Текст книги "Незримый гений (СИ)"

Автор книги: Kay Blue Eyes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 67 страниц)

– В таком случае, рада познакомиться, месье Леклерк.

Кивнув, адвокат развернулся и пригвоздил обоих охранников стальным взглядом, после чего прошел между ними в коридор.

– Пожалуйста, следуйте за мной. Поговорим в более подходящей обстановке.

Заколебавшись на пороге камеры, Брилл оглядела коридор.

– Куда мы направляемся? Мне позволено… выйти?

Моргнув, Леклерк кивнул:

– Да, конечно, мадам Донован. Не бойтесь и просто идите со мной.

Двинувшись, чтобы последовать за мужчиной, как он и просил, Брилл вышла в коридор; истрепанный подол ее тюремного платья волочился по полу. Адвокат вывел ее из блока с камерами и провел по длинному коридору в чуть более удобную зону, где обычно проходили дознания. Открыв ближайшую дверь, он вошел в одну из комнат для допросов и сел за стол. Брилл сделала то же самое, гадая, что планирует делать этот мужчина, чтобы помочь ей выбраться из неприятностей.

Вытащив из кармана пиджака небольшую пачку бумаг, Леклерк улыбнулся ей через стол.

– Должен извиниться за условия, в которых вы содержались последнюю неделю, но я лишь сегодня утром узнал все обстоятельства вашего положения. Не хотите ли чего-нибудь, прежде чем мы начнем разговор? Не следует ли мне потребовать для вас более удобную одежду? Или, возможно, что-нибудь из еды?

Удивленная добротой мужчины, Брилл несколько секунд молча изучала его.

– Нет, со мной все в порядке. Но спасибо, что спросили.

Кашлянув, Леклерк кивнул, кладя бумаги на стол между ними.

– Ну хорошо тогда. Уверен, вам не терпится начать.

– Да. Извините, но мне любопытно, что вы планируете сделать, чтобы помочь моей ситуации. Насколько мне было сказано, она довольно мрачная.

Недоуменно нахмурившись, мужчина склонил голову набок:

– Простите?

– Я слышала от друга, что они собираются обвинить меня в преступлениях, которые я не совершала… в убийстве. – Слегка поперхнувшись, Брилл продолжила: – Они собираются повесить меня в назидание другим.

Побледнев от ее слов, Леклерк провел обеими руками по своим седеющим волосам.

– Я надеялся, что вы не слышали об этом возмутительном примере глупости. Не беспокойтесь, мадам. Ничего подобного с вами не случится. Вы в полной безопасности.

Сев прямее, Брилл ощутила, как в ее сердце пустила корни надежда.

– Значит, у вас есть план на суд?

– Нет, нет, нет… – сказал Леклерк, всплеснув руками. – Вы неправильно поняли… обвинения были сняты, мадам Донован. Вам не придется переживать нечто столь унизительное, как суд.

Брилл смущенно нахмурила лоб, пытаясь понять, о чем он толкует.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, учитывая, кто вы такая, мадам, несомненно, со стороны любого парижского чиновника было бы глупостью инкриминировать вам столь нелепые обвинения. И двойной глупостью было бы попытаться представить перед судьей столь неубедительное дело, когда вашим защитником выступаю я. То есть, в самом деле, у них недостаточно доказательств… насколько нам известно, лорд Донован сам случайно устроил пожар и просто не смог вовремя покинуть лодку. И, конечно, налицо тот факт, что семья Донованов владеет половиной этого города. Его смерть почти наверняка не ваша вина.

– Учитывая, кто я такая? – повторила Брилл – с того момента, как она уцепилась за эти слова, ее недоумение все возрастало.

– Да, – медленно произнес адвокат, явно заметив озадаченное выражение ее лица. – Вы Брилл Донован, вдова молодого лорда Джонатана Донована.

– Да, но я не понимаю, какое это может иметь отношение к делу. У меня нет никакого влияния, месье. И когда мой муж женился на мне, его лишили права на наследство.

Наклонившись вперед с таким видом, будто вот-вот раскроет большой секрет, Леклерк одарил ее очаровательной улыбкой.

