Текст книги "Незримый гений (СИ)"
Автор книги: Kay Blue Eyes
Жанры:
Исторические любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 67 страниц)
Затем в комнату вошел лысоватый мужчина средних лет и медленной, плавной походкой приблизился к столу.
– Могу ли я подать следующее блюдо, милорд? – спросил он, часто моргая в ожидании ответа. Неопределенно кивнув, Эндрю отпустил мужчину.
Облизав губы, Эндрю вновь обратил свое внимание на Брилл.
– Ты должна извинить меня… внезапно я почувствовал себя очень уставшим.
– Должно быть, в последние дни вы перетрудились, милорд, – участливо ответила Брилл, кладя свою салфетку рядом с бокалом. Переведя взгляд на дверь, она ощутила, как сердце екнуло у нее в груди. Затем, когда несколько минут спустя из кухни никто не вернулся, ее губы украсила тонкая улыбка, становясь все шире, пока швы не натянулись. – Слуги всегда едят одновременно с нами? – тихо спросила Брилл, хотя уже знала ответ.
– Да, я никогда не видел смысла в том, чтобы заставлять их ждать, пока… пока я не закончу, – отозвался Эндрю, глотая слова.
– Как мило с твоей стороны, – коротко сказала Брилл с легчайшей ноткой ехидства, когда Эндрю вяло сполз вниз на своем стуле. – Твоя доброта сделала сегодняшний вечер куда удобнее для исполнения плана.
– Плана… о чем ты говоришь?
Прижимая руку к своим ушибленным ребрам, Брилл медленно встала, прошлась по комнате и быстро проверила все двери; убедившись, что в ближайшее время в комнату никто не прокрадется, она снова перенесла внимание на Эндрю, старавшегося сохранить вертикальное положение. – Если бы ты требовал от слуг есть после тебя, я бы не смогла точно рассчитать время действия снотворного, которое добавила в пищу. – Посмотрев на настенные часы, Брилл скрестила руки на груди. – Прошло ровно пятнадцать минут с того момента, как ты проглотил первую ложку супа.
– Ты что-то подсыпала мне в еду? – медленно произнес Эндрю, почти проревев последнее слово.
– Да… ну, не совсем. Поскольку я не знала, что именно приготовит повар этим вечером, я не могла попросту намазать одну тарелку. Вместо этого я подмешала во всю соль на кухне сильное снотворное, которое твой добрый доктор давал мне, когда я жаловалась на недосыпание. Видишь ли, будучи женщиной, я знаю, что независимо от блюда, необходимым ингредиентом будет соль.
– Черт тебя побери, женщина… как это поможет тебе?! Сейчас ты не оставляешь мне выбора, кроме как избавить свою племянницу от твоей опеки… Ты будешь счастлива, если я позволю тебе хотя бы выйти из комнаты… Ты будешь умолять меня… – Свалившись со стула в попытке встать, Эндрю с грохотом приземлился на пол. – Чарльз! – воззвал он к своему слуге, но лишь молчание было ему ответом.
– Я никогда в жизни ни о чем тебя не попрошу! – яростно прошипела Брилл и оттащила Арию подальше от лежащего на полу мужчины. – И теперь ты узнаешь, каково это – звать на помощь и не услышать ответа! Можешь хоть сгнить на этом полу – мне дела нет. К тому времени, как вы проснетесь, милорд, мы будем далеко.
– Ты не сможешь сбежать с ней, нищая ирландская шлюха! – кричал Эндрю ей вслед, пока Брилл выводила Арию из комнаты.
Пробежав по коридору за руку с дочерью, Брилл свернула в боковую комнатку и подхватила сумку, которую припрятала тут заранее, набив скромной одеждой для себя и Арии, а также положив пачку денег, которые стянула из одного из сброшенных Эндрю пальто. Брилл направилась к ближайшему лестничному маршу, быстро говоря на ходу:
– Хорошо, дорогая, мы собираемся покинуть это место прямо сейчас, потому что если мы не уйдем, кое-какие плохие люди попытаются вернуть тебя обратно в Англию. – Явно напуганная мыслью о том, что ее могут разлучить с матерью, Ария вцепилась в ее юбки. – Впрочем, не волнуйся, – весело продолжила Брилл, – я не допущу этого.
