Текст книги "Небо над войной (СИ)"

Автор книги: Шайкаллар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 67 страниц)

– Еб… – Айнон с размаху запечатал рот Дариса ладонью. Похоже, антиванец не понял, что именно звук его голоса разбудил в галерее “мертвых королей”.

Пересмешник с укором глянул на полуэльфа, и в этот миг женщина резко выпрямилась, криво усмехаясь истлевшим ртом.

– Вы пришли за мной, милые мальчики? – она захихикала, рассматривая их ртутными глазами. – Если встанете на колени и хорошенько попросите, я, так и быть, подарю вам свой поцелуй!

Дарис изобразил звук тошноты. Айнон был с ним солидарен. Он крутанул ножи, обдумывая, достаточно ли будет ее расчленить или нет. Зал чуть тряхнуло, и тевинтерец застонал, глядя, как выпрямляются статуи, поигрывая копьями.

Все последующее подернулось пеленой боли. Женщина с безумным смехом колдовала с двух рук, не пользуясь никаким проводником, швыряя в них то пламя, то молнии, то заставляла плиты пола бугриться и выплевывать в них огромные каменные пики. От их атак ее закрывали подвижные каменные статуи, от которых отлетали их ножи. Так что большую часть времени уже изрядно потрепанные убийцы просто прыгали и уворачивались от смертоносных атак.

Над головой с ревом пронесся огненный шар, и Айнон резво отпрыгнул от каменного шипа, он тут же крутанулся, через бок уходя от удара копьем. Единственной радостью было то, что Пересмешник отвлекал второго исполина, если бы тевинтерцу пришлось бы сражаться с ними обоими, бой бы уже давно закончился. Спину нестерпимо жгло, он уже почти не чувствовал ее, от потери крови немели пальцы, и это было самое плохое. Если бой затянется, он не сможет держать оружие, вскоре его движения замедлятся, а сам он захочет спать, и тогда… Айнон неловко запнулся, он удивленно моргнул и опустил взгляд вниз.

Айнон изумленно рассматривал тонкое лезвие у себя между ребер, судя по тому, как булькало при каждом вдохе в груди, он только что лишился легкого, и это была меньшая из его проблем. Смеющаяся женщина сплетала на ладонях огненный шар размером с три хоуковых. Он прикрыл глаза. Слева истерично хихикал, корчащийся под каменной ногой, Дарис, от болевого шока он уже не обращал внимания на новые повреждения. На Айнона накатил холод и покой. Он точно знал, что умрет, осталось меньше минуты, из этой передряги ему уже не уйти, он наколот на золотое копье, будто экзотическое животное из коллекции Ашварахти. Двери заперты, давление магии нарастает, Тень злорадно дрожит, безумный смех сотрясает спертый воздух…

…Фенрис зло и испугано сверкает зеленющими глазами, он неуверенно дергает уголками губ, с надеждой глядя на него, кожу Андерса раскалывает Справедливость, жадная Тень пытается просверлить себе путь в его разум, Хоук удивленно вскидывает брови, Варрик смеется, Корифей поет, Ашварахти захлебывается кровью, листок с заданием в руках Дариса, двери ловушки захлопываются…

…Ну же…

…каменные статуи, мертвые короли, каменные статуи, мертвая женщина, убить хозяина, пытки рабов, Магистрат Тевинтера, старая книга Ашварахти, книга Корифея, неудавшиеся ритуалы, удавшийся ритуал, планы Справедливость, лицо Справедливости, спрятать, скрыть, пустые комнаты, множество лестниц, извивающиеся коридоры, запертые и открытые двери, книги о ядах среди рукописей магистров…

Он медленно поднял руку, глядя прямо в лицо смеющейся женщины, она злорадно усмехнулась, а он швырнул отравленное лезвие прямо в слепые, бесполезные глаза.

Огненный шар в гнилых руках задрожал и рассыпался быстро затухающими искрами. Они упали одновременно: мертвая женщина и мертвые статуи. Они все, упав, рассыпались на куски. Статуи – на камни, женщина – на гниющую плоть и кости. Айнон со стоном снял себя с копья и оглянулся в поисках Дариса. Последнее лечебное зелье уже не имело вкуса и почти не имело эффекта. Тевинтерец сел перед Пересмешником и, быстро обшарив его карманы, влил ему в горло его последнее зелье. Дарис застонал.

