предначертал путь, для каждого выбрал предназначение, начало и конец, значит, Он выбрал его и для Бет, и Мари. Значит, они должны были родиться магами, значит, Бет должна была умереть, а Мари выжить. Для чего-то. Для чего-то и он здесь, среди пыльных книг, среди храмовников, магов, Сестер Церкви. В сердце ненависти. Просто он этого еще не понял.

Отчасти ему было уютно здесь. Наконец-то он не был окружен подавляющим, угнетающим страхом, что “их” найдут храмовники. Не нужно бояться соседей, недобрых взглядов, слухов за спиной. Ему не надо прятаться в тени, отводить взгляд. Теперь это он искал. Наконец-то он испытывал странное чувство покоя. И солидарности. По большей части, храмовники вокруг него на самом деле в разной степени не любили магов и магию. Все они что-то или кого-то потеряли из-за нее. Как и он.

Не то чтобы он ненавидел магию. Просто не любил, она отравила всю его жизнь страхом и обидой, слезами матери по ночам, ужасом перед незнакомцами, опасением соседей. Испуганными, непонимающими глазами сестер. И отцом, что больше любил их, чем его. Будто весь мир был сосредоточен вокруг них троих, магически одаренных, а они с мамой были лишь приложением к их магическому огню.

Он ненавидел это.

Смотри на Мариан, какая сильная, смелая, жертвенная. Смотри на Бетани, какая добрая, милосердная, послушная. Смотри на отца, какой любящий, заботливый, самоотверженный. Смотри на них, хоть раз попробуй стать как они. Хоть раз встань на их место. Заботься о них, ведь они – маги. Тебе больно? А представь, как больно им. Тебе страшно? А представь, как боятся они. Плачешь? А они никогда не плачут. Хоук? Странно, совсем не похож…

Все, что ему доставалось, это укоры, тычки и сравнение.

Да, он не любил магию и магов, но он не был столь категоричен, как сэр Каллен или рыцарь-командор Мередит Станнард. Да, магия опасна, некоторые маги тоже. Впрочем, любой человек с оружием небезопасен. А некоторые – и без оружия.

Но в конечном итоге Храмовники разочаровали его. Они не были благородными, смелыми защитниками, не были рыцарями Создателя, не защищали людей, не убивали демонов. Нет. Они играли в карты, пили, спорили, издевались над магами Круга и шумно обсуждали, кто кого успел притереть к стене в укромном уголке. Что ж, такое было не редкостью в Круге. Пару раз он заставал храмовников за насилием над тем или иным магом, но лишь отворачивался и проходил мимо, испытывая гадливую брезгливость. Нет, не к магам, маги здесь были существами бесправными, а к тому, чем он стал. Молча, потому что попробуй он заступиться за мага, и были все шансы в следующий раз оказаться на его месте. Такое он тоже видел.

По вечерам пьяные храмовники, громко хохоча, обсуждали магов. Грудь, задницу, стоны, чьи крики и мольбы отпустить громче. Если кто и был диким животным, так это благородные рыцари Создателя, это их нужно было убивать, усмирять и контролировать. Карвер молчал и терпел. Ведь не все они были такими уродами, были нормальные, такие как сэр Траск, сэр Каллен, Керан и тот сэр Карвер, в честь которого назвали его. Быть может, он здесь именно для этого, чтобы нормальных храмовников было не меньше, чем садистов. Именно эти мысли успокаивали его.

А еще его успокаивала Она. И то, что она – магесса, скрашивало то, что она была эльфийкой. Что тут скажешь, ему всегда нравились эльфийские женщины. Они были такими хрупкими и изящными, будто фарфоровые статуэтки. Не то что по-мужски выбивающая двери ногой Мари или чуть полноватая Бет. У эльфиек были большие глаза, острые ушки и плавные движения. Как ни странно, но похоже, эльфы нравились только ему, и солдаты при Остагаре и храмовники пренебрежительно отзывались о них, как о плоских в доску и таких же сухих.

Он слушал их и думал, какие же они придурки, для настоящих чувств размер задницы не имеет значения. Настоящее чувство – оно солнечное, улыбчивое, с изящными запястьями, тяжелыми косами, тонкой талией, и смех ее рассыпается серебряными колокольчиками по серым, унылым камням Казематов.

