Текст книги "Незримый гений (СИ)"
Автор книги: Kay Blue Eyes
Жанры:
Исторические любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 67 страниц)
Священник издал тихий недовольный звук и шевельнулся за перегородкой.
– Значит, в этом ваша настоящая проблема. Вы возлагаете на себя роль самого Господа Бога. Не вам судить других за прошлые грехи, которые не имеют к вам отношения. Только Бог способен заглянуть в души людей и устремления их сердец. Эти преступления были не против вас, и, следовательно, не вам прощать или осуждать его за совершенное, – ответил отец Томас.
– Это нелепо! – выплюнула Брилл, придя в ярость от самой мысли об этом. – Я не осуждаю его… Реальность ситуации в том, что… – Постепенно утихнув, изначальный всплеск гнева сгинул, когда до нее дошел полный смысл его слов. Потрясенно прижав руку к ко рту, она плюхнулась обратно на скамеечку. – Это то, что я делаю?
– Да… – ласково отозвался отец Томас. – Не вам тревожиться о его прошлом. Искупление может быть даровано даже тому, кто отнял чью-то жизнь. Однако это подразумевает… что он способен раскаяться в своих грехах… если вы предполагаете, что он продолжит идти тем же путем, то должны найти в себе силы порвать с ним. Тьма часто поглощает свет… не погружайтесь в тень.
После того как священник закончил, Брилл несколько минут молчала, обдумывая его слова. «Искупление может быть даровано каждому… но лишь Бог способен заглянуть в душу человека. И все же я осуждала Эрика. Наверное, это все означает, что я должна перестать… должна найти силы, чтобы простить его». Вздохнув, она поняла, что тревога начинает рассеиваться, и странное, неожиданное ощущение покоя заливает болезненную панику. Что-то внутри нее с щелчком встало на место, отчасти заполнив дыру в сердце. Прижав руку к груди, Брилл сделала прерывистый вдох. Она и забыла, каково это – ощущать себя цельной.
– Спасибо вам, святой отец, – неопределенно пробормотала она, едва ли обратив внимание, что священник продолжил исповедь, отпустив ей грехи.
*
Бесшумно двигаясь в тускло освещенном коридоре, Эрик потянулся и раздраженно смахнул низко свисающую паутину. Последние несколько дней он окопался в своем подземном доме, лихорадочно читая все, до чего только смог дотянуться. Сначала он намеревался лишь занять себя делом, насколько возможно, чтобы отвлечься от единственной самой важной вещи, что была у него на уме – Брилл, но постепенно обнаружил себя выбирающим книги, которые в обычном состоянии не вызвали бы у него интереса. Медицинские учебники и исторические хроники Ирландии внезапно приобрели огромное очарование, и Эрик точно знал, почему оно так. Его попытка не зацикливаться на одной конкретной ирландке провалилась, и поэтому он – поскольку никогда не признавал поражения – превратил это раздраженное осознание в нечто полезное, подбирая предметы и истории, которые считал «безопасными» для завязывания разговора с Брилл.
«Не то чтобы я мог воспользоваться чем-то из того, что прочел. Чертова женщина напугала меня, объявившись в библиотеке. И, как обычно, я сказал что-то глупое, и она вежливо и торопливо ретировалась. – Мрачно нахмурившись, Эрик замер в проходе. – Впрочем, поделом мне… вроде бы после всего случившегося я должен бы хоть немного научиться уважению. Прямо перед тем как она ушла, я действительно был на грани того, чтобы схватить ее и…»
Смутившись от собственных мыслей, Эрик ругнулся и стал вновь красться по коридору, не держа в голове особой цели. «Я правда дурак. Поцелуй я ее – и это все разрушило бы. Уверен, на первый раз она меня простила… я просил ее поверить в мою искренность – и не прошло и недели, как я в момент слабости и впрямь обдумываю, не разрушить ли мне эту хрупкую дружбу. Куда делать моя дисциплина?» Минуя перекресток со всем этим на уме, Эрик остановился и посмотрел налево. После секундного колебания он резко повернул в этот боковой проход, потом, замедлив и приглушив шаги, направился к огромному серому прямоугольнику, выступающему из темноты впереди.