– Я… наконец-то умер? – он со скрипом вздохнул, статуя сломала Птицу ребра, что, впрочем, было предсказуемо.

– Еще нет, – Айнон скинул изодранный плащ и, свернув его, подложил под голову Дариса. Сам он старался не сильно дергаться, дышать с одним легким было тяжело, и у него тоже были сломаны ребра, хотя большую проблему составляла потеря крови.

– Жаль… Думал, отдохну.

Айнон фыркнул бы, если бы у него были все органы целы. Вместо этого он хлопнул Дариса по плечу. Вскоре они отдохнут. Если заклятия не рассеялись, если они все еще заперты внутри уродливой, искаженной ловушки.

– Браво! – тишину зала разбили неспешные хлопки, имитирующие аплодисменты.

Айнон поднял взгляд. В арке единственного входа стоял мужчина. У него не было сил даже выругаться. Черная мантия, знак Тевинтерского Магистрата и высокомерная усмешка. Мужчина язвительно ухмыльнулся и неспешно прошел мимо убийц.

– Я знал, что доверить вам убийство старого магистра – хорошая идея, – он быстро приближался к красному пульсирующему шару. – Вы отлично справились.

Мужчина брезгливо поднял голову иссохшего мертвеца, соединенного со сферой, и со смешком оглядел метательный нож в его глазнице. Спустя пару мгновений он обернулся к ним. Магистр мило осклабился, рассматривая убийц, и Айнон с трудом встал. Он больше никогда не будет стоять на коленях перед магом.

– Вас стоило бы убить, но вы умрете и так, к тому же вы помогли мне, и я буду благодарен, – маг поднял руку, которая тут же засияла магическим плетением незнакомого полуэльфу заклинания. – Кому вы там молились? Пусть ваш бог вас и исцелит! Если сможет…

В следующий миг Айнон понял, что его по лицу бьют тяжелые капли дождя, а сам он стоит перед Церковью Создателя в родном Киркволле, а чтобы добраться до дома, ему просто нужно преодолеть длиннющую лестницу и поворот. Его захлестнуло облегчение, смешанное с обеспокоенным злорадством. Интересно было бы знать, в какую задницу мира переместило Пересмешника.

Айнон устало пнул дверь поместья, совсем не заботясь о ее сохранности и тихо радуясь, что она у них не запирается. Он уже не чувствовал рук, спина онемела и горела, его тошнило и хотелось спать, и шел он из чистого упрямства. На несколько секунд он замер в дверях, а затем из последних сил пересек небольшую прихожую, почти вваливаясь в широкий холл…

_____________________________________________

*Это вообще-то мантикоры, но вряд ли они есть в Тедасе, а вот химеры, как плод големики, вполне возможны, ведь именно так и были созданы Пожинатели.

Вес льва около 250кг, 600 фунтов – это около 273кг.

Эта глава – условная предыстория к комиксу-трилогии Dragon Age: The Silent Grove, Dragon Age: Those Who Speak, Dragon Age: Until We Sleep.

Артефакт http://images1.wikia.nocookie.net/__cb20130602143743/dragonage/ru/images/thumb/3/36/%D0%9C%D0%B0%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD.png/260px-%D0%9C%D0%B0%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD.png

Кто в курсе, тот понял, кто нет, вам в помощь: http://dacomics.ru/da/

Комментарий к 44. Один безымянный день

Не хотела выкладывать, пока бета не проверит продолжение, но она вновь потерялась))) Простите за “на самом интересном” )))

========== 45. Саломея ч.3 ==========

Audiomachine – Young Blood http://megalyrics.ru/embed/mp3/51ffa0e9e9c5a48ceb05f9d9

Two Steps From Hell – Heart of Courage http://www.audiopoisk.com/track/two-steps-from-hell/mp3/heart-of-courage/

_________________________________________

Изабелла весело хихикнула и бодро уложила в кучу одежды свой второй сапог. В паре с Донником тоскливо вздыхал Фенрис, с недовольством сверкая лиримным узором и укладывая в кучу ремень. На взгляд Изабеллы на нем оставалась от силы пара вещей, она жадно скользила взглядом по его стройному и сильному телу. Смотрела на длинные ноги, скрещенные в щиколотках. На красивые руки с небольшой, но сильной даже на вид мускулатурой. На развитую мускулатуру груди. Тело эльфа, легко орудующего тяжелым тевинтерским двуручником.

