Текст книги "Незримый гений (СИ)"

Автор книги: Kay Blue Eyes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 67 страниц)

Потом Эрика вдруг осенило, точно вспышка молнии промелькнула на летнем небосклоне. Это была любовь. Как он мог не узнать это чувство? Разве он не любил прежде?

Нет, это было нечто совершенно другое. Нечто глубокое, как отпечаток руки на сердце, как трещина на кости. Нечто безусловное и щедрое. Он любил эту девочку так, словно она была его собственным ребенком, и это одновременно вдохновляло и ужасало. Он наконец отдал свое сердце другой женщине, и та хочет, чтобы он был ее отцом. Внезапно Эрика скрутило желание разразиться радостным смехом и одновременно – сбежать из этого дома и витающих в нем эмоций.

Вместо этого он стоял нем и неподвижен, все это время пытаясь восстановить жалкие останки своего самообладания. Втянув воздух, Эрик набрался достаточно храбрости, чтобы вновь заглянуть за край двери, – и удивленно поджал губы, осознав, что Ария исчезла со своего места возле кровати. Он едва не ахнул во весь голос: энергичный рывок за штанину застал его врасплох.

Посмотрев вниз, Эрик встретился взглядом с парой огромных серьезных серых глаз.

– Т-ты пришел п-почитать мне с-сказку?

– Извини, что? – прохрипел он, затем откашлялся – от нахлынувших эмоций у него перехватило горло. Эрик не хотел, чтобы Ария видела, в каком он сейчас раздрае, но скрыть бушующий в душе ураган чувств было довольно трудно.

– М-мама с-спорит с ним. Она п-послала т-тебя уб-бедиться, что я легла с-спать. – С этими словами Ария подняла правую руку и сунула в рот большой палец.

Эрик покачал головой и по обыкновению вытащил ее палец обратно. Во время их уроков не составило труда обнаружить, что сосание девочкой большого пальца было проявлением неуверенности. Он неделями старался отучить Арию от этой привычки и до нынешнего момента думал, что достиг успеха.

– И откуда ты это знаешь? Ты читаешь мысли, как твоя мать? – насмешливо поинтересовался Эрик, надеясь, что упоминания о словах Арии, сказанных во время их первого совместного обеда, достаточно, чтобы отвлечь от запинки в его голосе.

Даже не улыбнувшись, Ария лишь подняла на него взгляд и кивнула.

– Д-да, и к-как мамина м-мама тоже. Она р-работала в т-театре.

Подумав, что девочка шутит, Эрик улыбнулся и повел ее обратно в детскую. Но, поскольку его мысли продолжали вертеться вокруг ее слов, следующим шагом он задумался о других случаях.

– Ария, как ты узнала, что этим вечером за дверью был не Коннер?

– Я в-видела, что это б-был не он, – ответила девочка, снова потянув было большой палец ко рту, но сдвинутые брови Эрика заставили ее передумать.

– Ты не могла его видеть, Ария. Столовая находится на противоположной стороне дома, – возразил он, поднимая девочку на кровать и присаживаясь рядом.

Наконец-то Ария улыбнулась ему, как будто знала что-то, чего не знает он.

– Н-не глазами. Я в-видела его в своей г-голове, – с трудом пояснила она, постучав пальцем по лбу.

– Я не понимаю.

– Это то же с-самое, к-как бывает, к-когда я слышу м-музыку. Это п-просто тут. Иногда я з-знаю в-всякие вещи о л-людях, – ответила Ария, пожав плечами.

Все еще не совсем уверенный, что ребенок говорит серьезно, Эрик улыбнулся и кивнул.

– У тебя, должно быть, богатое воображение, раз ты веришь во все это, – заметил он, потянувшись, чтобы взъерошить ей волосы.

– Ты н-не в-веришь мне? – спросила Ария, ребячливо ухмыльнувшись и наморщив нос.

– Я верю, что ты веришь, – ответил Эрик с улыбкой, рассмеявшись, когда Ария закатила глаза.

– В-все в порядке. Большинство л-людей н-не понимают того, ч-что не м-могут увидеть с-своими глазами, – успокоила она его, похлопав по руке, словно утешая после неприятной новости.

