Текст книги "Незримый гений (СИ)"

Автор книги: Kay Blue Eyes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 67 страниц)

– Конечно же голодны. Вы не ели целую неделю! – воскликнула Брилл, беря в руки миску с овсянкой и садясь на край кровати.

Увидев, что его слова оставлены без внимания, Эрик мгновенно впал в ярость. Слишком часто красивые женщины игнорировали его желания, игнорировали его. Хотя Брилл и была физически полной противоположностью Кристины из-за своей блеклости, на нее легко можно было выплеснуть всю агонию его разбитого сердца.

– Я сказал, что не голоден! – со всей мочи взревел Эрик, выбросив руку вперед и выбив миску из рук Брилл. Миска перевернулась ей на колени, и овсянка расплескалась по чистым юбкам.

После его опрометчивого поступка на мгновение воцарилась потрясенная тишина. Прикрыв ладонью разинутый рот, Брилл уставилась покрывающее ее одежду на месиво. Эрик набрал воздуха, чтобы продолжить свою тираду, но внезапная боль в обычно спокойных глазах Брилл остановила его слова.

Он не задумывался перед своей выходкой, его действиями управляли гнев и душевная боль. Но теперь, когда широко открытые глаза Брилл заблестели от непролитых слез, где-то в глубине его живота заклубились смутные угрызения совести. Сдержанные манеры Брилл были обманом, под слоем безмятежности она была всего лишь усталой молодой девушкой. Изнеможение сделало ее эмоциональной.

Эрик открыл рот, но прежде чем смог сказать хоть слово, Брилл тихо поднялась с края кровати, сжимая керамическую миску побелевшими костяшками пальцев.

Она стояла неподвижно, пытаясь сдержать слезы, ее нижняя губа едва заметно дрожала. Прошло несколько секунд, прежде чем шок начал проходить – и изменения в ее чертах были пугающе резкими.

Ярость медленно заливала багровым бледное горло Брилл, окрашивая щеки ярким румянцем. Боль в ее глазах исчезла подобно тени в солнечном свете, но, вопреки ожиданиям, лед не заморозил черты девушки в маску спокойствия. Вместо этого в глазах расплавленной сталью полыхнула неприкрытая чистая ярость. Брилл полностью утратила невозмутимость.

Она медленно перевела горящий взор на лежащего в постели мужчину. Сжав руки в кулаки, Брилл скользнула взглядом по его взволнованному лицу, затем одним плавным движением повернулась и со стуком поставила миску на поднос. От силы, с которой она это сделала, зашатался столик, да так, что Эрик был уверен – он вот-вот опрокинется.

Крутанувшись обратно, Брилл сделала один угрожающий шаг к кровати, ее губа приподнялась, обнажая зубы, и женщина зарычала:

– Вы… вы… пустоголовый болван… блохастый сукин сын! Как вы посмели, месье, так ужасно обойтись со мной? Кто дал вам право лежать здесь и проклинать каждое мое действие, когда все, что я делала с момента нашей встречи, так это обращалась с вами со всем возможным уважением? Я смирилась с вашим надутым видом и острым языком, я не спала ночами, а теперь вы обходитесь со мной хуже, чем с животным. Я даже пострадала от вашего вызванного лихорадкой нападения без единой жалобы! – закончила она, резко указав на синяк под своим глазом. «Я битый час готовила эту чертову овсянку!»

В течение этой эмоциональной тирады голос Брилл поднялся до крика, от волнения ее мелодичный акцент усилился, искажая слова.

– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, поэтому отныне я больше не буду вашим мальчиком для битья! – рыкнула она, наклонившись вперед и тыча пальцем Эрику в грудь. – Еще раз позволите себе выйти за рамки дозволенного, вымолвите хоть одно оскорбительное слово – и получите то, что заслуживаете! Хороший пинок под зад!