Иногда он вместе с другими храмовниками выходил смотреть на занятия магов на их половине Казематов. Стоило ему выйти на площадку, как его взгляд, будто по собственной воле, искал ее. И он легко находил ее, где бы она ни была, ее смех искрился, будто тысяча солнечных зайчиков, а тяжелые, нежного, пшенично-персикового цвета локоны нельзя было не узнать. Ее тонкие, изящные пальчики ловко сплетали заклятия и легко удерживали на хрупких ладонях.

У нее было красивое имя. Унате. “Единственная”. Да, она была единственной. Не было другой подобной. С волшебными темными зелеными глазами, полными розовыми губами и такой очаровательной родинкой у глаза. А как она улыбалась. От ее улыбки он забывал, как дышать…

Он смотрел на нее и с горечью думал, что она должна носить красивые платья и вплетать драгоценности в тугие косы, а не бороться за свободу и сжимать в нежных руках грубый посох. И сниться ей должны луга, полные цветов и света, а не голоса демонов, что кто-то вроде нее должен плести венки на солнечной поляне, а не быть запертым в мрачных Казематах, в окружении статуй корчащихся от ужаса рабов. И вокруг нее должны смеяться такие же изящные подружки, а не храмовники в тяжелых доспехах.

Она должна быть свободна. А не его крушащая все на своем пути сестра. Но разве в этом мире есть справедливость?

Он любовался ею лишь мгновение, а затем отводил взгляд, чтобы другие храмовники не заметили его интереса, чтобы не привлечь к ней их внимание. Иногда ему казалось, что у обычных людей тоже есть свои демоны, его – были храмовниками. И это тоже было несправедливо. Но он уже давно перестал задаваться глупым вопросом: “Почему”. Просто так есть, такой путь сплел Создатель. Теперь он задавался вопросом: “Зачем?”. Что он должен сделать на этом пути?

– …Вам есть что сказать?.. Рекрут?!

Карвер вздрогнул и с ужасом осознал, что он все прослушал. Рыцарь-командор Мередит Станнард сверлила его пронзительными голубыми глазами, будто надеялась, что в итоге у него в центре лба образуется сквозная дыра.

– Никак нет, сэр!

Он деловито щелкнул каблуками и изобразил типичное лицо рядового храмовника. То есть полное отсутствие всякой мысли. Мередит недовольно поджала тонкие губы. Интересно, что она хотела от него услышать? На всякий случай он добавил глазам тупости, чтобы они были чистыми и не обремененными следами разума, от слова совсем. Пару мгновений рыцарь-командор продолжала высверливать дырку в его голове, а потом отвернулась к окну.

– Можете быть свободны, храмовник.

– Да, сэр! Спасибо, сэр!

Он с облегчением вздохнул и радостно выскочил из кабинета рыцаря-командора. Голова трещала, тело ломило, хотелось пить и его тошнило, все признаки тяжелого похмельного синдрома. Его личный кошмар постепенно начинал обретать лицо и голос Мередит Станнард. Карвер тяжело вздохнул. Солнце уже село и наступала ночь, он и правда пропустил все самое интересное. А главное, он пропустил очередную тренировку магов. Ему стоило бы вернуться в казарму, хотя узнав, что он идет к Мередит слушать о похождениях сестры, храмовники со смешками отпустили его до утра. Это уже почти стало их любимой шуткой.

Карвер свернул в один из коридоров, что вел совсем не в спальное крыло. Он собирался найти Керана, он был таким же рекрутом, как и он, только, в отличие от него самого, вскоре должен был стать настоящим храмовником, так что его иногда ставили в ночной патруль.

Керан сразу понравился ему, а тот как-то сразу проникся к нему. Они подружились почти в первый же день. Чуть позже Керан с восхищением и огнем в глазах рассказал о том, как его спасла Мариан Хоук. В первое мгновение Карвер испытал горькое разочарование. Предательство царапнуло сердце. Единственный друг, и тот выбрал его из-за сестры, опять сестра, он все еще в ее невозможной тени, всюду она. Великая, благородная Мариан Хоук, героическая Защитница Киркволла и всех страдающих, почти вторая Андрасте…

Но через минуту Керан признался, что даже и не думал, что Карвер – тот самый Хоук. И его вновь захлестнуло разочарование. Неужели он все еще недостаточно хорош, чтобы хоть кто-нибудь сравнил его с Мариан, узнал ее черты в нем? Он так жалок?

