Текст книги "Незримый гений (СИ)"

Автор книги: Kay Blue Eyes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 67 страниц)

Сжав кулаки, он отвернулся от стены и направился к двери, глядя через коридор на одну весьма определенную комнату. Сощурившись, он, кажется, долгие часы смотрел на закрытую дверь. Эрик знал, что за этой дверью находилось тщательно обставленное пространство, специально спроектированное для одной-единственной женщины. Он сделал эту комнату для нее, для Кристины. «Вопиющая наглость… вернуться сюда спустя столько времени». Оцепенев, Эрик стиснул зубы, продолжая смотреть на старую комнату Кристины, вспоминая, как долго и усердно трудился, чтобы сделать ту совершенной для нее. Он потратил недели, мучительно раздумывая над каждой деталью, желая, чтобы ей было удобно, желая, чтобы она осталась. «Но, конечно же, она не осталась… неблагодарная распутница…» – горько подумал он, и сквозь гнев пробилась боль.

Зарычав, Эрик отвернулся, чтобы не видеть старую комнату Кристины и воспоминания, которые та пробуждала. Жестокость, которая, как он клялся, больше не была частью него, прожигала себе путь сквозь его душу, оставляя дыры в последних заслонах его контроля над гневом. «Глупое… гибельное… незрячее дитя! Ненавидь ее… Ненавидь ее, Эрик… не позволяй ей больше преследовать тебя… не позволяй причинить боль. НЕНАВИДЬ ЕЕ!»

Взвыв, Эрик взмахнул рукой, сметая все с ближайшего столика, круша и разбивая. Заведенный видом хаотично разбросанных по полу осколков стекла, он схватился за угол столика и швырнул его через полкомнаты. «Ненавидь ее… ненавидь ее… ненавидь ее!» Он безумно заметался по кругу в центре комнаты, его взгляд упал на огромную кровать с балдахином, которую он лично вырезал из сбереженных кусков дерева. Прыгнув вперед, Эрик принялся дергать красный бархатный полог, пока тот целиком не свалился на пол.

Хрипло дыша, Эрик медленно опустился и сгорбился на постели, вдруг лишившись всей демонической энергии своего гнева. Подняв трясущуюся руку к лицу, он снял маску и, держа одной рукой кусок плотной белой кожи, провел пальцем по его внутренней стороне. «Ненавидь ее… ненавидь ее…» – отчаянно думал он, вороша былое унижение, которое причинила ему Кристина, позволяя незажившим ранам вновь открыться и закровоточить. Его взгляд затуманился, горькие слезы собрались в уголках глаз, мука, которая, как он полагал, давно утихла, снова наполнила его. Прошли месяцы с тех пор, как он по собственной воле думал о Кристине – и все же одного упоминания ее имени и знания, что она так близко, оказалось достаточно, чтобы вновь погрузиться в пучину отчаяния. «Почему я так и не сумел забыть ее? Почему все ощущается так, словно произошло только вчера? Я уже должен был отпустить ее».

«Что я сделал, чтобы заслужить эту муку? Какой совершил ужасный грех, который проклял меня этим чертовым лицом?!» Когда холодный воздух комнаты омыл правую сторону его лица, Эрик откинулся на кровать, погрязнув в накатившем отвращении к себе, теперь отравляющим его разум. Когда он вытянулся на постели, ему в спину уперлось что-то комковатое. Повернувшись набок, он сунул руку под остатки балдахина и, обливаясь слезами, нащупал предмет, прервавший его праздник жалости к себе. Выдернув оный предмет, Эрик готов был швырнуть его через комнату – но остановился.

Маленькая тряпичная обезьянка, которую он нашел погребенной в одном из своих старых сундуков недели назад, ухмылялась ему; ее черные глазки-пуговички сияли в мерцающем пламени свечей. Несколько секунд Эрик, бездумно моргая, смотрел на игрушку, а затем сдавленно вздохнул – и жжение в глазах чуть уменьшилось. По какой-то причине эта крохотная обезьянка заставила его обратиться мыслями к Брилл. «Странно… так не должно быть. Я получил это задолго до того, как вообще познакомился с ней. Единственная игрушка моего детства». Он не осознавал этого, но, когда он опустил игрушку себе на грудь, страдание отступило на задний план.

