Текст книги "Небо над войной (СИ)"

Автор книги: Шайкаллар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 67 страниц)

Хоук шагнула дальше. На стене висел щит с ее, кто бы мог подумать, собственным гербом, в углу у куста мило улыбалась Орана. Мариан подошла к балконным перилам, заинтересовавшись следами на дереве, и вздохнула. Следы рук. Сэндал вновь раскачивался на люстре. Сумасшедший дом просто, она только надеялась, что люстра однажды не рухнет. Из окна было видно, что Аренберги покрасили дом, и какой-то голый человек… ох, стоит обзавестись занавесками. Хоук глубоко вздохнула и толкнула двери спальни.

Андерс сидел за столом и снова что-то писал. К счастью, дома все они снимали доспехи. Так что в простой рубашке он смотрелся до щемящей нежности по-домашнему. Как если бы всегда был здесь. В полумраке комнаты, что освещали лишь камин и свеча на столе, было тепло и уютно. Очень скоро Справедливость оставит Андерса. Мариан толкнула дверь и тихо сдвинула защелку. Два шага, и ее руки обвили пишущего мага. Она наклонилась, ласково целуя его шею. Только они. Маг шумно вздохнул, на мгновение останавливаясь. Только они. Она спустилась чуть ниже и несильно сжала зубы, кусая, и тут же с силой прошлась языком, зализывая.

– Ты… – Андерс запнулся. Он вновь вздохнул и снял ладонь недоумевающей Хоук со своей груди. В следующее мгновение он встал, разворачиваясь к Мариан, и дернул ее за руку на себя. Маг впился в ее удивленный рот жадным поцелуем, сминая губы, раздвигая их и толкаясь языком в ее сладкий рот. Она удовлетворенно застонала. – Плохая девочка.

Он рыкнул и подтолкнул ее к кровати. Мариан возбужденно облизала алеющие губы.

– О, да, – она нетерпеливо дернула застежки своей одежды. – Накажи меня.

Только они…

Андерс коленом раздвинул ее бедра, нависая над ней и закрывая собой свет камина, как будто бы он желал заменить ей свет. Она протянула руки, обвивая его шею и притягивая ближе, укладывая на себя, желая ощутить его вес и жар. Маг наклонил голову скользя губами по нежной коже ее горла, опаляя жарким, влажным дыханием. Его руки скользили по ее бокам вниз, Мариан специально оставила сорочку, что она одевала под доспехи, чтобы он снял ее сам. Ей нравилось, когда он раздевал ее. Рука мага легли на ее обнаженные бедра и скользнули вверх, поднимая почти прозрачный подол. Жаркие, сухие и жадные ладони. Нежно, ласково, едва ощутимо. Она застонала и выгнулась. Сорочка улетела в угол, присоединяясь к куче его собственной одежды. Мариан с улыбкой упала на одеяло, обнаженная и голодная.

Его взгляд скользнул по ней, проходясь по горящей коже, будто ладонями. Он жадно пожирал ее черты. Стройные длинные ноги, золотисто-бархатная кожа. Высоко поднятые над головой хрупкие руки, тонкие кисти. Запрокинутая голова, плавный изгиб нежной шеи. Гибкое тело, прижимающееся невозможно, невыносимо тесно к нему. Будто ей умереть без него. Дрожащее, зовущее, жаждущее. И только он может утолить эту жажду. Черные кудряшки тысячью змей и горящие огнем, будто сапфиры, глаза. В мерцающем свете камина Мариан казалась изящной фарфоровой статуэткой. Одной из тех, что стоят на каминных полках в домах аристократов и превращаются в жалкое осколочное крошево от одного неловкого движения. Люди такие же хрупкие и драгоценные, как фарфор. Драгоценные и красивые для тех, кто не видел настоящее крошево из человеческих тел и их надежд.

Он видел…

Поддавшись порыву, Андерс наклонился, прижался губами к тонкой щиколотке, к неглубокой выемке рядом с выступающей косточкой, скользнул губами выше, целуя, восхваляя каждый сантиметр. Рука, едва касаясь, лаской прошлась по внутренней стороне бедра. С алых, изогнутых губ сорвался тихий протяжный стон, когда он коснулся ее груди. Обводя круговыми движениями, дотрагиваясь лишь только подушечками пальцев. Едва задевая уже напряженные соски, сжимая, надавливая. Мариан застонала, жалобно, почти хныча. И на смену рукам пришли его жадные губы.