Как бы он хотел, чтобы однажды прозвучало: “Мариан Хоук? Уж не сестра ли того самого сэра Карвера Хоук?”.

И все же он смирил свою гордыню, и вскоре понял, что Керан был хорошим другом, без него он сошел бы здесь с ума. Честный, отзывчивый и очень искренний. Он ненавидел магию крови, боялся магов, но все рано принимал их как равных. Был готов сражаться за это их право, быть равными. И Карвер забыл о тени Мариан Хоук.

Впереди у поворота что-то звякнуло, и Карвер замер, прищурившись, вглядываясь в сумрак не самого популярного коридора, через который он решил срезать. Шорох тяжелой одежды, мелодичный звон металла, медовый запах трав. Маг? Женщина? Точно так же звучал и Первый Чародей: шуршал тяжелой мантией, звенел зачарованными амулетами и нестерпимо пах травами. Карвер тихо шагнул вперед, стараясь не шуметь. Тьма очерчивала темную, изящную фигуру, в длинной одежде.

Маг.

Маг настороженно заглядывал за угол. Переминался с ноги на ногу, позвякивая амулетами, он испуганно жался к стене. Все верно, впереди патруль. Карвер сделал еще один шаг, осторожно перекатываясь с ноги на ногу, чтобы тяжелый храмовничий нагрудник не скрипел. Маг положил руку на стену. Хрупкая кисть в плотной кожаной перчатке, чтобы огонь и лед заклинаний не вредили коже. Тонкая талия, узкие плечи. Изящество фарфоровой статуэтки.

Эльф.

Еще один шаг. Что задумал этот маг? Стоя здесь ночью, в темноте, прячась от патруля, в тяжелой зачарованной мантии, “выходного” кроя. Это было похоже на попытку побега, и он, как храмовник, должен был предотвратить его. Остановить, рассечь сердце магии, обездвижить, отрапортовать рыцарь-командору и посмотреть на усмирение. Вот только что бы он сделал, будь это его сестра? Зная, какие бесчинства творятся здесь властью храмовников, кто в здравом уме согласился бы быть запертым здесь? Он сделал еще один бесшумный шаг.

За поворотом послышались голоса, и маг дернулся. На миг в темноте качнулись тяжелые, персиковые косы. Их взгляды пересеклись. Зеленые глаза испуганно распахнулись, и Унате вздрогнула, охнув. Он метнулся вперед, вжимая ее в стену и зажимая рот. Эльфийка испуганно дернулась, царапая пальцами доспехи и пытаясь пнуть его, вырываясь из рук. Карвер недовольно зашипел, такой же испуганный, как и она.

– Тише! Услышат же!

Казалось, сердце долбится не о ребра, а о нагрудник храмовничьего доспеха, и гул его разносится по всем Казематам. Эльфийка замерла, удивленно глядя на него. Неверящий взгляд пытливо искал что-то в его лицо, и, видимо, найдя, она расслабилась и кивнула. Он облегченно выдохнул, но руку не убрал. Было так неловко стоять вот так вот, будто он и правда насильник какой-то, но по-другому было никак. В центре волчьей стаи он должен был притворяться волком.

– Потерпи.

Голос прозвучал виновато, и магесса плавно взмахнула пушистыми ресницами, соглашаясь. Карвер лихорадочно размышлял, ища приемлемый выход из ситуации. Голоса приближались. Храмовники шагали, громыхая доспехами и громко смеясь. В груди громыхало его сердце. В голове громыхал голос рыцаря-командора.

…так же Мариан Хоук… была замечена с лицами, находящимися под подозрением… организации побега и последующее укрывательство…

Верно…

Как он и думал, тонкое запястье легко легло в его ладонь. Изящное и хрупкое, будто фарфоровое. Идеальное. Унате послушно бежала за ним, и ему было почти не страшно. Почти весело. Почти счастливо. Будто они не по разные стороны баррикад.