Хмуро глядя на простенько сделанную обезьянку, Эрик изо всех сил старался вызвать воспоминание о том, как он получил игрушку. «Еще раз, как это случилось? Там была маленькая девочка. Ей вряд ли было больше трех лет. Как же такой маленький ребенок мог разгуливать в одиночку? Странное маленькое создание… подарило игрушку такому, как я. Но я помню эти глаза… словно это произошло вчера… бледные, как утренний туман». Перед его внутренним взором непрошено всплыл образ искаженного болью лица Брилл с приставшими к волосам пучками соломы.

Резко усевшись, Эрик яростно выругался.

– Проклятье! Я орал на нее, как бешеный психопат, разве нет? – Зарычав на собственную тупость, он хлопнул себя ладонью по лбу. – Я даже до сих пор об этом толком не подумал. После того, как она выбежала из конюшни, я был так занят собой, что заметил лишь ее поспешное бегство. Черти и преисподняя! – прошипел он, используя одну из любимых фразочек Коннера.

Отложив маленькую обезьянку, Эрик торопливо вскочил на ноги и, сцапав маску, быстрым, целеустремленным шагом вышел за дверь.

– Я должен извиниться… Я должен был извиниться сразу же, но был слишком занят, погрязнув в своем чертовом гневе, чтобы выдавить хоть что-то разумное. Тупица… тупица!

Запрыгнув в поджидающую лодку, Эрик оттолкнулся от причала и направил ее по абсолютно гладким черным водам озера. Полностью сосредоточившись на текущей задаче, он едва ли замечал течение времени, пока не обнаружил, что с колотящимся сердцем карабкается по многочисленным лестничным пролетам, ведущим на верхние уровни. Лишь лавируя по темным коридорам верхних этажей, он с изумлением понял, что все мысли о Кристине полностью выветрились у него из головы.

Потрясенный, Эрик резко остановился. Стоило только ему осознать этот выверт собственного рассудка, как мысли о Кристине нахлынули обратно, вновь поглотив его чувства. Стоя совершенно неподвижно, он позволил ощущениям полыхнуть в крови, и – что странно – мгновение спустя терзавшие его разум когти агонии разжались. Приложив ладонь ко лбу, Эрик подивился этому новому открытию и вновь устремил взгляд вдоль сумеречного коридора. «Интересно, который сейчас час… Надо было посмотреть на часы, перед тем как уходить. Вроде бы не очень поздно, но… кто знает, сколько времени я потерял».

Заметив в темноте перед собой светло-серый прямоугольник, Эрик замедлил шаг – при виде зеркала в нем взыграла тревога. Тихо подобравшись к стеклу, он быстро сообразил, что все светильники в комнате погашены. На стоящих друг напротив друга кроватях мирно посапывали две фигуры, погруженные в глубокий сон. «Я и не знал, что уже так поздно. Разумеется, я провел в своих комнатах не больше часа… – Переведя пристальный взгляд на стоящие на прикроватном столике часы, он изумленно сощурился. – Три часа? Как три часа могли пролететь так быстро?!»

Подняв руку к голове, Эрик вздохнул. «Не стоит будить их… определенно…» – рассудительно подумал он – первая логичная мысль за вечер, – но, невзирая на колебание, стремление поступить правильно толкнуло его вперед. Тронув участок на стене, где располагался механизм открывания дверцы, он тихонько скользнул в комнату, не потревожив находящихся в ней людей. Эрик потер ладони: натянутые нервы заставили сердце громко забиться. «Господи, вроде бы после всех тех раз, что я перед ней извинялся, можно было уже привыкнуть и перестать так нервничать».

Опустившись на корточки возле кровати Брилл, он потянулся было, чтобы разбудить ее, когда его взгляд упал на ее спящее лицо. Застыв посреди движения, он со свистом втянул воздух и отвернулся, но было поздно – образ ее беззащитного лица уже намертво впечатался в его мозг. Перед сном Брилл оставила волосы непокрытыми, и теперь они веером разметались по подушке; ее губы в форме сердечка чуть размыкались при каждом выдохе. Сосредоточенно уставившись в пол, мысленно Эрик представил, как проводит пальцем по изгибу ее челюсти, по впадине шеи и вниз к… Прикрыв дрожащей рукой глаза, он судорожно вдохнул. «Боже мой… что со мной не так? Что случилось… я всегда был таким распутником, или это что-то новенькое?»