Ария отвернулась от него и сползла с края кровати, протопав к прикроватному столику с мраморной крышкой и схватив с него книжку.

– Теперь ч-читай! – завопила она и побежала обратно, размахивая книжкой над головой, потом залезла обратно на кровать рядом с Эриком.

Открыв книгу, Ария опустила ту ему на колени и показала на картинку, где юная девушка целовала лягушку.

– Это м-моя любимая с-сказка! С-смотри, жил-был П-принц, который был очень п-плохим, поэтому его п-превратили в л-лягушонка. И ж-жила-была одинокая П-принцесса, к-которая гуляла в-возле пруда. А п-потом она поцеловала л-лягушонка, и он превратился об-братно в П-принца!

– Что ж, похоже, ты хорошо знаешь эту сказку. Зачем тогда тебе нужен я?

Ария хихикнула и склонила голову Эрику на плечо.

– Мне н-нравится, как ты г-говоришь. – Ткнув пальцем в книгу, она вытянула губки. – Ч-читай!

С преувеличенным вздохом он взял книгу в руку и, щурясь, посмотрел на страницы перед собой, словно не мог разобрать слова. И крякнул, когда Ария со смехом пихнула его в бок и снова велела читать. Перевернув первую страницу, Эрик откинулся к изголовью и начал:

– Давным-давно жил-был избалованный маленький принц…

Ария пристроилась к нему сбоку; ее щека прижималась к его рукаву, одна рука покоилась в сгибе его локтя. Висевшие на стене маленькие часы с золотым циферблатом отсчитывали минуты, а Эрик читал страницу за страницей, инстинктивно отыгрывая каждый эпизод – со смешными выговорами и драматическими паузами.

Он забылся в сказке, которую читал, так же, как привык забываться в своей музыке. Тиканье часов, отдаленное завывание ветра, привычное поскрипывание дома – все это отошло на задний план, пока он читал. Шум внешнего мира померк за ритмом его голоса и тихим дыханием Арии.

– И жили они долго и счастливо. Конец, – дочитал он и тихо закрыл книгу – вечерние звуки в один миг вернулись к нему. Теперь голоса в коридоре смолкли, и Эрик надеялся, что лорд Эндрю наконец-то соизволил откланяться.

Не услышав ни слова одобрения от лежавшей рядом девочки, Эрик глянул вниз, слегка обеспокоенный ее молчанием. И когда причина безмолвия стала очевидной, на его лице медленно возникла ласковая улыбка. Ария спала на его руке с приоткрытым ртом и порозовевшими щечками.

Эрик осторожно отложил книгу в сторону, не желая потревожить ее сон. Однако его предосторожность была напрасной: ничто не могло разбудить Арию, она даже не моргнула от его движения. Ее сон был глубок, и она уже пустила слюнку на его рукав.

Глядя на ребенка, Эрик не мог удержаться от улыбки. Он нерешительно протянул руку и коснулся щечки Арии кончиками пальцев. Это было на самом деле поразительно, что под такой крохотной оболочкой таится совершенство. Он никогда не думал, что может испытывать нечто подобное – словно он стал частью чего-то куда большего, чем он сам, словно он был нужен. И это было восхитительное чувство.

В этот момент звук шагов по неровным половицам заставил Эрика резко вскинуть голову. В дверном проеме, обхватив себя руками, будто ее знобило, стояла Брилл. Она рассеянно терла запястье и не мигая смотрела на него через всю комнату. По какой-то причине – возможно, из-за неверного света лампы или тишины дома – она казалась очень юной и очень одинокой.

Секунду спустя Брилл поднесла палец к губам и вошла в комнату. Края ее юбок задевали за ковер, издавая хорошо знакомый мягкий шепот. Брилл с легкостью опустилась на колени и начала приподнимать дочку, чтобы сдвинуть ее с руки Эрика. Услышав от него слабый звук протеста, она лишь улыбнулась.

– Теперь Ария не проснется. Она никогда не просыпается после хорошей сказки, – прошептала Брилл, приподняв дочку и переложив ее маленькую головку на подушку. Согнав Эрика с кровати, Брилл расправила одеяло и укрыла им хрупкое тело Арии.

Затем она медленно выпрямилась и жестом велела Эрику следовать за ней из детской. Когда они оба вышли в коридор, Брилл повернулась и закрыла дверь.