Маг целовал ее лихорадочно быстро, будто боялся не успеть. Грудь. Ключица. Шея. Губы – особенно страстно и неистово, практически кусая, выпивая ее стоны, иссушая дыхание. Такие сладкие, медовые поцелуи. И снова горло, грудь, живот. И руки, руки, везде и всюду, жадно скользящие, руки. Прерывистое дыхание, опаляющее кожу. Ее гибкое тело извивалось под ним, а острые ногти царапали плечи. Она не менее исступленно отвечала. Сама лаская, целуя, скользя, наслаждаясь его руками, губами, дыханием, кожей.

Андерс впился укусом-поцелуем рядом с аккуратным пупком, скользнул губами ниже, и она вплела свои изящные пальцы в его волосы. Скользнул языком вокруг пупка, ее трясло, будто в настоящей лихорадке, от жара и безумных взглядов, которым маг периодически одаривал ее, отрываясь от созерцания прелестного, почти фарфорового, тела.

Он одним движением закинул ее стройные ноги себе на плечи и наклонился, она восторженно закричала, когда его язык настойчиво скользнул к ее промежности и попытался забраться вовнутрь, задевая чувствительные точки, и заметалась под магом, вскрикивая и хныча. Мариан захватила изящными, фарфоровыми коленками его голову, когда язык в очередной раз прикоснулся к чувствительной плоти, и когда он коснулся ее промежности длинными пальцами, аккуратно проникая внутрь разгоряченного молодого тела, она закричала вновь.

Только они…

Он отодвинулся и впился в ее искаженное страстью лицо голодным взглядом. Мариан застонала, обвивая ногами его талию, слушая хриплые стоны, но уже невозможно было определить, кому они принадлежат. Она невероятно остро чувствовала его возбуждение. И терлась о него, умоляя о большем, инстинктивно разводя колени в стороны еще больше. И дальше терпеть невыносимо, не двигаться – невозможно, нестерпимо, все его существо протестует, не желая медлить. И когда он осторожным движением ввел в горячее и мокрое лоно только головку члена, женщина под ним застонала и нетерпеливо дернулась. Ей тоже нестерпимо, невозможно, невыносимо.

Вздох, глаза в глаза, и он вошел в нее одним резким быстрым движением практически до основания. Ему снова пришлось целовать ее, чтобы на вопли и стоны не сбежались все жильцы дома. Он поднял глаза на нее и начал осторожно двигаться, одними губами сумасшедше шепча слова. Упругие мышцы так плотно обхватывали плоть, что не поддаваться наслаждению становилось слишком трудно. И вот они уже оба в голос кричат, вжимаясь друг в друга, будто желая слиться воедино.

Только они…

В целом мире не было никого кроме них двоих. Да и мира не было. Были лишь он, она, да украденные у судьбы короткие часы счастья, быстрые мимолетные поцелуи, неловкие лихорадочные ласки и самое счастливое в их жизни время…

…что больше не повторится…

В комнате повисла утомленная тишина. Ее нарушал лишь треск камина да синее сияние глаз Справедливости, задумчиво рассматривающего купол балдахина…

Они делают это и для нее…

_______________________________________

(Хоук – дипломат)

Варрик: Хорошо, Болтушка. Если хочешь прозвище, то держи. (Болтунчик, если парень)

Хоук: Болтушка? Это… неожиданно.

(Хоук – юморист)

Варрик: Хорошо, Хохотушка. Хочешь прозвище – вот оно. (Хохотунчик, если парень)

Хоук: Хохотушка? В самый раз.

(Хоук – агрессор)

Варрик: Если так хочется прозвища, изволь. Мне кажется, “Убивица” будет самое оно.

Хоук: Как оригинально.

========== 44. Один безымянный день ==========

Предупреждение: Нецензурная лексика, пара слов не на тевинском в кои веки.