Верно…

Он затормозил у знакомого поворота и вдавил удивленную эльфийку в стену, зажимая ладонью рот. За углом раздался хохот и звонкий, чеканный шаг. Карвер подмигнул испуганной магессе, и та доверчиво расслабилась. Пушистые ресницы прикрыли прекрасные глаза цвета лесного мха, с темными прожилками черного цвета. С такого расстояния он мог рассмотреть темную капельку родинки, нежно-коричневую, будто кора дерева. Она вся была будто воплощение мира вокруг, свободы леса. Через миг из-за угла выступила пара храмовников, и она испуганно распахнула глаза.

– О, Малой!

Храмовники оценивающе скользнули масляными взглядами по их позе. Магесса, вдавленная в стену, с закрытым ладонью ртом, испуганными глазами, маленькими кулачками на его груди, и царапина на его щеке. Один из них понимающе хмыкнул. Второй похабно хохотнул.

– Поздравляю, Малой, наконец-то решил стать мужиком? Подержать или сам управишься?

Карвера передернуло, и он мысленно попросил прощения у своей богини.

– Проваливайте, а то от ваших подколов только держать и останется.

Храмовники вновь хохотнули.

– Давай уж, не шумите тут, а мы вам тупичок освободим.

Патруль, гогоча, направился в другую сторону, отходя от места, где они должны были стоять. Карвер с облегчением выдохнул и со стоном на миг прислонился лбом к острому плечу в плотной зачарованной мантии, теперь у них есть минут пятнадцать. Через мгновение он выпрямился и, ухватив эльфийку за запястье, потянул в пресловутый тупичок. Там он выпустил ее руку и внимательно огляделся. Магесса неуверенно замерла, испуганно следя за его дергаными движениями. Нужное место нашлось сразу, закрытое решеткой и запертое на замок. Карвер вытащил из крепления маленький ножик и присел перед решеткой.

– Прости за все это, но иначе они бы не свалили, – он сосредоточенно ковырял ножом, с навесными замками было в этом плане куда проще, чуть ковырнуть, стукнуть и вуаля. Замок щелкнул и остался в его руке. – Вот.

Карвер выпрямился и обернулся, виновато показывая магессе замок. Эльфийка же рассматривала его с интересом, будто он был чем-то удивительным, будто видела впервые, будто хотела запомнить черты его лица. Он с удивлением почувствовал смущение и покраснел, чего с ним не случалось с восьмилетнего возраста. Карвер сконфуженно прокашлялся.

– Э-эм. Это старый канализационный ход. Он ведет к воде, но вы, маги, можете наколдовать себе воздух. А там… если… – он замялся, с еще большим смущением понимая, что именно он собирается сказать дальше. Он вдохнул поглубже, будто перед прыжком воду. – Если не сможешь спрятаться, спроси Мари… Мариан Хоук.

– Защитница? – Унате впервые заговорила с ним своим мягким мелодичным голосом. Он почувствовал, как горят уши.

– Ну да… она моя сестра.

Эльфийка глянула на него с еще большим удивлением.

– А ты…

– Карвер… Карвер Хоук, – он от неожиданности вытянулся по струнке, как учили.

Она улыбнулась. Тепло и так… очаровательно. Длинные ресницы опустились вниз, прикрывая глаза.

– Спасибо, – она шагнула к нему и поднялась на цыпочки, и ее губы нежно коснулись его щеки. – Мое имя – Унате Лавеллан.

Магесса еще раз очаровательно улыбнулась и нырнула в низкий туннель, тут же исчезая в его темноте. Карвер вздохнул, чувствуя, как горит след от ее губ, и принялся пристраивать замок на место. С ума сойти, столько раз быть в борделе, чтобы потом превратиться в кашу от одного невинного поцелуя в щечку.

“Мари, сегодня я присоединился к армии таких же идиотов, как и ты…”

Воистину, геройство заразно. Да уж… если рыцарь-командор узнает, то выпилит ему не только мозги. Кажется, он влип…

__________________________________

Так уж вышло, что Лавеллан – фамилия эльфа-инквизитора 3-й части игры. Как знать, может, это он, а может, просто родственник ;)

Образ взят с cendre авторства orpheelin:

http://fc02.deviantart.net/fs70/f/2013/165/6/8/faun_2013_by_orpheelin-d3gorbw.jpg

http://fc03.deviantart.net/fs71/f/2013/155/6/c/cendre_portrait_by_orpheelin-d67velk.jpg

Лесной мох http://st.free-lance.ru/users/mallini/upload/f_47bda17d4c3d6.jpg

========== 75. Величайшее сокровище Гамлена ч.1 ==========

Для спуска в Клоаку они воспользовались неприметным проходом на обратной стороне “Висельника”. Там, у самой воды, была обычная, незаметная дверца, где и находился тайный спуск. Точное место в записке указано не было, но можно было предположить, что встречать их будут у ближайшего к дому Гамлена места. Именно таким и было это.