– Спасибо, что почитали ей. Для нее действительно очень важна сказка на ночь. Это помогает ей не бояться кошмаров.

Брилл отвернулась от двери, и пересекающие коридор тени скрыли ее лицо. Но ее глаза – Эрик ощущал взгляд ее глаз, скользящий по его лицу, словно прикосновение. Он отошел от Брилл, испытывая неловкость от интимности сумрака коридора, и пожал плечами, будто отвергая ее благодарность.

– Ария попросила меня почитать ей. Невелик подвиг. Не нужно благодарить меня, – отозвался он короткими отрывистыми предложениями.

Последовала пауза, потом Брилл тихо вздохнула.

– Что случилось? – спросила она, снова рассеянно потирая запястье.

– Почему вы считаете, будто что-то случилось? – возразил Эрик, после чего развернулся на каблуках и зашагал по коридору.

– Не говорите со мной таким тоном. Вы так говорите, когда у вас в голове вертится что-то, с чем вы не хотите иметь дела. И поэтому вы начинаете грубить.

– Я не грублю!

– Грубите. Так что, пожалуйста, объясните мне, какие у вас претензии в этот раз.

– Мне нечего сказать… – начал Эрик. Когда они дошли до двери в библиотеку, легкое прикосновение ладони к руке остановило его шаг.

– Как же так, мы просто забудем об этом? – тихо спросила Брилл, и ее рука чуть сжалась на его рукаве.

Эрик повернулся, сурово сжав губы. От мчащегося по венам потока эмоций его глаза пылали во тьме пронзительным светом. Брилл посмотрела на выражение его лица – и отпустила его руку.

– Если вам так необходимо знать, сегодня мне просто не понравилась неожиданная компания.

– Эндрю расстроил вас? Я знаю, он ужасно высокомерный, но…

Эрик фыркнул, изогнув уголок рта в усмешке.

– Что ж, вы собираетесь поступить так, как приказал лорд Эндрю? Он ведь распоряжается в этом доме? Мне следует уйти завтра утром?

Несколько секунд Брилл молча смотрела на него широко раскрытыми глазами, потом медленно выпрямилась во весь рост.

– Никто не распоряжается в этом доме… никто, кроме меня! – Она надвинулась на Эрика, гневно размахивая руками. – Месье, как вы смеете предполагать, что я могу прогнать своего друга!

– О, так, значит, я ваш друг! – прошипел тот, внезапно разозленный проползшим по позвоночнику страхом. Осознание, что все, ставшее ему дорогим, могут снова вырвать из рук, ужасало. Он не хотел потерять это, не хотел больше быть один. Но не знал, каким образом остаться здесь.

– Конечно друг, болван! – выдавила Брилл, толкнув Эрика в грудь, – гнев пропал из ее голоса – и сделала шаг вперед. Внезапно она смущенно опустила глаза. – Вы самый лучший друг, который у меня когда-либо был.

Не желая избавляться от защитного щита своего гнева, Эрик слегка наклонился вперед и прошипел:

– Какая, должно быть, у вас была грустная жизнь, если вы готовы признать меня лучшим другом.

Стоило только этим словам сорваться с губ, как Эрик тут же пожалел об этом. Но гордость не позволяла извиниться перед Брилл, не тогда, когда в ее власти было растоптать его счастье.

От его слов глаза Брилл расширились, затем она опустила голову, чтобы скрыть столь ясно читавшиеся на лице раненые чувства. Она молчала, но ее дыхание было хриплым. Эрик видел, как ее лицо заливает краска, как ее руки сжимаются в кулаки. Наконец Брилл в бешенстве подняла голову, молниеносно размахнулась и залепила ему пощечину. По левой щеке.

Эрик был настолько потрясен, что мог только смотреть, как она отводит руку для новой оплеухи. Но прежде чем Брилл смогла ударить его снова, он шагнул вперед и вцепился ей в руки. Та принялась вырываться с переходящим в рыдание рычанием. Она дергала и крутила свои руки, пытаясь освободиться. В процессе борьбы они влетели в стол, заставив подпрыгнуть стоявшие на нем безделушки. Больно ударившись бедром о край стола, Эрик рванулся вперед, зажав запястья Брилл в своих кулаках и прижимая ее локти к ее же талии.