____________________________

Айнон устало пнул дверь поместья, совсем не заботясь о ее сохранности и тихо радуясь, что она у них не запирается. На несколько секунд он замер в дверях, а затем из последних сил пересек небольшую прихожую, почти вваливаясь в широкий холл. Только здесь он и позволил себе привалиться к стене и тяжело вздохнуть. В том, что у него хватит сил дойти хотя бы до лестницы, он уверен уже не был.

– Фенрис! – Айнон не знал, получилось ли выкрикнуть или он произнес это шепотом, еще на подходе к дому он перестал чувствовать кончики пальцев, а все тело начало гореть. И замерзать.

В следующее мгновение он обессиленно сполз на пол, оставляя на стене шикарного небесного цвета широкую алую полосу. Впрочем, он сполз прямо в такого же цвета лужу. Мир стремительно выцветал, терял звуки и краски, покрывался темнотой и упаковывался в вату. Кажется, это было чье-то расовое заклинание, вот только он не мог вспомнить, чье. Айнон с облегчением успел заметить бегущего к ему Фенриса. Есть один несомненный плюс в том, чтобы жить с кем-то, решил полуэльф, можно доползти до порога, упасть и притвориться, что ничего нет, и тебя тоже нет. Он закрыл глаза, с блаженной улыбкой погружаясь во тьму и холод. Где-то раздавались испуганные крики.

“Зря Волчок так убивается, – успел вяло подумать Айнон. – Смерть совсем не страшная, она как заботливая подруга или ласковая любовница…”

Все заботливо поглотила ласковая тьма…

У всех гильдий в городе есть свое место, что является по сути штабом. Причем города разные, а места для подразделения одни и те же. Так, например, гильдию воров обычно можно было найти в борделе, или, как вот в Киркволле, в Клоаке. Хартия также предпочитала Катакомбы, гномы в принципе любили быть поглубже и подальше от неба. Гильдия убийц скромно ютилась на складах в порту, или, если такой отсутствовал, то просто на торговых складах. Что объяснялось просто: при том количестве народу, что ежедневно проходило через склады, толпе торговцев, покупателей, грузчиков, слуг, воришек, охранников, попрошаек, пьяниц и прочих, кто обратит внимание на парочку странных типов в плащах, даже если они будут при этом что-то тащить? Даже если это “что-то” будет вырываться?

Айнон с унынием толкнул двери склада с идиотским номером “13-666”, на которой только плаката со стрелочкой не хватало, и лениво показал замысловатый жест из пальцев, что было вместо пароля, двум мрачным хасиндам. Те кивнули и пропустили его дальше. Не то чтобы киркволлское крыло гильдии убийц нуждалось в охране, хасинды просто распугивали всяких странных типов и принимали листки с заказами. Ну а жесты… что тут скажешь, даже если тебя будут пытать и ты его покажешь, то все решат, что ты издеваешься. Все-таки убийцы – сущие параноики.

В большом складском зале было почти пусто, разве что по углам у бочек стояло несколько маленьких групп по два-три человека. Айнон столь же неторопливо направился в дальнюю комнатку, где и была “доска заказов”, попутно отмечая тройку “Воронов” из Антивы, пару орлесианских “Теней Императора”, еще одну пару из старкхевенских “Безликих”.

Так уж вышло, что когда-то давно двум разным гильдиям заказали двух членов одной семьи. Одной ночью убийцы вошли в дом, убили своих жертв, встретились, ранили друг друга и разошлись. А поутру убийцы умерли, и оказалось, что заказчики заказали друг друга, а гильдии потеряли убийц и деньги. Так что на большом Совете было решено не брать “семейные” заказы, а заодно согласовывать такие вещи, чтобы подобное не повторялось. В общем, сюжет, как в дешевом романе.

Айнон зашел в комнату и сразу же натолкнулся на серый плащ Пересмешника. Дарис приветственно вскинул именной нож, позволяя опознать его, Айнон в ответ привычно сложил непристойный жест из трех пальцев.

– И тебе привет, Ворон, – Птиц весело хихикнул, – Старик велел передать, что твои выходки заставили его поседеть.

Тевинтерец насмешливо фыркнул: Старик Игнис был седым еще восемнадцать лет назад, когда полуэльфа только-только представляли ему, как нового рекрута, но все равно продолжал упоминать седину и “лучшие годы”.