Быстро поднявшись по лестнице, Брилл прошла в детскую. На минутку отпустив Арию, она вытащила из шкафа столько теплой одежды, сколько могла, и, переодев дочку, закутала ее в подходящую зимнюю накидку. Схватив любимую куклу Арии, ту самую, которую та привыкла называть Эриком, Брилл впихнула ее в свою едва не лопающуюся сумку, а затем пошла по коридору в свою комнату. Таким же манером скинув с себя тонкий шелковый туалет, Брилл надела припрятанное глубоко в шкафу скромное коричневое платье. Накинув на голову старую тряпку, чтобы скрыть примечательный цвет своих волос, она направилась к выходу.
В этот момент в дверь вошла юная служанка, перегородив Брилл путь. Немедленно опознав в девушке тихую повариху, присланную в ее дом многие месяцы назад, до того как уехал Эрик, Брилл продолжила двигаться вперед.
– Что вы сделали со всеми, мадам?! Я зашла на кухню, а все лежат на полу. Они вообще не шевелятся! – взвизгнула девушка дрожащим от страха голосом. – Вы что, отравили их?!
– Нет, они просто спят… никто не пострадал.
– Вы всех убили, мадам! – продолжала Аделин, пропустив мимо ушей слова Брилл. – Они все мертвы, и если вы уйдете, полиция обвинит меня! Вы бы и меня убили, если бы я не чувствовала себя настолько плохо, что не стала сегодня ужинать! – В голосе девушки зазвучали истеричные нотки, сделав ее речь практически неразборчивой.
– Аделин… – медленно начала Брилл, пытаясь успокоить обезумевшую служанку. – Никто не умер. Они все просто…
– Что ж, я не позволю вам оставить меня одну объясняться с полицией!
Почуяв в словах девушки некоторую угрозу, Брилл бросилась вперед, чтобы удержать дверь. Но еще до того, как ее рука сомкнулась на дверной ручке, Аделин резко захлопнула белую деревянную дверь прямо у нее перед носом. До ушей Брилл донесся слишком хорошо знакомый ей щелчок поворачивающегося в замке ключа. Колотя кулаком в дверь, она слышала удаляющиеся прочь по коридору испуганные шаги Аделин.
– Проклятье, проклятье, проклятье! – громко простонала Брилл, уронив на пол плащ, который держала в руке. – И что теперь?! Черт бы побрал эту девчонку!
Ощутив, как первая волна паники подобно кулаку сжимает сердце, Брилл принялась метаться по комнате. Ее брань прервало настойчивое дергание за юбки, и она опустила взгляд на спокойное лицо дочери.
– Что такое, дорогая? – с легким нетерпением спросила Брилл. – Мамочка должна подумать о новом пути побега.
Ария молча подняла ручку и торжественно указала на окно. Проследив глазами за пальцем дочери, Брилл медленно понимающе кивнула.
– Ария, ты куда сообразительнее мамочки, – сказала она, надевая сброшенный плащ и подхватывая сумку. Подбежав к окну, Брилл распахнула створки и выглянула наружу, оценивая безмятежный белый покров, раскинувшийся в десяти футах под ними. В комнату ворвался порыв ледяного ветра, приподнимая занавеси на стенах.
– Предстоит долгий спуск, – пробормотала она, неуверенно глядя на маленькую фигурку Арии, когда дочка подошла и встала рядом с ней. Пожав плечами, та отмахнулась от высоты, показывая, что не боится.
– Хорошо же, – решительно проговорила Брилл. Повернувшись, она подняла с пола сумку и выбросила ее в окно, затем, стряхнув с подоконника снег, перекинула ногу через край и вылезла наружу, по дороге запутавшись в юбках и едва не кувыркнувшись в царящую внизу темноту. Глянув по сторонам, она издала удивленный смешок, заметив белую решетку для вьющихся растений, мерцающую на стене дома всего лишь в футе от ее окна. Вцепившись для опоры в одну из белых перекладин, Брилл встала на колени, чтобы помочь Арии взобраться на подоконник рядом с собой.