– Как ты смеешь, сукин ты сын! Я не могу больше этого выносить! Я просто больше не могу справляться со всем одна! – Руки Брилл обвисли в его хватке, тело устало обмякло. – Я не могу сражаться со всеми. Я слишком устала, чтобы бороться.

– Ты никогда не устанешь слишком сильно, чтобы перестать бороться.

– Эрик, ты знаешь, я никогда не прогоню тебя, пока ты сам хочешь остаться.

Да, часть его знала это, но было приятно слышать эти слова от Брилл. Он вздохнул и отпустил ее руки. Вдруг их близость стала весьма, весьма очевидной. Эрик мог разглядеть каждую серебристую ресничку, бросающую тень на веки Брилл, мог ощутить на шее каждый ее выдох.

– Да, я знаю. Простите. Правда, – наконец ответил он, и свинцовый холод его страха растаял. Эрик поднял руки к ее лицу, едва не дотронувшись до нее, но отстранился. Если он не будет сохранять дистанцию между ними, то вскоре…

Когда Эрик отошел, Брилл залилась румянцем. Забавно, казалось, будто она едва ли не в трансе. У Эрика возникло побуждение поцеловать ее полуоткрытые губы, и он отодвинулся еще дальше.

– Вы выглядите уставшей. Вам нужно немного отдохнуть, – тихо заметил он, надеясь, что голос не выдаст проносящиеся в его голове мысли. Когда Брилл просто кивнула в ответ, он не решился оставить ее. Тень одиночества и потерянности вновь омрачила ее лицо.

– Теперь вам нет нужды делать все самой. Я ведь здесь, – сам испугавшись вырвавшихся слов, Эрик кашлянул.

Но сожаление об этой открытости покинуло его, когда лицо Брилл вновь озарилось улыбкой.

Она оттолкнулась от стены и выпрямилась.

– Да, я знаю.

========== Глава 20: Кровь и цветы ==========

Брилл подскочила в кровати, вся в липком поту, дрожа так сильно, что стук ее зубов разносился по комнате. Несмотря на одеяла, укрывающие ноги в несколько слоев, ее знобило, можно сказать, даже вымораживало. Брилл знала, что в комнате тепло, но кожа все равно казалась натянутой, как барабан, и покрылась мурашками. Страх бился у Брилл в горле, сдавливая и выбивая воздух из легких. Она не могла дышать, не могла пошевелиться, парализованная этим страхом. Крепко стиснув зубы, она отчаянно старалась заглушить трепещущий в горле крик. Проникающий через окно спальни неверный свет зимнего солнца ничуть не помогал утихомирить бешеный стук ужаснувшегося сердца или отогнать ползущий вверх по позвоночнику холод.

Когда паника пошла на убыль, Брилл почувствовала, как в висках заколотились первые молоточки мигрени.

Минула неделя со дня рождения Арии. Каждый однообразный день протекал обыденно, даже скучно. Единственные исключения из этого правила происходили всякий раз, когда в дверь звонил Эндрю. Его визиты всегда были далеки от обыденности. В каждый из прошедших семи дней он не забывал прислать ей какой-нибудь подарок: последним подношением стал благоухающий букет оранжерейных цветов.

Брилл начала страшиться стука дверного молотка, возвещавшего о приходе посыльного – каждый подарок всегда предвещал прибытие его отправителя часом позже. Ария отказывалась покидать свою комнату, так же как Эрик отказывался выходить из библиотеки. У Брилл ум за разум заходил, когда она пыталась усмирить дочь и одновременно справиться с непредсказуемыми капризами Эрика.

Несмотря на относительную нормальность дневных часов в течение последней недели, ночи были совсем другой историей. Каждое утро Брилл просыпалась в ужасе от какого-то неизвестного кошмара. Она резко вскакивала, вся в липком поту, с сердцем, старающимся пробить грудную клетку. На самом деле было странно, что она не могла вспомнить, что ей снилось. Брилл думала, что должна была бы запомнить нечто столь пугающее. Но, очевидно, это был не тот случай.