Брилл издала во сне тихий звук и повернулась на кровати, заставив Эрика вновь кинуть взгляд на ее лицо и застыть; все мысли в его голове резко остановились, пока он ждал, проснется она или же нет. Когда Брилл вновь замерла, он расслабился. Напряженность предыдущего момента прошла, и он взял себя в руки. Получив возможность изучать спящую женщину без смутной угрозы в лице собственных темных мыслей, Эрик жадно вперил в нее взгляд, сосредоточенно сведя брови вместе. И вскоре ему в голову пришло неизбежное сравнение.

Если бы год назад кто-нибудь спросил его, кто для него вернее всего олицетворяет красоту, ответ, конечно же, был бы «Кристина». Она обладала неподвластной времени и в то же время хрупкой красотой, которая не позволяла увидеть за лицом недостатки ее характера, ее юность и закрытый разум. Темные, бездонные глаза, создающие впечатление отзывчивости, глядели с лица, обрамленного буйными кудрями ровного и чистого цвета красного дерева. Эрику всегда нравились ее волосы, и он часто воображал, каким может быть ощущение, если запустить в них пальцы. «Словно это когда-нибудь происходило…» Но сейчас, наблюдая за спящей Брилл, он – возможно, впервые – осознал, насколько та ослепительно красива. «Странно… она настолько отличается от Кристины. Прежде я бы мог поклясться, что Кристина – самая красивая женщина, какую я когда-либо видел… но сейчас… – Там, где Кристина была тьмой, Брилл была светом. Ее волосы, прямые, как солома, были белыми, точно свежевыпавший снег, и все же Эрик припомнил, как его парализовало всякий раз, когда она распускала их. – А я думал, что мне нравятся кудри…» И, конечно, глаза Брилл, вместо того чтобы быть темными и загадочными, имели странный цвет морского тумана, ничего не скрывая, но все видя. Как вообще возможно рассматривать двух женщин столь разных и все равно столь ошеломительно красивых?

«Само собой, на самом деле вовсе не лицо делает ее такой привлекательной, – подумал Эрик, продолжая следить за тем, как спит Брилл. – Думаю, дело в ее личности. Я никогда не встречал такой умной женщины, как она. Осмелюсь предположить, что, дай ей возможность, она бы превзошла меня в любой области. Раньше мы часами дискутировали на самые разные темы. – Протрезвев от этой мысли, Эрик задумчиво скривил рот. – Вообще-то, теперь, когда я думаю об этом… я почти ничего не знал о Кристине, помимо ее любви к музыке. Наверняка же я должен знать что-то… Я любил ее как никого другого…»

Пока он пытался разобраться в этом странном открытии, Брилл вздохнула и приоткрыла глаз:

– Ты всю ночь намерен тут простоять? Довольно-таки смущает, когда за тобой наблюдают, пока ты пытаешься заснуть.

Удивленно ахнув, Эрик отпрянул и хлопнулся на задницу.

– Как давно ты проснулась?!

Открыв второй глаз, Брилл сонно зевнула.

– Всего минуту назад или около того. Знаешь, ты разговариваешь сам с собой, когда по-настоящему глубоко о чем-то задумываешься.

– Что? Это не так! – промямлил Эрик, поднимаясь обратно. «Боже… что, если это правда? Что я сказал?!»

– Но не переживай… ты всегда болтаешь бессмыслицу, – продолжила Брилл, словно он и слова не произнес. Медленно закрыв глаза, она натянула одеяло до подбородка. – Тебе что-то нужно? Или мне следует привыкать к полуночным визитам через зеркало?

«Полуночные визиты… хотел бы я… Проклятье, я опять это делаю!» Стиснув зубы, Эрик ощутил, как по его лицу поднимается жар. Тряхнув головой, он постарался определить по лицу Брилл, в каком она настроении, но понял, что в данный момент эта задача совершенно ему не под силу. «Она дразнит меня… определенно. Но она на меня не злится? Она должна злиться, разве нет? Я кричал на нее, как безумный».