– Ладно, вот как мы поступим, – медленно произнесла она. – Мы спустимся по этой короткой лестнице и побежим к конюшне. Там мы позаимствуем одну из лошадей, чтобы не пришлось брести по снегу. Хорошо звучит? – Кивнув, Ария коротко глянула на шпалеры, затем на землю, и ее лицо затуманил тончайший налет страха.
– Все будет в порядке. Я помогу тебе спуститься. Все, что тебе нужно делать, это держаться за меня, – уверила ее Брилл, и Ария обвила ручками шею матери. Подтянувшись на решетке и приняв вертикальное положение, Брилл крепко прижала дочку к бедру, несмотря на пронзившие бок стрелы боли, и медленно перенесла ногу на импровизированную лестницу, проверяя ее на прочность. Когда тонкая деревянная планка выдержала ее вес, Брилл поставила рядом с первой и вторую ногу, прильнув к стене дома, как обезьяна. Держась одной рукой, она осторожно переставляла ноги с перекладины на перекладину. Текли минуты, и она сосредоточилась одновременно на том, чтобы сохранить равновесие и не уронить Арию.
Когда до сугроба осталось несколько дюймов, Брилл благодарно вздохнула.
– Это было нетрудно, – заявила она в ночь, внезапно почувствовав себя непобедимой. «Все будет в порядке. Как только мы доберемся до Парижа, дела не будут так плохи. Если я хорошенько постараюсь, то найду работу и место для ночлега… Все будет в порядке».
Наклонившись, чтобы поставить дочку на землю, Брилл подняла их наспех собранную сумку и, игнорируя боль, вызванную этими действиями, направилась к конюшне; Ария следовала за ней по пятам. «Все будет в порядке… все будет в порядке», – мысленно повторяла Брилл, когда они тихо проникли внутрь и оседлали сонную кобылу. Привязав сумку позади седла, она повернулась и натянула шапочку на уши Арии. Подведя лохматую лошадку к дверям конюшни, Брилл зловеще улыбнулась в сторону смутной тени особняка. «Все будет в порядке…»
Посадив Арию на спину животного, Брилл неуклюже забралась позади нее. По-мужски устроившись в седле, она привела в порядок юбки и плащ и, обернув его края вокруг маленькой фигурки Арии, причмокнула кроткой лошади и пришпорила ее коленями. Медленно пробираясь по темной аллее, они вскоре добрались до проселочной дороги. Пустив кобылу рысью, Брилл направила ее по дороге в сторону их конечного пункта назначения, Парижа.
«Все будет в порядке… – подумала она в последний раз, теперь скорее как молитву, чем как утверждение. – Все будет в порядке».
*
Однако три дня спустя все было отнюдь не в порядке. Был канун Сочельника, а Брилл тряслась от холода в одном из многочисленных парижских переулков, вместо того чтобы греться у ревущего очага. Поначалу широкие городские тротуары и похожие на лабиринт боковые улочки казались благословением. Можно было легко затеряться среди толп, спешащих по грязному снегу. Но на что Брилл никак не рассчитывала, так это на возмутительную дороговизну и распространенный дефицит, которые создавал в городе огней зимний период.
Украденных денег, на которые она рассчитывала прожить, пока не найдет работу, хватило едва ли дольше чем на день. В страхе, что кто-нибудь узнает странный цвет ее волос, Брилл заглянула в магазин париков и купила самый дешевый парик натурального цвета, какой смогла найти. Теперь, став темноволосой женщиной с длинной челкой, отчасти скрывающей черты ее лица, Брилл выглядела более похожей на Арию, чем когда-либо прежде. Но это случилось до того, как она осознала, насколько дорога жизнь в городе для одинокой женщины с ребенком, до того, как она открыла, насколько в действительности бессердечен Париж.
Остаток денег был потрачен на оплату двух ночей в кишащих крысами трущобах, коридоры в которых подозрительно воняли человеческой мочой. Не имея возможности купить стремительно дорожающий хлеб, Брилл два дня ничего не ела, отдавая дочери то немногое, что могла себе позволить, все это время проклиная свою глупость, из-за которой она купила парик, чтобы замаскировать волосы, когда могла бы потратить деньги на еще один батон хлеба.