Она вздохнула. Себастьян рядом радостно улыбался, глядя на кислое лицо Андерса.

– А тебе разве церковные обеты играть не запрещают? – Фенрис мрачно глянул на сияющего Себастьяна.

– Я же не на деньги играю, – невозмутимо отозвался церковник. – Значит, все отлично, – он предвкушающе улыбнулся. – Давай, Андерс, снимай.

– Когда ты так улыбаешься, мне наоборот хочется натянуть ее посильнее, – маг с раздражением бросил в кучу рубашку.

Варрик с Изабеллой весело хихикнули, а Донник принялся невозмутимо перемешивать карты. Фенрис снова грустно вздохнул и поежился, лириумный узор нетерпеливо вспыхнул и тут же погас. Пиратка улыбнулась. Ей нравились мужчины с татуировками, а это были очень интересные татуировки, уходящие к самым интересным местам. Она нетерпеливо облизала губы. Наконец Донник раздал карты, и они вновь разбились на пары.

Улыбка Себастьяна чуть померкла, и церковник вздохнул.

– Меняю, – он вновь взглянул в карты и снова вздохнул, теперь “сиял” попавший в пару к нему Фенрис. – Пас.

Ответить Фенрис не успел, двери поместья как-то излишне истерично скрипнули и ударились о стену, как от пинка. Сидящие на время замерли, прислушиваясь к звукам, но ничего более не произошло.

– Я знаю только одного, кто ходит бесшумно, но чтобы он дверь пинком открывал… – Варрик бросил внимательный взгляд на двери гостиной и громко крикнул, от чего Изабелла недовольно ковырнула мизинцем в ухе. – Красавчик! – он прислушался, когда же никто не отозвался, гном обеспокоенно глянул на Фенриса. – Мы кого-нибудь не ждем?

Спустя мгновение они оба поднялись и двинулись к выходу. Изабелла с сожалеющим вздохом сложила карты, натянула сапоги, вытащила свой платок из кучи вещей и неторопливо последовала за ними, как и все остальные…

Успела она как раз, чтобы застать Фенриса, со злым рычанием встряхивающего Андерса, будто котенка. Мага в четыре руки пытались оторвать от эльфа, еще две оттаскивали самого Фенриса.

– Ну же, Мрачный, мертвые лечить не умеют! – Фенрис наконец отпустил Андерса, и Варрик с облегчением вздохнул.

Она должна была быть счастлива, но она не была.

– Хорошо, что у вас двери скрипят…

Варрик говорил что-то еще, но она не отрывала взгляда от алых разводов на голубом шелке обоев. Красивых, будто цветущие розы. А на полу под ними ножами срезали остатки одежды и брони с неподвижного тевинтерца. Черное, красное, белое и голубой шелк надо всем этим. Она зачарованно следила, как разливалось по изрезанной коже сияние магии, как сходились края ран и как сбегались обратно капли крови. Какие красивые руки, какие жуткие шрамы, и все это в рубиновых каплях, чудесных, будто дорогое вино на хрустальных стенках. Она могла бы часами смаковать его.

– …еще бы чуть-чуть, и он…

Андерс что-то лихорадочно повторял, торопливо ведя руками и выплескиваю магию в таких количествах, что тени в углах заплясали, а все волоски на ее коже встали дыбом. Но это не имело значения, она не отрывала взгляда от залитого кровью Фенриса, который даже не замечал алых росчерков на своей коже. Она видела, как его удивление сменилось страхом, а страх – яростью. Эльф осторожно поддерживал голову убийцы, трепетным, заботливым движением стирая кровь с его лица, будто сейчас это имело значение, совсем не замечая ее на себе, как и того, что сам он стоял коленями в алой луже.