Свесив ноги с края кровати, Брилл на мгновение понадеялась, что тревожащий ее сон может быть последствием перебранки, устроенной Эриком и ею в ночь праздника. Она и забыла, как это может ранить: его грубые слова выбили почву у нее из-под ног. Конечно, Брилл знала, что причина ее срыва заключалась не в словах Эрика. Дело было большей частью в ее собственном эмоциональном состоянии на тот момент.

По-видимому, Эндрю извлек на свет божий все ее слабые места. Брилл всегда было не по себе после его визитов – хотя она знала, что ее реакция определенно не связана с поведением Эндрю. Если уж на то пошло, он любил ее до безумия. В действительности он бы никогда не осудил ее.

Когда Эндрю той ночью откланялся, Брилл, как обычно, ощущала себя опустошенной. В тот момент, захлопнув дверь за его удаляющейся фигурой, она ощутила, как подступает давящий груз лет. Она как наяву увидела простирающиеся перед ней десятилетия одиночества, и ею овладела неуверенность в будущем.

Брилл чувствовала себя разбитой от непреходящей, пробирающей до костей усталости. И когда она тихо вошла в комнату Арии и стала свидетельницей трогательной сцены, как Эрик читает ее дочери, это еще сильнее напомнило Брилл о том, чего у нее больше никогда не будет – товарища, любимого, мужа. Но боже, как ей этого хотелось. И как она ненавидела Эрика за то, что он поколебал ее решимость прожить жизнь одной, за то, что напомнил ей о ее потере.

Теперь Брилл знала, почему так бурно отреагировала на его колкость. Почему ударила его. Оглядываясь на случившееся, она сожалела, что в гневе подняла на него руку. Брилл тогда утратила над собой контроль, а это она ненавидела.

И, вдобавок ко всем этим неприятностям, Коннер до сих пор не вернулся из своего сольного тура по Англии. Он должен был вернуться в тот вечер, когда явился Эндрю, но вместо этого Брилл получила письмо, в котором Коннер извинялся за свое отсутствие. Она знала, что, скорее всего, брат проводит время в каком-нибудь лондонском пабе, выпивая или пытаясь приударить за хорошенькими девушками.

Погруженная в эти невеселые мысли, Брилл провела рукой по своим спутанным волосам и встала. Глубоко внутри себя она знала, что ее сны – нечто большее, чем простая реакция на тревоги. Брилл не была идиоткой: она осознавала, что направленность ее снов более зловещая, нежели обычные кошмары, и была уверена, что вскоре произойдет что-нибудь ужасное.

Брилл подпрыгнула, когда ее босые пятки коснулись ледяного пола, и осторожно зашагала к шкафу. Стоя на одной ноге и отогревая вторую о голень, она обдумывала, что надеть сегодня. Не в силах долго выдерживать пробиравшийся под ночную сорочку холод, она быстро сорвала с вешалки первое попавшееся платье.

Вернувшись и поглядев на себя в зеркало после надевания необходимых слоев одежды, Брилл изумилась собственному выбору. Яркое бархатное платье цвета абрикоса, с верхней юбкой, подхваченной сзади и образующей водопад пенных кружев цвета экрю. Это было напоминание о прошлом, когда она была молода и беспечна, но Брилл помнила, какой хорошенькой ощущала себя, надевая его в качестве новобрачной.

Вообще-то она была ошарашена тем, что все еще могла в него влезть. Очевидно, рождение ребенка не настолько изменило ее фигуру, как она полагала. Хотя Брилл признавала, что с усилием протиснулась в горловину и что лиф, конечно, стал немного тесноват.

Платье все еще было красивым, но вряд ли практичным. Брилл со вздохом потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы на спине, но раздавшийся в коридоре грохот заставил ее замереть. Нахмурившись, она опустила руки и направилась к двери в одних чулках, забыв по дороге надеть туфли.

Брилл толкнула дверь как раз вовремя, чтобы мельком заметить улепетывающую из коридора Арию – та волочила за собой посланный Эндрю букет цветов. Брилл шагнула вперед, чтобы догнать дочку, но резко затормозила, когда ее правая нога опустилась на осколки разбитой вазы.