Не считая снующих туда сюда беженцев и бегающих детей, в Клоаке почти никого не было. Только на небольшой площадке напротив лестницы, идущей от дверцы, стояла группа мужчин угрожающего вида. Айнон перехватил рассеянно озирающуюся Хоук за локоть и развернул в их направлении.

– Это не наши?

Хоук вздохнула, тоскливо оглядывая вооруженную группу в одежде Общества, на миг лицо ее приняло выражение “а я ждала милую девушку в сарафане белом”, но в итоге она все же двинулась в их сторону, решительно вскинув подбородок. Мариан смело подошла к группе и вежливо улыбнулась тому, кого посчитала предводителем “шайки”.

– Это вы послали записку о самоцвете Керошека?

– А мы уже не надеялись вас дождаться, – с сарказмом потянул единственный мужчина, не скрывавший лица. – Знаете, нехорошо заставлять людей ждать. У меня, может, другие дела есть.

Хоук нервно дернула бровью, и вежливая улыбка сошла с ее лица, сменившись на знакомый Айнону по зеркалу язвительный оскал. Полуэльф с усмешкой чуть отступил, предвкушая веселье. Мужчина был невысок, коренаст и весь такой блеклый и слегка туповатый. В общем, мечом махать да и только. Уж Айнон много таких повидал.

– Ох, какие неудобства я причинила уважаемому человеку, – Мариан всплеснула руками. – И где моя воспитанность, – она усмехнулась.

Научили-таки язвить, а ведь была вся такая правильная, милая, добрая, слова поперек не скажет, на каждый намек – гневный взгляд.

– Не надо со мной сюсюкаться, – мужчина насупился и засопел. – Я не глуп. Нас наняли, чтобы передать вам записку. Но в записке говорится о самоцвете Керошека, и мы решили заполучить его себе. Так что лучше отдайте его сюда.

– Удивительно, что вы знаете, о чем записка, – вообще-то разозлить – тоже тактика. И Хоук продолжила ее исполнять.

– Ба-а! – Айнон на манер Изабеллы всплеснул руками. – Ты ж посмотри, они умеют читать!

– Мне не надо уметь читать. Мне достаточно знать, с какого конца за меч берутся. Без камня мы никуда не уйдем.

– Да вы и так никуда не уйдете, – Айнон усмехнулся и вынул ножи, отпрыгивая в тень.

Следом за ним отпрыгнула и Хоук, разрывая меду собой и наемниками расстояние и начиная плести “Бурю”, мимо нее тут же проскочили Авелин и Фенрис, отвлекая бандитов от магов. Так как наемников всего было пять, и с ними не было ни лучников, ни убийц, Айнон сразу скользнул к главарю, выскальзывая из тени и направляя лезвие по косой в слабо защищенный бок, а вторым отбивая удар.

Бой закончился очень быстро, Хоук даже не успела сплести ничего, кроме “Бури”. И как только последний из бандитов упокоился, они склонились над ними, обыскивая в поисках новой записки. Которую и нашли у главного, правда, на сложенном обрывке бумаги было только два слова, которые условно были одним.

“Шлеп-киянка”.

Хоук удивленно моргнула.

– Что за..?

– А у Гамлена дома на стене киянки не висело? – Варрик с интересом оглядел их находку.

– Гребаная шарада, – Айнон выпрямился, раздраженно отбрасывая длинные волосы за спину. Сейчас бы он с удовольствием отбросил еще кого-нибудь.

Хоук недовольно ругнулась и двинулась к лестнице. Они поднялись обратно в Нижний город и направились к Гамлену. Несмотря на холодное прощание часом ранее, Хоук решительно толкнула дверь и спокойно вошла. Встретили ее ожидаемо прохладно, но без лабриса на плече, как делал это Аришок. Что уже хорошо.

– И что тебе теперь нужно? – Гамлен скрестил руки на груди, яростно сверля Мариан взглядом. В этот момент было хорошо видно, насколько они похожи.