– …молю тебя, сжалься…

Себастьян и правда молился, стоя рядом с ней и нервно заламывая руки. Он не мог сделать ничего иного, кроме как торопливо молиться Создателю и жадно пожирать взглядом перемазанную кровью компанию у дверей. Никто, кроме нее, не слышал его, и она тоже молилась, молилась, чтобы она была единственной, кто услышит его. Чтобы длань Создателя, если Он есть, не коснулась залитого кровью убийцы. Это все казалось таким странным, как будто она пыталась совместить два несовместимых объекта. Она видела залитого кровью убийцу и встревоженного, залитого кровью Фенриса, но картинка, где Фенрис держал на коленях голову умирающего полукровку, будто расплывалась, как мираж, как нечто несуществующее. Невозможное в той реальности, где существовала она.

– …думаете, кто…

Донник притащил откуда-то простынь, судя по всему, полукровку решили перенести в другое место. Быстрые аккуратные движения. Ни стона, ни вздоха, будто он умер, а никто не заметил. Изломанной куклой. Белый, как полотно, на которое его уложили. И которое тут же расцвело розами. Черное, красное, белое и голубой шелк надо всем этим. Мужчины управились без нее. Наконец-то и Доннику с Себастьяном нашлась работа. Андерс отпил лириумного зелья и продолжил нашептывать исцеляющие заклятия, снова и снова набрасывая на неподвижное тело сияющие сети чар.

– …пожалуйста…

Снова и снова. Магия вспыхивала и гасла, смываемая смертью.

Она должна была быть счастлива, но она видела только бледное лицо Фенриса, гневно сжатые губы и полные тревоги глаза. Будто в одночасье ни осталось ничего более важного, чем умирающий полукровка.

Полуэльфа внесли в ближайшую спальню, что по случаю оказалась его собственной, Изабелла мазнул взглядом по стопкам книг и по ножам, а в следующий миг двери перед ней закрылись, отрезая ее от суеты, и она оказалась одна в коридоре.

– Выпьем? – она испуганно дернулась и бросила возмущенный взгляд на непривычно мрачного гнома, который тоже остался за дверью. Не дожидаясь ее ответа, он глянул на свои руки. – Я бы еще помылся, но выпить все же первее.

Гном решительно принялся спускаться с лестницы, явно направляясь на кухню. Изабелла бросила на двери злой взгляд и последовала за ним. Выпить – это хорошо. Она скользнула взглядом по испорченным обоям и со вздохом вошла на кухню, Варрик уже деловито разливал содержимое какой-то бутылки. Изабелла удивленно вскинула брови. Разливал он на три кружки.

– Кто бы мог подумать, что Красавчик… н-да, – Варрик рассеянно глянул на кружку, потом на бутылку, и под удивленный взгляд Изабеллы отпил из бутылки.

Она раздраженно глянула на темную жидкость в глиняной, щербатой кружке, что досталась ей. И правда. Подумать только. Он лежал там оглушенный, не способный пошевелить даже пальцем, чтобы защитить себя. Еще минута, и он был бы мертв. Совсем немного, и он бы перестал существовать, ушел бы тропами Тени. А она бы осталась здесь, она бы раскрыла утешающие объятья, она бы укрыла Фенриса от его потери, заполнила собой пустоту. Всего минута. Изабелла напряженно сжала пальцами кружку. Везучий ублюдок, если бы не скрипучая дверь…

Перед ее глазами все еще плясали отдельные картинки. Черные, красные, белые и голубые, будто небо. Дверь кухни громыхнула, и в помещение влетел серый Себастьян. Церковник выхватил у Варрика бутылку и принялся жадно пить с горла.

– Э-эй, Певчий, спокойней, – Варрик изумленно поднял брови.

Себастьян оторвался от бутылки и, согнувшись, облегченно выдохнул.

– Я… я раньше никогда… уф, – церковник упал на ближайший стул. – Он ведь не умрет? – получилось жалобно. Варрик вздохнул.

– Боюсь, Андерс не Создатель, – в комнату вошел Донник. Он покосился на стол с напитками, но притрагиваться не стал. – Тут уж мы не помощники. Однако целитель сказал, что на теле два вида ран, – он перешел на официальный тон. – Одни нанесены оружием: возможно, копьем или мечом. Другие – когти и зубы какого-то чудовища, маг сказал, что не простого животного. Возможно, демона или одержимого.

Наступила долгая пауза, в которую все пытались переварить сказанное.

– Это что же, – Себастьян вздрогнул, – в Киркволле бродит чудовище?