– Я пришел, чтобы извиниться перед тобой…

Размеренно кивнув, Брилл снова зевнула.

– Да, я знаю. Я рассчитывала, что ты в конце концов так и поступишь. Почему ты так долго ждал?

– Я не осознавал, что уже так поздно.

– Был занят тягостными раздумьями? – легкомысленно спросила она и открыла глаза, чтобы посмотреть на него сквозь тьму – их характерный серый цвет потерялся в царившей в комнате темноте.

– Это не оправдание… Я ужасный образчик людского племени. Ты пыталась спокойно и мягко донести до меня важную информацию, а я разорался тебе в лицо. Я думал, что сумел немного обуздать свою вспыльчивость… но, очевидно, это не так. Мне бесконечно жаль, что я так отреагировал. Не могу поверить в то, что сделал.

Приподнявшись на локте, Брилл задумчиво поджала губы:

– Я принимаю твое извинение. Я знала, что в тот момент ты был не вполне в здравом уме. Однако, как ты понимаешь, я не потерплю больше подобного поведения. В этот раз я вошла в твое положение… но в следующий раз не могу дать гарантий, как отреагирую уже я.

– Я знаю, – вздохнул Эрик, наклонившись вперед, чтобы спрятать лицо в ладонях. «Она должна злиться…» Вина за неконтролируемое поведение пожирала его внутренности. Он запоздало удивился спокойному пониманию Брилл, понимая, что не заслужил такого отношения. Иметь дело с гневом было бы гораздо легче. Он знал, как утихомирить ее ярость. Тот факт, что она заняла более высокую позицию, заставлял его нервничать. – И ты не обязана этого делать. Почему ты не сердишься на меня?

– О, я сердилась, но сейчас я слишком устала. Было нечестно с твоей стороны заявиться, пока я сонная.

– Что? Нет… я даже не осознавал…

– Угомонись. Я ни в чем тебя не обвиняю, – вздохнула Брилл, наблюдая за тем, как он устраивается в более удобное сидячее положение. – И ты не ужасный человек, Эрик. Если б так, ты бы не стал возвращаться, чтобы попросить прощения.

Застигнутый этим врасплох, Эрик мог лишь несколько секунд таращиться на нее. Уголки его рта медленно растянулись в улыбке. «Как она это делает? Заставляет меня чувствовать… будто я могу быть лучшим человеком… Что я хороший человек».

– Ты слишком добра.

– Нет, не слишком. Я просто говорю правду, – сделав паузу, Брилл подняла руку, чтобы убрать лезущую в глаза прядку, и ее движение безраздельно завладело вниманием Эрика. «Боже, каждый ее жест так… очарователен».

Пожевав нижнюю губу, Брилл нахмурилась.

– Безопасно ли мне спрашивать, что ты намерен предпринять по поводу Кристины? – медленно спросила она, явно с великим тщанием подбирая слова.

Уронив руки на колени, Эрик опустил взгляд в пол.

– На самом деле я не знаю.

После секундного колебания, нервно постучав пальцем по матрасу, Брилл уселась на кровати и уперла локти в бедра.

– Очевидно, что она не может похоронить тебя… учитывая, что ты еще жив.

– Да, очевидно, нет… но я в растерянности касательно того, как поступить. Когда я думаю о прошлом годе… о том, что произошло… я чувствую, как во мне, подобно волне, поднимается ярость. И, тем не менее, есть нечто внутри меня, что хочет вновь увидеть ее… Долгое время она, кажется, была единственным человеком в мире, кто мог разобраться в моем положении и понять. Она была моей музой…

Он продолжал говорить, а Брилл оставалась совершенно неподвижной, ее тело застыло в принятой позе, пока она слушала его речь. Озабоченный ее молчанием, Эрик поднял взгляд на ее лицо.

– Я доверяю твоему суждению, Брилл… как мне поступить? – спросил он, ненавидя умоляющие нотки, которые слышал в собственном голосе.

– Не спрашивай меня об этом… – прерывисто выдохнула та.