И теперь они остались ни с чем, вынужденные блуждать по холодным сверкающим улицам города, поскольку не могли позволить себе снять жилье еще на сутки. Перспектива провести ночь без крыши над головой тяжким грузом висела в мозгу Брилл. Она видела груды тряпья, в которые кутались дрожащие бездомные в малолюдных переулках. Те, которые еще дрожали, могли считаться счастливчиками: она заметила окостеневшие, замерзшие тела тех неудачливых бедолаг, которые не пережили ночь. «Думай, Брилл, думай! Мы должны найти, где переночевать. Бесплатное место… куда пускают одиноких женщин… О боже… Что мне делать?»
Переложив сумку в другую руку, Брилл выпрямила затекшую спину. «Кажется, эта проклятая сумка становится тяжелее с каждой минутой». Опустив голову, она привалилась усталым плечом к холодной кирпичной стене. Почувствовав на себе взгляд Арии, Брилл криво улыбнулась, сделав отважную попытку удержать набежавшие слезы отчаяния и бессилия. «Я должна позаботиться об Арии… даже если придется голодать неделю, я должна позаботиться о ней. Мне нужно найти ей место для ночлега… нужно найти для нее еду. Если не найду, то что же я за мать… Моя ошибка уже в том, что я заставила ее пройти через это…» Ударив кулаком в стену позади себя, Брилл ощутила, что ее нижняя губа начала дрожать.
Как раз в тот миг, когда тяжесть их положения грозила раздавить Брилл под своим весом, она почувствовала, что за ее юбки дергает тонкая ручка. Глянув вниз, она увидела, что Ария смотрит на дорогу.
– В чем дело, милая? – устало спросила Брилл, проследив глазами за взглядом дочери, но не увидев ничего для них интересного.
Показав пальцем, Ария снова дернула мать за юбки и сама отправилась по улице. Брилл, встревоженная ее быстрым уходом дочери, подпрыгнула, оттолкнулась от стены и, вцепившись в сумку, бросилась за удаляющейся фигуркой. Свернув в погоне за дочерью сперва за один угол, потом за следующий, Брилл вдруг выбежала на широкое открытое пространство, едва не пролетев мимо внезапно остановившейся Арии.
– Что это с тобой?! – почти кричала Брилл, крепко стиснув ее руку. – Кто-нибудь мог похитить тебя! Или ты сама бы потерялась! Не смей больше убегать от меня! Ты слышишь меня, никогда… – отповедь оборвалась на середине, когда Брилл заметила, что широко распахнутые глаза Арии уставились через площадь на огромное здание, возвышающееся менее чем в пятидесяти ярдах от них.
Запрокинув голову, чтобы рассмотреть десятиэтажный шедевр, Брилл поняла Арию. Узнавание скользнуло по ее усталому лицу, пока глаза путешествовали по пышной архитектуре и детально вылепленным статуям Парижской Оперы. Она остолбенело нахмурилась и сжала губы. «Почти год прошел, с тех пор когда я была здесь… смешно, именно тут я впервые встретила Эрика».
На мгновение позабыв о многочисленных проблемах, Брилл поддалась настоянию дочери и последовала за той к основанию лестницы, ведущей к одному из множества парадных входов здания. Застарелая душевная рана, от которой, как она была уверена, удалось избавиться, вскипела в Брилл, безжалостно пульсируя в уже порядком изношенном сердце. «Именно тут я впервые встретила Эрика…» Качнув головой, Брилл отвернулась от здания, отвернулась от эмоций, которые то возродило в ней. Намереваясь оставить позади шедевр Гарнье, она огляделась в поисках Арии – только чтобы обнаружить, что та машет ей с вершины лестницы.
Брилл, слегка выведенная из себя вернувшимся на плечи грузом бесконечных забот, уперла кулак в бедро.
– Заканчивай играть, пора идти, – поскольку Ария продолжала махать как ни в чем не бывало, она подобрала юбки и начала взбираться по лестнице, кипя от злости на непослушание дочери. – Ну же, Ария! У нас есть более важные вещи… – умолкнув на полуслове, Брилл разъяренно наблюдала, как Ария разворачивается и просачивается в здание через ближайшую дверь.