– А еще, что он из-за тебя поседел дважды и теперь будет вечно известен, как Дважды Седой Глава Того-Самого-Что-Вечно-Приносил-Неприятности.

Айнон фыркнул еще раз и решительно потянулся к стопке листов, что Пересмешник решил без него не просматривать, справедливо полагая, что живущий уже который год в Киркволле полуэльф лучше разбирается в политической обстановке.

– Эм, с каких это пор храмовники стали пользоваться услугами убийц? – Айнон с весельем рассматривал имя Эмиля де Копьи.

– С маразма?

Айнон фыркнул и продолжил перебирать листки дальше. Аристократы, аристократы, пара ривейнских бандитов, захват поместья, иногда обыватели предлагали убийцам заказы как для обычных наемников, убийцы никогда не отказывались. Опять аристократы, разборка с Церковью, Айнон застыл, изумленно рассматривая два листочка, один от “О” с просьбой разобраться с “М”, второй от “М” с аналогичной просьбой про “О”.

– О-о-о, – Пересмешник заглянул через плечо тевинтерца. – Мередит наконец-таки застукала Орсино прыгающим на большом, длинном “мече” какого-то демона?

– Ой, тьфу, Птиц! Сколько можно! Что за больная фантазия?! Я скоро спать спокойно не смогу!

Пересмешник, гаденько хихикая, отскочил от него и взмахнул руками.

– Да ладно тебе. Мы все равно за “семейные” дела не беремся. Одни проблемы от этого. Так что давай, – он еще раз махнул рукой. – Абракадабни на заказы.

– Абра… – Айнон оскорбленно запнулся. – Я кто, по-твоему? Переносной источник огня? “Абракадабни”, подумать только, – тем не менее, он послушно вскинул руку, и та моментально вспыхнула синим, испепеляя листы бумаги. В обычное время он бы не стал делать этого, но Птиц редко просил чего-либо просто так.

– Ну, должна же быть от этого польза, – Дарис заинтересованно проследил за пламенем. – Нашел что-нибудь подходящее?

– Ага, вот это, – тевинтерец протянул Пересмешнику аккуратный листок бумаги, где каллиграфическим почерком был выведен адрес в пригороде Киркволла.

– Опять аристократы? Ты смотри, даже бумажку надушили.

Айнон хмыкнул…

Со стороны дом выглядел, как все вокруг него, аккуратный, выбеленный, богатый. Два этажа и лепнина. Внутрь они тоже попали легко, и там дом тоже был весь до тошноты идеальный. Убийцы бесшумно вышли из кухни в просторный зал с несколькими дверями и двумя широкими лестницами на второй этаж. Контракт был до жути скучен и обычен, всего и требовалось, что войти в дом и убить хозяина, что по случаю был магом. Обычных убийц он ничуть не заинтересовал, но “хозяин-маг” сработало для Айнона как спусковой механизм. Так что повернутый на убийстве магов тевинтерец буквально за руку притащил Пересмешника к нужному дому.

– Как думаешь, Ворон, куда нам теперь? – Дарис с интересом огляделся.

Дверь позади со скрипом закрылась, и замок оглушительно щелкнул, когда же они обернулись, на месте двери была ровная каменная кладка.

– Ебнутый Создатель и все его святые, – Айнон со стоном ударил стену, но она была настоящей, ни капли иллюзии.

– Почему же не трахнутый Архидемон и все его порождения? – Дарис нервно хихикнул. – Сдается мне, что это ловушка.

– Идем, – Айнон сжал губы. – Даже если и ловушка, стоять нет смысла, если это дело рук хозяина, то с его смертью часть заклятий рассеется.

– В следующий раз выбирать буду я, – Дарис вздохнул и послушно поплелся за уверенно шагающим полуэльфом. – И кстати, это может быть женщина.

Айнон решительно подергал каждую дверь, но все они на первом этаже были закрыты, и убийцы были вынуждены подняться на второй этаж. Там история повторилась, открытой была только одна дверь. Тевинтерец дернул резную ручку, и дверь легко отворилась, впуская их в просторное светлое помещение.