– О-оу. Хоук должна об этом узнать, – Варрик устало потер лоб. – Только этого нам еще не хватало.

– Я тоже так подумал, – Донник кивнул. – Оставляю чудовище монне Хоук. А я поищу нападавших с оружием.

Хендир кивнул им и торопливо вышел, через несколько мгновений скрипнула дверь. Стражник спешил исполнить свой долг. Оставшиеся переглянулись и, не сговариваясь, отпили каждый из своей тары. Запивали известия они недолго, вскоре на пороге кухни возник бледный Андерс. Целитель обвел их мутным взглядом и тяжело вздохнул, привалившись к дверному косяку. Его пальцы ощутимо дрожали, конвульсивно сжимаясь и разжимаясь.

– Ну? – Варрик нетерпеливо наклонился вперед. – И что там Красавчик?

Андерс устало выпрямился.

– Я сделал все что мог, теперь все зависит от него. Физические раны залечены, но… – он рассеянно потер лицо, пытаясь подобрать слова. – Только, боюсь… он не хочет жить, – наступила еще одна пауза, в течение которой он еще раз вздохнул.

– И как это понимать? – гном грозно нахмурился, на миг напомнив Изабелле разъяренного Фенриса.

– Тело отзывается на магию, но его душа потерялась в Тени. Он либо найдет дорогу назад и вернется, либо не очнется никогда.

На миг она ощутила восторг.

– Магия? Как с Фейнриэлем? – Варрик беспокойно вгляделся в измотанного мага. – Можно же отправиться за ним.

– Н-нет. Мальчик был заперт у себя во сне, а душа Айнона уже далеко. Тот ритуал… Я не знаю. Надо подумать. Я иду домой, нужно отдохнуть.

Маг небрежно взмахнул рукой, проводил тоскливым взглядом бутылку на столе и торопливо вышел. Изабелла оглядела присутствующих. Они оба выглядели убито, будто полукровка уже умер. Она качнула головой. Было бы из-за чего убиваться. Тевинтерец только расстраивал всех.

– Варрик.

– Ривейнка.

– Говорят, в городе бродит чудовище, отделавшее убийцу. Ты в “Висельник” не собираешься?

– Прости, Ривейнка, – гном фыркнул, – тут полный дом больных, за которыми нужно присмотреть. Возьми с собой Певчего, он тебя проводит, – Тетрас очаровательно улыбнулся ошеломленному церковнику.

– Себастьян, конечно, проводит, – ворчливо отозвался принц, – но кто проводит самого Себастьяна?

– Как ты там говорил? – Изабелла хихикнула. – “Мои доспехи – Свет Создателя”.

– Кажется, Мерриль была права, – он вздохнул, – они слишком сияют. Как бы кто лишний не приманился.

Они хихикнули. Получилось немного нервно, но определенно всем стало лучше. Себастьян даже видимо взбодрился. Варрик бодро хлопнул ладонью по столу, заставив всех подпрыгнуть от гулкого, внезапного звука.

– Вот что. Надо вынуть Мрачного из спальни и напоить, пока он там с ума не сошел.

Варрик деловито подскочил и двинулся к лестнице, Себастьян торопливо поспешил за ним, стремясь быть полезным. Изабелла тоскливо вздохнула. Ей выбора вновь не оставалось.

Первым, что она увидела, войдя в спальню, была прямая, как лезвие тевинтерского меча, спина Фенриса. Сжатые в линию губы и холодный, болезненный блеск глаз, были вторым. Сейчас он как никогда напоминал этот самый тевинтерский меч, казалось, он был в состоянии разрезать взглядом любого, кто приблизится к лежащему полукровке.

Варрик, зашедший с ними и тут же вышедший, снова вернулся. Гном торопливо набросил на плечи эльфа его тунику, оставленную в куче вещей в гостиной.

– Эльф. Фенрис. Тебе бы одеться не помешало. И выпить, давай, пойдем, – гном бросил быстрый взгляд на убийцу. – Ничего с ним за пять минут не случится. Ривейнка присмотрит, – Изабелла вздрогнула под пронизывающим взглядом их обоих и поспешно закивала. – Вот видишь, идем, Фенрис. Давай, пять минут.