Проворчав про себя несколько проклятий, Брилл пробежала оставшиеся футы и бросилась в ту же дверь, за которой скрылась Ария. На секунду сбитая с толку царившим внутри полумраком, она замедлила шаг, глядя вокруг ослепшими глазами и ожидая, пока зрение привыкнет к сумраку. Закрыв на мгновение глаза, Брилл только сейчас осознала, как внутри театра тепло. Сгибая замерзшие пальцы, она запрокинула лицо вверх, наслаждаясь покалыванием во всем теле. «Боже… я почти забыла, что такое быть в тепле…» Вздохнув, Брилл открыла глаза.
– Ария? – тихо позвала она, убежденная, что в любой момент появится кто-нибудь и выпроводит их вон. Неуверенно переложив сумку из одной руки в другую, она шагнула дальше в незнакомую часть театра. До сих пор попадая в это здание только через входы для зрителей на экипажах, Брилл не могла полностью сориентироваться. Последовав на звуки голосов, она бесшумно прокралась по пустынным коридорам. – Ария!
Тихонько толкнув дверь, Брилл очутилась в зрительном зале. На сцене, по всей видимости, репетировала балетная труппа. Намереваясь уйти тем же путем, каким пришла, Брилл внезапно заметила черноволосую головку Арии, торчащую над алыми бархатными креслами в нескольких рядах от нее. Чертыхаясь про себя, Брилл закрыла за собой дверь и, пригибаясь, пошла, чтобы вернуть дочку с шестого ряда, где восседал этот невозможный ребенок. Быстро добравшись до замершей фигурки Арии, Брилл изогнулась, чтобы схватить девочку за руку и выволочь ее из театра.
– Что ты тут делаешь?! – прошипела она чуть громче, чем рассчитывала.
– Хотела бы задать вам тот же вопрос, – раздраженно раздался с левой части сцены властный женский голос. Щебетавшие между собой балерины замерли при звуках этого голоса, погрузив весь зрительный зал в напряженную тишину.
Когда Брилл медленно подняла взгляд на множество обращенных к ней лиц, ее сердце пропустило удар. Она застыла, как лань под прицелом охотника, ее глаза расширились, от испачканного лица отхлынули все краски, а кожа зудела, словно по ней кто-то ползал. Пытаясь совладать с грозящей подавить рассудок инстинктивной застенчивостью, Брилл намеренно сфокусировала взгляд на стоящей на сцене стройной женщине средних лет.
– Я… ох… ну, я…
========== Глава 36: Добро пожаловать в Оперу ==========
Медленно взяв за руку свою невозможную дочку и прижимая ее к боку, Брилл смотрела на сцену из-под черной челки, скрывающей в своей тени ее приметные светлые брови. Наблюдательная женщина на сцене сделала несколько властных шагов вперед; с каждым изящным покачиванием бедер ее странно короткие черные юбки вихрились вокруг коленей. Хотя лицо женщины казалось ледяным, словно камень, Брилл не удержалась, чтобы не уронить взгляд на точеные ножки танцовщицы, нетерпеливо постукивающие по настилу сцены. «Я помню, как надевала такие же туфли… давным-давно».
– Я спросила, что вы тут делаете? – вновь задал вопрос этот мягкий голос – с чуть большим раздражением.
Крепче прижав к себе сумку и Арию, Брилл опустила глаза с уверенной фигуры на сцене на изношенные и грязные носы собственных ботинок. Ее сердце заколотилось о грудную клетку, с почти болезненной силой ударяясь о ребра, она утратила контроль над дыханием. Она практически ощущала, как взгляды танцовщиц скользят по ее телу, обжигая кожу. Но отчего-то эта женщина с каштановыми волосами больше, чем все прочие, заставила Брилл остро осознать, что она с головы до пят покрыта слоем липкой грязи и одета в поношенное платье.