В комнате, в которую они попали, было три двери, из которых незапертой предсказуемо была лишь одна, в которую они и вошли. За ней был небольшой коридор с одним поворотом, пятью запертыми и одной открытой дверью, там вновь была комната и одна открытая дверь. Все помещения были явно не жилыми и искусственными. Белые стены, отсутствие окон или любого убранства, даже книжные шкафы, если они и встречались, были пусты. Через пять комнат стало окончательно понятно, что их куда-то заводят.

Айнон вздохнул. Планировка дома была по-магически безумной. Небольшой снаружи дом оказался внутри искаженным лабиринтом, они шли уже полчаса, плутая по коридорам и комнатам, то поднимаясь, то опускаясь по длинным лестницам. Магия пронизала здесь все, искажая пространство или же воздействуя на разум, или и то и другое. И какой из вариантов был лучше, Айнон даже не брался выбирать. Он огляделся: комната, в которую их вывела незапертая дверь, имела два уровня – верхняя галерея, где были они, имела четыре двери и лестницу, нижняя – три лестницы и одну дверь. И подобная комната была уже не первой, а значит, двери закрыты, две лестницы кончаются запертыми дверями, и только одна лестница ведет в следующую комнату.

Так и было, кривая извилистая лестница привела в более темную комнату, чем были ранее, и в этой комнате был лишь один выход. Они замерли перед тяжелой, обитой железом дверью.

– Мне кажется или дверь ведет в подвал? – Дарис недоверчиво оглядел сначала дверь, а затем оглянулся. Но позади вновь были только стены.

– Без вариантов, – Айнон не обернулся, он и так знал, что другого пути нет.

За дверью оказался обычный мешок каменного погреба с одной аркой в дальнем углу, за которой была лестница, ведущая вниз в непроглядную темноту. Рядом на стене в скобах висел ряд железных факелов. Дарис тихо ругнулся и подошел к стене, он вздохнул и решительно вырвал один из них вместе со скобой. Пересмешник приглашающе вскинул брови и протянул факел Айнону. Тевинтерец фыркнул и поджег просмоленную паклю внутри тяжелого набалдашника взмахом руки.

Они принялись спускаться по длиной лестнице вниз. Клубящаяся тьма вокруг создавала ощущение, что лестница висит в пустоте и от этого особенно было не по себе. Примерно через полчаса, когда конца лестницы видно все еще не было, “Птицы” заметно забеспокоились. Звуки вязли во мраке как и свет факела, освещавший лишь малый круг радиусом в метр. Дышать тоже было тяжело, будто тьма имела густоту и плотность. Дарис нервно вращал в ладони метательное лезвие. Однако вскоре лестница закончилась, и они оказались в простом темном коридоре, что, судя по кладке, был частью подземной системы. Айнон ради интереса оглянулся. Лестница все еще была на месте. Целых девять ступеней, висящих в темноте…

Убийцы молча двинулись по коридору, узкому и прямому, будто ход в древнем склепе. Внезапно под ногой Айнона что-то щелкнуло, и когда тихо ругнувшийся полуэльф глянул под ноги, плиты рухнули вниз, и он провалился в пустоту.

Айнон успел лишь рефлекторно вскинуть руки, защищая голову и лицо. Падал он, впрочем, недолго, вскоре он оказался в извивающемся туннеле-трубе. А еще немного спустя закончился и он. Айнон болезненно вскрикнул. Из трубы он вылетел в еще один каменный мешок-ловушку. Тевинтерец застонал. Стены его ловушки были усыпаны ржавыми металлическими шипами в длину ладони. Несколько из них уже успели впиться в его тело, когда он на скорости вылетел из трубы. Айнон опустил руки и огляделся. В полуметре над ним было отверстие трубы, из которой он выпал, а сам “мешок” поднимался куда-то вверх, в темноте не было возможности видеть насколько высоко. Все стены, включая те, что уходили выше, были в шипах, а под собой он сумел рассмотреть человеческий скелет. И не один, судя по количеству черепов.