Усевшись прямее, Эрик в открытую нахмурился на ее заявление. Брилл никогда прежде не отказывалась свободно говорить с ним. То, что она сделала это сейчас, приводило в замешательство. Он ощутил потерю ее откровенности как удар под дых.

– Брилл…

– Ты все еще любишь ее? – наконец спросила та – усилившийся акцент выдавал ее смятение.

Удивленный прямотой вопроса, Эрик откинулся назад, глядя на Брилл, и колесики в его голове бешено закрутились. «Люблю ли? Может ли вообще нечто подобное умереть? Или измениться?»

– Я не знаю… – удрученно простонал он. – Честно, я не знаю. Я так зол… но…

– Но ты просто не знаешь… – закончила за него Брилл; на последнем слове у нее перехватило дыхание.

Скорее почувствовав, нежели увидев изменение в ее поведении, Эрик склонил голову набок, пытаясь определить, что именно вызвало эту перемену. Он ощущал ее боль как рану в собственном сердце, и в воздухе повис гнев, густой, как дым от костра. «Что я сказал? Что изменилось? Это произошло, когда я упомянул, что не уверен в том, как поступить. Почему это беспокоит ее… разве только…»

Сделав глубокий вдох, Брилл слегка встряхнулась, и бурные эмоции, которые Эрик чувствовал разлившимися в воздухе, пропали.

– Ну, вполне очевидно, что ты еще не отпустил память о ней, – сказала Брилл и поднялась на ноги. – Думаю, ответ для тебя заключается в том, как, по твоим ощущениям, ты должен поступить, чтобы сделать это. – Изобразив очередной зевок, она отвернулась и направилась к зеркалу. – Но уже поздно… нам следует продолжить этот разговор в другой раз. Я не хочу разбудить Арию.

Уставившись на нее, Эрик покачал головой на ее незыблемое спокойствие. Это было по-настоящему поразительно.

– Да, ты права, – пробормотал он, встал и подошел к зеркалу, внутренне чувствуя себя еще хуже, чем когда пришел. «Разве извинению не полагается помочь тебе почувствовать себя лучше?» Отчего-то он ощущал, что каким-то образом предал доверие Брилл, и это ощущение было невыносимым.

– Брилл, я не специально…

Подняв руку, прежде чем Эрик успел продолжить, Брилл прервала его.

– Спокойной ночи, Эрик, – твердо сказала она, отказываясь встречаться с ним взглядом.

Моргнув в ответ на ее лаконичное прощание, он стиснул зубы, теперь ощущая в ее позе непонятную решимость. Казалось, будто она мысленно что-то планировала. На миг желание сказать что-нибудь еще стало почти непреодолимым. Эрик не мог отделаться от чувства, что оставляет ситуацию незавершенной. Но, поскольку Брилл продолжала сверлить взглядом пол, он пошел на попятную и повернулся к зеркалу, быстрым движением открыв его. «Возможно, сейчас неподходящее время…»

– Спокойной ночи, Брилл. – Когда Эрик перешагнул через порог зеркала, он ощутил себя так, словно оставляет позади нечто жизненно важное.

*

Становилось поздно, после заката прошло несколько часов, но ночная жизнь Парижа не собиралась затихать, особенно на извилистых улочках и переулках, составлявших городской «район красных фонарей». Новомодные электрические лампочки бесчисленных рекламных вывесок бросали на улицы свой ровный яркий свет. Блуждающие толпы гуляк проходили по улице друг мимо друга, громко интересуясь, где можно найти самое лучшее вино или в каком борделе самые хорошенькие женщины.

Прислонившись к окрашенной кирпичной стене между двумя довольно шумными барами, стоял модно одетый мужчины; его темные глаза с холодной брезгливостью изучали громогласных обитателей улицы. Он ни одеждой, ни манерами не походил на остальных мужчин, кочующих от бара к бару. Повернув голову, чтобы оглянуться в темноту за собой, он поднес к губам сигарету и лениво затянулся – кончик загорелся среди теней дьявольским красным светом.

Выдохнув клубящееся облачко дыма, Эндрю заметил другого мужчину, торопливо шагающего к нему по переулку. Швырнув недокуренную сигарету на землю, он сверкнул мрачноватой улыбкой, приветствуя поравнявшегося с ним мужчину.