Как мог один лишь вид нормальных, чистых людей вынудить ее резко ощутить, как низко она пала? Менее недели назад она была сыта, согрета и одета в лучший бархат, какой только могла предложить Европа. Люди заискивали перед ней, перед каждым внешним проявлением ее счастья, лезли из кожи вон, чтобы исполнить каждое ее желание. У ее дочери было все, чего может желать ребенок: гувернантки, игрушки, красивая одежда. И все изменилось всего за несколько дней. Теперь она блуждает по улочкам Парижа, дрожа от холода и голода, моля бога о том, чтобы до наступления ночи найти для дочки хоть что-нибудь съедобное. Брилл не задумывалась об этом до нынешнего момента, но пока она стояла, уставившись в пол, жестокая реальность жизни в полной мере обрушилась на ее усталую голову. «Что я наделала? Что я наделала? Я подвергла наши жизни опасности. Я дура. Я самая большая дура на свете! Как это могло случиться? Как все могло пойти настолько неправильно? Не так я предполагала изменить свою жизнь!»
По горлу Брилл начала подниматься черная злоба на все принятые ею решения, забивая дыхание и едва не исторгая слезы из глаз. Она чувствовала себя грязью, и те, кто сейчас смотрел на нее, лишь сильнее напоминали о том, что она потеряла. Смущенно подняв руку, чтобы прикрыть обтрепанные черные узелки двух швов на губе, Брилл откашлялась.
– Простите нас, мадам. Мы не хотели мешать, – ответила она сквозь пальцы.
Несмотря на то, что она говорила, не повышая голоса, ее слова звонко разнеслись по тихому залу, отчего большинство танцовщиц на сцене перестали имитировать растяжку и в открытую на нее уставились. Некоторые легонько толкали локтем подруг, заинтригованные акцентом Брилл, но большинство ухмылялись, явно забавляясь ее видом.
Неожиданно приглушенное бормотание на сцене перекрыло громкое жужжание. С полдюжины балерин явственно подпрыгнули, когда боковина старого задника сорвалась со стропил у задней части сцены: веревки, которые должны были ее удерживать, перелетали через ворот так быстро, что в итоге одна из них застопорилась и потянула за собой вниз всю опорную систему. Когда груда ткани и веревок с грохотом рухнула на пол, танцовщицы завизжали, как баньши, и бросились по сцене врассыпную.
– Мадам! Мадам! Это Призрак! Мы знали, что он здесь! Он всегда здесь был! Вот доказательство! – воскликнули несколько нервных девушек почти в унисон и указали в темноту над головами. – Те глупцы, которые думают, что он всего лишь человек, ошибаются!
Передернувшись от оглушительного гвалта, устроенного голосящими танцовщицами, Брилл уронила сумку на пол. Она и глазом не моргнула, когда задник рухнул на пол – видимо, ничто больше не могло ее удивить, ее душа словно бы оцепенела, – но пронзительные вопли насиловали уши. Воцарившийся на сцене хаос вернул ей самообладание, и, отрешившись от шума, Брилл мрачно наблюдала, как девушки в истерике носятся туда-сюда. Повернув голову, чтобы опустить взгляд на дочку, Брилл обнаружила, что та, спокойная как никогда, молча смотрит вверх, на стропила, сунув в рот большой палец. Мягко вытащив упомянутый палец из неподобающего ему места, Брилл взъерошила Арии волосы. Когда она вновь обратила свое внимание на сцену, то заметила, что балетмейстер смотрит на нее задумчиво и уже без капли раздражения. Их взгляды пересеклись на краткий миг, а затем незнакомка повернулась к своим подопечным, требуя тишины.
Со сцены донеслось дуновение воздуха: балетмейстер тяжело вздохнула, наблюдая за тем, как гомон девушек постепенно стихает, а потом прижала ладонь к виску, оценивающе глядя на жалкие, дрожащие фигурки Брилл и Арии. Когда ее глаза наконец поднялись от кончиков ботинок Брилл и сосредоточились на ее покрытом синяками лице, выражение лица женщины еще немного смягчилось: по-видимому, она приняла какое-то решение. Девушки сгрудились вокруг нее и со всем пылом юности вновь начали болтать о странном злоумышленнике, поминутно оглядываясь на валяющуюся в задней части сцены груду старой ткани. Когда балетмейстеру надоели их глупости, она обернулась и бросила через плечо мрачный взгляд.
Мгновенно воцарилась тишина, и женщина снисходительно махнула рукой в сторону танцовщиц:
– Кстати, мы можем ненадолго прерваться. Вы все ступайте в репетиционный зал и сидите там. И бога ради, ни одного упоминания о призраках, иначе я с вас шкуру спущу.