Не успела она осознать происходящее, как ей в пятку глубоко впились бритвенно-острые осколки. Пылающая боль охватила ногу, и Брилл с испуганным вскриком отскочила назад. Отчаянно ругаясь на нескольких языках, она запрыгала на здоровой ноге, оставив за собой кровавый след, когда попыталась встать ровнее.

– Ой-ой-ой-ой… – запричитала Брилл; сдвинув брови при виде потеков крови на полу.

Балансируя на одной ноге и борясь с тесным корсетом, она неуклюже изогнулась, чтобы лучше разглядеть рану, и почти выдернула из пятки первый осколок матового стекла, когда потеряла равновесие и начала заваливаться.

Пара сильных рук перехватила ее за талию, не дав грохнулась на пол. Брилл удивленно задрала голову – лишь для того, чтобы обнаружить над собой твердый подбородок явно побледневшего Эрика.

– Проклятье, Бри! Какого черта ты тут делаешь? Я был наверху, одевался, когда услышал твой крик. А потом, когда спустился сюда, оказалось, что весь коридор залит кровью!

Подпрыгнув, Брилл повернулась в его объятии, для равновесия вцепившись обеими руками в воротник его белой хлопковой рубашки.

– Эрик, я правильно поняла по тени упрека в вашем голосе, что вы волновались? – спросила Брилл, поморщившись от боли, и подняла ногу повыше, опираясь для устойчивости на теплую широкую грудь Эрика.

Расслабившись в его руках, она повернулась лицом к выемке под его подбородком, закрыв глаза от простреливающей ногу боли, и глубоко дышала, наслаждаясь ощущением безопасности, исходящим от объятий Эрика. Он был темным, таинственным, опасным – и таким замечательным.

Скрепя сердце Брилл отодвинулась.

Эрик издал тихий обиженный звук и проигнорировал ее вопрос.

– Не могли бы вы придержать свою постоянную потребность раздражать меня и просто объяснить, что произошло? – спросил он и наклонил голову, чтобы посмотреть через плечо Брилл на ее поджатую ногу. При виде разрезанного и окровавленного чулка, покрытого торчащими кусочками стекла, брови Эрика поползли вниз, а возле рта пролегли жесткие складки. Взгляд, которым он одарил Брилл, был подобен грозовой туче – темной, клубящейся, изменчивой.

– О, это был несчастный случай. Ария опрокинула вазу с цветами, и я наступила на стекло.

В обнимающих ее талию сильных руках с длинными пальцами зародилась легкая дрожь.

– Вы должны быть более осторожны, – пробормотал Эрик, и что-то дикое вспыхнуло в его глазах, но он в мгновение ока обуздал этот порыв; лишь его руки крепче сжались на бедрах Брилл.

– Я так и собираюсь, – легкомысленно отозвалась она, пытаясь развеять внезапную напряженность момента.

Теперь Эрик смотрел на нее так, словно хотел заползти ей под кожу. Продолжая цепляться за его шею, Брилл остро ощутила тепло его обнаженной кожи под своими ладонями, и вдруг заметила, что рубашка Эрика застегнута лишь наполовину – четыре верхние пуговицы остались расстегнутыми. Брилл поняла, что пялится в распахнутый вырез рубашки на виднеющуюся в нем рельефную мускулатуру его груди. Затем она непроизвольно перевела взгляд выше, сначала на губы Эрика, потом вдоль изгиба маски – на его пылающие глаза. Эти глаза были глубоки, как океан, и ей внезапно захотелось утонуть в них.

– Мне нужно наложить швы, – услышала Брилл собственный голос и в страхе отвела глаза, несмотря на то, что жажда, которую она увидела во взгляде Эрика, перекликалась с ее собственными чувствами. Она отвернулась от него так резко, что заломило шею, и притворилась, что ищет свой медицинский саквояж. – Мне нужно найти свою сумку. Там иглы и спирт.

Когда Брилл повернулась всем корпусом, ее раненая нога ударилась об пол. Пылающие языки боли облизали ступню, едва не отправив ее на пол – у нее подломились колени. И снова надежные руки Эрика подхватили ее и без труда удержали, предотвращая падение.

С тяжелым вздохом Эрик нагнулся и, не говоря ни слова, просунул руку под ее коленями и поднял ее. Брилл задохнулась – мир наклонился, когда он выпрямился, – и вновь вцепилась обеими руками в отвороты его рубашки.