Повернувшись на каблуках, Брилл промчалась через комнату и выскочила за дверь, захлопнув ее за собой с такой силой, что некоторые картины, висевшие на стене, сорвались с гвоздей и разбились. Эрик был ошеломлен ее яростью. Эта вспышка была полной неожиданностью, учитывая обычно спокойную манеру поведения Брилл. «В тихом омуте…»

Брилл неслась по дому, ее коса яростно моталась из стороны в сторону при каждом шаге. Сердце все еще колотилось от кипящего в жилах гнева. «Не могу поверить, что настолько потеряла контроль над собой. Я так не злилась годами! Но уверена, этот мужчина заслужил это! Я никогда не встречала более невыносимого человека, чем он…» Сбавив шаг, Брилл открыла дверь во временно используемую ею комнату. Тихо закрыла ее за собой и сразу направилась к шкафу, чтобы переодеться в чистое. Она еще даже не начала раздеваться, когда тишину раннего утра нарушил заспанный детский голос.

– М-мама, на кого т-ты в-вопила? – вопрос был задан на чистом английском, но с легким заиканием.

Брилл отвернулась от шкафа; поджатые губы растопила ласковая улыбка, когда ее взгляд наткнулся на ребенка, только поднявшегося с постели. Гладкие черные волосы девочки торчали под странными углами, а ее ангельские щечки были все еще розовыми со сна.

– Прости, я разбудила тебя, милая. Мама ни на кого не вопила.

Маленькая девочка уставилась на Брилл на удивление недоверчивыми серыми глазами. Она была невероятно проницательна для своих трех с половиной лет.

– Т-ты к-кричала на с-спящего человека? – спросила девочка, выскочив из постели и подбежав к матери, на ходу поднимая ко рту большой палец.

Брилл раздраженно стянула с себя испачканные жакет и юбку.

– Ария, сколько раз я просила тебя не соваться в бывшую мамину комнату?

– Много, – невнятно промямлила Ария с пальцем во рту и потерла заспанные глаза. – Н-но я не заходила…

– Да неужели? Тогда как ты узнала про спящего человека? – спросила Брилл, переодеваясь в теплое серое хлопковое платье.

– Я в-видела его во сне п-прошлой н-ночью, – сказала девочка, вынув палец изо рта. – Можно я н-надену сегодня свое розовое п-платье?

Брилл замерла, перестав застегивать пуговицы на платье.

– Что ты имеешь в виду, дорогая?

Ария сверкнула широкой улыбкой, продемонстрировав дырку на месте недавно выпавшего зуба.

– Я з-забыла, – сказала она рассеянно, цепко ухватила юбки Брилл и принялась размахивать ими туда-сюда. – П-пожалуйста, м-можно я н-надену розовое платье! – захныкала она, этот разговор явно вызывал у нее скуку.

Вздохнув, Брилл кивнула, вызвав у дочери восторженный визг. Ария убежала к своему комоду и выдвинула ящик, вытащила из него платье и принялась неуклюже натягивать его через голову. Брилл быстро отловила сражающуюся с платьем девочку и с редкостной сноровкой помогла ей просунуть тонкие ручки через правильные отверстия.

– М-можно я поиграю сегодня на п-пианино? – спросила Ария, кружась по комнате и любуясь, как отделанные оборками юбки закручиваются вокруг ее коленок.

– Да, но прошу тебя, дождись окончания ланча, – рассеянно ответила Брилл, закончив застегивать платье и шагая к двери и одновременно застегивая платье.

– М-можно я пойду и п-поздороваюсь со спящим ч-человеком? – застенчиво спросила Ария, дождавшись, когда Брилл отвлечется от пуговиц.

– Д… Нет! Нет, нельзя! Это нехороший, нехороший человек. Он тебе совсем не понравится, – твердо заявила Брилл с ноткой недавнего гнева.

Ария молча надула губки, ее темные брови резко опустились, нависнув над большими серыми глазами.

– Н-но ты говорила м-мне быль вежливой со всеми!

– В данном случае мы сделаем исключение. Арианна, не испытывай мое терпение. Я уже сказала нет!

– Н-но он очень г-грустит, м-мама. Как т-ты о п-папе. М-может, п-поэтому он н-нехороший!

Брилл замерла на месте и медленно повернулась, чтобы посмотреть на Арию, вперед нее проскользнувшую на кухню. Ее дочь всегда обладала врожденным даром чувствовать определенные ситуации и людей, но с годами случайные всплески проницательности становились все более и более частыми. Ария могла унаследовать цвет волос покойного отца, но становилось заметно, что она в первую очередь мамина дочка.