Варрик уговаривал его, как ребенка. Наконец Фенрис поддался и, бросив еще один непонятный взгляд на мужчину в кровати, вышел за гномом. Себастьян, как потерявшийся щенок, торопливо увязался за ними. Изабелла осталась в комнате одна.

Она задумчиво смотрела на тяжело дышащего Айнона. Бледный, с посеревшими губами, перевязанный, будто без этих бинтов он развалится на части. Как просто было бы сейчас погрузить лезвие в не до конца исцеленную рану, заставить ее раскрыться вновь и посмотреть, как он захлебывается и истекает кровью. Так просто. Он бы умер, и не осталось бы проблем. Он бы умер и перестал бы мешать…

Изабелла шагнула к кровати.

В любом случае, мужчины женятся только на женщинах, а любовники – лишь развлечение на скучные ночи. Она сможет занять все его ночи.

В комнате пахло кровью и озоном, что всегда возникал при использовании магии. Она должна была быть счастлива, но… Она видела, как Фенрис сидел на краю кровати, как его пальцы, будто независимо от воли хозяина, скользили к черным прядям, как переплетались с черными нитями. Таким обыденным, привычны жестом, будто он и раньше сотни раз вот так наматывал пряди его на пальцы. Как будто так было всегда, будто это она заглядывает в окно чужого дома.

…возвращайся…

Она наклонилась, вслушиваясь в тяжелое дыхание, ее пальцы легли на его горло. И сжались. Сильнее.

Как же она раньше не заметила, что ее место занимает кто-то другой?

Сильнее.

Она должна была быть счастлива, но она не была. Она должна была быть счастлива, но она видела только бледное лицо Фенриса, глаза, полные отчаянья, и дрожащие пальцы, убаюкивающие мертвеца.

Сильнее…

Она должна была быть счастлива… ведь голова Айнона была перед ней на блюде.

…но в жизни никогда не бывает просто.

Комментарий к 45. Саломея ч.3

Главка маленькая, особенно в сравнении с остальными, но это из-за того, что вся эта эпопея разбита на 4 части))

========== 46. Black Black Heart ч.1 ==========

David Usher – Black Black Heart (Acoustic) http://mixpromo.ru/track/45265239_86585012

Более того, это средневековый мир магии, о коме и внутривенном питании они знать не знают.

________________________________________________

Изабелла отступила от кровати. Она сможет занять все его ночи. А если и нет, то она потерпит присутствие Айнона в их спальне. Да, потерпит. Она прислонилась к стене и прикрыла глаза.

Через пять минут в комнату вновь вернулся Фенрис, он все так же молча прошел к кровати и сел в кресло рядом с ней. На Изабеллу он даже и не взглянул. Это было обидно, и она зло сжала губы. Ее локтя коснулись холодные пальцы, и она вздрогнула. Варрик весьма требовательно кивнул на дверь, и буквально выволок ее в коридор. Там уже неловко мялся Себастьян, она торопливо шагнула за дверь, желая забыть отпечатавшиеся в памяти образы…

Айнон задумчиво рассматривал черноту над собой. В ней не было ни звезд, ни луны, ни единой светлой искры, лишь бескрайняя, слепящая чернота. Небесная тьма без всякого перехода перетекала в то, что было здесь вместо “низа”. Нижняя тьма была похожа на воду, вот только Айнон, лежащий на ней, не тонул, а лишь слегка был погружен. И эта тьма не была пределом. Еще ниже в бесконечной ее глубине ярко сияли вены лириумных жил. Они переплетались сложным узором, будто тропы в муравейнике, и пели. Бесконечно пели из глубин тьмы, в которой он плыл.

В бесконечности темноты он не был один, но все же, как бы ни старался, он не мог рассмотреть ничего, кроме черноты и лириумных нитей. А из всех звуков мира здесь была лишь дрожащая песня и звук капающей воды. Вот только это не раздражало, он знал, этот звук был пульсом мира, как лириум был его кровью.

Айнон устало прикрыл глаза, хотя он мог этого и не делать. Картинка не поменялась, разве что голубое сияние, идущие снизу, чуть поутихло. Ему было почти уютно. Только непомерной усталостью разлилась по телу боль. Он больше не испытывал желания двигаться, холод сковал его, придавил своей тяжестью. Он больше не мог. Он больше не хотел уходить отсюда, из тишины, из пустоты, из покоя. Не мог. Как же больно дышать.