– Что вы делаете? Сейчас же опустите меня!

– Вы можете – в виде исключения – позволить кому-нибудь помочь вам без того, чтобы выразить свое недовольство этим? – рявкнул взъерошенный Эрик.

Брилл моментально захлопнула рот, сжавшись при виде капель крови, которые скапливались на кончике ее пятки и срывались вниз, на ковер. Эрик вынес ее из комнаты, кроша ботинки рассыпанные по полу осколки, быстро прошагал по коридору, потом, стараясь не задеть ее рану, повернул в сторону и проскользнул в дверь библиотеки. Там он осторожно опустил Брилл на край заваленного подушками дивана, подошел к окну и раздвинул шторы.

Когда Эрик повернулся спиной, Брилл ухватилась за лодыжку и подняла ногу повыше, чтобы осмотреть. Она с облегчением обнаружила, что из пятки торчит всего два средних размеров осколка. По дороге нога пульсировала, и она беспокоилась, что в ступне засела половина вазы. Тем не менее, стекло прорезало кожу довольно сильно, и было очевидно, что придется наложить несколько швов. Эрик бросил в ее сторону быстрый взгляд, затем размашистым шагом подошел к двери и скрылся в коридоре.

Брилл не смогла сдержать легкое разочарование от его ухода. Она ждала, что Эрик останется, начала рассчитывать на его поддержку. Поведя плечами, она выпрямилась, сжав губы, чтобы удержать готовый вырваться из груди унылый вздох. «Прекрасно, мне он не нужен!»

Сделав несколько успокаивающих вдохов и выдохов, Брилл согнула пальцы, подбадривая себя перед предстоящей операцией.

– Ладно, тогда я сделаю это сама. У меня нет времени полагаться на помощь всяких глупых мужчин. В любом случае, это не так уж трудно. Всего несколько швов, и я буду в порядке.

Но сперва следовало извлечь стекло.

Брилл уже была готова выдернуть пальцами первый осколок, когда Эрик влетел в комнату, таща ее медицинский саквояж. Брилл ощутила, как при виде него на ее лице расплывается идиотская улыбка. Она ничего не могла с собой поделать – когда Эрик находился в комнате, ей было гораздо спокойнее.

Эрик со стуком опустил саквояж и погрозил ей пальцем.

– Уберите оттуда руки! Если стекло расколется под кожей, пойдет нагноение.

– Да что вы говорите? – позволив боли развязать себе язык, саркастически отозвалась Брилл, наблюдая, как Эрик роется в саквояже. – А я и не знала.

Услышав ее язвительный, жалящий голос, Эрик посмотрел на нее поверх раскрытой сумки. Его черты на мгновение исказил гнев, но один взгляд в ее сторону расколол маску неодобрения. Что-то в выражении ее лица, видимо, смягчило его, окрасив его глаза в цвет рассветного моря. Внезапно Брилл стало любопытно, насколько страдающей она должна выглядеть, чтобы добиться симпатии этого жесткого человека.

– Будет лучше, если вы станете держать рот на замке, – тихо заметил Эрик, доставая из сумки пузырек со спиртом; выражение его лица вновь стало сдержанным. Отставив прозрачную жидкость, он погрузился обратно в недра саквояжа, напрягаясь все больше и больше, поскольку явно никак не мог обнаружить то, что искал. – У вас недостаточно здравого смысла, чтобы положить сюда настойку опия для обезболивания? – едко спросил он, бросив шовный набор на диван рядом с Брилл.

– У меня достаточно здравого смысла, чтобы не класть ее сюда, кретин. Эта чертова микстура в лучшем случае вызывает привыкание, а в худшем – смерть!

– А вы в лучшем случае чертовски раздражаете, – парировал Эрик, и его гневный тон едва не вызвал у Брилл ухмылку вопреки ползущей вверх по голени пульсирующей боли.

Эрик подтянул к себе стул, уселся и нежно взял ее за лодыжку, чтобы осмотреть рану. Брилл наблюдала, как от сосредоточенности морщинки вокруг его глаз становятся глубже, как он осторожно поворачивает ее ногу, чтобы лучше видеть. Из-за его манипуляций подол ее юбки медленно задирался, но Брилл не замечала этого, пока руки Эрика баюкали ее лодыжку. Что-то в ощущении его длинных тонких пальцев на коже вызывало странное трепетное чувство, струящееся вниз вдоль позвоночника.