– В любом случае, он гадкий человек, и, возможно, маме придется снова кричать на него. Так что тебе пока нельзя идти и докучать ему, Ария.

– Лааадно! – пропела Ария – теперь ее внимание привлекли кусочки яблока на кухонном столе.

К сожалению, Брилл не владела поразительным талантом дочери прощать и забывать. Вместо этого она была способна цепляться за обиды годами. Сев на стул и наблюдая, как Ария жует свой завтрак, Брилл накручивала себя, вспоминая поступок Эрика. «Грустит он, ага, как же… Я могу распознать грубияна с первого взгляда. И пока он не извинится, буду относиться к нему с тем же уважением, с каким он относится ко мне».

========== Глава 10: Простить и забыть ==========

Неделя тянулась невыносимо медленно. Эрику за всю жизнь не было так скучно. Даже в первые дни под Оперой, до того, как положить начало легенде о Призраке, он находил способы себя развлечь. Вдобавок, это место, хотя и более благоустроенное, нежели подвалы театра, доводило его до безумия. Днем и ночью единственным, чем Эрик мог занять голову, были его собственные мысли. Которые, как он признавал, в целом не были приятными.

Дни проходили по заведенному распорядку. Брилл появлялась во время завтрака, обеда и ужина, чтобы поставить поднос с едой, и сразу же уходила. Часом позже, минута в минуту, она возвращалась, чтобы забрать тарелки. Ни разу за семь дней, прошедшие с того момента, как Эрик накинулся на нее, Брилл не сказала ему ни слова. Даже когда он осторожно попросил какую-нибудь одежду, она принесла чистые штаны и простую хлопковую рубашку в следующее время кормления. Несмотря на гнев, она была добра к нему.

Ее лицо больше ни разу не искажала ярость, она явно была профессиональной медсестрой. Брилл была эмоциональна, как статуя, и холодна, как камень. Возвращение этой напускной холодности огорчало – неожиданно для себя Эрик скучал по ее робким улыбкам. Факт, который, конечно, выводил его из себя.

Молчание Брилл подкармливало его постоянно растущее чувство вины. За эти дни Эрик осознал жестокость своих поступков, хотя и не мог заставить себя открыто признаться в этом. Что-то в той боли, которую он видел в ее глазах, останавливало любые слова, которые он мог бы сказать. За все годы под землей Эрик никогда не извинялся ни перед одним человеком, и теперь, когда в этом назрела необходимость, он понятия не имел, как это сделать. Все, о чем он думал, лежа в постели, казалось банальным по сравнению с едва не пролившимися из-за его бессердечия слезами.

Гораздо хуже, чем проклятия и уничижительные высказывания, которые Эрик обрушил на молодую девушку, были его неистовые вспышки ярости. Более неистовые, чем когда-либо. В раздражении Брилл проговорилась, что он не только был несдержан на язык, но и распускал руки. Синяк под глазом доказывал ее обвинения, которые, Эрик был уверен, никогда бы не прозвучали, если бы Брилл не изменило хладнокровие.

За эту неделю Эрик пришел к выводу, что она была слишком хороша, чтобы намеренно возлагать на его плечи столь тяжкую вину. Не зная, чем себя занять, он принялся наблюдать за хозяйкой дома с особым вниманием. Благодаря своим наблюдениям, он изучил многие ее странности.

Брилл скрывала эмоции за безмятежным выражением лица, чтобы защититься, хотя Эрик заметил, что она отнюдь не спокойное создание. У нее был язвительный характер, и она умела искренне радоваться. Часто он слышал звеневший в коридорах смех и гневные вопли. Но необычное спокойствие было следствием застенчивости, к которой Брилл была предрасположена. Эта робость возникала в неловкие моменты и часто появлялась в его присутствии. Это выдавало, насколько ранимой была Брилл на самом деле. Что делало нападки на нее еще более ужасными.

О, и какую вину Эрик чувствовал за свои действия. Он напал на женщину, и, несмотря на то, что в это время он был не в себе от лихорадки, тем не менее, ему было физически плохо от этого знания. Правда, Эрик всю жизнь шантажировал и терроризировал всех, кто жил в Парижском Оперном театре, но это никогда не был кто-то конкретный. Скорее, это был бизнес, от которого никому не было вреда.