Девушки гуськом упорхнули за кулисы, с любопытством косясь на стоящих в шестом ряду темноволосую женщину с ребенком; некоторые ехидные танцовщицы корчили оскорбительные рожицы за спиной своей преподавательницы. Видимо, девушки не хотели уходить, понимая, что пропустят нечто интересное. Несомненно, они кое-что знали о нраве своей руководительницы, и это вызывало злорадный блеск в их юных глазах. Брилл заметила их многозначительные переглядывания и мгновенно напряглась в ожидании того, что задумала балетмейстер. «Худшее, что она может сделать, – это выгнать нас. Хотя тут и тепло, у нас нет никакого оправдания, чтобы остаться… так что в действительности неважно, насколько она ужасна… не имеет значения, что она скажет».
Вздернув подбородок в демонстративном пренебрежении к неминуемому, Брилл оторвала взгляд от пола, чтобы посмотреть на стоящую посреди сцены одинокую фигуру.
– Они выглядят весьма послушными для табуна подростков. Почему вы их отослали? Чтобы быть уверенной в отсутствии свидетелей, когда будете разбираться с нищенками? – Брилл оборвала себя, почувствовав, что в голос просочились испытываемые ею горечь и ярость.
– Не повышайте на меня голос, – невозмутимо ответила женщина, оставив без внимания ее резкий тон. – Меня зовут мадам Жири, я здешний балетмейстер.
– Мне все равно, кто вы. Мы не сделали ничего дурного. Двери были не заперты, и никто нас не остановил. Вы станете корить ребенка за любопытство? Нет нужды…
– Помолчите, – заявила мадам Жири, спокойно прервав высказывание Брилл. Ступив на самый край сцены, она задумчиво поджала губы. – Когда несколько минут назад рухнула декорация, вы даже не вздрогнули, – пробормотала она себе под нос, затем слегка повернулась и уставилась в темноту над головой.
Готовая дать отпор, Брилл искала в словах странной женщины хоть какой-то намек на обвинение. За последние несколько дней она научилась не доверять любому сказанному слову. В большинстве своем люди – лжецы и мошенники, теперь она это знала.
– И что? Театр – странное место. Здесь обязаны происходить странные вещи. Меня уже ничто не удивляет. – Нагнувшись, чтобы поднять с пола выроненную сумку, Брилл взяла Арию за руку. – Я еще раз прошу прощения за то, что прервала вашу репетицию, но теперь нам надо идти.
– Они говорят, это место населено привидениями, – ответила мадам Жири, внимательно глядя на Брилл своими холодными глазами. – Около года назад здесь произошла ужасная катастрофа. Многие едва не погибли. Говорили, что это дело рук Призрака, потому что директора не вняли его требованиям.
Медленно выпрямившись, Брилл проигнорировала странное замечание женщины. «Я помню это. Я помню, что когда приходила сюда, люди судачили о Призраке».
– Каким боком меня должна касаться какая-то дремучая история о привидении? Только глупцы придумывают подобные сказки, чтобы рассеять свои страхи. Привидений не существует.
Мадам Жири чуть улыбнулась уголками губ.
– Действительно… как интересно, – вытащив маленькие карманные часы, она проверила, который час. – За кулисами трудно сохранить подобную логику. Вера в Призрака была в последний год настолько сильна, что многие из нашей труппы после катастрофы сбежали без предварительного уведомления. Даже сейчас штат едва ли достаточно укомплектован, чтобы поддерживать театр на плаву.
– Значит, они болваны и заслуживают того, чтобы умирать от голода на улицах, раз отказались от вполне приличной работы из-за суеверия. Я бы убила, лишь бы только получить здесь хоть какую-нибудь работу, а эти идиоты уволились из-за какой-то дурацкой истории про привидение! – прорычала Брилл, взбешенная мыслью о подобной нерадивости. Отвернувшись от сцены, она потопала по проходу между рядами, волоча за собой Арию.
Но не успели они дойти до конца ряда, как мадам Жири спрыгнула с края сцены на пол возле первого ряда партера. Преследуя удаляющуюся парочку, она бросилась к шестому ряду ей наперерез и, закрыв Брилл путь, уперла кулаки в бедра.