Это правда. Зачем бороться, зачем возвращаться в одиночество, безысходность, к боли, зачем, если он может быть свободен даже от надежды, от мечтаний, от чувств. Он так долго и так отчаянно боролся за свободу, за чувства, за самого себя, что забыл, сколько боли на самом деле причиняла ему эта борьба. А здесь не было ничего.

Тьма успокаивала. Ему не было нужды покидать ее. Здесь не было ничего, он был свободен, как если бы никогда не рождался. Ему некуда было возвращаться, он медленно растворялся во тьме и неторопливой песне лириума. Сливался с пульсом мира, в котором не было боли, чувств и одиночества…

Фенрис с горечью прикрыл глаза. Неделя. Ровно неделю прошло с момента, как они обнаружили умирающего Айнона на пороге дома. Семь дней, в течении которых его тело было в своеобразном стазисе. Оно не нуждалось ни в еде, ни в питье. И еще ровно столько Андерс отпустил ему, а после… Фенрис придирчиво обтер смоченной в лечебном растворе тряпочкой рваные раны на спине мужчины. Четыре параллельные раны от лопаток до поясницы и до самых костей. Тогда Андерс легко залечил все раны от оружия и зубов, но отравленные раны от когтей противились магии, затянувшись не до конца. Их лечили старым гномьим способом: края раны сшивали шелковой нитью, вынутой из платка Себастьяна.

Он с тоской скользнул ладонью по ровным штрихам рунических воззваний и уверенным геометрическим росчеркам, вырезанным на бледной коже. За неделю у него было достаточно времени, чтобы запомнить каждую линию на его теле, как сам Айнон запомнил на нем узор клейм, вот только мужчине для этого хватило и двух раз. После этого он стал чуть лучше понимать самого полуэльфа. Потому что без искреннего желания и… чувств невозможно запомнить столь безумное переплетение всех линий. А их была не одна сотня.

Фенрис с грустью ухватил конец длинных прядей, вглядываясь в лицо, их время необратимо утекало.

– Ну же, – он с горечью намотал прядь на палец, – ты же сказал, что вернулся бы за мной. Так возвращайся… – неловко закусил губу. – Ко мне, – Фенрис наклонился, касаясь осторожным поцелуем холодного лба.

Он замер, задумчиво перебирая пряди, пахнущие холодной, тоскливой горечью полыни, как и всякая погибель. Все его дни проходили именно здесь. Он спал от силы пару часов, без интереса, не чувствуя вкуса, съедал что ему подсовывал под руку сердобольный Варрик, бледный, будто призрак, и вновь возвращался в спальню. А здесь он либо читал одну из тех занудных книг, что с большим интересом читал сам Айнон, ни слова не понимая в заумных терминах, либо пристально вглядывался в расслабленные черты, ища хоть какое-нибудь движение, хоть какой-нибудь отголосок.

– Он все еще?..

Фенрис обернулся: в дверях смущенно мялась Хоук. Магесса нервно отводила взгляд, а скулы ее алели. Похоже, она пережила пару неприятных минут, споря с Андерсом, прежде чем прийти сюда. И, похоже, победила дипломатичность, обязывающая условного лидера условной группы проверить больного члена этой группы. Фенрис ничуть не сомневался, что сам маг с радостью позволил бы Айнону умереть, если бы в тот момент не было угрозы для жизни его самого и пары свидетелей. И, судя по всему, Мариан прекрасно это знала.

– Да.

Хоук подошла ближе и замерла за его спиной.

– Мне жаль. Я перерыла все книги, но боюсь, ничего не нашла. Андерс прав, нам остается только ждать, – в ответ он лишь неопределенно пожал плечами. – Ты позволишь?

Хоук спросила для виду, в следующее мгновение она уже зашептала знакомые слова диагностических чар. Светящаяся сетка уже привычно легла на неподвижное тело. Хоук прищурилась, вглядываясь в дрожащие линии разных цветов и нахмурилась. Фенрис не стал уточнять, он и так знал, видел это выражение лица много раз за прошедшую неделю, отчего-то каждый маг их группы счел нужным набросить на Айнона диагностическое заклятие.

Без изменений.

Мариан устало вздохнула. Входная дверь скрипнула, затем раздался звук падающего предмета и испуганный писк. Через минуту под заинтересованные взгляды в дверях спальни появилась смущенная Мерриль, сжимающая в руках плетеную корзинку.

– Я принесла яблок, Хранительница говорит, что когда болеешь, надо есть фрукты, так быстрее выздоровеешь, а я так часто болела, а здесь так много всяких трав, я видела на рынке и шафран, корицу, базилик, ой, базилик помогает от головной боли, а еще…

– Спасибо, Мерриль, – Фенрис вымученно улыбнулся. – Но он… – он запнулся на “ненавидит яблоки”, но магесса поняла все по-своему, не сильно ошибившись в выводах.

Долийка нервно кивнула и испуганно глянула на Хоук. Та тут же пришла подруге на помощь.

– Пойдем, Мерриль, – Мариан подхватила ее под локоть, – помоем фрукты.

Фенрис взглянул на неподвижного Айнона: казалось, мужчина просто спал. Пугающе безмятежно для того, кто почти умер. Они с Варриком даже представить боялись, чего стоило Айнону с теми ранами дойти до поместья. А еще, как бы это ни звучало, чудом была потеря крови. Как сказал Андерс, она была буквально отравлена лечебным зельем. Огромная доза того, что должно было исцелять, превратилась в яд. Так что, если бы не потеря крови, его бы добило лечебное зелье. Если бы раньше с этим не справились раны.

– Фенрис.

– Авелин.

– Все спит?

Отчего-то сухой, деловой тон капитана стражи казался более уместным, чем испуганный писк Мерриль или виноватый шепот Хоук.

– Да, – Фенрис глянул на гостей. Рядом с суровой Авелин в капитанских доспехах стоял Донник. Интересно, магессы уже ушли, или вскоре здесь соберутся все? – А как ваши успехи?

– Отрицательно, – она недовольно поджала губы, было видно, как сильно ее раздражает отсутствие успехов. – Но когда я найду этих мерзавцев…

Донник пихнул ее локтем в бок и Авелин замолчала. Фенрис им не завидовал в любом случае. И был благодарен, что чета Хендир взяла на себя возню с поиском виновных, теперь он мог быть рядом с Айноном. Он кивнул ей.

– Он сильный, Фенрис, – Авелин, судя по голосу, ничуть не сомневалась. – И всепрощением явно не отличается, вот вернется и поотрывает им всем их х…

– Мы еще зайдем, – Донник чуть улыбнулся, решительно прерывая супругу.

– Надеюсь, он поможет мне выловить этих уе… – она болезненно зашипела, когда супруг невозмутимо наступил ей на ногу, вновь прерывая не самую приличную тираду.

Авелин чопорно поджала губы и кивнула, а Фенрис не удержал улыбку: похоже, Рыжая довольно часто срывалась в последнее время, так что Донник уже наизусть знал весь набор ее ругательств. Он благодарно кивнул им, и Хендиры, церемонно попрощавшись, отправились на свои посты, оставляя эльфа. Один он, впрочем, оставался недолго, вскоре двери поместья скрипнули снова и на пороге возник Себастьян.

– Я попросил Владычицу Эльтину помолиться о его выздоровлении, – бодро отрапортовал церковник прямо из дверей. – Создатель присматривает за ним, Фенрис, я уверен в этом. Это благодаря Его любви и заботе Айнон дошел до дома, в котором оказался целитель. На все Его воля, нам остается лишь ждать.

Себастьян прошел вглубь комнаты и замер рядом с креслом.

– Если бы Создатель хотел его смерти, Андерса тогда не оказалось бы здесь, а значит, Он хочет, чтобы Айнон жил.

Фенрис похолодел. Он даже и не думал об этом, а ведь это и было чудом. Чудо, что Андерс оказался в тот день в их поместье, а ведь он мог быть и дома у Хоук, или в лечебнице в Клоаке, или вообще помогать сопротивлению. И когда бы его нашли, Айнон уже истек бы кровью. А еще была эта раздражающая всех скрипучая дверь, разобраться с которой полуэльф все никак не находил время. Слава Создателю. Скрип, которой прервал их игру.