– Но вы правда не понимаете, что это означает? Вы – мать последнего оставшегося в живых члена рода Донованов. Арианна Донован – единственная наследница титула Донованов.

– Но… но… но она девочка… она не может наследовать титул… – пролопотала Брилл.

– Да, и в обычной ситуации так и есть. Как правило, титул могут принять лишь члены семьи мужского пола; однако у нас ситуация необычная. – Покопавшись в лежащих на столе бумагах, Леклерк вытянул старый лист пергамента и положил перед ней. – Это копия очень старого документа, который детально описывает наследование титула Донованов. Это очень древний текст, который следует таким же древним правилам. Основатели родословной, самые первые лорд и леди Донован, были больше озабочены сохранением чистоты крови, нежели обязательной необходимостью передачи титула наследнику-мужчине. Учитывая, что Арианна – последняя в роду, она по умолчанию становится наследницей.

Уставившись на Леклерка так, словно у него выросла вторая голова, Брилл мельком опустила взгляд на бумаги, ее разум совершенно опустел. Среди всех вещей, которые она сегодня ожидала услышать, такого точно не было.

– Месье, я правда не знаю, что сказать…

Понимающе кивнув, Леклерк вновь покопался в бумагах.

– Да, полагаю, для вас это должно быть весьма шокирующим. Однако мне нужно обсудить с вами еще одно дело.

– Что еще? – выдохнула Брилл, едва способная говорить из-за затуманившего голову потрясения. Ее зажатые между коленей руки начали мелко дрожать.

Вытащив документ, который выглядел поновее, Леклерк опустил его поверх остальной стопки.

– Да, и теперь мы должны обсудить последнюю волю и завещание лорда Эндрю.

При упоминании имени Эндрю вдоль позвоночника Брилл пробежал холодок, но она проигнорировала это ощущение, сохраняя бесстрастное выражение лица.

– Ладно…

– Большую часть жизни лорд Эндрю трудился над приумножением состояния своей семьи и был весьма успешен в этом стремлении. Сейчас богатство семейства Донованов значительно превышает то, что титул включал изначально…

Находя обсуждение успеха Эндрю неприятным для себя, Брилл отвернулась, уперев взгляд в пол, чтобы скрыть сверкнувшую в глазах ярость.

– Почему это должно иметь какое-либо отношение ко мне?

С улыбкой посмотрев на нее, Леклерк пригладил усы.

– Ну, лорд Донован оставил все свое состояние вам, мадам. Полагаю, он чувствовал себя виноватым, что его отец лишил его брата права на наследство и оставил вас ни с чем… поэтому он хотел позаботиться о вашем комфорте.

Хмуро поджав губы, Брилл едва удержалась, чтобы не оспорить это утверждение. Не хватило бы и дня, чтобы подробно объяснить, насколько Леклерк ошибается по поводу намерений Эндрю. Несомненно, тот включил ее в завещание, потому что все это время был уверен, что однажды она станет его женой – по своей воле или нет.

– Я не хочу денег Эндрю… – стиснув зубы, прорычала Брилл. – Что насчет его матери? Разве они не должны перейти к ней?

Удивленный ее заявлением, Леклерк лишь моргнул.

– Мадам, леди Донован скончалась не далее, чем две недели назад… и совершенно не имеет значения, хотите вы этих денег или нет. Лорд Эндрю также добился того, чтобы восстановить положение в семье вашего покойного мужа. Так что технически деньги достались вам от мужа. Деньги и все его владения теперь ваши.

Утратив часть своего ледяного спокойствия, Брилл развернулась обратно и хлопнула ладонью по столу.

– Я не желаю денег этого человека! Они наверняка такие же черные, какой была его душа!

Улыбка Леклерка малость поблекла, и он прочистил горло.

– Теперь вы очень богатая женщина, мадам. Подумайте обо всех дверях, что распахнет для вас нынешнее положение. Одной из которых станет дверь, через которую вы уже сегодня покинете эту тюрьму. Вашу свободу обеспечило скорее влияние, которое получил в этом городе Эндрю, нежели отсутствие у них доказательств. Сперва обдумайте-ка это, прежде чем отказываться. Возможно, вы находились не в лучших отношениях с лордом Эндрю… но почему бы не использовать то, что осталось после него, в ваших собственных целях?

Готовая было выпалить очередное возражение, Брилл обнаружила, что ее рот медленно закрывается. Что-то в логичных аргументах адвоката пробилось сквозь ярость, которую она испытывала к человеку, отнявшему у нее любовь всей жизни. Чуть выпрямившись на стуле, Брилл заставила себя перестать хмуриться.

– Вы указали на важную деталь, месье. Но, пожалуйста, можем мы продолжить эту дискуссию в другой раз? Я неделю не видела свою семью и очень хочу наконец это сделать, – холодно спросила она – ее разум пытался постичь все, что открылось ей сегодня. Еще утром она ждала казни, а теперь стала свободной и унаследовала огромную сумму денег. Иногда жизнь бывает такой странной. «Полагаю, это знак… Я явно еще не завершила свой земной путь».

Собрав бумаги, Леклерк вскочил на ноги.

– Конечно, мадам. Я всегда к вашим услугам. Я могу отдать распоряжение, чтобы вам принесли смену одежды, а затем отвезли, чтобы вы могли воссоединиться с семьей. На это потребуется менее получаса.

«Значит, вот что дает тебе богатство? Наверное, я сумею к этому привыкнуть… есть столько возможностей использовать деньги Эндрю на благое дело».

– Хорошо… это меня устраивает. – Вместе с Леклерком подойдя к дверному проему, Брилл заметила нервно кружащего по коридору главного инспектора.

Увидев ее, тот нацепил на лицо широкую, дружелюбную улыбку.

– Мадам Донован… позвольте заверить вас, что силы полиции…

Подняв руку, Брилл его оборвала:

– Скажите, это ведь ваша полиция готова сажать людей, не имея никаких доказательств?

– Ну… что ж…

Хотя правильным в этой ситуации было бы оставить эту тему и простить, Брилл поняла, что не хочет этого. Вероятно, год назад она бы просто ушла, но сейчас, взяв несколько уроков у самого Призрака Оперы, она ощутила, как растет ее негодование.

Прищурившись, Брилл вскинула подбородок.

– Не думайте, что я забуду, что вы планировали со мной сделать… – угрожающе выплюнула она и, резко развернувшись, зашагала по коридору, прикрыв свои истинные чувства холодной маской. Она практически ощущала, как позади нее затрясся в панике шеф полиции – угроза в ее словах явно попала в цель. Каким-то образом то, что она дала отпор человеку, который всю неделю ее мучил, заставило Брилл почувствовать себя чуть более уверенно, чуть ближе к Эрику. «Это верно… Отныне мне придется самой за себя постоять. Пока мы не встретимся вновь…»

Торопясь, чтобы нагнать ее, Леклерк не мог скрыть расплывшуюся на его лице улыбку.

– Думаю, вы прекрасно справитесь, мадам. В вас есть стержень… и работать на вас будет удовольствием.

Шесть месяцев спустя

Стоя в одиночестве в собственной спальне своего лондонского дома, Брилл отсутствующим взглядом наблюдала, как по оконному стеклу стекают капли дождя. Мир снаружи был смесью тумана и серого камня, придавая открывающемуся из ее окна виду всю прелесть кладбища. В некоторой степени Брилл была рада близости дождя и тумана. Погода служила идеальным фоном ее мрачному настроению. Подняв руку, она провела рукой по стеклу, повторяя путь дождевой струи, и в сотый раз за это день подумала об Эрике. «Что бы он сказал, если бы сейчас меня увидел?» – со вздохом спросила она себя.

По улице промчалась одинокая фигура – единственный человек, которому хватило смелости разгуливать пешком под дождем. За этим исключением вся улица была пустынна. Хотя на самом деле в этом вовсе не было ничего удивительного. В начале осени Лондон был испытанием даже для самых закаленных ветеранов. Большая часть знати предпочла покинуть город на лето и раннюю осень, чтобы избежать удушливой жары, но Брилл решила остаться. Вступив в новую роль леди Донован, она, не теряя времени, вплотную занялась всем, что было связанно с наследством.

За месяц, прошедший после ее освобождения из тюрьмы, Брилл пожертвовала львиную долю доставшегося ей богатства разнообразным благотворительным обществам. Вскоре к делу подключилась еще и политика: на удивление многие очень важные люди были чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы подружиться с ней. Сначала власть новообретенного богатства изумляла Брилл, но она быстро привыкла к интригам, которые плели друг против друга богачи. Она навела ужас на всех коррумпированных парижских чиновников, которые ей угрожали, и на многих других, лишенных и следа порядочности. Возможно, это было мелочно – получать такое наслаждение, заставляя этих людей изрядно попотеть, но Брилл ни разу даже не задумалась над тем, чтобы позволить им остаться безнаказанными.

Впервые вступив в новую роль, Брилл тут же поставила личной целью найти в реке тело Эрика. Наняв пару десятков человек, чтобы вести поиски, она надеялась получить возможность хотя бы положить тело в могилу, которую она купила, чтобы Эрик мог покоиться с миром. Однако поиски принесли разочарование. «Я должна была искать упорнее. Мы сдались всего лишь через три недели… наверное, это было слишком рано».

Дверь позади Брилл с щелчком открылась, вытаскивая ее из угрюмых размышлений. В комнату влетела Ария, ее темные волосы практически ощетинились разнообразнейшими бантиками и ленточками. Сделав глубокий вдох, Брилл затолкала свое горе подальше и, просветлев лицом, широко улыбнулась. Ради дочери она не могла себе позволить до конца жизни превратиться в скорбную тень.

– Что ты такое сотворила со своими волосами? – легкомысленно спросила Брилл.

Теребя дюжину бантиков, Ария сверкнула застенчивой улыбкой.

– Я г-готовилась, чтобы п-пойти с тобой сегодня вечером!

Покачав головой, Брилл потрепала взбудораженную дочку по макушке.

– Прости, милая, но сегодня могут пойти только взрослые. Но я обещаю взять тебя как-нибудь в другой раз.

Надувшись, Ария уставилась в пол.

– Н-но я тоже хочу увидеть, как с-сегодня танцует тетя М-мэг!

– Ну же, тебе самой прекрасно известно, что Коннер уже брал тебя, чтобы посмотреть на ее выступление в Лондонском оперном театре. Это далеко не первый раз, когда она танцует как прима-балерина. Коннер сказал мне, что, пока я была в Париже, он два месяца назад брал тебя, чтобы посмотреть оперу, в которой она играла.

– Я знаю, н-но я хотела п-пойти сегодня вечером. Дядя К-коннер говорит, что это н-новая опера! Это п-правда важно!

Удивившись неожиданной горячности Арии, Брилл заколебалась. «Она никогда прежде так не волновалась из-за оперы, даже когда там участвовала Мэг. Любопытно, какая муха ее укусила теперь…»

– В другой раз… – утешила дочку Брилл и улыбнулась ей. Ее не переставало восхищать, как быстро Ария оправилась от всех ужасных вещей, которые ей довелось увидеть. Тревога о том, что пережитые ими ужасы могут каким-то образом сказаться на бедном ребенке, была одной из главных забот Брилл. Но ей явно не о чем было волноваться. С Арией все было совершенно в порядке.

Быстро совладав с разочарованием, Ария вывернулась из-под ее руки.

– Ну ладно… а я м-могу тогда пойти и п-поиграть на пианино? – беспечно спросила она, в ее серых глазах беззастенчиво светилось обещание какой-то каверзы.

Покачав головой на странное поведение дочери, Брилл вздохнула.

– Конечно, можешь, – разрешила она, выпроваживая Арию из своей спальни и ведя по коридору. В последнюю неделю Ария с новообретенным рвением начала практиковаться в музыке. Казалось, что девочка едва ли не готовится к концерту, учитывая сосредоточенность, с какой она занималась. «Лишь бы только не терзала своих бедных учителей…»

Подходя к лестнице, ведущей к парадному входу, Брилл заметила вдалеке яркие волосы брата. Коннер стоял, прислонившись к перилам внизу лестницы, осторожно прижимая левую руку к боку. Когда он услышал, как они спускаются, то повернул голову и залихватски им ухмыльнулся. Жизнь в браке его определенно устраивала – с тех пор как они с Мэг обменялись клятвами, в каждом его жесте появилось нечто действительно блистательное. Его счастье было почти осязаемым, озаряя каждую комнату, куда бы он ни входил.

– Вот и ты! Я беспокоился, что мы из-за тебя опоздаем! – упрекнул Коннер, но искорка в его ярко-зеленых глазах сгладила резкость слов.

Приподняв бровь, Брилл сладко ему улыбнулась.

– Конечно же, нет. Я никогда не опаздываю!

Закатив глаза, Коннер быстро направился к парадной двери.

– Нет… все верно, я и забыл. Прибыть на час позже предполагаемого времени – прямая женская обязанность.

– Именно! А я очень серьезно отношусь к своим обязанностям, – беззаботно ответила Брилл, пока лакей открывал на крыльце зонт, намереваясь проводить их с Коннером до поджидавшей снаружи кареты. – Тебе правда так не терпится снова увидеть дорогую жену? У бедной девушки нет ни минуты покоя, учитывая, что рядом с ней постоянно околачивается кто-то вроде тебя. Уверена, довольно скоро она опомнится и сбежит.

С притворной обидой прижав руку к сердцу, Коннер небрежно потянулся и отобрал у лакея зонт.

– О… что за вещи ты говоришь своему бедному брату. Они скандальны! Неудивительно что все лондонские снобы разбежались кто куда, как только услышали, что ты возвращаешься в город.

Проигнорировав его подколку, Брилл повернулась к Арии и поцеловала ее в макушку.

– Когда вернусь, расскажу тебе об опере.

В восторге захлопав в ладоши, Ария кивнула.

– Ура! Расскажи мне, к-как х-хорошо выступила Мэг! – взвизгнула она.

– Значит, договорились. – Повернувшись обратно, Брилл направилась к открытой двери, приподняв подол своих васильковых юбок, чтобы не замочить их в образовавшихся на улице лужах. Коннер выставил зонт, держа его над ее головой, они поспешили к карете и заскочили внутрь. Расположившись на прохладной коже сидений, Брилл коротко хохотнула:

– Коннер, тебе уже пора прекратить требовать у бедных слуг, чтобы они не выполняли свою работу… это правда их баламутит. Думаю, они считают, что ты хочешь их всех уволить.

Рассеянно потерев онемевшее левое плечо – старая рана все еще беспокоила его в дождливую погоду, – Коннер наморщил нос.

– Господи, Бри… а разве ты не чувствуешь себя странно из-за того, что они все время ошиваются поблизости? Мне просто не нравится, когда другие люди делают за меня всю работу.

– Да, довольно странно думать, что дочь ирландского врача поднялась так высоко. Мы проделали долгий путь от игр на полях графства Корк, – Брилл немного взбалмошно вздохнула. – Но ты должен по крайней мере сказать им, что не намерен их увольнять. Они еще только привыкают к нашим странностям.

Откинувшись назад и лениво вытянув ноги, Коннер показал ей язык.

– Фе! Кто бы мог подумать, что слуги способны быть такими чопорными?

– Они изменят свое мнение. Они хорошие люди.

Коннер внимательно посмотрел на сестру, и его веселье слегка притухло.

– Почему когда ты улыбаешься, у меня по-прежнему такое чувство, что ты вот-вот заплачешь?

Быстро придя в себя, Брилл пожала плечами:

– Это все дождь… он заставляет меня вспоминать.

Понимающе кивнув, Коннер сел прямо и взял ее за руку.

– Что ж… я рад, Бри, что ты решила сегодня пойти со мной. Тебе полезно выйти в свет и немного поразвлечься. А мне полезно потратить немного твоих денег.

Шлепнув его по рукам, Брилл ощутила, как ее горе становится чуть легче: Коннер всегда точно знал, как вызвать у нее улыбку.

– Как бы там ни было, о чем эта опера?

– Вообще-то, я понятия не имею. Я иду только потому, что там играет Мэг. Хотя я действительно слышал ходящие по городу слухи – новый композитор и прочая чепуха. Правда, Мэг присоединилась к труппе в самую последнюю минуту. Мы были в Риме, остановились там во время путешествия, когда получили новости об опере. Они явно очень настаивали на ее участии… Полагаю, директор по подбору актеров видел некоторые из ее ролей или что-то подобное.

– Я рада, что вы оба так счастливы.

– Спасибо, Бри… – На секунду задумчиво уставившись в пол, Коннер взъерошил рукой волосы. – Я ведь так и не поблагодарил тебя… Если бы не ты и не Эрик, я бы никогда ее не встретил.

Чуть печально улыбнувшись, Брилл посмотрела в окно, наблюдая за вырисовывающимся впереди зданием Лондонского оперного театра. Радуясь, что не придется углубляться в этот разговор, она слегка выпрямилась.

– Ну что ж, мы на месте!

Подождав, пока карета полностью остановится, Коннер выпрыгнул наружу перед Брилл и снова открыл зонтик, чтобы ее атласное платье осталось сухим.

– Думаю, после представления мне стоит отвести тебя куда-нибудь и угостить парой десятков пинт эля.

– О да, это бы имело дивный успех в бульварной прессе. Но было бы ужасно забавно! – Вместе поспешив подняться по ступенькам, они умудрились не промокнуть. Возле парадных дверей их встретил швейцар, чтобы проводить в ложу. Заметив, что в фойе, кроме них, никого нет, Брилл посчитала обязательным для себя поторопить и Коннера. Невзирая на изначальные сомнения, сейчас она поняла, что на самом деле предвкушает предстоящий вечер, и жаждала сесть на свое место до увертюры.

Всю дорогу вверх по лестнице улыбаясь ужимкам Коннера, Брилл поблагодарила швейцара и вошла в их ложу. Быстро заняв кресло, она с нескрываемым интересом посмотрела на сидящих внизу людей. Ее всегда забавляла расфуфыренность и глупость прочей лондонской публики. Плюхнувшись в соседнее кресло, Коннер вытащил театральный бинокль и тоже приступил к наблюдению за зрителями.

Протянув бинокль сестре, Коннер в открытую указал на пожилую знатную даму, сидевшую на другом конце зала:

– Как думаешь, это она собаку держит или крысу? – со смехом спросил он, пока Брилл смотрела в бинокль.

– Определенно крысу…

Весело хлопнув себя по колену, Коннер открыл было рот, чтобы добавить что-то еще, когда огни в зале начали гаснуть. Умолкнув, он вновь уселся в кресло, и ограничился тем, что подмигнул Брилл. Тоже перенеся внимание на сцену, та сложила руки на коленях; в ее крови затрепетало предвкушение. Приготовившись потеряться в предстоящей пьесе, Брилл вздрогнула, когда отчетливо уловила странную волну жара, омывшую ее кожу. Подняв руку, чтобы обмахнуть порозовевшее лицо, она ощутила, как сердце пропустило удар. Дивясь этой необъяснимой реакции, она нарочно с еще большим вниманием уставилась на поющих на сцене людей. «Боже милосердный… чувствую себя нервничающей школьницей. Кажется, я даже покраснела… и тоже без всякой причины!»

Покачав головой на собственную глупость, Брилл сосредоточилась на опере, не желая упустить какую-нибудь деталь сюжета. Прошло немного времени, и она забыла о своих странных ощущениях, поглощенная разворачивающимся на сцене действием. Музыка была дерзкой, почти сладострастной, заманивая разум и обольщая чувства, пока Брилл не поняла, что инстинктивно наклоняется вперед. Прижав руку к быстро бьющемуся сердцу, она осознала, что музыка обволакивает темные осколки ее разбитого сердца, облегчая почти постоянную острую боль до приглушенного бормотания.

Ошеломленная тем, насколько глубоко ее взволновали ноты, Брилл мягко улыбнулась. «Наверное, я слишком долго сторонилась музыки… раз моя первая после Парижа опера вызывает такую реакцию… но эти мелодии почти напоминают мне то, что обычно писал Эрик». На самом деле, вся опера целиком начинала все сильнее и сильнее напоминать ей об Эрике. Местом действия была Ирландия, что необычно, а основной сюжет крутился вокруг молодой женщины, которая потерялась в темном лесу. Когда женщина споткнулась о лежащего ничком раненого мужчину, Брилл окоченела в кресле. Потянувшись, она вцепилась в перила перед собой. «Я воображаю эту связь… никто не знает нашу историю, кроме членов семьи… и Эрика… Эрик мертв. Это невозможно!»