– Я нашла эту записку у того головореза, который напал на меня, – она проигнорировала тон дядюшки и просто помахала запиской для убедительности. – Там говорится о твоей шлеп-киянке.

– Хм. Я не играл в шлеп с пяти лет, – Гамлен задумчиво глянул на стену. – Но киянка, кажется, до сих пор висит у меня на стене. Тогда мне кое-что удавалось, – на миг его лицо приняло мечтательное выражение, не слишком заметное за недельной щетиной.

– Кажется, это из венадаля, – Айнон отвел взгляд от “дядюшки” и подошел к киянке, с интересом рассматривая предмет. – Варрик лучше скажет.

– Гномы по камню, Красавчик, а не по эльфийским деревьям.

– Посмотрим, прояснит ли нам что-нибудь венадаль, – Андерс невесело усмехнулся.

– Тогда нам в эльфинаж, – Фенрис тоже бросил быстрый взгляд на стену и двинулся к выходу. – Ненавижу эльфинажи, – Айнон тепло ему улыбнулся.

Хоук тоже попыталась улыбнуться, но в итоге лишь вежливо кивнула дяде и поспешила в след за всеми убраться из его дома. Опять же, им очень повезло, эльфинаж находился через два поворота и одну длинную лестницу от дома Гамлена. И это было очень странно, обычно их заставляли бегать по всему городу из одного края в другой до полного изнеможения, при этом пытаясь убить на каждом этапе. Убийца недовольно поджал губы, выстраивая в голове рабочие схемы, отшвыривая неудачные варианты и добавляя подходящие. Впрочем, долго предаваться разгадке таинственных планов у него не получилось.

– Тебя, наверное, порадовало, что Мередит с ногами влезла на место наместника? – Андерс бросил быстрый взгляд на Авелин, если бы не привычная тема “храмовники – зло”, это было бы даже удивительно. В последнее время из него и слова, кроме “заткнись”, было не вытащить.

– Не может же она вечно держаться в стороне, – Авелин вздохнула, но колкость проигнорировала. – Это не для нее. Если оставить должность незанятой, за нее будут только грызться. Это принесет лишь новые проблемы.

– Зачем тогда вообще надо было отменять избрание наместника? – Айнон не мог не высказаться. – Вам это не кажется странным?

– М-да. Все-таки голова у тебя варит, – Андерс бросил на рядом идущих Авелин и Айнона быстрый взгляд, непонятно на кого намекая, и, прежде чем Айнон огрызнулся, продолжил. – Твой муж согласен со мной.

– В чем? – Авелин вопросительно приподняла брови, недовольно поджимая губы, кажется, ей вообще не нравилось, что Донник что-то обсуждает с их компанией. В прошлый раз она обижалась, что он ходит к Фенрису домой. Хотя Айнона тоже напрягало, что он что-то обсуждает с Одержимым.

– Он полагает, что Мередит свихнулась, – довольным голосом поведал маг. – Говорит, она у тебя за спиной ищет тайных магов посреди стражи.

– Даже если бы так и было, он бы тебе ничего не сказал, – судя по всему, она подавила желание скрестить руки на груди в излюбленной угрожающей манере. Одно только это, на взгляд Айнона, говорило лучше всего, насколько она в своих словах не уверена.

– Когда придет время, он не будет сражаться за нее, – одержимый бросил быстрый хитрый взгляд на Авелин, и Айнон мысленно оставил на нем одну царапину. – Неужели ты поднимешь руку на собственного мужа?

– Ты то ли врешь, то ли спятил, – Авелин все же скрестила руки, выдавая свое взволнованное состояние.

– Последнее уже не вопрос, – Айнон фыркнул, не отводя внимательного взгляда от медленно закипающего Андерса. Фенрис лишь с интересом следил за ними.

– Итак, мы нашли дерево, из которого сделана шлеп-киянка, – Варрик деловито оглядел дерево, отвлекая троицу от спора. – Что теперь? – гном бросил на них внимательный взгляд.

Айнон отступил в сторону, чтобы лучше видеть окрестности. Десять обычных городских эльфов и шесть фигур в плащах: убийца, два вора, три наемника. Но дернулся, как ни странно, самый обычный эльф, а не одна из подозрительных фигур по углам небольшой площади. До чего же странный выбор у их таинственного противника.