По крайней мере, это был бизнес, пока Эрика не ослепила любовь. Любовь к Кристине и ее ангельскому голосу – и даже потом он никогда не стремился причинить кому-либо вред, все было просто ужасной ошибкой. Боже, как же он все еще скучал по Кристине, невзирая на ее предательство и нечаянную жестокость ее побега из Оперы. «Хватит! Не думай о ней больше. Она бросила тебя одиноко умирать во тьме. Не позволяй ей и дальше отравлять твой разум!»

Эрик вздохнул и повернулся набок, посмотрел за окно на покрывающий землю снег. По положению солнца он определил, что сейчас середина дня, но казалось, что день уже подходит к концу. Эрик не знал, может ли выдержать еще час наедине со своими мыслями. Каждый раз, когда он думал о Кристине, его сердце вновь разбивалось. Недели не хватило, чтобы притупить боль. Даже раздававшиеся где-то в доме звуки искусной игры на пианино больше не могли отвлечь Эрика от тягостных мыслей.

Монотонность медленно сплетала паутину в его мозгу, подобно одинокому пауку в углу комнаты. С каждым днем Эрик ощущал растущую апатию, не имея ничего, что могло бы занять его могучий интеллект. Несмотря на глубину его вины, именно тоска понукала его извиниться.

Сев в кровати, Эрик переключился с мыслей об Опере и о том, что там случилось две недели назад, на решение насущной проблемы. «Конечно, принесение извинений не может быть слишком трудным делом, – подумал он кисло и сосредоточенно насупил брови. – Как-никак, она женщина. Уверен, я смогу убедить ее, что не намеревался расплескивать ту проклятую миску». Эрик поджал губы, обдумывая несколько возможных вариантов извинений.

Его размышления были прерваны звуком медленно открывающейся двери. Отсутствие обычного вежливого стука слегка удивило его. Брилл всегда стучала, перед тем как войти. Из-за плотной занавеси в ногах кровати у Эрика не было возможности разглядеть вошедшего, но он слышал звук легких семенящих шагов, пересекающих комнату.

Шаги замедлились в футе от кровати и стали заметно тише, словно некто крался вокруг нее. Эрик был совершенно уверен, что Брилл не из тех женщин, кто стал бы красться, поэтому естественным выводом было, что в комнату проник кто-то чужой. Этот факт мигом заставил его подобраться.

Брилл относилась к причудливости его маски, как к простому факту. Она никогда не обращала на нее внимания, тем более, не говорила о ней. Что сказать – девушка была со странностями. Однако Эрик сомневался, что незнакомец окажется столь же понимающим. Перспектива того, что придется терпеть какого-то таращащегося идиота, привела его в бешенство. Тело Эрика напряглось под простынями.

Одолженная хлопковая рубашка натянулась на его плечах; Эрик прислушался к мягким шагам, огибающим угол кровати. Спустя мгновение он оглядел комнату в поисках незваного гостя. Но никого не увидел. Эрик со свистом выдохнул. «Должно быть, вдобавок ко всему, я схожу с ума», – рассеянно подумал он, с облегчением прикрыв глаза и откинув голову на подушку.

Только Эрик начал мысленно возвращаться к страшащим его извинениям, как отчетливо ощутил, что матрас с противоположной стороны кровати прогнулся под чьим-то весом. Он резко распахнул глаза и, ахнув, отпрянул от постороннего присутствия, чуть не свалившись на пол.

Он едва начал приходить в себя, когда тишину комнаты разорвало заливистое детское хихиканье. Эрик в изумлении разинул рот, увидев маленькую девочку, взгромоздившуюся на край кровати. У девочки были прямые черные волосы до плеч, перетянутые зеленой ленточкой, и огромные притягательные серые глаза. Почему-то черты ее лица были странно знакомыми. «Она практически зеркальное отражение Брилл».

Несколько мгновений они молча разглядывали друг друга. Эрик был слишком потрясен, чтобы говорить, а ребенок слишком занят изучением его лица. Эрик ждал момента, когда лицо ребенка исказится от страха при виде его маски: дети не умеют скрывать эмоции. Дети не испытывают угрызений совести, нанося обиды, они – наиболее честная и беспощадная часть человечества. Однако момент, которого он боялся, все не наступал. Маленькая девочка просто сидела и улыбалась ему.

Свирепо и мрачно насупив брови, Эрик наконец обрел голос.

– Кто, черт… – Он осекся, чувствуя неуместность проклятий перед ребенком. – Ну, в смысле, кто ты? Чего ты хочешь?

Девочка смущенно посмотрела на него, нервно комкая постельное белье.

– Т-ты говоришь смешнее, ч-чем папина семья. А они б-были из Англии, – заикаясь, сказала она на английском и сунула в рот большой палец. Сдвинутые брови Эрика явно не произвели на девочку никакого впечатления. «Черт меня побери, если она не столь же несносна, как Брилл».

Эрик повторил свой вопрос на беглом, с легким акцентом, английском. От его слов девочка широко заулыбалась.

– М-меня зовут Арианна Донован. Р-раньше м-мы жили в Ирландии, н-но мама ненавидит папину чванливую семью, так что теперь мы ж-живем здесь. А ты откуда? У т-тебя красивый г-голос. Хотя т-ты все еще смешно г-говоришь. – Набрав побольше воздуха, Ария затараторила: – Мама говорит, что мне н-нельзя п-приходить сюда, и если она п-поймает меня, могу поспорить, что меня лишат д-десерта. А ты правда нехороший? Так м-мама сказала. – С этим финальным заявлением Ария умолкла, терпеливо ожидая ответы на то множество вопросов, которое сумела выдать на одном дыхании.

«Интересно, все дети такие болтливые? Или она особенная?» – думал Эрик, основательно пораженный потоком слов, вываленным на него девочкой. Он с трудом соображал, что ответить.

– Если тебе нельзя быть здесь, тогда почему бы тебе немедленно не убраться? И да, я ужасно нехороший. Твоя мама правильно тебя предупреждала.

Ария лишь недоверчиво посмотрела на него, снова игнорируя хмурое выражение его лица.

– Т-ты не выглядишь таким уж нехорошим, – заявила она, подползая поближе к нему. От ее движения Эрик отодвинулся, натягивая простыни повыше на грудь.

– Внешность может быть обманчива, – прорычал он.

Хихикнув, Ария попятилась, пока ее нижняя половина не свесилась над краем кровати. Ее ноги несколько мгновений болтались, пока пальцы ног не нащупали пол, затем она пошла к двери.

– Т-ты смешной ч-человек! – взвизгнула она с восторгом. – Но т-теперь я д-должна бежать, не то меня п-поймают! М-мама зовет м-меня!

Ошарашенный Эрик мотнул головой вслед уходящему ребенку.

– Я ничего не слышу, – сказал он рассеянно, и сразу за этим тишину дома прорезал голос Брилл. «Как она узнала… Минуточку… Брилл – ее мать?»

Девочка исчезла за порогом, оставив дверь слегка приоткрытой. Топот ее одетых в чулки ног затих в коридоре. Несколько секунд спустя к его двери торопливо приблизился знакомый перестук туфель на низком каблуке. Раздался стук в дверь, и Брилл ворвалась в спальню, ее серые глаза быстро обежали комнату и остановились на Эрике.

– Вы случайно не видели пробегавшую тут маленькую девочку? По какой-то причине именно сегодня ей захотелось поиграть со мной в прятки. Кто бы мог подумать, что слово «ванна» способно заставить детей испаряться! – фыркнув, Брилл запустила руку в волосы, вытянув из косы несколько прядей. Под удивленным взглядом Эрика она опустила руку и откашлялась.

В тот момент, когда Брилл вошла в его комнату, сердце Эрика затрепетало где-то в горле. Ее присутствие лишь служило напоминанием о том, ему нужно придумать извинение, причем быстро. По крайней мере, именно то, что он говорил это себе, было причиной его странной реакции.

– О нет, сегодня я не видел никаких детей, – поспешно произнес Эрик, непонятно зачем покрывая приходившую к нему маленькую девочку. Брилл не выглядела убежденной, учитывая, что она нагнулась, чтобы заглянуть под кровать, пока он ей врал. «Будь я проклят, если эта женщина не умеет читать мысли».

– Слушай сюда, парень, – раздраженно начала Брилл, покраснев от досады. – Я гоняюсь за этим маленьким чертенком по всему дому уже больше часа. И если я не поймаю ее в ближайшее время, у меня не будет возможности закончить обед, а это означает, что сегодня вечером ты останешься голодным! – Она сделала несколько угрожающих шагов к кровати. – Так что тебе лучше сознаться немедленно, или я переведу тебя на арестантский паек!

– Ох, так вы говорили о маленькой темноволосой девочке, которая только что была здесь? Что ж, да, она навещала меня, но ушла сразу перед вашим приходом, – легко согласился Эрик, неожиданно развеселившись. Он не мог удержаться, и лишь беззвучно смеялся над раздраженным видом Брилл. Его нервозность из-за предстоящего извинения исчезла перед лицом ее разочарования.

Брилл с рычанием крутанулась, чтобы покинуть комнату, но голос Эрика остановил ее:

– Погодите минуту, мне нужно кое-что вам сказать, – начал он, сев в постели. – Я тут думал кое о чем некоторое время, и уверен, что сейчас подходящий момент, чтобы обсудить этот вопрос.

– О, момент, подходящий для вас, не так ли? – нарочито ласково спросила Брилл, поворачиваясь обратно к кровати и скрестив руки на груди.

– Ну да. Вы стоите здесь. А учитывая, что то, о чем я должен сказать, касается вас, момент подходящий. – торопливо сказал Эрик; когда Брилл снова обратила на него внимание и его нервозность вернулась, чтобы скрутиться в тугой комок в животе. Он совершенно не заметил неприкрытую досаду на ее лице.

Перед тем как продолжить, Эрик откашлялся.

– Послушайте, я – человек, не привыкший просить о чем-либо. Так что, в некотором смысле, вы должны быть счастливы, что я собираюсь просить у вас это. – Эрик сосредоточенно поджал губы и нахмурился. – От меня не ускользнул тот факт, что вы очень хорошо заботились обо мне эти две недели. – Он умолк, не представляя, что говорить дальше.

Возведя очи к небесам, Брилл попросила их послать ей терпения, когда Эрик прервал свой лепет, очевидно, обходя неудобный вопрос. Она никогда раньше не сталкивалась с подобным самомнением.

– Сразу перейду к делу, – продолжил Эрик, подняв глаза на ее лицо. – Я размышлял об инциденте с миской овсянки, произошедшем на прошлой неделе, и просто хотел бы сообщить вам, что, на самом деле, не намеревался выбивать миску у вас из рук. Это была случайность, поэтому я прошу вас: попытайтесь выбросить этот инцидент из головы, – закончил он, сочтя свою обязанность выполненной. Эрик был шокирован, обнаружив, что Брилл не особо впечатлилась его усилиями извиниться.

– Что ж, это была самая худшая просьба о прощении, которую я когда-либо имела несчастье слышать. Вы действуете так, словно я должна быть благодарной вам за то, что вы хотя бы попытались принести извинения.

Это была не та реакция, которую Эрик надеялся услышать.

– Ну извините! Я не был осведомлен, что у вас такие высокие стандарты. Достаточно того, что я попытался, я же сказал вам, что не привык ни о чем просить! – оскорблено прошипел он.

Брилл уперла кулаки в бедра, словно готовясь к сражению.

– Разве не очевидно, что мои стандарты более чем низкие? Как-никак, я оставила вас в доме, разве нет! И я никогда не говорила, что вам нужно извиняться как следует, достаточно просто извиниться. Но до сих пор вы этого не сделали.

– А что, по-вашему, я только что сделал! Я сказал, что не собирался опрокидывать на вас эту овсянку! – проревел Эрик, выпутавшись из простыней и вскочив на ноги.

– Да, и дорога в ад вымощена благими намерениями. И наши поступки куда убедительнее слов показывают наш характер. А ваш характер пока показан недостаточно! Вы вели себя отвратительно, но, по крайней мере, действуйте как взрослый и признайте это! – разъяренно выпалила Брилл, едва удерживая на лице маску спокойствия.

– Я не буду признавать ничего подобного! В конце концов, если бы вы просто с самого начала посчитались с моими желаниями, эта миска никогда бы не оказалась перевернутой!

Брилл двинулась через комнату, пока не оказалась всего в нескольких дюймах от Эрика, опиравшегося на столбик кровати. Ее лицо было прямо напротив его, глаза сверкали, а грудь тяжело вздымалась.

– Значит, это я виновата, так, что ли? – прошипела она, тряся у него перед лицом поднятым пальцем.

– Желчная, несносная… ведьма!

– Самый заносчивый, эгоистичный… упрямый осел…

– Ха! А разве обычно не женщина во всем виновата! Разве не Ева соблазнила Адама плодом с Древа Познания! – прорычал Эрик, отбрасывая ее палец от своего лица.

– О, а разве не типично для мужчины цитировать библию, когда это удобно ему! Теперь слушай меня, и слушай внимательно, – выдавила Брилл сквозь стиснутые зубы, акцент исказил ее речь до неузнаваемости. – Не пытайся убедить меня, что извинение –настолько непосильная задача, что ты не можешь с нею справиться! Тебя останавливает гордость, а не извинение само по себе! И пока ты не извинишься, я буду как бельмо у тебя на глазу каждый божий лень!

– Вот что я получаю за попытку быть джентльменом! Я получаю истеричку, во все горло вопящую оскорбления и…

– О-О-О! ПРОСТО СКАЖИ, ЧТО СОЖАЛЕЕШЬ! – заорала Брилл, вцепившись обеими руками себе в волосы.

– ПРЕКРАСНО! Я СОЖАЛЕЮ! – проревел Эрик ей в лицо, его глаза полыхали так, что солнце покрылось бы потом.

Потом они оба умолкли, глядя друг на друга с таким жаром, что могли бы и в железе прожечь дыру. Брилл медленно приходила в себя, ее дыхание замедлялось, а огонь в глазах сменялся обычным прохладным спокойствием. Когда ее черты озарила сияющая улыбка, Эрику оставалось только остолбенело глазеть на нее.

– Ну, разве это было так уж трудно? Возможно, в следующий раз мы сможем пропустить пару раундов и сразу перейти непосредственно к извинениям.

– Вы специально провоцировали меня? – спросил Эрик, изумленный ее развязным поведением.

– Разумеется, – ответила Брилл, потрепав его рукой по груди, словно успокаивала лошадь. От ее прикосновения Эрик, не привыкший к подобным тесным контактам с людьми, со свистом втянул воздух.

Когда Брилл коснулась ткани его рубашки, кончики ее пальцев неожиданно словно прошило электрическим разрядом. Она немедленно отдернула руку, точно ожегшись, и покосилась на Эрика – проверить, заметил ли он ее необычное поведение. В его бездонных синих глазах промелькнула какая-то сильная эмоция, которой Брилл не могла придумать название, и мгновенно скрылась в их глубине. Брилл быстро отвернулась, притворяясь, что не заметила ничего необычного, и сделала шаг назад, на безопасное расстояние. «Что за странное ощущение?» – подумали они одновременно, и одновременно же привели растрепанные чувства в порядок.

– Возможно, мы могли бы использовать эту возможность, чтобы начать сначала, – спокойно сказала Брилл с улыбкой. – Я уверена, мы оба просто начали с неверного шага. Отныне давайте хотя бы попробуем быть вежливы друг с другом… может, если мы оба будем осторожны, то даже станем друзьями.

– Друзьями?.. – тихо повторил Эрик, будто это было незнакомое слово, значение которого он не вполне мог понять. Гнев в его глазах уступил место смущению.

«Он вдруг стал таким грустным», – подумала Брилл, и ее улыбка потускнела.

Кивнув, Брилл протянула правую руку:

– Конечно. Я уверена, мы можем быть дружелюбны, если постараемся не решать дело криком. Я согласна, если вы согласны. По рукам?

Эрик взглянул на нее, сбитый с толку вопросом. Он медленно опустил глаза на протянутую руку Брилл, затем опять посмотрел в ее мягкие дымчатые глаза.

– Вы самая странная женщина, которую я когда-либо встречал, – тихонько пробормотал он, покачав головой. – Как бы я ни старался, я не в силах понять вас. – Увидев на лице Брилл неодобрение, он быстро продолжил: – Я хочу сказать, что попытаюсь быть более вежливым с вами… но я недружелюбный человек… – Брилл начала опускать руку: она выглядела сбитой с толку его бессердечными словами, но Эрик инстинктивно взял ее руку в свою. – Но я согласен. Я буду счастлив считать вас своим другом.

При этих словах Брилл снова ослепительно улыбнулась и энергично потрясла его руку, перед тем как отпустить.

– Тогда договорились. – Со счастливым вздохом она отвернулась от Эрика и направилась к двери.

На пороге она заколебалась, обернулась и снова бросила на него взгляд – Эрик утомленно опустился обратно на кровать.

– Полагаю, вам ужасно скучно. Хотите, я захвачу кое-какие книги, когда принесу обед?

– Ради бога, да! – воскликнул Эрик, заставив Брилл хихикнуть в ответ на его нетерпеливую реакцию. Она вышла за дверь, оставив ее открытой впервые с тех пор, как он появился в доме. Отчего-то Эрик никак не мог сдержать расцветающую на лице широкую улыбку. Да и не собирался сдерживать.

========== Глава 11: Учась дружелюбию ==========

Поздно вечером следующего дня Брилл сидела, согнувшись над письменным столом, и яростно строчила на почти полностью исписанном листе бумаги. Стол и пол вокруг нее были усеяны небрежно составленными стопками книг. Свет лампы освещал ее лицо мягким желтым сиянием, отражаясь в водруженных на нос очках. Огненные искры в глазах Брилл в сочетании с белым халатом создавали тревожную картину безумного ученого за работой.

Оторвавшись от писанины, Брилл переключила внимание на открытый учебник по медицине: водя пальцем, она сверилась с несколькими строчками и вновь взялась за перо. Сосредоточенно постучав кончиком ручки по нижней губе, она собиралась с мыслями, прежде чем вновь коснуться пером бумаги.

– Не могу поверить, что совет опять отклонил мое предложение. Чертовы предвзятые болваны. Если бы они только прочитали мой труд, то поняли бы, что упускают. Но неет, стоит им увидеть, что автор – миссис Донован, они тут же отвергают мои статьи. Ха! Мне смертельно надоели мужчины с их тупостью, – пробормотала Брилл себе под нос и снова принялась писать.

– Вы часто разговариваете сама с собой или это особый случай?

Брилл едва не подпрыгнула от неожиданности, когда тишину позднего часа прорезал глубокий мужской голос. Быстро обернувшись и наткнувшись взглядом на Эрика, а не какого-нибудь грабителя, она вздохнула с облегчением. Эрик небрежно стоял, подпирая плечом дверной косяк и сложив руки на груди; на его чувственных полных губах расплылась нахальная ухмылка.

– Вы напугали меня до потери пульса! – выдохнула Брилл, прижимая руку к колотящемуся сердцу. Небрежный вид Эрика не добавил ей спокойствия.

– Это не входило в мои намерения, – брюзгливо начал Эрик, но под ее пристальным взглядом стушевался и начал сначала: – Я имею в виду, что не знал, что кто-то еще не спит.

– О, ничего страшного, – ответила Брилл, небрежно махнув рукой в его сторону. – Вы ходите бесшумно, как кошка, я не слышала ни звука.

– Я не люблю особо шуметь. И я не хотел никого потревожить, – пожав плечами, просто ответил Эрик, пристально глядя на очки Брилл.

Заметив его внимание, та быстро вскинула руку и сдернула очки с носа, опять чувствуя смущение под его взглядом.

– Вы поэтому ждали одиннадцати вечера, чтобы пойти прогуляться? – спросила Брилл.

– Во-первых, я ночное создание, а во-вторых, просто решил размять ноги, – объяснил Эрик, защищаясь, но расслабился, когда Брилл закатила глаза. Покосившись на свет лампы, он шагнул вперед, попытавшись заглянуть Брилл через плечо. – Но вы-то что тут делаете так поздно?