– Очень рад снова увидеть тебя, – учтиво сказал он.

Вновь прибывший чуть крякнул и отодвинулся назад, так что его лицо осталось в тени.

– Если не возражаете, милорд, то не могли бы вы завязать с этим дерьмом?

– Разумеется, – ответил Эндрю, ничуть не впечатленный грубостью своего компаньона.

– Можете сказать мне, ради чего все это? – спросил мужчина с широким жестом, одним взмахом руки обозначая их окружение. – Это место не похоже на вашу обычную обстановку.

Выразительно пожав плечами, Эндрю залез в карман и вытащил пару серых кожаных перчаток.

– Ну, я определенно рад слышать, что ты не считаешь эту гнилую клоаку моими естественными угодьями, – саркастично заявил он.

– Я не имел в виду ничего неуважительного, милорд, но, конечно же, вы понимаете, насколько странно все это должно выглядеть. Почему из всех мест для нашей встречи вы выбрали это?

Натянув сперва одну перчатку, потом другую, Эндрю слегка поджал губы и глянул на особенно шумную группу проходящих мимо мужчин.

– К сожалению, пороки богачей таковы, что по ночам в этом районе шляется множество молодых людей. Хотя я нахожу саму мысль об этом месте отвратительной, это самое надежное место встречи, если не хочешь, чтобы тебя заметили.

– И зачем такая секретность?

– У меня есть для тебя работа…

– Да, я знаю – я был на пути в оперный театр, когда получил ваше послание…

Махнув рукой, чтобы прервать мужчину, прежде чем тот сможет продолжить, Эндрю покачал головой:

– Нет, тут гораздо большее. Мне требуется пара лишних глаз в Опере. Ты послужишь этими глазами.

– Вы новый покровитель… почему вы сами не можете пойти куда вздумается?

– О, я могу, – отозвался Эндрю. – Однако это было бы неблагоразумно, если я хочу достичь нынешней цели. Понимаешь, я кое-кого ищу – кое-кого, кто не желает быть найденным прямо сейчас, кое-кого, кто, по моему убеждению, скрывается в оперном театре. Я не идиот. Я знаю, что не найду ее в этом месте, пока она не почувствует себя в достаточной безопасности, чтобы показаться в открытую.

– Она, милорд?

Эндрю сунулся в карман пиджака, вытянул маленькую картинку в рамке и протянул ее собеседнику.

– Моя беглая невеста. Это копия ее самого недавнего портрета.

Неуверенно взяв картину, мужчина посмотрел на нее, затем снова на Эндрю.

– Могу я спросить, почему она не желает быть найденной, милорд?

– Можешь; однако я не чувствую расположения объяснять тебе свои взаимоотношения с моей будущей женой. Все, что тебе нужно знать, это то, что ее необходимо найти… и что, возможно, она сама не понимает, что это в ее же интересах. Я уверен, что ее брат, месье Коннер Синклер, помогает ей скрываться. Она путешествовала со своей маленькой дочерью… ребенок сильно заикается… это тоже поможет тебе отыскать ее.

Мужчина неуютно поежился.

– Милорд, я благодарен за все, что вы сделали для меня и моей семьи… но мне не по душе оставаться в неведении насчет всей картины.

Почувствовав его нервозность, Эндрю резко развернулся и метнул в него немигающий взгляд черных глаз.

– Меня подводит слух, или я действительно слышу, что ты пытаешься отказаться от оказания мне этой незначительной услуги? – спросил он опасно низким голосом.

– Нет, милорд, я готов на все ради семейства Донованов… но я…

Шагнув к мужчине, Эндрю выпрямился во весь рост, глядя тому прямо в глаза.

– Разве не я десять лет назад подобрал тебя, шарившего по карманам зевак, чтобы выжить?

Мужчина отшатнулся от угрожающего движения Эндрю.

– Да, вы сделали это, милорд.

– И что, ты хочешь вернуться к той жизни или предпочитаешь остаться в том положении, до которого я тебя возвысил? – прошипел Эндрю, и мигающие электрические огоньки отразились от ровной поверхности его глаз.

Возникла небольшая пауза, во время которой мужчина втянул голову в плечи и нервно сцепил руки за спиной. Наконец он поднял взгляд, его лицо приобрело жесткое выражение.

– Просто назовите ваши условия, милорд.

Практически моментально расслабившись, Эндрю отступил назад, вновь обретя манеры благовоспитанного джентльмена.

– Хорошо… очень хорошо. Ты не пожалеешь о своем решении.

========== Глава 53: Темные воды ==========

Три дня тянулись ужасающе медленно, и с каждым уходящим днем Брилл чувствовала себя все ближе к потере рассудка. Ничего не происходило – в этом была вся проблема, и, по всей видимости, не ожидалось никакой развязки, которую можно было бы предвкушать. Выполняя ежедневные обязанности, которые в основном выливались в успокаивание страхов Карлотты при помощи карт Таро, Брилл продолжала ждать какого-нибудь взрыва, но Эрик явно внял ее совету и днем затаивался, хотя Кристина, кажется, потеряла след с тех пор, как Брилл начала запирать свою комнату.

Единственное замеченное Брилл отличие исходило из неожиданного источника. Мадам Жири взяла моду пристально следить за ней на протяжении дня, заставляя удивляться этому новому интересу с ее стороны. «Как будто у меня и без того не хватает забот», – думала Брилл, положив подбородок на локоть и со сдержанным интересом наблюдая за репетицией. Карлотта, как обычно, надменно распевала со всем присущим ей своеобразием, ее голос слегка подрагивал на высоких нотах.

Рядом с Карлоттой стоял высокий, почти долговязый мужчина с припорошенными сединой каштановыми волосами. Это был Дэниэл Джонс, новый тенор. Он прибыл два дня назад с одним-единственным чемоданом в качестве багажа и с дружелюбной улыбкой. Для такого худого человека его голос был определенно бесподобен, с потрясающей силой вырываясь из его сухощавого тела. «Мистер Джонс весьма талантлив. Спорю, директора счастливы, что все-таки уступили требованиям Эндрю».

При мысли об Эндрю по позвоночнику Брилл прокатилась дрожь страха, все волоски на загривке встали дыбом, а кровь застыла в жилах. Одеревенев там, где сидела – сразу за одной из кулис сцены, – Брилл медленно повернула голову, обшаривая глазами все вокруг, почти ожидая увидеть позади себя мужчину из своих кошмаров. Не увидев никого, кроме певцов и отца Томаса на другом конце сцены, она усилием воли заставила себя расслабиться. «Божечки… Брилл, что это с тобой? Вся взбудоражилась совершенно без причины. С тобой все хорошо… ты в безопасности… никто нас здесь не найдет».

Прерывисто выдохнув, Брилл помахала отцу Томасу, заметив, что тот смотрит на нее. Священник чуть вздрогнул и помахал в ответ, затем развернулся и скрылся за недостроенной декорацией. «Вообще-то, бедный святой отец тоже ведет себя очень странно. Наверное, его что-то тревожит». Пение на сцене прервалось, когда дирижер начал стучать своей палочкой по пюпитру – с явственно читаемым на лице раздражением он пытался подправить выговор Карлотты.

– Нет… нет… нет! Это слово произносится как «сча… с… тье». Не «щчаситие», мадам, – простонал он, сжимая пальцами переносицу.

Мгновенно надувшись на критику, Карлотта не менее раздраженно всплеснула руками.

– Я знать! Я знать! Я не идиот! – воскликнула она; ее громкий голос так сильно напугал нового дирижера, что тот уронил палочку. Прошествовав туда, где сидела Брилл, Карлотта принялась ругаться себе под нос на беглом итальянском; темный плюмаж на ее шляпке бешено развевался от ее возбужденных движений.

– Мочь ты ему поверить? – спросила дива, махнув в сторону дирижера. – Я не думать, что он понимать, с кем говорить! – Затем, прижав руку к шее, она слабо кашлянула.

– Вам не стоит так кричать. Это может плохо отразиться на вашем голосе. Не думаю, что вам бы пришлось так сильно напрягаться на высоких нотах, если бы вы так часто не кричали, – спокойно заявила Брилл, залезая себе в карман и доставая маленькую синюю бутылочку с пульверизатором. Карлотта гневно топнула ногой, но Брилл встала прежде, чем та успела разразиться очередной тирадой. – Я приготовила это для вашего горла, – сказала она и протянула бутылочку Карлотте. – Не знаю, кто дал вам ту, другую смесь, которой вы пользовались, но она была ужасна.