Тевинтерец тяжело вздохнул и решительно взялся за один из шипов. Если постараться, он мог бы попробовать вылезти, цепляясь и опираясь на них. Главное, не соскользнуть, падать, кажется, будет очень больно. Он сосредоточился, зажигая голубое пламя на ладони. Что ж, теперь он знал, что шипы ржавыми не были, да и труба скользила из-за крови. Влажность и холод, царящие здесь, не давали ей свернуться или высохнуть. Айнон устало вздохнул и принялся выбираться. Кто остановился, тот мертвец.

Спустя полчаса Айнон устало откинулся на холодные плиты нового для него коридора, так и оставив ноги свесившимися в “мешок-ловушку”, и поднял руки к лицу. Здесь уже были факелы вдоль стен, так что теперь была возможность оглядеть окружающую “реальность”. Он с унылым отвращением рассматривал свои исполосованные местами и правда ржавыми шипами ладони, перепачканные кровью, грязью, гнилью и слизью. Страшно представить, чем кончится этот поход, если ему очень повезет и он чудом выживет… Айнон вздохнул и сел, он торопливо выпил лечебное зелье и универсальное противоядие, уж лучше двигаться к смерти, чем двигаться после нее.

Переждав пару минут, он поднялся и двинулся по коридору. Вскоре сырой коридор вильнул и стал шире, по сторонам начали появляться старые проржавевшие двери, а на стенах стали видны устрашающие барельефы с картинами всевозможных пыток, судя по всему – рабов. Как обычно в духе Тевинтерской Империи. Что наводило на мысль, что “хозяин”, возможно, магистр. Спустя некоторое время в ноздри ударил смрадный запах, от которого любого бы стошнило, но привычный ко всему Айнон лишь нахмурился и задышал ровнее, тихо напевая простую мелодию, чтобы отвлечься, он завернул за угол и замер, похоже нашелся источник гнусного зловония.

Айнон оказался в окружении кусков засохшей, изгнившей и полуобглоданной человеческой плоти, нанизанных на штыри и ржавые крюки, соединившимися с огромными цепями, покрытые давно застывшей кровью. Сотни человеческих тел вызывали чувство мерзкого отвращения. Тевинтерец вздохнул. Он стоял внутри небольшого круглого зала, из стен которого уже привычно торчали маленькие острые шипы, на которых покоилось еще и несколько искромсанных скелетов. Напротив была арка прохода с тяжелой чуть ржавой дверью, по бокам от которой стояли статуи уродливых тварей. “Химеры”, – отстраненно отметил Айнон. Он видел их изображения в книгах хозяина.

Конкретно эти имели человеческие лица, лавинные тела и скорпионьи хвосты*. Айнон с беззвучным вздохом вынул Жаль и Царапай, он, судя по всему, приближался к концу пути. К тому же это были первые изображения чего-то живого, до этого попадались лишь пустые комнаты, да и кто-то же должен был обгладывать трупы? А он хорошо помнил, что обычно оказывается за дверями. В Тюрьме Стражей он на это уже насмотрелся. Дарис любил говорить: сомневаешься – бей, даже если у твоих сомнений лицо друга, лучше мертвый друг, чем ты. Тевинтерец неспешно стал приближаться к творчеству безумного скульптора.

Когда до двери оставалось всего пара шагов, идеально выточенное из камня девичье лицо распахнуло переливающиеся ртутью глаза. Айнон подавил стон, уворачиваясь от тяжелой лапы…

Каковы человеческие шансы справиться со львом без помощи магии? Мизерные. А если у твари еще и хвост гигантского скорпиона с жалом, то они вообще никакие. Айнон раздумывал недолго, как только теоретическая польза превысила отвращение ко всему магическому, он вскинул перед собой руки, заставив пламя сиять. Управлять им он не мог, даже не знал как, но для того, чтобы запихать в пасть монстру кулак, много умений не нужно. Эффект он закрепил ударом ножа в основание черепа, и тут же просел под шестьюстами фунтами уже мертвого веса. Спину обожгло огнем, и Айнон с опозданием понял, что обе его руки заняты мертвой тварью, а про то, что их две, он как-то забыл…

Тевинтерец устало выпил зелье, оставалось еще пять. Очень скоро их вообще не останется. Спину на миг вновь обожгло, на этот раз волной холода – лечебное зелье начало действовать, полностью раны от когтей размером с нормальный метательный нож оно не излечит, для этого потребуется маг-целитель или неделя на зельях, но зато слегка затянет их новой кожей. Правда, если он столкнется с еще парой таких зверюг, раны откроются вновь, и вот тогда… Айнон вздохнул. О чем, Бездна его побери, он думал, отправляясь в этот поход?

Почувствовав себя немного лучше, он выпрямился и, крутанув в руках ножи, направился к двери. Тевинтерец брезгливо толкнул ее и опасливо пошел сквозь арку. Теперь он был в огромном длинном зале со множеством колонн вдоль стен. В этом помещении пахло уже значительно лучше, а на другом конце зала была видна еще одна дверь. Именно к ней он все так же неторопливо и направился, попутно оглядывая “декор” этого зала. Вокруг, в углублениях между колоннами, на каменных тронах сидели вооруженные, иссохшие мумии. Вот это ему не нравилось совсем. Копья, мечи, посохи, некоторые троны пусты…

Плотная тишина, казалась тяжелее смрадного воздуха, угнетала и буравила виски напряженностью. Идя между мертвецами, Айнон невольно припомнил строчку из старой книги Ашварахти: “Не тревожьте мертвых королей!” – вот только это совсем не было похоже на королей, хотя тревожить их все равно не хотелось. Создавалось ощущение, что мумии следят за ним, но когда он вглядывался в их глазницы, то видел лишь непроглядную темноту, а ближе подходить он не решился. К этому добавлялось омерзительное, липкое ощущение Тени, что, казалось, жадно преследовала его.

Тень ползала по коже и краю сознания, будто живое существо, ожидая его ошибки. Это странное ощущение возникло сразу же, как они ступили из погреба на длинную лестницу. И если наверху Завеса была тонка, то здесь ее словно и не было. Темные углы шевелились и облизывались, вспыхивая желтыми искрами. Похоже, здесь убили больше народу, чем в Казематах, а может, провели парочку жутких ритуалов, а может, и все вместе.

Айнон запнулся. В середине длинной галереи обнаружилось две арки с проходами, тевинтерец беззвучно чертыхнулся и решил пройти их быстрым шагом. Внезапно тьма в одной из них дернулась, и он, вскидывая ножи, вжался спиной в колонну, лишая противника возможности атаковать его сзади.

– Свои, – хрипло отозвалась тьма голосом Пересмешника, и через миг из арки хромая вышел Дарис.

Айнон облегченно выдохнул. Плащ Дариса был порван, и судя по тому, как болталась левая рука, кости в ней были сломаны, а сам убийца недовольно кривил алеющие губы. Заметив настороженный взгляд Айнона, Дарис коротко фыркнул и сплюнул на пол кровью.

– Схлопывающиеся стены.

Тевинтерец вскинул брови: значит, кости в руке не просто сломаны, а по-настоящему раздроблены, и хорошо бы не в кашу, штыри в стене в сравнении с этим просто детская шутка, а вот Птиц рискует остаться и вовсе без руки. О чем он и решил сообщить другу, но ответить ему не дал странный шорох позади, похожий на звук сыплющегося песка. Айнон закусил губу, чтобы тоскливо не застонать, впрочем, теперь уже было поздно сдерживать звуки.

– Трахнутая Андрасте, – Дарис сдерживаться не стал и, достав свой нож, шагнул к Айнону. Через миг они уже стояли спина к спине посреди странной галереи.

Вокруг них, неуверенно качаясь, выпрямлялись, вставая со своих тронов, не меньше двух десятков мумифицированных воинов. “Не тревожьте мертвых королей!” – несколько истерично подумал Айнон, что ж, теперь он знал, что это значит.

Мертвецы хрустели давно засохшими позвоночниками, вращая головами в поисках потревоживших их безумцев, и вскоре нашли. Айнон взмахнул ножами, обрушивая их на тянущиеся к нему из тьмы конечности. Позади нервно хихикнул Дарис. Учитывая, что он остался с одной рукой, причин веселиться у него не было.

Айнон уклонялся и рубил пытавшиеся ухватить его костяные руки, и снова уклонялся. В какой-то момент ему пришлось упасть на пол и перекатиться в сторону, уходя от удара копьем. Мертвецы разделили их с Пересмешником, в сумраке было слышно, как он неистово матерится на всех известных ему языках. Лучше бы он так дрался. Обычно избавлением от мертвецов занималась Хоук, обрушивая на них магический огонь, но у них такой возможности не было, его собственное пламя годилось разве что для подсветки. Айнон зло пнул неудачно наклонившегося мертвеца, метким ударом ноги отправляя его голову в темноту, и тут же присел, избегая косого удара мечом. Она отлетела в сторону и скрылась в темноте, разбившись где-то там с характерным звуком, ломаемого, сухого дерева.

Внезапно его схватили за ногу и, разодрав голень, повалили вниз. Слезы боли брызнули из глаз, когда от удара о пол спину ожгло невыносимой болью, мгновенно заливая мантию кровью. Айнон хрипло застонал, с трудом втягивая в сжавшиеся легкие гнилой воздух, он дернул целой ногой, проламывая кованым каблуком сухой череп безногого мертвеца. А затем взмахнул рукой, отсекая сухую кисть. Он попытался сесть, но костяные руки, вытянувшиеся из темноты, набросились со спины и схватили его за плечи, а поднятое чудовищной магией тело без труда прокусило зачарованную мантию и вцепилось зубами в основание шеи. Айнон резко дернулся назад, ударяя затылком голову мумии, державшуюся на хлипких засохших связках.

Вокруг него стояло не меньше десятка мертвецов, тянущих к ему руки. Окружили. Айнон сумасшедше рассмеялся, заливая безумным смехом скрытые тенями стены.

– Ну же… – он злобно захохотал и раскинул руки в сторону, в приглашающем жесте, мертвецы бросились к нему, будто стая оголодавших падальщиков. – Ну же! – сухие пальцы царапнули кожу и ткань.

Волна голубого пламени обрушилась на галерею “мертвых королей”, испепеляя то, с чем не справилось время. Айнон со стоном упал обратно на камни пола, игнорируя слепящую боль в спине. Кажется, он теперь знал, на что похоже магическое истощение. Он был не то что выжат, выжжен. Как будто нечто, что всегда было с ним, внезапно оказалось вырванным из него, а самое страшное, он только сейчас понял, что это было частью него.

– Ух ты, – Дарис с интересом огляделся, рассматривая то, что осталось. Осталось немного, большая часть мертвецов превратилась в пепел, а те, что были расчленены ранее, просто рассыпались на кости, больше не поддерживаемые древней магией. – На полу валяется, костями рассыпается… на “С” начинается, – он нервно хихикнул.

– Сука… – раздалось с пола.

– Я имел в виду нечто другое, но и это подходит, – Дарис с кладбищенским весельем следил, как уже поднявшийся Айнон остервенело растирает каблуком сапога череп ближайшего скелета.

– Идем, – тевинтерец, наконец, успокоился и выпил зелье, с унынием отмечая, что осталось еще два.

Они двинулись к резной двери. Айнон с отвращением толкнул морду странного зверя, и дверь расступилась двумя створками. Убийцы оказались в большом круглом зале без иных дверей и всяких украшений. В зале было только несколько элементов. На возвышении у стены напротив входа пульсировал красный шар, внутри которого метались человеческие силуэты и бились о его стенки. Перед ним на троне сидел мужчина, выглядящий не лучше мумий из предыдущего зала, он был соединен с шаром множеством красных трубок. Сухой и пыльный, если бы в нем еще было хоть капля крови, то по трубке она бы тут же утекла в сферу перед ним.

По обе стороны от возвышения на тронах сидели статуи в два человеческих роста с золотыми копьями в руках. На троне перед возвышением – странная женщина. Вернее, ее труп, так как часть ее тела была разлагающейся, и сквозь склизкую, сочащуюся гноем, плоть проступали белые кости. На ней было грязное, непонятного цвета платье, порванное и залитое запекшейся кровью и бурой гнилью. В дырах были видны белые кости ребер, трупные пятна и некогда красивая левая грудь с засохшей корочкой крови и слазящим лоскутом кожи.