Услышав из-за зеркала голоса, Эрик сбавил скорость и приблизился к стеклянной пластине; в его глазах сверкала ярость. «Какого черта кому-то понадобилось в старой комнате Кристины? – Вздрогнув, он увидел, как двое маленьких мальчиков подняли музыкальную шкатулку, подаренную им Арии на Рождество. – Какого черта?» Обежав взглядом комнату перед собой, Эрик вдруг осознал, что теперь та занята, и – что еще более странно – узнал вещи, разложенные в небольшом помещении. Чувствуя себя так, словно получил лопатой по голове, он внезапно догадался, кто именно переехал в примерочную с привидениями. «Она сказала, что переехала… но не сказала куда».
Его омыло лихорадочное, беспорядочное волнение, захватывая контроль над всеми мыслями, пока он продолжал наблюдать за двумя мальчишками, изучающими музыкальную шкатулку. «Брилл будет жить в комнате Кристины. Смотреться в это зеркало, совсем как делала она… Ходить по полам… одеваться и спать здесь с разметавшимися по плечам волосами. Нет… этого не может быть. – Эрик потер дрожащей рукой левую сторону лица, изо всех сил стараясь сдержать грозящие заполонить рассудок низменные мысли. – Господи… не думай о подобных вещах. Ты лишь подведешь себя под разочарование!»
В этот момент дверь в комнату отворилась с протестующим скрипом, заставив обоих мальчиков подскочить и обратить свое внимание на вошедшую в комнату маленькую девочку. Эрик смотрел, как Ария резко остановилась при виде других детей, ее серые глаза мгновенно стали большими и встревоженными, совсем как это часто бывало у ее матери.
– Ч-что вы д-двое т-тут делаете? – медленно спросила Ария, прилагая явные усилия, чтобы сделать речь чище.
Более высокий из мальчишек, тот, который держал шкатулку, надменно шагнул вперед.
– Ч-ч-что т-т-ты с-с-собираешься с этим д-д-делать? – спросил он с преувеличенным заиканием.
Покраснев от оскорбительного тона его голоса, Ария опустила взгляд. За зеркалом у Эрика защемило сердце – он точно знал, на что похожи жгучие ожоги унижения. Быстро моргая, он изо всех сил старался избавиться от дезориентирующего ощущения, что вместо того, чтобы наблюдать за Арией, он каким-то образом видит самого себя в детстве. «Я и забыл, как мы были похожи… боже, как я мог бросить ее, не сказав ни слова? – Новая ужасающая мысль медленно опустилась на залившее разум мрачное чувство вины. – Я поступил точно так же, как моя мать… Я покинул Арию, хотя заверял, что останусь… хотя знал, как много значит для меня пребывание там… Я такой же, как все те люди в моей жизни, которые отвернулись от меня… Я заразился их жестокостью». Но, прежде чем Эрик успел ввергнуть себя в пучины черного ослепляющего гнева на собственное бессердечие, произошло нечто неожиданное. Ария медленно подняла голову – ее щеки были все еще ярко-розовыми от смущения – и сощурила глаза, превратившиеся в две ледышки: в ее пронизывающем взгляде вспыхнул взрывной темперамент ее матери.
Повернувшись, она положила принесенный с собой тонкий учебник на пристенный столик, а затем уперла маленькие кулачки в бедра в характерной боевой стойке женщин семейства Донованов.
– В-вон отсюда, в-вы оба!
– Или что ты сделаешь? – нагло спросил высокий мальчишка.
– Да, что? – поддакнул второй.
Возмущенно надув щеки, Ария топнула ножкой:
– Т-теперь это наша к-комната. Вам б-больше не позволено т-тут играть.
– О? – удивился высокий мальчишка, слегка подбросив в воздух музыкальную шкатулку. – Ну, не думаю, что вы задержитесь надолго. В этой комнате водится привидение. Оно выходит по ночам и сжигает людей глазами!
К чести своей, Ария лишь подняла его на смех.
– Это г-глупо. А т-теперь верни м-мне мою м-музыкальную шкатулку!
Разочарованный, что его история не напугала ее, высокий мальчишка скривил лицо в кислую гримасу и бросил шкатулку на пол.
– Прекрасно, забирай. Я не…
В мгновение ока, в тот самый миг, когда музыкальная шкатулка с металлическим треском ударилась об пол, Эрик наконец потерял терпение, перенаправив свою ярость на двух чужаков. Открыв рот, он издал низкий потусторонний вой, направив голос так, чтобы тот звучал будто бы исходя из точки прямо позади высокого мальчишки. Сощурившись, он с некоторым удовлетворением наблюдал, как оба мальчика резко крутанулись и, бледнея, обшарили глазами комнату в поисках источника звука. Не увидев ничего подходящего, они без лишних слов выбежали вон.
Как только мальчишки убрались, Ария подошла к своей разбитой шкатулке, по пути подняв отвалившуюся обезьянку, сидевшую в футе от нее. Ее нижняя губа слегка задрожала, и она посмотрела на зеркало – ее серые глаза скользнули по тому месту, где стоял Эрик. Чуть отступив, тот неуютно поежился, как будто Ария могла разглядеть его прямо сквозь стекло. «Не думаю, что уже набрался достаточно храбрости, чтобы предстать перед ней. Она была первой… единственной, кто заставил меня вновь почувствовать себя живым. И я даже не подумал о ней в тот день, когда уехал. Я забыл про нее…»
– Т-ты там? – тихо спросила Ария, вновь опустив взгляд на зажатую в руках сломанную игрушку.
Эрика как громом поразило. Он тут же запаниковал и отступил еще на несколько шагов. «Проклятье! Я постоянно забываю, каким осторожным следует быть рядом с этими женщинами… им невозможно солгать и от них невозможно спрятаться». Вздохнув, он решительно подавил плещущиеся в животе бурлящие волны дурного предчувствия. Двинувшись вперед, он нажал скрытую кнопку справа от зеркала, медленно отодвинул скользящую панель в сторону и робко вышел из укрытия, чувствуя себя на редкость неуютно под испытующим взглядом девочки.
Ария с настороженным выражением следила за его появлением, а затем вновь переключила внимание на сломанную игрушку.
– Я знала, ч-что ты там был.
Кашлянув, Эрик остановился рядом с тем местом, где стояла она, по-прежнему скорчившись над музыкальной шкатулкой и собирая обломки своими маленькими ручками.
– И как же ты узнала? – глупо спросил он, хотя все, чего он хотел – это молить этого пятилетнего ребенка о прощении.
Ария вскинула голову, будто бы сильно удивившись, и ее ручки замерли.
– Это т-тот голос, который т-ты использовал для п-плохих людей, к-когда ч-читал мне с-сказки, – просто сказал она.
После этого комната погрузилась в тишину, пока Ария и Эрик смотрели друг на друга. В конце концов отведя взгляд, Эрик заставил себя двигаться и сел на краешек кровати. «Наверное, Брилл спала здесь прошлой ночью… – отстраненно подумал он, после чего до него вдруг дошла опасность того, к чему ведут такие мысли. Едва усевшись на матрас, он снова резко вскочил. – Бога ради, не думай об этом. Она хороший друг… ничего особо не изменилось… она друг…»
Молча наблюдая за его странным поведением, Ария нахмурила темные бровки.
– П-почему ты их п-прогнал? – вдруг спросила она.
Тупо моргая пару секунд, Эрик отчаянно старался перенаправить мысли обратно к разговору.
– Мне не понравилось, как они с тобой обращались, – честно ответил он.
Ария лишь сжала губы в узкую полоску, чтобы удержать их от дрожи, когда вновь посмотрела на крохотную мартышку в своих руках.
– Они с-сломали м-мой рождественский п-подарок, – со вздохом сказала она. – Это б-была м-моя единственная игрушка.
На мгновение забыв об осторожности, Эрик шагнул вперед и опустился на колени рядом с девочкой, помогая ей собрать разбитые кусочки в маленькую кучку.
– Не беспокойся. Я могу это починить. Будет даже лучше прежней, – быстро сказал он, надеясь предотвратить растущую угрозу слез, которые, как он видел, наворачивались на глаза Арии. – Что же случилось с той куклой, которую мама подарила тебе в прошлом году? У тебя ведь еще есть она для игры?
Ария тихо икнула и потерла кулачком глаза, размазывая текущие по щекам слезы.
– Я б-больше н-не играю с Эриком, – прошептала она, опустив руки, чтобы посмотреть покрасневшими глазами ему в лицо.
Лишившись дара речи от страдания, написанного на ее мокром детском личике, Эрик наклонился вперед, словно бы чтобы стереть слезы с ее щек; затянутые в перчатку пальцы зависли на волосок от ее кожи – и вновь отдернулись. Любой контакт казался неправильным, как будто он мог каким-то образом заразить ребенка одним лишь прикосновением.
– Я не знаю, что сказать, чтобы искупить свой поступок. Мне так жаль…
– Т-ты тогда рассердился на м-меня? Я б-была т-такой плохой, что ты з-захотел уйти?
Потрясенный тем, что она так думает, Эрик быстро замотал головой, отчаянно желая исправить ее неверное толкование.
– Нет! Это совсем не так. Ты была светом моей жизни. Ты никогда не могла сделать ничего такого, из-за чего я захотел бы уехать. Я уехал, потому что был глупцом… и совершил ошибку. Ты когда-нибудь совершала ошибку, которую всей душой хотела бы иметь возможность отменить?
– Д-да… Я ссказала м-маме, что н-ненавижу тебя. Я не д-должна была этого дделать, п-потому что это б-была неправда.
Не веря своим ушам, Эрик склонил голову набок:
– Ты меня не ненавидишь?
– Н-нет, я просто б-была с-сердита и опечалена, и я з-знаю, что тебе жаль. Мама г-говорит, мы должны прощать л-людей, которые нам дороги. Это п-просто заняло у меня время.
Не в состоянии ответить сквозь растущий в горле комок, Эрик отвернулся и, сдвинув брови, боролся с практически непреодолимым желанием дать волю навернувшимся слезам.
– Устами младенца, – пробормотал он отчасти самому себе. – Значит, ты прощаешь меня за отъезд. Думаешь, это разумно?
Встав, Ария протопала вокруг кучки обломков шкатулки и встала сбоку от Эрика. Сунув большой палец в рот, она переминалась с ноги на ногу, пока Эрик не потянулся и, после секундного колебания, не вытащил ласково оный палец из ее губ.
– Это н-не имеет значения. К-кроме того, я скучала по т-тебе б-больше, чем с-сердилась, – наконец сказала та и ухватилась рукой за его рукав.
С раскрытым ртом уставившись на Арию, Эрик не мог постигнуть зрелость и самообладание, с которыми обычный ребенок справился с этой ужасной ситуацией. «Возможно, мы не настолько похожи, как я думал… в ее возрасте я никогда не смог бы поступить как она. Я бы добивался гнева и мести. Как она достигла такой мудрости… Я не заслуживаю подобной предупредительности… ни от одной из них».
– Почему я вообще бросил такую замечательную маленькую девочку? – пробормотал он едва ли не себе под нос.
– Я слышала, как м-мама г-говорила, что это б-был м-момент умопомешательства, – съязвила Ария со слабой улыбкой, осветившей ее рассудительный взгляд.
Не в силах сдержать смех, Эрик полузадушено хихикнул:
– Она так и сказала? Ну, твоя мама умная женщина.
Вертя туловищем туда-сюда, Ария пару мгновений смотрела, как юбки взвихряются вокруг ее коленок.
– Ты в-ведь не с-собираешься с-снова уйти, п-правда? – неуверенно спросила она.
– Нет… больше никогда, – ответил Эрик с убежденностью, удивившей его самого. – Больше никогда.
Улыбка на лице Арии становилась все шире и шире, пока не растянулась от уха до уха, на щечках весело заиграли ямочки.
– Т-тогда я р-рада, что ты в-вернулся, – удовлетворенно вздохнула она, скакнула вперед и крепко обхватила ручками шею своего бывшего учителя.
Инстинктивно застыв от неожиданного контакта, Эрик окоченел от столь откровенного проявления симпатии. Сдержанно выдохнув, он позволил себе расслабиться в объятии, молча восхищаясь наслаждением, которое доставлял этот простой жест. «Год назад я бы и не подумал, что такая вещь, как объятия ребенка, вообще для меня возможна. За всю мою жизнь никто и никогда по доброй воле не касался меня, независимо от причины… разве что в гневе… а теперь… теперь все настолько по-другому. Как я мог быть настолько глуп, чтобы оставить все это… чтобы бросить единственных людей, которые вообще показали мне истинное значение семьи?»
Вынырнув из раздумий, когда Ария вывернулась из его рук, Эрик глупо улыбался в пространство; прохладный душ умиротворенной безмятежности омывал все его чувства. Ария с любопытством подошла ко все еще открытой позади них зеркальной панели.
– Это п-правда з-здорово, – с воодушевлением сказала она, уже успев перейти от серьезной темы своего прощения к другим, более интересным вещам.
Потратив еще мгновение, чтобы собраться с мыслями, Эрик медленно встал и подошел к зеркалу. Открыв панель пошире, он хихикнул при виде изумленного лица Арии, всматривающейся в открывшийся за ней тускло освещенный коридор.
– Да, и за ней даже есть потайной ход. Во всем театре никто больше не знает о нем, кроме меня… а теперь и тебя, – сказал он нарочито низким голосом, как делал, когда читал Арии сказки.
Возбужденно захлопав в ладоши, та принялась подскакивать на месте:
– К-куда он в-ведет?!
Протянув ей руку, Эрик заговорщицки наклонился.
– А что, если я тебе покажу? – спросил он, когда Ария потянулась вверх и взялась за предложенную им руку. Энергично закивав, та без малейшего колебания перепрыгнула через порог и, едва дождавшись, пока Эрик закроет за ними зеркальную панель, ринулась в темноту.
*
Коннер нетерпеливо топтался за дверями часовни, ожидая, когда выйдет сестра. Оторвав взгляд от закрытых дверей, он мельком глянул на карманные часы и выругался про себя, увидев, сколько прошло времени. «Боже милосердный, в чем она может так долго исповедоваться? Вроде как она вообще не делала ничего дурного. – Стукнув пальцем по холодной металлической поверхности часов, он с щелчком закрыл золотую крышку и, тяжело вздохнув, скрестил руки на груди и велел себе успокоиться. – Не то чтобы у меня были какие-то конкретные дела… все репетиции приостановлены до приезда нового тенора… и, полагаю, в этом-то и проблема… Мне нечем заняться, кроме как без конца навещать балетные классы. И именно тогда, когда мне необходимо немного отвлечься, Брилл решает облегчить душу перед священником и занимается этим целую вечность!»
Коннер так пристально следил за дверьми часовни, что едва обратил внимание на прошедшую мимо группу балерин. Быстро покосившись на них, он заметил, что хихикающие девушки все поголовно брюнетки, и, так же быстро отвернувшись, выкинул их из головы и вновь уставился на закрытые двери. Но его мимолетный взгляд явно подстегнул некоторых балерин жеманно захлопать ресницами в его сторону. Вздрогнув, когда одна из них положила руку ему на рукав, Коннер безучастно моргнул, глядя на обращенное к нему лицо хорошенькой синеглазой девушки.
Подавив первоначальный всплеск раздражения, Коннер неохотно нацепил улыбку. «Не будь букой… Не их вина, что ты превратился в брюзгливого старикашку».
– Ну-ну, девушки, – легкомысленно сказал он, выворачиваясь из руки балерины. – Как видите, я жду исповеди… мне нужно о многом подумать… можете себе представить.
Слегка надув губы, девушки удалились – но прежде одна из них повернулась и бросила:
– Знаешь, ты больше совсем не забавный, Коннер. Если у тебя есть сердечный интерес, просто скажи всем остальным, чтобы мы не тратили свое время!
Уже успев вновь погрузиться в размышления, он лишь с улыбкой помахал им и вновь перевел взгляд на дверь часовни. «Ага, верное… у меня сердечный интерес… вот смех-то. Где черти носят Бри?» Вновь проверив часы, Коннер прислонился затылком к прохладной каменной стене и закрыл глаза. Несколько секунд он вслушивался, не раздастся ли звук открывающихся дверей.
Внезапно донесшийся из ниоткуда детский голос взвизгнул ему в ухо:
– БУУУ!
Отскочив от стены, Коннер с бешено колотящимся сердцем развернулся на звук… и опустил сжатые кулаки, когда источник воя захохотал, наслаждаясь его реакцией.
– Дядя К-Коннер, т-ты испугался!
– Пресвятая Дева, Ария, у меня из-за тебя чуть сердце из груди не выпрыгнуло! – чуть задыхаясь пожурил он, прижав руку к груди и пытаясь восстановить дыхание. – Какого чер… э… почему ты разгуливаешь сама по себе? Знаешь, так можно и потеряться, – мрачно заявил он, погрозив племяннице пальцем.
– Очень сомневаюсь, что она бы потерялась, Коннер, учитывая, что Ария была со мной, – безапелляционно заявил откуда-то сзади спокойный мужской голос.
Даже не поворачивая головы, Коннер точно знал, кто стоит позади него. Внутри вспыхнула искра облегченного ликования – в театре не нашлось бы другого человека, которого Коннер был настолько рад видеть. Над остальными было далеко не так весело подтрунивать. «Наконец-то будет с кем поговорить. Слава богу!»
– Ну, тогда черт бы тебя побрал, Эрик! Позволяешь ей подбираться ко мне подобным образом. Так и помереть недолго! – мелодраматично сказал Коннер, но осветившая его лицо ухмылка начисто перебивала серьезность слов. Затем, повернувшись, он слегка хлопнул Эрика по обтянутому плащом плечу и оценивающе глянул на его широкополую фетровую шляпу. – Надо бы тебе все зубы пересчитать!
Видимый из-под края шляпы рот изогнула кривая самодовольная усмешка.
– Ну попробуй, я к твоим услугам, – невозмутимо сказал Эрик; мягкие интонации голоса портили прячущиеся в его синих глазах дразнящие искорки.
Склонив голову набок, Коннер на миг удивился нетипичной игривости, которую видел на лице приятеля. «Может, они с Брилл наконец-то поладили. Последнее время они сводили меня с ума… Бри последние пару дней как-то люто хандрила… несомненно, из-за глупости Эрика».
– Ну и ну, какое у тебя сегодня хорошее настроение. И с чего такие грандиозные перемены? Вы с моей сестрой прекратили вытанцовывать друг вокруг друга? – улыбаясь, протянул Коннер.
Эрик мигом перестал ухмыляться и метнул в него острый взгляд. Но прежде, чем он ответил, Ария прыгнула вперед и настойчиво подергала за дядину штанину.
– Нет, я ссказала, что б-больше не сержусь… поэтому т-теперь он счастлив! И он ссказал, что может п-починить мою музыкальную шкатулку, потому что она р-разбилась, – чересчур громко для пустынного коридора сказала она.
Положив ладонь на темноволосую головку Арии, Коннер подмигнул ей:
– А, ну, это мило. Ты куда сообразительнее своей матери. А теперь тебе стоит попытаться убедить ее быть поласковее с бедным Эриком.
– Не смей просить ребенка об этом! – раздраженно воскликнул Эрик.
– Почему? Боишься, что пятилетка решит твои проблемы быстрее тебя? – невинно поинтересовался Коннер, вопросительно приподняв рыжую бровь. Эрик на это гневно фыркнул, но Коннер повернулся обратно к Арии и с напыщенным видом поднял ее на руки. – Разве это неправильно, Ария? Сможешь решить проблемы мамы и Эрика?
Зажав рот обеими ручками, чтобы скрыть рвущийся наружу смешок, Ария бросила мимолетный взгляд в сторону Эрика и присоединилась к веселью.
– Я м-могу! Я м-могу все исправить, п-потому что я гений! – радостно взвизгнула она, довольная тем, каким сконфуженным выглядит Эрик.
Покачав головой, тот закрыл глаза и вздохнул:
– Проклятье… я совершенно отвык противостоять твоему особому таланту выводить из себя, Коннер. Я постоянно забываю, насколько ты неисправим.
– Ну спасибо, – милостиво ответил Коннер и передвинул Арию так, чтобы закрыть ей уши руками. – Кстати… Брилл сейчас на исповеди, если хочешь подождать, пока она выйдет. Хотя она торчит там уже чертову прорву времени… есть что-то конкретное, в чем она может исповедоваться, месье? – спросил он, подмигнув, безумно радуясь тому, что пикируется с Эриком, а не думает об одной светловолосой балерине.
От двусмысленности вопроса Эрик потрясенно уронил челюсть и, вытаращившись на Коннера, медленно залился румянцем. Со стуком захлопнув рот, он царственно выпрямился, вытянувшись во весь рост, чтобы отвлечь внимание от окрасившего его щеки смущения.
– К сожалению, меня ждут другие дела, – чопорно сказал он, затем изобразил торопливый поклон и развернулся, чтобы поспешно удалиться.
Расхохотавшись и отняв ладони от ушей Арии, Коннер следил, как Эрик уходит, пока фигура в плаще не исчезла там, где должна была находиться сплошная стена.
– Ну, это было забавно, – сказал он с изрядной долей удовлетворения, и как раз в этот момент двери часовни со скрипом растворились.
Брилл медленно вышла из комнаты, в глубокой задумчивости уставившись в пол. Быстро шагнув вперед, Коннер собрался было поприветствовать ее, но заколебался при виде сдержанного, слегка ошеломленного выражения ее лица. «Бедная девочка… вся эта кутерьма с Эриком и впрямь гложет ее изнутри. Хотя она выглядит немного получше… не такой печальной. Но, конечно, простая исповедь не в состоянии все исправить. Ей необходимо хоть ненадолго отвлечься от серьезных вещей… немного повеселиться. Вообще-то, немного веселья и мне бы не помешало… – нахмурившись от этой мысли, Коннер задумчиво поджал губы. – Да… нам всем не помешает немного развлечься…» Ему в голову пришла великолепная идея, отчего на его лице медленно расцвела улыбка.
– А вот и ты, Бри, – наконец сказал он. – Я ждал тебя здесь целую вечность.
В мгновение ока Брилл подняла взгляд на брата и закатила глаза, мгновенно выпав из задумчивого состояния.
– Сильно сомневаюсь, – ответила она, шагнув вперед и забрав у него Арию. Поцеловав дочку в щеку, она слегка улыбнулась. – В какие неприятности вы успели вляпаться?
– Ничего подобного, – сказал Коннер с преувеличенным вздохом и, встав рядом с сестрой, положил руку ей на плечи. – И, думаю, в этом-то и проблема… понимаешь, у меня слишком много времени и совершенно нечем его заполнить.
– Ах ты, бедняжка!
– Нет, правда, Бри, последнее время все вокруг ужасно скучные! Особенно ты! Но у меня есть превосходная идея, как это исправить!
– О, и что же это? – спросила та без особого энтузиазма.
– Я решил закатить приветственную вечеринку в честь нового тенора. Только представь, – начал Коннер, раскинув руки в широком всеохватном жесте, – музыка, танцы, хорошая еда и бесконечные бутылки вина! Что думаешь об этом? Разве не здорово звучит? Это отвлечет наши мысли от всех занимающих нас проблем.
Слабо усмехнувшись в ответ на его оживленное описание, Брилл покачала головой:
– Коннер, в этой идее есть один фатальный просчет. Ведущий тенор еще не прибыл. Я даже не уверена, что Андре и Фирмен уже выбрали, кого хотят на это место. Ты не можешь устроить приветственную вечеринку для кого-то, кого тут даже нет!
Слегка выпрямившись, Коннер на миг отшатнулся от нее, стараясь выглядеть как можно более оскорбленным.
– Я не идиот, Брилл, я знаю, что его еще здесь нет… но что я могу поделать, если он настолько невежливый парень, что пропускает собственную вечеринку?
– Да как он вообще может о ней знать?!
Погрозив в лицо сестре пальцем, Коннер лишь пожал плечами:
– Это не мои трудности.
Огорошенная полным отсутствием у него логики, Брилл прижала ладонь к виску.
– Есть еще одна проблема, Коннер. Ты не можешь позволить себе пригласить на вечеринку весь театр. Даже у тебя нет столько денег.
С широкой ухмылкой Коннер залез в карман пальто и достал набитый банкнотами бумажник. Брилл потрясенно потянулась и выхватила эту кучу денег из руки брата.
– Откуда ты это взял?! – практически выкрикнула она; ее глаза едва ли не вылезали на лоб от изумления.
Вырвав деньги обратно, Коннер рассмеялся от выражения лица сестры.
– На самом деле потешная история. Помнишь тот день, когда приперся Эндрю, чтобы подписаться на покровительство? Ну, к сожалению, я почти подрался с ним. Я схватил его за пиджак, но не успел ударить, потому что меня оттащил Фирмен.
– И какое это имеет отношение к деньгам?
– Я не успел ударить Эндрю… зато успел стащить его кошелек, – закончил Коннер. – С тех пор я все думал, что с ними делать. Я знал, что он в тот же день убыл в Лондон, поэтому просто придержал их.
Уставившись на брата так, словно тот лишился рассудка, Брилл лишь покачала головой:
– Ты абсолютно чокнутый!
– Спасибо, – отозвался тот, убирая купюры обратно в карман.
– Коннер, ты не можешь потратить их на вечеринку. Пресвятая Мария, что, если Эндрю вернется за ними?
– Не вернется… человек вроде него не станет скучать по потере пары сотен фунтов. Он практически владеет половиной Британии… так что его потеря – моя находка… и твоя тоже! Но мне еще столько всего нужно сделать до вечера! Не стоит мне стоять тут и болтать с тобой! – сказал он и повернулся, чтобы широким шагом удалиться по коридору. – Но прежде скажи мне, что придешь. Ты должна, без тебя не будет никакого веселья! – бросил он через плечо.
– Коннер, я абсолютно не в настроении… – начала Брилл, совершенно возмущенная всей ситуацией.
Обрывая ее, Коннер махнул рукой над головой:
– Отлично, тогда увидимся там!
– Нет, Коннер, я не…
– Пока, Бри! Поговорим позже, – крикнул он и свернул за угол. Оказавшись в одиночестве, Коннер позволил улыбке медленно сползти с лица и глубоко вздохнул. «Хорошо, может, добрая порция выпивки поможет мне забыть об этой чертовой танцовщице…»
========== Глава 49: Во время вечеринки ==========
Брилл перетасовывала видавшую виды колоду карт Таро на простеньком трехногом столике, стоявшем в ее новой спальне, молча размышляя над всеми событиями сегодняшнего дня. Слова отца Томаса порхали в ее голове туда-сюда подобно мошкам вокруг одинокого огонька, одновременно принося ощущение спокойной уверенности и страха. «Если я прощу его за то, что он сделал моей семье, то мне нечем будет защитить от него свое сердце. Как я могу расстаться с гневом, когда знаю, что если поступлю так, то позволю своему сердцу разбиться? Я знаю, что люблю его… так же уверенно, как знаю, что завтра взойдет солнце, но мне невыносима мысль о любви к кому-то, кто не питает ко мне такой же интерес. Смогу ли я жить просто в дружбе? Смогу ли я выдержать его присутствие и не лишиться рассудка? Себя мне не одурачить…» Повторяя эффектные способы тасования, которым ее научила Мари, Брилл рассеянно смахнула щелчком карту с колоды на стол. Ее тщательно зачерненные брови медленно сошлись, когда она нахмурилась на изображение слившихся в объятии мужчины и женщины на глянцевой поверхности карты.
– Влюбленные… отлично, именно то, что мне нужно прямо сейчас, – вздохнула Брилл про себя, схватила карту и наугад сунула обратно в колоду.
Подняв взгляд от своей книжки с картинками, которую она читала, Ария вопросительно склонила головку набок.
– М-мама, а что значит «влюбленные»? – с любопытством спросила она.
Вынырнув из бесконечных спиралей своих мыслей, Брилл положила колоду на стол и через плечо оглянулась на дочку.
– Это слово, означающее, что двое людей очень сильно любят друг друга, – осторожно сказал она, не желая вдаваться в детали больше необходимого.
Глубокомысленно кивнув, Ария без дальнейших расспросов снова уткнулась в книжку, явно удовлетворенная объяснением. Вновь повернувшись к маленькому столику, Брилл заметила свое отражение в висящем на противоположной стене зеркале. Наморщив ему нос, она заправила за ухо выбившуюся темную прядь.
– Думаю, однажды я возненавижу это зеркало. Я уже устала постоянно смотреть на себя.
Перевернув страницу, Ария таинственно улыбнулась.