– Это глупо. Она всегда делать мою горло чувствовать лучше, – огрызнулась Карлотта и скрестила руки на груди, отказываясь забирать бутылочку у Брилл.

– Это потому, что она вызывает онемение, так что вы не испытываете боль, когда напрягаете связки. – Слегка встряхнув собственную бутылочку, Брилл продолжила: – А это на самом деле снимет раздражение.

Выдохнув сквозь зубы, Карлотта сцапала бутылочку и опустила на нее взгляд.

– Я не платить тебе за вещи такой род.

Пожав плечами, Брилл снова уселась:

– Мне просто нужно было чем-то занять руки. Меня кое-что беспокоит.

– Да, я заметить, что ты действительно быть тихая в эти последний несколько дни. Это раздражать! Я не хотеть иметь рядом угрюмые люди. Я… – запнувшись на середине предложения, Карлотта расширившимися от шока глазами уставилась куда-то поверх головы Брилл. Развернувшись на стуле, та проследила за ее взглядом и заметила крадущуюся перед занавесом Кристину. Подняв трясущийся палец, Карлотта указала на девушку и взвизгнула.

Когда она сделала несколько внушительных шагов по направлению к тому месту, где стояла Кристина, Брилл, вскочив на ноги, схватила ее за локоть. Кристина, со своей стороны, вздрогнула от крика Карлотты и быстро ретировалась за занавес; звук ее торопливых шагов вскоре стих – она сбежала.

– Что она делать тут! Они настолько меня ненавидеть?! – завыла Карлотта, напрягшись в хватке Брилл.

– Возможно, она навещает Мэг, – поспешно сказала та, изо всех сил стараясь удержать в руке локоть дивы.

– Нет… нет! Мой карьера окончен! Она вернуться, чтобы совсем меня уничтожить! Как она делать раньше! – заверещала Карлотта и прижала руки к лицу.

Брилл открыла было рот, чтобы ответить, но не успела – дива выдралась из ее хватки и в слезах умчалась со сцены, направляясь прямиком в свою гримерную. Позади нее пронесся дружный громкий вздох, когда все, кто был на сцене, осознали, что репетицию прервали в очередной раз. Дирижер расстроенно всплеснул руками, швырнув палочку на пюпитр с достаточной силой, чтобы выбить из партитуры несколько листков. Мистер Джонс стоял с разинутым ртом и пялился вслед удалившейся диве, затем его широко распахнутые глаза орехового цвета переместились на лицо Брилл.

Он изучал ее лицо несколько секунд, между его бровями образовалась легкая складка.

– Она всегда такая? – медленно спросил он: в каждом слове угадывался намек на Ист-Эндский акцент.

Пожав плечами, Брилл вскинула обе руки:

– Да, он она скоро вернется. Не беспокойтесь об этом. До вечера открытия еще полно времени.

Подойдя к ней, новый тенор с любопытством на нее покосился.

– Отрадно слышать.

Кивнув, Брилл отступила от него.

– И все же мне следует пойти за ней… возможно, я смогу вытащить ее из комнаты примерно за час.

– За час! – проревел дирижер со своего места в оркестровой яме. – Мы выбьемся из графика! Не могу в это поверить!

– Ай, да угомонитесь вы. Разумеется, оркестр вполне может продолжить репетицию без нее, – донесся откуда-то из ямы голос Коннера. – И мистер Джонс по-прежнему может петь… давайте просто начнем со следующей части!

Радуясь тому, что больше не является центром всеобщего внимания, Брилл повернулась и умчалась вслед за Карлоттой. Когда она проходила мимо ряда гипсовых ионических колонн, из-за одной из них выбежала Ария, и Брилл с трудом остановилась, чтобы не врезаться в дочь.

– Во имя всего святого, почему ты тут бегаешь? Я думала, ты в классе.

Скручивая свою юбку на коленках, Ария улыбнулась ей:

Назад к карточке книги "Незримый гений (СИ)"