– Я не могу отпустить вас. Вы…
Встревоженная таким поворотом событий, Брилл не дала ей закончить:
– Вы не можете удерживать нас здесь. Мы не сделали ничего плохого. Я извинилась за то, что прервала ваш урок, но не позволю и дальше унижать себя. Прочь с дороги!
Нахмурившись, мадам Жири закатила глаза.
– У вас отвратительные манеры, барышня. Я не одобряю подобную дерзость. А теперь закройте рот, потому что вы пойдете со мной прямо сейчас, – сцапав Брилл за руку, она развернулась и направилась к боковой двери.
Брилл, пораженная такой наглостью, на миг поддалась и оказалась вытащена из зала в боковой коридор, но удивление быстро сменилось возмущением, и она начала вырываться.
– Что с вами такое?! Отпустите меня! – почувствовав, что Ария дергает ее за руку, Брилл запнулась и посмотрела на волочащуюся следом дочь. Хотя та не издала ни звука, выражение ее лица свидетельствовало о сильном страдании. – Вы огорчаете мою маленькую дочку! Мы ничего не сделали.
Обернувшись на Арию, мадам Жири замедлила шаг:
– Я просто полагаю, что вам необходимо кое с кем встретиться.
Сквозь возмущение Брилл проник укол страха. «К кому же она хочет меня отвести… разве только кто-то предупредил администрацию!»
– В этом нет никакой нужды, мадам, я была бы рада пойти своей дорогой! Простите меня за дерзость, – резко сменив тон на умоляющий, Брилл начала сильнее выдираться из рук женщины. Она не могла позволить задержать себя за незаконное проникновение.
Неожиданно остановившись перед довольно простой и невзрачной дверью, мадам Жири с раздражением бросила через плечо:
– Ох, ну замолчите же – никто не собирается вредить вам, глупая девчонка. А теперь не шумите хотя бы пару минут, иначе я позволю вам уйти через парадную дверь и вернуться к руинам вашей нынешней жизни. – Снова переведя взгляд на дверь, она подняла руку и громко постучала по необработанному дереву. С той стороны послышалось шарканье, затем дверь медленно распахнулась, обнаружив за собой миниатюрную сгорбленную старушку с гладко зачесанными седыми волосами и торчащими на кончике носа огромными очками.
– Чем обязана? Я думала, у тебя репетиция в разгаре, – спросила старушка и сощурилась – морщинки вокруг ее глаз стали глубже – сперва на мадам Жири, затем на Брилл. – Кто это? Почему ты схватила эту молодую особу?
Отпустив наконец руку Брилл, мадам Жири улыбнулась старушке.
– Кати, у меня отличные новости. Я нашла тебе новую работницу. – Отступив в сторону, она подтолкнула Брилл вперед – поближе к старушке.
Пораженная услышанным, Брилл разинула рот:
– Ч-что вы только что сказали?
Проигнорировав ее бессвязное лопотание, мадам Жири снова обратилась к этой Кати:
– Клянусь, это, должно быть, манна небесная. Она только что пришла с улицы.
Качая головой, та принялась недовольно разглядывать Брилл.
– Тогда откуда ты знаешь, что у нее есть хоть какой-то опыт работы? Она выглядит слишком юной. Я не стану связываться с бесполезной молоденькой девочкой. И ты только посмотри на нее. Она выглядит не лучше, чем обычная нищенка, а пахнет и того хуже. – Когда Брилл вздрогнула от этого замечания, Кати вновь безжалостно покачала своей седой головой и поправила очки. Шагнув вперед, она ущипнула Брилл за руку. – И посмотри на это. Тощая, как щепка, – ветром снесет. Нет, Антуанетта, не думаю, что она справится. Мне нужен кто-нибудь покрепче – работа предстоит нелегкая. – Отказав им, старуха отступила назад, чтобы захлопнуть дверь перед самым их носом.
В остолбенелом молчании глядя на этот торг, Брилл открыла рот, чтобы вставить слово, но мадам Жири нетерпеливо помахала рукой перед ее лицом, заставляя умолкнуть. Самоуверенно скрестив руки на груди, она подождала, пока дверь почти не закрылась, а затем заговорила снова.