Она почувствовала, как Коннер повернул голову вбок, чтобы посмотреть на нее, но была не в силах оторвать взгляд от сцены. Шли минуты, и героиня помогла таинственному мужчине – только чтобы обнаружить, что он скрывает мрачный секрет: с заходом солнца он превращается в ужасающее чудовище. После ряда злоключений и моментов прозрения мужчина и молодая женщина влюбились друг в друга, постепенно одолев черную магию, сделавшую первого узником в собственном теле.

Стиснув перила до побелевших костяшек, Брилл поняла, что ее сердце практически остановилось. «Эта пьеса… кто написал эту пьесу?» Будто в трансе, она медленно встала, театральный бинокль соскользнул с ее колен и со стуком упал на пол. Она отстраненно ощутила на своей руке прикосновение ладони Коннера, но проигнорировала этот обеспокоенный жест. Тепло, которое она чувствовала раньше, разрослось, согревая все холодные, темные закоулки ее души. «Эта опера… они говорили, что ее сочинил новый композитор».

С полузадушенным вскриком оторвав взгляд от сцены, Брилл повернулась и поспешила прочь из ложи. Не зная, куда направляется и даже что бежит вперед, она слетела по лестнице на первый этаж. Глубоко внутри нее еще сильнее натянулась подобно струне могучая волна напряженного предвкушения, толкая ее дальше, заставляя ее отважиться на надежду на нечто невозможное, нечто чудесное. Слыша, как кричит спускающийся следом Коннер, Брилл подхватила юбки и бросилась в боковой коридор. Следуя ощущениям, что ревели в ее теле, она проталкивалась в закулисье, чувствуя, как с каждым шагом растет нетерпение. Она приближалась.

Лихорадочно разглядывая каждое лицо вокруг себя, она с уверенной легкостью прокладывала себе дорогу мимо членов труппы.

– Брилл, да что же ты творишь! – крикнул позади нее Коннер.

С неослабевающей целеустремленностью игнорируя брата, Брилл завернула за огромную декорацию, выбравшись на более открытое место. Чуть задыхаясь от своей безумной пробежки, она тут же вскинула глаза на небольшую группу людей, стоявших примерно в двадцати футах от нее. Среди них находился высокий широкоплечий темноволосый мужчина, рассматривавший стопку партитур, которую держал в руках. Рассеянно следуя за музыкой, мужчина, по-видимому, был более заинтересован в том, чтобы при каждой смене декораций украдкой бросать взгляды на зрителей.

Остановившись посреди шага, Брилл ощутила, как от ее лица отлила вся кровь. Она знала эти плечи, она знала эту темноволосую голову – и в расколотые остатки ее сердца возвратилась жизнь.

– Эрик? – выдохнула она, ее потрясенный голос был едва ли слышнее шепота. Она понимала, что должна позвать погромче, но по жестокому выверту судьбы забившие горло эмоции лишили ее этой возможности.

Вздрогнув и замерев, мужчина расправил плечи, склонив голову набок, словно прислушиваясь к чему-то – хотя Брилл была уверена, что ее голос не достиг его ушей. Мужчина резко развернулся, его пронзительно-синие глаза мгновенно столкнулись с глазами стоявшей на другом конце комнаты Брилл. Бумаги выскользнули из его пальцев и рассыпались у его ног. Время будто со скрежетом остановилось, пока они смотрели друг на друга, неровно дыша от силы обжигающих эмоций, – и с грохотом запустилось вновь. Эрик сделал торопливый шаг ей навстречу, а потом побежал. Спотыкаясь о подол юбок, Брилл тоже бросилась вперед, отчаянно стремясь быть ближе, боясь, что мужчина, которого она видит, всего лишь дух и ничего больше.

Не замедляясь, они влетели в руки друг друга, до хруста костей стиснув друг друга в объятиях. Небольшая толпа зевак пялилась на них, пока Брилл с почти паническим пылом вжималась в сильное тело Эрика. Глубоко в ее душе родился слабый трепет, она гладила Эрика ладонями по спине, убеждая себя, что он реален. Его теплое дыхание, касаясь ее шеи, воспламенило кровь, а трепет превратился в яростную дрожь. Предательские ноги растаяли, как вода, и Брилл безвольно повисла на Эрике.

– Я думала, что ты умер! Все думали, что ты умер… где ты был?! – пробормотала она ему в грудь, ощущая себя опасно близко к обмороку, когда его руки зарылись ей в волосы.

Эрик молчал, кажется, целую вечность, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи. Брилл чувствовала, что он изо всех сил старается вернуть себе самообладание, чтобы ответить.

– Я потерял сознание из-за потери крови, и меня вынесло на берег в нескольких милях ниже по течению, – сумел выдавить он, его голос звучал необычайно хрипло. – Я думал, что умру – раненый, без маски, – но проезжавшая мимо пожилая пара заметила меня и забрала на свою ферму в деревне. Прошло много времени, прежде чем я окреп достаточно, чтобы покинуть их, но каждую ночь я не мог думать ни о ком, кроме тебя – снова и снова мысленно повторял твое имя, надеясь, что с тобой и Арией все в порядке.

Сквозь хаотичный вихрь в голове Брилл пронесся разряд потрясения, она открыла глаза и затуманенным взором уставилась на маячивший прямо перед носом пиджак Эрика.

– Я слышала тебя… по ночам я слышала твой голос в ветре, – с благоговением прошептала она, дивясь этому потустороннему явлению. «Я думала, что схожу с ума… но это на самом деле был он. И то, что я видела… должно быть, это был сон о нем до того, как его нашли… он не тонул… я ошибалась».

Слезы гнева, восторга и облегчения жгли глаза Брилл, и она еще крепче прижалась к Эрику.

– Но почему ты меня не нашел?

– Ты покинула Париж, и я не знал, где тебя искать. Я исколесил весь континент, но от тебя не было и следа, – торопливо сказал Эрик, в его голосе проскользнули нотки того отчаяния, которое он наверняка испытывал. – Потом я пытался выследить Коннера, но этот чертов человек явно посетил во время медового месяца каждую чертову страну в Европе, и, по-видимому, я постоянно был на два шага позади него. В Париже до меня даже дошел слух, что женщину, которую застали на месте гибели лорда Донована, вроде как повесили. Я не знал, что еще делать… и без средств продолжать поиски было почти невозможно. Я написал эту пьесу, чтобы доказать, что могу жить в мире нормальных людей… и чтобы найти тебя. Я знал, что найду тебя… если ты просто услышишь музыку.

– Что насчет Мэг… она задействована в этом спектакле; почему ты не подумал спросить ее обо мне?

Слегка отстранившись, Эрик покачал головой с робким выражением лица.

– Это довольно странно, но до сегодняшнего дня я не знал, что она в труппе. Я стоял тут и томился в ожидании, когда она выйдет из женских гримерных, чтобы я мог обратиться к ней и спросить о тебе. Она – первая надежная ниточка к твоему местонахождению, которую я нашел.

Последовала небольшая пауза, и мускулы Эрика напряглись.

– Боже мой… должно быть, ты уже некоторое время живешь в Лондоне.

– Ну, да, но…

В горле Эрика зародилось низкое рычание – звук, который из-за тесного контакта отозвался в Брилл восхитительной вибрацией.

– Я слышал множество слухов о леди Донован, но просто подумал, что это была старая леди Донован… твоя свекровь. Проклятье, какой же я идиот! Я был так занят, пытаясь найти тебя, что проглядел очевидное! – Проведя рукой по своей новой маске, раскрашенной под цвет человеческой кожи, Эрик раздраженно фыркнул.

Видя болезненное напряжение, углубившее морщинки вокруг его глаз, Брилл точно знала, какую муку он наверняка испытывал во время своих долгих поисков, но что-то в иронии сложившейся ситуации едва не заставило ее рассмеяться.

– Хо! Я должна быть в ярости за все потраченное впустую время… но не могу… Я слишком счастлива. – Ощутив на лице теплые капли все-таки пролившихся слез, Брилл сделала глубокий вдох, впитывая знакомый запах Эрика в отчаянной жажде погрузиться в саму его сущность.