С досадливым ворчанием Эрик вновь устремил на Брилл недовольный взгляд.

– Этот чулок испорчен безвозвратно?

– Ну, да, в нем теперь больше дырок, чем в корже, – ответила та, изобразив на лице неуверенную улыбку. Сейчас, когда Эрик смотрел на нее этими глубокими непостижимыми глазами, она незаметно спустила подол юбок обратно на благопристойный уровень.

В ответ на ее слова Эрик кивнул и разрезал нижнюю часть чулка вокруг раны. Не говоря ни слова, он скользнул руками вверх по ее ноге – куда выше колена, – прежде чем Брилл успела возразить. Упустив время, чтобы его остановить, она ахнула и уперлась здоровой ногой ему в грудь, удерживая на расстоянии.

– Где ваша добропорядочность, месье? Приставать к раненой даме! – оскорблено воскликнула она; ее ирландский акцент рос, как туман, идущий с моря.

Эрика изогнул рот в слабой улыбке, оттолкнул мешающую ступню и начал скручивать верх чулка, спуская его вниз по ноге Брилл.

– Уверяю, вам незачем волноваться о моей добропорядочности. Я просто убираю это, чтобы лучше видеть рану.

– Что ж, полагаю, это допустимо, – согласилась Брилл, снова натягивая юбки на колено, и опустила ногу с его груди, позволяя продолжить стягивать с ее голени невзрачную шерстяную ткань, и зашипела, когда скрученная материя задела рваные раны на пятке.

Пальцы Эрика замерли на ее лодыжке. Затем он поднял на нее взгляд, и в его глазах зажегся озорной огонек.

– Хотя следует признать, что у вас восхитительные лодыжки.

– ЧТО? – вознегодовала Брилл, настолько взбешенная, что даже не заметила, как спокойно улыбающийся Эрик перетянул чулок через ее разорванную кожу.

Игнорируя ее возмущение, Эрик снова взялся за ее ногу, несколько раз тихо фыркнул и придвинул поближе шовный набор.

– Я надеюсь, вы забудете свои опасения и позволите мне принести настойку опия.

Брилл лишь надменно хмыкнула в ответ на это предложение:

– Нет необходимости.

– Брилл, – снова начал Эрик, еще более раздраженно.

– В этом нет необходимости, – медленно повторила она и потянулась за флаконом со спиртом.

– Храбрая девушка, – пробормотал Эрик, отобрав у нее спирт и восхищенно покачав головой. Он наклонил флакон над куском материи и придвинул свой стул поближе. Прикусив зубами нижнюю губу, Эрик принялся смывать кровь вокруг торчащего стекла. Когда жидкость обожгла рану, Брилл оставалась совершенно неподвижной. И когда Эрик ловко извлек из ее плоти первый осколок, не издала ни звука, хотя ей на глаза навернулись слезы. Только когда он вытащил второй кусок стекла, Брилл вздрогнула от боли.

При ее внезапном движении Эрик замурлыкал нечто умиротворяющее и нежно погладил подъем ее ступни. Его прикосновение и монотонный звук его голоса успокоили Брилл, и она медленно расслабилась в его руках.

– Похоже, у вас неплохие познания в начальной медицине, – начала она неровным голосом, не обращая внимания на скатившуюся между лопатками каплю липкого пота. – Где же вы научились лечить повреждения?

– Там и сям, – ответил Эрик, сосредоточившись на ее стопе и продолжая очищать поврежденную поверхность. Отложив окровавленную тряпку в сторону, он перевел взгляд на лицо Брилл. – Я путешествовал в молодости. Где-то во время этих скитаний и научился залечивать раны.

Впервые Эрик упомянул о своем прошлом. Брилл молча улыбнулась этому признанию.

– Я научилась так же. Мой отец был полевым хирургом. Мы всегда приезжали туда, где были нужны его умения. Большей части своих медицинских познания я обязана ему и тем, кого мы встречали во время путешествий.

Когда Эрик продел нитку в одну из иголок из ее сумки, Брилл вдруг забеспокоилась: