Текст книги "Незримый гений (СИ)"
Автор книги: Kay Blue Eyes
Жанры:
Исторические любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 67 страниц)
Это тоже стало в порядке вещей: холодная отстраненность в его речи и манерах. Брилл связывала это изменение со случившимся несколько дней назад унизительным происшествием в его спальне. Ни один из них не был полностью уверен в том, как вести себя с другим. Неудивительно, что Эрик избегал ее: несомненно, он думал, что она сумасшедшая или, того хуже, распутница. «Возможно, это и к лучшему, – печально размышляла Брилл. – Это поможет мне помнить о том, чтобы вести себя при нем должным образом».
Медленно приходя в себя от все еще бегающих вдоль позвоночника мурашек, Брилл нервно провела руками вниз по юбкам.
– Все, что ты играл в последнее время… прежде я этого никогда не слышала. Это все ты сочинил, верно?
Горделиво махнув рукой в ее сторону, Эрик пожал плечами.
– Я бы не назвал это сочинительством. Я лишь играю простые песенки, которые вьются в моей голове. Это помогает снять напряжение. И Ария любит слушать музыку, когда просыпается.
Брилл издала горлом мягкий звук, когда догадалась об одной из причин его странного поведения. Бедняга доводил себя тревогой до безумия – только его одержимость находила выход в игре на пианино, а не в медицинских учебниках. Его участие трогало. «Если бы этот дурак озвучил свою тревогу, вместо того чтобы сдерживать ее, это сэкономило бы кучу времени, потраченного на хождение вокруг него на цыпочках».
– Честно, Эрик, ты должен писать музыку профессионально. Или, по крайней мере, учить. Я никогда не знала более талантливого композитора.
Только тогда Эрик посмотрел на нее; от комплимента его высокие скулы покрыл легкий румянец.
– Какое-то время я думал о профессиональном преподавании, – честно признался он. – Я всегда хотел помогать людям услышать ту красоту, которую я слышу каждый день. Музыка, как правило, передает то, на что слова не способны. – Его лицо на краткий миг омрачила всепоглощающая печаль. Внезапно он резко повел плечами, будто сбрасывая груз своих мыслей, затем потянулся и закрыл крышку пианино. – Но этому не бывать.
– Очень жаль. У тебя настоящий дар помогать людям. Я видела тебя с Арией. Ты воодушевляешь одним своим примером.
– Не твоя забота, – огрызнулся Эрик. – Это дело прошлое. Я принял это.
Поглядев на его резко помрачневшее лицо, Брилл уперла кулаки в бедра.
– Что ж, огромное спасибо, дорогой господин, что избавляешь меня от этого обязательства. Теперь мне не о чем тревожиться, раз мне не нужно заботиться о тебе! Между прочим, у Арии со вчерашнего дня на градус поднялась температура! – взорвалась она, ее вспыльчивый характер мгновенно выплеснулся одновременно через забившуюся в голове гнетущую тревогу и язвительный тон голоса.
Со свистом развернувшись, разъяренная Брилл кинулась вон из комнаты; ее глаза застилала алая пелена гнева. Не оглядываясь, она протопала на кухню, игнорируя поднимающуюся по ноге обжигающую боль от раненой ступни. Подхватив ведро с подготовленной еще ранним утром мыльной водой, она со стуком поставила его на пол, намереваясь побороть ярость и тревогу тяжелой отупляющей работой.
Споро закатав рукава, она задрала юбки и опустилась на колени рядом с ведром. Как раз тогда, когда она сунула руку в воду и выудила щетку, к комнате подлетел Эрик. Не обращая на него внимания, Брилл принялась быстро и яростно тереть щеткой каменный пол.
Шагнув в комнату и ткнув в ее направлении пальцем, Эрик потребовал к себе внимания:
– Позволь-ка! Могу ли я предположить по твоему ребячливому возгласу, что ты намекаешь, будто я равнодушен к здоровью бедного ребенка? Потому что если это так, то ты глубоко заблуждаешься! Я ночами не сплю от беспокойства, у меня все мысли только об этом. Я не могу закончить ни одной увертюры, не забыв, с чего ее начал.
– Ну тогда не стоит срываться на мне, чертов мерзавец. Я стараюсь быть вежливой, а ты злобствуешь! У меня нет времени лечить твои чувства заодно со своей дочерью! – выкрикнула Брилл, небрежно плеская воду на пол. – Более того, я нахожу ужасно непочтительным с твоей стороны постоянно устраивать шум в доме, когда я пытаюсь думать! Ты знаешь, как трудно думать, когда все, что я слышу весь день – это чертово пианино? – Едва не опрокинув ведро, Брилл швырнула щетку в его мыльное содержимое и решительно уставилась в пол.
Она видела, как Эрик сжал кулаки, и знала, что была жестока, но не могла остановить вылетающие изо рта слова. Давление трехдневных паники и отчаяния в конце концов оказалось слишком сильным для ее самообладания. И сейчас все это изливалось с каждым срывающимся с ее губ ядовитым словом. У Брилл возникло странное ощущение, что ее телом завладела некая безумица, которая заставляет ее орать на близкого друга.
Когда она закончила, Эрик некоторое время молчал, и эта напряженная тишина заставляла Брилл чувствовать себя крайне неуютно.
– Если мое присутствие настолько докучает, возможно, будет лучше, если я уйду. Я оставался так долго лишь потому, что чувствовал, будто, обучая Арию, делаю что-то хорошее. Я и не подозревал, что так обременял тебя все это время.
Брилл, потрясенная этим тихо высказанным предложением, перестала атаковать пол и безмолвно уставилась на Эрика. Ужас, похожий на тот, который она испытывала после своих вещих кошмаров, поднялся в ее груди, сжимая горло и легкие, пока она не уверилась, что задохнется. «Он не может уйти… он не может бросить меня!» Она чувствовала, как ее лицо медленно превращается в маску чистой ярости, а ужас сменяется пылающим гневом.
– Как ты посмел предположить, будто я ни в грош тебя не ставлю, чудовище! Какой бессердечной и невоспитанной ты меня считаешь! Я сделала одно маленькое замечание по поводу громкости и частоты твоей одержимой игры – и ты уже грозишься сбежать. Только попробуй, и я пошлю по твоим следам самого Цербера! – визгливо прокричала Брилл, плеснув в сторону Эрика грязной водой.
– Прекрати это и разговаривай со мной, как взрослый человек, чокнутая змеюка! – прошипел тот, опасно сверкнув глазами, а она все продолжала яростно швырять в него пригоршни мыла и воды; растрепавшиеся волосы свешивались ей на лицо подобно белой свадебной вуали.
– Не смей мною командовать! – огрызнулась Брилл, притворно замахиваясь щеткой в его сторону. – Я должна чем-нибудь занять руки, иначе окончательно свихнусь!
– Мне плевать! Я не собираюсь просить дважды, и смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – проревел Эрик, врываясь в комнату и пиная ведро, отчего то заскользило по полу и опрокинулось в нескольких шагах от них.
После этого опрометчивого поступка моментально воцарилась тишина – они смотрели друг на друга со все возрастающим потрясением на лицах. Брилл разинула рот, изумленная этим неожиданным проявлением ярости, и медленно поднялась на ноги, избегая растекающейся по полу лужи.
– Не могу поверить, что ты это сделал, – прошептала она, слепо глядя на ведро, катавшееся туда-сюда в нескольких футах от нее. Когда она подняла взгляд на Эрика, оказалось, что по его шее расползается густо-багровый румянец. Но не успел Эрик и рта раскрыть, как ее потрясение уже улетучилось.
Зажав щетку в правой руке, Брилл размахнулась и запустила ее через комнату: щетка ударила Эрика в грудь, отскочила и со стуком приземлилась на пол.
– Это за то, что устроил беспорядок. – Протопав по комнате, чтобы оказаться прямо перед ним, Брилл снова размахнулась, намереваясь двинуть его в нос. – А это за…
Но прежде, чем она смогла ударить Эрика кулаком в лицо, тот легко схватил ее за обе руки и стиснул их, словно клещами. Хотя он ни слова не проронил после того, как перевернул ведро на пол, сейчас в синеве его глаз полыхала одна лишь слепая ярость.
– Не смей поднимать на меня руку, – угрожающе промурлыкал он.
– Отпусти меня! – велела Брилл, возвращая ему такой же немигающий горящий взгляд. Упрямо задрав подбородок, она повторила свои слова, заметив, что когда она это сделала, взгляд Эрика дрогнул и на миг опустился на ее губы. Поскольку он не ответил, сквозь гнев пророс крохотный шип страха. Никогда в жизни ни один мужчина еще не был намеренно груб с ней. Она почти забыла, каким сильным был Эрик под своей обычной спокойной сдержанностью. Он мог причинить ей боль, если б захотел.
Ведомая этой новой вспышкой эмоций, Брилл принялась вырываться, как дикая кошка. Без предупреждения навалившись всем весом, она упала на пол, увлекая за собой захватчика, и исступленно забрыкалась, не замечая, ударяет в плоть или в пол, затем резко перекатилась на бок, пытаясь ослабить его хватку. Эрик, чертыхаясь, отпустил ее, но сразу же, быстро увернувшись от удачного пинка, набросился сверху, по сути пришпилив ее извивающееся тело к полу.
Задыхаясь от усилий, Брилл мгновенно продолжила борьбу, но, обнаружив, что это бесполезно, утихомирилась. Теперь, когда ее руки были зажаты у нее над головой, а ноги придавлены телом Эрика, она оказалась в гораздо худшей ситуации, чем раньше. Эрик склонил голову над ее правым плечом, пытаясь отдышаться. Когда он глубоко вздохнул рядом с чувствительной кожей за ухом Брилл, каждый мускул в ее теле застыл, чтобы подавить резкий выдох. Его действия мгновенно и необъяснимо превратили ее внутренности в желе.
Разум Брилл махом опустел, когда Эрик приподнялся, чтобы с опаской посмотреть на нее. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но с его губ не сорвалось ни единого звука, а взгляд вновь опустился на ее дрожащие губы.
– Я… ну… пожалуй… – пробормотал он бессвязно, и хватка на ее запястьях ослабла.
Часто и мелко дыша, Брилл чуть прикрыла глаза, позволяя его дыханию овевать ее пылающее лицо. Ее сердце забилось быстрее, когда Эрик отвел глаза от ее лица и сделал движение, будто собираясь подняться; не раздумывая, Брилл воспользовалась преимуществом его ослабшей хватки и, выбросив руку вперед, вцепилась в отвороты его рубашки. Единственно вертевшейся в голове мыслью была отчаянная потребность остановить Эрика.
Вздрогнув, тот продолжал старательно смотреть в сторону.
– Брилл, лучше всего будет, если я сейчас поднимусь… или… я…
– Ну уж нет… – яростно прорычала та и, рванув Эрика за рубашку, разом приблизила к себе его лицо. Бабочки, нежно трепетавшие у нее в животе, вдруг превратились в зайцев, вышибающих дух с каждым ударом сердца.
Что-то в ее голове щелкнуло и сдвинулось, эффективно заглушив холодный глас рассудка. Брилл почувствовала, как от ее слов по телу Эрика прошла еще одна волна дрожи, и нашла эту реакцию восхитительно возбуждающей. Захваченная вспыхнувшими в крови ощущениями, она, словно во сне, смотрела, как голова Эрика слегка повернулась к ней. Темное, едва сдерживаемое желание постепенно проступало на его лице, из груди вырывалось хриплое дыхание. Эрик явно балансировал на грани того, чтобы потерять контроль над собой, и в этот волнующий момент Брилл была счастлива подтолкнуть его за грань.
Она медленно провела языком по нижней губе, наблюдая, как расширяются его зрачки. А потом время все замедлялось и замедлялось… и остановилось, когда Эрик поднял руку и нерешительно повторил путь ее языка по губе, касаясь кожи самыми кончиками пальцев, словно боялся, что Брилл исчезнет от его прикосновения. Его чувственный рот исторг слабое проклятие, а затем припал к ее рту. Весь гнев, что бушевал в Эрике несколько минут назад, превратился в жаркую, почти грубую страсть.
Его рот был таким жестким, таким настойчивым. Но пальцы, зарывшиеся в ее волосы, были нежны. Звон разлетевшихся по каменному полу шпилек разнесся в воздухе странной, необычной мелодией. Брилл жадно впилась в верхнюю губу возбужденного Эрика, неуклюже реагирующего на ее отклик, и вызвала у него протяжный стон. У него ушло несколько секунд, чтобы интуитивно подхватить тот первобытный ритм, который отправил разум Брилл во внешние пределы вселенной. Все воспоминания о его изначальной слепой неопытности стерлись, и его рот творил с Брилл такое… она почти забыла, что такое возможно. Она обвила руки вокруг шеи Эрика, цепляясь за ткань его рубашки так, будто от этого зависела ее жизнь.
Одним движением руки запрокинув голову Брилл, Эрик изменил угол поцелуя, углубив его до неистовой степени. Не думая ни о чем, кроме зародившегося внизу живота захватывающего дух трепета, Брилл не колеблясь раскрыла губы, когда его язык требовательно пробежался по ее нижней губе. Пуговицы ее маленького скромного жакета с легкостью расстегнулись, и пальцы Эрика почти грубо скользнули под ткань, чтобы начать новое исследование ее тела. Выгнув спину под его рукой, Брилл прикусила зубами его нижнюю губу.
Как раз когда пальцы Эрика нетерпеливо проникли между шнуровкой ее блузки и, обжигая, дотронулись до нижнего белья, воздух резко разорвал сухой кашель. Оба мгновенно замерли, прислушиваясь к болезненному звуку. Медленно открыв глаза, Брилл успела как раз вовремя, чтобы заметить промелькнувшее на лице Эрика выражение ужаса, а затем тот отдернул руки от ее тела, держа их в воздухе так, словно она каким-то образом подожгла его.
Положив руки на пол по бокам от головы Брилл, Эрик отстранился от нее и в мгновение ока оказался на ногах. В великом смятении мечась туда-сюда, он закрыл лицо обеими руками, бормоча что-то о разрушении всего, что было хорошего. Когда Брилл неуверенно села, Эрик слегка вздрогнул и повернулся к ней; в его широко раскрытых глазах блестели слезы.
– Прости меня, – прошептал он, развернулся и исчез за кухонной дверью, оставив Брилл взъерошенной и оглушенной.
Пошатываясь, она поднялась на ноги и позвала Эрика – только чтобы услышать, как открылась и со стуком захлопнулась входная дверь. «Это была моя вина… Господи, что он должен был подумать… что со мной стряслось… я потеряла рассудок». Еще одна серия лающих покашливаний прервала погоню Брилл. Она остановилась и машинально развернулась к детской, и только сделав несколько шагов по коридору, осознала, что вся промокла из-за разлитой Эриком по полу мыльной воды. Пнув журнальный столик, Брилл громко выругалась.
*
Эндрю тихо сидел, постукивая сигаретой по углу пепельницы, и его угольно-черные глаза изучали простиравшийся перед ним грязный внутренний дворик. Он выглядел крайне чужеродно, сидя перед второсортным кафе в трущобах Парижа. Его безупречно скроенное пальто и атласный узор на жилете притягивали множество пытливых взглядов. Этот факт не доставлял Эндрю никакого беспокойства – он аккуратно сжал сигарету губами и сделал глубокую затяжку.
Хотя его лицо и было внимательно-невозмутимым, но взгляд становился острым всякий раз, когда он вынимал из пальто позолоченные карманные часы, чтобы сверить время. С глубоким вздохом Эндрю убрал часы и медленно поднял с соседнего стула свой цилиндр из кожи бобра. И в этот момент его темные глаза сузились: к кафе сломя голову бежал коренастый мужчина.
Когда мужчина сопя остановился перед Эндрю, тот аккуратно положил цилиндр обратно, и его приятные черты слегка омрачились.
– Ты опоздал, – сообщил он, придав этим двум словам достаточно веса, чтобы заставить взмокшего мужчину нервно переступить с ноги на ногу.
– Простите, месье. Мое расследование заняло больше времени, чем я предполагал. Я не думал, что…
– Мне плевать, что ты думал, – прервал его Эндрю, докурив сигарету в одну затяжку. – Я плачу тебе за информацию.
– Да, месье, – запинаясь, ответил мужчина, беспокойным жестом одергивая свое поношенное пальто. – И я принес кучу информации. Хотя собрать ее было очень трудно. Да, очень трудно! Я хочу потребовать за нее немного больше, чем мы договаривались.
С легким свистом втянув воздух, Эндрю задумчиво провел языком по зубам, а затем слегка улыбнулся.
– Если информация того заслуживает, возможно, я подумаю о том, чтобы повысить твое вознаграждение.
Немедленно просияв, оборванец уселся на ближайший стул. Эндрю изящно прижал к носу носовой платок, когда над столом поплыл исходящий от бедолаги запах пота.
– Вы будете очень довольны!
– Да-да, перестань болтать вздор и выкладывай!
– Я расспросил кучу народа, жившего в оперном театре, о человеке, про которого вы говорили, об Эрике. И вот что интересно. Никто не знает человека с таким именем.
– Что?! – угрожающе спросил Эндрю: его глаза слегка сузились.
– Не бойтесь! Мне попросту пришлось копнуть поглубже, чтобы раздобыть хороший материал! – Дождавшись от Эндрю холодного кивка, мужчина заговорщицким тоном продолжил, вываливая все, что он разузнал о последних месяцах существования оперного театра. По мере рассказа в темных глазах Эндрю разгорались ликующие огоньки.
– Ты понимаешь, что это значит? – мягко осведомился он.
Когда собеседник лишь смущенно покачал головой, Эндрю широко улыбнулся:
– Наконец-то я узнал, как от него избавиться.
Комментарий к Глава 27: В любви как на войне
* Это отрывок из поэмы ирландского писателя, поэта и драматурга Джеральда Гриффина (1803-1840) (http://en.wikipedia.org/wiki/Gerald_Griffin) «Хай Брэзил, остров счастья» / «Hy Brasil, the Isle of the Blest» (вольный перевод – мой):
On the ocean that hollows the rocks where ye dwell,
A shadowy land has appeared, as they tell;
Men thought it a region of sunshine and rest,
And they called it Hy-Brasail the isle of the blest.
From year unto year on the ocean’s blue rim,
The beautiful spectre showed lovely and dim;
The golden clouds curtained the deep where it lay,
And it looked like an Eden, away, far away!
Еще одна любопытная ссылка – о происхождении слова «Бразилия», где упоминается эта поэма: http://www.historyireland.com/volumes/volume16/issue4/features/?id=114331
========== Глава 28: Гнев Призрака ==========
Эрик безмолвно сидел на сеновале в небольшом хлеву позади коттеджа Донованов, упираясь спиной в довольно большую кипу сладко пахнущего сена и неверяще проводя рукой по напряженному лицу, искаженному мрачной задумчивостью. Открыв глаза, он отрешенно изучал облачка пыли, кружащиеся в потоках солнечных лучей и все дальше улетающие от его укрытия. Эрик медленно поднял голову и протянул вперед руку, коснувшись самыми кончиками пальцев ближайшей полосы золотистого света – от его движения в воздух поднялась новая порция клубящихся пылинок. Растопырив пальцы, Эрик покрутил рукой в солнечном свете, внимательно наблюдая, как меняются оттенки на его коже, когда тени резко выделяют изгибы на суставах и маленький шрам на большом пальце. Медленно, с напряжением, которого сам он, кажется, не замечал, Эрик сжал пальцы вокруг почти осязаемого потока лучей. Пальцы прошли сквозь свет, вместо того чтобы схватить нечто плотное, и в его широко раскрытых глазах взметнулся темный, бурлящий вихрь.
С рычанием Эрик уронил руку, ударив кулаком по деревянным доскам пола. «Просто поразительно, сколь многое в моей жизни можно охарактеризовать одним этим жестом. Я тянусь к чему-то светлому и прекрасному, лишь затем чтобы обнаружить, что мои пальцы проскальзывают насквозь, не в силах удержать это».
Эрик провел целые сутки, трусливо прячась под потолком проклятого хлева, но пока что, несмотря на бесстрашие во многих ситуациях, не мог заставить себя встретиться с Брилл. Эта задача была просто за гранью его мужества. Как, во имя самого ада, можно представить, что он будет смотреть ей в глаза и объяснять мотивы своих хамских действий, если даже сам не в состоянии разобраться с причиной?
Вновь яростно стукнув кулаком в пол, Эрик лишь отстраненно отметил боль, пронзившую при ударе костяшки пальцев. Одна из волооких коров Брилл скорбно замычала позади него – стук взбудоражил ее дневной сон.
Снова поднеся слегка ушибленную руку к лицу, Эрик остервенело потер бровь, словно пытаясь с каждым круговым движением пальцев выдавить мрачные мысли. «Почему так получается, что я постоянно порчу все, к чему прикасаюсь? Даже вещи, о которых забочусь, я в итоге разрушаю. Я не должен был так надолго здесь оставаться. Я должен был догадаться, что могу выкинуть что-то вроде этого – наброшусь на молодую девушку, будто животное, прямо на кухонном полу».
Прикусив губу из-за досадной физической реакции, возникшей от одних лишь воспоминаниях об этом, Эрик опустил голову еще ниже. Это была самое худшее во всей ситуации. Какой-то его части понравилось кататься по полу кухни, крепко держа Брилл в объятиях, и она до сих пор не раскаялась в тех отвратительных вольностях, которые он себе позволил. Нет, не чувствуя ни капли сожаления, этот участок его разума в действительности страстно желал снова воспользоваться случаем. Эрик знал, что Брилл была уставшей и беззащитной, но, вместо того чтобы отнестись к ней с уважением, воспользовался этим в погоне за наслаждением. «Я действительно чудовище». Это было по-настоящему смешно – тот самый ярлык, который люди навешивали на него всю его жизнь, оказался правдой.
То обстоятельство, что его прикосновения вроде как вызвали у Брилл отклик, не облегчали сдавливающей сердце вины. Эрик пометил этот кусочек памяти как попытку выдать желаемое за действительное. Должно быть, он каким-то образом обманул сам себя, чтобы четко запомнить прикосновения Брилл, запомнить, как она притянула его ближе, и запомнить ее прикрытые в экстазе глаза.
Чуть затрепетав, когда перед внутренним взором выстроились эти обманчивые образы, Эрик медленно снял маску и вздрогнул, когда теплый сухой воздух мягко погладил обнажившуюся правую сторону лица. Приятное покалывание воздуха, коснувшееся чувствительной кожи, вернуло четкость блуждающим мыслям. Эрик со вздохом прижал ладонь к уродливой половине лица, расставив пальцы, чтобы охватить то, что одновременно определило и разрушило его жизнь.
Без зеркала, проводя одними лишь пальцами, Эрик медленно исследовал рукой каждый неровный бугор и каждую глубокую впадину того кошмара, что был его лицом. Проступающий в голове образ не был для него чем-то новым: безобразный, похожий на мертвую плоть облик давным-давно был навечно выжжен в каждом уголке его души. Однако, несмотря на знакомые ощущения, Эрик не мог сдержать отвращения к этой части себя, которую он ненавидел превыше всех остальных.
Быстро отдернув руку от лица, Эрик повернулся, чтобы достать затерявшуюся в сене маску. В желудке гулко заурчало, заставив его прервать поиски и посмотреть на свой предательский живот. «Проклятье, мне придется когда-нибудь вернуться. Возможно, я смогу дождаться темноты, чтобы прихватить что-нибудь съестное. – Пораженный этими мыслями, Эрик мрачно засмеялся. – Иногда сам себе удивляюсь – какие глупости лезут в голову. Каким же трусом я стал, раз не могу даже войти через парадную дверь и предстать перед этой женщиной как подобает мужчине».
Отдаленный стук распахнувшейся двери хлева, заставил его оторвать взгляд от сена и испытать мимолетную гордость при мысли, что он не слышал скрипа петель, возвещавшего о вновь вошедшем, – две недели назад он лично тщательно смазал их маслом. Эрик недолго радовался, потому что к стропилам поднялся аромат свежеиспеченного хлеба, захватив его внимание и на миг полностью сбив вереницу размышлений.
– Эрик? – голос Брилл показался громким в относительной тишине помещения. – Эрик, я знаю, что ты здесь.
Сидя совершенно неподвижно, он тщательно прислушался, надеясь, что, возможно, не услышав ответа, Брилл уйдет. При звуке ее приближающихся шагов, разнесшемся по полу хлева, его сердце мгновенно ускорило бег, панически заколотившись в груди. Когда лестница, ведущая к его укрытию, чуть дернулась, Эрик вздрогнул, слегка раздосадованный настойчивостью Брилл. «Вот и оно… – подумал он со скручивающим внутренности страхом. – Она собирается сказать, чтобы я уходил. В конце концов я зашел слишком далеко. Я не должен был оставаться так надолго».
Над краем сеновала показалась макушка беловолосой головки Брилл – сама она, стоя на лестнице, сражалась с громоздким ворохом юбок. Одна из ее отполированных до зеркального блеска деревянных шпилек, поймав лучик солнца, тускло мерцала среди яркой белизны волос. При виде этих необычного цвета прядей в груди Эрика расцвело странное ощущение теплоты, на миг ослабив свившийся внутри страх. Самому себе вопреки, он был рад видеть Брилл, даже если это означало их последнюю встречу. «Боже, какой я дурак…»
И почти одновременно с тем, как над краем сеновала показались глаза Брилл, Эрик с леденящим ужасом вспомнил, что на нем нет маски – та все еще лежит где-то в сене. Ему оставалось лишь отвернуть лицо в сторону, когда голова Брилл появилась целиком, – он едва успел плотно прижать ладонь к кошмару своего уродства. С болезненно бьющимся о ребра сердцем Эрик, затаив дыхание, смотрел, как Брилл поднимается по лестнице.
Он с облегчением заметил, что она вовсе не смотрит в его сторону, сосредоточившись на том, куда ступают ее ноги. Воспользовавшись тем, что Брилл отвлеклась, Эрик принялся шарить свободной рукой в сене рядом с собой, со все возрастающим страхом разыскивая своенравную маску.
Шорох от этих отчаянных поисков все-таки привлек внимание Брилл: та наконец-то посмотрела в его сторону и робко улыбнулась.
– Я знала, что найду тебя здесь, – заявила она как ни в чем не бывало и подняла на площадку плетеную корзину, хотя сама замешкалась на лестнице. – Я принесла тебе поесть. Ты уже, должно быть, ужасно голоден. – Заметив странное поведение Эрика, Брилл слегка нахмурилась. – Что это ты делаешь?
– Не твое дело, – по привычке огрызнулся он, не успев спохватиться – будто маленький настороженный демон в его рту самовольно исторг этот злобный ответ. Повисло напряженное молчание, подобное натянутой между двумя столбами колючей проволоке.
Нервно постукивая пальцами по верхней перекладине лестницы, Брилл в кои-то веки выглядела так, словно растеряла все слова. «И неудивительно, бедная девушка смело пришла проверить состояние своего насильника, а тот сдуру огрызается на нее». Вздохнув. Эрик приостановил поиски и покосился на Брилл, хотя так и не повернулся к ней.
– Прости. Я не это имел в виду… я просто ищу… ну, я не могу найти свою… – Он умолк, увидев на ее лице молчаливое понимание. Каким-то образом под взглядом этих прекрасных ясных глаз Эрик почувствовал себя очень глупо, шаря вокруг в поисках маски.
Быстро кивнув, Брилл сделала последние несколько шагов и поднялась на площадку сеновала, однако зацепилась юбкой за гвоздь и навернулась лицом прямо в сено.
– Черт бы побрал эти проклятые юбки! – прошипела она, рванув провинившуюся ткань.
Несмотря на серьезность ситуации, Эрик не смог сдержать улыбку, давным-давно научившись смеяться над эксцентричным использованием этой женщиной грубых выражений, вместо того чтобы досадовать.
– Тебе не стоило взбираться по лестнице, а то шею сломаешь.
Фыркнув, Брилл сняла с блузки клок сена.
– Уверяю тебя, это не то, чем я обычно наслаждаюсь. Тем не менее, мне нужно было это сделать, чтобы очутиться тут, и вот я здесь, – просто сказала она, поднимаясь на ноги и отряхивая юбки.
В свою очередь не находя, что еще сказать, Эрик мог только смотреть на Брилл, стоявшую в нескольких футах, что пролегли между ними в неловком молчании. Он знал, что должен немедленно извиниться перед ней за вчерашний поступок, но, сидя тут без маски, весь в сене, Эрик чувствовал себя уязвимым, как никогда в жизни. Всплывшая в голове мысль, что сейчас Брилл наверняка велит ему убираться, мгновенно заморозила даже настойчивые попытки отыскать маску.
Со странной полуулыбкой Брилл медленно нагнулась и выудила что-то из сена. Только когда она отряхнула эту вещь, Эрик понял, что она держит в руках его маску. На краткий, наполненный ужасом миг он уверился, что Брилл не вернет ее. Но как только он об этом подумал, мятежное выражение, почудившееся ему на лице Брилл, исчезло. Не сказав ни слова, та протянула ему запыленную маску, мимолетно задев его пальцы своими.
Деликатно кашлянув, Брилл отвернулась, пока он прилаживал маску на место.
– Я принесла немного еды – на случай, если ты захочешь побыть тут еще, однако…
– Брилл, – внезапно выпалил Эрик, прервав ее на середине предложения. – Я знаю, что было бы слишком просить тебя простить мое хамское поведение, я знаю, что предал все те проявления дружеского участия, которые ты демонстрировала мне последние несколько месяцев. Я избавлю тебя от тягостной необходимости просить меня убраться и просто поскорее уберусь отсюда.
– Ты так стремишься уйти, Эрик? – тихо спросила Брилл.
– Ну, я только предположил, что… ну… – «Почему она не соглашается, что я должен уйти? Разве она не должна сейчас плакать из-за того, что я сделал… или, по крайней мере, вопить?»
– Я собиралась сказать – перед тем как ты перебил меня, – что надеюсь, что ты обдумаешь возвращение в дом. Ария спрашивала о тебе, а я… ну, честно говоря, я вела себя очень глупо. Я позволила тебе томиться здесь целый день, прежде чем собралась с духом, чтобы выйти и встретиться с тобой. Я была готова позволить тебе поверить, будто ты совершил что-то дурное, дабы отделаться от собственного смущения.
– О чем ты говоришь?
Нервно крутя вокруг пальца обручальное кольцо, Брилл потупилась.
– Эрик, ты всего лишь отреагировал так, как отреагировал бы любой мужчина, и я намеренно настроила тебя против себя, потому что борьба с тобой была единственным, что я смогла придумать, чтобы не лишиться рассудка. Правда в том, что за то время, что ты тут жил, мы стали испытывать друг к другу дружескую привязанность. Мы оба, осмелюсь сказать, скорее, одинокие люди… возможно, это просто оказалось сильнее нас.
Эрик взирал на Брилл как громом пораженный, не в состоянии постигнуть, что она говорит. Она не злилась. Ей не было больно. Если уж на то пошло, проклятая женщина скорее выглядела смущенной собственным поведением, вместо того чтобы обратить внимание на его. «Может ли такое быть, что мои воспоминания не были полностью ошибочными? Она действительно ответила на мои объятия?» – прошептал крохотный голосок на краю его сознания.
– Не думаю, что когда-нибудь пойму тебя, – пробормотал Эрик. – Ты ведешь себя так, будто ничего не произошло.
– С какой стати мне позволять своему дорогому другу мучить себя всего лишь из-за поцелуя? – тихо спросила Брилл; последние слова прозвучали слегка неразборчиво. – А ты, несомненно, уже истерзал себя.
– И как ты догадалась…
– Ты забываешь, что я знаю тебя, Эрик. Я изучила твой образ мыслей. – Брилл заглянула ему в лицо, и ее черты осветила улыбка. – Ты всегда выглядишь таким удивленным, когда я говорю что-нибудь вроде этого. – Наклонившись, она подняла стоявшую у края сеновала корзинку. – Так что, мне оставить это здесь, или ты вернешься в дом?
– Брилл, я больше не доверяю себе. Я не думаю…
Вздохнув, та шаркнула ногой по доскам пола, стрельнув в его сторону острым взглядом из-под белоснежных ресниц.
